Текст книги "Убить людоеда"

– Да я не в курсе, – пожал плечами невысокий старик. – Приходил он. Ты как раз собирался на вертолете лететь, а тут Пузырев явился. Очень, говорил, ты ему нужен.

– Нужен – значит, придет, – отмахнулся майор. – Наверное, опохмелиться хочет.

– Да он вроде при деньгах сейчас, – не согласился старик. – Ему зарплату выдали, и за мясо тоже заплатили. Так что дело не в опохмелке.

– А чего же он хочет?

– Ничего он не сказал. Информация, мол, очень важная, и узнает ее только сам Лосин. Я ему посоветовал к участковому идти, а он ни в какую – мол, только Лосину сообщу.

– Ладно, – кивнул майор, – надо сходить к нему.

– Он сейчас в запое. Говорит, через три дня, когда Лосин вернется, как огурчик буду. Но сам знаешь, что такое Пузырь. Ежели начал пить, не скоро остановится.

– Это точно, а с пьяным говорить толку никакого.

– Плохо ему, видать. – Старик кивнул со вздохом на дверь комнаты. – Да это понять можно, дочь как-никак. И надо ж такому случиться!.. С людоедом в сопках сейчас. Может, сожрал ее уже…

– Тише ты, дед Степан, – попросил Лосин.

– Да понятное дело, слышать такое и то неприятно.

– Ты иди, дед Степан. Если увидишь, что Пузырь в состоянии здраво говорить, пришли ко мне.

– Хорошо. Ежели засеку, что нормально рассуждает, пришлю.

– Какая же ты сволочь, Эдик! – прошептал Андрей Васильевич. – Бросил Иринку, гад! Нет, не мог Петр так себя вести. Что-то здесь не так. Доченька, почему же это случилось-то? Господи, помоги! Не верил я в тебя, а сейчас денно и нощно в церкви буду стоять, молиться буду. Помоги, Господи, прошу Тебя!..

– Ну как дела, Федор? – спросил спрыгнувшего с вертолета пилота капитан внутренних войск.

– Да машина-то готова, а вот как с погодой – одному Богу известно.

– Да говорят, все нормально будет.

– Если как сейчас, то летим. Хоть пару часов была бы погода. И может быть, достанете вы Денова, пока он бабу не слопал.

– Обложат его скоро.

– Это вы Денова обложить хотите? – насмешливо спросил Федор. – Да он вас как детишек сделает. Он из живота матери на сопках появился. Так что попьет он вашей кровушки-то. Я бы на вашем месте не мешал ему. Баба его стерва, и за дело он желает ей башку открутить. Вот там бы и дождались его. Он, может, без всякого сопротивления сдался бы вам. А так он ведь огрызаться станет. Бывает, и заяц на лису кидается, когда понимает, что каюк ему. А тут все же зверь на двух ногах и стрелять умеет. Выходит, что вы свои жизни за лахудру положить готовы?… Не поймут вас матери тех солдатиков, которых Иван угробит. Или даже не солдат, а тех, кто профессионалом стал. Ведь они небось тоже семьи имеют. И вот еще что… Если б, к примеру, твоя баба ребенка больного бросила и с хахалем связалась, что бы ты сделал?

– Моя так не сделает, – угрюмо отозвался офицер.

– А если? Ты только представь такое. Да и любой мужик наверняка пожелает голову отвинтить такой бабе. А вы сейчас свои жизни подставляете и москвичку эту ему под нож кладете. Пропустили бы вы его, а там он бы сам руки поднял.

– У нас приказ взять Денова или убить. И мы сделаем это. А все остальное уже не наше дело.

– Вот-вот, нет дела власти до того, что баба родила и бросила ребенка. А она снова родит и снова бросит… Ну ладно, пустой это разговор. – Федор посмотрел на небо. – В общем, собирай свою гвардию, и вылетаем. Я Лосину позвоню.

Москва

– Здравствуйте, – услышала женский голос в телефонной трубке мать Ирины. – Вы Елизавета Антоновна?

– Да. А вы кто и что вам угодно?

– Мы незнакомы. Просто я хотела вам сообщить нечто не очень приятное. Ваша дочь Ирина Андреевна сейчас в очень сложной, я бы даже сказала, опасной ситуации.

– Кто вы такая? – строго спросила Елизавета Антоновна.

