Текст книги "Второй шанс адмирала Бахирева"

II

Командир «Богатыря» Вердеревский Дмитрий Николаевич с раздражением наблюдал, как в шести милях от него убегал «Любек», к которому он не мог приблизиться, хотя и выжимал все из своих машин. И достать его на пределе дистанции тоже не получалось: как только по нему начинали пристреливаться, так тут же эсминцы прикрывали его дымовой завесой. А стрелять наугад – только выбрасывать снаряды на ветер. Немцы тоже выжимали все, как говорится, до последней железки. Им не очень хотелось поплавать кверху брюхом в водах холодной Балтики. Эта погоня продолжается больше часа, и скоро должен показаться шведский берег.

Все, что удалось крейсерам Вердеревского, – это поразить один из эсминцев, тот самый, что имел повреждения в рулевом управлении. Один из снарядов «Богатыря» все же попал в эсминец, который начал отставать от своих, а наши нагонять его. После еще одного попадания эсминец сильно запарил и потерял ход, чем незамедлительно воспользовались наши корабли. Они буквально засыпали его снарядами, когда сблизились на минимальную дистанцию, проходя мимо него. Снаряды буквально прошивали германца насквозь и взрывались уже с другого борта. В горячке боя крейсера по эсминцу стреляли полубронебойными снарядами. Но как только сменили полубронебойные снаряды на фугасные, эсминец быстро отправился на дно. Остатки экипажа были подобраны «Донским казаком», оставленным для этой цели. Крейсерам некогда было останавливаться, приближался шведский берег, а убегающий крейсер так и не удалось хоть немного притормозить. Но они намеревались прижать остатки германского отряда к берегу и уничтожить или заставить его выброситься. Тут некстати получили радиограмму от флагмана прекратить погоню и повернуть назад, в территориальные воды Швеции не заходить.

– Как это обидно, еще чуть-чуть, и мы бы прижали их к берегу. А там им ничего бы не оставалось другого, как на него выброситься. Придется прекратить погоню, видно, немцу улыбнулась фортуна, а к нам повернулась задом, – сокрушался Вердеревский.

– Дмитрий Николаевич, я предлагаю подождать с возвращением еще полчаса, – предложил старший офицер крейсера, – и мы догоним противника.

– Нет, из этого ничего не выйдет, через пятнадцать минут мы войдем в территориальные воды Швеции, а адмирал опасается дипломатических осложнений. Передать на корабли распоряжение о прекращении погони. Запросить место встречи с главными силами. Мы возвращаемся.

Получив координаты места встречи, Вердеревский направился на северо-восток и через три часа в двухстах милях от входа в Финский залив присоединился к главным силам отряда.

Корабли построились в две походные колонны. В левой шли крейсера, во главе «Рюрик» под флагом начальника первой бригады крейсеров контр-адмирала Бахирева. В правой колонне – эсминец «Новик» во главе шестого дивизиона. Обе колонны двигались с десятиузловым ходом, так как эсминец «Казанец» не мог долго поддерживать более высокую скорость из-за поврежденного котла. Кроме того, надо было экономить уголь на эсминцах, которого оставалось не так много. Вот этот тип эсминцев имел самый малый запас угля среди своих собратьев, поэтому и дальность плавания у них была меньше. С флагмана передали, что корабли идут в Ревель.

Через несколько часов корабли эскадры входили в Финский залив. Примерно на траверзе Гангута мы повстречали крейсера второй бригады, все расцвеченные флагами в честь победителей. Вторая бригада крейсеров состояла из старичков ветеранов Русско-японской войны, которую они с честью прошли. Это броненосные крейсера «Россия» и «Громобой», бронепалубные «Аврора» и «Диана». Для этих ветеранов вновь начались боевые будни, они так же, как и десять лет назад, с честью вынесут на себе тяжесть боевых походов, так как им замены пока нет. В бригаде Бахирева также присутствовали два ветерана той войны: «Богатырь» и «Олег». Да и «Баян» с «Адмиралом Макаровым» можно смело ставить в один ряд с ними, так как были построены по тому же проекту, что и порт-артурский «Баян». И не важно, что они считались новыми крейсерами, недавно вошедшими в состав Балтийского флота. Но на самом деле для специалистов флота они считались уже давно устаревшими.

