Текст книги "Субмарины уходят в вечность"

7

Январь 1945 года. Антарктида. Столица Внутреннего Мира Акрос. Резиденция Духовного Хранителя Священных Истин Атланта Ария.

– Какие вести вы принесли нам из вашего проклятого богами мира землян, досточтимый Посланник Шамбалы? – спросил Хранитель таким непринужденным тоном, словно только что узнал о появлении Консула в стране атлантов и тем самым отсекал от их встречи все то, что было сказано обоими там, на плахе Повелителя.

– Для вас, читающего таинственные страницы книги земного бытия, мои вести особого интереса уже не представляют.

– Для меня они всегда представляют интерес. И не только потому, что говорю сейчас устами Духовного Хранителя. Напомню, что в свое время я получил дипломы двух земных университетов.

Посланник помнил об этом. Каждый претендент на пост Правителя или Духовного Хранителя страны атлантов обязан был по подложным документам получить в земных университетах два высших образования: духовное и техническое. Это позволяло им получить представление о наземной цивилизации и затем, уже в течение целых столетий, правильно истолковывать все те сообщения, которые поступали во Внутренний Мир от тайных наземных агентов. Тех самых агентов, сведения о которых время от времени просачивались в наземную прессу, как о людях в черном – воспитанных, элегантно одетых, физически очень сильных, владеющих всеми видами восточных единоборств и всеми видами оружия парней в черных деловых костюмах.

Это была особая каста наземных атлантов, на которую Повелитель мог полагаться во всех случаях. Он даже подумывал над тем, чтобы создать в наземном мире целые легионы таких бойцов, расквартировав в их по разным уголкам планеты, чтобы в один прекрасный день организовать их восстание, наподобие восстания рабов под предводительством Спартака.

Интересно, что в последнее время среди агентов все чаще стали появляться женщины. Одной из них стала любимица и любовница Скорцени некая Мария Воттэ, упорно налаживающая связь с космосом. Возможно, одна из самых загадочных женщин, которых ему пришлось знать и познать в современном наземном мире. Таилась в ней какая-то не поддающаяся разгадке вселенская тайна[8]8
  Подробнее с судьбой этой таинственной женщины читатель может познакомиться в моем романе «Антарктида: Четвертый рейх». – Автор.


[Закрыть].

Посланник уже не раз подумывал над тем, чтобы вырвать ее из германского боевого котла и доставить то ли сюда, в страну атлантов, то ли на «Базу-211». Вот только она всячески избегала встречи с ним. А если такие встречи порой и случались, то явно не складывались.

– Вам уже известно, что только что я побывал в Берлине, – молвил Посланник, пытаясь возобновить разговор.

– Где все, кроме самого Гитлера, уже поняли, что войну они проиграли.

– Вы правы: кроме Гитлера.

– Который так до конца и не осознал: а зачем, собственно, он начинал эту войну?

Посланник с грустью взглянул на Атланта Ария. Ему не понравилось приправленное иронией безразличие, с которым Хранитель относился к гибели рейха германо-арийцев.

– Гитлер полагался на то секретное оружие, которое надеялся получить именно отсюда, от вас, в виде дисколетов, «лучей смерти» и мощных ракет с ядерным оружием. Он фанатично верил в то, что вы придете ему на помощь.

– Позволю себе напомнить, досточтимый Посланник, что эта его надежда появилась уже после того, как вы, учителя Шамбалы, умудрились привить ефрейтору Шикльгруберу, уверенность в его особом предначертании – носителя нового миропорядка и основателя новой арийской цивилизации.

– Против чего ни вы, Духовный Хранитель, ни Повелитель Внутреннего Мира не возражали.

– О чем бы мы сейчас ни говорили, – решил закрыть эту тему Хранитель, – эксперимент по сотворению фюрера Великогерманского рейха оказался неудачным.

Духовный Хранитель был слишком молод для своей должности, ему еще не исполнилось и ста лет. Рослый, с худощавой фигурой римского атлета, он действительно мог бы показаться землянину, как называли здесь каждого, кому не посчастливилось оказаться в числе обитателей Арий-Атлантиды, – восставшим из исторического небытия древнеримским патрицием. Если бы, конечно, ему пришло в голову явиться сейчас наземному миру.

