Текст книги "Калейдоскоп. Сборник"
Автор книги: Борис Дынин
Жанр: Жанр неизвестен
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]
Предыстория
Родился я в городе Владивостоке в интеллигентной семье. А на Маресьеве, можно сказать, вырос. Я-то не помню, но мама говорит, что бабушка, когда кормила меня, то читала мне вслух только что опубликованную книгу «Повесть о настоящем человеке». Наверное, для улучшения пищеварения. Мама моя – уникальная и яркая личность, доцент кафедры английского языка филологического факультета ДВГУ (Дальневосточного государственного университета), а папа – полковник, командир «Военморпроекта». Следы его деятельности до сих пор видны во Владивостоке.
Есть там кафе «Пингвин» в центре города. Когда это здание проектировал «Военморпроект», который возглавлял мой папа, то возникла такая проблема. У входа в это здание росло неохватное дерево. И, чтобы его сохранить, проектировщики решили отодвинуть здание в глубь от красной линии, по которой должны располагаться дома. А когда началось строительство, то первое, что сделали строители, – срубили это дерево, так как оно мешало им подвозить стройматериалы. Таким образом, стоит сейчас этот «Пингвин», несколько отдалённый от улицы. Интересно, а остался ли пень?
Есть во Владивостоке Матросский клуб (ул. Светланская 68). Так вот, пол в этом клубе покрыт плиткой по эскизам, взятым из бабушкиной дореволюционной книги о вязании.
И ещё. Мы жили на улице Посьетской, 17, – там, где были кассы «Аэрофлота». А чуть ниже по направлению к морю запроектировали дом. Но он мог закрыть вид на море из окна нашей квартиры. И папа приказал отодвинуть дом – опять же от красной линии – влево, дабы он не загораживал вид.
И жил я беззаботно, окончил школу, поступил и окончил строительный факультет Дальневосточного политехнического института (ДВПИ) по специальности «Теплогазоснабжение и вентиляция». Поступил на работу в Дальневосточный технологический институт бытового обслуживания населения с перспективой быть направленным в целевую аспирантуру в Москву. Сдал кандидатский минимум по философии и английскому языку, а по специальности у меня к тому времени уже были три печатные статьи в сборнике статей Приморской научной конференции. И жизнь впереди казалась ровной, светлой и ясной. Но тут в мою жизнь вмешалось Министерство обороны. Окончил я ДВПИ, включая военную кафедру и пройдя офицерские сборы по военноучётной специальности (ВУС) 1409 – командир пускового взвода ракет среднего радиуса действия, класса «земля-воздух» войск ПВО (противовоздушной обороны) страны. И присвоили мне звание младший лейтенант запаса.
И вот тут Родина вспомнила обо мне. И стала слать мне повестки, которые я, наивный, отправлял спокойно в мусорное ведро. Но однажды раздался звонок в дверь, и я её открыл. Там стоял парень и протягивал мне повестку. На этот раз не обычную – с красной полосой и надписью, что в случае неявки меня доставят в военкомат в сопровождении милиции. А парень, чуть не плача, сообщил, что у него жена на сносях, а его собираются забрать в армию. И, если я не подпишу корешок повестки, то его точно заберут. Я и подписал.
А наутро я пошёл в свой вуз, но вначале решил посетить военкомат. Встретили меня там как дорогого гостя и провели в кабинет военкома, который попросил предъявить паспорт. Что я, бестолковый, и сделал. Военком небрежно бросил мой паспорт к себе в сейф и сказал: «А теперь иди!» А на мои попытки объясниться он красочно рассказал, что ждёт меня двухгодичное пребывание в посёлке Чернышевка, где мы проходили сборы, и где стояло всего два двухэтажных домика, а дальше – «степь да степь кругом». Вышел я из этого заведения, ошарашенный, и отправился к проректору вуза. Рассказал ему свою грустную историю. А он быстро принял решение послать в аспирантуру другого претендента, вычеркнув меня из списка, и пожелал мне счастливого пути в Вооружённые Силы СССР. И вот тут я осознал, как может себя чувствовать отрезанный ломоть у разбитого корыта. Родители мои были в это время на курорте. Ни совета, ни помощи. Надо было что-то решать самому. Ну, я и решил.
