Текст книги "Второе полушарие"

БорисАлексеев
Второе полушарие

***

© Борис Алексеев, 2019

© Интернациональный Союз писателей, 2019

***

Москвич. Профессиональный иконописец и литератор. Член Московского Союза Художников. Награждён двумя орденами Русской Православной Церкви. Член Союза писателей России (Московская городская организация). Лауреат Премии Гиляровского и Серебряный лауреат Международной литературной премии «Золотое перо Руси» за 2016 г. Дипломант литературной премии Союза писателей России «Серебряный крест» за 2018 г. Дипломант Литературного конкурса Союза писателей России «Лучшая книга года» 2016–2018.

Эл. почта: [email protected]

Сборник эссе «ПАУТИНКА»

Что отдал, то – твоё

– Дяденька, скажите, что такое «бескорыстие»?

– Представь, мальчик: ты что-то отдал и не жалеешь об этом.

– Потому что не нужно?

– Нет, как раз нужно, но не жалко.

– Не понимаю!

– Я тоже…

Какое звено в геноме человека отвечает за бескорыстие? Не рвется ли на куски формула нашего «я», когда мы отказываем себе в естественном удовольствии высокого ума – радоваться счастью другого человека? Ведь чем теплее вокруг, тем нам же самим теплее!

«Да, такое звено есть», – отвечают ангелы с небес.

Но мы не желаем слушать ангелов. «У ангелов, – рассуждаем мы, – бескорыстие является основой бытия оттого, что терять им, в сущности, нечего: вечная жизнь и никакой собственности!»

У нас не так: сосед соседа подозревает и придавить норовит, а собственность его поделить «по справедливости».

Это верно. И все же, что хочет человек не только сейчас, а вообще всегда? Ну, понятно, хочет добра, мира в доме, высшей справедливости. А что же он творит на протяжении всех веков своего существования – братоубийство, разбой, насилие… Странно! Хочет одно, а творит совершенно другое! Еще апостол Павел, великий мудрец древности, сказал: «Творю не то доброе, что хочу, но то злое, что ненавижу!» Выходит, мы сами – источники наших бед? Выходит, в нас самих что-то неладно? А это значит, никакими революциями и позитивными реформами не сделать нас счастливыми!

Выходит, именно в глубине нашего житейского «я» зарыта собака, от которой нет нам покоя…

Следует признать – мы больны. Эта неизвестная науке болезнь поражает всех: и топ-менеджеров, и бомжей, и вполне порядочных законопослушных граждан. Мы отгораживаемся от мира осуждением. Мы завистливы, горды и непреклонны, мы не готовы уступить друг другу даже лишнее, мы милы и приветливы, пока такой же милый и приветливый не перейдет нам дорогу. Из веселого сослуживца мы превращаемся в деспота, поднимаясь вверх по служебной лестнице. Но главное – мы всегда правы! Нам нетерпимо присутствие собственной вины. Виноваты в наших недостатках всегда одни и те же: он, она, они – но не мы сами! А теперь представьте, как могут жить счастливо миллиарды людей, исповедующие философию личного благополучия, на небольшой планете, которая на две третьих залита водой, а оставшаяся треть поделена заборами по признаку силы?

В древности говорили: «Главная мудрость счастливой жизни: что отдал, то твое».

Давайте же, наконец, попробуем стать счастливыми!

Старая фотография

Передо мной открытка со старой фотографией на обложке. Эту драгоценную открытку я привез с Кубы четыре года назад. С тех пор все четыре года всматриваюсь и пытаюсь мысленно включиться в разговор, на ней запечатленный. Два мудреца, Эрнест Хемингуэй и Фидель Кастро, увлеченно беседуют среди рыбацких сетей и судовых канатов. Какая-то смуглая женщина на дальнем плане варит им кофе. Фотография помечена 1960-м годом…

Молодой, тридцатичетырехлетний Кастро, окрыленный годовщиной победы революции на Кубе, и старик Хэм за один год до самоубийства… О чем могли так заинтересованно говорить два великих современника? Положим, Кастро был интересен Хемингуэю как личность, перевернувшая уклад огромного острова. Хэм наверняка умом и нюхом писателя понимал, что остров Куба – это только взлетная полоса Кастро, его земная роль шире. Он видел в Кастро восходящее солнце. Хэм прожил трудную жизнь и не был легкомысленным Икаром. Но сейчас, стоя в двух шагах от солнца, он не страшился подпалить свои крылья. А молодой мудрец Фидель, чуть прикрыв глаза, чтобы не выдать внутреннее волнение, пил из уст Хемингуэя коллекционное вино мудрости, так необходимое молодому революционеру.