– Почему же, фюрер, в общем-то, состоялся. Мало того, в своем влиянии на многомиллионные массы не только германцев, но и многих других народов он превзошел все ожидания. Другое дело, что создатели этого вождя хотели видеть его иным. И тут уж – как в плохом провинциальном театре: режиссер оказался неспособным донести свой замысел до актера, а сам актер не способен ни воплотить, ни даже понять суть его замысла.

– В этом-то и беда, что ваши учителя Шамбалы порой воспринимают все происходящее на планете как бездарную постановку бездарной трагедии бездарного автора.

Очевидно, именно так, в образе патриция, Хранитель и представал бы сейчас перед Посланником, если бы образ этот не разрушал элегантный, прекрасно подогнанный под его фигуру серебристый комбинезон, вошедший в моду еще в те годы, когда в таких же термоизоляционных костюмах из особой самовосстанавливающейся ткани совершали свои первые рейды к планетам дальнего космоса отважные арий-астронавты. И которые назывались теперь одеяниями бессмертных.

Разведывательные рейды эти происходили очень давно, однако во Внутреннем Мире, в котором все подчинено «рацио», и в котором эмоции считаются презренным наследием землян, мода, как и традиции, шлифуется и проверяется столетиями.

– Тем не менее, Хранитель, мы не должны оставаться равнодушными к тому, что цивилизация наземных арийцев приближается к своей гибели.

– Не цивилизация, а всего лишь одна из арийских держав, – мягко улыбаясь, возразил Духовный Хранитель Священных Истин. Искусство диалога всегда являлось высочайшим из искусств арий-атлантов, а Хранитель владел им превосходно. – Но мы знаем: учителя Шамбалы уже признали, что попытка сотворить в центре Европы новую арийскую расу оказалась неудачной, поскольку фюрер и его окружение давно вышли из-под их контроля.

Консул не помнил, чтобы кто-либо из Высших Посвященных Шамбалы официально признавал свое поражение в великогерманском рейх-эксперименте, но понимал и то, что данное утверждение Хранителя – всего лишь одна из формул умиротворения. А главное, что по сути проблемы он был прав.

– В расово-политическом аспекте эксперимент действительно оказался неудачным, – признал Консул, присаживаясь в одно из указанных ему хозяином кресел, расставленных вокруг бьющего прямо посреди веранды термального родника. – Однако в научно-техническом плане ученые и конструкторы рейха продвинулись настолько далеко, что в мирное время, при отсутствии военной мобилизации ресурсов и интеллектуальных усилий, им понадобилось бы для этого полстолетия.

– Не забудьте уточнить, досточтимый Посланник Шамбалы, что все их усилия были нацелены на создание оружия, а все помыслы – на истребление себе подобных землян, – присел Духовный Хранитель по ту сторону источника и, нажав на кнопку переговорного устройства, вмонтированного в предплечье левого рукава, попросил принести две чаши напитка Атлантиды.

– Так уж устроена человеческая цивилизация: любая высшая, священная идея утверждается у нас истреблением себе подобных, разрушением их государственности и захватом их земель.

– После сотворения страны атлантов столь неразумно и погибельно устроенным остается только наземный мир, – все так же, мягко улыбаясь, уточнил Духовный Хранитель. И это прозвучало как пощечина. – Тот мир, ответственность за который взяли на себя не мы, а ваши Высшие Посвященные Шамбалы.

– Мы уже не раз обсуждали эту проблему, – сухо напомнил ему Посланник.

– Но не в связи с массовым переселением сюда, во Внутренний Мир, проигравших ими же развязанную войну гитлеровцев, – впервые за все время их встреч и общений употребил Хранитель этот сугубо земной и сугубо политический термин – «гитлеровцы».

– Признаю: не в связи…

– Так вот, вы должны знать, что Повелителю, министрам, идеологам и полководцам германцев, которые создали такое учение и такую державу, никогда не найдется места во Внутреннем Мире. Где, как вы сами убедились, царят традиции, основывающиеся на мудрой гармонии бытия и целей.