А структуру военно-строительных органов Тихоокеанского флота я знал. И была там такая организация УМР – Управление монтажных работ. Туда я и направился утром. Встретился я с командиром этой части и рассказал ему свою горестную историю. И по его совету тут же у него на столе написал рапорт о своём желании отдать долг Родине. Провожая меня, командир сказал: «А вот теперь можешь не беспокоиться ни о военкомате, ни о своём паспорте. Иди и жди!» Ну, думаю, вот приедет папа, и мы разберёмся. Однако меня ждало ещё одно разочарование, поскольку папа сказал: «Ну.., и что ж, послужи!».
Вот так я попал в Вооружённые Силы СССР. То есть подписал с государством контракт. Со своей стороны, я брал на себя обязательства соблюдать условия игры, признать, что:
«…счастье не в том, что один за всех, а в том, что все – как один!»,
«…вместе со всеми ты скажешь – да! И вместе со всеми – нет!»
(это строчки из песни Александра Галича «Ещё раз о чёрте»).
И согласиться на то, чтобы:
– Лишиться всех прав и свобод, выполняя только обязанности;
– Месить глину и грязь, снег и сугробы сапогами, в то время, как другие добираются на работу на троллейбусах;
– Служить там, куда даже какой-то Макар телят не гонял;
– Не спать, и быть готовым по тревоге вскочить и куда-то мчаться;
– Отдать свою жизнь, если нужно, Родине. (Слава Богу, этого не потребовалось.)
А взамен государство брало на себя обязательства:
– Кормить, поить и одевать меня;
– Отпустить меня на свободу с чистой совестью в 45 лет;
– Назначить мне достойную пенсию;
– Обеспечить меня квартирой;
– Предоставить мне возможность купить машину без очереди.
Вот такой вот контракт. И я посчитал его приемлемым и подписал, ясно представляя последствия. И носило меня, как кленовый листок… И в конце мы расстались с государством по обоюдному согласию, выполнив полностью все взятые на себя обязательства. И тихо разошлись, в полном согласии друг с другом.
А пришлось послужить на всех флотах. В такой вот последовательности:
– Тихоокеанский флот,
– Черноморский флот,
– Балтийский флот,
– Лаосская Народно-Демократическая Республика,
– Северный флот и его важная частица – архипелаг Новая Земля.
А точнее:
(1971-1976) Тихоокеанский флот
Место жительства: пос. Приморский, он же пос. Советский, он же город Петропавловск-Камчатский-50, теперь город-порт Вилючинск.
Должность: производитель работ, а с 1972 г. – начальник участка.
Звание: лейтенант, а затем старший лейтенант.
(1976-1978) Черноморский флот и Одесский военный округ
Место жительства: г. Арциз Одесской области.
Должность: та же.
Звание: то же.
(1978-1982) Балтийский флот и Прибалтийский военный округ
Место жительства: г. Рига (1978-1980) и г. Ленинград (1980-1982).
Должности: старший помощник начальника монтажного направления, а с 1980 по 1982 гг. – заместитель начальника производственного отдела.
Звание: капитан, позднее майор.
(1982-1985) ЛНДР
В 1982 г. был откомандирован в распоряжение Десятого Главного управления генерального штаба и направлен для дальнейшего прохождения службы в Лаосскую Народно-Демократическую Республику в должности главного инженера-консультанта, начальника группы.
(1985-1991) Северный флот
Должность: начальник СМУ (Cпециализированного монтажного участка).
Часть находилась в г. Мурманске.
Место проживания: пгт Белушья губа архипелага Новая Земля.
И вот теперь, выброшенный после шквалов, штормов и ураганов на берег, после полного завершения контракта с государством, я вспоминаю отрывки и сценки из моей жизни… Как в калейдоскопе. И подумал я, а, может быть, кому-нибудь, кроме меня, это тоже будет интересно?..
