Текст книги "Бумеранг. Из цикла рассказов «Африканские зарисовки». Книга 1"

Парня вдруг начало трясти, и он беспорядочно стал тыкать пистолетом в пространство, словно пытаясь отогнать мучившие его наркотические видения.

– Слушай, приятель! Нам не нужны неприятности. Если хочешь, мы… – договорить Али не успел.

Раздался выстрел.

Грабителя накрыла очередная судорога, и скорчившись от приступа, он случайно нажал на курок. Бросив пистолет и что-то бессвязно выкрикивая, отморозок побежал на подгибающихся ногах в переулок, из которого недавно появился. Вскоре топот его ног растворился в привычном шуме города.

Али остался лежать на проезжей части рядом с бордюром. Он лежал на спине, раскинув руки, с застывшим выражением удивления на лице. Его взгляд был устремлён в небо, как будто он пытался рассмотреть и пересчитать все звезды на небосклоне. Они так часто делали в детстве, забираясь на крышу старого дока и растягиваясь на нагретом за день железе.

Только сейчас Али не считал звезды. Его глаза замерли неподвижно, а на груди проступило мокрое пятно, почти чёрное в наступивших сумерках.

Когда Али принесли к дому Дахиров и стали заносить внутрь, из кармана его брюк выпал сложенный листок. Валентайн подобрал бумажку, выпавшую из кармана друга, и принес ее домой. Когда утихли обсуждения случившегося и все ушли спать, он заперся в своей комнате и, вдоволь наревевшись, развернул этот клочок тетрадного листа в клетку.

Там был нарисован забавный пляшущий чёртик, с задранным хвостом и кривыми ручками, поднятыми вверх.

Казалось, что сегодня чёртик был особенно чему-то рад, потому и отплясывал более энергично. Видимо, он узнал какую-то особую тайну и, размахивая кривыми ручками, приглашал следовать за ним, чтобы ею поделиться.

Внизу была приписка, сделанная рукою Али: «Моему лучшему другу, Валентайну С.».

Валентайн уже не раз видел, как выглядит смерть. В Африке с этим сталкиваются часто. Но это был первый случай в его жизни, когда она забрала у него очень близкого человека. Вырвав из его жизни Али, смерть безжалостно отняла и какую-то часть самого Валентайна.

Смерть друга изменила его: он стал задумчив и забросил часть прежних привычек и увлечений. Он много думал. Что он может противопоставить смерти, чтобы она не отнимала у него близких?

Живя в неспокойной столице, он чаще встречал смерть, как результат распространённых тропических болезней или вооруженных нападений преступников, когда под дулом пистолета людей лишали имущества, а иногда и самой жизни.

Что он мог этому противопоставить? И тогда он решил. Он должен стать сильным, он должен уметь с оружием в руках защитить то, что ему дорого. И тех, кто ему дорог.

Тогда он окончательно решил, что станет военным.

***

1 января, 1992 года, Восточная провинция

Батальон капитана Стайнера стоял под Дару, из последних сил сдерживая повстанцев, которые превосходили их количеством и, к тому же, были лучше них вооружены. У правительственных вооруженных сил заканчивались боеприпасы, а продовольствие подвозили крайне нерегулярно. Все гонцы, отправленные в столицу с просьбами о поставке боеприпасов, денежного и вещевого довольствия, возвращались обратно с пустыми руками.

Среди офицеров все сильнее зрело недовольство, готовое прорваться в виде бунта в любой момент.

В тот день к Валентайну подошел капрал Монсэрэй с раздутой от флюса щекой.

– Сэр, мне нужно отлучиться к местной знахарке. Сил нет, как болит! – он, морщась, приложил ладонь к распухшей щеке.

– Далеко?

– Она живет где-то между Дару и Шегвемой, мой боец оттуда. Он покажет.

– Пойдем вместе. Мне тоже кое-что нужно.

Он уже несколько дней страдал от болей в животе. Возможно, виной тому была некачественная пища, которую им приходилось есть, а возможно, местная вода, которую они набирали из соседнего болота.

Знахарка жила на окраине маленькой деревушки Дамбу, пока ещё расположенной в нейтральной зоне, между двумя противоборствующими сторонами.

