Текст книги "Провидение"

Источник благ

 
Источник всех богатств и благ —
И не волшебник и не маг.
Ни нефть, ни газ,
Ни изумруды, ни алмаз
И не железная руда,
И не пресная вода.
Источник благ всех – интеллект.
Науки и труда комплект.
В пустыне голой иудеи
Явили дерзкие идеи.
Морскую воду опресняют
И в питьевую превращают.
В Израиле среди песков
Глубокий водоем готов,
В котором будущий улов.
Растут селедка и треска,
Лосось, навага, камбала.
В бассейне из осетра
Доится черная икра.
Растут там прямо на песке
При ужасающей жаре
Картофель, перцы, баклажаны,
Клубника, виноград, бананы.
Израиль – торжество хай-тека.
Гимн интеллекта человека.
 

Май 2015, Мюнхен

Блаженство

 
Мечта поэта в начале лета:
На золотом песке лежать на Creta,
На солнце раннем загорать
И от счастия стонать.
Смотреть на небо голубое,
На море синее такое.
Погревшись, в море растворяться,
В котором хочется остаться.
Вода – парное молоко
Там, где не очень глубоко.
И ни о чем совсем не знать,
Не думать и не вспоминать.
Лишь песни Челентано слушать
И сладкую черешню кушать.
Да, море, солнце – совершенство.
Их видеть для меня – блаженство.
 

Май 2015, Мюнхен

Большой flomarkt

 
Весной, на праздник Первомая,
Раскинулся, границ не зная,
Чудовищный блошиный рынок
Предметов старых и новинок.
Под голубым открытым небом
В угоду всяческим потребам
Людей сто тысяч на Лугу —
Ей-богу, я совсем не лгу.
Кругом огромные развалы,
Предметов всех лежат навалы.
Здесь материальная культура
Веков, давно уже минувших
И в Лету полностью шагнувших.
Азарт тут только правит бал.
Закон простой – купил-продал.
Предметов список бесконечный,
Необозримый, просто вечный.
Здесь продаются телефоны
От самого от Эдисона.
Здесь можно видеть граммофоны,
Пластинки к ним и патефоны.
И довоенный репродуктор,
И детский маленький конструктор,
Огромный ламповый приемник,
А рядом – старый звукосъемник.
Лежат персидские ковры.
Они из шелка, им нет цены.
Плита с древесным очагом,
Нога с железным сапогом.
Одежда, мебель, зеркала,
Монеты, ведра, ордена…
Военная есть амуниция —
Вполне пригодная кондиция.
Посуда из фарфора, вазы,
Сантехника и унитазы.
Лежат от Кайзера две каски
И много разноцветной краски.
В жеодах выросли кристаллы,
Из разных стран есть минералы.
Стоят старинные картины,
И есть с золотом витрины.
Еще очень много видят очи,
Но у меня нет больше мочи.
Зачем здесь целый день гуляют?
Глаз от вещей не отрывают,
Надежды тайные питают,
И раритеты открывают.
 

Май 2015, Мюнхен

Горячая любовь

 
Какое счастье, что есть о ком заботиться,
И одиночество уж больше не воротится.
Какая радость, что рядом близкий человек,
С которым ты готов прожить свой век.
Мечтать, читать, гулять, играть,
Друг друга нежно обнимать
И непрестанно целовать.
Как это следует назвать?
Коль закипает в сердце кровь,
Пришла горячая любовь.
 

Май 2015, Мюнхен

Творчество

 
Я болен, я ужасно болен.
В своих желаниях я не волен.
Своей судьбою я доволен.
Душой совсем я упокоен.
Я не могу ни есть, ни пить.
Я должен целый день творить,
Записывать стихотворения —
Души моей свои творения.
Я больше прессу не читаю,
По интернету не гуляю,
По телефону не болтаю,
В судоку больше не играю
И ничего не вспоминаю.
Я только вирши сочиняю.
 

Май 2015, Мюнхен

Одуванчик

 
Увидел раннею весной
Я одуванчик золотой.
Зеленый стебель,
Головка золотая,
Совсем простая,
Но нежная такая.
Из одуванчиков весной
Увидел луг я золотой.
Спустя два дня, туда меня
Какой-то глас позвал.
Взглянул и луга не узнал:
Там вместо луга золотого
Узрел я савана седого,
А вместо сказочной картины
Видны шары из паутины.
Цвет чисто золотой
Стал эфемерный и седой.
Могуча и сильна Природа
Для продолженья видов рода!
 

