Текст книги "Последний лев"

Последний лев
Борис Бель

Дизайнер обложки Борис Бель

© Борис Бель, 2024

© Борис Бель, дизайн обложки, 2024

ISBN 978-5-0062-8447-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Последний лев

Мамонты жили еще сто лет назад.

И они жили бы еще и жили,

если бы не стремление их найти.

Все экспедиции, которые их искали,

были вооружены ружьями.

Я думаю, что еще остались где-то

занзибарский леопард и черный

носорог. Должен же кто-то

посмотреть людям в глаза…

1. Свобода

Лев лежал в небольшой клетке. Сама клетка стояла посередине огромной арены, вокруг нее были приготовлены и расставлены декорации в виде деревьев, небольших домиков, автомобилей, всяких лабиринтов из кустарника и заборов; по краю арены была сооружена деревянная стена с нарисованной на ней саванной.

Клетка была маленькой: в ней можно было свободно лежать и даже сидеть, немного сгорбившись. Лев уже давно понимал, что это должно рано или поздно произойти. Он был спокоен и равнодушен. В зоопарке, где он жил несколько лет, ему пришлось пережить не одну трагедию, и теперь он был почти спокоен ко всему, что могло произойти с ним.

На арене и на зрительских местах никого не было, и все это выглядело зловеще враждебным, каменно-холодным и молчаливым. А там, за ареной, со всех сторон слышался шум: то прерываясь, то нарастая, то с одной стороны, то с другой. Лев сел. Зевнул. Аккуратно потрогал лапой толстые железные прутья клетки, как это обычно делают кошки, и снова лег на другой бок. Уперся лапами в прутья и с придыханием потянулся. В этот момент он почувствовал, что прутья решетки поддаются. Напрягся еще раз. Шевелятся. Тогда он вложил всю свою силу, раздался легкий хруст, и задняя стенка клетки вывалилась наружу, громко хлопнув о землю. Лев сел и снова зевнул. Он знал, что сейчас прибегут люди и начнут пиками заталкивать его назад, а потом притащат другую клетку. Поэтому он спокойно лег на упавшую стенку и стал ждать. Он закрыл даже глаза, вдыхая воздух огромного открытого пространства. И вдруг его осенило! Он даже встал. Посмотрел вокруг – нигде не увидел железных кольев, которыми всегда и везде были огорожены его вольеры. У него даже затряслись лапы. Лев медленно вышел из клетки, прошелся по арене и подошел к деревянной стене с нарисованной саванной. Сердце стало биться так часто, что на какое-то мгновение лев чуть не потерял сознание. Стена была высокой, но лев легко запрыгнул на нее и следующим прыжком оказался уже на трибунах. Оглянулся назад – никого не было, никто не пришел гнать его пиками и травить собаками. Ох как он ненавидел этих проклятущих собак! Хоть бы одну из них удавить! И тут у него созрел план. Лев быстро поднялся на самый верх арены и осторожно выглянул наружу. Уже начало смеркаться, но все равно было видно: все пространство перед ареной, насколько хватало глаз, было запружено людьми. Они стояли, сидели, держали в руках плакаты, постоянно что-то выкрикивали. Между ними и ареной стояли другие – в темной одинаковой одежде с фонарями и с оружием. Он пробежал всю арену: со всех сторон было то же самое. Кругом люди, к тому же было очень высоко – спрыгнуть было некуда.

А он уже почувствовал свободу, упругость своих мышц и решимость найти выход сверлили его мозг. Он рванулся в проход между трибунами. Решетка. Один, другой – во всех проходах решетки. Не такие, конечно, как у него в зоопарке, слабенькие, но решетки, и порвать их не получалось. Тогда лев начал яростно раскапывать брусчатку под одной из них. Наконец решетка наклонилась, замок лопнул и дверь распахнулась. Он бросился вперед. Но там была огромная закрытая дверь, за которой слышались голоса с улицы. Метнулся в сторону и даже не заметил, как снес небольшое деревянное ограждение, за которым был пологий спуск вниз. Еще секунда, и он оказался в полной темноте, где сильно пахло сыростью. Принюхался. Туннель. В одну сторону еле-еле почуял свежий воздух. В полной темноте, наощупь, натыкаясь на разный хлам, лев стал пробираться, ориентируясь по запахам и по звуку, издаваемому собственным движением, да еще мыши, шумно разбегаясь, помогали ориентироваться. Слабый запах свежего воздуха сменился запахом большой воды, впереди стал пробиваться слабый свет, и лев побежал. Туннель закончился. Впереди вода. И опять решетка.

2. Клуб Золотой пули!

