Текст книги "Судьба человека. С любовью к жизни"

Сергей Астахов
Злой рок

Знаменитый актер Сергей Астахов. Его знают по ролям в сериалах: «Ледниковый период», «Бедная Настя», «Хиромант», «Гаишники». Называют роковым мужчиной, но, кажется, в его жизни господствует какой-то злой рок. Два неудачных брака, попытка построить семью с актрисой Еленой Кориковой. После расставания с ней Астахова поймали за рулем в нетрезвом состоянии, лишили водительских прав. Потом говорили о романе с Анастасией Волочковой, но сам Астахов недавно признался, что его жена – это учительница начальных классов. Как именно эта скромная женщина стала его судьбой, судьбой Сергея Астахова?

Борис Корчевников, телеведущий

– Я жил в очень маленьком поселке, где из развлечений имелась только рыбалка. В армии служил в комендантской роте, мы ночами ставили палатки, делали какие-то рвы. Это было совсем не то, поэтому после возвращения в дивизию я спросил: «А есть еще какие-то специальности для молодого солдата?» Сказали, что можно чистить трубы в оркестре. Подумал, что это все равно лучше, чем ночью ковырять землю. Оказалось, трубы оркестровые и чистить их нужно не чем-нибудь, а спиртом. Я немного завелся и подумал: «Это мое». Пришел и сказал, что хочу быть в оркестре. «Нотная грамота есть?» – «Нет». – «Что умеете делать? Играть на чем?» – отвечаю: «На гитаре». Спел что-то, сыграл на гитаре, меня взяли. И пошло-поехало. После двух лет службы я действительно полюбил музыку, потому что люди были все с высшим консерваторским образованием, из Москвы, а я такой деревенский.

Вернулся из армии в двадцать лет и не знал, какие экзамены нужно сдавать. Сначала меня потянуло в авиацию, я отправился в радиошколу, откуда выгнали. Затем в политехнический институт на авиационный факультет. После первого семестра меня и оттуда попросили. А потом кто-то подсказал: «Вот, в этом институте нужно спеть, сплясать и улыбнуться». Это был Воронежский институт искусств. Я спел, сплясал, улыбнулся, и меня взяли. Никогда не думал, что буду артистом, не стремился и не мечтал им быть, даже не видел актеров, кроме как по телевизору в 70-е годы.

Когда первый раз увидел большой город, столько людей, я был достаточно диким человеком, в хорошем смысле, потому что был очень зажат и пытался это компенсировать. К тому же у меня была большая проблема, я не знал тех, чьи портреты висели на стенах – Чехов, Немирович-Данченко. Мой театральный педагог сказал: «Ну что это за невежество поступает к нам, позорит институт!» Меня это по-хорошему задело и дало сильный стимул к развитию, приходилось наверстывать, я тратил всю стипендию на книги, которые действительно читал. Хотелось изменить себя и всех, включая в тот момент мою первую жену Наталью. Мы были женаты год, она тогда училась уже на четвертом курсе Воронежского института искусств, а я только поступил. Наверное, как мужчине мне внутренне льстило, что я могу не просто произвести впечатление на старшекурсницу, но и чему-то ее научить. Потом мы разошлись, но жили в одном общежитии. Я был увлечен новой жизнью, институтом.

После развода мы не виделись 20 лет. В 2017-м или 2018 году я приехал на гастроли в Курск, откуда родом Наталья. Я был уставший после перелетов. За 10 минут до начала спектакля я подошел к служебному входу театра, рядом проходила какая-то женщина с ребенком, я решил ее пропустить. И вдруг ее голос окликнул: «Сережа!» – я понял, что это была Наташа. Мы сели в гримерке, поговорили. Жизнь людей не меняет, может, только наши повадки, привычки немного видоизменяются. Я видел, что это она, хотя прошли годы.

