Текст книги "Мясо, прощай! роман дель арте"

Глава II
Карнавал. Добро пожаловать
(Одноактная фантазия)

Круглая сцена, похожая на барабан, диаметрально разделена надвое стойкой. На сцене трое: Марина и Яков, одетые как пьеро и пьеретта, – перед стойкой, по другую сторону, в лунном круге прожекторного света, Елена, обряженная арлекином. На заднике сцены вразнобой отсчитывают время круглые аэровокзальные часы-Париж, часы-Берлин, часы-Москва, часы-Киев, часы-Вашингтон, над ними карнавальные венецианские маски. На стойке разлетевшаяся веером пёстрая стопка проспектов, кофейная чашечка и тарелка с надкушенным яблоком.

Яков (смущённо). Я… Мы бронировали номер.

Елена. Вы? (разглядывает Марину, воровато схватывает яблоко, откусывает, кладёт на тарелку) Бронировали, но не вы. (поспешно жуя, вполголоса, скороговоркой) Номер бронировали-бронировали, да не выбронировали. (с трудом глотает)

Яков. Вам надо поработать над артикуляцией. (преувеличенно артикулирует) Надо бы бронь перебронировать-перевыбронировать, надо бы номер перенумеровать-перевынумеровать.

Елена. Пе-ре-вы-бро-ни-ро-вать? Не получится, все номера заняты.

Яков. Шучу. Мы просто хотели въехать в номер, который…

Елена. Паспорт, пожалуйста.

Яков (вытаскивает паспорт, кладёт на стойку). Надеюсь, одного моего достаточно? (оглядывается на Марину)

Марина (с укором). Яков!

Елена (икает под прикрытием ладони). Ик! Простите. Кто-то меня вспомнил. (вполголоса скороговоркой) Икотка-икотка, перейди на Федотка, с Федотка на Якова, с Якова на всякого.

Яков. Ну и как же зовут вашего всякого?

Елена (делает вид, что не расслышала вопроса). Есть маленькая проблемка.

Марина (подходит ближе). Нужен мой паспорт?

Елена. Нет, это необязательно, я не ЗАГС. Дело в том, что поселение у нас с четырнадцати, а сейчас девять.

Яков. Можно это как-нибудь уладить? Я могу оплатить раннее поселение.

Елена (меряет взглядом Марину). Не слишком ли раннее? Впрочем, мне всё равно, я не ЗАГС.

Марина. Мы не брак заключать приехали. Скажите, у вас в гостинице принято хамить постояльцам?

Елена. Мы стараемся найти к каждому гостю особый подход. (Якову) В забронированном вами номере невозможно раннее поселение, оттуда ещё не съехали. После полудня освободят, потом там надо будет убрать и… Могу предложить другой номер, раз жениться вы не собираетесь.

Яков (поспешно). Великолепно! Сколько я вам должен? За раннее поселение.

Елена. Мне или за поселение? Мне, пожалуй, нисколько, а за поселение триста.

Яков (отсчитывает деньги). Пожаловать пожалую, вот пожалуйста.

Марина. А я бы ещё пожаловалась.

Елена. Жалуйтесь, хоть я и не ЗАГС. (Якову) Вы всерьёз хотите? Пожаловаться.

Яков. На вас? Нет.

Елена. Тогда пожалуйтесь мне. Я привыкла выслушивать жалобы от всякого, приму и от Якова. (после паузы) Вот вам ключи. (даёт Якову две пластиковые карты с изображением карнавальных масок)

Яков. Спасибо.

Елена. Да не за что.

Марина и Яков, взявшись за руки, спускаются со сцены, Яков тащит чемодан. Прожектор, лунно освещавший Елену, гаснет. Сцена вращается. Создаётся впечатление, будто Яков и Марина обходят её кругом. На заднике сцены, как на экране, зрителю показывают чёрно-белую кинохронику. Там гора, поросшая лесом, у подножия зданьице в форме барабанчика с гигантской чёрной шляпой на крыше. В кадр попадают: полупустая заснеженная стоянка, проходная в виде чемодана с наклейками, сетчатый забор, белый автобус с карнавальной маской на капоте. На склоне горы тут и там бревенчатые коттеджи. Расчищенная дорожка приводит зрителей к гостиничному многооконному корпусу. Марина и Яков переговариваются по дороге.

