Текст книги "Убить людоеда"

– Да ты что, дядька Афанасий, – заволновался тот, – я же…

– Как только Ванька свяжется с тобой, я должен знать, где он, – не слушая, заявил старик.

Медвежий Угол

– Да как же, – усмехнулся Пузырев, – я ведь у всех паспорта проверял. И мужик этой самой девахи, у него еще фамилия другая была, неблагозвучная – Гатов. Ну, вроде как Гадов. Они, похоже, поссорились. Причину не знаю, не слушал, был занят проверкой документов. Но этот самый Гатов не полетел. Вместо него другой, который вроде товарищ Гатова. Да вот этот, – указал он на фамилию в списке, – из Ленинграда, который сейчас Санкт-Петербургом называется. Там еще баба губернатор.

– Сопов Петр Геннадьевич, – прочитал майор. – Он?

– Так точно, начальник, – кивнул Пузырев.

– Где Эдуард? – спросил у него Андрей Васильевич.

– Так он в Тикси уехал, – посмотрев на майора и увидев его кивок, ответил Пузырев. – Рыбаки туда ехали. Вот он с ними и укатил еще до того, как вертолет улетел.

– В Тикси? – удивился Войцевский. – Зачем в Тикси? Ведь я ждал их в Верхоянске. Из Тикси самолеты летают? – спросил он у майора.

– Аэропорт закрыт, – ответил Лосин. – Там еще сильнее буран гуляет. Такая погода продержится минимум неделю. На место аварии не могут ни из Тикси прилететь, ни из Верхоянска, а уж про Якутск и говорить нечего. К тому же на месте падения потребуется техника. Снегу там прилично, придется откапывать. А как появятся обломки вертолета, дальше будут отгребать, чтобы тела не задеть. Но когда еще это будет…

– Ответьте мне, Александр, – сказал Войцевский. – Ирина жива или…

– Если откровенно… – Лосин помолчал, – все уверены, что нет. Денов уже пробовал человеческое мясо. Если бы у него были продукты, он не ушел бы с вашей дочерью и с этим товарищем из Питера. Они бы задерживали его. Он пошел с ними, чтобы не обессилеть от голода. Ему необходимо добраться до хребта. Там наверняка есть заимка, где он найдет и одежду, и пищу. Но от места падения, учитывая погоду, добираться нужно минимум дней десять.

– Что же я Машеньке скажу? – прошептал Андрей Васильевич и тут же посмотрел на Лосина. – Вы можете связаться с Тикси, чтоб нашли Эдуарда? Я очень хочу узнать, почему он уехал в Тикси. Это возможно?

– Попробую. Официально, конечно, не получится, хотя попробовать можно. Ваш зять вдруг передумывает лететь на вертолете, который падает… Я найду его. А можно вопрос?

– Конечно.

– Как они жили?

– Если честно, неважно. Отец Маши погиб в Чечне, она его и не видела. Ей скоро будет семнадцать. Мать для нее все. А что касается Эдуарда, отношения с Машей у него так и не сложились. Ирину и Эдуарда объединил бизнес. Она молодец, у нее широкая сеть магазинов, кроме того, налажена поставка продукции в регионы. У Эдуарда свой банк. Он был на грани банкротства, но благодаря Ирине сумел поправить дела. В принципе Ирина никогда особо не жаловалась. А Маша преимущественно живет у нас с женой.

– Мне не понравилось, что ваш зять неожиданно уехал в Тикси, они ведь только что оттуда вернулись. И почему он уехал даже раньше, чем взлетел вертолет? Значит, у него была договоренность с рыбаками. А ведь билет был куплен на имя Гатова.

– Действительно, – пробормотал Войцевский, – это странно. Я как-то не обратил на это внимания. И откуда тут появился Сопов? Почему он полетел с Ириной?

– А романы у вашей дочери на стороне были? – нерешительно спросил Лосин.