Часть 1. Тихоокеанский флот
А если очень повезёт,
Тебя дорога приведёт
На Тихоокеанский флот.
Гауптвахта
Когда я вспоминаю свои лейтенантские годы, то на ум приходят две вещи: это постоянное чувство недосыпания и слово «врезка». Конечно, не в смысле «врéзать», то есть выпить, хотя там хватало и этого. Врезкой назывался процесс подключения нового объекта к действующим водопроводным или тепловым сетям. Происходило это, как правило, ночью. Прокладывается новый трубопровод, который утыкается в трубу действующей сети. Потом отключается сеть, и всё окружающее остаётся без воды. Дальше открываются сливные краны, и мы ждём, когда же труба опустеет и можно будет производить врезку. Но обычно место врезки располагается в самой нижней точке сети, и вода уходит оттуда в последнюю очередь. Вот такую врезку я делал как-то в гарнизоне Петропавловск-Камчатский-50. Ждали мы всю ночь, а вода не стекала. Поняв, что ждать дальше уже невозможно, мы начали пытаться сделать врезку при наличии в трубе воды. Тем временем настало утро, начальник гарнизона направился в ванную для утренних водных процедур. А воды в кране нет. А каждый советский военачальник (на то он и командир) – большой умелец в принятии командирских решений. Он позвонил в штаб и приказал: «Дать воду, найти виновных и наказать!»
Мы к этому времени уже победили эту «паршивую» воду и доваривали последний шов. А тут к месту врезки подъехала комендантская машина, и меня пригласили внутрь. В комендатуре я предстал пред ясные очи коменданта гарнизона. А комендант этот был фигурой заметной. Любимым его занятием было выходить после обеда к толпе офицеров, которые ждали автобус, и с пристрастием их рассматривать. Он подкрадывался сзади к офицеру и неожиданно приказывал ему: «Кругом!» Затем проверял состояние шва на его шинели и в случае, если этот шов был прихвачен, как это делается в ателье, то он разрезал этот шов бритвой, приговаривая при этом: «Вот я тебе сейчас зад-то и раскрою!»
А однажды на утреннем совещании у начальника гарнизона он начал свой доклад с замечания этому начальнику гарнизона: «Товарищ полковник, у Вас носки неуставные!» Начальник снял очки, протёр их, потом снова нацепил и молвил коменданту: «Дронченко! Ты был капитаном 15 лет. На шестнадцатый я тебя сделал майором. Но это моя последняя ошибка!»
И вот я доложил этому коменданту о своём прибытии. Он мало что понял, слушая мой доклад, позвонил начальнику штаба. Потом, почесав затылок, написал в графе о причине задержания: «Самовольный порез трубы!». По всему было видно, что этого основания для него было недостаточно. И он скомандовал: «Кругом!» Я повернулся. А он, увидев у меня торчащие из-под фуражки волосы, радостно дописал что-то про «личную недисциплинированность». Как только я добрался до нар в камере, тут же свалился и уснул. Разбудил меня грозный рык моего командира, прибывшего из неблизкого Петропавловска-Камчатского на предмет освобождения своего подчинённого. «Лежишь, отдыхаешь!!!
А кто работать будет?» И я вышел на свободу ― с чистой совестью, но всё равно с чувством недосыпа.
На СРЗ
Одним из мест моей трудовой деятельности за время службы был строительный участок №2, располагавшийся на судоремонтном заводе (СРЗ). Завод этот занимался ремонтом атомных подводных лодок, к причалу этого завода было пришвартовано много кораблей, в том числе и транспорт «Забайкалье», он использовался как ПКЗ ― плавучая казарма. Там жили матросы с ремонтирующихся лодок. Кроме того, там находился штаб флотилии надводных кораблей, командиром этой флотилии был в то время капитан первого ранга Капитанец. Известная и легендарная личность, но это отдельный разговор.