Марина (в сторону). Почувствовать себя лишней… Ужасно.

Яков. Что? Ты что-то сказала?

Марина. Спросила. Ты бывал здесь раньше?

Яков. Да. Лет тридцать тому. Этого всего (показывает на экран, где гостиничный корпус) ещё и в проектах не было.

Марина (в сторону). Той грубиянке на ресепшн нет тридцати, её тоже в проектах не было. Тебе она годится в дочери.

Яков. Что? Ты что-то спросила?

Марина. Сказала. Вот тебе готовая завязка романа, слушай. Можешь сразу писать в блокнот. Двое, «А» и «B», он и она, приезжают на курорт в тропики, у них медовый месяц. На курорте они встречают «С», туземную девушку – красотку смешанных кровей, та общается с «A» как с давним знакомым. «В» ревнует. Хоть «С» и годится «A» в дочери, между ними завязывается роман, и… Где твой блокнот? Почему не записываешь?

Яков. Записывать нечего. Это не завязка, а так – ветхая завязочка. Сказать сразу, как развяжется?

Марина (с вызовом). Давай. Развязывай.

Яков. Окажется, что твой «А» некогда был на курорте, и «С» приходится ему дочерью.

Марина. Угадал.

Яков. Ещё бы. Сто миллионов раз такое было, сто тысяч раз описано. Старо.

Марина (в сторону). Старый зануда.

Яков (глядит на Марину искоса). Если бы все, кто годится мне в дочери, в действительности были ими…

Марина. Ужасно.

Яков. Согласен.

Марина. Ужасно, когда тебя принимают за девчонку. Ты слышал, как эта на ресепшн мне: «Не слишком ли раннее?» И про ЗАГС.

Яков (рассеянно). И что, ты против? (поглядывает вверх и в сторону, как будто читает номера на дверях) Триста пять… триста шесть… Маришка! Вот триста седьмой. Давай, я тебя на руках в номер?..

Яков оставляет чемодан, подхватывает Марину.

Марина. Ай! Прекрати, поставь меня! Джакобишка несчастный… Ну, карточку хотя бы дай, я дверь открою.

Марина и Яков поворачиваются к зрителям, как будто зал это гостиничный номер. Марина суёт воображаемую карточку в несуществующий замок, толкает призрачную дверь. Яков с Мариной на руках спускается в зрительный зал, оставив чемодан на авансцене.

Яков. Нет, это никуда не годится. (отпускает Марину, та неловко спрыгивает на пол, но шею Якова не выпускает; они стоят обнявшись)

Марина. Что не так? Хочешь ещё один дубль?

Яков (обмахивает рукой зал). Ничего не замечаешь странного?

Марина (оглядывает зрителей). Вроде бы… Нет.

Яков. Кровати односпальные.

Марина. Что за наглость!

Яков. Вот чертовка!

Марина. Кто?!

Яков. Ле… Елена. Администраторша. Не хотелось мне скандалить, но…

Марина (в сторону). Но ей этого хотелось.

Яков. Ну-ка, пойдём!

Яков живо тянет за собою Марину обратно на авансцену, подхватывает чемодан, они бегом устремляются навстречу вращению сцены, где в прежней позе за стойкой их ожидает Елена. Кинохроника на экране при этом ускоренно прокручивается в обратном направлении.

Яков. Кажется, придётся устроить…

Марина. И она получит, что хочет.

Яков. Хор-роший скандал.

Прожекторный луч снова выхватывает из полумрака Елену. Марина и Яков направляются к стойке

Марина (с улыбкой). Что-то не так?

Яков (скандальным тоном). Вы прекрасно знаете, что не так. Я бронировал номер с двуспальной кроватью, а в триста седьмом…

Марина. Яша, успокойся. Это какое-то недоразумение.