– Это тётушка Фатмата. Наша местная колдунья, – представил знахарку сопровождавший их боец. – Она очень сильна в своей магии!

Последние слова он добавил шепотом, обращаясь к своим офицерам, после чего уважительно склонился перед пожилой женщиной, которая сидела на пороге своей глинобитной хижины.

Фатмата дала капралу красноватую кору какого-то дерева, наказав ему размочить ее в горячей воде и наложить на щеку под повязку.

Валентайн получил снадобье от живота, небрежно завернутое в обрывок старой газеты. Он поблагодарил женщину и уже направился к выходу, когда был внезапно остановлен повелительным окликом колдуньи.

– Вернись!

Колдунья сидела на низкой лавочке в углу. В косом луче света, падавшем из крохотного оконца слева, перепархивали мириады мельчайших пылинок, поднятых Валентайном, когда он двинулся к двери.

Остановившимся взглядом Фатмата смотрела в дальний и темный угол своего жилища, не обращая внимания на повернувшегося к ней капитана.

– Очень скоро ты высоко взлетишь… Но взлетев, не соверши ошибки! – неожиданно осипшим голосом произнесла колдунья. – Если ошибешься, то будешь долго и мучительно падать….

От этого голоса и ее слов, из глубин души Валентайна, как легкий дымок начинающегося пожара, возникла зыбкая струйка страха, которая холодной змеёй скользнула в сердце, постепенно заполняя эманацией паники всё его естество.

Армейского капитана вдруг накрыло тошнотворное облако суеверного ужаса.

Сковавший его страх не позволял ему ни двигаться, ни говорить.

– А смерть твоя придет в тот день, когда к тебе вернутся твои деньги… – хрипло добавила Фатмата.

Валентайн пулей вылетел из домика колдуньи и до самого лагеря не произнес ни единого слова, чем немало встревожил капрала Монсэрэя.

На следующий день прибыл очередной гонец, которого они отправляли в столицу. Ни подкрепления, ни боеприпасов им так и не дали. В деньгах им тоже было отказано. Получив такие известия, возмущенные военные решили сниматься с позиций и идти колонной на Фритаун, чтобы поговорить с руководством о сложившейся недопустимой ситуации.

Одновременно поступили разведданные, что рэбэлы55
  Rebel (англ.) – повстанец, мятежник, бунтовщик. Наёмники, воевавшие против правительственных сил.


[Закрыть] перешли в атаку и уже захватили деревеньку Дамбу, которую только вчера посещал Валентайн.

– Проверить наличие боеприпасов и готовиться к выходу! – скомандовал капитан Стайнер.

– Сэр, у нас остался еще один снаряд! Последний. – доложил капрал Монсэрэй.

– Разворачивай орудие на позиции рэбэлов! – прозвучал приказ.

Когда команда была выполнена, Валентайн вращая маховик, скорректировал угол прицеливания и собственноручно произвел выстрел. Выпущенный снаряд прошелестел в воздухе и по какому-то странному стечению обстоятельств разорвался в сотне метров от домика старой колдуньи Фатматы, живущей на самой окраине небольшой деревеньки Дамбу.

Глава 3

Фатмата, Абубакар и гнев духов

Посвящается памяти Зулы Карухимби

1 января, 1992 года, Восточная провинция

Абубакар вместе со своим закадычным другом Амаду возвращался с верховьев ручья Сембе, где они вот уже две недели закапывались в низкую террасу правого берега, стараясь добраться до алмазоносного гравия и песка. Они работали бы и дальше, если бы не группа беженцев, которые прошли с ними рядом и принесли тревожные вести. Рэбэлы подходили все ближе и уже заняли большую часть Восточной провинции. На своем пути они грабили и убивали, жгли деревни и дома тех, кто оказывал им хоть какое-то сопротивление.

Сообразив, что дальнейшее промедление будет смерти подобно, друзья решили отложить до лучших времен свой алмазный бизнес и двинулись в сторону небольшой деревушки, где жила родная тетушка Абубакара.

– Осталось уже немного, – сообщил другу Абубакар. – Сейчас русло повернет влево, а там уже рукой подать до её дома.