С Викой Адельфиной, второй супругой, мы познакомились на вступительных экзаменах в театральный и учились на одном курсе. Она тогда с кем-то встречалась. Потом на третьем курсе мы вместе делали отрывки, репетировали, у нас все было ближе, ближе, ближе. Я не строил никаких планов в отношении Вики. Это произошло как-то странно – театральные репетиции, выпускные экзамены, когда все было занято, мы встречались уже после занятий. В десять часов я ходил на стройку пилить какие-то решетки, чтобы сделать декорацию, Вика помогала. Потом мы сделали отрывок, затем маленький спектакль. И вот этот спектакль затянулся на пятнадцать лет.

Наверное, мне всегда было тесно, потому что я любил учиться. До тридцати лет я жил в маленьком городе, не видел ничего. К тому возрасту, когда другие актеры уже сыграли главные роли, я только приехал в Москву. У нас с Викой уже была дочь Маша. Я тогда думал только об одном, что не хочу возвращаться в Воронеж, ведь если не получится, то на второй заход топлива уже не хватит. Да условия были, мягко говоря, не очень комфортные, дефолт 1998 года, у меня в кармане всего тысяча рублей, думал, что месяц как-то протяну. Но на машине сломались колодки, а новые, чтобы поехать обратно в Воронеж, стоили 980 рублей. Я купил их и подумал: «Такая удивительная жизнь, здесь так много соблазнов».

Спал в машине, в Серебряном Бору, где находилось общежитие актеров театра Маяковского, там был мой друг, однокурсник Слава Титов. Он меня и приютил, поселил в комнатке на чердаке, где сушили одежду. Я спал на матрасе, ел гречку, иногда ночью подходил к холодильнику и отрезал чуть-чуть от чужой колбасы – до сих пор не верю, что это со мной было. А потом меня нашел комендант общежития, выгнал, и я снова спал в машине. Каждое утро отряд милиции будил меня проверкой документов. И когда через месяц стало понятно, что нужно уезжать, Славка предложил мне халтуру. Он играл в спектакле вместе с тремя актерами и гастролировал по Московской области. Нужно было их отвозить на спектакль и обратно за тысячу рублей в день, а у меня бюджет тогда был тысяча в месяц. «Сколько? Сажаю всех!» Я согласился, возил их полгода, а параллельно ходил по театрам и смотрел, смотрел, смотрел.

Все, что в жизни происходит, делает нас сильнее, умнее либо лучше. Это все мне пригодилось, я знаю, как театр устроен с нуля. Так продолжалось четыре года. Помню из того периода, как я возвращался в Воронеж каждые выходные, дорогу до сих пор знаю наизусть. Иногда приезжал надолго, потому что в Москве не было работы. Я получал тысячу рублей, сметал все игрушки с трассы и привозил дочке, с каждым месяцем и годом квартира была уже ими забита, а ребенок рос, рос и рос. Мы не расставались с Викой, никто никого не бросал. Но покорение Москвы у нас было не вместе. Я благодарен Виктории, ведь не каждая женщина отпустит мужа в поход на пять лет. Когда надо было, Вика могла отдать и сделать все.

Я пробовал поступить в театр к Александру Александровичу Калягину, он тогда сказал, что у меня очень сильный говор: «Откуда вы, мальчик? Пусть это останется захадкой». Не верил, что останусь здесь, потому что не планировал этого. Я приехал в Москву не устраиваться в театры или быть актером, а хотел посмотреть спектакли с артистами, которых любил. Ходил во МХАТ, сидел на люстре на шестьдесят шестом ряду, и когда открывался занавес, я ощущал магию и величие настоящего хорошего театра. Играли Юрский, Калягин, Хазанов и другие. Конечно же, нельзя было представить, что когда-то я буду очень много работать, мне посчастливится быть с тем же Юрским на одной сцене.

Как-то зимой я все-таки устроился в театр к Калягину, который ко мне очень хорошо относился. Мне было негде жить, и Александр Александрович разрешил перекантоваться неделю в театре. Я уставал, потому что мне приходилось ждать, когда спектакль закончится, актеры придут в гримерку, сделают все свои дела, иногда это было очень долго, ведь московской богеме надо было обсудить свои творческие успехи. Они расходились, после этого я брал матрас, стелил прямо в гримерке и спал.