«К этому все шло, – мысленно молвил себе Посланник. – Но никогда раньше по поводу судьбы высшего руководства рейха столь прямо и категорически Хранитель еще не выражался. Что, в таком случае, произошло?»

Служанка появилась настолько неслышно, словно не шла, а парила в воздухе. А ведь это была атлетического сложения женщина, в таком же одеянии астронавтов, в каком пребывал и Духовный Хранитель. Точный возраст ее определить было трудно, однако Посланнику хотелось верить, что она значительно моложе своего хозяина. Тем более что после возвращения из наземного мира ему трудновато было избавляться от обычных человеческих представлений, согласно которым в семьдесят лет женщина уже представала древней старухой.

– Признаю, что эти традиции царят здесь, Духовный Хранитель. Но признаю и то, что под натиском несметного количества врагов там, в наземном мире, гибнут сотни тысяч наших единокровных братьев-арийцев, интеллект и генофонд которых помог бы создать нам здесь, во Внутреннем Мире, могучую державу арий-атлантов. Именно эта держава арийцев подпитывала бы наши слабеющие династии атлантов свежей кровью, новым разумом и идущим параллельным путем развития интеллектом.

Духовный Хранитель помнил, что род Консула тоже принадлежал к арийской расе. Он вел свое начало от династии правителей Атлантиды, которую во время гибели Атлантиды спасли и приютили Высшие Посвященные Шамбалы. Одна ветвь этой династии ушла во Внутренний Мир, чтобы создать династию ее повелителей и Духовных Хранителей. Именно к этой династии принадлежат он, Атлант Арий и нынешний Повелитель Этлэн Великий.

Другая же ветвь осталась в Шамбале и заложила основы династии ее посланников, которые из поколения в поколение служат посланниками и помощниками посланников Шамбалы во Внутреннем Мире, а также и консулами и помощниками консулов Внутреннего Мира в мире наземном. Это династия послов, благодаря которым вот уже в течение многих веков поддерживается хоть какая-то связь между тремя планетарными цивилизациями.

– Мне нравится, что вы пытаетесь принять участие в судьбе наземного крыла арийцев, досточтимый Посланник Шамбалы. Но с чем вы собираетесь обратиться к Повелителю в этот раз?

8

Февраль 1945 года. Германия. Верхняя Бавария. Замок Штуберг.

…Выслушав очередную «тронную речь фюрера», Мария Воттэ отошла к камину и несколько минут стояла там, всматриваясь в его угасающее колдовское пламя.

Отдавая под ее опеку Манфреда Зомбарта, этого именуемого Имперской Тенью лже-Гитлера, Скорцени просил, прежде всего, вдохнуть в него дух истинного арийца, взбодрить его, а главное – постараться заглянуть в будущее, предугадать, как ляжет карта этого эсэсовского «висельника и проходимца», как почти любовно называл он лучшего из своих воспитанников.

Теперь Мария понимала, что диверсант был прав: что-то в образе фюрера Имперской Тенью было утеряно. Прежде чем встретиться с Зомбартом, провидица просмотрела несколько хроникальных съемок, в которых фюрер представал перед публикой в своих наиболее эмоциональных проявлениях, пробуждая в слушателях «ярость истинных германцев» и одновременно восходя к вершинам собственного рейхспастырского мастерства. А затем просмотрела съемки вхождения в образ Имперской Тени и была приятно удивлена: в отдельных случаях Великий Зомби, как величало Зомбарта его окружение, значительно переигрывал Гитлера.

Доходило до того, что это Гитлер иногда казался провидице двойником фюрера – того, истинного фюрера, который восставал, вернее, должен был восставать, в потрясающих эмоционально-истерических экзальтациях Великого Зомби. Так что в выборе лже-Гитлера Скорцени не ошибся, и готовили его к своей миссии правильно.

– Идите за мной, мой фюрер, – задумчиво проговорила Мария, отрывая, наконец, взгляд от порождаемого осиновыми поленьями пламени, и, не оглядываясь на Великого Зомби, открыла едва приметную дверь, находившуюся рядом с камином.