Основатель клуба был потомственным охотником. Как он утверждал, его предки в седьмом поколении были охотниками и охотились тогда еще на мамонтов. Да, да, на мамонтов. В замке основателя, где и располагался клуб, на постаменте стояли огромные бивни мамонта с совершенно непропорционально маленьким черепом. Тут же лежал альбом с серебряным замком и в переплете из кожи гавиалового крокодила, вымершего в XIX веке, со множеством сертификатов и экспертиз скелета. По этим сертификатам возраст бивней оценивался от 250 до 350 лет. Здесь же были старинные ружья и всякая другая охотничья амуниция и атрибутика. А самым главным атрибутом была большая круглая золотая пуля, которой и был убит этот мамонт.

Членами этого клуба были богатейшие охотники планеты с непременным условием иметь в своем арсенале трофеи золотой девятки. На деле это означало застрелить девять самых больших и опасных хищников: льва, тигра, крокодила, слона, снежного барса, медведя, носорога, бегемота и бизона.

Непременным условием было: подстрелить золотой пулей с одного выстрела в сердце, вступая в единоборство со зверем один на один. Бизон в этом ряду был чисто символическим животным, видом-символом, большим трофеем охотников.

Легенда гласила, что того самого мамонта можно было убить только золотой пулей в сердце и только охотником, членом святого монашеского ордена охотников. Иначе этот мамонт будет жить вечно, медленно превращаясь в смердящее дряхлеющее привидение, уничтожающее все вокруг себя. Потому что это был последний мамонт на Земле.

В легенде говорится, что боги убирают перезревший вид, выполнивший свою миссию. Но не все боги с этим согласны, и один из них, тот, кто покровительствовал ему, вселяется в последнее животное сам, обрекая его на вечную бесполезную и мучительную жизнь.

3. Зоопарк

Их было четверо: лев, львица, одна из тех, которая всегда его сопровождала, их сын, хоть и молодой еще, но крепкий и сильный и настоящий уже самец, и его совсем юная дочка от другой самки его прайда.

Вольер был большой, просторный. Было где побегать и полазить по деревьям, и покарабкаться по искусственным бетонным горам. Вся территория была огорожена высоким забором из железных прутьев, заканчивающихся наконечниками в виде пик. Две пики загнуты полукругом внутрь вольера, потом прямая пика, потом две пики загнуты наружу. И так все ограждение. За этим ограждением был водяной ров, от которого вода через пики проходила в вольер, образуя большой бассейн. Можно было купаться, потом лежать на песке или спать в тени больших деревьев. А можно было и погонять большую пластмассовую бочку, поднимая клубы пыли на радость зрителей и под детский восторженный крик. Львы были неравнодушны к посетителям и делали вид, что им все это неинтересно и безразлично, но даже вглядываться им в глаза не нужно было, чтобы увидеть лютую ненависть ко всему происходящему, ко всему человеческому.

Молодой лев целыми днями занимался одним и тем же: забирался на выступ искусственной скалы, прицеливался и прыгал на ветки дерева, откуда падал в воду. Выбравшись и отряхнувшись от воды, он снова забирался на скалу. И снова прыгал под восторженные аплодисменты посетителей зоопарка. Время от времени он забирался на другую сторону скалы и подолгу стоял там, переминаясь с лапы на лапу, рыча и внимательно вглядываясь вперед и по сторонам.

Лев уже давно заметил и все понял: в одном месте не было прямой пики на одном пруту между соседними изогнутыми, как раз напротив того места, где молодой лев стоял и, видимо, примеривался прыгать. Пространство между острыми пиками было небольшое, но вполне достаточное, чтобы в него поместилось тело льва. «Но это же невероятно далеко! – тоже примериваясь, думал лев. – Он пробует, тренируется». Запрыгнув на загнутые прутья сверху, нужно сразу соскользнуть в водяной ров, проплыть его весь вдоль и на другом конце по грубым выступам кривого бетона на когтях подняться и выбраться наружу. Таков был план. Он его разгадал. Совершенно немыслимый! «Ведь еще нужно преодолеть территорию зоопарка, а там город, полный людей! – рассуждал лев. – Знает, наверное, что делает. Молодой лев – его сын и он будет ему только помогать».

Наконец настал день, когда молодой лев прекратил свои тренировки. Ходил по вольеру, валялся в пыли и спал. Весь вечер и всю ночь потом возился с самками. Следующий день молодой лев проспал до середины дня. Потом оба льва вместе лежали на песочке морда к морде и, казалось, о чем-то беседовали. Когда стало смеркаться, оба льва встали, прижались друг к другу лбами, постояли так еще минут пять. Затем молодой лев резко отпрыгнул в сторону, забрался на самый верх горы и там спрятался, а лев, нехотя, с тяжело опущенной головой, медленно пошел в клетку. Он знал, что ему нужно делать.