Через полчаса после того, как мы миновали оборонительную минно-артиллерийскую позицию, состоялись похороны погибших в этом походе моряков. Корабли застопорили ход, экипажи выстроились на верхних палубах, корабли приспустили флаги.

Стоя перед строем матросов экипажа «Рюрика», я произнес речь:

– Офицеры и матросы славного «Рюрика»! С чувством гордости и удовлетворения выражаю самую сердечную благодарность вам за умелые действия во время боя. Вчера нами была одержана славная победа над кайзеровским флотом. Это первая победа в этой войне, но я думаю, что не последняя. Враг надолго запомнит этот день, и он понял, что на Балтийском море есть и РУССКИЙ ФЛОТ. Теперь с нами надо считаться. Сейчас мы прощаемся со своими боевыми товарищами, они не напрасно погибли в этом бою. Они защищали свое Отечество от коварного врага, который напал на нашу священную Родину. Я обещаю вам, что мы о них будем помнить всегда и Россия об их подвиге не забудет. Возможно, что в будущем их именами назовут новые корабли.

Корабельные священники на всех кораблях эскадры отслужили панихиду по всем погибшим и первые двадцать моряков, завернутых в простыни, были опущены в воды Балтийского моря.

Через тридцать часов корабли входили в бухту Ревеля. В порту творилось что-то невообразимое, собрались огромные толпы народу, уже все знали, что эскадра возвращается с победой. Крейсера вставали на якорь посреди бухты, эсминцы швартовались к пирсу под музыку оркестров. Как только крейсера замерли на рейде, к ним со всех сторон устремились катера, яхты, шлюпки и даже маленькие пароходики, полные ликующих людей. Это встречали победителей.

III

Германский флот получил хорошую оплеуху за то, что он не воспринимал всерьез Балтийский флот, и за это поплатился потерей двух крейсеров, минного заградителя и трех эсминцев и более трехсот погибших моряков. На этом потери в тот день для немцев не закончились. При выходе из устья Вислы кораблей контр-адмирала Гопмана на выручку своим кораблям он потерял еще крейсер.

Английская подводная лодка Е-9, под командованием коммандера Макса Хортона, потопила броненосный крейсер «Принц Адальберт», поразив его двумя торпедами[1]1
  В реальной истории в крейсер попала всего одна торпеда, а вторая взорвалась рядом, ударившись о грунт. Корабль остался на плаву, но получил очень тяжелые повреждения.


[Закрыть]. Да, мы тоже понесли невосполнимые потери, на кораблях эскадры погибли двадцать три моряка и шестьдесят один были ранены. Практически все корабли – участники этого похода получили повреждения. Кто очень серьезные, как наш «Рюрик», а кто-то несколько пробоин от осколков неприятельских снарядов. Всех, кто был серьезно ранен, а также некоторых легкораненых и обожженных мы передали во временный морской госпиталь (ВМГ), который находился тут же в Ревеле при так называемой Морской крепости Императора Петра Великого, и заведовал этим учреждением действительный статский советник Николаевский. Но на кораблях еще оставалось некоторое количество пострадавших в бою. У кого-то незначительные ранения, у других несильные ожоги, которые через неделю залечатся в корабельных лазаретах.

На следующий день после прибытия в Ревель я вновь перенес свой флаг на крейсер «Адмирал Макаров». Но «Рюрик» я покидал с большим сожалением о том, что он не входит в мою бригаду. Вечером я получил приказ явиться в адмиралтейство к морскому министру Григоровичу И.К. в 11.00 24 июня сего года. Я вызвал командира крейсера и одновременно как бы моего начальника штаба Плена.

