Текст книги "Д.О.П. (Департамент Особых Проектов)"

XI

Москва,

ул. Гороховская,

Апрель 1888 г.

На скатерти, в окружении блюдец с вареньем красовался большой самовар. Его принесла кухарка Овчинниковых – водрузила на стол в гостиной, помогла Алисе расставить посуду. Сёмка сгонял в пекарню на углу Гороховской за пирожками и сайками – горячими, только что с противня. Шурик, переглянувшись с Гиляровским, открыл большой, резного орехового дерева буфет и извлёк оттуда две бутылки и пригоршню стопок. Репортёр завладел квадратным штофом с рельефным изображением двуглавого орла и надписью «1 8 ведра» на боку – и принялся соскабливать с горлышка сургуч.

– Вот она, родимая, крепостью сорок градусов! – торжественно объявил Шурик, разливая по маленьким, зеленоватого стекла, стопкам прозрачную жидкость. – Спасибо профессору Менделееву!

– Пустые байки повторяете, юноша! – сварливо отозвался дядя Юля. – Авторство «Московской особой», приписываемое Дмитрию Ивановичу, относится к 1894-му году, то есть здесь её никак быть не может. А перед нами – полугар, сиречь казённое хлебное вино крепостью никак не сорок, а тридцать восемь градусов. Что до докторской диссертации господина Менделеева «О соединении спирта с водой», то хоть она и использовалась при усовершенствовании рецептуры водки, однако сам Дмитрий Иванович в этом не участвовал.

– Ну вот, такую красивую легенду разрушили! – Шурик шутовски развёл руками. – А мы-то, наивные верили! Ну да ладно: полугар там, или не полугар, а… у всех налито?

И картинно опрокинул стопку. Остальные последовали его примеру – даже Алиса, избегавшая обычно крепких напитков. После всех жутковатых приключений этого дня нервы определённо нуждались в разрядке. Колян с Шуриком после недолгой возни разожгли большой мраморный камин; под его уютное потрескивание пропустили ещё по две стопки «полугара» и принялись обсуждать злободневное.

– В толк не возьму: как это мы угодили в «туманный мир»? – доцент Евсеин вытянул ноги к огню. После выпитой водки он оживился и пустился в пространные рассуждения. – Еще и четырёхпалые эти… Знаете, я даже думаю: а не привиделись ли они нам?

– Ромке они, по-вашему, тоже привиделись? – язвительно осведомилась Алиса. Они с Олежиком по очереди выходили в кабинет, проверить пострадавшего.

– Это всё из-за Алисиной «искалки». – сказал дядя Юля. Старик устроился со своей стопкой в углу, на канапе. – Моя вина, признаю: ошибся, когда её ремонтировал, вот вас и забросило неизвестно куда!

– Зато наша «искалка» была исправна! – отозвался доцент. – Как же так вышло?

Дядя Юля пожал плечами.

– Я так думаю, дело в том, что «искалки» работают как бы в паре. И в нашем случае, Алисина была… ведущей, что ли? Вот её повреждение и дало такой результат, установив червоточину в этот ваш «туманный мир».

– Ну, ничего, дядя Юля… – Алиса изо всех сил старалась утешить старика. – Кто ж знал, что так получится? К тому же, искалку вы исправили, теперь можно открыть портал куда нужно. Так ведь?

Дядя Юля покачал головой.

– Не хотелось бы огорчать тебя, племянница, но на этот раз ничего не получится.

– Это ещё почему? – Алиса насторожилась. В гостиной повисла тишина – все ждали ответа, затаив дыхание.

– Я неправильно выразился. Получится, конечно, но только портал, скорее всего, откроется снова в мир этих четырёхпалых, будь они неладны. Дело в том, что последняя червоточина, которую ты установила после того, как я исправил «искалку», вела именно туда, и мы её попросту продублируем.

– Я согласен с Юлием Алексеевичем. – заговорил Евсеин. – Будь в двадцать первом веке «искалка» – как в тот раз, когда мы попали к вам – она бы сыграла роль маячка. А так – извините-с…

– И вообще, это всё гадание на кофейной гуще. – добавил дядя Юля. – Работу «искалок», как и сами червоточины, никто толком не изучал, так что мы можем лишь строить предположения.

– Как это – не изучал? – удивился Шурик. – А Виктор? Он несколько тетрадей исписал формулами, и всё об этих… червоточинах! Об «искалках», там, кстати, тоже есть. Сейчас принесу, сами увидите…

И кинулся к своему рюкзаку.

