Текст книги "Девчата"
Автор книги: Борис Бедный
Жанр: Современные любовные романы, Любовные романы
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Перед началом – танцы
В просторном неуютном клубе лесопункта гремела радиола. Посреди зала кружилось в танце с десяток пар. На ногах танцующих мелькали ботинки, сапоги, туфли на высоких каблуках, запоздалые босоножки и преждевременные валенки. Озабоченный комендант с молотком в руке и портретом под мышкой пробирался между танцующими. Он охранял портрет от толчков с таким бережным старанием, словно нес полотно знаменитого художника.
В углу зала на сдвинутых скамьях навалом лежали плащи, пальто, ватники. По стародавнему поселковому обычаю, нетанцующие девчата выстроились у одной стены, а ребята – у противоположной. Шумная ватага сгрудилась вокруг подвыпившего Фили. Парни дружно дымили папиросами, не обращая внимания на застенчивые запретительные таблички, и от нечего делать громко обсуждали достоинства танцующих девчат.
Любители «козла» отчаянно стучали костяшками домино, будто собирались проломить крышку стола. Перекликаясь с их стуком, поминутно хлопала наружная дверь. Все новые и новые лесорубы поодиночке и парами входили в зал. У двери пары расставались: девчата сворачивали к женской стенке, а парни – к мужской.
Вот в зал вошла Катя под руку с неуклюжим Сашкой, а вслед за ними прошмыгнула Тося. Сашка с заметным сожаленьем выпустил Катину руку и, подчиняясь обычаю, шагнул к парням, а Катя – к девчатам. Мешая входящим лесорубам, Тося растерянно замерла у порога, не зная, куда ей податься. И тут как раз замолкла радиола. Танцующие отхлынули от середины зала, одна лишь Тося осталась стоять на виду у всех, с боязливым любопытством озираясь вокруг.
– Эй, новенькая, шагай сюда! – крикнул Филя. Тося подалась было к нему, но увидела смеющиеся рожи ребят из Филиной ватаги, испуганно отпрянула и побежала к женской стенке. Ватага заулюлюкала ей вслед.
– Зря вы… – пристыдил парней Сашка.
Он терпеть не мог, когда сильные обижали слабых, а тем более измывались над такими вот беззащитными девчонками, как Тося-повариха. Когда Сашке доводилось читать в газете, что бригадмильцы, а то и просто правильные ребята приструнили где-то распоясавшихся хулиганов, он всегда приветствовал такие добрые дела и радовался, что порок наказан, а справедливость восторжествовала. Сам Сашка никогда ничего постыдного не делал, а всякое хулиганство прямо-таки ненавидел. Если б его воля, он собрал бы хулиганье со всей страны, погрузил бы на какой-нибудь старый, отслуживший свое корабль, вывел бы его в океан и утопил всю эту человеческую шваль в самой глубокой ямине. Вот какой непримиримый человек был Сашка!
Но при всем том, у себя в поселке Сашка как-то не замечал, что Филя со своими дружками сплошь и рядом творит точно такие же дела, против которых воюют бригадмильцы из газеты. И не надо думать, что Сашка боялся Фили. Никого в поселке он не боялся, и, если б дело дошло до драки, Сашка один раскидал бы добрую половину Филиной ватаги. Просто он никак почему-то не мог догадаться, что Филя со своими дружками хулиганит.
Сашка не хитрил сам с собой, ища спокойной жизни, а в самом деле не догадывался. И вроде неглупый был парень, а вот поди ж ты…
В газете сразу было видно: такой-то – хулиган, пакостник, бить его надо в морду или сажать за решетку. А Филиных дружков равнять с таким отпетым хулиганьем было никак нельзя. Те, чужие, газетные хулиганы были только хулиганы, и все. А многих ребят из Филиной ватаги Сашка знал с детства: они работали вместе с ним в лесу, и неплохо работали, – «вкалывают будь здоров», как любил говорить Сашка. Все их пакости Сашка, конечно же, не одобрял, но приструнить своих приятелей детства и товарищей по работе у него как-то рука не поднималась. Он все надеялся, что они одумаются, но время шло, а Филина ватага что-то не очень спешила одумываться.