Пришел смотритель. Обычно львы к его приходу были уже все в клетке. В этот раз лев встал поперек клетки и своими действиями мешал смотрителю заглянуть внутрь и убедиться, все ли звери на месте. Он мурчал как кошка, вставал на задние лапы, помахивал передними, радостно приветствуя смотрителя, но смотреть внутрь не давал. Смотритель окинул взглядом вольер и, поскольку молодой лев всегда был первым и прилежным в такой процедуре, решил, что все в полном порядке, запер клетку и ушел.

Все. Время пошло. Лев быстро забрался на самый высокий сук в клетке, откуда был виден весь вольер, затаился и стал ждать. Взрослая самка заподозрила что-то неладное, но одного его взгляда на нее было достаточно, чтобы она не вмешивалась. «Ему надо прыгать засветло, ночью он не пробовал, – рассуждал лев, – в то же время надо успеть в тот момент, когда смотрителей уже нет, а уборщики еще не пришли». Медленно тянулось время. Лев видел, как молодой лев спрыгнул в вольер, походил немного по нему, чтобы размять затекшие мышцы, пару раз резво прыгнул туда и назад на невысокий приступок, еще походил немного и, наконец, легко запрыгнул на стартовую позицию.

Молодой лев присел, прицелился и прыгнул.

Его мощный, грациозный и далекий прыжок был настолько красив, что у льва замерло сердце. В какое-то мгновение ему показалось, что молодой чуть-чуть поскользнулся, и уже в следующее мгновение он увидел, как он точно опустился грудью на пику. Молодой лев глухо зарычал, напрягся изо всех сил, уперся всеми лапами в скользкие прутья и снял себя с пики. Кровь хлынула из груди, он потерял равновесие, наклонился набок и упал на пику с другой стороны. И повис. И замер.

Лев издал полный ужаса и боли крик. Взрослая львица тоже вскочила с места и уперлась мордой в решетку. «Нет… нет! – его мозг отказывался понимать случившееся. – Где эти проклятые уборщики? Почему они не приходят? Они его увидят и спасут».

Так никто и не пришел. А лев всю ночь, не отрывая глаз, смотрел на своего сына. «Давай, давай, – подсказывал он ему, – надо немного напрячься, отцепиться от этой штуки и спокойно соскользнуть по прутьям вниз. Раны – это ничего, потом залижешь».

Утром ничего не подозревающий смотритель открыл решетку. Львица, снося все на своем пути, вылетела в вольер и остановилась как вкопанная. С минуту она смотрела наверх на прутья, потом начала пятиться и скалиться. Бросилась на прутья, бросалась на решетку, грызла камни и бетон под прутьями, рычала и крушила все вокруг.

Когда ее наконец обездвижили, на нее невозможно было смотреть: поломанные когти, один был даже вывернут наружу и непонятно на чем держался, вся морда в ссадинах и кровотоках, сломан клык.

Львицу поместили в отдельную небольшую клетку рядом с вольером. Туда обычно отсаживали животных, требующих специального ухода. Каждая лапа ее была прикована цепями отдельно, и на шее был одет функциональный ошейник. Львица лежала неподвижно и все время смотрела на прутья вольера. А лев лежал в вольере так, чтобы все время видеть свою подругу. Он смотрел на нее не отрывая глаз, пытаясь поймать ее взгляд. Иногда львица смотрела в его сторону, но или его не видела, или не узнавала. Она ничего не ела, не пила и практически не двигалась. Через несколько дней ее увезли. Лев знал куда. Он был там уже два раза: один раз, когда подвернул лапу, а второй раз, когда кто-то укусил его в глаз и он почти ничего видел. Ей помогут, и совсем скоро они опять будут вместе.

И лев ждал. Однажды он дремал на песочке и вдруг заметил, что в дверях клетки стоит молодая самка. Просто стоит и как-то необычно смотрит на него. Лев встал, и до него вдруг дошло, что своей подруги он больше никогда не увидит. Он бессильно упал на песок и зарыдал. Молодая самка легла рядом и тоже плакала.

Вскоре льва и молодую львицу перевезли в другое место. Вольер был во много раз больше – много воды, много зарослей, настоящие камни, песок и деревья. И еще еда стала настоящей: на нее можно было охотиться по-настоящему. А самое главное – не было зрителей. Зато множество всяких других людей, которые за ними ухаживали и наблюдали. Лезли везде и всюду, следили за каждым их движением.

