Текст книги "Шалва Амонашвили и его друзья в провинции"

Отклики на статью Бориса Черных

Алексей Падалко
Смех на уроке

Амонашвили… Уже лет 25-30 у меня на слуху это имя. Имя, связанное с эволюцией в школе. Постепенно оно стало забываться. И вот снова…

Амонашвили, Щетинин, Соловейчик, Шаталов… Плеяда подвижников.

Из газеты «Тема» (за 8.12.04) узнаю, что Шалва Александрович на Амуре. Выступает перед студентами, учителями. Жаль, мы опять не свиделись. Статья Бориса Черных появилась в Свободном слишком поздно. Читая ее, я припомнил, как и сам когдато, на заре своей педагогической деятельности, пытался внести в дело развития мышления, творческой фантазии у детей что-то свое, новое.

Так, в 60-х придумал «Фантаскоп» – устройство, состоящее из трех лент на вертикальных валиках. На лентах изобразил части тел разных животных. Передвигая ленты одну относительно другой, ребята получали животин, у которых, к примеру, туловище лягушки, голова орла, ноги собаки. Этой химере они должны были дать название.

Затем предлагалось написать небольшой рассказик-диалог двоечника с Авторучкой, которую тот грызет и которой от этого больно. Или написать диалог Ног, Сердца и самого Мальчишки, пытающего успеть на отходящий автобус. Такие упражнения, когда один и тот же ученик испытывал себя в разных ролях, становясь то собственной авторучкой, то собственными ногами и сердцем, неплохо развивали мышление.

Потом я решил применять педагогику…парадокса, которая включала бы в себя альтернативные методы получения знаний.

На занятиях придуманного кружка РТФ (развития творческой фантазии) я задавал детям разработанные упражнения почти по всем предметам школьной программы. Так, представлял им листки, на которых была примерно такая информация:

«…На Новосибирских островах, тех, что в Северном Ледовитом море, живут длинношерстные яки и пингвины, составляющие основную пищу белых медведей и австралийских тигров…»

Ребята находили ошибки и смеялись над ними.

В упражнениях по русскому языку намеренно делал громадное количество ошибок, которые должны были отыскать ученики. Удивительно, но один мальчик не обнаружил ни одной ошибки в трехбуквенном слове «ещё», которое было написано «ишо» (в другом случае «исьчо», в трехбуквенном слове 5 ошибок!).

Параллельно составлял упражнения и задачи на «ломку мозгов». Например: «Некто посадил гусенка в огромную бутыль с узким горлышком. И стал его усиленно кормить. Через полгода в бутылке был большой красавец-гусь. Как, не разбивая бутылки и не делая гусю больно, вынуть его наружу?»

Опять все решают то, где решения нет. Смеются.

Такие упражнения расковывали мышление ребят, заставляли их усиленно думать и искать нетривиальные решения.

Я пытался тягомотные учебные темы превращать в логические и прочие игры, чтобы нужные знания входили в мозг без лишних затруднений, а главное – выявляли у детей интерес, любознательность, тягу к знаниям.

Используя свои методы, ставил учащихся перед необходимостью постоянного поиска, с помощью которого они находили удовлетворение своего интереса. А это уже осознанный путь к совершенству. Путешествуя в пространство непознанного, ученики становятся подобно путнику, блуждающему в лабиринте, где каждый тупик – момент поиска.

В 1985 я издал в Москве книгу «Задачи и упражнения по развитию творческой фантазии у детей» (70 000 экз.), издательство «Просвещение», в 2001 ее переиздали.

Один экземпляр направляю вам.

Школа «Наш дом» – на правильном пути.

г. Свободный

Алексей Егорович Падалко, педагог, изобретатель (15 патентов), писатель

Анатолий Ткаченко
Школа Светланы Городович

От моего давнего друга, писателя Бориса Черных, я узнал о добром начинании в г. Благовещенске, где педагогом Светланой Юрьевной Городович открыта частная школа «Наш дом» (с согласия и при поддержке родителей, естественно); здесь учат детей спокойному разуму и духовному возвышению, любви и терпимости к ближнему, и ни какому рыночно-торгашескому отчуждению, при котором деньги «правят бал»; а укоренившаяся в «Нашем доме» традиция ежегодного пушкинского бала, воспитывающая в детях чувство родства и верности истинным национальным преданиям, чего нет в государственных школах, с их ориентацией на индивидуализм, прекрасна.