Потом мы решили перебраться с Викой и Машей в Москву. Сложили все вещи в машину, сели, поехали, и у нас лопнуло колесо за сто километров от города. В машине все наши вещи, маленький телевизор и что-то еще. Все это мы оставили на дороге и очень медленно поехали в Москву. Теперь в гримерке спали и Вика, и Маша.

Надо отдать должное Вике, она разрешила мне уехать и какое-то время воспитывала дочку одна. Мы так договорились, она поверила и сказала: «Давай, пробуй, если получится – заберешь нас, если нет – вернешься обратно». Попробовал, у меня получилось, все хорошо, и я их забрал в Москву, Маше было уже, наверное, лет шесть-семь. В первый класс она пошла здесь.

Вика надеялась, что я помогу ей тоже как-то устроиться в профессии. И тут у нас не получилось контакта, я не смог объяснить, что я обычный артист, который тогда ничего не решал. Не мог прийти к режиссеру и сказать «возьмите мою жену», не мог выдавить это из себя. Может быть, он пошел бы навстречу и взял ее, но мне было стыдно. Я не смог этого сделать.

У меня уже появилось все, мы поменяли квартиру, машину, ездили за границу, меня снимали, узнавали. Потом мы с Викой стали меньше бывать вместе. Я устал от этого покорения Москвы, не было физических и, что еще страшнее, эмоциональных сил на семью, на супругу. К сожалению, это жизнь, ничего не поделаешь. Я ушел, снимал квартиру, и мы расстались. Наверное, в этом больше виноват я, при определенных условиях мог бы сохранить брак.

Никогда не переживала по поводу расставания родителей, я не эгоистка. Тогда интересовали какие-то совсем другие вещи. Мне было лет двенадцать, я ходила в школу. Это их жизнь, да, я ее часть, но это их дела, пусть разбираются сами. У меня есть папа и мама. Да, наверное, хорошо, если бы все жили вместе, но мне и так было нормально. Самое главное, что они есть, а что между ними творится, если честно, все равно.

Мария Астахова, дочь Сергея Астахова

– Всегда буду жалеть о том, что у меня уже не получится прожить с одной супругой со школы и до конца, как у моих родителей. Я всегда этому завидовал, восхищался, удивлялся. Но мы другие. Вика сейчас замужем, родила еще одного ребенка, я ее поздравил, у нее все хорошо, она это заслужила. А Маша уже взрослая.

Потом я год встречался с Леной Кориковой. Она с достоинством прошла очень тяжелый для актрисы период, когда ее забывают. Женщины, тем более красивые, переживают это намного сильнее.

Период забвения очень тяжелый. Когда ты востребован, нужен, тебя снимают, все говорят, какой ты хороший, а потом в один момент этого нет. Ладно бы актеры умели что-то делать, но, как правило, они могут только играть лицом и говорить шепотом тексты. Еще вчера носили на руках, а сегодня говорят «все, до свидания». Для серьезных отношений должно пройти какое-то время, годы, скорее всего. Когда все это развивается быстро и так же скоро заканчивается – люди не могут преодолеть какую-то трудность, у отношений мало шансов.

Могу сказать о ней, что она всего добилась сама, серьезным трудом, одна воспитывала своего ребенка, продолжает работать. Когда у меня была неприятная ситуация, я попросил ее выручить, поехать и вызвать полицию. Лена все сделала, бескорыстно помогла. Если бы не она, я бы все потерял. Это о многом говорит.

С Викой Савкеевой мы еще не оформили отношения официально, но представляем друг друга как муж и жена. Мне повезло, что мы с ней из разных миров, она учит малышей.

Мы познакомились в ночном клубе, я отдыхала с подругами. Я понимала, что где-то видела этого человека, но не могла сказать, что это Сергей Астахов, потом мне уже подружки сообщили. Сережа меня увидел, подошел, приобнял, чтобы я не убежала, и попросил номер телефона. Где-то спустя две недели мы увиделись и стали потихоньку общаться. Долго думала сначала, стоит ли нам встречаться еще раз, ведь я не хотела другого окружения и менять что-то в своей жизни. Но мне всегда очень весело с Сережей, я много смеюсь.

