Текст книги "Бог"

Бог
Борис Кузьменко

© Борис Кузьменко, 2023

ISBN 978-5-0060-6360-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Борис
= К =
БОГ

«– И сошел с небес, светом Божиим, дарующий тепло и покой. И увидели люди истину в глазах его. Погрязшие в пороках и восстали они из тьмы забвенной и пошли за ним, признав учителя в лике его.

Дарил он людям знания и веру, сотворял он чудеса, исцелял больных, кормил голодных, а неверных испепелял одним лишь жестом, ибо он исполнял слово и волю Божью, а инакомыслящих прощал за их скудоумие». – Богдан Натанович закрыл книгу. Пальцы, чувствуя кожаный переплет, бережно проскользил перекладывая ее с одной руки в другую. Он поднял слезливый взгляд, потер глаза, облегченно вздохнул и уставился пред собой, заглядывая седыми глазами в бесконечность.

***

Стоял ясный осенний день. Солнце заливало парк последними, еще теплыми лучами, а промозглый ветер, вопреки его теплу, срывал желтые листья, накрывая парк желтым одеялом. Алея между рядов стройных тополей, была пуста, и одинокая фигура на скамье как бельмо бросалась в глаза. Богдан поежился и поднял ворот пальто.

– Время, – тяжело вздохнув, протянул он.

Когда тебе за пятьдесят жизнь только начинается, – усмехнулся он, вспоминая слова ведущего на юбилее в честь его пятидесятилетия.

– Только начинается, – пробормотал он, засовывая книгу за пазуху.

Начинаешь чувствовать себя как младенец, – размышлял он, тяжело поднимаясь со скамьи, – вокруг тебя огромный мир, много загадок и полно мест где ты не успел побывать. – Богдан устремил рассеянный взгляд под медленно бредущие ботинки. Последнее время артрит начал давать жару, а от холода и сырости становилось хуже, кости выкручивало словно тряпку.

– И ни когда не побываешь. А так хочется оглянуться назад и прожить жизнь заново! – думал он. Желто-красные листья разлетались в стороны от его лакированных туфлей.

– Слишком коротка, – не произвольно пробурчал он, – жизнь как миг, как ясный сон, и теперь, я проснулся, чтобы умереть.

– Бедная Марго. – Он поднял взгляд, вперед, между ровно подстриженными и вечно зеленными рядами декоративных кустов, протянулась узкая дорожка, выложенная камнем. По сторонам и сзади раскинулся парк с ухоженными прудами, подстриженным газоном и высоким черным забором по периметру. Казалось, что кусочек райского сада вырвали и посадили в центре выгребной ямы, по тому, что за оградой гудел, дымил и ругался сумбурный обыденный мир с его перхотью и неправильными зубными щетками, с забитыми трубами и продажной политикой. Мир, в котором богатые грабят бедных, здоровые получают пособия по инвалидности, где высшее образование это всего лишь бумажка с фамилией, где развлечение это цветной ящик напичканный развратом и пошлостью. Другой мир, совершенно неправильный, гнилой, умирающий.

– Бедная Маргаритка. – Повторил он уронив скупую слезу. Она скатилась по морщинистому лицу, застряла в аккуратно выстриженной бороде, слегка тронутой сединкой и бережно вычесанной гребешком. – Его жена Марго на три года старше, медленно умирала от раковой опухоли. Последний раз они виделись месяц назад. Марго его даже не узнала, доктор объяснил это тем, что мозг начал разрушаться, а в ее случа это чудо, люди умирали имея гораздо меньший объем кисты.

С того момента Богдан решил что навестит Марго лишь на похоронах. Он не хотел видеть как она мучается, и не хотел мучить себя. Младший сын Костя понял отца, когда тот отказался ехать в очередной раз к матери.

«– Сынок прости!» – Сказал он в труппку, – «Мы с мамой прожили долгую и счастливую жизнь, я хочу запомнить Маргаритку в цвету и благоуханье. Думаю, мама будет не против, ты же знаешь ее нрав.».

– Петр. – Прошептал Богдан, приближаясь к черным кованым воротам. – Как же рано ты ушел от нас. Эх! Перт. – Он моргнул и на другой щеке остался мокрый след.