Они шли по руслу пересохшего ручья, удачно укрываясь за его крутыми берегами от непрошенных взоров. Времена настали беспокойные и излишняя осторожность была разумной мерой безопасности. Время от времени они слышали вдалеке автоматные очереди и отдельные выстрелы, гулким эхом разносящиеся по джунглям. Эти звуки еще больше подхлестывали двух путников, заставляя их ускорять шаг, а временами переходить на бег. Им нужно было как можно скорее покинуть этот опасный район. Беженцы говорили, что нужно уходить в сторону Фритауна, там позиции правительственных войск, а значит там безопасность.

Когда все успокоится, они вернутся сюда и продолжат работу на ручье Сембе, где в одной из старых ям они спрятали свои нехитрые инструменты, пару лопат, кайло и два сита для промывки.

Русло ручья повернуло влево и Абубакар неожиданно встал, как вкопанный. Амаду с ходу ткнулся ему в спину головой.

Впереди, в пяти метрах от них, стояли два человека. Обросшие, с небольшими бородками, в забрызганной бурыми пятнами одежде, эти двое просто стояли и молча смотрели на выскочившего на них Абубакара. В их молчании и тяжелом взгляде было что-то опасное и демоническое. Тягостное и давящее чувство возникло в груди Абубакара, когда он взглянул в лица этих двоих. Их темные, ничего не выражающие глаза, словно смотрели сквозь него и всколыхнули в его душе волну смятения и растерянности, которая переросла в страх, когда он заметил два автомата, направленных в их сторону.

– О, Иисус…, – раздался сзади выдох, больше похожий на всхлип. – Рэбэлы!

Амаду медленно вышел из-за спины Абубакара и встал рядом.

– Ближе! – хрипло скомандовал крепкий верзила, повелительно качнув стволом автомата.

Друзья сделали пару шагов вперед.

– Алмазы! – второй, на голове которого была бандана, шагнул к ним, протягивая руку. – Выкладывайте, все, что намыли в буше! Золото, алмазы. Всё, что есть!

Подойдя ближе, он принялся обыскивать Абубакара, тщательно ощупывая его карманы и складки одежды. Не найдя ничего, оттолкнул его и принялся за Амаду.

– Оба пустые, – сообщил он напарнику. – Но я им не верю!

Отойдя на пару шагов назад, рэбэл передернул затвор. Неожиданный грохот автоматной очереди разорвал тишину. Фонтанчики песка взметнулись у самых ног Абубакара. Острые песчинки обожгли кожу ног.

– Где спрятали алмазы?! Говорите, если жизнь дорога!

Оглохший от грохота неожиданных и близких выстрелов, Абубакар вдруг заметил, что пунктирная линия взвившихся фонтанчиков песка опасно приближается к его ступням. Он вдруг увидел себя словно со стороны. С бесстрастностью стороннего наблюдателя он безучастно отметил, что еще секунда и пунктирная линия разрывающих песок пуль будет прочерчена через его ноги, а затем пройдет далее, через его живот и грудь.

Рисунок 2 Впереди, в пяти метрах от них, стояли два человека.

Рисунок 3 Абубакар послушно подошел к растущей на дне ручья пальме и оперся на трухлявый обломок старого ствола, торчащий рядом.

В следующий миг он осознал, что скачет по песку пересохшего ручья, высоко вздергивая колени и уворачиваясь от встречи с этой страшной пунктирной линией, которая может подвести итог его короткой жизни, перечеркнув ее несколькими финальными кровавыми точками, оставленными на его теле.

– Сэр, у нас ничего нет! Мы простые люди, бегущие от войны!

«Чей это охрипший голос? Кто это кричит?», – подумал оглушенный близкими выстрелами Абубакар, секундой позже сообразив, что это его собственный голос.

– Мы не старатели, сэр! Заберите все, что у нас есть, одежду, обувь. Но не отнимайте наши жизни, молю вас! – вторил ему Амаду.

– Врёшь! Вставай к пальме!

Крепкий верзила качнул стволом автомата. Абубакар послушно подошел к растущей на дне ручья пальме и оперся на трухлявый обломок старого ствола, торчащий рядом. Ноги дрожали и плохо держали его. Сердце бешено колотилось, мощными толчками прокачивая кровь, с переизбытком адреналина.

– Ты тоже! – приказал верзила Амаду.

Его подельник в бандане ударил Амаду прикладом по лицу, разбив ему губу.