В общем, Сашка был убежден, что тем стойким парням из газеты, которые мужественно хватали своих хулиганов за шиворот, было гораздо легче, чем ему. Им все было ясно и сразу было видно, где черное, а где белое. А в родном Сашкином поселке все как-то смешалось и перепуталось. Тот же Филя, только что зря обидевший забавную девчушку Тосю, до этого целый день, не жалея себя, вкалывал вместе с Сашкой на делянке; он дал Сашке закурить, когда у того кончились папиросы, а завтра они сядут за одну парту в вечерней школе…
Комендант с портретом под мышкой подошел к Тосе. Выбирая место для портрета, он бесцеремонно передвинул Тосю сначала в одну сторону, потом в другую и стал заколачивать в стену большущий гвоздь. Комендант повесил портрет, отступил на шаг, любуясь делом своих рук, и, просвещая Тосю, важно сказал:
– Передовик!
Тося почтительными глазами глянула на портрет, на котором был изображен парень в пыжиковой шапке, с бензомоторной пилой в руках. Он показался вдруг Тосе знакомым, хотя она могла бы поклясться, что никогда в жизни не видела этого носа-сливы. Всю силу своего таланта местный художник вложил в то, чтобы поточней выписать бензопилу. Шапка тоже удалась ему, а вот лицо парня вышло неживое и постное. С бензопилой в руках и благочестивым лицом праведника лесоруб смахивал на новейшего лесозаготовительного святого механизированной формации.
Стайка любопытных девчат подбежала к портрету:
– Ой, кто это?
– Да вроде Илюха…
– Не похож!
– А ты на шапку глянь.
– Шапка его…
Тося попристальней вгляделась в портрет и узнала вальщика леса Илью Ковригина. Не дай бог, если такой вот художник-мазила вздумает и ее нарисовать. Вот чело получится!
Большая рыхлая девица с крупными серьгами, добровольно обслуживающая радиолу, поставила новую пластинку. Сашка пригласил танцевать Катю. Тося надеялась, что и ее тоже кто-нибудь пригласит, но всех девчат вокруг давно уже расхватали, а она все еще стояла под портретом, словно приставлена была караулить его.
От нечего делать Тося стала следить за танцующими. Скоро она заметила, что лесорубы не очень-то церемонятся с девчатами: танцевали они с таким снисходительным видом, будто делали невесть какое одолжение. Попадались среди них и такие кавалеры, что не вынимали папирос изо рта, а самые отпетые даже бросали девчат в разгар танца.
«Что делают, ироды!» – ужаснулась Тося. Ее удивило, что местные девчата не протестуют и, по всему видать, давно уже свыклись с таким обращением. «Вот телушки!» – негодовала Тося. Ей вдруг захотелось, чтобы какой-нибудь лоботряс с папиросой пригласил ее, а потом бросил бы посреди танца. Она бы ему показа, как вести себя с девушкой!
Но танец сменялся танцем, а Тосю никто не приглашал, и ей так и не удалось поучить лесорубов уму-разуму. Все нетанцующие девчата сбились вокруг радиолы а Тося одна-одинешенька стояла под портретом Ильи. Пела-заливалась радиола, насмехаясь над Тосей:
На скамейке, где сидишь ты, Нет свободных мест…
Танцевать хотелось так, что у Тоси даже похолодели кончики пальцев. «Хоть какой-нибудь завалященький пригласил бы!» – молила Тося, перезабыв все свои мстительно-воспитательные планы. Но молодые лесорубы стойко подпирали плечами стены и совсем не замечали Тосю, будто ее и в зале не было. Катя проплыла мимо в танце с Сашкой и улыбнулась ободряюще Тосе. Хорошо ей было улыбаться, на ее месте Тося и не так бы еще заулыбалась!
А может, и зря позавидовала Тося своей подруге. Неуклюжий Сашка танцевал плохо и поминутно наступал Кате на ноги.
– Ох и пентюх ты! – упрекнула его Катя, морщась от боли.
– Под гармошку у меня получается, – защищался Сашка. – А радиола эта шепелявит, ничего не разберешь… Только ради тебя и танцую!
– Потому и терплю, – призналась Катя.
Сашка счастливо заулыбался и большущим сапожищем припечатал Катину туфлю.
– Может, передохнем? – покаянно предложил он. – Танцуй, чего уж там! – сквозь слезы сказала Катя. К Тосе подошла Вера. Ее тоже никто не приглашал танцевать, но у Веры был такой вид, будто она этого даже и не замечает. Тося пристально посмотрела на нее, но так и не поняла, на самом деле старшей подруге не хочется танцевать или она только притворяется. Кто их, тридцатилетних заочниц, разберет…
– Ну, как тебе наш клуб? – спросила Вера.