– А ведь верно! – оживился доцент. – Мы, правда, ни пса там разобрать не сумели, но, может, вы, Юлий Алексеевич?..

Полугар и сайки были немедленно забыты. Шурик с Коляном сдвинули блюда, бутылки и самовар к краю стола, а на освободившемся месте разложили тетради, взятые из квартиры Виктора. Дядя юля принялся их изучать – у старика аж руки дрожат от жадности, отметила Алиса.

– Похоже, он действительно сумел продвинуться довольно далеко – насколько я могу судить, разумеется. – вынес он вердикт примерно через полчаса. – Конечно, вот так, с ходу, ничего с уверенностью не скажешь, я всё же, больше прикладник, а тут надо глубоко копать в плане теории. Но – со временем разберёмся. Не так ли, Вильгельм Евграфыч?

Он глянул поверх очков на Евсеина. Доцент неуверенно пожал плечами.

– Вам и карты в руки, Юлий Алексеич. Я в вашей физике и высшей математике ни пса не смыслю. Однако, мыслю так: пытаться заново открыть червоточину пока не стоит. Мы уже имели удовольствие встретиться с четырёхпалыми, довольно-с… Лучше дождаться возвращения экспедиции Семёнова из Африки – надеюсь, он обнаружит там что-то такое, что нам поможет.

Договорить он не успел – в прихожей ожил колокольчик дверного звонка. Тихо, словно неуверенно, брякнул раз, другой – и разразился звонкой, на весь дом, трелью.

– Вот и вы, пропащие души! – гость широко улыбнулся и шагнул в прихожую.

– Яков., э-э-э… Моисеевич? – Брови Евсеина полезли на лоб, отчего пенсне перекосилось и нелепо повисло на переносице. – Вот уж не ожидали вас в Москве!

Шурик – он вышел в прихожую вслед за доцентом – замер на месте, не зная, как себя вести. Очень уж неожиданным стало появление этих двоих, незнакомых ему, но явно хорошо известных Евсеину визитёров.

– Не ожидали, а мы взяли и заявились! – заговорил Яшин спутник, высокий, статный мужчина в штатском, но, несомненно, военный, о чём свидетельствовали закрученные по-кавалерийски вверх усы, прямая, как кирасирский палаш, спина, и узкое, породистое лицо урождённого аристократа. – Принимайте, или не рады незваным гостям?

– Господин барон! – ахнул доцент. – Как же мы можем быть не рады вам? Да вы проходите, чего на пороге-то стоять?..

«Барон?.. – Алиса, наблюдавшая за происходящим в прихожей из-за Шуриковой спины, мысленно ахнула. – Так это что, Корф? Выходит, правду сказала дражайшая Наталья Георгиевна…»

Евсеин посторонился. Гости зашли, за ними двое рассыльных занесли саквояжи, большой дорожный чемодан, перетянутый широкими ремнями, портплед и плетёную корзину, прикрытую чистой тряпицей. В прихожей, и без того не слишком просторной, сразу стало не повернуться, а тут ещё в дверях возник Гиляровский. Он радостно пробасил «Ну, здравствуйте, гости дорогие!» и раскинул руки для объятий. Алиса попятилась назад, в гостиную.

…Приехал! И как же ей теперь себя вести?..

Особо гадать ей не пришлось. Гиляровский, решительно взявший дело в свои руки, по очереди представил гостям «наших новоприбывших». Барон поприветствовал Шурика, Ярослава и Коляна крепкими рукопожатиями. С дядей Юлей он почтительно раскланялся, назвав старика по имени-отчеству, Алисе же поцеловал руку, отчего девушка зарделась и неожиданно для себя присела, изобразив нечто, отдалённо напоминающее книксен.

– Как знал, что вы тут сухомяткой пробиваетесь! – Яша неодобрительно покосился на давно остывшие пироги. – Скажите спасибо, что я уговорил господина барона завернуть по дороге в трактир на Сухаревке. И что бы вы без меня делали?..

И выставил на стол давешнюю корзину – оттуда одуряюще пахнуло свежевыпеченным тестом и прочей снедью. На свет появились стопки блинов, расстегаи, исходящие маслом пироги с разнообразной начинкой – пухлые, размером с ладонь – жестяные баночки с паюсной икрой, куски сыра, завёрнутые в промасленную бумагу, запечённые цельные форели в судках. При виде этого великолепия Гиляровский озадаченно крякнул, покопался в буфете и выставил на стол две бутылки коньяка.