– Что стоишь, сволочь! Иди к дружку! Всё, пришло ваше время. – радостно осклабился он.

– Встань подальше, чтобы кровью не забрызгало, – предложил напарнику верзила и вскинул автомат. – Если не отдадут алмазы, я им головы прострелю.

Тот ухмыльнулся и обогнув товарища, встал за его спиной в тени мощной пальмы, растущей на обрывистом берегу ручья.

– Ну! Считаю до трех. Если не скажете, где зарыли алмазы и золото, я пристрелю вас. Раз!

Верзила начал отсчет.

– Два!

Где-то вдалеке прогремел гром.

«Ну вот и всё!», – подумал Абубакар, окидывая прощальным взглядом чистый небосклон, подсознательно отметив какое-то несоответствие этого безоблачного неба и звука далекого раската грома, который возможно ему просто почудился.

Что-то прошелестело в воздухе.

Счета «три» Абубакар не услышал.

Последний снаряд, выпущенный армейским капитаном Стайнером где-то там, в районе военных бараков Дару, прошелестел в воздухе и по какому-то странному стечению обстоятельств разорвался в сотне метров от домика старой колдуньи Фатматы, живущей на самой окраине небольшой деревеньки Дамбу. Снаряд разорвался рядом с руслом пересохшего ручья, совсем недалеко от мощной пальмы, растущей на его берегу, в тени которой только что расположились два рэбэла.

Мотая головой, Абубакар поднялся на ноги. Он не мог понять, как оказался на земле. Секунду назад он еще стоял, оглядывая безоблачное небо. Последнее, что он помнил, это страшный грохот, после чего он словно в преисподнюю провалился.

Земля плыла, голова гудела, а в ушах стоял звон с металлическим привкусом крови на губах. Уши словно ватой заложило. Звуки природы пробивались сквозь плотный слой ваты с большим трудом.

Он провел рукой по лицу и увидел на ней полоску крови. Что-то коснулось его ноги. Он перевёл взгляд вниз. Припорошенный древесной трухой, землей и какими-то щепками, с земли поднимался Амаду. Абубакар огляделся. Русло ручья вокруг них было засыпано посеченными взрывом ветками и осыпавшейся листвой. Крутой берег ручья уберег их от осколков разорвавшегося наверху снаряда, но не смог уберечь от легкой контузии. Амаду тоже мотал головой, беззвучно открывал рот и испуганно озирался по сторонам, вращая круглыми от ужаса глазами.

Мощная пальма, в тени которой только что стояли два рэбэла, стала их последним пристанищем. Как бритвой срезанная крупным осколком посередине, она сложилась и рухнула на головы стоявших под ней повстанцев.

Абубакар завороженно уставился на торчащие из-под толстого ствола пальмы мертвые тела. Он стоял и смотрел, как мокрые пятна все шире и шире расползались по их одежде. Сейчас эти люди уже не казались ему такими страшными. Еще минуту назад они были готовы отнять его жизнь. Но по чьей-то незримой воле, они лежали сейчас перед Абубакаром, все еще ужасные в своем желании отнимать чьи-то жизни, но уже неспособные причинить кому-либо вред.

Абубакару вдруг вспомнился случай из его детства. В тот день он работал на их семейной плантации вместе с мамой. Тогда он срубил и бросил на кучу сухой травы несколько веток кустарника, от которого они расчищали землю. В тот же миг из-под кучи выметнулась здоровенная кобра и сделав выпад, метнулась в сторону мальчишки. Парализованный неожиданным появлением змеи, он замер, не в силах отскочить в сторону или защищаться. Весь красочный мир, что окружал его минуту назад, вдруг схлопнулся до размеров небольшой картинки, в центре которой была открытая розовая пасть кобры, с двумя торчащими клыками. Он приготовился к неизбежному. Последнее, что он увидел перед тем, как зажмуриться, это сверкнувший мачете его матери, рассекающий его картинку пополам.