Уж не знаю, «винный ли сбор» великого литератора оказал влияние на великого реформатора, или что еще, но (друзья мои!) Фидель провел революционные преобразования в стране так, как нашим ленинцам учить-не переучить. После свержения проамериканского режима Батисты в 1959-ом году новая кубинская власть не репрессировала НИ ОДНОГО человека. Более того, имущество, которое имели зажиточные кубинцы, было сохранено и не экспроприировано. Фидель сказал: «Хотите – оставайтесь, и будем вместе строить новую Кубу, хотите – уезжайте!» Как у нас говорят: «Скатертью дорога!» Многие тогда покинули остров Свободы, но не многие из них остались живы. Власть, разрешив бегство, ни в чем, естественно, беглецам не помогала. У кого-то были свои катера, лодки, кто-то просто вязал плоты. Все бежали в США. Но море часто штормило. Утлые суденышки с «мигрантами» переворачивались. Говорят, даже акулы вскоре приметили этот печальный фарватер и ждали новые и новые партии беглецов. А тут еще вожделенной Америке надоело возиться с кубинскими перебежчиками, и она придумала «Правило сухой ноги». Что это такое: навстречу кубинцам, пытающимся пристать к американскому берегу, была развернута специальная бригада полиции, которая поворачивала все плавсредства обратно, нимало не заботясь, что с ними станется. Лишь крохи беглецов умудрялись обмануть кордон и пристать к берегу. На них-то и распространялось правило: человека, который смог коснуться американского берега хоть одной ногой, полиция не трогала и принимала как беженца.

Я побывал практически везде, где останавливался или заходил выпить стаканчик мохито Эрнест Хемингуэй. Помню забавный случай. Мы с женой поднимаемся в номер 511 одного из лучших отелей старой Гаваны – «Ambos Mundos», где Хемингуэй регулярно останавливался в течении семь лет. Пристенно, как в воинских пирамидах, красуются удилища, спиннинги, есть оружие. На небольшом рабочем столе стоит Его пишущая машинка с набранным на полстраницы текстом, в дальнем углу – простая кровать и прикроватная тумбочка с телефоном… На фоне старой Гаваны, чуть прикрытой оконными гардинами, невольно начинаешь «оседать в Хэма». Время замирает и незаметно проскальзывает обратно. Вот-вот войдет великий писатель и попросит заварить кофе. Вдруг звонит телефон! Этот старый черный телефон действительно звонит! Как бы глубоко я не «окунулся в старика», мой слух вздрагивает от назойливого перезвона. И вот тут случается самое интересное: с минуту во мне борются два времени. Одно молодое, настоящее, второе… Нет, второе, увы, вскоре рассыпается на отдельные артефакты быта и исчезает вслед за уходящей в никуда вечностью.

Девушка-экскурсовод подходит к телефону, снимает трубку и по-испански кому-то весело отвечает. Последнее колечко дыма от времени старого Хэма тает, и я понимаю – на том конце провода «завис» другой человек, не Хэм…

Прощёное воскресенье

На онемевших выступах плоти висят пудовые гири человеческих немощей и нестроений. Тягчайшая из них – непрощенная сердечная обида.

Вынести можно все – боль, непонимание, тоску по «утраченной свежести» – но не обиду! Обида рождает чувство несправедливости, ведь у каждого из нас своя правда. Терпеть состояние неразрешенной обиды невыносимо! Слава Богу, нынче перестали стреляться. Но вызов, который бросает обида воспаленному уму, обрел новые, не менее губительные формы: нервные расстройства, помешательства, суицид.

Как же нам переступить обиду, щемящую сердце, ведь мы привыкли: «око – за око, зуб – за зуб»?

– Ишь, добренький нашелся! – хмыкнул коллектор, глядя через плечо на мою писанину. – Как там у Маяковского: «… собака бьющую руку лижет», так что ли?

Я собрался с силами и на выдохе ответил здоровенному вышибале чужого имущества:

– А знаете ли вы, «господин хороший», что еще ни один человек, «поражающий» зло злом, не восстановил нарушенную справедливость. Зло – это вирус, разрушающий всякую разумную структуру. Он, как чума, ждет наших добровольных касаний, прикосновение к нему для человека смертельно.

Мы витийствуем о свободе личности и осуждаем (!) Бога за то, что Он заповедал не вкушать плод от древа познания добра и зла. А ведь Бог только хотел уберечь первенца своего Адама от злобства и скрежета зубовного!