– Павел Михайлович, тут меня в Петроград в адмиралтейство вызывают. По всей видимости, мне придется на несколько дней задержаться в столице. Это значит, что тебе предстоит эти дни приглядывать за бригадой. С утра я отдам все распоряжения по бригаде и передам тебе дела.

– Ваше превосходительство, я полагаю, что вас вызывают не только в адмиралтейство, но, возможно, и. Это все же была славная победа.

– Павел Михайлович, мне сейчас только по приемам не хватало ходить. Сам знаешь, сколько дел накопилось после этого боя. Надо срочно приводить крейсера в порядок, война этой победой еще не закончилась. Впереди нас всех ждут немало долгих и кровавых месяцев войны.

– По всей видимости, вы правы, Михаил Коронатович, мы прольем немало кровушки, чтобы завоевать победу.

– Знаешь что, Павел Михайлович, давай мы с тобой помянем всех погибших и выпьем за то, чтобы в остальных наших встречах с противником мы как можно меньше теряли людей.

После этих слов я вызвал Качалова, чтобы он приготовил нам перекусить. Достав ту самую бутылку коньяка, которую я пригубил в первый день своего прибытия в этот мир, мы с Пленом ее приговорили, ведя задушевные разговоры.

После ухода каперанга Плена я растянулся на диване, намереваясь вздремнуть, но сон не шел почему-то, тогда я переключился на вызов в столицу.

Что меня там ожидает? Хотя об этом я примерно догадываюсь. А вот что я буду говорить там? Над этим надо будет подумать. Иван Константинович, я знаю, очень умный человек, и он может кое в чем меня поддержать, надо только правильно изложить все свои идеи. Подумаем, с чего надо начинать, чтобы немцы не чувствовали себя комфортно и в западном районе Балтийского моря. Надо предложить создать одну, а лучше две оперативнотактические группы, но на них у нас просто нет подходящих кораблей, тут на одну только наскрести можно.

Значит, так, в группу должны входить два линкора, четыре крейсера и восемь эсминцев – это непосредственно главный отряд. Про обеспечивающие силы мы потом поговорим. Вот с эсминцами у нас полный напряг, кроме «Новика», из новых ни одного, значит, придется довольствоваться только «Добровольцами». Это только через год можно половину из них заменить на новые. Еще пригодилась бы авиаматка, ее самолеты должны производить разведку по курсу тактической группы, поиск кораблей противника, а по возможности и их бомбардировку. Но авиаматка тут на Балтике только одна. Значит, надо срочно еще одну вводить в строй, а в идеальном раскладе не помешал бы авианосец. Надо будет поговорить на эту тему с министром, да и подходящий корабль для переоборудования в авианосец уже есть, это «Океан». Сейчас он выступает в роли учебного корабля.

Как мне помнится, то ли в конце двадцатых, то ли в начале тридцатых годов его предполагали переоборудовать в авианосец. Если удастся заинтересовать этим Григоровича, а он уговорит самого Николашку, то, может, что-то и получится. Но его раньше чем через год, а то и два и не стоит ждать, хотя такой корабль очень нужен. К авианосцу же и самолеты нужны, а на этот счет надо встретиться с Сикорским и другими нынешними авиаконструкторами и поговорить, кто из них сможет построить пригодный самолет для эксплуатации на авианосце. Но в этом деле мне нужна поддержка не только одного министра.

Возможно, с авианосцем я спешу, и нам пока такое не осилить. Сейчас все заводы заняты военными заказами, которые они и так с трудом и задержками выполняют. А вот судостроение понемногу начинает тормозить, если даже строительство эсминцев продвигается с трудом, не говоря уже про крейсеры, которые так нужны. Очень жаль, что до конца войны мы так ни одного и не получим. Нужны подводные лодки, которые также медленно строятся на наших заводах. И после всего этого смогут ли они переоборудовать «Океан» в авианосец? Смочь-то они смогут, вот только сколько времени понадобится на его переоборудование?