Пришло время молодой львице рожать. Лев не знал, его это дети или его сына, но он с нетерпением ждал, когда это произойдет. И молодую львицу увезли. И больше он ее никогда не видел. Сначала он спокойно ждал ее недели три, так как львицы обычно несколько дней прячутся с новорожденными котятами. Потом ждал еще. Потом еще. Потом потерял надежду и впал в полное уныние. Стал совершенно равнодушен ко всему. Одновременно с этим его снова перевели на новое место. Стало совсем тесно, это место предназначалось только для него одного. Но ему было уже все равно. Он один и уже немолодой. Смутное подозрение закралось в его душу. Но ни переживать, ни надеяться, ни плакать, ни ждать он уже не умел. Слишком много было пережито. Ему стало все равно.

4. Львы

Во всем мире насчитывалось от 10 до 15 тысяч львов в африканской саванне и в зоопарках еще примерно тысяча. Тщательное наблюдение за их популяцией не вызывало никаких опасений. Постоянно проводился контроль за состоянием их здоровья и процессом размножения. Практически полностью исключена была охота на них, а содержание в зоопарках контролировалось еще и общественными организациями защитников природы. Научные учреждения, институты природы принимали активное участие в львиной теме. Светилы-львинисты гордились здоровьем и постоянством популяции, относя львов к одному из самых устойчивых видов млекопитающих.

Во время сезона тропических дождей (в год, когда люди амбициозно отправили живых существ на Луну на выживание в качестве эксперимента) завелась маленькая мушка. Совсем маленькая, она даже не столько летала, сколько охотно бегала. Приноровилась забираться в дыхательные пути, размножалась там и заодно убивала живой организм. Особенно приглянулись ей львы. Пораженный этой мушкой лев погибал в течение трех-четырех месяцев, не подавая особых признаков заболевания на ранней стадии. Пока разбирались, искали причину, защиту и вакцину, мушка превратилась в настоящего монстра и научилась убивать здорового льва за пару недель. Вакцина и предупредительные мероприятия были найдены, но было уже слишком поздно – погибли все львы в саванне и почти все во всех зоопарках мира. Просветленные умы, изучая проблему и собирая всякие материалы, анализы и статистику, сами и распространили эту мушку, посещая зоопарки и естественные места обитания львов. Осталось только три зоопарка, которых не поразила эпидемия: два зоопарка островных: один в Юго-Восточной Азии, другой в Средиземном море и еще один – в маленьком европейском городе.

Но природа не унималась, и через год цунами, которое бывает один раз в сто лет, смыло полностью остров, превратив его в выгоревшую потом на солнце пустыню. А на другом конце земного шара взорвался вулкан, и люди, в панике спасаясь, не успели, да даже никто и не подумал открыть хотя бы клетки и загородки, чтобы у животных был хотя бы шанс спастись самостоятельно.

И осталось только четыре льва: две львицы и два льва.

Молодую львицу, которая в скором времени должна была принести потомство, для большей безопасности и гарантии увезли в стационарную клинику. Опыт и практика самых именитых ветеринаров, уникальные технологии и медикаменты не справились с силами природы, скрывающей непостигаемую тайну жизни, не помогли, и молодая львица умерла, унеся с собой еще две не увидевшие белый свет жизни.

«Это один случай из тысячи!» – оправдывалась академическая пресса.

Но на них уже никто не обращал внимания. Весь столп естественных наук изрядно пошатнулся. Никто им больше не верил. Скользкое неприятное чувство поселилось в каждом. Это был уже не первый «случайный» прокол амбициозных естествоиспытателей. За один год вымер целый вид млекопитающего. Какой следующий? Человек?

В замке (дворце) председателя и основателя клуба Золотой пули собрались элитные охотники. Обстановка собрания была одновременно и торжественная, и траурная. И ритуальная. Были приглашены ученые-фаунисты, журналисты крупнейших изданий мира, представители Организации Объединенных Наций и общественных организаций охраны природы. Выступления членов клуба сводились к тому, что настал момент ритуального убийства последнего льва, что это как бы жертва последнего животного во имя развития и процветания природы в целом. И что ритуалом и атрибутикой подобного действия обладает клуб Золотой пули.

Представители науки и Организации Объединенных Наций настаивали на слишком мистическом подходе к проблеме и предлагали в срочном порядке инвестировать средства в возможность восстановить вид или перенести его путем селекции на других животных. Представители общественных организаций открыто обвиняли членов клуба в шарлатанстве, стремящихся в корыстных целях вписать в историю имя охотника, застрелившего последнего животного любого вида и продвижении этой сумасбродной и крайне опасной идеи на будущее. Ведь на планете все крупные хищники находятся в крайне неблагополучной ситуации, и в скором времени придется их всех принести в жертву «процветания природы».