– Ну, Вильгельм Евграфыч, и заставили же вы нас понервничать с вашей безумной затеей! – укоризненно говорил Корф – Это надо было додуматься: никого не предупредив, без нормальной подготовки, втроём – и лезть в портал? А если бы с вами там случилось что-нибудь?

Он выцедил рюмку и подцепил на двузубую вилку кусок расстегая.

– Давайте уж, рассказывайте, как там у вас обернулось?

– И там и здесь. – добавил Яша, хрустя пучком лука. – Мне уже успели доложить, сколько тут дров без нас наломали!

– Был бы поручик Смольский в добром здравии – насиделся бы у меня на гауптвахте за самодеятельность! – добавил Корф. – Но, раз уж он отвечать не может – с вас весь спрос, дражайший Вильгельм Евграфыч. Да вы не стесняйтесь, начинайте, я весь внимание.

И откинулся на спинку стула, всем видом демонстрируя готовность слушать.

Евсеин беспомощно посмотрел на спутников, вздохнул – и заговорил.

Значит, московскую организацию террористов-радикалов удалось-таки разгромить. – подвёл итог Корф. – Что ж, неплохой результат, они у нас сидели, как гвоздь в сапоге. Я слышал, взяли много автоматического оружия?

– Так и есть. – подтвердил Гиляровский, успевший пообщаться с «сыскными». – Пистолетов четыре штуки и один… этот, как его…

– Пистолет-пулемёт. – подсказал Ярослав. Он уже освоился в обществе «предков» и вёл себя достаточно уверенно. – «Кипарис» – хорошая штучка, я из такого стрелял в тире. Глушитель, опять же. Патронов, правда, маловато…

Яша махнул рукой.

– Что оружие, вздор! Войтюк ушёл – вот где проблема, настоящая, поганая! Этот злыдень, скажу я вам опаснее всех остальных вместе взятых – умён, собака, изворотлив. В который уже раз ухитряется скрыться у нас из-под носа! И где он теперь объявится – одному Богу известно…

Корф чуть заметно кивнул.

– Подозреваю, Евгений Петрович, – продолжал Яша, – что к его бегству причастен наш недобрый знакомец Стрейкер. Они с Войтюком – та ещё парочка, если, и вправду, сумели договориться. Они ведь, если помните, в своё время крепко поссорились, но сейчас, согласно моим сведениям, бельгиец снова начал нащупывать подходы к Войтюку. Возможно, не без успеха. Правда, самого Стрейкера в России сейчас нет, но подручных в том же Петербурге у него хватает. Да и в Москве найдётся, если хорошенько поискать.

– Вот вы, Яков Моисеевич, и поищете. – ответил барон. – А меня пока вот что интересует: скажите-ка, Вильгельм Евгарфыч: надежду оживить порталы, пока следует оставить?

Евсеин вместо ответа сокрушённо развёл руками.

Что ж, ничего не поделаешь. Дождёмся возвращения экспедиции господина Семёнова – может он, и в самом деле, привезёт из Африки что-нибудь полезное? Что до портала…

Голос барона сделался задумчивым.

– Что до портала – возможно, то, что он пока закрыт, не так уж и плохо. В своё время я имел беседу с господином Каретниковым, так он, помнится, высказал тогда любопытную мысль. Мы-де чересчур рьяно накинулись на знания из будущего, и это грозит нам тем, что наши учёные – наши в широком смысле, не только российские, но и все прочие тоже, – лишатся стимула исследовать, познавать мир самим. Вместо этого они превратятся в архивариусов, раскладывающих по полочкам добытые не ими знания, а когда придёт время создавать что-то своё – извините-с, разучились!

– Вы хотите сказать… – дядя Юля, сидящий напротив барона, нахмурился, – вы хотите сказать, что всё то, что мы притащили оттуда здесь никому не нужно?