– Вертолет, на котором летела Ирина Андреевна, разбился в сопках, в тайге Якутии. В живых остались трое – ваша дочь, ее знакомый, даже, можно сказать, любовник, некто Петр Сопов, и бежавший из колонии строгого режима уголовник. И сейчас все трое в тайге. Алло? Вы слушаете?

Елизавета Андреевна расслабленно опустилась в кресло, телефонная трубка лежала у нее на коленях. Женщина была без сознания.

– Бабушка, – раздался в прихожей голос Маши, – я пришла. Бабушка, ты дома? – Маша заглянула на кухню, увидела кипящую в кастрюле воду и выключила газ. – Бабушка! – испуганно крикнула она и вбежала в комнату. – Бабушка! – Она бросилась к Елизавете Антоновне. – Что с тобой? – Увидев телефонную трубку, девочка набрала ноль-три.

Заимка

– Погода почти в норме, – сообщил вошедший Иван. – Так что завтра с утра пойдем. Вечером ты уже будешь у метеорологов, они сразу вертолет вызовут. Так что все будет нормально.

– А ты? – тихо спросила Ирина. – Что ты будешь делать?

– Дойду до поселка и прирежу ту, что была моей женой. А дальше – как получится. Постараюсь сына увидеть, потому что потом уж точно ничего не выйдет. А сына я просто обязан увидеть. И надо будет его деду с бабкой передать.

– А ты понимаешь, что ты лишаешь его не только матери, которой он уже лишился, но и отца, да и деда с бабкой? Даже если они все-таки сумеют его забрать, кто из него вырастет? Он будет сыном человека, который убил его мать. К тому же его воспитанием займется твой отец. Значит, он вырастет таким же, как ты, а учитывая обстоятельства, и злее тебя. Он с самого детства будет лишен…

– Хватит! – рявкнул Иван. – Тебе-то какое дело?

– До вас мне дела нет. Как зовут вашего сына? – Разволновавшись, Ирина перешла на вы.

– Леха.

– Мне до судьбы Леши дело есть. Да, вы спасли мне жизнь. Не понимаю почему, но тем не менее вы сделали это. И я хочу, чтобы ваш сын мог гордиться вами, своим отцом. Но для этого он должен знать, что его отец совершал не только преступления, но и подвиг. Да, вы спасли жизнь совершенно незнакомому вам человеку. Вот чем может гордиться ваш сын. А вы хотите отдать его жизнь в руки вашего отца. Ответьте честно – вы довольны тем, как вас воспитал ваш отец?

Иван, стиснув челюсти, опустил голову.

– Теперь подумай. Ты живешь для чего? Чтобы оставить о себе воспоминания как об убийце?

– Хорош! – процедил Иван. – Если еще раз вякнешь, я просто уйду…

– Не уйдешь. Ты бандит, бежавший из лагеря преступник, жестокий хищник в человеческом обличье. Но знаешь, я уверена, что многие женщины предпочли бы преуспевающим и на первый взгляд хорошо воспитанным мужчинам такого, как ты. Ты сам избрал дорогу в жизни. Сколько лет Леше?

– Слушай, не береди мне душу!..

– Так не ломай ты ему жизнь, остановись, Иван, не ради себя, в твоей жизни уже ничего не исправишь, а ради сына.