– Божественная купель готова, Мария, – едва слышно молвила ожидавшая ее за дверью эсэсовка, приставленная к Воттэ в виде служанки и телохранительницы самим Скорцени, и, освещая себе дорогу фонарем, повела ее узким, прорубленным в скале ходом к небольшому подземному озерцу. – Температуру я проконтролировала, вам и фюреру понравится.

Благодаря теплому источнику вода в этой Божественной купели была теплой всегда, но когда ее хотели прогреть до температуры «любовной ванны», то открывали небольшой шлюз, направляя в нее воду из соседнего термального источника.

Хотя о Божественной купели знали во всей округе, владелица замка Штуберг, баронесса Хельга фон Штубер, как и предшественницы, продолжала окружать ее ореолом таинственности и допускала до нее только аристократов, только за очень солидное вознаграждение и только после клятвы хранить тайну ее существования.

Мария не оглядывалась и не слышала, как звуки шагов Великого Зомби, все еще держащегося на вежливом расстоянии от них, постепенно растворяются в вулканической породе горы. Но каким-то внутренним чутьем она ощущала его присутствие и, успокоенная этим, старалась не отставать от идущей впереди оберштурмфюрера СС Лилии Фройнштаг[9]9
  С этим образом читатели знакомы по моим романам «Черный легион», «Ветер богов», «Странники войны» и другим – из многотомной эпопеи «Война империй». – Автор.


[Закрыть].

Особенно мощно начал извергаться талант Зомбарта в начале прошлого лета, и для Воттэ не осталось тайной, почему это произошло: именно в те дни шла интенсивная подготовка к покушению на Гитлера, именно в те дни решалась судьба и самого Адольфа Шикльгрубера, и всего того национал-социалистского движения, которое он возглавлял. Но что из этого следует? Что в те дни небесные силы решали: все еще на какое-то время оставлять Гитлера в этом бренном мире или же убирать отсюда?! Похоже, что именно таким колебаниям они и были в то время подвержены!

Однако, открыв для себя эту странную связь, Воттэ предстала перед еще большей загадкой: почему этот взрыв фюрер-гениальности произошел как раз в дни подготовки к покушению на фюрера? Все было бы просто, если бы у нее была уверенность, что Скорцени знал о подготовке к покушению на Гитлера и, соответственно, готовил Великого Зомби к исполнению великой миссии – физической замены Гитлера с полным перевоплощением его в фюрера великогерманской нации.

Вот только о «заговоре генералов» Скорцени не знал – в этом Мария была убеждена. Если бы личный агент фюрера был посвящен в него, то или подавил бы в самом зародыше, или, наоборот, организовал так же блестяще, как организовывал другие свои операции.

Зомбарт все еще брел по слабо освещенному в этой части электрическими светильниками тайному ходу, а Мария уже сбрасывала с себя одеяния. По какому-то странному стечению обстоятельств все владелицы замка Штуберг очень быстро вдовели, однако ни одна из них в глубокий траур не впадала и повторно замуж не выходила. К чему? В их распоряжении всегда было немало молодых аристократов, а право первой купельной ночи со вновь прибывшим гостем замка (семейные пары сюда не приезжали, это было не в традициях Божественной купели) давно стало почти неизменным правилом вежливости баронесс фон Штубер.

Правда, саму Хельгу, принявшую замок в наследство от отца, вдовья судьба обошла стороной: в свои тридцать замужем она так и не побывала. Был у нее, правда, в женихах некий майор из какого-то старинного графского рода, обитавшего в Швабии, но еще во время Польской кампании он исчез где-то в районе Люблина. После этого Хельга заставила всех вокруг забыть о себе как невесте, но постоянно напоминала о себе как о властной владелице Штуберга и его романтической Божественной купели.

Впрочем, право первой купельной ночи с гостем замка никогда не мешало существованию еще и традиции первой лесбиянской ночи со многими юными аристократками, ибо все владелицы рано или поздно начинали грешить еще и лесбиянскими страстями.

Вспомнив об этом, Мария вдруг поймала на себе жадный, испытующий взгляд Лилии Фройнштаг. О нет, это не был взгляд завистницы, засмотревшейся на почти идеальную фигуру «черноволосой ведьмы», как называли, юности Марию ее ревнивые сверстницы; и это не был взгляд соперницы. Рядом с ней, на залитой розоватым электрическим светом плите возлежания, под которой, согревая ее, уносился куда-то в глубину гор термальный ручей, исходила истомой опытная, страстная лесбиянка.