– Клуб ничего себе, – честно признала Тося, окидывая взглядом просторный зал. – А вот культурной работенки у вас кот наплакал!
Вера кивнула головой, соглашаясь с Тосей, и тут же, не сходя с места, разъяснила ей все по-научному:
– Такое несоответствие часто бывает. Надстройка всегда отстает от материальной базы… Ведь так? Тося сразу заскучала. Ей почудилось, что высокообразованная Вера как-то нескладно распорядилась своей наукой и вроде бы даже оправдывает ею все поселковые безобразия. Но спорить с ученой подругой Тося не отважилась и сказала уклончиво:
– Мы этого в вечерней школе еще не проходили… Раскатисто хлопнула наружная дверь, и в зал вошел Илья. В живом Илье не было ничего иконописного, только по шапке и можно было признать в нем парня, увековеченного на портрете. Попыхивая папиросой, Илья прошествовал через весь зал, на ходу пожимая руки, танцующим парням и небрежно кивая девчатам. Он остановился в трех шагах от Тоси. При мысли, что ее сейчас наконец-то пригласят танцевать, у Тоси перехватило дыхание, и она, потеряв всякий стыд, чуть было не шагнула первая навстречу Илье.
– А это что за птица? – спросил Илья, скользнув глазами по своему портрету.
Нетанцующие девчата сбежались со всего зала, подобострастно захихикали:
– Себя не узнал!
Илья придвинулся к портрету и искренне удивился:
– Да разве это я?
– А шапка?
– Шапка моя… – признался он и покрутил головой. – Искусство!
Не отрывая глаз от портрета, Илья с ленивой уверенностью первого в поселке парня протянул руку в сторону девчат. Рука его повисла в воздухе между Тосей и девицей с серьгами. Тося невольно подалась вперед. Она тут же сама ужаснулась тому, что натворила, но было уже поздно. Слепая рука Ильи нашла ее и увлекла в танце. Чтобы не опозориться перед знатным лесорубом, Тося старательно семенила ногами, а лицо у нее стало таким напряженным, будто она решала трудную алгебраическую задачу с буквенными коэффициентами. И только Тося приноровилась к широкому свободному шагу Ильи, как радиола замолкла.
– Не везет тебе, Дуся! – посочувствовал Илья. Тося растерялась, не зная, обижаться ей или можно стерпеть такое.
– Меня Тосей зовут… – тихо сказала она.
– Это все равно! – уверил Илья и отошел к парням. Тося немножко надеялась, что и на следующий танец Илья пригласит ее, но он куда-то запропал, а потом вынырнул из толпы уже вместе с Анфисой. Они промчались в танце мимо Тоси, обдав ее теплым ветром, – высокие, красивые, под стать друг другу. Рядом с ними Тося самой себе показалась вдруг невзрачным заморышем. Даже не верилось, что минуту назад Илья танцевал с ней. И чего она, такая замухрышка, ерепенится? Только чужие портреты ей и сторожить! Красотой обделили – так хотя бы росту набавили, все, глядишь, на человека была бы похожа, – так нет, и тут Тосе не повезло. Видно, в первый год ее жизни мать недодала ей каких-то витаминов, решила Тося, припомнив брошюру, которую читала она у доцента с аспиранткой, чтобы подковаться теоретически и по-научному воспитывать их девочку. Оно и понятно: война тогда кругом бушевала, не до витаминов тут было…
Мальчишки-безбилетники под руководством коменданта устанавливали скамейки перед экраном. Хоть бы поскорей начинали картину крутить, и чего расплясались!
– Станцуем? – вкрадчиво спросил чей-то голос над ухом Тоси.
Она живо обернулась и увидела перед собой Филю, одергивающего пиджак. Что ж, на безрыбье и рак – рыба… Тося придвинулась к Филе, доверчиво положила руку ему на плечо – и тут же отпрянула, брезгливо скривив лицо.
– Чего ты? – не понял Филя.
– Постыдился бы приглашать: водкой от тебя несет. – Да не водка это! – оправдался Филя. – Самогон…
– Какая разница? – удивилась Тося.