Май 2015, Мюнхен

Дар

 
Мой дар все крепнет день за днем,
Но я не думаю о нем,
Я просто душу изливаю
И на бумаге излагаю.
Чем это кончится, не знаю,
Но радость точно получаю.
 

Май 2015, Мюнхен

Псориаз

 
Коварен, страшен псориаз.
Не исчезает быстро, враз.
Людей всю жизнь сопровождает.
Лицо и душу истязает
И вместе с жизнью исчезает.
Надежных нету средств лечения
И псориаза умертвления.
Боится Мертвого он моря,
Что передышка есть от горя.
Его безмолвен тихий глас.
Он страшен для открытых глаз.
Не дай бог, чтоб коснулся вас.
 

Май 2015, Мюнхен

Весенние волны

 
Лишь только солнце пригревает,
Как вся Природа оживает.
Подснежники произрастают,
А их крокусы сменяют.
Совсем невзрачные кусты
Становятся вдруг золоты.
Деревья пышно зацветают
И всеми красками играют.
Есть снежно-белые, бордовые
И темно-красные, лиловые.
Каштанов поражают свечи.
Я потерял совсем дар речи.
Вот распускается магнолия —
Прохлады жертва своеволия.
Прошла волна сирени —
Причина астмы и мигрени.
Доносится черемухи волна —
Наступят скоро холода.
Цвет липы благоухает,
И он в симфонию вступает.
Последняя цветет акация.
От моря запахов – прострация.
 

Май 2015, Мюнхен

Подданный

 
Стихи – совсем не увлечение,
Души и разума влечение.
Стихам я без борьбы сдаюсь
И со всей страстью отдаюсь.
Теперь я подданный стихов.
В их строй солдатом встать готов.
Я приношу стихам присягу:
За их честь я в землю лягу.
 

Май 2015, Мюнхен

Вестпарк

 
Мне в жизни очень повезло:
До парка – рядом, на метро.
На входе в парк стоят фонтаны,
В них птички принимают ванны.
Фонтаны – камни из гранита,
Прозрачной пленкою на них вода разлита.
Внутри Вестпарка – зеленые ковры,
Они аллеями окружены.
Блестят на солнце озерца
И радуют людей сердца.
В озерах жизнь кишмя кишит,
Огромный карп проплыл, как кит.
Степенно, важно гуси ходят,
Они еду себе находят.
Цветов повсюду просто море.
Они цветут здесь на просторе:
Тюльпаны белые, махровые,
Сирень и ирисы лиловые.
На горке здесь цветет розарий.
Цветов – как будто планетарий.
Но главное, что поражает
И наповал тебя сражает —
Это сады и павильоны.
На них потрачены милльоны.
Юго-восточные сады —
Японии и КНР дары.
Шедевр подарил Бангкок.
Внутри стоит там тайский Бог.
Я больше не могу молчать,
Китайский сад обязан описать.
Сад этот – маленький Китай
И на земле почти что рай.
Он есть канон архитектуры,
Садово-парковой культуры.
На крохотном клочке земли
Китайцы чудо возвели.
Идите против стрелки часовой.
Огромный камень там стоит, как часовой.
Потом в беседку попадаете,
Рот с изумленьем открываете,
Что там написано, не знаете,
Но все с восторгом изучаете.
Видна тончайшая резьба:
Там птицы, листья и лоза.
Между столбами витражи —
Китайской жизни миражи.
Возле беседки – водоем,
Златые рыбки видны в нем.
Еще беседка в довершение
Стоит на камнях в возвышении.
Там на скамейках можно сесть
И всю картину обозреть.
Деревья все стоят в цвету
И завершают красоту.
Журчит тихонько водопад.
Так выглядит китайский сад.
На сленге я скажу: «отпад».
Вестпарк – оазис красоты,
Уединенья, тишины.
 

Май 2015, Мюнхен

Хамон

 
Хамон испанский, Serrano,
Оно на радость нам дано.
От Gran Reserva поступает
И всех собою восхищает.
Он больше года созревает
И вкус небесный получает.
Вкус невозможно передать,
Его словами описать.
Хамон надобно вкушать,
Глаза от счастья закрывать.
Моя давняя мечта —
Держать хамон-окорока.
Еще – для резки инструмент,
Нож – его главный элемент.
Пусть будет славен ваш хамон,
Из Таррагоны прибыл он.
 