Виктория Савкеева, гражданская жена Сергея Астахова.

– Я пригласил Вику на спектакль и не знал, что он проходил в дыре, в каком-то ДК. Она приехала, посмотрела и спросила: «Это ты здесь работаешь?» – «Нет, я только заехал сюда на секунду». Мне так стыдно было! Но она моей «группы крови», наверное, потому что противоположности действительно притягиваются. Я так успокоился, что мне даже страшно об этом говорить. Не хочу ничего менять, мне ничего больше не надо. Будучи более опытным в человеческих отношениях, я буду прилагать все усилия, чтобы это сохранить. Все наше актерство, лицедейство – всего лишь игра, вымышленный мир, а мы когда-то подумали, что это и есть жизнь. Как бы мне ни хотелось быть узнаваемым, я выберу нормальную жизнь. Я почему-то уверен, что, когда все будет сложно, Вика всегда останется со мной. Эта опора для меня очень важна.

Я бы сказал себе юному: «Дорогой Сережа, всегда помни, откуда ты пришел, и даже если в твоей жизни были какие-то ошибки, ты все равно идешь в правильном направлении. Нет таких людей, которые не совершают промахи. Я надеюсь, что ты научен уже, кое-что узнал, будешь совершать их меньше, будешь радовать своих родных, близких».

Ирина Салтыкова
Я сама

Знаменитая певица Ирина Салтыкова. Единственный брак с певцом Виктором Салтыковым стал роковым в ее судьбе. С одной стороны, она обязана мужу фамилией, под которой стала знаменитой. С другой – Ирина говорит, что Салтыков предал ее дважды: первый раз, когда изменил ей, и второй раз, когда отказался заботиться об их общей дочери Алисе. Ирина про это почти никогда не говорила, но после тяжелого расставания с Салтыковым ей пришлось бороться за свою жизнь, а потом и за свое счастье. Так как же на самом деле сложилась ее судьба, судьба Ирины Салтыковой?

Борис Корчевников, телеведущий

– Мы приехали вдвоем с подругой, очень скромные девочки, отдыхать в Сочи. На третий день я поняла, что вечером нужно куда-то сходить. Вышла прогуляться по пляжу и смотрю – продают билеты на какой-то концерт. Я спросила: «Что за концерт?» – «Группа “Форум”». «Это здорово?» – уточнила я. И мне ответили: «Да, прекрасная группа».

У меня есть правило, я покупаю билеты только с одним условием – на первые ряды. А тут мне дали галерку – самые дальние места. Я вернулась к подруге и предложила сходить на концерт. Она тоже не знала эту группу, но согласилась. Мы с ней начинаем собираться на концерт, достаю единственное платье, которое я взяла, – красное, по тем временам очень вызывающее: голая спина, большой разрез, зато длина ниже колена. И у меня были красные туфли, которые я достала по блату в Москве, когда был дефицит. Одна из маминых сестер в Москве имела очень много подруг, через которых все можно было достать: постельное белье, мебель, одежду. Как-то мне сказали, что привезли туфли. Мы с другой подружкой поехали туда и купили одинаковые. Разница только в размере: у меня 37, у нее 38. И когда я уже собрала чемодан в Сочи, я поняла – туфли остались у подруги, у которой я иногда ночевала. Я позвонила ей: «Лена, что делать? Туфли-то у тебя!» – «Ну приезжай с утра, я буду спать, ты сама там найдешь – они в шкафу». Приехала к ней сонная, роюсь в шкафу и беру одну свою туфлю и одну ее. На них был тонкий носик, и они оказались на одну ногу. Это очень смешно, так ходить нельзя, как клоун. Это я уже поняла в Сочи, когда надела туфли, собираясь на концерт. Но у меня не было выхода, не надевать же сланцы под красное платье.