Перт был старшим сыном, отрадой отцовского сердца. Он разбился на мотоцикле. Мужичек трудяга, работая на трех работах, хотел прокормить свою семью, уснул за рулем, сбив Бейкера на смерть, а сам после аварии остался инвалидом.

Прошлое не вернуть, – размышлял Богдан, – но будущее в наших руках. – Из левого кармана пальто, он вынул свернутый в трубочку контракт.

– Что ж! Терять мне больше нечего, а жить дальше не вижу смысла. – Закатив рукав он глянул на часы. – И на автобус успеваю. – Богдан прибавил шаг, вышел из парка и затерялся в серой массе городской толпы.

***

– Доктор! Здравствуйте! – Расплывшись в приветливой улыбке, полнощекий мужчина с немецким акцентом, соскочил с места и направился к дверям кабинета.

– Евгений я буду участвовать в вашей программе, – с порога заявил Богдан.

– Какая хорошая новость! – улыбчивый обхватил обеими протянутую руку и с заметным восторгом затряс ее.

– И я рад. – Проговорил Богдан, вынимая ладонь из тисков рукопожатия.

– Присаживайтесь Богдан Натанович, сейчас я вызову наших юристов и все задокументируем. А пока! – круглое лицо искривилось, поднимая бровь, правая рука изобразила кулак с оттопыренным мизинцем и большим пальцем. – Коньячоке?

– Нет. Спасибо.

– Ну что вы, в самом деле?! – Евгений всплеснув руками, – Богдан Натанович, накатим по маленькой, – один глаз сощурился, изображая объемы предлагаемого, а руки уже потянулись к миниатюрному бару.

– Нет! – твердо ответил Богдан и уселся в предложенное кресло, как и в прошлый раз, удобная спинка приняла вес, слегка отклонившись назад.

– Нет так нет! – круглощекий нырнул в кресло напротив. Сняв телефонную трубку, быстро набрал номер.

– Ало! Игорь!? Собирай своих и дуй ко мне. Богдан Натанович передумал. – В трубке раздался довольный возглас, затем ее вернули на рычаг.

Евгений перевел взгляд на старика. Лицо человека который уже принял свою судьбу и был готов пожать костлявую руку старушке с кассой.

– А кофе?

– Что? Кофе? – Богдан свел брови.

– Кофе будите?

– Не откажусь. – Пожал плечами Богдан.

– Вот и отлично, – воскликнул Евгений и зажал кнопку на телефоне, оживился громкоговоритель. – Людочка сделай нам два кофе, пожалуйста. – Через пять минут тишины в кабинет вошла Людочка, лет двадцати в классическом костюме, и несмотря на представительный вид, она выглядела, чересчур, эротично. По крайней мере, так показалось Богдану, когда она наклонилась поставить чашки, и как бы невзначай, показала не приличное декольте с пышными прелестями, а еще через три минуты, в кабинет ворвалась кучка людей.

***

– Перед тем как вы поставите подпись, хочу напомнить. – Круглощекий уступил свое место Игорю, молодому человеку в двое младше Богдана, но взгляд которого пропитан годами, взгляд опытного, до мозга костей юриста.

– По заключению контракта вы официально мертвы, ни каких связей с внешним миром. Вас отправят в научный центр, где будете проходить обязательную подготовку к анабиозу. Запомните, если в ходе эксперимента вы пострадаете или умрете, ни кто не будет нести за это ответственность. Поспешу обрадовать. Не смотря на столь жесткие ограничения, вы получаете шанс заглянуть далеко в будущее, и кто знает, возможно, вы однажды проснетесь в лучшем мире чем этот. – Игорь замолчал, словно занавес опустилась тишина, все взгляды устремились на одного человека, на его руку, державшую шариковую ручку.

Богдан прожигал взглядом место для подписи, а мысли улетели к его семье, сыну, внукам, к умирающей Маргаритке. Его жизнь, его работа на истфаке, Докторская степень по истории и пятьдесят три года жизни за плечами, Богдан почувствовал себя беззащитным как маленький ребенок, который потерялся в большом городе.