Май 2015, Мюнхен

У уролога

 
Все пациенты у уролога,
Как лягушата у зоолога.
Назначил врач мне биопсию
И вызвал нервов истерию.
Гинекологическое кресло,
Чтоб класть туда свои два чресла.
В канал тугой раствор впускают,
Потом прищепкой зажимают,
Затем канал освобождают
И внутрь него трубу вставляют.
От плоти пробы отрывают,
Потом из тела вынимают
И на анализ отправляют.
Ты полежи теперь спокойно,
Тебе уже совсем не больно.
Три дня затем живешь в депрессии,
Врачом подвергнутый репрессии.
Ждешь приговора с напряженьем,
Лица ужасным выраженьем.
Сестра итог тебе вручает
И с облегченьем поздравляет.
 

Май 2015, Мюнхен

Мука

 
Вся жизнь – от муки и до муки
Без расставания и разлуки.
На свет в мученьях появился,
На все болезни разозлился
И в муках к Господу явился.
Зачем тогда на свете жил,
Мученья все переносил
И унижения сносил?
На это есть простой ответ:
Ведь вариантов других нет.
Уж коль родился – вырастай,
Взрослей, старей, мудрей, мужай.
Детей побольше нарожай
И эстафету передай.
Чтоб было бы кому страдать
И в муках тихо умирать.
 

Май 2015, Мюнхен

Вкусно – вредно

 
То, что вкусно, то и вредно,
Что печально, очень грустно.
То, что сладко, то опасно,
Вызывает диабет
И на сахар кладет запрет.
Почему судьбы превратности
Сопровождают неприятности?
Почему-то наслаждение
Вызывает наваждение,
Судьбы полное крушение.
Ведь даже пылкая любовь
Нам очень часто портит кровь.
 

Май 2015, Мюнхен

Охотники за крокодилами

 
Зверь очень любопытен,
Бесшумен, ловок, быстр и скрытен.
Он к дому тихо подползает,
Всех обитателей пугает,
И они в страхе убегают.
Его стойка боевая
Есть пасть открытая большая.
Она утыкана зубами,
Они в мгновенье сладят с вами.
Охотники за крокодилами
Сражаются не пистолетами и вилами.
На морду ткань ему бросают,
Таким манером ослепляют,
Потом туго пеленают,
Веревкой тряпку закрепляют.
Ведь безопасный крокодил —
Он неподвижен, кроток, мил.
 

Май 2015, Мюнхен

Синий натюрморт

 
Висит на стенке синий натюрморт.
Он для меня большой кроссворд.
На синем фоне —
Предметы в синем тоне.
И если прямо посмотреть,
Нельзя предметы рассмотреть:
Стеклянный с пробкою графинчик,
Стакан, тарелка и кувшинчик.
Натура эта стоит в витрине,
Она отражена в картине.
Увидеть можно синее творение
Лишь под конкретным углом зрения,
Что вызывает восхищение
И автора талантом уважение.
 

Май 2015, Мюнхен

Афинский Акрополь

 
Акрополь – это верхний город, крепость.
Он отражал врага свирепость.
До нашей эры, в пятом веке,
Построили Акрополь греки.
Акрополь – над градом возвышается
И на холме скалистом размещается.
Стеной крутой он окружен,
И отовсюду виден Парфенон.
Он был шедевр архитектуры:
Предметы культа, храмы и скульптуры.
Стояли храмы: Парфенон,
Эрехтейон, царя Перикла Одеон.
Теперь – останки древнего строения,
Но и сейчас достоин восхищения.
Акрополь – великолепный,
Божественный и благолепный.
Акрополь – веков минувших вопль,
Весть о могуществе и гении,
Создавших на века творение.
 

Май 2015, Мюнхен

Признание

 
Есть у меня одно желанье,
Чтоб ты со мной всегда жила.
Недолги были расставанья,
И жизнь счастливая текла.
Об этом Бога я молю
И говорю тебе: «Люблю».
 

Октябрь 1993, Москва

Бобка

 
Потерялся Бобка – маленький щеночек.
У него на спинке восемь черных точек.
Отыщите Бобку с пятнами на спинке,
В беленьких штанишках и в красной пелеринке.
 