Увы, райское блаженство распалось на добро и зло. Добро – следствие былого личного присутствия в Боге, зло – тень сатаны (увы, первый практический результат дарованной нам свободы воли). Конечно, зло в миллиарды раз меньше наследия Божьего, но ложка дегтя, как известно, портит бочку меда.

Значит, выхода нет? И мы никогда не выберемся из лабиринта ветхих правил и не поймем первопричины собственных обид?

1. Адам обиделся на Бога за «ограничение свободы личного выбора».

2. Каин смертельно обиделся на Авеля за то, что Богу стала угодна жертва Авеля, а не его, Каина, хотя при чем тут Авель?

…

N. Сосед обиделся на соседа, потому что… И т. д.

Мы застряли в обидах, как атомы в кристаллической решетке! Селекция Homo habilis, т. н. «а ля Дарвин», с добавлением «приворотного зелья» от тысячелетнего библейского змея завершилась до ужаса успешно! На Земле появился новый вид человека – Homo sapiens, интеллектуал, знаток добра и зла, любитель классической музыки и изощренных психологических издевательств над собратьями по разуму. Этакий Homo dexter, человек правый…

* * *

Как-то февральским утром меня разбудил непонятный «грохот» за окном. Оказалось, группа солнечных зайчиков немилосердно барабанила в заснеженный вакуум двойного велюкса, пытаясь ворваться в мое жилище (так, наверное, врываются в дом к должнику куражистые подвыпившие коллекторы). Я открыл глаза. На календаре над чернотой будней алела киноварь последнего воскресенья перед началом Великого поста. «Чтобы такое замутить в последний непостный день?» – подумал я.

Вдруг гулкий бархатный Голос прокатился по небу:

– Людие! Наказываю: прощайте друг друга! И злобу на ближнего своего исповедуйте. А не будете прощать – не будет вам вовек Моей Благодати…

– Ты слышал?! – Дверь комнаты распахнул взъерошенный сосед Мишка.

– Слышал.

– Как ты думаешь, что это?..

– Пацаны, да нет там никакого Бога! – Двойной велюкс содрогнулся от странного уличного хохота.

Я подошел к окну и увидел небольшую группу молодых крепких коллекторов. Парни стояли в кружок, смеялись и как-то неестественно похлопывали друг друга по плечам.

Я поморщился. Но тут мое внимание привлекла старая сгорбленная нищенка. Она торопливо прошла мимо ребят, потом обернулась и прошепелявила:

– Солнце скрывается от лишенных зрения!

– Че ты сказала, старая?

– То не я, то Антоний Великий сказал, – ответила старушка и пропала.

Вечером того же дня звонарь ударил в колокол, зазывая народ на Чин прощения. Обходя и стараясь не коснуться коллекторов, люди шли группами в храм. А стоящие в кружок вышибалы, привыкшие фискалить и важничать, превратились в крохотный островок, который того и гляди скроется в волнах огромной человеческой реки, искрящейся, как звездное небо, улыбками радости и бескорыстия…

Фотолаборатория судьбы

Волны житейского моря сплетают, расплетают и снова сплетают ранимые человеческие судьбы, как прибрежный песок, в затейливые сиюминутные узоры. Эти узоры, как магические знаки, вспыхнув, успевают привести в действие информационный сигнал, заключенный в их начертании. Их тайная энергетика, распространяясь сферически, возбуждает окружающее пространство и провоцирует биллионы резонансных отражений…

Чувствуем ли мы это?

Нас научили жить только настоящим. О будущем мы не думаем – оно слишком непредсказуемо. Прошлое нас не интересует – нам лень обернуться. Зато мы удивляемся, отчего это наша судьба прямолинейна и неповоротлива, как разбег носорога! Умные евреи учатся на ошибках других, русские же, независимо от уровня интеллекта – на своих собственных.

Разрушить до основания старый мир для русского человека – это как в ясное морозное утро выпить стакан хорошей водки и похрустеть соленым огурчиком. А вот строить заново нам, как правило, неохота. Оттого (а куда денешься?), если мороз подгоняет, вечно льем бетон в мерзлую землю, да, как только разыграется ливень, асфальтируем голубые дорожные лужи.

Эх, кабы научиться нам канительному делу, кабы протянуть золотую нить судьбы по лычкам и орденским планкам отцов и дедов. Чтоб будущее стало исторически преемственным, теплым, как ухоженная старина. Куда там! Для нас утро – не гулкая озерная седина, а писчий лист для очередной революционной агитки.