– Разумеется, нет. У Эдуарда мимолетные встречи бывали. Не уверен, известно ли об этом Ирине, но я знаю точно, что связи на стороне у него были и есть. У меня с Эдуардом по этому поводу состоялся очень серьезный разговор. Он клятвенно обещал прекратить свои интрижки на стороне. Эдуард не может иметь детей. И его это огорчает. Однако есть женщина, которая неплохо зарабатывает, у нее дочь, которая, если бы он захотел, давно стала бы звать его папой. А он только сейчас, кажется, решил ее удочерить. Но на это не согласны ни Маша, ни Ирина. А почему вы спросили? У меня появилось ощущение, что вы…

– Давайте пока не будем говорить об ощущениях, – остановил Войцевского майор. – Очень хотелось бы, чтобы вопреки всем прогнозам ваша дочь осталась жива. Правда, надежды на это…

– А это ты, начальник, зря, – неожиданно вмешался Пузырь. – Ванька, конечно, бандит, но его таковым сделали вы же. Ведь не он начал драку с двумя вашими. Менты, – пояснил он Войцевскому, – братья.

– Шел бы ты, Пузырь, отсюда, – попросил Лосин.

– Зазря вы на Ивана трупы вешаете, – махнул рукой Пузырь. – Ванька в старообрядцах воспитывался. Убить, понятное дело, он запросто сможет. Но чтоб раненого или слабого – ни в жизнь этого не сделает. Закон такой есть – ежели бросишь раненого или слабого в тайге, удачи тебе в жизни не видать. Да, людоеды они, Деновы. Но не подряд же всех хавают. И Ванька вашу дочь не тронет. Мужика, конечно, если тот начнет паниковать, и прибить может, но женщину не тронет, хотя сбежал для того, чтоб бабу прибить. Но свою. Конечно, с питанием у них сейчас беда, но вашей дочери ничего не грозит. Мужика того, если уж совсем худо будет, может на консервы пустить. А вашу дочь доведет, так что уши не ломайте.

– Погодите, – заволновался Войцевский, – то есть он заставит Иринку есть человеческое… – Не договорив, он тряхнул головой.

– Ежели бабенка жить хочет, – вздохнул Пузырь, – еще как будет лопать.

– Перестаньте, – остановил его Войцевский. – Как вы можете такое говорить?

– А представьте, что вы в тайге в буран пробиваетесь, – сказал Пузырь, – с дочерью. И нет ничего, что сожрать можно было бы. Если вы хреновый отец и дочь вам по фигу, то пущай подыхает. Но вы от себя кусок отрежете и заставите ее…

– Хватит! – крикнул Войцевский.

– Надо попробовать выйти на Тикси, – сказал Лосин, – и найти вашего зятя.

– Вы слышали, что он говорил? – нервно спросил Андрей Васильевич. – Это возмутительно!

– Давайте не касаться этой темы, – мудро решил майор. – Идем звонить в Тикси.

Тикси

– Просто поругались, – вздохнул подтянутый молодой мужчина. – У нее шашни с Петькой. Заявился он туда и… – Не договорив, он взял рюмку с коньяком и залпом выпил. Сидевшие с ним за столиком молодая брюнетка и крепкий мужчина переглянулись.

– Зря ты так про Ирину, – сказал крепкий. – Она…

– Давай не будем обсуждать, правда это или нет, – прервал его первый. – Просто ты, Антон, и ты, Нина, постарайтесь меня понять. Я люблю ее. Женился на ней, несмотря на то что у нее…

– Это ты уж точно зря, Эдуард, – резко вмешалась женщина, – она тебе не навязывалась. Ты за ней сам два года ухлестывал.

– Значит, вы меня не хотите понять, – проговорил Эдуард. – Ладно, давайте выпьем…

– Извините, – сказал, подойдя, капитан милиции. – Вы Гатов Эдуард Павлович?

– И что дальше? – смерил его пренебрежительным взглядом тот. – Чего надо?

– Для начала ваши документы. – К столику подошел молодой мужчина в штатском. – Капитан уголовного розыска Калугин. – Он показал Гатову удостоверение. – Вы тоже предъявите документы, – сказал он мужчине и женщине.

– Это произвол! – возмутился Гатов.

– Документы, – повторил Калугин.

Мужчина и женщина протянули паспорта капитану. Гатов достал свой паспорт и сунул Калугину.

– Следуйте за нами, – убрав паспорт Гатова, сказал инспектор.

– Да в чем дело? – поднимаясь, спросил Эдуард. – Вы, может, наконец объясните?

– Конечно, – кивнул Калугин. – Но не сейчас и не здесь. Следуйте за нами. Вы, если у вас есть время, – посмотрел он на пару, – тоже.

– А что случилось? – спросила Нина.

– Разбился вертолет, в котором летела Ирина Войцевская, – ответил Калугин. – Вы ее знаете?

