Книга: Повесть непогашенной луны - Борис Пильняк

Расстреляли писателя сразу после оглашения приговора. Запомнилось, что уходя из дома он не взял с собой приготовленный женой узелок («Он хотел уйти из дому свободным человеком, а не арестантом»). Жена же (княжна Кира Андроникашвили) попала в лагеря спустя месяц после его ареста.

В данный сборник входят пять «контрреволюционных» повестей.

«При дверях» (1919) обо всем на свете — о прошлом, зиме, любви, дневниках (честно говоря, слог превосходный, но текст представляет собой «поток сознания», за которым мне было тяжело уследить).

«Иван-да-Марья» (1921), посвящённая А. Пешкову, представляет собой трудный для понимания «поток сознания» с детективно-эротическим уклоном. Самое неясное для меня произведение.

«Мать сыра-земля» (1924) о жизни одного лесничества с его воровством, грязью, убийствами, суевериями и Гражданской войной. Сильнейшее произведение!

Но ведь сказано классиком, что в России вещь, кроме прямого своего назначения, имеет второе: — быть украденной…

«Повесть непогашенной луны» (1926) понравилась мне больше всех своей простотой и какой-то обречённостью. Чтобы написать произведение, намекающее на обстоятельства смерти М. Фрунзе, нужно, безусловно, обладать смелостью, граничащей с безумием.

В произведении «Красное дерево» (1929), после опубликования которого на Б. Пильняка спустили всех собак, ничего крамольного я не нашла. Очень понравилось как в конце автор описал историю возникновения русского фарфора.

луковицы на церквах, конечно, есть символ луковой русской жизни.

Итог: рада, что познакомилась с автором, но читать его другие произведения не буду. Да, красив язык. Да, атмосферно (чем то напоминает Сорокинскую «Метель»). Да, попадаются жемчужины пера, но чтобы их «раздобыть» нужно прорываться через нескончаемый поток авторского сознания и флешбэки. Отсюда и основной минус: после прочтения хочется заглянуть к критикам, чтобы узнать, что же всё-таки хотел сказать автор, да и вообще перечитать «по-простому» сюжетную линию.

И покатилось... Он вовсе не считал, что сильно болен. Он считал, что все проходит. Он вовсе не хотел операции. Она была ему не нужна.

Потом нам начнут рассказывать с анонсом - мол, а вот и последнее утро жизни героя. А вот это его утро в жизни доктора. Очень живо, детально и страшно прописана операция. У меня ощущение, что я сама держала желудок героя в руках, и в данной повести это было внезапно (довольно тошнотворно - в смысле, реалистично).

Книга сильная. О разном. О том, куда благие намерения ведут. В частности.

«…Город заплакал глазами мокрыми стёклами фонарей, подведённых, как глаза проституток» «…. Люди, пережёвывая ужин, дневные впечатления и умные сентнции об этом дне, лезли …. в постели».

А вот либретто к похоронному маршу расставляет всё на свои места. И тоскливо уже от того, что герой, смельчак, верный революционер, наводивший ужас на своих врагов не может противиться воле незримого и очень могущественного врага – системы. Революция (не та, не та, про которую я читала в книжках!) приказала умереть – изволь. Всем нам памятно: «Если партия сказала: надо…!» А партийная система в «Повести…» представлена одним негорбящимся человеком, решающим чужие судьбы. И вот даже не знаю, благодарить ли мне автора за лукавое предисловие, которое так и подзуживает найти информацию и о нём самом, и о смерти Фрунзе, и много о чём ещё. Почему не знаю? Да потому что в поисках ответом на вопросы набрела на такой о –о –о –о– бширный анализ повести, что диву даёшься. Пильняк в 50 страниц уложил свою идею, анализ по объёму сродни романам Толстого. Тут тебе и осмыслении поэтики повторов, и символика цвета, и интертрепация финала. Пойти почитать – вдруг чего умного наберусь?