– Ну, разница-то есть! – просвещая Тосю, снисходительно сказал Филя и пообещал: – Слышь, я отворачиваться буду…
– Тут уж как ни отворачивайся!
– Да что ты корчишь из себя! Получка у нас была, опять же премия… Я всего вот столько и хватанул.
Филя чуток расклеил пальцы, показывая придирчивой Тосе, как мало он выпил.
– Иди-иди, не буду я с тобой танцевать.
– Пожалеешь, девушка… – ласковым голосом сказал Филя, грозно посмотрел на Тосю, и двинулся к своей ватаге.
– А ты отчаянная! – удивилась девица с серьгами. – Видать, не учили еще тебя.
Тося презрительно махнула рукой:
– Все вы тут какие-то чокнутые!
В перерыве между танцами она видела, как Филя подошел к Илье, шепнул ему что-то на ухо и повел головой в ее сторону. Илья усмехнулся и с любопытством глянул на Тосю. И хотя до них было шагов двадцать, Тосе показалось, что смеялся Илья не над ней, а над Филей.
Катя пришла проводить свою неудачливую подругу. У нее был такой откровенно счастливый вид, что Тосе даже как-то неловко стало, будто Катя начала вдруг раздеваться на людях. Судя по всему, Сашка не только наступал ей на ноги, но и успел шепнуть какое-то заветное словцо. Дальновидная Тося тут же дала себе клятву: какое бы счастье в грядущие дни ни свалилось ей на голову, у нее никогда не будет такого вот глупого, обидного для подруг, нестерпимо счастливого вида.
– Ты что ж не танцуешь? – спросила Катя.
– Пол у вас… сучковатый, – нашла Тося причину.
– А я что-то не заметила… Хочешь, Сашка с тобой потанцует?
Вот-вот, Тосе только и осталось разбивать чужие пары! И до чего же любят удачливые девчата выручать своих несчастных подруг! Прямо медом их не корми, а дай сотворить без спросу доброе дело! И Тося не удержалась, чтобы не преподнести Кате пилюлю:
– Спасибочко, а только ноги мне еще пригодятся. Не всем же быть инвалидами, хватит и тебя одной!
– Как знаешь… – обиделась Катя за своего косолапого Сашку и отошла прихрамывая.
Одну полечку Тося все-таки оттопала с девчонкой-школьницей из тех бойких девчонок, которые вечно крутятся возле взрослых и больше всего на свете любят смотреть запретные кинокартины. Девчонка и еще набивалась танцевать, но Тосе не понравилось, что та держится с ней, как с равной, и она ее прогнала.
Тося стояла и скучала, дожидаясь начала сеанса. Мимо нее опять промчался в танце Илья – на этот раз уже не с Анфисой, а с другой девушкой, работающей калькулятором в поселковой столовой.
«Когда много – значит, нет ни одной!..» – подумал вдруг в Тосе кто-то незнакомый ей, дремавший до поры до времени, а теперь вдруг проснувшийся. С непривычки к таким мыслям Тося сначала даже не поверила, что она сама, без чужой подсказки все это подумала, – прямо как мудрая заочница Вера! Но как следует порадоваться неожиданному своему таланту она не успела: мимо нее снова промчался Илья с хихикающей калькуляторшей.
На миг Тося встретилась глазами с Ильей, и ей почудилось, что он, как в открытой книге, прочитал все ее тайные мысли – прочитал и понял: не от хорошей жизни занялась она не своим делом и ударилась вдруг в умственность. Кажется, Илья даже пожалел ее – маленькую, некрасивую, никому здесь не нужную. Только жалости его Тосе и не хватало! Она закусила губу и выбежала из клуба.
На крыльце шла совсем другая жизнь: безбилетные мальчишки и девчонки уговаривали старичка контролера пустить их в клуб на свободные места. Парнишка лет четырнадцати курил в рукав, осторожно озираясь по сторонам. Тося сразу будто вывалилась из взрослой жизни, к которой начала было приобщаться, в недалекое, но уже позабытое ею детство.
– Ага, вот ты где! – хищно сказал Филя, выходя из клуба вслед за ней.
Тося шаром скатилась с крыльца и отодрала от земли примерзший горбыль.
– Только подойди!
– Кислицына, брось палку! – строго сказал Филя и шагнул с крыльца.
– Милок, да разве так за девкой ухаживают? – прошамкал вдогонку ему контрольный старичок.