– Конечно… – Нина была потрясена этим известием.

– Ирина погибла?! – Гатов схватил Калугина за руку. – Иринка! – обхватив голову руками, он присел.

– А кто сказал, что она погибла? – спросил Калугин.

– Что? – Гатов вскочил. – Она жива?

– А вы, кажется, этому не рады? – усмехнулся Калугин.

Нина и Антон переглянулись.

– Она жива? – Гатов схватил инспектора за грудки. Кулагин отбил его руки.

– Идите в машину, – сказал Калугин, – а мы следом.

Посетители кафе смотрели на Гатова.

– В чем дело? – быстро спросила Нина.

– Нина Петровна Горохова, – посмотрел на нее Калугин. – А вы Антон Викторович, ее муж. Как вы встретились с Гатовым сейчас?

– Он приехал и позвонил, – ответила Нина. – Господи! Что с Иркой-то? Она в больнице? И почему арестовали Эдуарда?

– Его не арестовали и даже не задержали, – ответил инспектор. – Его разыскивает Войцевский Андрей Васильевич. И все вы сами видите, как он себя ведет. Мне интересно узнать, что он говорил о своей жене и почему он приехал один?

– Сказал, что поссорились. Он ее к Петру приревновал, – Антон усмехнулся. – Но это полный бред.

Охотничья избушка

– Метет, – войдя, сообщил Иван. – Как ты? – посмотрел он на накрытую тулупом Ирину.

– Нога немного болит, а так хорошо. Поесть еще можно?

– Не сейчас.

– Я лежала и думала: ты преступник, сбежал из колонии, чтобы убить жену. И вдруг помогаешь мне, совсем незнакомому человеку. Ведь ты тащил меня почти десять дней.

– Два дня, – ответил Иван. – Ты сначала шла сама. Потом свалилась в яму и повредила ногу. Но все равно ковыляла и все просила: не бросайте. И часто вспоминала дочь Машу. – Он улыбнулся. – Может, тебе этого не понять, но я не бросаю тех, с кем пошел. Это за…

– А что я ела? – перебила его Ирина.

– У меня с собой сушеное мясо было, вот его я и крошил почти в порошок, и ты…

– Подожди, мясо кончилось на третий день. Потом мы нашли замерзшую куропатку и…

– Просто я придерживал мясо. И правильно делал. Хорошо, что в воде недостатка не было, снега много. К тому же повезло, еще нашел замерзшую птицу, сову. Все-таки…

– Хватит, – попросила Ирина. – Сову ели. Ты, пожалуйста, никому не говори об этом.

Он, тая в глазах усмешку, присел перед печкой.

– А нам и оставлять тут нечего, – вздохнула Ирина.

– Будет что оставить.

– Как это?

– Все увидишь.

– А почему у тебя дрова горят таким плавным огнем?

– Делаю дымоход поуже, вот и горит плавно. Перестараешься – дым в помещение пойдет. Мне частенько от батяни доставалось, не умел я огонь разводить. А без огня человек в тайге пропал. С голоду, если в сознании, не помрешь. Тех же птиц замерзших найти можно, хвои пожевать или настой сделать. Конечно, неприятно, но жив будешь. Кстати, от цинги настой хвои очень помогает. На Колыме елки под Новый год из стланика делают. В стволе какого-нибудь дерева просверлят дырки и туда вставляют ветки стланика. Конечно, долго такая новогодняя елка не стоит, но в Новый год очень даже хорошо.

– А у тебя дом есть? – осторожно спросила Ирина. – Настоящий?

– Был, – неохотно ответил он. – Жена с сыном тоже были. А сейчас эта сучка сына… – Тряхнув головой, он замолчал.

– Но ее тоже понять можно, – проговорила Ирина. – Ты в тюрьме и…

– А ты бы мужа бросила?