Легко представить себе, сколько у школы «Наш дом» завистников, затаенных и явных недоброжелателей. Не потому ли Светлана Юрьевна пригласила из Москвы Шалву Александровича Амонашвили, известного доктора педагогики, автора книг по детскому воспитанию? И Шалва Алесандрович приехал, поддержал «Наш дом» и методы преподавания в нем. Это его слова, обращенные к учителям: «Не обманывайтесь, ибо дети, так же, как Бог, видят всё… Бойтесь!»

С чего бы, кажется, мне радоваться появлению хорошей частной школы именно в Благовещенске? Тут случай особый: родом я из бывшей казачьей станицы Грибская Благовещенского района, сперва расказаченной, позже околхозенной. Оба моих деда уничтожены за участие в казачьих волнениях «против коммунии». Отец, видя разор общественного хозяйствования, завербовался на север, и мы навсегда покинули Грибское, ставшее селом.

Только спустя десятилетия, в 1989 году, я навестил родное Грибское, в котором не обнаружил ни одной казачьей семьи; уцелели лишь те, кому удалось покинуть станицу…

Село стало учебным хозяйством Благовещенского сельскохозяйственного института, люди жили неплохо, особенно те, кто держал скот на своих подворьях, имел сады – огороды. У меня появились здесь друзья и читатели моих книг, я стал время от времени навещать Грибское.

В каждый приезд (а приезжал обычно в сентябре – ноябре, после окончания сельскохозяйственных работ) я непременно встречался с учениками старших классов местной десятилетки. Беседы были долгими, говорили о самом разном, в стране шла горбачевская перестройка, прежней «зажатости» в учениках почти не замечалось. Я говорил о православии, о том, что и в Грибском была церковь, в ней меня крестили, стояла она там, где сейчас сельсовет. Дети слушали с любопытством, высказывались о своем понимании веры, лишь один мальчик прочел антибожеское стихотворение собственного сочинения. Этот явный «выпад» против меня был воспринят или безучастно (мол, всегда хочет «отличиться»), или с заметной неприязнью, а одна девочка сказала, что бабушка у нее верущая и тоже говорит, что нужна церковь… Но вот что меня особенно печалило: никто не любил своего села, все хотели уехать в город, там учиться, работать и жить, а родителей навещать, как один со смехом высказался, «за картошкой и другим сельхозпродуктом».

Через день или два хозяйка, у которой я жил, сказала мне, что есть недовольные родители тех детей, перед которыми я выступал: мол, сам живет в Москве, а нашим ребятишкам советует не уезжать из его любимого Грибского. Пусть приезжает и живет здесь сам…

Последний раз я побывал в Грибском в 1994 году и также был приглашен в школу на встречу со старшеклассниками, но уже другого «поколения»: как раз «свирепствовала» приватизация, растаскивалась, разворовывалась Россия. В колхозах и совхозах, дабы уберечь землю от расхищения, решено было поделить ее на паи и раздать работникам сельского хозяйства, но без продажи своих участков. Бери землю, бери в кредит технику, становись свободным хозяином на земле, за которую воевали твои безземельные деды в гражданскую войну. В Грибском не нашлось желающих, все отдали свои паи в аренду учхозу.

И об этом я говорил с учениками. Никто из них не выразил желания «сесть на землю», сожалели только об одном (соглашаясь с родителями), что нельзя продать «свою» землю; кое-кто возмущался: «Какая же она своя, если я не могу ею распоряжаться, как мне хочется!» Я успокоил ретивых «рыночников»: успеете продать, этот временный запрет вам же в пользу: попродаёте, ринитесь в города, а там на эти деньги и «Запорожца» не купите…

В соседней бывшей станице Волково, где уцелело до двух десятков казачьих семей, среди них есть и мои родственники, землю взяли, более того – объединились в фермерский кооператив, успешно трудятся. Один казак мне говорил: «Пусть меня удушат налогами, но я и мои сыновья свою землю не бросим, в колхоз не вернемся!»

Вывод из вышесказанного может быть один, и неоднократно доказанный: насильственно согнанные в колхозы и совхозы люди не становятся хозяевами земли, не «прикипают» к ней, ничейной.

И так во всем.

Особенно вредоносно насилие над детьми, ибо из раба не вырастет свободно мысляшая, одухотворенная личность, – вырастет раб же, который будет порабощать других, и не дай Бог оказаться такому в школьных учителях!

Закончу свое слово о Благовещенской школе «Наш дом», и вообще о детском воспитании, постулатом замечательного педагога Шалвы Александровича Амонашвили: «Школа есть носитель духа нации, народа, Отечества».

Пожелаем же (а у кого имеются возможности – пусть и поможет) Светлане Юрьевне Городович, подвижнице духа, человеку редкой самоотверженности, сохранить свою частную школу, в которой учитель улыбается ученику, а ученик благодарно смотрит в глаза учителю, понимая, что его учат не только книжным знаниям, но и самому главному – Жизни, Вере, Любви к Отечеству.