1990, Москва

Вариация на тему: «Старый череп»
^{Шуточная песенка}

 
На могиле старый череп тихо-тихо жил.
Клюкву стойную с болота навек он полюбил.
Каждый вечер, как стемнеет, к ней он приходил
И, склонившися над нею, ей он говорил:
«Я живу уже полвека там, где водоем,
Приходи ко мне в могилу, погнием вдвоем».
И прекрасная маркиза, опустив ресницы,
Целовала старый череп в черные глазницы.
И как будто став моложе, завить хотел он ус,
Но оказался непосильным ему столь тяжкий груз.
Тут он вспомнил, что прошли веселые года
И что юность озорная скрылась навсегда.
Еще желтее стали кости, печальнее глаза,
И на высохшую щеку капнула слеза.
 

1959, Москва

Венеция

 
В Баварских Альпах снег еще лежал,
Пейзаж унылый нас окружал.
В Тироле Южном была весна,
И флора буйно уже цвела.
Верону мимо проезжали,
Ромео и Джульетту вспоминали.
Без происшествия
Достигли цели путешествия.
Там было солнечно и жарко.
Нас поразил собор Сан-Марко.
Венецианская лагуна —
Обитель в царствии Нептуна.
На островах возникли поселения
Из коренного населения.
На Маломоко и Торчелло
Уж в шестом веке жизнь тлела.
В седьмом веке там правил Дож,
На императора похож.
Стоит на сотне с лишним островов,
Имеет множество мостов.
Большой канал – проспект широкий.
Он S-образный и глубокий.
Все здания над ним стоят на сваях,
И по воде плывут на лодках и трамваях.
Гондолы – транспорт романтичный,
Но дорогой и эксцентричный.
Там чувствуешь себя как дож,
Как будто к Господу ты вхож.
Большой канал вас изумляет
И красотой своей пленяет.
Вдоль берегов – роскошные дворцы
Из мрамора построили творцы.
Дворцы нельзя словами описать,
Их можно только созерцать.
На площади Святого Марка
От изумленья стало жарко.
Мое сердце сильно бьется,
И вдаль душа куда-то рвется.
Там рядом с церковью Божей
Стоит прекрасный дворец Дожей.
Он резиденция правителей —
Судьбы всех горожан вершителей.
Дож выходил там на балкон,
Народ приветствовал он.
Как чудо это описать?
И где слова такие взять?
Кроме колонн, колокольни и церквей
Там стаи наглых голубей.
Я был с женою очень рад —
Попал на сказку – маскарад.
Мы были в мире нереальном,
Потустороннем, карнавальном.
Под занавес «шприца» глотнули
И с ним в «нирване» утонули.
«Шприц» подают там вместо пива.
Закуска – черная олива.
Венеция – приют Мечты,
Восторга, счастья, красоты.
 

Май 2015, Мюнхен

Буги-Вуги
^{Танец стиляг}

 
Буги-Вуги!
Буги-Вуги!
Вставайте братья и подруги!
Мы станем вместе в одном круге.
Станцуем в ритме Буги-Вуги.
Вы бьете бешено ногами,
Руками, телом, головами.
Все в сумасшедшем ритме слились,
В один клубок объединились.
Весь зал танцует Буги-Вуги.
Все сотрясается в округе,
Все бьются в форменном экстазе
И без наркотика – экстази.
Еще чуть-чуть, совсем немного,
Мы попадем в чертоги Бога.
 

Май 2015, Мюнхен

Сезон клубники

 
Вот наступил сезон клубники,
И проступают счастья лики.
Она давно уж появилась,
Огромной, красной уродилась.
И населенье соблазнилось
И на этом «прикупилось».
Но скажем прямо – без патетики:
Она из пластика, синтетики.
Теперь пришла желанная пора —
Бери корзинку, рвать пора.
Поля сперва зазеленели,
Потом и ягоды поспели
И ярким цветом заалели.
Между рядов соломку постелили,
И ягоды туда свои головки опустили.
Присядь на корточки, нагнись
И вмиг в Эдеме очутись.
 

Май 2015, Мюнхен

Каторжник

 
Со мною что-то происходит,
Во мне Поэзия бродит
И путь к читателю находит.
Тружусь я целый день и ночь,
Все остальные мысли – прочь.
Как будто каторжник – точь-в-точь.
Я не могу остановиться.
Мне даже некогда напиться,
Поспать, позавтракать, побриться.
Я должен истово трудиться.
 