– Не знаю… – Помолчав, Ирина вздохнула. – Мне с ним было хорошо только один год, первый. У меня дочь от другого. Вот и не получается у нас с Эдиком. Он сразу предупредил меня, что не будет Маше отцом и чтоб она его так не называла. А Маша не стала его признавать. Слушалась, не капризничала, но папой не называла. Эдик надеялся, что у нас будет общий ребенок. Но не вышло, не может он иметь детей. И знаешь, меня это даже обрадовало. Не хотела я делить любовь к Маше с другим ребенком. Наверное, потому, что Эдик не стал ей отцом. Извини, тебе это неинтересно…

– Знаешь, я никогда в жизни себя так не чувствовал. И разговоры другие, и все не так. А с тобой и слова какие-то другие говорю. – Он рассмеялся. – Я в детстве читать любил, но дед, да и батя бывало ремнем лупцевали – читать и считать можешь, и все, не для того ты эту науку постигал, чтоб всякие бредни перечитывать. Староверы дед с бабкой пытались и меня заставить в Бога ихнего поверить. А я не понимал, почему богов много и каждая религия не упоминает другого, ведь Христос, Будда, Аллах и еще какие-то есть. В общем, получил я немало за любовь к литературе, но добились они обратного. Не зря говорят – запретный плод сладок. И в лагере книга спасала. Там говорить вообще не о чем. Вспоминать не хочется. Слушать, как о себе рассказывают другие, тоже желания нет. Хотя бы потому, что знаешь – врут. Лагерь не то место, где о себе правду говорить можно.

– А ты говорил, что я чего-то не делала. Но что именно?…

– Просто запомни это, – резко ответил Иван и, натянув на голову лохматую шапку, вышел.

– Чего я не делала? – прошептала Ирина. – Очень странный товарищ. Хотя он мне жизнь спас. Но все-таки что же он такое сделал, чего я не делала? И почему он мне это сказал? Может быть, я узнаю об этом. Интересно, от кого и как? Петра загрызли волки. Все-таки иногда я была в сознании и помню. А я, значит, ела сову, вот он, странный вкус. Я до сих пор ощущаю его. Но что все-таки я не делала? Спрашивать его нельзя, он уже начал злиться. Ладно, все равно узнаю. Съездила, наладила товарооборот… – Она покачала головой. – А Эдик, значит, решил развестись. Ну и ладно, очень хорошо. Я бы сама, наверное, не сразу на это решилась. Бабник он. По-моему, Петр собирался поговорить со мной об этом, но в вертолете он сослался на плохую переносимость полета и сразу задремал. А потом уже было не до разговоров. – Ирина съежилась. Она как будто вновь оказалась там, в содрогнувшемся от удара вертолете. Отчаянный мужской крик, и она очнулась на земле. Болело правое плечо.

«Сейчас рванет! – закричал мужчина. – Уходим!»

Ее кто-то схватил за руки и силой потащил через кусты вниз по склону. Сзади раздался мощный взрыв. Ирину накрыл собой человек, который ее тащил. Она была уверена, что это Петр. Но это оказался рослый бородач. Потом он подозвал Петра. Тот непрерывно скулил, истерически кричал о том, что они погибли, орал на нее матом. Затем падение в глубокую яму, боль в ноге, разбитая голова и постоянное чувство голода. Если бы не бородач, который давал им сушеное мясо и по две галеты, идти они не смогли бы. Потом это мясо, по словам бородача, закончилось, остались только галеты. И Петр, крикнув, что ему нужны силы, попытался отнять у нее галету. Иван ударил его и предупредил: если такое повторится, он Петра убьет. Ирина вздохнула. Она никогда не считала Петра хорошим человеком и терпела его только потому, что он мог достать какой угодно товар и уговорить поставщика снизить цену. А у вертолетной площадки он неожиданно появился с большим букетом цветов, – где только смог достать? – и начал пылко признаваться ей в любви и просить ее руки. Но тут появился Эдуард и устроил скандал. Ирина тогда смеялась, хотела выяснить у Петра причину такого признания. Однако в вертолете Петр сразу задремал. А потом вел себя как трус и подлец. И сейчас Ирина поняла: она рада, что Петра здесь нет. «Значит, я рада тому, что он погиб? Жаль, что в вертолете не было Эдика, он как будто чувствовал, что что-то произойдет. – Она посмотрела на стоящую на столе кастрюлю. – Есть ужасно хочется, но раз он говорит – позже, значит, позже». Она вздохнула.