Елена (Марине). Никакого недоразумения, всё верно. Вы бронировали, но вы ведь и сняли бронь. Сами сказали, что не собираетесь вступать в брак, и я решила: это намёк. Откуда мне знать, вдруг недоразумением была как раз двуспальная кровать. Вот, к примеру, приехала к нам однажды парочка: он солидный такой, она – пигалица. Знаете, как сейчас бывает? Ну, моё дело маленькое, выдала я им ключи, а через десять минут звонок из номера, крик, ругань: почему кровать двуспальная, что за грязные намёки? Оказалось: отец с дочерью. Вот поэтому я и поселила вас в триста седьмой.

Марина. Пигалица?!

Яков. Ну знаешь, Лена, не ожидал от… вас. Верни старый номер. Бог с ним, с ранним поселением.

Марина. Пигалица! Нет, ну надо же!

Елена. Старый номер вернуть никак невозможно; вы сняли бронь, комнату тут же заняли. Гостиница переполнена.

Яков. Что за чепуха! Ни души на территории, как будто все вымерли. Лена, не морочьте нам голову.

Елена. Не морочьте нам голову – это как? У вас на двоих одна? В полдень корпоратив должен заехать, свободных номеров нет. Хотя можно бы…

Яков. Можно бы что?

Елена. Есть один свободный номер с двуспальной кроватью, но я не знаю, подойдёт ли вам оформление. Это номер для новобрачных. Там, знаете ли, всё в сердечках и розочках. Завтра как раз День Святого Валентина, и (обращается к Марине) хоть вы и говорили, что он не собирается жениться…

Яков. Чёрт!

Марина (исподтишка дёргает Якова за рукав, с умильной улыбкой говорит Елене). Собирается. Нам подходит оформление, можете поселить в сердечно-розовый номер, потому что мы новобрачные.

Елена (мрачно). Так бы сразу и сказали. Ломаете комедию: «мы в брак вступать не собираемся». Ладно, верните карточки от триста седьмого, вот вам ваши. Совет да любовь, коль не шутите.

Яков (сквозь зубы). Чертовка.

Елена меняет карточки с карнавальными масками на карточки с малиновыми сердечками. Яков спускается со сцены в зал, прожектор-луна держит его в круге света

Яков. Чертовка. Чёртов чемодан. Чёртов день – пятница тринадцатое.

Марина (спускается следом). Не брюзжи. (останавливается в проходе, придерживает Якова за локоть) Разве не смешно получилось? Мне кажется, неплохая завязка для романа. Ты бы записал, забудешь ведь.

Яков. Ты думаешь?

Яков достаёт из нагрудного кармана блокнот и ручку, усаживается в проходе между рядами на чемодан, пишет. Прожектор-луна гаснет. Рёв двигателя, шипение тормозов, на заднике-экране снова чёрно-белая кинохроника: у проходной громоздкие туристические автобусы, обвешанные шариками в виде сердечек. Голос Елены во тьме: «Служба охраны, ответьте ресепшн. Пётр, это что, уже корпоратив заезжает?» Гомон толпы. В зале зажигается свет. Ни Якова, ни Марины нет в проходе между рядами. На авансцене Елена, она обращается к залу.

Елена. Добро пожаловать! Подходите, пожалуйста, к стойке администратора. Прошу вас приготовить паспорта для регистрации.

Свет в зале гаснет.