Эх, и правда, не было у нас во время этой войны твердой руки, такой как Сталин в следующую. Он перевел бы всю промышленность на военные рельсы, и все бы работали в три смены на благо победы. А про стачки и забастовки забыли бы раз и навсегда, объявили бы с десяток большевицких агитаторов немецкими шпионами да расстреляли тут же на месте. И все, забастовкам конец.

Я точно не помню, где так поступили, то ли во Франции или Англии, но так или почти так, и на их заводах всякие забастовки прекратились. В Англии был принят закон, запрещающий любые забастовки на военных заводах. Это уже потом, после Февральской и тем более Октябрьской, у них возобновилось стачечное движение. А до этого они роптали, но терпели и работали под лозунгами наподобие «Все для фронта, все для победы». Но про стачки и всякие забастовки и тому подобное говорить не будем, идет только пятнадцатый год, и до семнадцатого время еще есть. Народ пока так сильно не ропщет из-за тягот войны, он надеется на скорую победу над германцами или на завершение этой войны в любом раскладе, только не поражение.

А что это я только о флоте, есть еще армия, она сейчас страдает из-за нехватки вооружения. Не хватает винтовок, мало пулеметов, можно сказать, что нет такого простого в техническом решении по сравнению с орудием миномета, но он был бы очень полезен на фронте. Про снарядный голод общеизвестно. Надо налаживать производство минометов и увеличивать производство снарядов. Обязательно встретиться и с оружейником Федоровым. Это ведь он еще в двенадцатом изобрел автоматическую винтовку, за которую получил золотую медаль, и именно она легла в основу его автомата. Надо будет поспособствовать, чтобы он уже сейчас начал работу над ним, а там и выпуск организовать. Да и его винтовка также пригодилась бы, только увеличить емкость магазина до деся-ти – пятнадцати патронов.

Как я уснул, не знаю, но утром меня разбудил Качалов, этот день у меня прошел в напряженной работе. Поначалу я передал все дела по бригаде Павлу Михайловичу. Посетил каждый корабль, что участвовал в бою. Я должен был выяснить степень их повреждений и определить, где и какие корабли можно поставить на ремонт. Мне предстояло ехать в столицу, а там могли об этом спросить. Мы же не будем все корабли гнать туда на судостроительные заводы. Можно кое-какие и здесь, в Ревеле, отремонтировать, а некоторые в Финляндию отправить, кого в Кронштадт, и только единицы в Петроград. Всех командиров обязал сделать представления на награждение всех отличившихся в этом походе от офицера до нижнего чина. На командиров кораблей я сам напишу.

После осмотра кораблей я принял приглашение вицеадмирала Герасимова, который здесь в Ревеле совмещал сразу три должности: был и комендантом морской крепости Императора Петра Великого, и военным комендантом города Ревеля, и генерал-губернатором Эстляндии и Лифляндии. После визита мы вдвоем с ним отправились навестить раненых в морской госпиталь, надо было зарабатывать авторитет и популярность – в будущем может пригодиться.

Когда я покончил со всеми своими делами, стал собираться в дорогу, а что нам собираться, я только приказал Прохору, он все и приготовил. Хотел вечером отбыть в столицу на поезде, чтобы к утру быть там, но на поезде мне не довелось попутешествовать. Тут, кстати, пришел приказ от командующего – срочно отправить «Новик» в Петроград на Путиловский завод. Это наш единственный новейший эсминец, и его надо срочно отремонтировать, хотя такое повреждение можно было и тут, в Ревеле, исправить.

Но приказ командующего не обсуждается, да и на Путиловском ремонт быстрее сделают, да и мне это на руку, дойду на эсминце до места. Сейчас надо только капитана второго ранга Беренса предупредить, что я пойду с ним до столицы.