«Зря я ей тогда сказал, – перерубая высушенные морозом сучья, думал Иван. – Хотя она все равно узнает. Но может, не найдут останков Петра. Зверье может его погрызть. Вообще-то я правильно поступил. С этим ей жить будет очень трудно. Спасибо бате. – Иван вспомнил слова отца. – „Видишь, сын, и гады иногда на что-то годятся“. Правда, вкус у человечины особенный. Я когда первый раз попробовал, долго вспоминал. Но так уж устроен мир: выживает сильный. Не съешь ты, съедят тебя. Меня обвиняли, что я подельника по побегу сожрал. А это он хотел меня съесть, только я сильнее оказался. И не ел его сразу, ушел. А через двое суток вернулся. Иначе бы сдох. – Иван покачал головой. – Ей эта лекция ни к чему. Надеюсь, когда ее начнут спрашивать, она вспомнит мои слова». Он вздохнул и пошел к избушке.

Тикси

– Да поставьте себя на мое место, – вздохнул Гатов. – Ваш приятель объясняется в любви вашей супруге, а она нет бы послать его подальше, смеется и берет цветы. И в благодарность целует. И это все при мне, законном муже. Вот я и психанул.

– Понятно, – усмехнулся майор милиции. – Значит, приревновали. Но как же вас рыбаки так быстро с собой взяли?

– Место было. У меня коньяка французского пять бутылок. Да вы людей можете спросить. А я могу увидеть Иру? Надо же заняться ее похоронами. И как же я дочери…

– А кто вам сказал, что Ирина Андреевна погибла? – перебил его майор.

– Как? – Эдуард вскинул голову. – Она жива?

– Ее ищут, – ответил милиционер.

– Но почему тогда задерживают меня? И почему…

– Вас пытается найти отец Ирины Андреевны. Он думал, что вы летели на том вертолете. К сожалению, сейчас мы не можем отвезти вас в Медвежий Угол, погодные условия не позволяют. Но убедительная просьба к вам, господин Гатов, не покидать Тикси и сообщить нам ваш адрес.

– Позвольте, это что же получается? Я под подозрением? Интересно…

– Повторяю, вас разыскивает господин Войцевский, он написал заявление, и мы обязаны это учитывать…

– Давайте я позвоню ему, – предложил Гатов.

– Он хочет с вами встретиться, – сказал милиционер, – что вполне понятно. Вы перед самым вылетом устроили сцену ревности, и жена полетела одна, а вертолет разбился.

– Вы женаты? – спросил Гатов. – Тогда постарайтесь понять меня.

– Да на вашем месте я бы тем более не отпустил жену с другом. – Майор посмотрел на часы, положил документы Гатова. – Идите. И не забудьте сообщить, где вы остановились.

– Можете сразу записать. На Морской у Павловых.

– Они уехали, – улыбнулся милиционер. – Как я понял, они не желают вас видеть.

– Куда же они уехали? – удивился Гатов. – Ведь непогода…

– Вы плохо слышите?

– Я буду в гостинице «Полярная».

– Вы пытались дозвониться до Андрея Васильевича?

– Нет, я решил порвать с его дочерью, а кроме того, он всегда считал меня недостойным ее.

– Понятно. Когда получите номер в гостинице, позвоните. – Майор подвинул по столу свою визитку. – И по первому требованию быть в отделении.

– А эти, выходит, меня уже и знать не хотят? – прошептал Гатов.

Медвежий Угол

– Он в Тикси, – сообщил вошедший в комнату Лосин. – Хочет поговорить с вами по телефону.

– Я хочу ему в глаза посмотреть, – сердито проворчал Андрей Васильевич. – Когда его привезут?

– Сам приедет. Он не подозреваемый, просто я попросил своего знакомого…

– Но когда же он приедет? – перебил Войцевский.

– Когда небесная канцелярия погоду наладит.

– Как он мог так поступить? – спросил Андрей Васильевич. – Я не понимаю, как можно было…

– Бывает, супруги иногда ссорятся, – усмехнулся Лосин. – Я свою жену чуть было сразу после свадьбы не послал…

– И вы этим гордитесь?

– Да нет, мы душа в душу живем. Я к тому, что…

– Моя дочь неизвестно где… и вообще жива ли она. Я считаю, что виноват Эдуард. Как он мог отпустить ее одну? Ведь сейчас столько говорят о разбившихся вертолетах, самолетах. А он… – Не договорив, Андрей Васильевич, махнул рукой. – Он приревновал дочь. Но женщине подарили цветы, что в этом такого? Я вас понимаю, вам нужен виновный. Хотя, с другой стороны, если бы зять был в этом вертолете, он вполне мог погибнуть. Я не задавался бы вопросом, почему он отпустил свою жену одну. К тому же он знал, что я жду их в Верхоянске. Кстати, там непогоды не было, и мы долетели до Депутатского.