Занавес

Глава без номера
История с одним неизвестным

В лицо дунул ветер, сорвал с загривков снежных куч белую пыль. Бродяга принюхался, запах дыма растревожил нутро. Дым не всегда связан с людьми; бывает, тлеют деревянные балки разорённых домов. Именно так пахло на руинах посёлка, где он нашёл стеклянные банки с едой: дымом и жареным мясом, – однако эта деревня не выглядела разрушенной, как та. Бродяга колебался, опыт подсказывал держаться подальше от целых домов, пусть даже и выглядят нежилыми, но голод оказался сильнее. Он крадучись двинулся по улице. Жался к забору по правой стороне – потому что тот выглядел надёжно: глухой тын в полтора роста. Оглядевшись, Бродяга почувствовал себя увереннее, кое-какие следы разрухи всё же имелись: крыша третьего по счёту дома по левой стороне просела, на глинобитной стене проступили рёбра дранки. В таком доме и спрятаться можно при необходимости, а то и заночевать, если б не жуткие белые изображения на заборе. Он не понимал, почему его пугает шеренга знаков, намалёванных краской по трухлявым доскам, старался на них не смотреть. Он уважал собственные страхи не меньше, чем чутьё, и к тому и к другому прислушивался, считая предупреждением. Выглянув из-за угла, привычно потянул носом, унюхал резкий, острый запах и тут же заметил опасность – монстра. Эти быстрые чудовища хуже собак. Они взрыкивают, гудят, испускают вонючий дым, выскакивают из тьмы на трассе, слепят светом. Нельзя понять, чего ждать от этого, белого, с громоздким ящиком на спине. Монстр казался спящим – прикорнул возле одноэтажного придорожного строеньица – но кто его знает, вдруг нарочно прикидывается. Бродяга надумал улизнуть подобру-поздорову и тут снова учуял запах дыма и жареного мяса. Совершенно точно, пахло оттуда; светлый едва заметный дымок поднимался над крышей одноэтажного домика об одном витринном окне. Бродяга решился подойти ближе. Монстр представлялся ему мёртвым – в белой спине прямоугольная дыра, там, во тьме, что-то пёстрое, издали не разглядишь. Внутренности. Как-то запах жареного мяса связан был с кишками монстра, но бродяга не мог припомнить как. Чудовище не реагировало, удалось подобраться к нему вплотную – на четвереньках. Бродяга хотел заглянуть в нутро монстра, но замер. Людская речь, говор. Там, где дым. Преодолев желание тут же сбежать, Бродяга поднял голову и вытянул шею, готовый снова пригнуться. Ящики, пакеты, ряды бутылок… Банки! Он молниеносно выхватил из ящика две штуки, отбежал, присел. Крышки скользкие, не удержишь. Монстр ни гу-гу. Там у него много банок. Взять ещё? Унести эти, спрятать, вернуться позже? Что-то изменилось. Людской говор громче. Скрипит снег, шаги. Стукнула калитка. Бродяга кинулся прочь, не чуя под собою ног. Крики сзади. Попался? Бродяга свернул за угол. До леса не успеть, поймают. С банками бежать тяжело, ноги разъезжаются на скользоте. Справа выломана калитка, висит на одной петле. Тот самый глинобитный ободранный дом. Туда. Он протиснулся. Треск! Рукав зацепился. Выпала банка. Прежде чем поднять её, Бродяга выглянул на улицу. Никого? Успел. Подобрав банку, стал искать, куда бы спрятаться, чтобы пересидеть погоню, и нашёл.

Глава III
Блокнот Якова

13.02.2015, пятница, 10:37, «Карнавал», холл возле ресторана «Венеция»

М сказала: «Подожди здесь, заскочу в номер переодеться. Три минуты», – и я решил, успею кое-что записать по свежим следам. Для этого с удобством расположился на бидермейеровском бордовом диване против входа в ресторан, где мы с М отметили заселение в новобрачный номер сносным эспрессо. Выпили в Венеции по чашечке, наблюдая, как похожие на отощавших императорских пингвинов официантки готовят к чему-то зал. Название ресторана я не беру в кавычки умышленно; декоратор украсил стены заведения панорамой с ponte di Rialto и гондолами, пространство перед барной стойкой накрыл полосатым тентом и увил плющом, – хорошая идея! – и, хоть декорации похожи на настоящую Венецию не больше чем свежеиспечённый блин на полнолуние, я беседовал с М так, будто привёз её в Венецию ради того только, чтобы выпить кофе на открытой веранде с видом на Canal Grande. О деле мы почти не говорили, если не считать серьёзным обсуждение предложенного М зачина a la Guy de Maupassant – этой чепухи про флирт закоснелого распутника со встреченной на курорте собственной его внебрачной дочерью. М сказала, что мшелый сюжет можно несколько оживить, сделав распутника добычей юной охотницы, ни в чём ему не уступающей в смысле искусства плести интригу. Дескать, повадился кувшин по воду ходить, яблонька от яблочка недалеко падает и нашла коса на камень, а с косою обычно приходит смерть. Обсуждать такое всерьёз я не стал, сказал только, что идея свежая, хоть за последние двести лет малость заветрилась, засахарилась и покрылась неаппетитной ханжеской корочкой. Про искусство плести интригу могу сказать лишь, что истинная цель манёвров милой спутницы жизни моей – разузнать побольше о давней связи – была разгадана заблаговременно. Полагаю, встреча случайна и не будет иметь последствий; сегодня в полдень Луна закатится – это знаю точно, подслушал в автобусе – а до следующего её восхождения что-нибудь я придумаю. Полководец в осаждённой крепости, узнав, что под стену ведут минный подкоп, должен угадать направление и заложить контрмину, если не хочет в один несчастливый миг обнаружить в стене брешь и неприятельских гвардейцев на рыночной площади.