Тося занесла горбыль над головой и пригрозила:
– Ка-ак стукну!
– Ты что, шуток не понимаешь? – удивился Филя, плюнул под ноги и вернулся в клуб.
Волоча за собой горбыль-спаситель, Тося прогуливалась по ночному поселку. Первый морозец сковал землю, молоденький ломкий ледок со стеклянным хрустом трещал в лужицах под ногами. Циркульная пила на шпалорезке угомонилась на ночь, и в поселке было непривычно тихо. Лишь на нижнем складе глухо рокотали скатываемые с платформ бревна. Тося взобралась на высокий дощатый тротуар. Настил не хлюпал больше под ногами, как в недавнюю слякоть, а сухо гремел под Тосиными каблуками. Вот бы где танцевать!
В небе один-одинешенек гулял молодой тонкий месяц. Тосе вроде даже легче на душе стало, когда увидела, что не одна она коротает в мире свое одиночество.
Месяц стоял боком к земле, чтобы трудней было попасть в него космической ракетой. Тосе вдруг сильно захотелось, чтобы именно сейчас, сию вот минуту, когда она смотрит на месяц, в него ударила бы ракета и высекла искру и чтоб на всем белом свете это видела одна лишь она. Ну… пусть еще ученые, которые дежурят у своих зорких труб и получают за это ордена и высокую зарплату. Против ученых Тося ничего не имела.
Она стояла целую минуту, задрав голову к небу и надеясь, что заказанное ею чудо сбудется. Может быть, Тося и дождалась бы своей ракеты, но тут в клубе погас свет.
– Начинают! Начинают! – загалдели безбилетники на крыльце.
Тося отшвырнула горбыль и припустила к клубу.
Жили-были…
За окнами общежития завывал студеный ветер, и время от времени с нижнего склада доносились приглушенные стенами гудки паровозика, лязг буферов и дробный стук сгружаемых бревен.
Вера оторвалась от книги и оглядела комнату. Все девчата были в сборе, одна лишь Тося куда-то запропастилась. Надя жарила картошку для Ксан Ксаныча. Анфиса причесывалась перед зеркалом, собираясь на ночное дежурство. Принаряженная Катя, готовясь к решительному свиданию с Сашкой, смотрелась в зеркало из-за плеча Анфисы и, послюнив палец, расправляла белесые брови.
Со дня Тосиного приезда прошло уже две недели. Вера и не заметила, как привязалась к непоседливой, взбалмошной девчонке и стала близко к сердцу принимать все ее радости и беды.
Любимые Тосины киноактрисы, прикатившие в поселок в бауле, успели уже перекочевать на стенку. Вперемежку с ними висели пестрые картинки, которые Тося выдирала из иллюстрированных журналов. Даже и тут она была верна поварской своей профессии и всем самым красивым пейзажам предпочитала вкусные натюрморты. Любила Тося краски ярчайшие. Стена над ее койкой стала самым экзотическим уголком во всей комнате. У Веры при одном лишь взгляде на пеструю Тосину экзотику сразу же зарябило в глазах…
Дверь со стуком распахнулась, и в комнату ступила радостная Тося с великим множеством разнокалиберных кульков и пакетов в руках. Не оборачиваясь, она закрыла дверь ногой – с ловкостью инвалида, давно уже привыкшего обходиться без помощи рук, и высыпала покупки на стол.
– Налетай!
Тося разворошила кульки, отыскала любимые свои конфеты. С раскрытым кульком обошла девчат.
– Красные берите, вкуснее!
Себе Тося взяла желтую, чтобы подругам досталось побольше красных. И Анфису-злюку не миновала Тося, высыпала на тумбочку перед зеркалом горсть конфет. Анфиса удивленно покосилась на Тосю и машинально сунула конфету в рот.
– Весь аванс угробила? – полюбопытствовала Вера, на правах старшей подруги осуждая юное Тосино расточительство.
Тося беспечно махнула рукой:
– А чего там! Я так считаю: деньги для того и зарабатывают, чтобы тратить. Ведь правда, мама-Вера?
– Открыла Америку! – фыркнула Анфиса.
Тося обернулась было к ней, чтобы дать отпор, но тут в поле ее зрения попала прихорашивающаяся Катя, и мысли Тоси сразу же настроились на другой лад.