«Не сейчас!» – мысленно погасила ее порыв Мария. А вслух произнесла:

– …И пока что вы оставите нас.

– Естественно, – нервно застегнула некстати расстегнувшийся короткий купальный халат Лилия. Она уже успела принять легкую ванну, и тело ее источало теперь пропитанный серой, терпковатый запах купели – избавляющей, согласно молве, от бесплодия, излечивающей от ста недугов, а главное, приводившей в «лукавое бешенство» все купающиеся пары. – Я буду в дежурке для слуг и охраны.

– Полагаюсь на вас как на надежную охрану, – предусмотрительно исключила Мария обязанности служанки.

– Но если все же понадоблюсь – воспользуйтесь, – указала Фройнштаг на стоявший в нише, рядом с плитой возлежания, армейский полевой телефон, подаренный Хельге ее двоюродным братом и другом Скорцени оберштурмбаннфюрером Вилли Штубером. Тем единственным мужчиной, в которого Хельга была давно и безнадежно влюблена.

– Постараюсь воспользоваться, – загадочно как-то заверила ее Мария. – Обычно у меня это получается.

О «безнадежности» своей любви Лилии поведала сама Хельга, хотя и добавила при этом, что к замку Штуберг Вилли «прорывался» уже много раз, и вообще, прибегает к этому при малейшей возможности. «Как-никак, – объяснила тогда баронесса, – я оказалась его первой женщиной, а такое не забывается».

– Но если только я действительно понадоблюсь, – по-лебяжьи запрокидывая голову, томно предостерегла ее Лилия.

Когда Зомбарт появился у плиты, Мария, совершенно нагая, уже медленно входила в купель.

– Не тратьте попусту время, мой фюрер, – решительно подбодрила его. – Вдохновение рождается здесь, в Божественной купели, а там, на плите возлежания, оно уже источается. Впрочем, я бы предпочла источать его в самой купели.

О существовании в купели трона любви Марии поведала вчера сама Хельга, принявшая ее в замке по просьбе Скорцени. Это было выдолбленное в подводном камне небольшое кресло, садясь в которое и упираясь, в зависимости от роста, в одну из каменных ступенек, женщина оказывалась в позе полулежащей русалки. Однако, усаживаясь на этот трон, Мария загоралась не столько сексуальной страстью – ибо никакой особой страсти Великий Зомби, как и сам фюрер, у нее никогда не вызывал, – сколько страстью колдуньи. Отдаваясь Манфреду, предавая его «плену своих рук и ног», Мария почти мгновенно ввела его в состояние транса, подчинила себе, подавила волю и, доведя до такого состояния, устроила гипнотический допрос с пристрастием:

– Вы знали, что готовится заговор против Гитлера, мой Великий Зомби? – любовным шепотом обжигала ему ушко.

– Нет.

– Но Скорцени все же готовил вас к тому, что в июле вы замените в ставке «Вервольф» фюрера?

– Не готовил. К замене – да, но не в июле.

– А когда? К чему он вас готовит? Каковой представляет себе вашу судьбу?

– Не знаю, когда это произойдет. Мне не говорят, что со мной будет.

Мария почти не ощущала его как мужчину: ни ласки нежного любовника, ни грубой страсти самца, наподобие той, которой она была смята и повержена в объятиях Скорцени или еще более могучего Кальтенбруннера. Однако ничего этого от Зомбарта сейчас и не требовалось.

– С вами работал кто-то из сотрудников «Аненэрбе»?

– Какой-то провидец, кажется, профессор.

– Только он? А кто-то из тибетцев с вами встречался?

– Встречался. Но я почти ничего не помню.

– Гипноз? Я спрашиваю, мой фюрер, это было воздействие гипноза?

– Какое-то затмение. Полусон-полубред.

– Перед этим следовали уколы или появлялся какой-то странный напиток?

– Настоянный на травах, до сих пор помню его мятно-полынный привкус.