– Ну что вы, Юлий Алексеич, – барон широко улыбнулся. – Как вы могли такое подумать? Нужно, конечно, даже необходимо – как и вы с вашими знаниями и талантами. Просто нужно соблюдать в этом деле меру: не вываливать всё и сразу, а понемногу, потихонечку…

– Ну, так это само собой получится. – сказал дядя Юля. – Прежде чем «вывалить», как вы изволили выразиться, такой объём знаний, надо для начала, привести его в соответствующий вид. Прежде всего – подготовить специалистов, обладающих соответствующим способом мышления, ваши попросту не обладают необходимым понятийным аппаратом. Затем…

– Стоп-стоп, господин Лерх, пощадите! – барон вздел руки в шутливом жесте. – Вот вы всем этим и займётесь – не в одиночку, разумеется. А пока, как только прибудем в столицу, я бы попросил вас принять участие в одном злободневном проекте. Вам у себя, в будущем, не приходилось слышать о сербском инженере и изобретателе Огнеславе Костовиче?

– Хм… – дядя Юля потёр переносицу. – Кажется, воздухоплаватель и создатель оригинального двигателя внутреннего сгорания? Как же, как же, было что-то…

– Костович строит воздухоплавательный аппарат, аэроскаф. – сказал Яша. – Захаживал я к нему в мастерскую – грандиозная, доложу вам, задумка, куда там паровому аэростату француза Жиффара!

– Сам государь осматривали и одобрить изволили. – добавил барон. – А цесаревич, Великий князь Георгий Александрович, этим проектом так загорелся, что собирается стать первым капитаном воздушного корабля. Так может, вы подключитесь к этой работе? У них там какие-то неполадки с газовой машиной – вот вы им и поможете. А там посмотрим, чем вам заняться дальше.

– Аэроскаф, говорите? – дядя Юля озадаченно нахмурился. – Это, как я понимаю, вариант дирижабля жёсткого типа? Очень, очень любопытно… А знаете, я, пожалуй, соглашусь!

– Вот и чудесно! Что касается вас, молодые люди – н думали, чем бы вы хотели заняться? У нас тут масса интереснейших дел, любому найдётся что-нибудь по душе.

И он по очереди посмотрел на «новоприбывших». Алиса, встретившись с глазами с Корфом, ощутила, как жарко запылали её щёки. Барон, от которого это явно не укрылось, кивнул ей ободряюще – в его серых глазах плясали весёлые чёртики. Сердце забилось часточасто, и она несмело улыбнулась в ответ.

…хорошо! Теперь всё-всё будет хорошо!..

Конец первой части

Часть вторая
Хлопоты в казённом доме

I

Где-то между Москвой и Санкт-Петербургом.

Май 1888 г.

Собираясь в Москву, барон основательно подошёл к подготовке своего визита. Не пожелав обойтись обычным вагоном первого класса, он какими-то правдами и неправдами заполучил личный салон-вагон Великого князя. Настоящий дворец на колёсах: повсюду бархат, позолоченная бронза, палисандр, вышколенные, придворной выучки, лакеи, ресторан-буфет, где подают исключительно на серебре и хрустале. Удобнейшие, вдвое больше стандартных, купе для сопровождающих лиц, и ещё одно, самое просторное и роскошное – для августейшего пассажира.

Именно в нём находился сейчас Корф в компании своего доверенного помощника. Их спутники, Евсеин и гости из двадцать первого века (Гиляровский, сославшись на срочные дела, остался в Первопрестольной) устроились в помещениях для великокняжеской свиты и сейчас мирно дремали под стук колёс. За вагонными окнами сгущался сумрак – апрель на календаре успел смениться маем, и солнце на широте столицы Империи, куда и катил поезд, исчезало за горизонтом около девяти пополудни. Барон велел принести из буфета крепкого чаю и извлёк из саквояжа бутылку рябиновой настойки. Разговор предстоял долгий.

– Так вы говорите, Яков Моисеевич, просвещённые джентльмены стали проявлять повышенный интерес к нашим делам?

– Именно так, Евгений Петрович. Ещё как проявляют…

Яша опорожнил стопку и навис над разложенными на блюде пирожками, с вожделением пальцами. Барон спрятал усмешку: вот они, муки выбора… Буфет – буфетом, а во время стоянки на станции Бологое они не отказали себе в удовольствии прогуляться по перрону и накупить у торговок-лотошниц румяных, с пылу, с жару пирожков. Исконно российская дорожная снедь отлично шла под приправу в виде стука колёс на рельсовых стыках и угольную копоть, нет-нет, да и врывавшуюся в щель приоткрытого окошка.

Яша, наконец, сделал выбор. Откусил сразу половину, ловко, что свидетельствовало о немалой практике, опрокинул свою рюмку. Крякнул, откусил сразу половину пирожка с грибами.