– Основной удар стихии принял этот район. Над Тикси он пронесся и ушел вглубь. А вертолет догнал буран. Вот она, частная авиация. О разбившемся вертолете узнали только через пять дней. Двое суток искали. И случайно нашли обломки. А тут этот буран, мать его. И неизвестно, сколько он еще будет бушевать. Денов не должен уйти, его ждут в поселке. Конечно, если он туда пойдет. Для него тайга, сопки – дом родной. Тем более продукт с ним имеется… – Майор спохватился и покосился на Войцевского. – Ну может быть, не успеет, – поспешно проговорил он. – Пока этого мужика…

– Перестаньте, – с болью попросил Андрей Васильевич. – Неужели он может так поступить? Ведь вырос при советской власти и наверняка…

– Он волчонком рос, – перебил его майор. – В поселке есть только начальная школа. Первоклашки с третьеклассниками в одной комнате занимаются. Отправили его в интернат, но он там два года проучился и в колонию попал. Потом жил дома, с отцом. А тот – волк… Сколько эта демократия преступников породила, но что касается того, о чем я говорил…

– Я сам постоянно об этом думаю, – признался Андрей Васильевич.

– Если он добрался до одной из своих заимок, то там есть продукты. Оперативная часть колонии сообщает, что у него с собой были галеты, две банки сгущенного молока. Хотя, наверное, все уже кончилось. Он до вертолетной площадки шел почти трое суток. Шел быстро, отрываясь от возможной погони. Конечно, что-то осталось и…

– Извините, а заимка этого бандита далеко?

– К сожалению, нам точно неизвестно местонахождение этих заимок. Но на хребте Кулар наверняка имеется.

– Тогда есть надежда, что Петр и Ирина живы.

– Надежда, конечно, есть. Правда, вот погода не радует, и даже более того – погода на стороне Денова. А ее по статье не привлечешь.

– Но ведь он все-таки человек, а не зверь какой-то.

– Он с детства изучал науку не выживать в тайге, а жить. Знает, как и что делать в любую погоду, и умеет добывать пропитание.

– Но ведь даже в блокадном Ленинграде не все были людоедами.

– А кто знает, сколько их там было. Я не хочу марать память блокадников, но голод – это страшно.

– Вы словно оправдываете Денова.

– Боже упаси! Но он в детстве перешагнул черту, отделяющую человека от зверя. Если он сумеет добраться до Выселок, где живут его жена и родители, он убьет ее и любого, кто попытается ему помешать.

– Так и будет, – вошел в кабинет мужчина лет пятидесяти. Сняв шапку, он покачал лысоватой головой. – Здорово замело! Так вот, Иван Денов отошел от староверов, когда женился. Да, он бандит и пойдет на убийство. Я говорю о настоящем времени. А насчет вашей дочери я бы вот что сказал: есть такой неписаный закон тайги – если оставишь в беде слабого, не будет тебе удачи. Суеверие, но таежники никогда не нарушают его. За малым исключением, конечно. Как говорится, в семье не без урода. Денов нарушил людской закон, но таежный – вряд ли. Он не причинит вреда вашей дочери. Может съесть их спутника, но…

– Позвольте, – перебил его Войцевский, – кто вы такой?

– Полковник Зимин, Павел Борисович. Занимаюсь делом Денова. На нем уже есть труп. В трех километрах от Медвежьего угла убит охотник, у него похищено…

– Но при Денове не было оружия, – возразил Лосин.

– Это точно? – спросил Зимин. – Оружие могло быть в его рюкзаке, например, полотно ножовки. Отрезал ствол, приклад – и готов обрез. Сунул в рюкзак, и никто не…

– Он бы переоделся, – перебил Лосин.

– Надеюсь, что ты прав, майор, – кивнул полковник. – Не хотелось бы, чтоб Денов был вооружен. Если он прольет кровь, то уже не остановится и пойдет по трупам.

– Павел Борисович, а как вы сюда добрались? – спросил Лосин.

– На вездеходе, – ответил полковник. – Правда, раза три жалел об этом. Но доехали все-таки. В общем, ваша дочь сейчас обуза для Денова, но он не убьет ее, потому что верит: обидишь слабого – начнутся неудачи. А он ушел из лагеря с определенной целью.