Последнее время когда любимое дело перестало приносить радость, а жизнь пошла под откос, Богдан не рас пытался свести счеты с жизнью, но каждый раз останавливался с мыслю что это еще не конец. Есть путь дальше, он должен сделать нечто, что еще ни один человек не совершил. И вот теперь, он нарисует закорючку и станет первым человеком, который проспит пятьдесят лет и не состарится.

Все с облегчением выдохнули, когда шариковая ручка оставила след на бумаге. После Богдан откинулся на спинку кресла, все в этом мире включая и его самого, потеряло смысл, ведь скоро не станет ни людей сидящих рядом, не его родных и близких, возможно и страны в которой он живет также не станет на карте. Проблемы, одолевающие его как нестерпимый зуд, исчезли в один миг, на душе стало легко, от чего губы тронула легкая улыбка.

– Поздравляю! Вы только что убили себя. Отныне у вас нет ни имени, ни прошлого, вы мистер Никто у которого есть лишь будущее.

***

Научный центр оказался не тем, что себе представлял Богдан. Секретная лаборатория глубоко под землей, с кучей ученных и под пристальным наблюдением спецслужб. Так представлял он, а увидел, уютный дом в три этажа с обширной территорией, спортплощадкой и бассейном.

Встретил Богдана не конвой, как он ожидал, а приветливые улыбки персонала, в последствии познакомившись, он понял, что попал в загородный санаторий, закрытого типа. Во время экскурсии по территории он подметил, что везде, кроме туалета и душевой стоят камеры наблюдения, что охрана дежурит лишь на въезде у главных ворот, а по периметру растянулась трехметровая ограда с табличкой, где череп рассекает молния, вот и весь научный центр.

Внутри, дом располагал вполне обыденными комнатами, кухня, просторная столовая, спалени на верхних этажах, большинство которых занимал персонал. Вот медицинский блок, как его обозначал гид экскурсии, средних лет с пухлыми губами мисс Моран, одетая в обычный белый халат, аккуратные прямоугольной формы на остреньком носике очки, она выглядела возбуждающи даже для Богдана. Не произвольно, слушая ее он уловил себя на мысли что откровенно пялится на ее формы в любой удобный для этого момент.

Что касаемо медблока, а им оказалась подземная лаборатория уходящая на десять метров под фундамент здания, это мало удивило Богдана, все увиденное отвечало его ожиданиям, лишь одно место привлекло его внимание. Комната, двери которой распахнулись автоматически, когда мисс Моран приложила пластиковую карту к электронному замку, особенно заинтересовала прозрачная капсула в центре, вокруг которой вдоль стен громоздилось оборудование, на потолке, словно паутина, растянулись шлангами и проводки, они как змеи на голове горгоны крепились к вершине капсулы.

– А это криокапсула, – проговорила мисс Моран указывая на стеклянный сосуд.

– Ага. – Задумчиво кивнул Богдан многозначно поглаживая подбородок. Что это и как работает, он не знал и знать не хотел. Единственным желанием было поскорей проститься с этим миром, вернее испытать эту штуку.

– Но теперь просим вас проследовать за Андреем Михайловичем, – Богдан перевел взгляд на детину, ходившим все это время за ним как тень.

– Он отведет вас в санитарный блок. – С этими словами Богдана проводили взглядом, и он поплелся за широченной спиной Андрея Михайловича.

Первое, что его возмутило, попросив снять с себя все, забрали личные вещи и одежду, в процессе, молчаливый Андрей Михайлович складывал все в контейнер, от чего Богдана пронзило чувство безысходности, словно его насилуют, но раздевшись, его огорчение сгладила душевая кабинка.

Второе с чем пришлось смериться, это выданный костюм, комбинезон на молнии оказался тесноват и сдавливал натирая в некоторых местах, а привыкший чувствовать себя свободно и комфортно Богдан нахмурился, покривился лицом, стараясь оттянуть эластичную ткань в местах где особо сдавило, разглядывая себя в зеркало подметил на сколько стар и дряхл. Обтягивающий костюм выдавал весь старческий ужас, сутулую спину, тщедушные, дряблые руки и ноги, округлый животик. Собственный вид вызвал отвращение, тогда Богдан попытался выпрямится, втянуть живот, ведь в прошлом он обладал атлетичным телом и завидным здоровье, ну тут что-то кольнуло в спине, в груди защемило и он сгорбился вновь.