– И что же мне делать? Лапы в гору и мордой вниз – берите? А кто ответит за то, что я ни за что срок получил? Они на меня навалились, и что мне делать оставалось? Морду подставлять? Жена моя была у этого козла из Хабаровска, а братья вроде как защищали закон. Не закон они защищали, а его. Я два раза стерпел, когда они меня били. Два раза! А когда старший, Васька, сунул мне пистолет под нос и сказал, что завалит, не выдержал. Натка и этот гребень Постанов успели в окно выпрыгнуть. Я не пошел за ними, на справедливость надеялся. Видел кое-кто, как все было. Приехали архангелы в камуфляже и заломили руки, я не сопротивлялся. А потом следствие, и все – я виноват. Я напал на братьев Торовых. Они, мол, собой закрыли мою жену и Постанова. Она, оказывается, у него просто деньги взаймы брала. А я… – Иван вышел на улицу, черпанул снега и протер лицо. Шумно выдохнул. – И на кой хрен я тебя спасал? – пробурчал он. – Хотя ты права. Не хотел бы я, чтоб сын повторил мой путь, не хотел. Но сейчас что делать? Я хочу видеть сына, а она пусть живет, тварь!.. Я верил ей. Она постоянно твердила, что любит, что больше ей никого не надо. Радовалась рождению Лехи. Я тоже был очень и очень рад. Сын… что еще мужику надо? Верная любящая баба рядом, свой дом, в котором все есть. Сын, который тянет к тебе ручонки, который растет на твоих глазах. Я делал все, чтобы у них была спокойная, обеспеченная всем жизнь. А потом как-то все изменилось. Жена стала холоднее, с сыном грубая. Я по неделе бывал в тайге, возвращался, но не было горячей ласки и того, что бывало раньше. Пришел однажды на три дня раньше, чем обычно, и узнал, что Натка у этого Гришани. Пошел, а там Торовы. Как будто ждали меня. И все кончилось. Через три часа прилетели архангелы и нацепили наручники. Получил срок. Отсидел бы, но узнал, что больного Леху Натка бросила. И решил, что не жить ей. Я же ее по-хорошему просил: отдай Леху деду и бабке. Нет, больного бросила. Сосед дядя Степан к нам зашел и узнал, что мальчик два дня ничего не ел, температура у него под сорок. А ей плевать. Вот и бежал я. Убью я ее, и будь что будет. Вот ты говоришь, что о сыне я не думаю. А я ведь действительно не задумывался, что с ним потом будет. Сейчас ты меня за живое, за сердце взяла. Не хотел бы я, чтоб сын мой путь прошел. Не было ничего радостного в моей жизни. Точнее, думал, что есть, но это обман. Наверное, из-за этой неправды и в любви, и в ласках я убить ее и хочу. А сына отец воспитает. Но он станет хуже меня. Он не будет спасать бабу только из-за того, что она в бреду дочь вспоминает. Выходит, нет у тебя в жизни ничего дороже дочери твоей. А меня ты опасаешься и боишься узнать, чем питалась, пока я тебя тащил. Главное, жива ты, а дальше уж как получится. Я всегда боялся умных баб. Правда, думал, что такие только в кино бывают. Ан нет, и в жизни встретиться пришлось… Ладно, – он поднялся, – вроде как распогодилось. Завтра с утра двинемся.

«Зря я, наверное, этот разговор начала, – думала Ирина. – Не сдержалась. А если он убьет меня? Нет, не убьет. Но больше никаких разговоров. Правда, очень бы хотелось знать… А может, лучше и не знать, иначе как с этим жить?…»

В избушку вошел Иван, сел возле печки и закурил.

– Дай и мне, – попросила Ирина. Иван бросил ей пачку сигарет и спички. – Спасибо.

– Спи, – посоветовал он. – Завтра с утра пойдем. А идти весь день, так что отдыхай пока.

– Я сейчас чувствую себя хорошо, дойду. Можно немного поесть? – смущенно спросила Ирина.

– Конечно. С собой возьмем немного. Мало ли что, вдруг снова буран начнется. А сейчас ешь.

– Но ведь надо немного оставить, а то вдруг…

– Сюда скоро придут и оставят всего достаточно, – перебил ее Иван. – Ешь.

Сопки

– Погода наладилась. – Рябой потушил окурок и убрал его в целлофановый пакет. – Через сутки будем на хребте. Думаю, уже в заимке переночуем. Там Иван или нет, как думаешь?

– Должен быть там, – ответил Латыш. – Место укромное, и собаки не учуют. Вверх их не поведут. Следов от дыма видно не будет, снег валит постоянно. Правда, если перестанет, придется с утра снегом засыпать следы от сажи, если такие будут. А учитывая, что дрова кончаются, придется топить сучьями, они будут оставлять сажу на снегу и подтаины из каменного выхода. Конечно, их из вертолета не увидеть, но вдруг кто-то пойдет по верху и заметит подтаины?… Хотя там все устроено отлично. Прежде чем спуститься к заимке, осмотрим все внимательно. И входить будем со стороны ручья. Правда, в расщелину, наверное, снегу много набилось, но пролезем, когда проход закидаем. И надо ветки на лыжах поменять, – он посмотрел на привязанные к концам широких охотничьих лыж ветви стланика, – а то иглы уже осыпались.

– Спустимся и поменяем.

– Может, перекусим?

– Давай.

Они услышали приближающийся рокот вертолета и подались назад, под выступ скалы.

– Залетали, мать их, – проворчал Егор.

– Вовремя мы ветви привязали, – сказал Латыш, – следов не видно.