Анатолий Ткаченко – известный русский прозаик, выходец из Амурского казачества. Лауреат Государственной премии России.

Баяр Жигмытов
«Школа должна быть добрым домом»

Уважаемая Светлана Юрьевна! Прочитал статью «Сказочник Шалва» Бориса Ивановича Черных, моего учителя литературы и политологии.

Поскольку с 1979 года я поднимаю четверых детей, средняя школа вызывает у меня профессиональный интерес. Например, в начале 80-х в я возложил на себя поручение члена комитета ВЛКСМ с правами райкома в Бурятском филиале СО АН СССР – придумал сектор и стал руководить этим сектором Малой Академии наук Бурятии, вспомогательной школы для всех одаренных детей, где впервые в СССР удалось внедрить обучение на компьютерах и программирование, хотя тогда это был режимным мероприятием…

Я поздравляю Вас с реализацией частной средней школы! Если верить нынешней Конституции России и федеральным законам, у нас должны быть учебные заведения всех форм собственности – федеральные, региональные, муниципальные, частные, акционерные, смешанные…

Тем более я рад, что великий педагог Ш. Амонашвили все-таки приехал в далекий Благовещенск, был в Вашей школе.

Сам я придерживаюсь такой же теории – школа должна быть добрым домом для взаимного получения знаний. Интегральных – и естественных, и гуманитарных, включая свободное владение двумя иностранными языками, компьютером, а программа должна быть на три года плотнее федерального стандарта (14 уроков в день, включая субботу, но уроки 7-14 называются по-другому – этюды, самоподготовка, консультации)… дети это спокойно выдерживают, по моим наблюдениям.

Это, конечно, мечта родителя, но двоих сыновей удалось таким образом выучить с 6 по 11 классы в бурятско-турецком лицее по английским учебникам Оксфорда…

Желаю Вам успехов в Вашей работе!

Баяр Жигмытов – Председатель Литературного Союза Бурятии, Лауреат российской литературной премии им. Н. С. Лескова

Но те – праведники

Борис, привет!

Прочитал твою статью о светлом человеке. Увы, «Наш дом», Шалва Александрович – не могут быть общим явлением. Еще в бытность мою редактора отдела газеты «Советская Россия» по науке, медицине и образованию (1985—1986) я был знаком со многими, кого ты перечисляешь в своей статье. Помню, Борис Можаев рассказывал мне, что литературу полюбил через своего учителя, профессора, приехавшего преподавать в их село из Санкт-Петербурга.

Эти люди жили порой в нищете, ими почти не замечаемой, потому что из поколения в поколение, в ущерб себе, устремлялись они выше и дальше земных благ и сгорали непостижной страстью научить ребят искать истину.

Людей, идущих этим путем, немного. В жизни других – большинство, оттого и казенный размах нашего всеобуча.

Но те – праведники – как маяки.

Дружески —

В. Долматов, г. Москва.

Главный редактор журнала «Родина»

«Родина» занимает глубоко патриотические позиции в современной ультра – либеральной журналистике. В том немалая заслуга Владимира Долматова.

Елена Самсонова
Принимаем религию Амонашвили

Уважаемые коллеги школы «Наш дом»!

Прочитав и прослушав содержание педагогического семинара Ш. А. Амонашвили, предполагаю Ваше дальнейшее искреннее участие в событиях, которые привлекут внимание людей, близких к педагогике, к образованию, и других глубоко чувствующих и понимающих человека.

Дидактическая позиция, на которой построен Ваш Дом, – позиция высоко нравственных людей, Вы первые в области проявили инициативу и взяли на себя моральные и бытовые хлопоты и позаботились о пребывании Шалвы Александровича у нас.

Я и мои будущие коллеги (студенты БГПУ) побывали на семинаре, мы принимаем педагогическую религию Ш. А. Амонашвили, мы уверены, что здесь – Истина и Справедливость, так необходимые нашему времени. С благодарностью.

Елена Владимировна Самсонова – потомственный педагог. Ее бабушка Наталья Васильевна (кстати, дочь Албазинского атамана Василия Яковлевича Самсонова) несколько десятилетий вела в Белогорске младшие классы. Ее родители Сильва Васильевна Рай-Умникова, филолог, и Владимир Николаевич Викман, историк, все силы отдали средней школе в том же Белогорске. Елена Самсонова – кандидат наук, доцент, начальник отдела по работе с ВУЗами.