– Это платье тебе не к лицу! – решительно объявила она. – Надень лучше Верину блузку и Анфискину черную юбку. – Недолго думая, Тося вытащила из шкафа чужие одежины и примерила издали к Кате. – Девчонки, правда, лучше?
Анфиса пожала плечами. Надя на миг оторвалась от плиты, безучастно посмотрела на Катю и снова занялась своей картошкой. А Вера даже головы не повернула.
– Единоличники вы несчастные! – пристыдила Тося девчат. – Подруга на первое свидание идет, а вам хоть бы хны!
– Одни женихи у вас на уме, – отозвалась уязвленная Вера. – Занялись бы чем посерьезней.
– Эх, мама-Вера! Как тридцать стукнет, обещаю только про международное положение думать. С утра до вечера, без перерыва на обед!.. – Тося кинула юбку с блузкой Кате. – Переодевайся!
Катя многозначительно повела глазами в сторону Анфисы.
– Мам-Вера, Анфиска, можно? – запоздало спросила Тося.
Вера разрешающе кивнула головой, а Анфиса снова неопределенно пожала плечами, удивляясь детдомовской Тосиной бесцеремонности.
Катя поспешно стала переодеваться, боясь, что Анфиса передумает и отнимет у нее лучшую свою юбку.
– Глянет Сашка – и наповал! – убежденно говорила Тося, тормоша Катю и изо всех сил стараясь сделать подругу покрасивей.
Болтая ногой в тонком чулке, Анфиса сидела на койке и насмешливо-снисходительно следила за Катей и без толку суетящейся возле нее Тосей: так ветераны смотрят на сборы новобранца. И Надя у плиты украдкой поглядывала на Катю. В коротких Надиных взглядах было жадное любопытство человека, обделенного в жизни многими радостями, выпавшими на долю ее более счастливых подруг, в том числе и этой вот молодой трепетной радостью первого свидания, какой полна была сейчас Катя.
– Он как тебе сказал? Приходи, мол, буду ждать! – выпытывала у Кати малолетка Тося, которой еще никто в жизни не назначал свидания.
– Да что-то вроде этого… – неуверенно ответила Катя, смущенная всеобщим вниманьем.
– Счастливая ты, Катька! – позавидовала Тося. – Слушай, возьми мою брошку.
– Да ее под пальто и не видно будет.
– Все равно возьми. Пусть хоть брошка моя на свидании побывает!
Тося живо нырнула под койку, достала из баула крупную брошку – единственное свое украшение – и нацепила ее на грудь смирно стоящей Кате. Тосина бескорыстная забота о подруге неожиданно заразила и Анфису, она тоже внесла свою посильную лепту в Катины сборы.
– Целоваться без спросу полезет – ты вот так руку держи, – посоветовала опытная Анфиса и выставила руку локтем вперед.
Тося запоминающе повторила полезный Анфисин жест на всякий случай – может, когда и пригодится.
– А совсем обнаглеет – бей прямо по мордасам, это их успокаивает! – Критически осмотрев Катю, Анфиса решила: —Да куда тебе!.. Ты хоть не бросайся ему сразу на шею, поманежь хорошенько, крепче привяжешь.
– А зачем Кате притворяться, раз она и сама Сашку любит? – удивилась Тося.
– Лю-убит? – насмешливо переспросила Анфиса рассматривая флакон с одеколоном на свет. – Никакой любви нету.
– Нету любви? – опешила Тося. – А куда ж она подевалась?
– А ее никогда и не было! – сказала Анфиса, наслаждаясь Тосиным изумлением. – Врут люди, сочинили себе сказочку, чтоб веселей жить было… Поверь мне всем мужикам лишь одно нужно!
Тося растерянно огляделась вокруг, ища подмоги.
– И… Пушкин, по-твоему, врет?.. «Я вас любил, лю бовь еще, быть может…»
– «Быть может»! – передразнила Анфиса.
– Хватит тебе девчонку пугать, – остановила ее Вера. – Не слушай ты ее, Тось.
– У меня своя голова на плечах есть, – обиделась вдруг Тося и пристально посмотрела на Анфису. – Жалко мне тебя, Анфиска, если ты всерьез так думаешь… – Она придвинулась к Кате и тихонько, как говорят о тайном и стыдном, спросила: – Ты и на Камчатку с ним пойдешь, если позовет?