Вот что с ним тогда приключилось. Корабль наш был финской постройки, значит, снабжён хорошей сауной. Когда командующий намеревался попариться, то, естественно, весь личный состав с этой палубы убирался. И вот однажды вестовой командующего, мичман, нагрел сауну и потом сам удалился, забрав с собой форму командующего, чтобы её почистить и погладить. А шеф остался наслаждаться сауной, а она, как известно, была сухая и жаркая. Наш командующий, поддав ещё пара и хорошенько напарившись, решил отдохнуть, усевшись на скамейку в предбаннике. Судно, напоминаю, было финской постройки, а скамейка была выполнена из реек. Когда шеф садился на неё, рейки были сухие, а, пропитавшись влагой, они разбухли. И вот получилось так, что интимные части командующего оказались зажаты между этими рейками: вправо-влево ― пожалуйста, а вверх-вниз ― ну ни в какую. Тут кричи не кричи, а рядом-то никого. Когда же мичман вернулся с отглаженной формой, наш Капитанец мог только шёпотом материться, причём по-армянски. В результате мы содрали эти рейки со скамейки и прибили вместо них широкую полированную доску. А те рейки я забрал к себе в контору и прибил на стену, куда вешают одежду. Таким образом моя ничем не примечательная конторка обогатилась, можно сказать, музейным экспонатом, то и дело напоминавшим мне о том нешуточном случае с командующим.
И ещё о Капитанце
Близились учения «Океан». И перед ними на одном из совещаний обсуждался вопрос о бдительности и охране объектов. Естественно, было приказано повысить бдительность и усилить охрану. С целью проверки выполнения этих решений командующий вызвал в кабинет десять матросов и, выдав каждому бумажку с номером части, сообщил им, что каждому матросу, позвонившему сюда из этой части, будет предоставлен отпуск на родину. Вышли матросики на улицу и давай соображать. Вот, к примеру, в/ч 76543-ж. Понятно, что «ж» ― это эсминцы. Подходит к кораблю матросик и спрашивает у вахтенного: «Слушай, братан, а вот эта часть здесь? Понимаешь, иду я в отпуск, и мне обязательно надо повидать земелю. Пропусти, пожалуйста!» Таким образом он проникает на корабль, находит кают-компанию, где в полурасстёгнутом ки-теле командир корабля, капитан 2 ранга, вальяжно попивает чаёк. И, отдав честь по всей форме, наш матросик просит разрешить ему сделать очень важный звонок по телефону. Разморённый чаем командир разрешает. И уже через некоторое время стоит по стойке смирно, и получает вливание от командующего. Из десяти посланных на эту операцию матросов, доложились восемь (!) человек. Вот такая у нас бдительность.
Когда командующий изложил офицерскому собранию эти нелицеприятные детали состояния боеготовности частей и соединений, то один из командиров, начальник гарнизона Петропавловска-50, командир одной из важнейших частей, доложил, что у него-то, как он выразился, «даже мышь не пролетит!». Капитанец это отметил и назавтра поручил своему помощнику, мичману, проникнуть на территорию этой части и доложить. Тот подошёл к воротам части, уселся на лавочку напротив КПП (контрольно-пропускного пункта) части, как раз у комендатуры гарнизона, и стал наблюдать. Парень он был наблюдательный и заметил, что проверяются все автомобили, кроме самосвалов. Им в кузов дежурный матрос не заглядывает. Тогда всё стало понятно, и мичман быстренько запрыгнул в кузов очередного въезжающего самосвала. И, естественно, позвонил от дежурного по штабу командующему. Долго ещё в гарнизоне вспоминали о летающих мышах.
Приближался юбилейный День Победы
Приказом командующего флотилией торжественные мероприятия должны были проводиться в помещении актового и спортивного залов одной из школ. Подготовительные мероприятия включали в себя аренду автомобилей «Волга» ГАЗ-24 у всех командиров частей гарнизона. И вот праздник наступил. С докладом выступил командующий флотилией. В заключение доклада он сообщил, что официальная часть закончена, так что присутствующие приглашаются в спортивный зал, но, поскольку нагрузка ожидается серьёзной, то тем, кто может не справиться с этой нагрузкой, разрешается покинуть данное мероприятие и разъехаться по домам на ожидающих у выхода автомобилях. В спортивный зал пошли, естественно, все. Посредине зала стоял стол. Вдоль стен выстроились в полной готовности официанты. Стульев не было. Во главу стола встал командующий. Официанты подбежали и налили каждому по 100 «наркомовских грамм», накрыв кусочком хлеба; и командующий произнёс пять тостов подряд. Конечно,
– за победу,
– за нашу страну,
– за руководителя и вдохновителя наших побед (нет, не Сталина, а КПСС),
– за того парня,
– за наши Вооружённые Силы, включая ВМФ (Военно-Морской Флот).