Мы пришли на концерт, у нас галерка, одни обломы. И когда началась песня «Улетели листья с тополей», я поняла, что знаю ее и группа классная. На последней песне мы стали собираться уходить, чтобы никто меня не увидел в таком виде. Мы уходим, заканчивается концерт, артисты поднимаются на балкон подышать свежим воздухом и начинают кричать: «Девчонки!» Мы думаем: «Кому это они?» Смотрим, никого нет, только мы. «Нэна!» Думаю: «Боже, что-то вообще не про нас». Мы идем своей дорогой, и тут они подскакивают, Александр Назаров, музыкальный руководитель, меня обнимает, я говорю: «Так, молодой человек, аккуратней», – он поворачивается к Салтыкову и почему-то говорит, что я в него влюбилась. Я говорю: «Ни в кого я не влюбилась! Что это вообще такое самомнение?»

В общем, они позвали нас в ресторан, мы долго отказывались, но они уговорили. В разгар вечера, когда я уже расслабилась, я перекидываю ногу на ногу, а подруга засмеялась и сказала: «Убери туфлю». Салтыков в ресторане даже успел меня приревновать, когда я согласилась с кем-то пойти на танец, сказал: «Как ты смела!» – а я ответила, что вообще-то он не мой жених.

На второй день он мне назначил встречу, мы пошли ужинать. Много гуляли, очень много говорили, и он подкупил тем, что был очень откровенен со мной, не с каждым будешь говорить о маме, о себе, о детстве. Я прониклась и поняла, что он очень хороший человек. Виктор сказал, когда уезжал: «Ты не пропадай, пожалуйста. Я приеду и перезвоню через два часа». Тогда я поняла, что не очередная поклонница, а он действительно влюбился. Салтыков все-таки перезвонил через два часа, я прыгала от счастья.

Ирка, от твоих поцелуев у меня мурашки. Мое ничтожество тебя боготворит. Я теряю голову.

Из письма Виктора Салтыкова

– Знаете, так должно быть, к сожалению, не только при встрече, а вообще в жизни. Мы должны относиться к людям с любовью, пониманием, нежностью и заботой. После этих его слов до свадьбы прошло полтора года.

О беременности я узнала на позднем сроке. Когда обратилась к гинекологу, он сказал: «Так бывает». Никто меня к этому не подготавливал. Естественно, я хотела, чтобы никто не знал об этом, и Виктор в том числе, вообще никто.

Знала только одна моя подружка, которая посоветовала мне врача, чтобы сделать искусственные роды на дому. Для этого нужно было купить бутылку водки, а в те времена очередь за ней была огромная. Салтыков был со мной днями и ночами, я сказала, что мне нужна водка кому-то заплатить за что-то. Мы пошли с ним в магазин, отстояли очередь, купили эту водку. Через несколько дней собиралась к этому врачу, я уже хотела выходить, а Витя спал еще или делал вид, что спал. Он меня остановил, попросил подойти, я присела на кровать, спросила, в чем дело. Он поинтересовался, куда собралась, я что-то наврала, он догадался и никуда меня не пустил. Я тогда сказала, что не замужем ведь. Он поступил благородно и ответил: «Ну мы поженимся».

С первой секунды, когда мы только расписались, меня начало ломать от помпезности нашей свадьбы: много известных гостей, все напоказ. Когда пошли первые конверты со столов, меня сломало, и я подумал: «Зачем я это сделал?» А когда начали считать деньги, сколько нам дали, мне стало стыдно.

Из интервью Виктора Салтыкова

– Это я даже не хочу комментировать. Но, к счастью, всю свадьбу оплатили мои родители. Когда мы поженились, у Салтыкова был только видеомагнитофон. Деньги – это его больная тема.

Год мы жили нормально. Когда поругались первый раз, Алисе исполнилось девять месяцев. У меня не было нянек, памперсов, сухих смесей. Морковку, яблочко – всю эту еду приходилось тереть, отжимать и так далее. На это уходила масса времени, причем я еще готовила завтрак, обед и ужин для мужа. Конечно, уставала, но все равно действительно любила.

Мы поругались из-за макарон. Он пришел и сказал: «Опять макароны?» Я расплакалась и высыпала эти макароны на пол. А он потанцевал на них и пошел по квартире, специально разводить грязь. Я плакала всю ночь. Наутро ему на гастроли. Он даже меня не успокоил, хотя мне очень хотелось. Вот такой был первый скандал.

