Текст книги "Несгибаемые"

После завершения учебы в Тамбовском пединституте она была направлена в Белоруссию. Проработав там год, вышла замуж за одноклассника – Марченко Станислава, окончившего Московский горный институт.

Кстати, его отец Марченко Михаил Сергеевич в то время был первым секретарем райкома КПСС (Первомайский район Тамбовской области). Ира, в традициях истинно русской интеллигенции, вслед за мужем – горным инженером последовала в Сибирь. Здесь в поселке Краснобродский Кемеровской области она до ухода на пенсию работала в школе.

И, чтобы завершить краткую летопись семьи, скажу о нашем младшем брате Рогатине Николае Николаевиче. Мы с ним росли вместе, трудились вровень, и доставалось нам за шалости тоже поровну. Он тоже окончил Московский горный институт, работал на руднике в Белгородской области, затем первым секретарем Октябрьского райкома комсомола и директором научно-исследовательского института в Москве. Он автор учебника для вузов «Технология и механизация открытых горных работ». Защитил диссертацию – кандидат технических наук. К сожалению, рано ушел из жизни.

Горести и радости каждого из членов семьи ложились на хрупкие плечи мамы. Как она могла защитить нас от жестокого мира людской несправедливости? Да и грамоты у нее, как и у папы, было не ахти – незаконченная приходская сельская школа. Она мало говорила. Всплакнет, бывало, вспоминая добрым словом папу, и скажет: «Работа – спаситель наш от всех горестей и невзгод. Бог поможет!»

Вот так! Не согнулась под тяжестью лихолетья эта русская женщина. А дети «врага народа» благодаря трудолюбию, усердию и настойчивости, унаследованным от предков, в полной мере сумели реализовать свое право на достойное образование, профессию, работу.

Мы гордились своей страной, мы верили в нее, мы хотели стать и стали активными участниками ее созидательных процессов. Из семьи «врага народа» вышли доблестные защитники Родины, дипломированные специалисты промышленности и народного просвещения: генерал-майор, два горных инженера, два учителя, два кандидата наук, общественные деятели.

Написав это, я невольно остановился. Ведь история нашей семьи не исключение.

Бок о бок со мной уже шесть десятков лет несет все радости и невзгоды близкий, дорогой и любимый человек – моя жена Рогатина Людмила Ивановна. Ничто не смогло разрушить наш союз. Мы учились в одном классе, вместе закончили школу. И о семье, в которой она выросла, можно написать поучительную повесть.

Ее отец – Епихин Иван Михайлович – вернулся с Великой Отечественной войны после тяжелого ранения инвалидом и не мог быть полноценным помощником в семье. Поэтому мама – Епихина Нина Алексеевна, удивительно скромная трудолюбивая русская женщина стала той основой, на твердыне которой держалось нравственное и физическое существование семьи.

Талантливая самоучка, познавшая все тонкости и секреты портняжного дела, она день и ночь не разгибая спины трудилась, выполняя заказы знакомых. На том и зиждился их скромный достаток. Не берусь описать тяжелейшие условия жизни подрастающих друг за другом семерых детей, но все стали достойными гражданами страны. Правилом их жизни было: с думой о будущем получать знания и честно трудиться. Все дети успешно окончили среднюю школу, получили высшее и специальное образование. Среди них инженер, врач, два учителя, два техника, офицер.

Вы, читающие эти строки, оглянитесь вокруг! И перед вами во всем величии предстанут семьи близких людей и несгибаемые женщины – гордость и опора страны, на которой стояла, стоит и развивается Земля Русская.

Их не сломили годы, враги и невзгоды!

Глава 3
Тернистый путь зэка

Передо мной лежит справка № 477 «О снятии судимости». Рогатин Николай Васильевич 1903 года рождения был осужден 30 декабря 1937 года по ст. 58 п. 10 УК РСФСР к заключению в ИТЛ сроком на восемь лет.

По постановлению Особого совещания при Министре государственной безопасности Союза ССР от 19 декабря 1951 года указанная судимость вместе со всеми связанными с ней ограничениями с Рогатина Н.В. снята.

Вот так была подведена черта под горькой и трагической судьбой человека. Годы страданий, лишения, голод, разлука, искалеченная жизнь семьи и унижения – все вместилось в эти написанные под копирку строки.

Правда, у нас – его детей – есть еще одна справка, свидетельствующая о том, что мы являемся жертвами политических репрессий.

Теперь вернемся к той ноябрьской ночи 37 года. Отца увели из дома, и 27 ноября он оказался в тюрьме города Мичуринска. На первом же допросе ему предъявили обвинение как сыну кулака и врагу советского народа, основываясь на справке, выданной сельским советом. А уже 16 января 1938 года тройка НКВД при закрытых дверях вынесла означенный выше приговор.