Естественно, официанты не забывали пополнять стаканы. А после этого подали горячее и, наконец, внесли в зал стулья.
Да, были времена… А ведь всего через несколько лет этот же Капитанец, будучи уже командующим Северным флотом, объявил столицу флота город Североморск безалкогольной зоной.
Визит главкома
О визите главкома я узнал случайно. Ещё вчера я занимался прокладкой теплосети к зданию столовой, которое располагалось около главного входа на завод. Строителями уже была отрыта траншея, завезены и
уложены лотки, а я организовал доставку труб, которые даже были размещены в лотках. А сегодня, подходя к проходной, я не узнал местность. Напротив столовой блестел свежеуложенной травой газон. Как будто не было и в помине ни траншеи, ни лотков, ни моих труб. Я побежал в УНР (Управление начальника работ) узнать, в чём дело, но встреченный мной по дороге главный инженер сообщил мне: «Не волнуйся. Когда он уедет, то мы всё снова раскопаем». Так я узнал об ожидающемся посещении завода главкомом ВМФ. И поплёлся я к проходной. А там увидел, как в конце центральной аллеи суетились матросы под руководством начальника завода капитана первого ранга Пирвелли Г.М.
Они тщательно протирали асфальт швабрами, смоченными в солярке. Дорога сверкала чисто вымытым асфальтом и сильно пахла соляркой. А перед проходной я увидел машину с грузом, пришедшую ко мне. Процесс пропуска машин через КПП был не так-то прост. Если шофёром был солдат, тогда я забирал его из кабины, проводил через КПП, небрежно сказав: «Это со мной». Потом возвращался, садился за руль, проезжал КПП и передавал снова машину солдату. А вот если шофёром был гражданский, то мне приходилось доставлять машину до точки разгрузки лично. И всё бы ничего, если это была просто машина, а вот когда она была с прицепом, то начинался цирк. Мне надо было загнать машину задним ходом и попасть в узкие ворота цеха. Вокруг собиралась толпа, глазеющая на этот аттракцион и дающая советы.
В этот раз так и было. Шофёр был гражданский, так что я уселся за руль и въехал на территорию завода. Я не знаю, по каким дорогам этот автомобиль добирался сюда, но все его колёса были заляпаны глиной, которая с чваканьем отделялась от колёс и падала на чисто вымытый асфальт. Проехать по нему мне надо было каких-то пятьдесят метров, а потом повернуть направо по дороге к строящемуся цеху. Когда я уже поворачивал направо, то столкнулся взглядом с начальником завода, который во главе своих матросов со швабрами уже мчался в моём направлении. В его глазах, направленных на меня, читалось всё… Но я всё-таки доехал до точки разгрузки, вылез из кабины и побежал на балкон 19-го цеха, чтобы наблюдать за проходом главкома.
А группа офицеров и адмиралов уже выслушала доклад начальника завода о только что принятом в эксплуатацию цехе-19 и двинулась дальше по свежевымытой аллее, вдоль которой стояли плакаты с грозным призывом: «Не курить!». И тут главком притормозил и стал оборачиваться. А поскольку шеи у него не наблюдалось, то он поворачивался мелкими шагами, пока не упёрся взглядом в командующего КТОФ (Краснознамённого Тихоокеанского флота), который держал во рту длинную сигарету.
– А что это Вы здесь раскурились, товарищ командующий Краснознамённым Тихоокеанским флотом»?
– Виноват! – ответил командующий и чуть ли не проглотил сигарету.