– Да это медики. – Егор разглядел красный крест на боку вертолета. – Но все равно, наверное, знают о побегушнике, поэтому если что-то увидят – сообщат.

– Через двадцать минут будем на месте! – крикнул вертолетчик женщине в шубе, из-под которой был виден белый халат.

– Пока мы не займем место, не выходите, – предупредил ее один из четверых милиционеров с автоматами.

– Во, блин, попали, – проговорил на ухо соседу санитар. – И на кой?!

– Зато заплатят больше, – подмигнул ему тот.

– Пулю в пузо получишь и денег не захочешь, – проворчал первый.

Медвежий Угол

– Как говорится, с Богом, – подмигнул Лосину вертолетчик.

– На Бога надейся, но сам не плошай, – сказал сидевший рядом с майором капитан ВВ. Кроме них, в вертолете были Войцевский, шестеро солдат ВВ и двое штатских. – А прокуратура своего не послала, – усмехнулся капитан. – Видать, боятся господа.

– А там им делать нечего. Эксперты все осмотрят, а уж потом начнут остальные заниматься. Снега сейчас там по уши! – Лосин выругался.

Войцевский сидел молча, уставившись себе под ноги.

– Да я тебе говорю как есть, – недовольно буркнула Матрена. – Он Лосину все сказать хочет. Я-то просто…

– А тебя кто за язык тянул? – зло перебила ее крепкая молодая женщина.

– Да я как-то ляпнула, и все, – стала оправдываться Матрена. – А что такого-то? Ты ведь…

– Я тебе по пьяному делу рассказала и не думала, что ты сболтнешь.

– Так ведь Пузырю. Я с ним давно на откровенности живу. Кстати, ты же там была, вместе обмывали…

– Значит, он еще не стуканул Лосю? – усмехнулась собеседница.

– А ты, Клавиша, что-то психуешь не по делу, – недовольно проговорила Матрена. – Наезжаешь. Сама и про…

– Все, – махнула рукой Клавиша, – забудь об этом. Надеюсь, ты ничего подтверждать не будешь?

– Да нет, конечно. Только я что-то не пойму, почему ты так психуешь? Подумаешь…

– Все, – остановила ее Клавиша, – давай выпьем и расстались, дела у меня.

– Слышь, Клавка, а что за фраерок с тобой тусовался? Видно, что из новых русских. Может, и для меня кто-нибудь найдется? А то уж больно хорошо ты выглядеть стала, прикинулась и бабки заимела. И не самопал пьешь…

– Вечерком почирикаем. – Клавдия встала и направилась к выходу из кафе.

– Давай, Пузырь, примем еще, – небритый мужик, покачиваясь, подошел к старому холодильнику и вытащил бутылку водки.

– Хватит, мужики, – покачал головой Пузырь. – Погода наладилась, и мне на работу надо. Без меня на площадке бардак начнется. Запросто террористы могут вертолет захватить. Все, – он скрестил руки, – я до выходных не пью.

– Ты, похоже, приболел, Пузырек, – усмехнулся рыжебородый верзила. – Охренеть надо – бухару маять и не принимать. А работа не волк, в сопки не уйдет.

– Я сказал – пас. Пост ответственный. Да и с Лосем надо перетереть кое-что. Тут, мужики, дело такое…

– О чем тебе с ментом базарить? – усмехнулся плешивый толстяк в тельняшке. – Ведь братва и предъявить может – мол, стукач ты…

– Ты, Блин, думай, что базаришь! – зло перебил его рыжебородый. – Пузырь – кент мой.

– Да я к тому, что Лось…

– Значит, так надо, – кивнул рыжебородый. – Пузырь на площадке командует, а мент там вроде охраны. Так что у него по работе дела.

– Ладно, понял, – хмыкнул толстяк. – Базара нет!

Матрена, пошатываясь, вошла в подъезд старой двухэтажки. Как только она шагнула в проем второй двери, ее встретил сильный удар ребром ладони по горлу. Матрена, сдавленно икнув, рухнула на грязный пол.

– Во, – остановился возле женщины пожилой мужчина с тросточкой, – напилась, видать, до упаду. Дурища, в такой мороз пить – самоубийство. Слышь, молодка, – он ткнул Матрену палкой, – вставай, а то ведь околеешь. Вставай, молодка! – Он подошел ближе, дотронулся до ее плеча и отшатнулся. – Люди! – закричал он. – Баба убитая! Крови полно! Люди!

– Чего орешь, старый? – насмешливо спросил один из двух проходивших мимо мужчин.