Май 2015, Мюнхен

Японская диета

 
Объект – японская диета.
В ней нет особого секрета.
Живут японцы до ста лет,
Что результат пожизненных диет.
В чем состоит диета эта?
Там, где едят продукты моря,
Не знают люди совсем горя.
Омары, крабы и кальмары —
Все, что дарует людям море
И что гуляло на просторе.
Все, что поймали рыболовы.
Все сразу проданы уловы
И в тот же день к еде готовы.
Есть также много даров полей —
В диете масса овощей.
С печатью фермера, штрих-кодом.
Он уважаемый народом.
Едят японцы понемногу,
Приемов пищи очень много —
Сто блюд в течение недели.
Ведь россиянки б обалдели.
У 102-летнего столицы жителя
И долгой жизни тайн хранителя
Однажды взяли интервью:
«Я не курю, не злюсь, не пью.
Живу, пока мне интересно.
Когда же станет скучно, пресно,
Я просто лягу на татами
И тихо попрощаюсь с вами».
 

Май 2015, Мюнхен

Мне очень грустно
^Танго

 
Мне очень грустно, что мы с тобой расстались.
Воспоминанья в душе моей остались.
Ведь в волнах счастья мы с тобой купались
И без остатка друг в друге растворялись.
Я жил тобою, о тебе мечтою
И о блаженстве – от вас не скрою.
С тобой друг друга ведь мы боготворили
И наши души в единую мы слили.
Внутри горели желания огни
И наши души пожаром они жгли,
И друг без друга дышать мы не могли.
А в день ужасный она ушла из дому,
И эта весть была подобна грому.
Прочел записку: «Я ушла к другому».
Мне жизнь больше не мила.
Зачем теперь она нужна?
Хлебнул я горя сейчас до дна.
Она без милой
Мне стала скучной и постылой.
Я это танго любимой посвящаю.
Зачем жить дальше, теперь совсем не знаю.
 

Май 2015, Мюнхен

Дамаск

 
Дамаск не город, а оружие холодное,
Как бритва острое и благородное.
Дамасский нож как рог сгибается.
Он гнется, но при этом не ломается.
Пруток перерубив, дамаск не затупляется.
Нож состоит из множества слоев.
Соедини их прочно, заостри и закали —
И будет нож дамасский тогда готов.
Слоев пятьсот, сто тысяч, миллион.
Нож уникальный и бесценный он.
Дамаск не гладкий, на нем узор.
Не оторвете от него свой взор.
Узор дамасский бывает разный,
Неповторимый и разнообразный.
Воспет дамаск был в «Талисмане» —
Английского писателя романе.
Уж в первом веке крученый харалуг
Твореньем сложным был умелых рук.
Булатные отлитые клинки
Производили русы издревле на Руси.
Клинки были очень дорогие,
Но превосходные и редкие такие.
Клинки булатные воины носили,
Как будто змеи талию обвили.
В Испании уж в Средние века
В большом почете были дамаска мастера.
Дамаска ковка – искусство, ремесло.
На каждый нож там ставили клеймо.
В двадцатом веке пришло на ум прозрение.
Имел я к этому такое отношение:
Сталь для дамаска дождалась «подарка»,
На смену ковке возникла в вакууме сварка.
Мастера создавали произведения искусства,
И расставаться с ними было очень грустно.
Я помню нож дамасский «Хамелеон»,
 

Дамасский нож «Хамелеон». Резьба по бивню мамонта. Художники: Мишуковы

 
Резьбой тончайшей был украшен он.
Сюжет другой – «Весна в тайге».
Там свила птичка домик на сосне.
На ней покоится гнездо,
А в нем внутри лежит яйцо.
Резьба ажурная по бивню мамонта
Исполнена талантливо и грамотно.
С Америкой наладили работу
И в общий фонд внесли мы свою квоту.
Партнеру в Штатах сделали инъекцию:
Туда отправили огромную коллекцию.
Цель этой акции – дамаска демонстрации.
Конец печальный мы не предвидели —
Клинков прекрасных мы больше не увидели.
Не проявил партнер ни тени благородства
И объявил своей компании банкротство.
Проекта «Оружье из дамаска» кульминация —
Клинков на выставке в Париже демонстрация,
В Швейцарии в журнале интервью и публикация.
 