М в холле, но меня не видит. 11:05. Три минуты, она говорила. Переоделась, охотница. Я обещал сводить её в лес.

13.02.2015, пятница, 12:24, Гомольшанский лес, Казачья гора

Пишу сидя на деревянной лавке беседки, крытой гонтом, покуда М любуется видом на реку. Туман, пока мы шли через деревню и поднимались заснеженной тропою по человечьим и звериным следам на гору, рассеялся, и теперь тут есть на что посмотреть. Обзорная площадка устроена на обрывистом берегу; если спрыгнуть с неё, лететь придётся около полутора сотни метров. М сказала: «Тихо как. Посмотри, вода похожа на чёрное стекло. А деревья на том берегу… мешанина ветвей, а в воде каждую веточку видно отдельно. Странно, правда? Удивительно!» Я возразил: ничего удивительного, ракурсы разные. Наблюдатель, по шею сидящий в воде, увидел бы кроны крайних деревьев на фоне светлого неба, а для нас, разглядывающих лесной массив с горы, десятки деревьев накладываются друг на друга, вот и получается путаница. И добавил, что вряд ли мне захотелось бы окунуться в ледяную воду ради того, чтоб разглядеть каждую веточку отдельно. Холодно. Чтоб согреться, нужно… М попросила оставить её в покое хоть на десять минут. Изобразила обиженную девчонку: не разделил восторгов. Что поделать, к пейзажам я равнодушен, меня интересуют люди; именно поэтому соавторство полезно нам обоим. Мне, само собой, не слишком пришлось бы напрягаться, чтоб увидеть глазами М небо, как никогда более похоже на серую твердь со светлой полоской по горизонту, лесную ширь – ровную, тронутую инеистой сединой, как шевелюра стриженного под машинку молодящегося старика, древесное кружево на том берегу стылой чёрной реки и отражённые в зеркале воды голые ветви, но зачем? Всё это увидит и опишет М – гораздо лучше меня. Но она не заметит, прогуливаясь через вымершее на зиму дачное поселение, название улицы: «Партизанская», – актуальнейшее наименование! – и табличку на заборе: «Номера не сдаются!» – тоже оставит без внимания, а жаль, поскольку тогда несгибаемые номера придорожного кемпинга по улице Партизанской канут в тёмную воду Леты. М разглядывает деревья на том берегу, не замечая человека. Но ведь нету здесь людской мешанины, человечек прекрасно виден сверху даже за рекой. Вот он, как диковинный жук на ладони, возится возле надворных построек у крыльца домика размером со спичечный коробок. Нагибается, поднимает поленце, ставит, примеривается топоришкой и, хакнув паром… Тюк!