После переодевания, под конвоем молчаливого Андрея Михайловича Богдан угодил в лапы коновалых, эти варворы тыкали его иголками, брали различные анализы и подвергали невообразимым тестам. По представлению Богдана, все те испытания, через что ему пришлось пройти, предназначены для летчиков испытателей или космонатов.

К концу дня Богдан валился с ног, больные суставы гудели, артрит сковывал движения, дряблые мышцы простреливало острой болью, а желудок жалобно стонал и крякал от голода.

Не смотря на все это, стоило голове лечь на подушку, Богдан тут же вырубился, позабыв обо всем на свете.

***

Утро началось с проклятий, молочная кислота образовалась во всех мышцах, от чего тело ныло тупой болью. Захотелось сказать «– Всё, мне надоело, я не играю в ваши игры», но живо вспомнился пункт контракта, где говорилось о немедленном прекращении проекта, а проектом являлся ныне покойный Карпов Богдан Натанович, что равносильно спуску курка пистолета направленного в затылок.

– Соберись тряпка. – Сидя в постели приказал он себе, – хватит сопли на кулак наматывать. – И глухо простонав, поднялся. Утренняя зарядка, разогнала кровь по жила, поправив здоровье. После душа его пригласили в столовую. И не маловажным пунктом было его новое имя, что соответствовало названию проекта. На Исус, Богдан отозвался со второго раза, когда понял что обращаются именно к нему.

Нужно привыкать, – думал про себя, усаживаясь за стол, где на подносе в тарелках его ждал салат из свежей зелени, омлет, стакан молока и два тоста, а на десерт ассорти из ягод и фруктов.

– Вкусно, но мало. – Проговорил он отодвигая пустой понос. Кушать под пристальными взглядами было трудно, казалось, что тебе заглядывают в рот и считают каждый кусочек, еще этот докторишка постоянно зудел, «– Пережевывайте пищу лучше. Не глотайте кусками. Ешьте не спеша», хотелось плюнуть ему в морду но пристальный взгляд двух крупных парней в белых халатах дал понять, что делать этого не следует.

После завтрака прием лекарств и бегом по процедурным кабинетам. Ближе к девяти пробежка и выполнение физических нагрузок, затем обед, и все заново, потом ужин на третий круг, таблетки, процедуры, физо.

К вечеру, с трудом перебирая ногами, Исус упал в кровать и моментально погружался в мир Малевича, где показывали лишь черный квадрат. Затем подъем в шесть и все заново. Утром просыпался Богдан, ворчливый и обиженный на всех. Однажды, он невольно сравнил происходящие со службой в армии. Но уже в десять вечера приползал к постели усталый, счастливый и довольный жизнью Исус.

На третий месяц от Богдана осталось лишь темное пятно воспоминаний, словно ты проснулся, а ночной сон вспомнить не можешь. Вот и Исус, знал, что в прошлом был другим а кем не мог вспомнить. Пробыв в научном центре три месяца шесть дней и восемнадцать часов, Исус выглядел поджарым мужчиной с крепкой мускулатурой, артрит и отдышка остались в прошлом, улучшилось зрение, сердце перестало беспокоить, теперь он мог дать фору и тридцати летнему.

***

Исус по выработанной привычке открыл глаза ровно в шесть ноль-ноль. Пиканье будильника не было слышно, проведя пару минут в ожидании, он раскрыл одеяло и начал зарядку. После принял душ и спустился в столовую, там ждал завтрак. Исус дико удивился, лишь завтрак и ни кого больше. Прием пищи в полном одиночестве показался вечностью, мысли как осы роились в голове но отработанная система не позволяла отклоняться от режима. Закончив с едой, он принял нужные лекарства, витамины и сразу оправился на процедуры. Лечение специальными аппаратами выполнялось бес посторонней помощи, стоило нажать кнопку, остальное дело техники.

Закончив, он вышел на спортплощадку, для начала размял мышцы и принялся за упражнения, тренирующие его силу, скорость и выносливость.