– Подождите, – покачал головой Войцевский, – вы только что сказали, что этот бандит живет по таежному закону. И тут же говорите, что ушел он, чтобы убить жену, мать своего ребенка. То есть…

– Эта мать, – зло перебил его Павел Борисович, – бросила больного ребенка, чтобы уехать в Хабаровск. А таежный закон с незапамятных времен гласит: «Накажи бросившую своего дитя. Предай огню ее мертвое тело». Теперь вы поняли разницу между вашей дочерью и женой Денова?

– Понять-то понял, – вздохнул Войцевский, – но тут такого наговорили, что я уже считаю Ирину мертвой. И знаете, может, это даже лучше, чем помощь людоеда. Ведь он может заставить ее есть… – Он замолчал.

– На этот счет можете быть спокойны, – сказал полковник. – Денов не будет этого делать.

– Знаете, – сердито произнес Войцевский, – вы прямо облагораживаете этого бандита. Утверждаете, что он людоед и в то же время, придерживаясь каких-то законов тайги, будет сам жрать Петра, а Ирине отдаст то, что у него есть.

– Я пытаюсь успокоить вас, – сказал Зимин. – Понимаю, что вы чувствуете, и не хотел бы оказаться на вашем месте. Мы сделаем все, что сможем. Погода мешает. Хотя, с другой стороны, возможно, именно это спасет жизнь вашей дочери. Синоптики утверждают, что через трое суток буран закончится. Нам обещали помощь охотники, также извещены оленеводы, предупреждены метеорологи. Хотя я уверен, что Денов идет к хребту Кулар, и наверняка его отец уже послал туда людей.

Сопки

– Возвращаемся! – крикнул один мужчина в заснеженной одежде другому. – Не пройдем, все хуже и хуже. Возвращаемся.

– А что Афанасий скажет? – спросил тот.

– Поймет.

Выселки

– Надо уматывать, – сказал крепкий русобородый мужчина, – а то он нас здесь и кончит. Погода-то какая!.. Сможет ли он добраться?…

– Иван сможет, – ответила миловидная женщина. – К тому же жратва у него есть – двоих он с собой от упавшего вертолета увел, бабу и мужика.

– Как ты могла жить с таким? Неужели не противно было целоваться с ним, обнимать?

– Но он же не ел людей при мне. Я слышала, что дважды он пробовал, но как-то не верилось. Его спрашивала, он молчал. Больше не могу я тут, я же в Хабаровске жила. Потом попалась со взяткой, не тому дала. Отправили меня на поселение. Здесь Иван встретился. Мужик крепкий, в постели вообще зверь! – Она засмеялась. – Я думала, что сумею уговорить его денег поднакопить и уехать отсюда. Он же все мог достать – меха и даже золото. Но он придет с сопок, душу на мне отогреет и снова туда. Деньги приносил, но мало. Я забеременела только для того, чтобы он денег побольше приносил, но зря. Вот и натравила на него…

– Лучше закрой рот, а то кто-нибудь услышит и тебе не поздоровится, и Торовым секир башку сделает Афанасий, пахан Ванькин. Не сам, так подошлет кого. А ты вроде роман имела со старшим? Не боялась, что Ванька застукает? Ведь прибил бы сразу и не посмотрел бы, что Торопов мент. Лихая ты бабенка, за это я полюбил тебя. Как погода нормализуется, укатим.

– Я тебе вот что сказать хочу. Если ты решил мною попользоваться и бросить, запомни, Гриша, убью. Стрелять я умею и ножом запросто яйца отрежу. Я ради тебя на такое пошла…

– Перестань, Наталья. Если уж кто кого использует, так это ты меня, потому что очень желаешь отсюда умотать.

– Да, хочу. Но я с тобой жить собираюсь. Из-за тебя и Лешку оставила.

– Успокойся, – Григорий обнял Наталью, – все у нас будет нормально. Надеюсь, ты не передумаешь…

– Никогда. Это же какие деньги можно получить!.. Так что я не отступлю, все сделаем как задумали.

– Отлично. Скорее бы выбраться отсюда.

– Боишься Ваньку? – усмехнулась Наталья.

– Жить хочу, – честно ответил Григорий. – Ему-то терять нечего, да и умеет он по этим сопкам скакать. Если в дом вломится, я его пришью в порядке самообороны. Но он к нам не заявится.