«Теперь становится понятно, почему я не могу пробиться к его сознанию, – страстно изогнулась она, пытаясь вырвать у Зомбарта хотя бы несколько последних секунд его мужского интереса к себе, – почему я не могу получить из космоса никаких сведений о его будущем! Его заблокировали. Знали, что мы – я или кто-либо другой – попытаемся заглянуть в его будущее, подчинить Имперскую Тень себе, стремясь при этом всячески влиять на его решения. И захотели обезопасить и его самого, и Германию, а следовательно, и весь мир от появления еще одного фюрера – более мудрого и уравновешенного, но от этого, возможно, еще более опасного».

Ей давно следовало бы признаться Скорцени, что Великий Зомби недоступен для нее, однако мешала профессиональная гордость. К тому же приближалось окончание войны, и она боялась оказаться ненужной Скорцени, единственному человеку, который способен был защитить ее от гестапо, давно пытавшемуся избавиться от нее как от опасного источника сведений, которым неминуемо воспользуются враги.

Даже идею этой встречи в Штуберге подала обер-диверсанту она, зная, что, вводя мужчину в сексуальный транс, в значительной степени разрушает защитные свойства его воли и характера.

– И в июле прошлого года, и минувшей осенью ты еще чувствовал себя фюрером, – остывала Мария от жалкого налета страсти вместе с окончательно обессилевшим мужчиной. – Тогда что же произошло в декабре? Думай, думай, – окончательно перешла она на «ты», чтобы разговор выглядел доверительнее, – что такого важного, необычного происходило у тебя в декабре?

– Потерял волю к жизни.

– Почему? Почему ты потерял волю к жизни? – обхватив руками шею и затылок, тормошила его Мария, понимая, что Великий Зомби вот-вот окончательно вырвется из-под ее власти.

– Не я потерял. Фюрер! Кто-то к нему прилетал оттуда, из небес, и фюрер понял, что те, высшие, покровители его, окончательно отвернулись от него. Отвернулись и приговорили.

Детали того, как именно это самоумерщвление Гитлера повлияло на него, провидица выяснять не стала. Приказав ему замереть и ни о чем не думать, она прижала голову Великого Зомби к своей груди и, закрыв глаза, по-змеиному изогнувшись, тоже впала в некое состояние транса. Однако ничего такого, что бы выдавало в этих ее действиях сексуальную страсть, отыскать сейчас было невозможно. Тем более что в это время она уже отчетливо возрождала в своих футуристических видениях какой-то огромный грот, море, что-то странное, не похожее ни на корабль, ни на обычную лодку…

«Неужели субмарина?!» Точно, она! Похожую на эту, явившуюся ей в видениях, подлодку Мария могла видеть в кинохронике о военном флоте и Денице!

А вот и они с Зомбартом… «С Зомбартом?! Вдвоем с Великим Зомби?!»

Они идут тускло освещенным чревом субмарины. Двухметрового роста верзила в морской форме сжимает ее в своих объятиях и отрывает от пола! Ну, этого она могла бы и не видеть! А вот мертвецки бледное лицо Зомбарта, мечущегося по каюте без иллюминаторов, – это уже важно.

Еще одно видение. Берег моря или океана. Горы, густые леса, которые она видит словно бы с птичьего полета, какой-то южный, явно латиноамериканский, город… И некий внутренний голос, подсказывающий ей: «Аргентина. Это Аргентина».

* * *

…Манфред Зомбарт уже безмятежно спал в отведенной ему гостевой комнатке, когда в комнатушке, занимаемой самой Марией Воттэ, появилась хозяйка замка Хельга фон Штубер.

– Вы довольны Божественной купелью? – без всяких вступительных слов поинтересовалась она.

Это была по-германски бедрастая русоволосая женщина, с толстоватой, но все еще четко очерченной талией и грубоватым баварским лицом, в чертах которого не было ничего отталкивающего, но еще меньше просматривалось в нем что-либо такое, что могло бы по-настоящему привлекать мужчин, не говоря уже о женщинах.

– Довольна, – обронила Мария, не желая обсуждать с ней милые подробности их «термальной» любви с Манфредом Лжефюрером.

В эти минуты она осмысливала всю ту информацию, которую удалось заполучить во время сексуальной пытки в купели, и менее всего желала, чтобы ее отвлекали от этого занятия. Понемногу наслаждалась вином, курила и… осмысливала.