Англичане избегают задействовать в своих операциях сотрудников посольства. Знают, прохвосты, что мы с них глаз не спускаем и, если что – немедленно прихватим на горячем. Так что они предпочитают действовать через совсем других лиц.

– Спиритуалы, медиумы и прочие птенцы гнезда мадам Блаватской? – понимающе усмехнулся Корф. – Выходит, не зря я нацелил вас на эту публику?

– Не зря, Евгений Петрович, ох, не зря. И особенно интересен оказался вот этот господин…

Он бросил на стол фотографическую карточку

– Капитан второго ранга Дробязгин Леонид Аркадьевич. В свободное от службы время увлёкся спиритизмом и даже состоял в одном из теософских кружков Петербурга.

– Теософский кружок? – Корф поморщился. – Последователи мадам Блаватской?

– Они самые. Поначалу Леонид Аркадьевич просто посещал спиритические сеансы на квартире некоего господина Прибыткова – тоже, кстати, в прошлом морского офицера, а ныне журналиста и издателя журнала «Ребус» – но после визита в столицу известного вам мистера Уэскотта интересы господина Дробязгина претерпели изменения.

– Уэскотт? – Корф нахмурился. – Уильям Уэскотт? Один из основателей и руководителей некоего «братства Золотой Зари?»

– Так и есть, барон. – подтвердил Яша. – Мало того: мистер Уэскотт знаком с лордом Рэндольфом Черчиллем, а он…

– Бывший министр по делам Индии, убеждённый консерватор и, по слухам, человек порядочный. – барон покачал головой. – Ныне по просьбе первого лорда Адмиралтейства негласно курирует военно-морскую разведку.

– Так и есть. И вот тут-то начинается самое любопытное, поскольку упомянутый Дробязгин, прежде чем познакомиться с Уэскоттом, состоял в числе слушателей Особых офицерских классов, допущенных к информации и технологий из будущего. Курсы эти, если вы помните, ведёт наш друг капитан второго ранга Никонов. Согласно данной им характеристике, Дробязгин – толковый офицер и грамотный минёр, Никонов возлагает на него большие надежды.

Барон усмехнулся.

– Как, надо полагать, и лорд Рэндольф. Ничего не скажешь, близко они подобрались к делам Д.О.П. а, чересчур близко…

– …что весьма для нас удобно, господин барон! – Яша расплылся в хитрой улыбке. – У меня есть основания полагать, что в настоящий момент Дробязгин состоит в доверенных помощниках Уэскотта и выполняет некоторые его поручения. И если не выпускать его из поля зрения – есть шанс быть в курсе того, что «Золотая заря» затевает в России. Кстати, несколько дней назад Дробязгин устроил себе служебную командировку в Москву…

– Интересно, очень интересно… – Корф откинулся на мягкую спинку дивана. – В Москву говорите? Не думаете ли вы, что это как-то связано с бегством Геннадия Войтюка?

– Работаем, Евгений Петрович. Полагаю, к нашему приезду в Петербург кое-что уже прояснится.

– Ну, хорошо… – Корф повертел в пальцах фотографическую карточку и вернул её Яше. – Завтра к вечеру жду от вас, Яков Моисеевич, подробного доклада.

Яша слегка замялся.

– И вот ещё что. По моим сведениям, господин Дробязгин проявлял интерес, в том числе, и к африканской экспедиции Семёнова. А это значит…

– …а это значит, что экспедицией заинтересовалась не только «Золотая Заря», но и британская военно-морская разведка. – закончил за подчинённого Корф. – Вот и события в Александрии вполне это подтверждает. Боюсь, Олега Ивановича ждут серьёзные неприятности.

– Мы можем как-то ему помочь? Хотя бы предупредить?

Корф покачал головой.

– Увы, наши возможности в тех краях оставляют желать лучшего. Можно, конечно, попробовать послать сообщение, но прежде, чем оно достигнет адресата, всё так или иначе уже разрешится. Но мы не сидим, сложа руки: на днях из Кронштадта входит отряд в составе клипера «Разбойник» и канонерской лодки «Кореец». Официально они направляются на Дальний Восток, для службы в Сибирской флотилии.

– А на самом деле?