Вдвоем с Прохором поднимаемся на борт «Новика». Я уже второй раз за двое суток посещаю этот корабль, вчера как командующий отрядом, сегодня как частное лицо. После протокольных приветствий мы проходим в каюту командира корабля. Небольшая, состоящая из кабинета и спальни, понятно, не адмиральский салон, как на моем флагманском крейсере, но и здесь места для двоих вполне достаточно. Я, конечно, знаю, что Беренс предоставит свою каюту в полное мое распоряжение, но не хочу этого. В коридоре еще воняет горелой краской и каленым железом, в этом бою снаряд с немецкого эсминца попал тут впереди по коридору, в каких-то десяти метрах, но палубой ниже, как раз под кают-компанией. Пожар потушили, но матросский кубрик выгорел наполовину, досталось и кают-компании, палубу выпучило и местами даже порвало и посекло осколками. Мебель, что находилась в каюте, попортило пожаром. Все это я видел вчера, когда обходил корабли эскадры, осматривая полученные в бою повреждения.

– Михаил Андреевич, я вас не стесню, если с вами до столицы на «Новике» пройдусь как пассажир? Вам на Путиловский, мне в адмиралтейство. Я мог бы и поездом, но мне привычнее на корабле по морю.

– Да полноте, ваше превосходительство, какое стеснение! Тут идти несколько часов, и мы на месте.

Я про себя подумал: «Он все же командир корабля и должен отдохнуть. А стоять шесть-семь часов на открытом мостике, хотя сейчас и лето, я ему не позволю».

Через полчаса эсминец отвалил от стенки и направился из бухты, его путь лежал по направлению к столице. Пока я был на пути в столицу, решил не терять времени и засел за записи своих задумок, начал вспоминать все, что было мной прочитано по перевооружению крейсеров.

Про то, как хотели переоборудовать один из кораблей в авианосец, нарисовал его эскизы, как я их запомнил. Если я уговорю кое-кого в этом мире на такую перестройку, то мои рисунки могут натолкнуть кораблестроителей на правильный ход мыслей и создать подходящий проект для авианосца. Почему бы не подготовить предложение по верфям и заводам? Это что, лишняя бумажка – ее нетрудно составить.

Глава 6
Второй виток

I

И вот я в столице, да это вам и не Ленинград начала девяностых, и не Петербург столетия будущего, но тоже прилично выглядит, если говорить про центр города. Зимний дворец на месте, Петропавловка, Адмиралтейство, Исаакиевский собор и памятник Петру – все на месте.

Григорович принял меня, как только обо мне было доложено. Я прошел в кабинет, он встал мне навстречу. И даже пожал руку.

– Молодец, Михаил Коронатович, такую победу одержал над германцами. Они этот день запомнят надолго, ощутимые потери понесли.

– Ваше высокопревосходительство, в этом не только моя заслуга, но и каждого члена экипажей вверенных мне кораблей. И без службы контр-адмирала Непенина, и в первую очередь радиоразведывательного отделения и его начальника старшего лейтенанта Ренгартена, нам бы не удалось перехватить немецкую эскадру. Так что мы все сообща одержали эту победу.

– Да-да, это тоже повлияло на ваши последующие действия, но правда в том, что без должного командования успеха могло и не быть или он был бы минимальным. (В другой реальности именно без должного командования, а самое главное, без согласованности между группами кораблей эта победа была упущена. Хотя в то время ее посчитали маленькой победой.) Так что, Михаил Коронатович, в этой победе основная заслуга ваша, и не надо ее принижать. Сам государь высказал великое удовлетворение и поздравляет вас с поражением врага. И благодарит всех командиров кораблей, всех начальствующих лиц до младших офицеров включительно за умелое руководство нашими доблестными моряками, за их молодецкие действия, с чувством гордости и удовлетворения ценит их порыв и выражает им самую сердечную благодарность за достижение весьма крупного успеха. Давайте присядем, Михаил Коронатович, на диванчик.

Мы расположились на диване.

– А теперь расскажите мне, откуда вы узнали, что германский крейсерский отряд будет производить минную постановку в районе Бокшера.