Заседания проходили в бесполезной перепалке сторон, и вопрос постепенно перерос в коммерческую сферу. Льва как вид уже не спасешь, но полученный опыт можно использовать для сохранения других видов. В конце концов было решено: охотники, желающие принять участие в ритуале, и клуб жертвуют, как было написано в резолюции собрания, большие средства на развитие охранных мероприятий в животном мире. Кроме того, было решено, что сам акт будет проходить публично на самой большой арене Европы для богатейшей элиты мира. Стоимость входного билета устанавливалась равной стоимости проживания в отеле класса люкс. Также было принято воззвание ко всем о том, что не посетить его было бы крайне непрестижно. Конечно же, реклама, аккредитация представителей телевидения и прессы, а также добровольные пожертвования мировых банков добавили в этот проект свою немалую долю.

Собрание разъехалось, весь остальной мир простых людей негодовал. И те и другие начали готовиться.

5. Час «Льва»

Задолго до назначенного дня в город стали прибывать активисты. Они закрыли и перегородили все входы на арену, забаррикадировали все дороги, ведущие в сторону арены, заблокировали аэропорт и железнодорожные станции города, чтобы участники и зрители ритуального убийства не могли приехать и пройти к своим местам, к арене. Толпы народа плотными группами с плакатами, мегафонами, барабанами стояли на несколько километров вокруг арены, никого не пропуская и не доверяя никаким документам.

В день, когда должно было произойти событие, с самого утра уже начались столкновения зрителей с демонстрантами на дальних подступах к арене. Полиция особенно не вмешивалась: народу было очень много, и она старалась лишь предотвратить возможное кровопролитие, разливая слезоточивый газ с барражирующих всюду дронов.

Шум демонстрантов, усилителей и мегафонов, вертолетов, стрельбы и сирен был слышен за много километров на окраине города.

За час до начала ритуального шоу неожиданно все смолкло. Как отрезало. Наступила тишина. Самые активные демонстранты побросали плакаты, мегафоны и барабаны, пачки листовок и свежеизданных журналов в защиту животных, развернулись и спокойно вошли на арену со всех сторон одновременно, организованно, спокойно и быстро. К ним присоединилась также часть полицейских, стоявших в окружении арены. Все произошло быстро и настолько неожиданно, что среди оставшихся демонстрантов никто ничего не понял. А когда поняли, как их одурачили на ровном месте, было уже поздно. Оставшиеся полицейские плотным кольцом окружили арену, держа наготове весь арсенал оружия.

Это был шок. Толпа неистово бросилась крушить город. Растекаясь от арены, она громила и жгла все на своем пути. Полиция не вмешивалась.

А еще через полчаса беспорядки начались на самой арене. Выяснилось вдруг, что лев пропал. Сбежал. Но куда? Все же было перекрыто. Зрители, заплатившие кругленькие суммы за зрелище, стали подозревать клуб в обмане и требовали либо начать шоу немедленно, либо прямо здесь вернуть их деньги, иначе весь клуб останется у них в заложниках. Теперь полиция просто исчезла: кто хочет иметь дело с таким количеством богатейших людей всего мира?

Каждый из них прибыл на это мероприятие в сопровождении немалой охраны, которая осталась за ареной и была готова в любой момент вступиться за хозяина или сцепиться с кем угодно. На город спустилась ночь, он погрузился в хаос, разбой и мародерство.

В этой суматохе уже сам лев никого не интересовал. Все чувствовали себя обманутыми. Все чувствовали себя соучастниками, преданными или предателями. Весь мир, затаив дыхание, кто восторгаясь, кто возмущаясь, следил за происходящим по телевизору, нервно переключая периодически исчезающие каналы, до тех пор, пока не было уничтожено последнее транслирующее оборудование.

Ближе к полуночи смотрителями зоопарка и организаторами ритуального шоу удалось организовать поиск исчезнувшего льва. Несколько человек с собаками нашли туннель, которым несколько часов назад воспользовался лев. Они бросились туда с фонарями, оружием и собаками. Когда они достигли решетки, собаки начали неистово лаять и вертеться вокруг нее.

«Пролез-таки! Удрал! Прошел сквозь решетку! – ругались и восхищались они

одновременно. – Невозможно! Жить захочешь – пролезешь! Кошки как вода. Везде его шерсть и кровь».

Решив, что так и было, они подняли древнюю решетку, разделились на две группы и бросились в погоню по обеим сторонам реки.