– А на самом деле, отряд будет крейсировать в Гвинейском заливе, у берегов Конго для того, чтобы встретить экспедицию господина Семёнова и вернуть её в Россию. Это пока всё, чем мы можем им помочь. Кстати – на «Корейце» с «Разбойником» идут Иван Семёнов, Николка Овчинников. Они имеют задание испытать во время похода новую судовую радиостанцию, а так же работают с приборами из будущего – других специалистов у нас пока нет. Между прочим, вместе с ними отправился и цесаревич – он, говорят, неплохо освоился с техникой наших гостей.[3]3
  Эти события описаны в книге «Дорога за горизонт».


[Закрыть]

– Я полагал, что Георгий Александрович занят сейчас проектом инженера Костовича. – сказал Яша. Он, вроде, проявлял недюжинный интерес к воздухоплаванию?

– Как и к радиоделу. – Корф улыбнулся. – Великий князь буквально бредит техническими достижениями потомков – спит, и видит, как бы поскорее внедрить их у нас.

– Надеюсь, к возвращению «Разбойника» с «Корейцем» аэроскаф будет достроен, в том числе, и стараниями нашего уважаемого Юлия Алексеевича. Тогда цесаревич и сможет принять над ним командование.

– Я слышал, государь подписал указ о создании нового вида войск – воздухоплавательных? – осведомился Яша.

– Да. Пока, правда, в их составе только две роты, имеющие на вооружении привязные аэростаты, предназначенные для наблюдения. Но, как говорится, лиха беда начало. Надеюсь, вскорости мы увидим эскадры воздушных кораблей над Балтикой!

– Хотелось бы… – вздохнул Яша. – В Петербурге только и говорят, что о скорой войне с Англией. Вспоминают восемьдесят пятый год – тогда, если помните, тоже всё было на грани.

– Ну-ну, друг мой, бог не выдаст, свинья не съест. – добродушно сказал барон. – Не так уж страшны господа островитяне, как их малюют. Во время Крымской войны они тоже явились на Балтику – так их тогда вполне качественно приложили, что у Кронштадта, что у Свеаборга. А если что – у нас, слава Богу, есть, чем их удивить…

Барон снова наполнил рюмки рябиновкой. Выпили, закусили не успевшими остыть пирожками.

– И вот что, Яков Моисеевич… С господином Лерхом всё более-менее ясно – а вот куда нам пристроить прочих «новоприбывших»? Согласитесь, такой ценный ресурс не должен пропадать втуне.

Санкт-Петербург,

Знаменская пл.

Утро следующего дня

Возле парадного крыльца Николаевского вокзала было не протолкнуться от экипажей – до прибытия курьерского из Москвы оставалось несколько минут. Геннадий пришёл сюда пешком – благо, до гостиницы «Знаменская», что стоит на углу Лиговского и Невского, не больше пяти минут неспешным шагом. Что касается его спутника, то он оставил пролётку за квартал отсюда, строго наказав извозчику дожидаться.

Геннадий покосился на идущего рядом человека. Капитан второго ранга Дробязгин сегодня предпочёл партикулярное платье – не желает лишний раз светиться в сомнительной компании. Конспиратор, будь он неладен…

Дробязгин перехватил взгляд.

– Надеюсь, вы удобно устроились, Генна…

– Карл Герардович. – твёрдо сказал молодой человек. – Карл Герардович Шелькинг, прошу не забывать. Вы же собственноручно передали мне новые документы, не так ли?

Это случилось при их прошлой – или уже позапрошлой? – встрече, ещё в Москве. Новые имя и фамилия – то ли шведская, то ли остзейская – понадобилась, чтобы как-то объяснить особенности речи гостя из будущего. Он не возражал – Шелькинг так Шелькинг.

– Да, конечно, простите. – спохватился Дробязгин. – Вечно я забываю… Вот и мистер Уэскотт выражал неудовольствие.

«..Ещё бы он не выражал!..»

Геннадию очень хотелось ответить – и, предпочтительно, нецензурно. Похоже, его контрагенты – что завсегдатаи спиритуалистических и масонских кружков, к которым относится вот этот господин, что студенты-народовольцы, с которыми ему приходилось иметь дело раньше, – лишь делают вид, что скрываются от властей. Представлений о конспирации у них не было и в помине, что не замедлило привести к самым печальным последствиям. Не зря же «первомартовцев», готовивших покушение на Александра Второго, без труда вычислили по личной переписке одного из членов группы…

Впрочем, дело своё они тогда сделали – в отличие от самого Геннадия…

– Так вы, надеюсь, хорошо устроились… Карл Герардович? – продолжал Дробязгин.