Фыркнула крыльями в сосняке Казачьей горы всполошённая звуком птица; в стопятидесятиметровый обрыв с игольчатой лапы посыпалась снежная пыль. М вздрогнула, оглянулась. Увидала меня, сидящего на деревянной лавке беседки, крытой гонтом. Поёжилась. А я ведь говорил! Сейчас подойдёт, скажет, потирая руки: «Х-холодно!» – и тогда я смогу наконец…

13.02.2015, пятница, 13:40, «Карнавал», ресепшн

Думаю, М затащила меня после прогулки на ресепшн вовсе не потому, что иначе опередили бы нас корпоративные дамы и заняли бы на весь вечер баню. Просто не сдержалась, любопытно ей было ещё раз глянуть на Л, а то и переброситься с нею двумя-тремя колкостями, однако не вышло. В полдень Л за стойкой сменила та самая студентка, с которой ехали утром. Принять заказ и получить оплату за два часа сауны задача не из простых; я оставил М у стойки воевать с юной администраторшей, а сам устроился с комфортом в кресле коричневой кожи: записать, что успел высмотреть на обратной дороге.

Окончательно смёрзнув и проголодавшись, мы решили: самое время выбираться из лесу поближе к людям. Холод подгонял нас, человечьи и звериные следы на снегу мы теперь оставляли без внимания. Обычно подобная беспечность наказуема, и мы чуть было не поплатились; возле сельского магазинчика нас атаковал зверь: ни дать ни взять – обросшее шерстью полено, ростом с вершок, глупый писклявый щен неизвестной породы. Пристал к М, рысил за нею с настойчивостью заводной игрушки; с разбегу чувствительно тыкался мордой в ногу, скулил как плохо смазанное колесо тачки; преследовал нас чуть не до самой проходной. Гадая, как бы глупыша отвадить, чтоб не пришлось отгонять пинками – М это расстроило бы – я краем глаза заметил у проходной «Карнавала» автобусы и подумал: похоже, Л не солгала, в гостинице намечается корпоратив. Вот к чему официантки готовили зал. Я сообщил об этом М, она хотела ответить, но тут нас окликнули. «Эй, это ваш волкодав?» Средних лет женщина, поначалу я принял её за горничную, но после понял – местная жительница. Шла навстречу, остановилась; склонясь к щену, протянула руку. М ответила ей: «Нет, прицепился в деревне». «Странно, – разглядывая зверя, пробормотала женщина, – вроде я всех сук в округе знаю; не помню, чтоб какая была на сносях. Где вы его нашли?» «Возле магазина» «А! Ну тогда понятно, чьё это чудо. Ну-ка, пойдём со мной. Эй, ты! Недоразумение!» Она выпрямилась, причмокнула пару раз, будто понукала лошадь, и продолжила путь, с нами не попрощавшись. Щен поскакал следом за нею валкой рысью. М сказала:

– Экая глушь, суки наперечёт. Но если действительно заехал корпоратив, в ресторан не протолкнёшься.

Я повернулся к гостиничному корпусу – забор не помеха, двор просматривался насквозь.

У входа людно было, толпа, притом одни женщины. Арку из шариковых сердечек возле входных дверей зачем-то устроили, однако на свадьбу непохоже. Что за фантазия кому-то пришла в голову: приурочить корпоратив ко дню святого Валентина и этакую толпу женщин свезти автобусами в медвежий угол, где даже суки наперечёт?

– Баню они займут, – раздумчиво сказала М, поглядывая на шляпу, венчавшую крышу ресепшн. – Ну-ка, пойдём-ка!

Не я тащил её под руку, она меня. Скомандовала – пойдём-ка! – и увлекла за собою, как щена, но только я ведь не мохнатый глупый обрубок, кое-что понять способен. Не идёт у неё из головы утренняя история, и, хоть Луна состарилась и закатилась, придётся рассказать всё. Вот прямо-таки всё? Не так-то это просто. Я и сам до сих пор не понимаю, зачем…

Судя по выражению лица М, сауну у корпоративных дам она отвоевала. Надеюсь, хоть не придётся на голодный желудок.

13.02.2015, пятница, 14:05, «Карнавал», ресторана «Венеция»

В ресторан мы прорывались с боем через плотный строй гёрлов. Пока М изучает меню, запишу… О, господи! Этой только здесь не хватало. Откуда взялась? Вот несчастье!