– Вы гляньте, – воскликнул старик, – крови-то сколько! Она же…

– Потопали, Кудрявый, – второй дернул за рукав первого, – а то попадем под ментов. Она в натуре жмур.

– Извини, старый, – усмехнулся первый. – Но раз нашел, ты и свисти.

Парни быстро пошли дальше.

– Да помогите же, люди! – закричал старик.

– Звякни ментам, – на ходу посоветовал Кудрявый, – а то в натуре не по-людски. Дед так и сам крякнет. – Он повернул назад.

– Да ведь менты нас по делу хапнут, – попытался остановить его другой.

– Звони ментам, – повторил Кудрявый.

– Вам какого хрена надо? – поднимаясь, спросил рыжебородый.

– Пузырев Федор Михайлович? – спросил один из троих крепких молодых мужчин.

– А ты что за хрен? – усмехнулся рыжебородый.

– Из Тикси. – Первый показал ему удостоверение. – Уголовный розыск. Поедешь с нами, – кивнул он подошедшему к ним Пузырю.

– Понял, – откликнулся тот. – Значит, Лосин узнал и…

– Во блин! – возмутился полный. – Ты чего с ментами…

Рослый парень ногой ударил приподнявшегося Блина. Тот, что показал удостоверение, выхватил ТТ. Рыжебородый толкнул в его сторону стол, ударивший того по коленям. Парень выстрелил. Пузырев упал. Рыжебородый схватил пустую бутылку и замахнулся Хлопнул выстрел. Схватившись за живот, он рухнул на пол.

– Суки ментовские! – взревел лежавший на драном диване небритый и вскинул руку с двуствольным обрезом. Грохнул выстрел. Одному из парней заряд картечи, прошив куртку, кучно вошел в грудь. Парень с пистолетом выстрелил в небритого. Пуля вжикнула мимо уха небритого. Он выстрелил из левого ствола. Картечь разорвала куртку на плече стрелка и несколькими дробинками задела руку третьего. Тот успел выстрелить в пытавшегося заползти под кровать Пузыря.

– Сюда, мужики! – заорал небритый, переломив стволы обреза. – Бей ментов!

Двое, подхватив третьего, потащили его к выходу.

– Не могу, – простонал раненный в плечо. Третий выстрелил ему в живот и в висок. Парни бросились вперед.

– Сучары позорные! – Небритый вскинул обрез. Громко бабахнул выстрел дуплетом.

– Охренел, Картечный?! – хрипло крикнул кто-то. – Мы же свои!

– Те двое Пузыря подстрелили! – ответил небритый. – Десантника подранили! Бей их, сук!

На улице взревел мотор снегохода.

– Укатили они, – осторожно заглянув в комнату, сообщил пожилой мужчина с топориком для рубки мяса в руке. Небритый опустил обрез. В комнату ввалились несколько мужчин. У каждого в руках было что-то из домашнего обихода. Только один держал одностволку.

– В «скорую» звоните! – крикнул пожилой.

– Клавиша, – сказал старший сержант милиции. – Клавдия Сергеевна Туркина. Матрену убили, эту тоже зарезали. Что за дела?

– В общежитии стрельба и есть убитые! – крикнул кто-то.

– Лосин улетел, – покачал головой капитан милиции, – а тут расхлебывай за него.

– Как же вы облажались? – процедил мужчина лет пятидесяти с черными усами.

– Да какой-то тип Маятника узнал, – ответил парень с перевязанным плечом. – А у одного обрез двуствольный, и Десантник успел, сука…

– Пузырь раскололся? – перебил его мужчина.

– Труп он, – буркнул раненный в руку.

– Очень на это надеюсь и вам советую, потому что работу в любом случае надо будет закончить.

– Да все путем, Цыган, – сказал раненный в плечо. – Если бы не Маятник, сучонок, Пузырь сейчас бы тут был.

– Отдыхайте… – Цыган взял сотовый и набрал номер.

– Да? – почти сразу отозвался мужской голос.

– Работу сделали, правда, пока…

– В курсе я. Трупы там есть, но неясно, кто именно. И какого черта вы там оставили…

– Маятника все равно пришлось бы убирать, – перебил Цыган, – его кто-то узнал.

– Узнал? Вот это да! И кто же?

– Тот, кто узнал, точно труп. А вот остальные…

– Я все выясню и позвоню. Но будь готов закончить работу.