– Ваше высокопревосходительство, это просто интуиция, да и служба радиоперехвата помогла, расшифровала переговоры противника.

– Не сходится, тогда об операции противника никто и не догадывался, мы были в полном неведении. Из донесения командующего Василия Александровича явствует, что вы заранее послали туда седьмой дивизион эсминцев под командованием капитана первого ранга Гадда и даже назвали время появления кораблей противника. А это почти за сутки до встречи с противником. Откуда такая точность по времени и месту? Вы даже предположили дальнейшее развитие событий, где Гадду сопутствует успех. У вас что, глаза и уши в морском штабе принца Генриха?

– Ваше высокопревосходительство, если я скажу, что мне было видение, вы же мне все равно не поверите?

– Трудно поверить, но, говорят, подобное возможно, такие случаи бывали. Если также вспомнить греческие мифы о всяких оракулах, но я в это тогда не очень-то и верил, но если вы сейчас об этом говорите, то я могу принять за правду. А у вас больше видений не было, как и где досадить германскому флоту?

– Да, в последнее время много разных видений, не сочтите меня безумцем, они могут нам помочь в войне с Германией. На их основе созрел даже проект, как досадить немцам, чтобы они не чувствовали себя на Балтике спокойно.

– Как досадить, мы без оракулов знаем, только сил у нас маловато.

– Я как раз и рассчитываю на то, что у нас есть в наличии.

– Давай излагай свой план, если он достоин внимания, то мы его рассмотрим.

– Ваше высокопревосходительство, я предлагаю создать боевую тактическую группу наподобие той, что участвовала в бою под моим командованием.

– И что представляет собой эта группа и каковы ее задачи?

– Я мыслю ее в таком составе. Два линкора дредноута, четыре крейсера, для этого подойдут и крейсера первой бригады, и восемь эсминцев, включая и «Новик». Поскольку новых, кроме «Новика», еще нет, в группу пока можно зачислить эсминцы последней серии и желательно с большей дальностью плавания, чем у шестого дивизиона, а в перспективе, по мере поступления в строй новых, произвести их замену. Кроме того, в группе должна быть авиаматка для дальней разведки. Она опять-таки всего одна на флоте, потому надо переоборудовать еще одно судно под нее. А вот насчет задач, что сможет выполнять такая группа… Атака на корабли противника, обстрелы его побережья, прерывание морских перевозок как между портами южного побережья Балтийского моря, так и между портами Швеции и Германии. Сейчас Швеция с каждым месяцем все увеличивает поставки руды Германии, а конвои идут вдоль шведского побережья в ее территориальных водах, где мы не можем их перехватить. А этой группой мы сможем доходить даже до Датских проливов и там перехватить один-два конвоя. А после их разгрома или даже захвата в качестве призов и шведы будут опасаться посылать свои торговые суда в Германию. А это сразу скажется на нехватке сырья для металлургических заводов.

– Но то, что вы сейчас назвали, и так входит в круг поставленных задач для Балтийского флота.

– Все это так. Но вот какими кораблями они выполняются? Линкоры простаивают, и это не способствует их боеспособности, да и разговоры начинают ходить по флоту о их бесполезности. Экипажи там большие, могут пойти всякие брожения от безделья. Сравните экипажи крейсеров, что мало-мальски выходят в море, и линкоров, стоящих на рейдах, это совсем разные люди. На крейсерах экипажи, что побывали в боях, более сплоченные, они уже почувствовали локоть товарища, поддержку друга. Да-да, друга, ваше высокопревосходительство, чего не наблюдается на линкорах. Надо срочно привлекать для боевых действий линкоры, пока на Балтике нет германских, и нанести противнику еще более ощутимые потери. Можно было для этих целей также использовать подлодки, но, как вы знаете, их у нас практически нет. Одна «Акула» да еще пятерка не имеющих боевой ценности малых подлодок. Вот только на днях две новейшие подводные лодки инженера Бубнова вступили в строй флота. Еще одну подводную лодку обещали ввести в строй до конца этого года. Да в будущем году еще с десяток построят, хотя и не факт. И это все наши подводные силы, вот поэтому-то нашим подводникам на старье приходится воевать[2]2
  Строительство отечественных подводных лодок типа «Барс» на Балтике происходило следующим образом: четыре лодки заложили в августе 1913 года, двенадцать – в июле 1914 года, две – в 1915 году; в строй в 1915 году вступили три лодки, в 1916-м – восемь, в 1917-м – пять, две не были достроены.