Любовь Добржанская
«Но нет в них искорки»…

О приезде Шалвы Алдександровича нам сообщили сразу же. Так как попасть к нему на встречу лично мне не довелось, хотя хотелось, пришлось слушать все то, о чем нам рассказывали наши педагоги, побывавшие на встречах.

Действительно, немного в нашем мире осталось замечательных людей, которые с таким энтузиазмом подходили бы к проблемам воспитания. Это уж педагог от Бога! Некоторые его системы и методы настолько хороши, что применять их может любой учитель. Я считаю, в нашей стране, да и в других тоже, катастрофическая нехватка таких людей. Нынче все больше и больше приходится разочаровываться в современных учителях. Вроде бы и образованные, и материалом владеют, но нет в них той искорки, той огромной любви к детям, которой порою воспитуемым так не хватает. Разве не хотелось бы им идти в школу, разве нужно бы их было заставлять насильно делать уроки, если бы к ним относились прежде всего как к индивидуальностям и уникальным созданиям природы? Я думаю, еще многому нужно поучиться нам у этого мудрого педагога, который действительно вкладывает в каждого ребенка частичку себя…

Л. Добржанская, студентка БГПУ, чрезвычайно способная дивчина. И прежде всего способная к слову, она пишет хорошие стихи, причем старомодные. Ее любимый век – XVIII-й… г. Благовещенск

Альберт Кривченко
Но если у власти стоит серость…

Может показаться странным, но меня, далеко не профессионала в области педагогики, тоже потянуло вступить в дискуссию по поводу статьи писателя и педагога Бориса Ивановича Черных «Сказочник Шалва». А побудили к этому два обстоятельства. Во-первых, все живущие на земле непременно являются папами либо мамами, бабушками либо дедушками, поэтому им независимо от образования и профессии приходится заниматься народной педагогикой. И, во-вторых, в свое время я сам учился в школе, подобной той, которую описывает Борис Черных.

Да, похожее учебное заведение в Благовещенске было – в первой половине 50-х годов прошлого века. Называлось оно – мужская средняя школа №1, и находилась на углу улиц Ленина-Калинина, где теперь расположена гимназия №1. Разумеется, то была государственная школа, работавшая в рамках социалистической доктрины народного образования, но, в отличие от большинства других, она использовала многие приемы обучения и воспитания, которые сегодня отстаивают Шалва Амонашвили, педагогический коллектив негосударственной школы № 2 «Наш дом» и ее директор Светлана Юрьевна Городович.

Конечно, знак полного равенства между тем, что делали мои учителя полвека назад и что делают их коллеги из «Нашего дома», ставить нельзя. Тогда на школу давил жесткий пресс послевоенной сталинской идеологии, да и вся тоталитарная система народного образования. Но и в тех условиях настоящие Педагоги умели не только давать детям прочные знания, но и закладывать в них качества всесторонне развитой, высоконравственной личности.

Настоящего не бывает без прошлого. Не зря говорят, что новое – это хорошо забытое старое. Добавлю: а нередко и тщательно скрываемое старое. Может, последнее и является причиной того, что и сегодня, через пятнадцать лет после крушения советского режима, в Благовещенске мало кто знает о замечательном опыте мужской средней школы № 1 полувековой давности.

Работая над только что вышедшей книгой «Вехи памяти», я попытался восполнить этот пробел. И подивился тому, что хотя нынешняя негосударственная школа № 2 и государственная № 1 порождения разных эпох, между ними много общего. Первую мужскую пятидесятых годов тоже можно было смело назвать «Нашим домом».

Помню, с первых дней учебного года все ребята с утра до вечера заняты интересным и полезным делом. Сначала – обычные уроки, где, кстати, детей учили тому самому «доброречию», которое проповедует Шалва Амонашвили. Боже, как хорошо наша учительница русского языка и литературы Анастасия Харитоновна Сычевская знала литературу, особенно классическую! С нами она разговаривала спокойно, неторопливо, ёмко, словно читала тургеневскую прозу. Становилось стыдно при одной мысли, что мы, достаточно взрослые люди, практически мало читали из классики. Многие ребята по своей инициативе записались в областную библиотеку, стали вечерами ходить в читальный зал.

После перерыва на обед начинались другие, не менее интересные уроки. Кто-то шел заниматься в драмкружок, кто-то – играть в струнном оркестре, петь в хоре, разучивать танцы в хореографической группе. Многие устремлялись в спортзал, другие мастерили действующие модели экскаватора, самолета, подводной лодки. Уроков труда тогда еще не было, но некоторые из нас шли в столярную мастерскую, чтобы поработать вместе со школьным столяром дядей Колей.