– Да ее бы уже сделали, если б ты не потребовал допросить Пузыря, сказал, что надо узнать, кому он успел…

– Это действительно надо было узнать. Так что если этот Пузырек жив, все придется повторить… и желательно до того, как он почирикает с ментами. Ясно?

– Куда яснее?! – Цыган отключил телефон и выругался.

– Два трупа, – сказал эксперт. – Одного убивали уже мертвого, из пистолета в висок. Он получил заряд картечи и был мертв, а его друзья перестарались. Двое тяжелых, обоих надо бы отправить в Тикси, но погода не позволяет. Мы, конечно, сделаем все, что возможно. Я позвонил в Тикси Алину. Может быть, он прилетит.

– Из-за каких-то бичей рисковать?… – пробурчал плотный майор милиции.

– Они прежде всего раненые, – сдержанно проговорил врач. – Их социальное положение значения не имеет, для меня равны все.

– Совершенно верно, доктор, – кивнул вошедший в кабинет мужчина в штатском. – Раненым – охрану. Надо узнать, что там случилось.

– Да все говорят, что сотрудники милиции приехали за Пузыревым, – проговорил майор.

– У того, кого добили, – сказал мужчина в штатском, – в кармане действительно удостоверение сотрудника уголовного розыска. Но сделано весьма топорно, с явным расчетом на бичей. А вот зачем им вдруг понадобился Пузырев? И не связано ли это с убийством женщин? – Он посмотрел на вошедшего старшего лейтенанта. – Установили личность псевдомилиционера?

– Нет еще, – ответил тот. – Но не наш, это точно. И никто из сотрудников его раньше не видел.

– Отправьте отпечатки в управление, пусть быстрее дадут ответ, – приказал мужчина.

– Есть, товарищ подполковник.

– Да, – вздохнул тот, – вот тебе и Медвежий угол. Если бы не Денов, нас бы здесь не было. Но все это весьма странно. Киллеров посылают убрать пьяницу. Пузырев – алкаш. Правда, последнее время назначил себя дежурным на вертолетной площадке, требовал билеты, сравнивал паспорта. Ему за это даже платить стали. Кому он мог помешать? И при чем тут две женщины? Одна вроде сожительствовала с Пузыревым. Вторая, Клавдия Туркина, недавно освободилась. Убили обеих почти одновременно. Матрену Морошко – ударом в горло, спец работал. Не добивал, потому что был уверен в результате. Так, – он повернулся к майору, – нужно проверить все гостиницы и частные квартиры, которые сдаются. Обо всех прибывших за последнюю неделю доложить. Неужели это как-то связано с Деновым? Почему Денов пришел в Медвежий Угол? Пузырев, кстати, сажал его в вертолет. Сведений о побеге Денова в Медвежьем Углу еще не было. Вообще не было информации о побеге. Надеялись взять силами розыскной группы колонии, идиоты!.. Но почему убили женщин и пытались увезти Пузырева? И почему началась бойня? Вовремя мы сюда приехали. Будем работать.

Сопка Оленьи Рога

– Да, – вздохнул Лосин, – тут придется копать дня четыре. Нужна техника, чтобы хоть верхний слой снять. Внизу обломки вертолета. – Он повернулся к двоим мужчинам в штатском. – Но сами видите, что тут творится. Придется вызывать рабочих.

– Снег еще не слежался, – вмешался вертолетчик. – Вы отойдите на почтительное расстояние, а я попробую винтом снег сдуть. Может, получится.

– Давай, Федор, – кивнул Лосин.

Тикси

– Значит, еще бабок срубить хочешь? – усмехнулся в трубку Эдуард. – Ладно, еще половину того, что дал. Пойдет?

– Я не могу дозвониться до дедушки, – громко сообщила по телефону Маша. – Он не отвечает несколько дней. Мама тоже молчит. Вызов на сотовый Гатова идет, но он не отвечает. Бабушка в больнице. Что произошло? Где мама? Почему она не отвечает и не звонит? Такого никогда не было. Что случилось?

– Я не знаю, что ей говорить… – Зажимая трубку, Нина беспомощно посмотрела на мужа.

– Не знаю, – нервно ответил тот. – Придумай что-нибудь.

– Ирина с Андреем Васильевичем сейчас в такой глуши, что там нет связи. Но когда вернутся, сразу же свяжутся с тобой. А что случилось с Елизаветой Антоновной? – спросила Нина.