[Закрыть]. Но можно уже сейчас из этих трех подводных лодок создать группу, где они, сменяя друг друга, будут постоянно находиться на путях перевозки шведской руды.

– Все это заманчиво, но у нас всего четыре линкора, а у Германии их больше двадцати вместе с линейными крейсерами. Его величество пока не дает разрешения на их использование, опасаясь за их потерю.

– Все так, но линейные корабли немцы держат против англичан, и тут на Балтике они редкие гости. Кроме того, наши линкоры быстроходнее, ни один немецкий не догонит, разве только линейные крейсера. Государя надо уговорить дать свое согласие на использование пары дредноутов. А чтобы не нарваться на германские линейные крейсеры, да и линкоры тоже, нам и нужен авиатранспорт, но лучше всего авианосец.

– А это еще что за авианосец и чем он отличается от авиаматки?

– Ваше высокопревосходительство, на авиаматке, или как еще его называют – гидроавиакрейсере, на вооружении находятся гидросамолеты. Чтобы запустить гидросамолеты в воздух, корабль должен застопорить ход, спустить их на воду, да и после полета опять приходится стопорить ход, чтобы поднять самолеты на борт, а это время. Так еще случается и небезопасно, если поблизости корабли противника. А авианосцу для того, чтобы запустить свои самолеты в воздух, стопорить ход не нужно, а, наоборот, надо увеличивать скорость, так как самолеты взлетают с его палубы и туда же садятся на ходу корабля.

– Как такое возможно? Знаю, американцы и англичане проводили подобные испытания, но о таких кораблях еще не слышал. Они пытались сконструировать нечто такое, даже построили и назвали «Арк Роял», но у него нет сплошной палубы, поскольку на корме находятся надстройки, соответственно, приземление на авианосец невозможно, только взлет.

– Вот нам и надо построить такой корабль, таким образом закрепить первенство за Россией в этой области. Я набросал эскизы и даже знаю, какой корабль использовать с целью переоборудования. Единственно не знаю, насколько быстро наши мастеровые справятся с такой работой. Надо насчет проекта на такую переделку поговорить с инженерами-кораблестроителями.

– Покажи свои наброски.

Я передал эскизы нарисованного авианосца, что набросал на бумаге, пока добирался до Петрограда на эсминце. У меня также были эскизы по усилению вооружения крейсеров «Баян» и «Адмирал Макаров», изменению состава вооружения крейсеров типа «Богатырь» и «Светлана». Григорович рассматривал мои эскизы авианосца и пояснительную записку к нему.

– Как я понял, на него будут приземляться самолеты с колесными тележками, а как они будут останавливаться, не скатятся ли под форштевень корабля?

– Ваше высокопревосходительство, это все можно решить с помощью инженеров, они придумают способ торможения самолета. Есть множество вариантов, как это сделать. Например, приспособить сети, чтобы ловить самолет, и натянуть тросы поперек палубы, на концах тросов привязать мешки с грузом, самолет оборудовать крюком, чтобы цепляться за тросы. Или вместо мешков сделать такие тормозные барабаны, куда тросы будут наматываться перед посадкой самолета, а как только он сядет и зацепится, тормозные колодки не дадут им быстро разматываться.

– Я смотрю, вы подались в изобретатели, это, наверное, не все ваши проекты, вон еще целая пачка каких-то рисунков. А какой корабль вы наметили к переоборудованию в авианосец?