Вскоре я обнаружил, что состою в пяти или шести кружках, нескольких спортивных секциях. В общем, загружены были целую неделю – не до улицы.

Никто из нас не подозревал, что именно в такой загрузке полезной работой и высокой ответственности за нее и состоит метод перевоспитания уличных хулиганов и бездельников, применяемый директором школы Риммой Андреевной Семеновой. Результаты этого метода дали о себе знать скоро. Нет, мы не стали паиньками, могли при случае и подраться на улице с чужими пацанами, но в целом учеников первой школы отличала более высокая культура и ответственность перед сверстниками, перед взрослыми, перед городом.

Еще одна деталь: мы, мальчишки мужской школы, старались выглядеть такими гвардейцами перед городскими девчонками. Они для нас были «терра инкогнита». Нас учили быть по отношению к ним благородными, почтительными, заступниками. Наверное, так же воспитывали в старое время будущих офицеров в пажеских корпусах, а в советское – в суворовских и нахимовских училищах. Поэтому, на мой взгляд, вряд ли было оправдано, когда через несколько лет, при Хрущеве, раздельные школы признали пережитком прошлого и вновь сделали смешанными.

У наших ребят был девиз: «Первая – во всем первая!». В спорте, труде, комсомольской работе, художественной самодеятельности этот девиз удавалось выполнять, а вот в учебе нас постоянно обходила четвертая женская школа. Но…в 1954 году, когда я учился в 10-м классе, мы, наконец, обошли девчат. У них при трех (или даже пяти, точно не помню) десятых классах было четыре медалиста (в том числе одно золото), а у нас при двух классах – 12 медалистов, в том числе четыре – золотых.

Все 55 выпускников первой поступили учиться в институты и университеты, причем большинство – в престижные вузы страны.

Но… партийная власть признала педагогические методы Риммы Андреевны неправильными, ее освободили от директорства. Постепенно ушли и другие учителя. В конце 60-х, начале 70-х там училась моя старшая дочь, но это была уже другая школа, отличавшаяся от прежней, как небо от земли.

Когда у власти стоит серость, она старается отовсюду изгнать талант. Так было при большевиках. Ничего не понимая в педагогике, партийные чиновники завели ее в тупик, выбираться из которого трудно. Помню, в начале 80-х, когда уже младшая дочь Светлана училась в старших классах, я ужаснулся, вплотную столкнувшись с тогдашней педагогикой.

Как-то Света пропустила из-за болезни несколько уроков и попросила меня объяснить материал по физике. Перед ней лежал учебник. Она несколько раз прочитала нужную главу, но ничего понять не смогла. Разобраться в написанном с моим-то журналистским и редакторским опытом? Да это же сущий пустяк! Но не тут-то было. Прочитал раз – тоже ничего не понял. Второй – опять ничего. Только с пяти заходов удалось выловить в пятистраничном тексте рациональные зерна. Они были в такой шелухе, словно автор специально упрятывал свои мысли, чтобы до них никто не докопался. А ведь учебник писали профессора-педагоги, его одобрили Академия педагогических наук и Министерство просвещения СССР!

С большим трудом отредактировал этот текст, а фактически написал его заново. Из пяти страниц получилось всего полстранички. Положил их перед Светой, она, прочитав, радостно воскликнула: «Оказывается, все так просто!».

Теперь, наверное, понятно, почему меня так заинтересовала статья Бориса Черных, а также дискуссия вокруг нее. Творческое начало, обучение «доброречию» вновь пробиваются в российскую школу. Это прекрасно. Пусть энтузиастами возрождения стали пока педагоги негосударственной школы, но такой же большой интерес к приезду в Благовещенск Шалвы Амонашвили проявили и в педагогическом университете. Значит и на Амуре у педагогановатора будет все больше сторонников и последователей.

Начинание коллектива школы «Наш дом» заслуживает самой энергичной поддержки со стороны государственной власти и это должно быть сделано, если нынешняя власть хочет хоть чем-то отличаться от власти большевистской. Но абсурд: именно школа, ставшая для детей их домом, а не местом отбывания обязаловки, воспитывающая личности, некоторые из которых, возможно, станут Гагариными, Курчатовыми, Алтферовыми, лишена нормальной финансовой поддержки государства. Почему? Государство, исходя из своих возможностей, должно выделять одинаковые средства на обучение и воспитание всех детей, в какую бы школу они не ходили. А если родители хотят большего, пусть сами увеличивают школьный бюджет вдвое, втрое и т. д. Или я не прав?

С уважением, Альберт Кривченко

А. А. Кривченко – член Союза российских писателей. Первый постсоветский губернатор Приамурья.