Обед и очередные процедуры прошли в тишине своих мыслей, затем небольшой отдых и тренировка в бассейне, после ужин, процедуры, дыхательная гимнастика, йога. Вечером в меру уставший и с полной головой вопросов Исус лег спать. Его тревожило странное отсутствие людей, тревожило, но не пугало.

***

Последующие дни, как один походили друг на друга, Исус оставался один, ни охраны, ни персонала не было на территории научного центра. По началу, он решил, что это часть эксперимента, и долгое время не обращал на это внимание, продолжая заниматься своими делами. Еда, в нужное время всегда оказывалась на столе, запас препаратов и витамин каждый раз пополнялся, это значило, что люди здесь есть, но они зачем-то скрывались.

***

Очередное утро, даже сбившись со счета какое, наступило также внезапно, как пролетал день. Исус открыл глаза и понял, что лежит в постели, но вспомнить как лег в нее не смог. Не смог вновь, как и прошлое и позапрошлое утро и не смотря на это он твердо знал, что прошел день или неделя а отличить одни сутки от других он не мог, все сливалось в едино.

– 06:03 я смотрю на часы, – Иисус повернул голову к прикроватной тумбе, электронное табло будильника показывало 06:03.

– Я встаю, 06:04, – циферблат переменился на 06:04, – Зарядка и умывание займет пятнадцать минут, и в 06:20 я буду спускаться в столовую, – он произнес в пустоту, зевнул, потянулся и принялся к утренним упражнениям.

Спустя пятнадцать минут, выходя из ванной, обтирая голову, свежим словно только что из прачечной, полотенцем Исус устремил взгляд на часы, 06:19. Швырнув мокрый полотенец в дальний угол, так он делал каждое утро, но находил его следующим днем, чистым и приятно пахнущим уже в душевой на вешалке. Быстро натянув футболку и штаны, неожиданно понял, что одежда из нежного хлопка и белого цвета.

Как я раньше не замечал? – подумал он направляясь к лестнице, рука потянулась к белоснежной двери и он оглянулся.

Комната! Пол, стены! Все белоснежное! – Он растерялся, совершенно не понимал, что происходит. Попытка вспомнить, какой была спальня еще десять минут назад, закончилась ни чем, память словно стерли, оставив лишь полочку, где хранились сомнения.

В чем дело? Исус понятия не имел, но знал точно, этот день не такой как все. Когда он спускался в столовую, часы на тумбе показывали 06:21.

***

Иисус открыл глаза и понял, что лежит в постели. Оглядевшись, увидел белый потолок, белые стены, одеяло, тумбу, время на часах 06:05.

Что было вчера? – подумал он схватившись за голову, – вопрос остался без ответа, ни каких догадок и предположений, лишь двоякое чувство, тревога и дежавю.

Закончив с утренним туалетом, он спустился вниз, позавтракал, прошел курс процедур и уже направлялся к беговой дорожке как заметил у парковки на тропинке, ведущей к воротам периметра, одинокую фигуру.

Это была женщина, Он проморгался, даже потер глаза, думая, что это видение, но черные волосы спадали на плечи, белое платье, скрывающее колени лениво покачивалось на ветру.

– Доброе утро! – прокричал он ей и помахал рукой.

Скорее всего, я застал ее врасплох. – Решил он, думая, что перед ним одна из девушек персонала.

Она не ответила на приветствие, лишь смотрела в его сторону. Исус начал разминать мышцы перед забегом, но взгляд незнакомки и мысли о ней, заполнившие голову до отказа, мешали сосредоточиться, тогда он решил подойти и поговорить.

– Прошу прощение! Я хочу задать вопрос! – он направился к девушке.

– Скажите, пожалуйста, куда все делись? – он быстро сокращал расстояние, лицо незнакомки приобретало четкие черты, становясь до боли знакомым. Выпучив глаза, он остановился в паре метрах и замер.

– Маргаритка. – Тихо, едва слышно, прошептал он. Вспышками возникали картины, не как ведение а как реальная жизнь. Он увидел себя стоящим возле гроба сына, увидел рыдающую жену, снова вспышка, больничная койка, жалюзи на окнах, в комнате он и младший сын.