Когда Абубакар открыл глаза, змея извивалась перед ним, скручиваясь в кольца и разбрызгивая по земле струйки крови. Отрубленная голова лежала рядом с туловищем и, к ужасу Абубакара, некоторое время еще продолжала рефлекторно открывать и закрывать пасть. С тех пор он стал испытывать перед змеями панический страх, всегда парализующий его тело и волю, когда такие встречи случались. В тот день он завороженно, не в силах оторвать взгляд, стоял и смотрел на эту отрубленную голову. Огромную, размером с его детскую ладонь, с грозными глазами и смертоносными зубами. Отделенная от тела, голова уже не несла той угрозы, что раньше и уже не казалась ему столь опасной и ужасающей, как минуту назад. Но даже мертвая, она продолжала вызывать в его душе мистический трепет.

Сейчас Абубакар стоял перед телами двух рэбэлов и смотрел на то, что минуту назад было двумя людьми, готовыми распорядиться его жизнью. В его душе уже не было той волны смятения и страха, что накрыла его при встрече с повстанцами. Сейчас там была странная пустота и лишь бешеные удары сердца напоминали ему, что он все еще жив, в отличие от этих двоих, что лежали перед ним, раздавленные пальмой. А еще был звон в голове, привкус крови во рту и полное непонимание того, что сейчас произошло. По мановению чьей руки и по чьей воле, за секунду до рокового выстрела к ним пришло спасение? Он этого не знал и никогда об этом не узнает.

– О, Иисус! О, мой б-о-о-г…

Амаду высунулся из-за плеча Абубакара, разглядывая тела своих мучителей, торчащие из-под ствола.

Фатмата стояла на тропинке и ждала. Тропа шла от русла ручья, петляла среди посадок кассавы66
  Кассава – африканское название маниока, съедобного крахмалистого клубневидного корня, который является источником углеводов. Кассава преимущественно потребляется в варёном или печёном виде.


[Закрыть], проходила мимо домика Фатматы и вела дальше, в деревню.

Старая женщина тревожно прислушивалась к звукам джунглей и с надеждой всматривалась в зеленую стену буша. Вдруг страшный грохот раздался неподалеку и над джунглями взметнулся столб черного дыма. Испугавшись, она присела, прикрыв голову руками и быстро забормотала заклинания, обращаясь к местным божествам и духам-защитникам. Вскоре она услышала отдаленный топот и вот уже различила две маленькие фигурки, вынырнувшие из сухого русла и бегущие ей навстречу.

– А я ждала тебя сегодня, племянник! – Фатмата обняла Абубакара, нежно прижимая его к своей иссохшей груди. У нее не было своих детей, но сына средней сестры Фатмата любила, как своего собственного. – Что там случилось? Я слышала страшный грохот, словно Маа-Ндоо и Нгево77
  Нгево – верховное божество у народности менде. Его жена Маа-Ндоо – мать земли и всего сущего.


[Закрыть] обрушили небеса на землю!

– Нас там чуть не убили, тетушка. Рэбэлы! – Абубакар отстранился, разглядывая свою постаревшую тётю. – Как ждала? Откуда ты могла знать, что я приду сегодня?

Суровое до этого лицо Фатматы на миг разгладилось и морщинки улыбки лучиками разбежались вокруг ее глаз.

– Духи сообщили мне, что ты придешь сегодня.

Но уже через минуту ее лицо вновь стало суровым и серьезным.

– Рэбэлы захватили и нашу деревню, – сообщила она.

– Тогда нам нельзя идти к тебе, нужно уходить ближе к Фритауну.

– Нужно, но не сейчас. Вас могут схватить! Они здесь повсюду. Переждёте у меня в доме, а ночью уйдете. Днем идти опасно. Я тебе соберу еды и дам немного денег.

– Не нужно, тетушка! Мы поработали не впустую.

Абубакар довольно улыбнулся и, пошарив во рту языком, вынул из-за одной щеки два алмаза помельче, а из-за второй он достал камень около двух карат. Положив камни на ладонь, он продемонстрировал свое богатство. Алмазы под полуденным солнцем испускали яркие лучики света и сверкали на его ладони.

– Амаду!

Повинуясь Абубакару, напарник тоже достал из-за щеки и выложил на ладонь четыре алмаза, чуть более карата каждый.

Рисунок 4 Фатмата стояла на тропинке и ждала.

– Вот, смотри, тётушка! – Абубакар радостно хвалился добытыми алмазами. – Так что нам деньги не нужны, я сам хочу один камень тебе оставить. Продашь его и будет чем продержаться, пока здесь все не утихнет.