– Ваше высокопревосходительство, у нас есть подходящий корабль для перестройки, имеется в виду учебный корабль «Океан». У него и подходящие размеры, и мощные машины.

– А какие нужны самолеты для корабля, не каждый же самолет подойдет для него. На эту тему надо собрать морских летчиков и кое-кого из конструкторов и всем вместе обсудить, какой нужен самолет и будем ли строить на своих заводах или заказывать за границей. Давайте посмотрим, что вы еще там придумали. Между прочим, вы меня заинтересовали.

Я передал остальные свои проекты. Григорович начал их внимательно изучать.

– Ну что, вижу, вы высказываете дельные мысли. Я с вами согласен, надо на наши броненосные корабли добавить орудий. Поясните, как вы к этому пришли.

– Ваше высокопревосходительство, во время последнего боя все поняли, что на крейсерах 75-мм орудия – бесполезный груз, они даже для отражения атак эсминцев непригодны в силу маломощного снаряда. Даже чтобы заставить корабль противника отвернуть с курса, не говоря уже о его потоплении, надо в него попасть с десяток раз, а это очень сложно. Для более крупнокалиберного снаряда, от ста миллиметров и выше, это не проблема. Вот я и предлагаю все 75-мм орудия убрать с крейсеров, можно оставить четыре штуки, но переделать или заменить их на противоаэропланные, вместо остальных установить дополнительно еще шесть 152-мм орудий или десять 102-мм и увеличить угол подъема еще на десять градусов. На крейсерах типа «Богатырь» всю старую артиллерию заменить 130-мм орудиями, у них и скорострельность выше, и дальность стрельбы больше, а это сейчас очень важно. Все эти новшества желательно произвести к будущему году, то есть успеть все сделать за эту зиму.

– Вот что, Михаил Коронатович, давайте поступим так. Я послезавтра созову что-то вроде комиссии, пригласим туда и адмирала Канина – командующего, и адмирала Русина – начальника генерального морского штаба, моего хорошего знакомого конструктора Сикорского, а также конструкторов Григоровича и Лебедева, судостроителей Бубнова, Кутейникова, Юркевича, пригласил бы и Костенко, да он сейчас в Николаеве.

– Ваше высокопревосходительство, я еще пригласил бы Анатолия Иоасафовича Маслова, он будет очень полезен в этом деле.

– Хорошо, я еще подумаю, кого пригласить, а вы подготовьте доклад по всем своим проектам. Прочитав ваши записи, я понял, вы предлагаете на время приостановить строительство линейных крейсеров за исключением головного. В крайнем случае можно продолжить достройку второго, а последние два законсервировать уже сейчас. На чем основываются ваши заключения?

– Сейчас у нас на строительство всех четырех линейных крейсеров нет ни средств, ни времени, а главное, материалов. Если мы успеем ввести хотя бы один из них до конца войны, уже хорошо будет. На большее у нас просто не хватит перечисленного выше. Если мы прекратим строительство сейчас, у нас высвободятся люди на строительство других кораблей, где их не хватает. Нам сейчас в первую очередь надо в спешном порядке строить подводные лодки, тральщики, сторожевые и патрульные суда, эсминцы и крейсера. Некоторые типы кораблей можно заказать в Америке, например подводные лодки, сторожевые и патрульные суда.

– Я, Михаил Коронатович, вот смотрю на ваши эскизы и понять не могу, так вы что, предлагаете прекратить строительство новых крейсеров?

– Нет, я не предлагаю прекратить строительство. Я предлагаю чуть изменить проект. Первые два крейсера из-за их большой степени готовности уже поздно переделывать, хотя тоже можно и немного переделать. Я просто предлагаю изменить состав вооружения, сократить главный калибр на три орудия, но сохраняя боекомплект к остальным по проекту. Все орудия поставить так, чтобы, как и в проекте, на один борт стреляли эти же восемь орудий.