– Богдан. – Протяжный слабый голос. Теперь он стоит рядом с постелью и держит за руку пожилую женщину, у нее рассеянный взгляд и мешки под глазами, впавшие щеки, черные с плешами и проседью волосы.

Прошлое, как снежный ком нарастало, выбираясь из глубин подсознания.

– Марго. Это ты? – бездонные кари глаза смотрели пристально, не мигая, бархатная, упругая кожа заиграла румянцем, когда сочные губы едва дрогнули, затем улыбнулись так тепло и мягко, что по спине пробежала мурашка. Девушка развернулась и побежала, направляясь к воротам.

– Стой! – прокричав и кинулся вдогонку. Как не старался, выбиваясь из сил, он не мог догнать Марго.

Впереди появились ворота. Черные, высокие с острыми пиками на вершинах и табличка.

– Нет! – выкрикнул он в тот момент, когда Марго приоткрыла воротину и юркнула за ограду.

Ритмичный пульсирующий звук и холод. Скованность во всём теле и слабость обитали в нём. Пульсирующий звук, это писк какой-то аппаратуры, затем шипенье. Тёплая волна дрожью прокатилась по телу с головы до ног. С теплом в тело возвращалась жизнь. Сознание, первое вырванное из забвенья ощутило свою оболочку.

Я лежу. – первая мысль. – Лежу в чем-то мягком и податливом, словно опущенный в воду. Тело слушается плохо и во рту. – он попытался сглотнуть. – Нет в горле, в горле что-то мешает. – Он попытался открыто глаза, но осознал, что они уже распахнуты, года в отдалении справа засветилось маленькое красное пятнышко.

Преодолевая сопротивление, правая рука потянулась к лицу. Пальце коснулись, но не лица, а той штуки, что перекрывала рот и нос. Ладонь заскользила по маске, что переходила в рифлёную трубку. Ухватившись за нее он провел но ней вверх и влево. Трубка упиралась во что-то твердое. Тогда Богдан выставил оби руки и ладони упились в прохладный и прозрачный пластик. Проделывая всё это его взгляд не покидал красной светящейся точки. Он принялся ощупывать место своего заточения, тут-же вспыхнули воспоминания. Капсула, что довелось увидеть однажды, лаборатория уставленная оборудованием и различными приборами. Тут правая ладонь наткнулась на выступ. Ощупав пальцами стало ясно, это панель с кнопками.

Страха не было, было тошнотворно тяжко. Передвигать руками, испытывая смертельную усталость и слабость, когда вкладываешь душевные силы в каждое движенье.

Пальце нащупали самую большую кнопку, а по представлению Богдана, самая большая, значит самая главная. Вложив все имеющиеся усилия, обеими руками он вдавил её.

Красная тока в черноте бытия потонула в тусклым зеленым светов. Скудный, едва дающий возможность разглядеть свои пальцы, мягкий свет заполнил пространство. Богдан зажмурился, пытаясь осмотреться сквозь прищуренные веки.

Так и есть. – мелькнула мысль, подтверждая догадку. – Я в капсуле, а слева та самая дверь. Повернул голову в право, – Вот она. – взгляд уперся в панель из пяти кнопок, на каждой из которых выведен замысловатый символ, не имеющий ничего общего с пультами от телевизора или клавиатурой банкомата.

Сделав ставку на удачу ткнул в следующую по порядку. Где-то в недрах капсулы раздалось шипенье, а затем, жадное всасывание бездонной утробой, или как сливается вода из огроменной ванны. Вместе с тем, пространство вокруг колыхнулась, и Богдан почувствовал как оно, пространство, покидает капсулу. Кристально прозрачная жидкость неумолимо утекала, от чего он ощутил кошмарный вес собственного тела, руки и ноги впечатало в мягкое ложе, а грудная клетка не смогла бы сделать ни единого вздоха, если бы приборы принудительно не вентилировали их.

Раствор поддерживающий в капсуле состояние близкое к невесомости, утробно клокоча по трубам, слился, оставив его беспомощно моргать, веки и глаза, единственное, чем он мог пошевелить. Земное притяжение и собственная масса тела для Богдана оказались непобедимыми соперниками. Тяжесть, навалившись на его организм вышибла сознание.