Я сидела дома и настолько устала от всего, что, когда он меня пригласил в город просто погулять, я одевалась часа два. Для меня это был великий праздник. Мне уже было невыносимо.

Первый раз мы разошлись через пять лет, он начал много пить. Первые два года более-менее, а вот последние три и руку поднимал, и гулял, но я об этом не знала. Выгнала его, потому что он дрался. Я пять раз вызывала милицию, которая приходила и говорила: «Ну побуянит, и все». Я отвечала, что боюсь его. Салтыкова забирали, он злился, потом отпускали. И в результате, после пяти лет брака, я сказала: «Уходи. Придешь тогда, когда решишь закодироваться».

Я мог напиться как нормальный артист, но сколько было у меня увечий, извините, это тоже вопрос. Я приходил рано на съемки, и мне накладывали очень много грима, чтобы все эти царапины скрыть.

Виктор Салтыков в одном из интервью

– Мне кажется, что я не похожа на ненормальную, а нормальная девушка не будет царапать лицо беспричинно. Значит, видимо, отбивалась. Был момент, у меня тогда жил парализованный отец, мама уехала куда-то, Салтыков пришел пьяный. Обычно он это делал поздно ночью, когда мы с Алисой спали, а мне приходилось вставать и открывать ему дверь. В ту ночь он заставил меня сидеть и разговаривать с ним, я предлагала поговорить утром, но ему нужно было прямо сейчас, потом состоялась драка, и мой папа – у него одна рука и нога не двигались – встал и чуть не удушил его.

Когда я выгнала его, он забрал всю технику из дома, все три телевизора, и мы с Алиской ходили мультфильмы смотреть к соседям. Мы не жили вместе три месяца. На протяжении этого времени он звонил мне пьяный, а я всегда говорила, чтобы перезвонил, когда протрезвеет. Но трезвый он мне уже не звонил, у него хорошо все было.

У меня появился жених, Салтыков как-то это почувствовал, захотел вернуться обратно. Люди, у которых он снимал квартиру, поняли, что скоро тот съедет, и обокрали его. Он позвонил мне в 12 ночи со словами: «Приезжай. Меня обокрали». Мой молодой человек спросил у меня: «Ты поедешь? Зачем тебе это надо?» – но я все равно поехала, мы помирились. Я знала, что у него была женщина в тот промежуток времени, он с ней и сейчас живет. Попросила Виктора позвонить и сказать, что он просто проводил с ней время, а дорога ему я. Он так и сделал.

Думаю, что он любил меня, потому что я поставила Салтыкову условие – закодироваться. Он закодировался. Год не пил, и мы жили шикарно. Но потом два года мы жили опять ужасно, было все то же самое. И я снова его выгнала, сказав: «Позвони своей Ире, ей пудри мозги, а мне не надо». Он ей позвонил на свой день рождения – 22 ноября, а 2 декабря она уже забеременела. В 1994 году, 15 октября, я выгнала Салтыкова из дома, а 31 декабря 1995 года я записала первую песню. Не знаю, чем я тогда руководствовалась, наверное, просто нужно было что-то делать. Я вообще не собиралась выходить на эстраду, я просто хотела записать песню и понять, что это.

Когда женщина, к которой ушел Салтыков, была беременна, я ему сказала: «Я тебе никогда больше не позвоню». И сдержала обещание. Позвонила, только когда Алисе было пятнадцать, и попросила поговорить с ней как отец, я думала, что она начала курить. Он отказал.

Говорят, что если женщину не любят, то и к ребенку равнодушны. Нет. Если у человека есть мозги, сердце, душа, то невозможно быть равнодушным к своему ребенку. Я думаю, что Виктор хотел причинить мне боль через Алису. Он понимал, что ничего не может сделать после развода, а смириться с моей популярностью он не мог.