– Вот, дурная голова! – Фатмата шутливо ткнула его пальцами в лоб. – Что ты такое говоришь? Кому я здесь продам твой камень?! Не нужен он мне. Я на своей земле, а она меня прокормит. Это тебе деньги нужны, чтобы до города добраться.

Подталкивая его в спину, она погнала племянника вперед по тропинке, но через минуту уже обогнала его и шустро засеменила впереди.

Амаду убрал алмазы обратно в свое «хранилище», разместив попарно за каждой щекой.

– А если бы он выстрелил?

– Ну, не выстрелил же! – Абубакар на ходу обернулся к другу и беспечно улыбнулся.

Домик Фатматы, крытый пальмовыми листьями, стоял на самом краю деревни, скрытый от чужих взоров разросшимися банановыми деревьями.

Рядом стоял небольшой сарайчик, в котором она хранила немудрёную хозяйственную утварь. Абубакар с удивлением заметил, что на двери сарайчика висел замок. Тётушка никогда не запирала ни дом, ни сарайчик, даже если уходила на свою плантацию или в буш за кореньями и травами. Репутация самой известной колдуньи в округе защищала ее владения лучше любых замков. Кто в здравом уме полезет воровать в дом, который охраняют злые духи и колдовская магия.

Особенно после одного случая, который надолго остался в памяти людей, постепенно переходя в область преданий и легенд.

Однажды местный пьянчужка по имени Чима, захотел поживиться в домике старой колдуньи. Но он был явно не в здравом уме, когда эта глупая мысль пришла в его пустую голову.

Чиме было далеко за сорок, но к этому возрасту он не нажил ни ума, ни достатка. Все, что он нажил, так это большое количество недоброжелателей, поскольку натуры он был подлой и шкодливой. Чима тащил все, что плохо лежало. Всё, что удавалось украсть, он обменивал на пальмовое вино в соседних деревнях. Его часто ловили и били, но это не добавило ему ни ума, ни здоровья, ни совести. Чима был лодырем, трудиться не любил и лишь иногда помогал то одним, то другим односельчанам, работая за еду и выпивку. Был он невысокого роста, субтильного телосложения, с вечно бегающими маленькими глазками. Жил Чима один в полуразвалившейся хибаре, недалеко от Фатматы.

В тот день, ближе к вечеру, она возвращалась из джунглей с запасами листьев и млечного сока дерева хура88
  Хура – дерево с шипами, относится к роду молочайных. В коре и шипах содержится ядовитый млечный сок.


[Закрыть]. Дома Фатмата пересыплет листья хура солью и положит под пресс, чтобы позднее использовать для лечения опухолей и нарывов. В шипах и коре дерева хура содержится крайне ядовитый млечный сок, который при попадании на кожу, разъедает ее, вызывая нарывы и ужасную боль. А при попадании в пищу, сок способен вызвать сильное отравление. Его было непросто собирать, но сок тоже был нужен старой травнице, которая в малых дозах использовала его для приготовления мази от ревматизма и болей в суставах.

Одно из деревьев хура росло неподалеку от ее дома и собрав всё необходимое, Фатмата пошла домой через джунгли, поскольку так было короче. Когда ее домик уже стал различим сквозь заросли, она вдруг уловила какое-то движение впереди. Замерев и притаившись за стволом дерева, женщина увидела, как от ее дома идет человек и тащит на спине какой-то узел. Он не пошел по тропинке, где его могли бы заметить сельчане, которые к вечеру возвращались по ней в деревню. Человек сразу нырнул в заросли джунглей, которые счел безопасным укрытием от чужих глаз. Он прошел совсем рядом от притаившейся за стволом женщины. Может ему и удалось скрыться от чужих глаз сельчан, но только не от острых глаз старой целительницы, хотя под кронами деревьев уже становилось темно. Человек шел, бормоча что-то под нос и покачиваясь. Смрад свежего перегара от выпитого пальмового вина удушливым облаком повис в пространстве. Это был Чима.

Зайдя в дом, Фатмата отметила отсутствие старого котла, в котором она готовила отвары. Пропала также посуда, старое одеяло и что-то еще по мелочи. Она мудро рассудила, что вор не пойдет ночью в соседнюю деревню, чтобы сбыть краденое. Чима был труслив, как и все подлые люди.