***

Мерное, монотонное гудение и легкая вибрация, мягко вытянуло Богдана из забытья. Первое что он ощутил, это лёгкое покалывание по всему телу, так если отлежал руку. Затем легкие подрагивания. Мышцы всего тела, повинуясь ни его воли, мелко сокращались. Грудная клетка размеренно поднимаясь, замирая на краткий миг опускалась и все заново. Богдан открыл глаза Ощущая совершенно новым, другим, моложе.

Что произошло? – первая мысль, за которой ровным строем выстроились десятки других, дожидаясь своей очереди.

Где все? Что мне делать? – Он медленно приподнял голову, осматривая капсулу изнутри, затем свое тело. Дряблая кожа, сухие мышце, дряблое брюшко, все исчезло. Гармонично развитые мускулы, бронзовая кожа и жажда движения в каждой клеточке подтвердили увиденное.

Подняв правую руку прислонил ладонь к холодной крышке капсулы. За ней как и в прошлый раз ни каких признаки присутствия кого-либо снаружи. Утопая в тускло-зеленном свете, в лаборатории ни чего не изменилось. Все те же непонятные ему приборы, шины трубок и проводов, протянутых от изголовья капсулы вверх к потолку, они разбегались в разные стороны, терялись во мраке.

Повинуясь давней привычке, Богдан хотел задумчиво потереть подбородок, но ладонь уткнулась в маску, зафиксированную ремнями через голову. Прикрыв глаза, Богдан погрузился в размышления.

Выходит это был сон. – решив восстановить события он углубился в память. – Что я помню? Помню тот день подписания бумаг, помню переезд и начало подготовки к анабиозу. Что дальше? – Богдан напряг, десятилетиями натренированный мозг и уперся в глухую стену под названием «НЕ ПОМНЮ!».

Так не бывает, я помню всё, но совершенно ни чего как погрузился в сон. Сон. – он мысленно покрутил это слово, рассматривая со всех сторон. – Это был сон? – пробирая до костей, холодным комом в желудок ухнула догадка. – Всё что я помню, это сон? И нет пятидесяти трех лет жизни Богдана Натановича, нет умирающей жены и погибшего сына. Тогда что? – Вопрос повис в звенящей тишине ошарашенного сознания.

Исус. – медленно, как восходит из-за горизонта солнце, взбираясь, по воспоминаниям о прошлом, расцветала новая догадка.

«-И увидели люди истину в глазах его. Погрязшие в пороках и восстали они из тьмы забвенной и пошли за ним, признав учителя в лике его.» – вспомнились строки, казалось прочитанные в прошлой жизни.

«– Дарил он людям знания и веру» – с сомнением, с трудом он принимал на веру то, что вымыслом когда-то было.

«– Сотворял он чудеса, исцелял больных, кормил голодных!» – истина в тех словах была, и вера лучом первым озарила тьму в душе, сжигая уныние и испепеляя все сомненья.

«– Неверных испепелял одним лишь жестом, ибо он исполнял слово и волю Божью.» – Богдан пал под натиском сомнений и был изгнан в небытие, а Исус вознесся из тьмы забвенья.

***

Системно автоматическое сообщение:

– Внимание! Ресурс системы жизнеобеспечения 5%.

– Запрос на головной терминал. Восполнение из резервных модулей отказано.

– Запрос в технический отдел, отказано.

– Запущена диагностика состояния всех систем.

– Источник питания. Остаточный ресурс 40%.

– Система жизнеобеспечения. Исправно.

– Модуль коррекции. Исправно.

– Медицинский модуль. Исправно.

– Система отведения отходов жизнедеятельности. Исправно.

– Угроза прерывания проекта «Исус». Запущен протокол 001.

***

Под писками, что скопились за столетия над шахтой, в глубине средь стен из стали и бетона, активировалась программа. Ожил индикатор радиационной проверки, сигнализируя о повышенном фоне издавая ритмичный писк.

Коррекционный модуль запустил процесс обратного криогенеза. Медицинский модуль, сняв показания с объекта, запустил реабилитационный протокол. Система жизни обеспечения с режима поддержки перешла к процедуре восстановления, насыщая организм объекта микроэлементами необходимыми для активации самостоятельной жизнедеятельности. Система отведения отходов жизнедеятельности приготовилась к принятию выделений.