Июнь 2015, Мюнхен

Амерзее

 
Была чудесная и жаркая погода,
Обычная в такое время года.
И было множество веселого народа,
Нам улыбалась цветущая природа.
С друзьями выбрались на Амерзее,
А на стоянке – автомобилей батарея.
Вдоль озера мы два часа гуляли,
Картины дивные взор наш ублажали.
Нас ослепляла синих вод краса,
По ним скользили лодок паруса.
Все бары и пивные открыты были,
И люди там сидели, ели, пили.
Немолодые по берегу ходили,
А юные – тела на солнце обнажили.
Негромко музыка немецкая играла,
Слух молодых и старых услаждала.
В костюмах, в галстуках прошли ханжи,
В воде стояли редкие моржи.
Недалеко от берега был гусей парад,
Такому зрелищу народ был очень рад.
Но свежий воздух сделал свое дело,
В желудках заурчало и запело.
Взяв ноги в руки к машине возвратились.
Пять километров быстро покорились.
Мы оказались на «Святой горе»,
В известном старом «Андекс»-монастыре.
Мы пили пиво янтарно-золотое,
Божественное, вкусное такое.
Закуской к пиву была нога свиная —
Нежнейшая, хрустящая, большая.
Сидели мы почти что на вершине
И поражались открывшейся картине.
С той высоты, летают где орлы,
Раскинулись зеленые бескрайние ковры.
Мы этот день запомним навсегда.
Нам приоткрылись рая ворота.
 

Июнь 2015, Мюнхен

Парик

 
Я делал в центре моцион,
И ноги привели в салон.
Немолод я, но не старик
И не ношу искусственный парик.
На улице – жара, подобье ада.
В салоне – хорошо, прохлада.
Я сел комфортно и удобно.
Спросила дама: «Что угодно?»
«Хочу примерить я парик, —
Исторгнул я из сердца крик. —
Давайте черный, рыжий, золотой,
А можно серебристый и льняной».
Взмахнув привычно своей рукой,
Надела дама парик совсем седой.
Я мельком в зеркало взглянув,
Чуть было не лишился чувств.
Там в зеркале передо мной
Был человек совсем другой.
Там был мужчина средних лет,
На свете интересней нет.
Вот эту вещь я не сниму.
Сомнений нет, и я ее беру.
Вопрос простой еще остался,
И червь сомнения в меня закрался.
«Нам о цене и говорить не стоит.
Парик всего лишь тысячу стоит».
Мои эмоции нельзя словами описать,
Их можно только сердцем ощущать.
 

Июнь 2015, Мюнхен

Деньги не пахнут

 
В первом веке нашей эры
Был оплотом силы, веры
Римский грозный император,
Настоящий узурпатор.
Веспасиан, взойдя на трон,
В деньгах всегда нуждался он.
Тогда издал Веспасиан декреты
И обложил налогом туалеты.
В казну валюта потекла,
Но вонь с собою принесла.
Веспасиан доволен был и рад.
В народе слух прошел:
От них исходит смрад.
Его сын ему об этом рассказал.
Монет пригоршню император взял,
Понюхать сыну он их приказал.
«Они не пахнут», – отпрыск отвечал.
С тех пор в народе говорят:
«От денег не исходит смрад».
 

Июнь 2015, Мюнхен

Канувшее время. Детство

 
Исполнилось мне семьдесят пять.
Сейчас верну я время вспять,
Пришла пора все вспоминать.
Что надо вспомнить? С чего начать?
Начать, конечно, надо с детства.
С годочков ранних, с малолетства.
Мое детство – страшная пора.
Был голод, холод, шла война.
Нацисты под Москвой стояли,
А наши в спешке отступали.
Была всеобщая прострация
И москвичей эвакуация.
Бежали в страхе только на восток,
Путь указал нам наш Пророк.
В товарном ехали вагоне,
Я восседал на чемодане, как на троне.
Три года мы в Свердловске жили,
Где комнату углем топили,
Концы с концами не сводили.
Болезни, слабость навалились,
В голодную столицу возвратились.
После войны была разруха, холод
И вечный страх, и неутолимый голод.
Я рос, как сквозь асфальт тростинка,
И на ветру качался, как былинка.
С такою жизнью я смирился
И в школе слабенько учился.
Мы на Большой Калужской жили,
Дворами в школу проходили.
А в подворотне меня уж ждали
И всей оравой сильно избивали.
Избитый крепко на земле лежал
И еле слышно на помощь звал,
Потоки слез в отчаянье глотал.
Ко мне на помощь пришел мой брат
И раскидал он всех обидчиков-ребят.
Но годы шли, я все преодолел.
Я возмужал, окреп и поумнел.
 

Май 2015, Мюнхен