Геннадий наклонил голову.

– Да, благодарю вас.

Он прибыл в столицу вчера, и поселился в «Знаменской», выполняя полученные ещё в Москве инструкции. Портье передал ему конверт с запиской, в которой и было указано место и время встречи.

«…конспираторы, чтоб их…»

Раздался протяжный гудок, хотя и несколько приглушённый громадой вокзального здания.

– Прибытие. – спутник Геннадия вытащил из жилетного кармашка массивные серебряные часы и со звоном откинул крышку. – Интересующие нас господа должны появиться минут через десять, не хотелось бы их упустить.

– Я вообще не понимаю, зачем мы сюда явились. Ну, приехали и приехали, и что с того? Если уж не удалось достать их в Москве – чего на них сейчас-то любоваться?

– Я следую полученным инструкциям. – в голосе спутника отчётливо прозвучали высокомерные нотки. – И вам, милостивый государь, советую делать то же самое. Не забывайте, что именно благодаря этим инструкциям удалось выдернуть вас из Москвы, из-под носа у агентов Д.О.П. и охранки – в то время как ваши товарищи…

Геннадий поморщился.

– Чуть потише, если можно. Люди вокруг, услышат…

Дробязгин заозирался – суетливо, испуганно. И куда делось давешнее высокомерие?

– Кстати, почему вы не пожелали вытащить заодно и моих бойцов? Уверен, они бы нам и здесь пригодились.

Добавлять «тех, кто из будущего» он не стал. Неизвестно, посвятил Стрейкер своего подручного в наиболее деликатные моменты – или тот до сих пор полагает, что имеет дело с обыкновенными бомбистами?

– Попытайся мы вытащить всех, то все бы и попались. – огрызнулся Дробязгин. – Или вы всерьёз полагаете, что охранка за ними не следила?

– Это понятно. – Геннадий не стал спорить с очевидным. – Однако же, откуда-то вы узнали о готовящейся засаде? Неужели – агент в Д.О.П. е?

– Хотелось бы… – его собеседник покачал головой. – Увы, мы не смогли забраться так высоко. А вот в жандармском управлении у нас есть свои глаза и уши. Подробностей я вам раскрыть не могу, но одна… один из наших людей сумел найти подход к некоему чину, который служит в охране этого департамента.

Геннадий едва сдержал саркастическую усмешку..

«Подробностей он раскрыть не может! А сам-то и не заметил, как проговорился. К гадалке не ходи, подвели к жандарму смазливую девипу и подцепили на удочку…»

Из распахнутых вокзальных дверей хлынул поток пассажиров. За многими торопились носильщики в белых полотняных фартуках, с начищенными латунными бляхами. За неимением привычных Геннадию багажных тележек, пирамиды чемоданов, саквояжей и портпледов они несли, взгромоздив на головы. Дробязгин посторонился и приподнялся на мыски, по цыплячьи вытягивая шею. Геннадий, не скрывая на этот раз ухмылки, отвернулся, заложив руки за спину.

– Что вы себе позволяете? – злобно зашипел спутник. – Вы один их всех в лицо знаете, а я – только по карточкам!.. Смотрите внимательнее, пропустим!..

Геннадий с трудом удержался, чтобы не выдать нечто нецензурное. Он медленно досчитал до десяти.

– На месте наших гостей я бы дождался, когда эта сумятица схлынет, после чего воспользовался служебным выходом. А здесь поставил бы парочку опытных филёров – специально для того, чтобы понаблюдать, кто будет проявлять особое внимание к прибывающим. К таким как вы, к примеру.

– Но мы… – Дробязгин был озадачен – Но я полагал, что будет полезно убедиться, что интересующие нас лица прибыли в Петербург. Иначе как тогда?..

– «Каком кверху!» – едва не ответил Геннадий.

«..Одно слово: город непуганых идиотов. Или это мне так везёт с партнёрами?..»

– Если вы полагаете, что это будет полезно – выясняйте через своего прикормленного жандарма. А сейчас давайте-ка убираться отсюда, пока, в самом деле, не привлекли чьего-то внимания. Кстати, не знаете поблизости приличного заведения, а то я даже позавтракать не успел? Заодно и продолжим нашу увлекательную беседу…

И, больше не слушая возражений спутника, направился к углу Лиговского и Невского проспектов, где дожидалась пролётка.