***

Системное сообщение:

– Коррекционный модуль. Объект выведен из крио сна.

– Медицинский модуль. Объект стабилен. Активирован протокола нейростимуляции.

– Система жизни обеспечения. Остаточный ресурс в режиме восстановления 63 дня.

– Система отведения отходов жизнедеятельности. Исправна.

***

В центре, во тьме средь пыли веков, капсула, где мертвым сном спало живое тело. В нём, к жизни вернулся разум, чьи потомки истлели в руинах павшей цивилизации. Человек очнувшись, нарушил процесс запущенной программы.

***

Системное сообщение:

– Коррекционный модуль. Опасность! Запущен процесс разгерметизации.

– Медицинский модуль. Объект стабилен, зафиксирована аномальная активность коры головного мозга. Запущен протокол искусственной комы.

– Система жизни обеспечения. Остаточный ресурс в аварийном режиме восстановления 55 дней.

– Система отведения отходов жизнедеятельности. Исправна.

***

Человек, за прозрачной, покрытой толстым слоем пыли, крышкой капсулы был погружен в сон, а автоматические системы боролись за жизнь объекта, применяя все средства.

***

– Коррекционный модуль. Для замещения криогенного геля объём капсулы заполнен стабилизирующем газом.

– Медицинский модуль. Объект стабилен. Аномальная активность коры головного мозга сохраняется. Запущен процесс электростимуляции для восстановлению функций нервной системы и рефлекторной моторики.

– Система жизни обеспечения. Осуществляется оральная и внутривенная подача. Остаточный ресурс в экстренном режиме восстановления 44 дня.

– Система отведения отходов жизнедеятельности. Исправна. Принято 400 миллилитров выделений.

***

Человек мирно спал, а его организм просыпался. Стабилизирован кровоток, восстановлена функциональность ЖКТ, возвращен контроль над нервной системой.

***

– Коррекционный модуль. Функциональность внешних кожных покровов восстановлена.

– Медицинский модуль. Кома стабильна. Функции головного мозга восстановлены. Запущена процедура по принудительной стимуляции мускулатуры.

– Система жизни обеспечения. Осуществляется оральная и внутривенная подача. Остаточный ресурс в экстренном режиме восстановления 28 дней.

– Система отведения отходов жизнедеятельности. Исправна. Принято 1800 миллилитров выделений.

***

Тело, пристанище души или того, что является личностью, преображалось. Ужасающая смертельная худоба отступила. Кожа сменила цвет с белёсого на бронзовый, а под ней бугрясь строилась мускулатура.

***

– Коррекционный модуль. Процедура коррекции завершена.

– Медицинский модуль. Функциональность всех систем восстановлена, объект стабилен. Запущена процедура вывода из комы.

– Система жизни обеспечения. Осуществляется оральная и внутривенная подача. Остаточный ресурс 2 дня.

– Система отведения отходов жизнедеятельности. Исправна. Принято 3600 миллилитров выделений.

***

Гнев! Праведный и чистый гнев, заполнил разум, вытисняя предрассудки. Исус открыл глаза, намереваясь нести и сеять семя истины, искоренять тьму и невежество в умах людей.

Взгляд лег на панель управления, без колебаний и сомнений, протянув правую руку, вжал очередную кнопку. В недрах капсулы что-то загудело, раздалось шипенье, по телу, от ступней до головы, пробежал холодок. Прозрачный купал капсулы, осыпаясь пылью, откинулся в бок. Холод и сырость проникли внутрь, покрываясь гусиной кожей, Исус поёжился. Он сел разглядывая свое нагое молодое, словно отлитое из бронзы, лишенное волосяного покрова тело. Десятки присосок, облепившие его от головы до ног, легко поддаваясь, покидали свои места, с катетерами в венах пришлось повозиться. Следующим, с колющей болью, из уретры он извлёк длинную трубку. Ощупав лицевую маску, отщелкнул две застежки, борясь с рвотным рефлексом и удушьем, вытягивая вслед за ней из пищевода и гортани две трубки. Отложив маску в сторону, развернувшись, опустил ноги на холодный бетон, огляделся.