– Сердце. Сейчас уже легче, но она плачет и не хочет меня видеть. Я не понимаю, что произошло, – вздохнула Маша.

– У больных всегда так, – не зная, что говорить, пробормотала Нина. – Как только ей будет легче, она…

– Но приступы бывали и раньше, – перебила Маша. – Она, наоборот, всегда…

– Очень скоро все наладится.

– А почему Эдуард Васильевич не хочет со мной говорить?

– Они поссорились с Ирой… кажется, дело будет решаться в суде.

– Ура! Развод! Наконец-то! Я сообщу бабушке, и она сразу поправится. А я прошу вас, тетя Нина, если вдруг удастся связаться с мамой и дедушкой, пусть они сразу позвонят нам.

– Обязательно.

– До свидания, – попрощалась Маша.

– До свидания. – Нина отключила сотовый. – И что теперь делать?

– А я откуда знаю? – огрызнулся Антон. – Я вот что подумал: а если Эдуард позвонил Елизавете Антоновне и все ей рассказал? Поэтому Елизавета Антоновна и не хочет говорить с Машей.

– А ты, наверное, прав, – подумав, согласилась Нина.

– Поеду морду ему набью! – Антон вышел в прихожую.

– Где ты его искать будешь? К тому же он тебя сразу посадит.

– Верно… Но морду я ему все равно подпорчу. Что же он, сволочь, делает? Ведь знает, что у Елизаветы Антоновны больное сердце. А она точно узнала об Ире и не говорит об этом Маше.

– Ты прав. Знаешь, что я думаю – мы не будем иметь дел с фирмой Эдуарда, – заявила Нина. – Конечно, потеряем в деньгах…

– А я не знал, как тебе это предложить! – Муж обнял ее. – Ведь все-таки потеряем мы прилично. Но ты у меня молодец.

Выселки

– Ну и холодрыга! – Притопывая, солдат в тулупе и валенках ходил возле бревенчатой избушки. На его плече висел автомат. – Скорее бы смена. Брр! – Он быстро обошел избушку. Из трубы густо валил дым. – Им-то тепло, – с завистью прошептал солдат. Из-за забора соседнего дома привстал человек с топориком. Размахнувшись, бросил его. Дважды перевернувшись в воздухе, топорик воткнулся в спину солдата. Тот упал. Из-за угла избушки к нему подбежал мужчина и ударил солдата ножом. Через забор перелез бросивший топорик человек с двумя канистрами и помчался к избушке. Убийца сунул нож в унт, схватил автомат, отстегнул ремень с запасными рожками. Мужик плескал на стены из канистр. Убийца солдата закрыл дверь на засов, навесил амбарный замок и отшвырнул ключ.

– Что за дела, начальник? – спросил из-за двери мужской голос. – Может, замерз, так иди погрейся. Хочешь, попаришься, спинку тебе потрем, – хохотнул он.

– Спать мешаешь, командир, – раздался голос Топора.

Из-за забора первый принес еще две канистры. Мужик с автоматом подошел к зарешеченному окну и вытащил из кармана лимонку. Второй, облив еще две стены, подошел к нему. В руках он держал две бутылки. Автоматчик рукояткой ножа разбил стекло и забросил в квадрат решетки лимонку. Второй в другое окно сунул обе бутылки. Оба отпрыгнули назад. Внутри вспыхнул огонь, раздались пронзительные крики.

– Стоять! – послышался крик, и сразу выстрелили два пистолета. Падая, автоматчик успел нажать на курок. Простучала короткая очередь. Горящие в бане люди безуспешно пытались выбить дверь. В предбаннике грохнул взрыв – взорвалась бочка с соляркой. К горящей бане бежали солдаты и жители близлежащих домов. Двое мужчин пытались сбить замок.

– Трактор нужен! – крикнул кто-то. – Решетки выдернуть! Давай…

– Да поздно, – произнес плотный мужчина в меховой безрукавке, – они уже не кричат.

Лебедев остановился у трупа мужика с автоматом. Выругался и стал искать глазами часового.

– Здесь он, – услышал старший лейтенант и подошел к телу солдата. Присел, приложил два пальца к сонной артерии.

– Каюк, – сказал седобородый мужчина. – Топорик между лопаток и ножом два раза в сердце. Готов служивый… – Он снял шапку.

– А мы к тебе, – подошли к Лебедеву Торовы. – Увидели, как от окна двое отскочили. Один с автоматом…

– Пристрелю, твари! – выдирая из кобуры пистолет, закричал Лебедев. Его схватили солдат и прапорщик. – Все равно конец вам!