И группа двинулась дальше по направлению к цеху-17. А пускать главкома в этот цех было категорически нельзя. Цех был сдан под монтаж, но строительные работы были не совсем окончены, а если уж говорить честно, то совсем не окончены. Но идея главного инженера УНР сработала. Группа офицеров вошла в цех. И в это же время из дальнего конца цеха с грохотом на них стала выдвигаться кран-балка, на крюке которой висел огромный ящик. Начальник завода сквозь шум доложил главкому: «Идёт монтаж оборудования». И группа вышла на воздух, направляясь к ожидающему их катеру.
Главком и его команда погрузились на катер и двинулись в посёлок Рыбачий, ныне город Вилючинск, на открытие памятника погибшим подводникам. Но это уже была другая зона ответственности. А мы разошлись, переваривая, как главком отчитал комфлота.
Анатолий Смарыго и 17-й цех
Самым главным военным строителем Камчатки, то есть начальником УИРа (Управления инженерных работ), был назначен полковник Смарыго А.К. Его окружению так и не было понятно, когда же он спит. Окно в его кабинете светилось постоянно. А его привычка на ночь глядя мчаться на какой-нибудь сдаточный объект не давала никому расслабиться. А у нас на заводе всё никак не хотел сдаваться цех №17.
И вот картинка. Прибывает Смарыго на объект часа так в два ночи, проходит на середину цеха. Ему выносят стул, и он, усевшись на него, спрашивает дежурного солдата: «А где все?» И начинается всеобщая паника. Через некоторое время в цехе собираются все, так сказать, заинтересованные люди. В том числе и вырванный из койки и не успевший позавтракать я. И начинается разбор полётов.
– Вы собираетесь сдавать объект? Или как? Или у вас тут будет продолжаться сонное царство? А ну-ка срочно приготовить графики окончания работ и предоставить мне на рассмотрение.
Мы разбегаемся по помещениям и начинаем колдовать над графиками. А потом по очереди докладываем их суть начальнику. Надо признать, что Смарыго мог выловить ключевые моменты с поставкой материалов и оборудования, нехваткой людей, решением разных технических вопросов. И, что более важно, оперативно решить эти вопросы. Вот так, например, я вынужден был мчаться на грузовике той же ночью в свою часть, получать там комплекты унитазов и умывальников, которые мне не были доставлены вовремя, и следовать обратно.
Да… Смарыго сейчас бы назвали эффективным менеджером. И было понятно, что его довольно скоро переведут куда-то на повышение. Так и произошло, его перевели во Владивосток на должность начальника ДВМС («Дальвоенморстроя»). Но и там он не сменил привычный для себя режим. А поскольку долго в таком режиме продолжать работать нельзя, то он весьма скоро ушёл из жизни. Светлая ему память.
Свет в цехе
В 1974 году посетил Камчатку начальник Главного штаба ВМФ, адмирал флота Сергеев Н.Р. Прибыл он для вручения вымпела министра обороны «За мужество и воинскую доблесть» командиру подводной лодки К-408. Потом, естественно, состоялся банкет. После банкета командиры и гости погрузились на катер, чтобы пройти вдоль побережья и посмотреть, как выглядит освещённый берег, судоремонтный завод и только что сданный в эксплуатацию новый цех этого завода. Командиру УНР поступил приказ включить полное освещение объектов. Что и было выполнено.
Только в 20 часов произошла авария, и освещение нового цеха погасло. Мой коллега, начальник электромонтажного участка, бросил все свои силы на устранение этой аварии под постоянные вопли командира УНР, но устранить её последствия и включить в цехе свет ему удалось только в шесть часов утра. Утром мы сидели в кабинете командира УНР и понуро ожидали реакции командования на это событие. Раздался телефонный звонок. И… командира поздравили с тем, как ярко были освещены все объекты, а также передали благодарность адмирала. Мы все с облегчением выдохнули, правда, нам и до сих пор непонятно, куда это они смотрели.