– А мне кажется, что никакого удовольствия вы не получили. Если не возражаете, поздно вечером мы отправимся туда вдвоем. Это действительно нужно делать поздно вечером, поскольку днем чары Божественной купели дремлют.

– Я подумаю над вашим предложением.

– Но я зашла к вам не по этому поводу. Только что звонил адъютант Скорцени.

– Так, и что он вам поведал? – мгновенно вырвалась из состояния мысленной апатичности провидица.

– Через пять минут с вами будет говорить сам оберштурмбаннфюрер, – о Скорцени Хельга всегда говорила с искренним уважением и, похоже, даже побаивалась его. – Разговор предстоит важный. Он просил вас ждать у телефона.

Уже много раз она понуждала Вилли Штубера, чтобы он каким-то образом затащил в замок этого своего грозного шефа, однако всякий раз слышала в ответ: «А не может ли твоя коллекция “купельных мужчин” обойтись без черепа Скорцени?» И единственное, что ей оставалось в данной ситуации, – это в очередной раз объяснять Вилли, что коллекционирует она вовсе не черепа, а нечто совершенно другое. Но, щадя его, Вилли, самолюбие, по отношению к Скорцени обещает быть милостивой.

– Вы уже успели побывать в Божественной купели? – сразу же поинтересовался обер-диверсант.

– Чем бы я еще здесь занималась… без вас, Скорцени? – и, не позволяя ему опомниться, сразу же пошла в наступление, тут же поинтересовавшись: – Почему вы не предупредили меня, что собираетесь перебрасывать его в Аргентину?

– Потому что не обязан этого делать, – не стал церемониться с ней человек со шрамами. – Но с Зомбартом я об этом путешествии тоже пока что речи не вел. И то, что вы упомянули Аргентину, свидетельствует, что, в конце концов, вами был взят и этот альпийский редут.

– Но я увидела и кое-что иное: впервые попав на субмарину, он придет в ужас, поскольку боится замкнутого пространства. Советую устроить ему экскурсию с обкаткой, иначе в многодневном плавании он может не выдержать.

– Значит, и субмарину вы тоже увидели?

– Одну из тех, которые прячете где-то в скалах.

– Вот этого вы уже видеть не могли! – резко предупредил ее Скорцени. – Ибо это вам видеть не положено. И в море выйдете вместе с Зомбартом, в виде наказания – и вам, и ему. С вами он постарается выглядеть мужественнее.

– Как буду выглядеть я, вам безразлично?

Скорцени выдержал паузу и камнедробильно пробасил:

– Мне и самому уже хотелось бы вспомнить, как именно вы выглядите. Особенно в Божественной купели. Но к этому разговору мы еще вернемся. На морскую базу вас доставят самолетом завтра утром.

В своем домашнем кабинете при разговоре Марии со Скорцени баронесса не присутствовала. Но когда провидица вышла из него, то увидела, что Хельга уже ждет ее у входа в гостиную – в халате и с полотенцем на плече.

– Так сколько лет было мальчишке-кузену Вилли Штуберу, когда вы впервые принялись соблазнять его в Божественной купели, баронесса?

– Не помню, – машинально ответила Хельга. – А что? И потом, откуда вам это известно? Я никогда и ни с кем на эту тему… – запнулась она на полуслове, вдруг вспомнив, кто стоит перед ней.

– Мне так показалось, что вам было тогда лет шестнадцать, а ему – не более тринадцати. Хотите сказать, что ошибаюсь?

– Одно могу сказать: я многое отдала бы, чтобы вернуться в те блаженственные минуты, – вскинула баронесса подбородок, и, насмешливо взглянув на Марию, скрылась в гостиной.

– Да не волнуйтесь вы, я не собиралась вас осуждать! – крикнула ей вслед Мария. – Это меня подвело сугубо женское любопытство.

…На традиционное вечернее купание Великий Зомби, конечно же, дальновидно предпочел не явиться, предоставив трем молодым женщинам возможность развлекаться на троне любви и на плите возлежания так, как им заблагорассудится. И за это эсэс-лесбиянки были очень признательны ему.