– Спокойно, старлей! – Прапорщик удерживал его руку с пистолетом. – Они свое все одно получат.

– Да ты что, Лебедев? – рванулся к нему Олег. – Думаешь, что говоришь? Мы положили поджигателей, а ты дрых в это время! Или водку глушил! Может, и красавиц местных…

– Слушай, мент, – шагнул к нему прапорщик, – не доводи до греха, отвалите, пока просят. Топор мне по старому знакомству шепнул, что вы и ваш дядька Лука за многим тут стоите. Так что уйдите по-хорошему.

– Мы это так не оставим, – пообещал Олег. Василий потянул его за руку. Баня рухнула.

– Вот и уменьшилось у тебя бандюков, – усмехнулся стоявший в отдалении Афанасий. – И двоих исполнителей не пожалели. Но зря, все одно на вас крест можно ставить. Трогать вас не стану, вы друг дружку сами перебьете.

– Получилось, – проговорил длинноволосый парень. – Правда, на ментов офицер кинулся. Я думал, пристрелит их к чертовой матери. Но солдатня удержала. Слышь, Лука Демьяныч, а как Сера на это посмотрит? Ведь ты его парней положил.

– Он знал, кого дать, – ответил Лука Демьянович. – У брата моего, Васьки, тоже неприятности. Антошку менты в Якутске с алмазами взяли, на сей раз не отвертится. Хана ему. Где Миха, неизвестно. Надобно Филимона вызывать сюда. А то тоже нарвется. Черт бы побрал этого Ванюху, все неприятности из-за него. Афанасий сейчас, понятное дело, в хорошем настроении. А Топор, значит, что-то все же шепнул солдатикам. Неужели не понимал, что ему один хрен пожизненное? Три трупа только менты знают. А начали бы дело вести, еще много чего узнали бы. Торовы, выходит, уже на подозрении. Ну что ж, племяши, ежели мне начнут задницу прижигать, я вас под откос пущу, мне живые свидетели ни к чему. А то они какой-то бизнес с Гришкой Постановым, с хахалем Натальиным, решили делать. Ну а мне умереть охота на перине пуховой в доме своем. Чтоб все близкие были при моем последнем воздыхании. Так что вы уж, племяши, не чудите, а то разгневаюсь и вы головы раньше времени положите. Двое, которых застрелили, – парни Серы, и на меня выхода у ментов нету. Значит, ежели Торовых, племяшей моих, угробит кто, на меня указать никто не сможет. Топор ежели что и шепнул, то не про меня. Но сейчас убивать племяшей нельзя, заподозрят в первую очередь меня. А ежели их возьмут? За что их могут взять? Да вроде пока не за что. А если и возьмут, про наши дела они болтать не станут. Тогда им столько навешают, что и помрут на нарах. Ладно, пусть пока живут.

– Какая же сука этот Лебедь, – расхаживая по комнате, зло говорил Олег, – наехал! Выходит, что-то знает. А что серьезного нам с тобой предъявить могут? – взглянул он на брата.

– Да ничего.

– Ванька может все рассказать. Он промолчал в тот раз, потому что сам хочет с нами рассчитаться. Но если он все выложит, нам хана.

– С чего это вдруг? Он тогда ничего не сказал, а сейчас поздно, поезд ушел.

– Ошибаешься, братик. Поезд еще и не тронулся, все на месте. А представь, если все узнается и нас заберут?

– Да он давно сдал бы, если б знал. Не знает он ни хрена!

– Знает. Он был там с Прошкой. Его убили, а Денов знает. И не исключено, что он сбежал не только для того, чтоб Натку грохнуть. Тогда мы его подставили. И если уж он с кем-то собирается рассчитаться, так с нами в первую очередь. А потом забрать все на Лысой сопке. Тогда живи на большой и не думай ни о чем. Я уже не раз об этом думал. Но в нашем случае ему придется убить одного, ну двоих, и все дела, а тут получается слишком много, и со временем, один черт, найдут. Так что Денов…

– Да не знает он ни хрена! Он бы на следствии сказал. И тогда все было бы по-другому. Просто я не ожидал, что он нас так сделает. Здоровенный бугай, это понятно. Помнишь, как он тебя ногой достал? Я два удара получил и поплыл. Он бы на следствии все выложил. В общем, не знает Денов ни хрена.