Построение карьеры с помощью жены
На рейде города Петропавловск-50 время от времени мы наблюдали корабли «Чажма» и «Чумикан» с характерными шарами наверху. Это были корабли 35-й бригады кораблей измерительного комплекса (КИК). Народная примета гласила, что через некоторое время после ухода этих кораблей в море произойдёт какой-нибудь космический пуск. А о том, когда корабли вернутся, свидетельствовали телеграммы, которые получали жёны моряков. Ну, например, такие: «Жарь, вари и стол накрой. «Чумикан» идет домой!». А перед самым их возвращением по приказу политотдела в кинотеатре останавливали фильм, включали свет и громогласно объявляли: «К сведению встречающих. В базу входят корабли». И тут некоторые парочки распадались, и жёны мчались накрывать праздничные столы. Вот так политотдел стоял на страже нравственности морских офицеров.
А у нас в СМУ было три женщины. Это кладовщица, инженер СМУ и нормировщица. Муж этой нормировщицы, капитан-лейтенант, служил на «Чумикане» вот уже пятый год в должности механика. Родом они с мужем были из Ленинграда. Спали и видели своё возвращение в этот город. И даже в каждом отпуске находили организацию, которая была готова пригласить каплея к себе. Вернувшись из отпуска, привозили это предложение о своём переводе в Ленинград, передавали командованию, но на этом всё и заканчивалось. И вот тогда в голове нашей нормировщицы созрел коварный план. Она стала писать письма от имени мужа. Притом всё это происходило на наших глазах, мы даже помогали ей с формулировками. А писала она по возрастающей линии:
– командиру 35-й бригады КИК,
– начальнику политотдела этой бригады,
– командующему Тихоокеанским флотом,
– члену Военного совета флота,
– министру обороны СССР,
– начальнику Политуправления Армии,
– лично Леониду Ильичу Брежневу.
И вот стали приходить ответы. Первым пришёл ответ от Брежнева. Текст писем был, как под копирку, одинаков: «Ваше письмо отправлено на рассмотрение», и дальше следовало название учреждения. Таким образом, все её письма скопились в 35-й бригаде, которая находилась на соседней улице. Там подумали-подума-ли и приняли решение. А капитан-лейтенант тем временем нёс свою непростую службу среди океана. И тут его вызывает командир корабля и предлагает: «Мы решили создать должность главного механика «Чажмы» и «Чумикана». И назначить на эту новую должность тебя! Естественно, с присвоением тебе очередного звания – капитана третьего ранга». Капитан-лейтенант, конечно, согласился, и уже через несколько дней примерял новые погоны. Жена же получила, наконец, заветное письмо от командира бригады: «В связи с тем, что Ваш муж назначен на вышестоящую должность и ему присвоено звание капитана 3-го ранга, вопрос о его переводе отпадает».
Ну а когда в базу вошли корабли, и счастливый каптри (капитан 3-го ранга) сбежал с трапа на встречу с женой, хвастливо показывая свои новые погоны, то услышал вместо поздравлений: «Ну и дурак! Мы жили бы сейчас в Ленинграде!»
Мыс Лопатка
Шофёр нашего СМУ был заядлым охотником и рыболовом. И вот однажды он уговорил народ проехаться на самую крайнюю оконечность Камчатского полуострова, на мыс Лопатка. Сели мы на наш ЗИЛ-131 и поехали. Вот тогда я впервые в жизни узнал, что такое бездорожье. Машина пробивалась сквозь деревья и кусты, преодолевала по кузов всяческие водные преграды, и вдруг мы вырвались на свободу. Перед нами простилалось голубое море. Прекрасные песчаные пляжи, ― почище тех, которые я видал много позднее во всяческих тропических странах.
Бухта была с довольно узким входом. Примерно по центру в неё впадала река. Тотчас бросились в глаза последствия пронесшегося здесь цунами. Волна его ворвалась в бухту и ударила вправо и влево. А там находился посёлок, жили люди, и на берегу стоял рыбообрабатывающий завод. Волна была такой силы, что, ударив по домам, снесла все стены, оставив только каркасы этих домов, похожие на спички. Досталось и заводу. Все его бетонные конструкции в результате удара потеряли бетон, оставив только изогнутую и покорёженную арматуру. И на полу остались только засолочные ямы, наполненные какой-то зелёной жижей. Люди так и не вернулись в эти места.