За две недели Тося узнала уже все местные обычаи. У Камчатки были свои неписаные, но всем в поселке известные законы. Для девушки пойти с парнем на Камчатку – значило на весь поселок объявить о своей любви, все равно что обручиться. Вместо старомодных «жених и невеста» здесь говорили: «Они на Камчатке сидят». Почти все молодые семьи в поселке прошли через Камчатку, и многие пожилые ныне дяди и тети частенько поминали ее добром словом.
– Там видно будет… – уклончиво ответила Катя. Тося с молодым ужасом посмотрела на нее и с решительным видом повернулась к Анфисе:
– Дай одеколонцу для Катерины, будь человеком! Анфиса молча протянула Кате флакон с одеколоном.
Тося бесцеремонно перехватила флакон, понюхала:
– Дай другой, у тебя лучше есть, я знаю.
– Ага! – торжествующе выпалила Анфиса. – Наконец-то я тебя поймала, вечно по чужим тумбочкам лазишь!
Тося воинственно подступила к Анфисе:
– А ты видела?!
Анфиса нырнула рукой в тумбочку, достала из дальнего угла маленький заветный флакончик, глянула на свет.
– Так и есть! Я как знала, царапину вчера сделала, а теперь царапина на весу… Поймаю на месте – руки поотрываю!
– Попробуй… – без прежнего пыла молвила Тося, отодвигаясь от Анфисы.
Хитрая Анфисина царапина, кажется, не на шутку озадачила Тосю. Пряча смущение, она подошла к своей койке и срочно занялась покосившимся натюрмортом.
Катя взглянула на ходики, испуганно ойкнула:
– Ой, опаздываю! – и выбежала из комнаты.
У Нади на плите громко зашипела на сковороде картошка. Анфиса брезгливо поморщилась:
– И охота тебе каждый вечер с ужином возиться? Ведь столовая есть.
– Охота… – хмуро ответила Надя.
– Да не слушай ты ее, Надежда! – вступила в разговор оправившаяся Тося.
– Ей только волю дай – на всех станет кидаться. Тигра лютая, а не человек! – Вызывая Анфису на бой, Тося храбро шагнула к ней и сказала с запоздалой яростью: – Если кто и брал твой паршивый одеколон, так почему я? Что я, крайняя?
– Больше некому! – убежденно ответила Анфиса.
– Нужен мне твой одеколон, – не сдавалась Тося. – Захочу – целое ведро куплю!
– Вот и купи, а чужой не бери.
– И куплю!
– Купи, купи… Не забудь и пудру заодно, вечно в мою пудреницу заглядываешь!
– В твою пудреницу? – возмутилась Тося. – Ну, знаешь… Когда у меня пудры нету, я могу и зубным порошком попудриться. Цацу из себя не корчу, как некоторые!
– Кончайте базар, – строго сказала Вера. – Слушать противно. А ты, Тось, просто удивляешь меня…
Тося топнула ногой и пропела…
Она всех вечно удивляла, Такая… уж она была!
– Поэтесса! – фыркнула Анфиса. – Пушкин в томате!
– Как умею!.. – обиделась Тося и злопамятно посмотрела на ехидную Анфису.
– Тось, ты уроки сделала? – поспешно спросила Вера, чтобы помешать новой стычке.
– А нам, мама-Вера, кажется, не задавали… – схитрила Тося и стойко выдержала сомневающийся Верин взгляд.
– То-ося!
– Ох и надоели вы мне все! Зря я в вечернюю школу поступила… – не в первый раз пожалела Тося, но послушно достала из тумбочки учебники и тетрадки и села за стол.
Она зло полистала учебник, нашла нужную задачку, по школярской привычке сразу же заглянула в ответ и скорчила кислую мину, не зная, как ей этот ответ заполучить. Тишина – редкая гостья общежития – ненадолго установилась в комнате. Анфиса вернулась к зеркалу, а Вера снова легла на свою койку-гамак и уткнулась в пухлый роман.
– Как там они, еще не поженились? – вкрадчивым голоском спросила Тося.
– Ты решай задачу, решай… – посоветовала Вера.
– Ох и вредные вы все! – возмутилась Тося. – Все воспитывают, воспитывают… И как вам не надоест? – Обхватив голову руками, Тося с лютой ненавистью уставилась в задачник и забормотала: – Поезд отошел от станции…
В дверь тихонько постучали.