С чего вы взяли, что я не хочу общаться с дочкой? Она врет, нагло врет. Может быть, вам показать телефонные переговоры? Давайте так: я взял паспорт и ушел. Оставил ей квартиры, машины и начал новую жизнь.

Виктор Салтыков в одном из интервью

– Сейчас мне уже все равно, если честно. Я не желаю ему ни плохого, ни хорошего, мне абсолютно все равно, и это равнодушие, наверное, еще хуже. Мне обидно за Алису, что для нее сделано много плохого психологически. На двадцатилетие Алисы я сама сказала ему приезжать со своей семьей, чтобы с дочкой у них сложились отношения. Но этого не произошло.

Меня так воспитывали: семья – на первом месте, какой бы муж ни был, он твой, надо терпеть, это женская миссия. И я винила себя, что оставила Алису без отца. Прошло время, и я начала думать по-другому, но тогда я себя изводила.

Борис Корчевников: Извели до тяжелой болезни. Это был рак.

– Я не люблю говорить об этом. Не думала о том, что будет, если меня не станет, не переживала. Беспокоилась о родителях, об Алисе в первую очередь, что она останется без меня. Существовала какая-то уверенность, что меня вылечат. Это случилось в 30 лет. Я была счастлива только до 19 лет, пока жила с родителями, которые воспитывали меня в тепличных условиях, и несчастна в браке. Было тяжело морально и физически. К этому нужно просто быть готовой. Во всех моих успехах виновата Алиса. Именно она помогла побороть болезнь и стала стимулом, чтобы лечиться. Когда Алиса была маленькая, и в подростковом возрасте, даже если мы ругались, дочь меня многому научила, и сейчас, будучи взрослой, подсказывает мне. Это дает мне смысл жизни.

После развода у меня не было серьезных отношений лет шесть. Я была замужем за работой. У меня в жизни был мужчина, Рома, он дал мне в долг деньги на клип. Потом у нас был короткий роман, и когда мы расстались, он потребовал деньги обратно быстрее, чем мы договорились. И он прислал ко мне целую банду, помог тогда мой друг.

Потом был роман шесть лет с бизнесменом: достойный, воспитанный, образованный, интеллигентный. Мои подружки до сих пор говорят, что не только я была счастливой рядом с ним, но и они рядом со мной. Но он был женат. Супруга жила за границей и из уважения к нему и жене я до сих пор не называю его имени.

Я не считаю себя идеальной, и сейчас так не поступила бы. Если бы он уделял мне чуть меньше внимания – я бы с ним не общалась. Не знала тогда, но он планировал в перспективе жить со мной и хотел, чтобы я родила ему детей, но сказал мне это, только когда мы расстались. С того момента я знаю, что есть хорошие мужчины. Алиса прекрасно к нему относилась. Она вообще милый ребенок, воспитанная, талантливая, добрая. Теперь у нее британский паспорт, ей нравится, она прожила в Англии десять лет. Конечно, дети чувствуют, когда что-то не так, и сейчас, спустя столько лет, я анализирую и понимаю, что она все чувствовала.

С Пашкой Буре у нас зажегся короткий роман. Мы с ним очень похожи по характеру. Нам было весело, интересно, но он жил в Америке, и мы были вместе только летом. Сейчас у него замечательная семья: жена и двое детей.

Спустя столько времени я понимаю, что сама во всем виновата. Прежде чем кого-то выбрать, нужно осознавать, кого ты выбираешь, кому доверяешься и с кем проводишь время. Не хватало у меня мозгов, не думала об этом. Вот и результат – потом была жизнь с альфонсом на протяжении шести лет. Я считаю, что женщине, дуре, иногда можно что-то простить, а мужчине нет. Но, к сожалению, женщины становятся в течение жизни мудрее, чем мужики. В конце концов, он стал наркоманом. А когда мы расстались, он начал говорить, что я его бывшая жена.

Я бы много чего сказала себе молодой. Во-первых, как выбрать мужа, как построить семью. Семья важна в жизни, ее нужно строить. И второе, я бы хотела иметь много детей. У меня было два аборта. После Алисы и именно от Салтыкова. Сейчас я уже говорю, что нужно рожать.