Фатмата аккуратно открыла емкость с соком хуры и смочила им кусок тряпицы, который положила на предварительно сорванный кусок листа бананового дерева. Свернув банановый лист, она укрыла его в складках своей одежды. Плеснув пальмового масла в глиняную миску, на которую не позарился даже вор, колдунья опустила кончики пальцев в масло и энергично растёрла его между пальцами.

Чиму она нашла в бари.99
  Бари – место сбора и проведения мероприятий в деревне


[Закрыть] Он сидел под навесом, сонно покачивая головой, в стороне от собравшихся односельчан, которые вели неторопливую беседу о событиях прошедшего дня. Он лишь на минуту оживился, когда мимо проходила местная красавица Аниса, девушка добрая и работящая. Чима стал приставать к ней, распуская руки, но получив болезненный удар локтем в бок, ругнулся и опять перешел в дремотное состояние.

Люди почтительно поздоровались с Фатматой, уступив ей лучшее место на скамье. Где-то недалеко громыхнул гром.

– Видно ночью будет дождь, – таун-чиф1010
  Таун-чиф – глава поселения


[Закрыть] Умару стал растирать колени. – Стариковские колени всегда начинают ныть перед непогодой.

В сгущающихся сумерках молния внезапной вспышкой высветила кроны деревьев на краю деревни. Раздался близкий раскат грома.

– Духи гневаются! – Фатмата мрачно взглянула на односельчан. – Сегодня кто-то осквернил своим вторжением их вместилище и мое жилище.

Под ее суровым взглядом люди поежились и тревожно зашептались.

– Кто же посмел сделать такое? – таун-чифу стало не по себе, и он хмуро оглядел каждого, кто находился в бари. – Кто не побоялся навлечь на себя проклятие твоих духов-защитников?

– Я тебе больше скажу! – гневно воскликнула Фатмата. – Тот, кто это сделал, кое-что украл из моего дома. В том числе часть атрибутов, которые я использовала для подношения духам.

Несколько голов повернулись к Чиме, с которого тут же слетела пьяная сонливость.

– Чего на меня уставились?! – глумливо кривляясь, закричал он. – Я весь день тут проспал, все видели! Чуть что случится, все сразу на меня думают…

Он сегодня и правда полупьяный валялся в тени бари почти весь день. Лишь к вечеру он ненадолго отлучался, когда жители деревни были заняты своей работой.

Многие действительно видели его днем в бари. Люди встревоженно переговаривались, теряясь в догадках о причинах случившегося.

– Проспал, говоришь?

Фатмата медленно встала и подошла к Чиме вплотную, заложив правую руку в складки своей одежды. Вынув руку, она неожиданно ткнула его пальцами в лоб.

Голова Чимы пьяно мотнулась.

– Беги, найди свой ум! А заодно и совесть. Ты их где-то потерял!

– Не тронь меня, ведьма! – заорал Чима, отшатнувшись от старой женщины. – Я не виноват! Все видели, что я был здесь и не мог ничего украсть.

– Если ты не виноват, то нечего тут орать и оправдываться.

Фатмата подняла левую руку, словно призывая небеса в свидетели. Чима, заметив движение руки, испуганно дернулся.

– Завтра духи укажут мне вора! – повернувшись к односельчанам, торжественно провозгласила опытная травница Фатмата, незаметно вытирая пальцы правой руки о свою юбку. – Они отметят вора знаком!

Она проснулась утром от какого-то назойливого звука. Звук шел с улицы и напоминал поскуливание щенка, который потерялся.

Женщина мрачно усмехнулась и вышла из своего жилища.

Чима сидел недалеко от её порога и тонко подвывал, с ужасом глядя сквозь слезящиеся глаза на грозную колдунью, что с суровым видом стояла перед ним.

Рядом с Чимой лежал узел со всеми украденными вещами.

На его лбу алели четыре язвы, там, где вчера пальцы старой травницы коснулись его кожи.

Когда Абубакар и Амаду вошли внутрь домика Фатматы, то с удивлением обнаружили, что в жилище почти не осталось свободного места. Четыре женщины с детьми и пара мужчин сидели в дальнем углу на полу, тесно прижавшись друг к другу и настороженно глядя на незнакомцев.