Вот почему традиционный лозунг всякой революции «Умрем за лучшую жизнь!» – это умножение на ноль надежды на светлое будущее. Гоген постулировал вопрос предвидения в названии одной из своих картин: «Кто мы, что мы, куда идем?» А ведь узор творчества и человеческой трагедии был начертан на прибрежной отмели острова Таити задолго до прибытия художника…

Судьба проявляется медленно, как фотография. Дождемся окончания работы Мастера!

Непредсказуемо!

Плохо, когда писать не о чем.

– А ты не пиши.

– А как не писать? Подушечки пальцев зависли над клавиатурой и ноют, как зубы во рту! Вылечить их можно только «выдиранием» на белый, еще не порченый вордовский лист. Дело известное.

Я горько вздохнул, предвкушая неловкий, болезненный диалог с Музой и как заправский дантист стал готовиться к операции.

Кликнул команду «Создать документ», да призадумался о его названии. Замечено, чем ближе сочинитель к заглавной буковице будущего сочинения, тем более белый вордовский прямоугольник укрупняется в размере и, как лупа, начинает внимательно всматриваться в детали авторского замысла. Тут-то, честно говоря, девять из десяти подходов не стоят и гроша. И только один, десятый, с первой же строки вгрызается в лист. Тогда берегись!

Литеры, как зубы в хорошей драке, летят прочь, опустошая литературные челюсти автора. Конечно, не существует правила без исключения. Порой приходится «рвать» вполне здоровые зубы, чтобы хоть как-то унять величину творческой боли.

Но вот операция закончилась. Пациент выходит из кабинета. И кто из нас, глядя на «построчно перевязанные челюсти» пиита, скажет: под типографскими бинтами действительно зияет рана высокой литературы или сочится содранная родинка, которую прижечь перекисью водорода может любой эскулап-троечник, скользящий в лифте по этажам Пироговки?

Русское поле премногоблагодарения

Когда человеку предлагают достать из кармана честно заработанные деньги и зарыть их на поле Чудес – не каждый на это согласится сразу. Жалко: кому хрустящие бумажки, кому свой труд, проданный за типографский хлам с водяными знаками. Во всяком случае, есть о чем подумать.

Волна перестройки и пьяный парад суверенитетов клонировали целое семейство нового человеческого материала, т. н. «олигархов». Присвоив огромные анклавы госсобственности в период приватизации, укрепив себя юридическим беспределом в конце прошлого века, эта небольшая группа «товарищей» направила деньги во власть и стала всевластной реалией новой Российской жизни. Да, Россия – поле чудес.

Но есть у нас волшебники и более тонкого рода. Зачем пачкать руки в красноте междоусобиц, подписывая липовые миллиардные договоры? Можно просто посмотреть внимательно на человека и спросить себя: «А что он хочет?» И предложить ему ЭТО, назначив скромное вознаграждение за свой труд.

Так поступили молодые гениальные парни, создав соцсети и творческие интернет-порталы, об одном из которых я и расскажу.

Кто не писал стихи! Графомания – слово вовсе не обидное. Когда мы в своей профессии не можем выразить собственное сердце, мы берем в руку перо. Так поступил и я. Преданный безраздельно иконописанию, я вдруг обнаружил, что слово – очень емкий элемент информационного общения между людьми. Например, я говорю или пишу слово «небо». Сколько различной художественной краски мне потребуется, чтобы изобразить небо, ведь оно всегда разное? А тут всего четыре литеры – и миллениум небесных вариаций! Более того, слово – универсальный переводчик: я говорю «небо» – вы видите Ваше небо.

Я начал писать стихи (их качество – тема другого разговора). Узнал о поэтическом портале «Стихи. ру», на котором любой гражданин бесплатно размещает вирши любого качества (цензура только социальная). Свобода творческого общения, поэтическая география, лестные отзывы читателей – все это реально кружит голову! Головокружение от милой поэтической демократии испытал и я.

Но потом мне почудилась некая «тень Командора». Тень наблюдала безучастно со стороны за шалостями наивных графоманов и предлагала заигравшемуся «малышу» то стульчик, то новую игрушку за совершенно смешные деньги. «Поэтические дети» росли, множились. Для того чтобы шалить более серьезно, им приходилось отчислять «Командору» уже не смешные деньги, покупая его внимание. «Командор» не обижался, деньги брал и во всем ублажал своих привередливых поэтических клиентов.