Мы проехали по берегу и только было начали поворачивать в лес вдоль реки, как вдруг узнали, что наша граница действительно на замке. Рядом с нами приземлился пограничный вертолёт, и тут начались разборки. В конце концов вопрос был улажен. Пограничники убедились, что мы не шпионы, и улетели восвояси. А дальше мы приступили к процессу браконьерства. Происходило это так.
Наш товарищ перебрался на другую сторону реки и закрепил там за дерево один конец сети. Мне же и ещё одному парню выдали по макушке срубленного дерева, и мы направились снизу вверх вдоль реки, хлопая этими деревьями по воде. А вода была прозрачная, и было хорошо видно, как косяки большущих медлительных рыб лососёвой породы идут прямо на натянутую сеть. А за ними, будто торпедные катера, стаей мчались пятнистые хищники ― рыба кýнджа ― пожиратель икры из рода гольцов семейства лососёвых. С виду противная, вся в белых пятнах. Река же кончалась озером, где рыбины занимались продлением рода, брачевались. Освободившись от природных обязательств, самка и самец ещё пару дней охраняли место рождения «детёнышей», отгоняя надоедливую кýнджу. А потом, потеряв все силы и уже ничего не соображая, они плыли, уносимые водой в море… Рыба после нереста умирает, но не сразу. А плывёт себе по течению и по дороге стукается о камни, и из неё выпадают куски. Я стоял в воде, а рыба тупо тыкалась в мой сапог, а я её отгонял… Я спустился немного вниз по реке, зашёл на мост и понял, почему всё дно реки было белого цвета. То были рыбьи кости.
А дальше мы готовили уху. Такую уху, пожалуй, больше я нигде не ел. Мы бросали головы рыб в чан, варили, а кости выбрасывали. Так проделывалось многократно. В конце концов уха приобрела такую консистенцию, что в ней стояла ложка. А пока уха готовилась, свободный от вахты народ заготавливал икру.
А наутро мы и наш ЗИЛ двинулись с полным чувством глубокого удовлетворения домой.
ЗКП
ЗКП ― это запасной командный пункт. Как-то модным стало устраивать его у каждого фронтового соединения, то есть у округа или флота. А где надо устраивать эти сооружения? Естественно, в тылу. Вот и разработали флотские проектировщики проект ЗКП и поместили его в далёкое от Владивостока село. И пошло строительство. Однако флотские строители стали замечать, что по этому же селу снуют самосвалы с армейскими номерами. Спросили их начальство: «А что вы здесь строите»? И получили ответ: «ЗКП округа».
Всё правильно, но оказывается, что тыл округа совпал с тылом флота. И пошли разборки. В конце концов, в Москве выяснили, что флот начал работы раньше. И окружные ребята исчезли.
ПКЗ
ПКЗ ― это плавучая казарма. Я был в деловых отношениях с командиром ПКЗ «Забайкалье». Брал я у него регулярно матросиков для выполнения всяческих неквалифицированных работ. И вот по очередной надобности подхожу я к причалу, а судна на месте нет. А надо сказать, что в это время шёл ремонт причала. И когда дошло дело до работы на месте, где стояло это «Забайкалье», возникла необходимость переместить его. То есть отвести его на несколько десятков метров от стенки, переместить в сторону и снова пришвартовать к стенке. А поскольку судно своего хода не имело, эту сложную операцию производили с помощью двух буксиров. Я подождал, пока судно пришвартуют, взбежал по трапу, отдал честь флагу и спросил у вахтенного: «Где командир?». И тот на полном серьёзе ответил: «Командир после похода отдыхает». Но юмор не в этом, а в том, что назавтра командир ПКЗ появился со значком на кителе «За дальний переход», выданным ему по распоряжению командующего флотилией. Капитанец тоже был человек с юмором.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