– Заявится. Тебя убьет сразу, а меня помучает. Он к тебе обязательно придет, – вздохнула Наталья.

– Мать вашу! – недовольно процедил Афанасий. – Вы что, мальчишки, что ли? Пурги они, видите ли, испугались!..

– Да идти нет никакой возможности, – проговорил Егор, – по пояс проваливаешься. И руку вытянешь, не видать ни хрена. Мы прошли километр, до Белки даже не дошли. Невозможно идти.

– Верно Егор говорит, – кивнул крепкий молодой мужчина. – Мы до Белки два часа шли. А там по времени ходу всего десять минут.

– Ладно, – сказал Афанасий. – Тогда вот что, мужики, как только начнет утихать, сразу в путь. Потому как менты тоже начнут поиск. И вы должны опередить их. Ванька сейчас на хребте. Мужика, понятное дело, он ухлопал, а вот бабу оставил. И ежели менты не достанут, то живой выскочит. А ежели достанут, будет ею прикрываться. Хотя не станет, – тут же возразил он сам себе, – в сопках его не взять. Ежели, конечно, специалистов из Якутска не доставят. Там псы натасканные. Но Ванька сейчас в поселок идет, чтоб Натку кончить. Правда, сначала с кем-то из вас свяжется. Чтоб я тут же знал, что Иван у поселка появился. Хотя там баба с ним. Ежели пришибет ее, то удачи у него уже не будет. Надеюсь, он не забыл, что предки нам завещали.

Стоящая у печки жена, опустив голову, молчала.

– Торовы оба тут, – проговорил Егор. – Вроде как собирают охотников своих на Ваньку из артели, которую ихний дядька Лука кормит.

– Понятно, – процедил Афанасий. – Значится, бандюки будут ментам помогать. Эх, мать честная, а у Ваньки и ружьишка даже нету. Вот Лука, гнида!

– Надо как-то Ивана предупредить, – сказала жена. – Ведь у Луки есть мужики, которые могут…

– Цыц! – остановил ее муж. – Не суйся, баба.

– Как так не суйся? – всхлипнула она. – Убьют Ваньку-то.

– Цыц, я говорю! – крикнул Афанасий. – Убьют – похороним. Ты лучше думай, как Лешке помочь. Надобно забирать его из больницы, а то упрячут в детский дом, и все – сына не будет и внука лишимся. Кто ж род Деновых продолжать станет? Сволочь Натка, лиса бешеная! – Он сплюнул. – Но ежели с Лешкой что случится, не жить ей, да и Торовым тоже, а уж Луке тем более. Я им устрою тогда веселую жизнь.

– Ты лучше думай, как Ивану помочь, – высказалась Тамара. – Пусть бы сдался. Ну добавят года два, осталось четыре – и выйдет. Мы еще доживем, а то ведь убьют его. – Она быстро вышла. Афанасий молчал.

– Так мы это, – несмело пробормотал Егор, – потопали до дому. А как стихнет чуток, двинемся.

– Давайте, – кивнул хмурый Денов.

– Слышь, Лука Демьяныч, – обратился к седобородому старику рослый мужик, – сейчас идти никак невозможно, нет проходу, не видать ни хрена…

– Стихнет, и двинетесь, – сказал тот. – И вот что, как увидите Ваньку, сразу на поражение бейте. И какой-нибудь пистолет ему в руку потом вложите. Мол, вооруженный был, вот и пришлось сразу наповал бить. Ясно?

– А тут, дядя Лука, и предупреждать не надобно, – усмехнулся плотный бородач. – Ванька – зверь по характеру и по повадкам. Ежели его не свалим, он кому-нибудь из нас кровь пустит, а такого желания у нас ни у кого нет.

– Это точно, – дружно поддержали его пятеро мужиков с карабинами. – Да есть у него стрелялка какая-нибудь, не мог он без оружия в бега податься.

– Нет у него ствола, – возразил Лука, – это я точно знаю. Нож, понятное дело, имеется. Он, гадина, с двадцати метров куропатку ножом сбивает. У них в роду все мужики ножи кидают очень здорово. Делают их сами и кидают на убой. Нож у Ивана сто пудов имеется.

– А твои племяши с нами пойдут? – спросил чернобородый здоровяк.

– А как же, обязательно. Им спокойнее будет, ежели они труп его увидят. Да и вам тоже сподручнее. Все ж помощь милиции оказывали.