…Торжественный вечер в ЦДЛ был организован руководством портала «Стихи. ру» отменно. Главная, как говорят в подземельях труда, «фенечка» состояла в присутствии на вечере Ее Императорского Высочества Великой княгини Марии Владимировны. Ее Высочество награждала победителей литературного конкурса «Наследие», который проходил под эгидой «Стихиры». Было много хорошей музыки, много коренных русских слов. Многочисленная охрана делала свою трудную работу незаметно. И то, что порой чуть громче, чем хотелось, раздавались команды «из ушей» миловидных вертухаев, перекрывших все выходы и входы, не нарушало общего праздника русской словесности.

Как-то зашел я на литературные курсы в дом Союза писателей Москвы. С грустью бродил я среди обшарпанных стен и ветхих лестничных маршей старого московского дома. Я-то думал, что только в нашем Московском Союзе художников в Старосадском переулке так неблагополучно обстоят дела. Ан нет, профессиональное пространство мастеров слова «украшали» те же приметы времени.

«Наверное, – подумал я, – так устроена диалектика жизни: большое ветшает и рушится, а где-то с нуля формируется малое и дикое. Оно тайно накапливает силы «в подземельях времени» и вдруг неожиданно прорастает. Оно зацветает, его мощный сочный бутон, выманивает пчел из соседних пестиков и тычинок».

И вот наступает день, когда «последний из могикан» некогда большого государственного дела дрожащей старческой рукой передает заветные скрижали молодому сильному воину. Тот с благодарностью принимает, и оба по молчаливому согласию «прощают» друг другу обиды прежних разногласий. Так рождался Третий Рим.

Дай Бог литературному порталу «Стихи. ру» всегда оставаться таким притягательно-демократичным и взрослеть в мирном сосуществовании с историей Русской литературы.

А и Б

Вглядитесь в фотографию. Два выдающихся русских поэта, две птицы. Пели, пили от житейского озерца, да улетели куда-то. А мы изучаем витиеватые следочки их лапок на песчаной отмели, крутим старые магнитофонные записи, оцифровываем живой голос, отливаем в бронзе…

Представьте: Пушкин, пистолеты, кровь на снегу, смерть… Сколько житейской атрибутики! «Поэты сделаны, – скажете вы, – из такого же глинистого вещества, как и мы». Э, нет! Помните, как выглядит мёртвая птица? Разверстые в неестественном положении крылья, запрокинутая головка с перепачканным клювом…

Ох, как похож убитый на дуэли поэт на эту мёртвую певунью!

Андрей и Белла… Слева на фотографии – форма, вытесанная из травертина, справа – живая ранимая лебедь.

Андрей – мастер ритмических построений, Белла – тихий шелест камыша и высокий полёт стрижа в небе! Наверное, их тянуло друг к другу. Гротеск Вознесенского и гармоническая глубина Ахмадулиной обозначили в поэзии два полюса, два разноимённых знака бесконечности. И вся поэтическая среда второй половины ХХ-ого века находится между ними. Гениальный Евгений Евтушенко – всплеск промежуточного материала огромной амплитуды. Вот только «осужденный за тунеядство» Йося Бродский как-то сразу «сплыл» на другую поэтическую орбиту и отправился самостоятельно изучать вселенную. Ну да Бог ему судья за хорошие стихи!

Телевидение не упускало случая показать Андрея и Беллу старыми и немощными. При этом мало кто замечал подмену. Лукавые тележурналисты предметно убеждали нас в том, что поэты – такие же люди, как все. Они старятся и умирают. И если божественная красота слова принадлежит людям, значит, нет нужды верить в Бога.

Бес лукавый знает, что Бог есть, он Его видел! Но на то он и лукавый, чтобы вводить нас в заблуждение. Наивного человека он зазывает в свою «старческую гримёрку», чтобы аргументировать наглядно: вот он, умирающий источник красоты, мнимо всё!

Снова змей подносит, как встарь, яблочко – смотрите, любуйтесь, пробуйте…

 
Он несколько занес нам песен райских,
Чтоб, возмутив бескрылое желанье
В нас, чадах праха, после улететь!
Так улетай же! чем скорей, тем лучше…
 

Сальери понимал, что за птица этот Моцарт, откуда он родом.

Мы же ходим на могилы поэтов, чтоб поплакать у оградки, почитать стихи да помянуть на лавочке. Проявление земного благочестия теплит наши чувственные начала.

По ночам, облокотившись на подоконник, мы мечтательно разглядываем звёзды, пишем стихи и ощущаем себя крылатыми, как они. Нам приятно заниматься перед сном литературой.