– Входи, кто там такой вежливый? – крикнула Тося, радуясь, что есть предлог оторваться от ненавистной задачки.
Дверь самую малость приоткрылась, и в комнату бочком проскользнул Надин жених Ксан Ксаныч.
В поселке Ксан Ксаныч был незаменимым человеком, и все его уважали. Числился он пилоправом, но знал толк и в плотницкой и в слесарной работе, а при неотложном случае мог и лебедку наладить, и отпереть без ключа замок, и даже дамские часики починить. Работящие руки Ксан Ксаныча постоянно искали какое-нибудь занятие, и, мастеря что-либо, он чувствовал себя увереннее, а в редкие минуты вынужденного безделья ему было как-то не по себе, будто он людей обманывал.
В комнате своей невесты Ксан Ксаныч всегда смущался и неуклюже пробовал скрыть это смущение за несвойственной ему шутливой развязностью. Вот и сейчас он обошел комнату по кругу, осторожно пожимая руки девчатам и приговаривая:
– Вере Ивановне почтение… Учись, Тося, профессором станешь!.. А Анфиса наша все хорошеет…
Выполнив этот обязательный, как он считал, обряд, Ксан Ксаныч подошел к Наде, заглянул ей в глаза, спрашивая, не оплошал ли он сегодня, и на правах жениха нежно пожал ей руку выше локтя. Надя ободряюще кивнула ему и водрузила на угол стола сковородку с дымящейся жареной картошкой.
– Хорошо ты, Надюша, картошку жаришь! – с чувством сказал Ксан Ксаныч.
Они сидели рядышком и ужинали по-семейному.
– Насчет квартиры, Ксан Ксаныч, ничего нового? – поинтересовалась Вера.
Ксан Ксаныч безнадежно махнул рукой:
– Что-то не пойму я нашего Игнат Васильича: сам же первый нам с Надюшей сочувствует, а стройку опять заморозил.
– План его поджимает, – сказала Вера. – Не научились мы еще сочетать производство с бытом…
– Так-то оно так, да только нам с Надюшей от этого не легче. Как подумаешь, что счастье двух человек зависит от кусочка жилплощади…
Ксан Ксаныч не договорил и снова махнул рукой.
– Безобразие это! – вспылила Тося, чуткая к чужой беде, и даже кулаком по столу стукнула. – Комната пустая стоит, а вам не дают. В газету надо писать!
Тося боязливо скосила глаза на Верин гамак. Но все в общежитии принимали такое горячее участие в устройстве семейного благополучия Нади и Ксан Ксаныча, что даже строгой Вере на этот раз Тосина вспышка показалась уважительной, и она не заикнулась о задачке.
– Вот ты писала про своего агронома, – напомнила Анфиса, – а что вышло?
Тося на секунду смутилась, будто по ее вине Ксан Ксанычу с Надей до сих пор не дают квартиру.
– До агронома еще доберутся! – убежденно сказала она.
– Ту комнату для технорука берегут, – робко объяснил Ксан Ксаныч. – Говорят, инженер к нам скоро приедет…
– Инженер? – переспросила Анфиса. – Расставляйте карман пошире. Так вам настоящий инженер и заявится в наш задрипанный лесопункт! На вашем месте, Ксан Ксаныч, я вселилась бы – и все. Пусть потом попробуют выселить!
– Как же так, самовольно? – удивился Ксан Ксаныч. – Ведь там замок висит…
– Эх, вы! – пристыдила Анфиса. – Любой замок умеете открыть, а тут скромничаете.
– Правильно! – одобрила Тося. – Хоть и Анфиска сказала, а правильно. Я… это самое, присоединяюсь!
– А почему «хоть»? – высокомерно спросила Анфиса.
– Да ну тебя! – отмахнулась от нее Тося, вскочила с табуретки и азартно предложила: – Ксан Ксаныч, миленький, айда замок ломать! Ну что вам стоит? А завтра свадьбу закатим! Я еще ни разу в жизни на настоящей свадьбе не гуляла… Ну, Ксан Ксаныч?
Ксан Ксаныч покосился на Надю, безучастно сидящую рядом с ним, покачал головой и сказал с сожалением:
– Нет, так не пойдет… Мы уж лучше с Надюшей дождемся, пока нам комнату законно дадут.
Тося разочарованно шлепнулась на свою табуретку.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?