Позже отец вспоминал, что на так называемом суде тройки ему даже не дали возможности защититься и объяснить, что во время Октябрьской революции 1917 года он был четырнадцатиёлетним подростком. А семья, в которой все занимались землепашеством, была далека от политики. Вырастить хлеб, убрать урожай, ухаживать за скотиной – таковы были главные заботы. Каждый из членов семьи четко знал свою роль: одни пахали, сеяли, убирали, другие занимались извозом.

В зрелые годы, работая в Москве, я добился в КГБ разрешения на ознакомление с делом отца.

«Сын кулака»?

Как известно, у кулаков отбирали нажитое. Но эта горькая участь миновала семью родителей отца. Даже раскулаченных родственников в ней не было.

Клевета?! Но ведь у бумаги из сельсовета есть подпись, и ей верили без проверок и подтверждения.

Вчитываюсь внимательно, пытаясь найти хоть какое-то упоминание о той антисоветской структуре, состоя в которой отец вел агитацию. Несколько раз перелопачиваю вдоль и поперек пожелтевшие страницы дела, но так ничего и не нахожу. Оказывается, кто-то якобы свидетельствовал, что отец однажды при осмотре вагонов поезда, сделавшего остановку на станции, встретившись с пассажиром, в ответ на его вопрос: «Как живешь, отец?» – стал сетовать на жизнь.

Вот и все об агитации в деле. Хотя отец такого случая не вспомнил.

Листаю дальше… На одной из страниц есть запись: «Жена прятала священника в подполье от преследования богоборцев». А вот об этом как-то раз мама рассказывала.

Когда я однажды поведал владыке Александру – архиепископу Костромскому и Галичскому об этом факте и обо всех мытарствах нашей семьи и мамы, он растроганно сказал: «Твоя мать свершила подвиг во имя церкви. Мы внесем ее имя в список для постоянного поминания в храме».

Осужденный без каких-либо доказательств, отец был направлен в исправительный трудовой лагерь в г. Комсомольске-на-Амуре. Пробыл он там недолго и уже в 1939 году был возвращен в тюрьму города Мичуринска для пересмотра дела в связи с письмом мамы Верховному Прокурору СССР. И опять затеплилась надежда, опять потянулась бесконечная череда наших поездок в тюрьму, передач без разрешения свиданий. Так продолжалось до начала войны. И хотя следователь сообщил, что новым расследованием не подтвердились обвинения, выдвинутые против отца, тройка НКВД, основываясь на прежних показаниях, оставила приговор без изменения, даже не удосужившись заглянуть в новые материалы дела. Это был еще один удар по нашим надеждам на его возвращение.

Папу направляли в исправительный трудовой лагерь теперь в Свердловскую область. Мы собрали кое-какие теплые вещи, и мама должна была успеть до этапа съездить в Мичуринск, чтобы их передать.

События того вечера накануне маминой поездки и ее воспоминания об этом страшном путешествии врезались в память до мельчайших подробностей и оставили неизгладимый ужасающий след.

Всю ночь мы не спали от зарева и грохота, глядя на отблески багровых взрывов. Это фашисты безжалостно бомбили узловую станцию Кочетовка в 20 километрах от нас. Все в страхе и панике ждали налета на наш железнодорожный узел. Но на сей раз Бог миловал.

Позже мама вспоминала, как их поезд едва тащился по единственному наспех уложенному пути. Вокруг еще горела земля и разбитые остовы вагонов, дымилось зерно у искореженного элеватора, валялись обгоревшие тела людей, трупы лошадей, вздыбленные рельсы. Пахло гарью, и в воздухе стоял смрад, удушливый нестерпимый отвратительный смрад, разрывающий все внутри.

«Невозможно передать словами весь ужас, охвативший меня, – продолжала мама и с горечью вопрошала: «Зачем же нашего отца, такого нужного человека, защитника Родины усылают Бог весть в какую даль? Он служил в Красной армии, имел поощрения за добросовестную и умелую службу. Как бы он сейчас пригодился, находясь среди тех, кто должен бить фашистских гадов!»

В лагере отец не чурался никакой работы, и его за это ценили. Работящий, бесконфликтный, умеющий постоять за себя не горлом, а делом, – в кругу зэков его знали и уважали, как доброго отца, примерного семьянина, любящего и любимого мужа. Умения и навыки, приобретенные им в большой семье и на воинской и гражданской службе, пришлись как нельзя кстати в условиях лагерной жизни. Он мог построить дом, сложить печь, даже смастерить насос. Пригодились и сметливость, и умение без нивелира выставить на глазок строгий ряд опор под сооружение, будь то забор или стена барака.

«Всякое было в той жизни, – вспоминал он иногда, – и болезни, и голод, и холод, но никогда я не был жалобщиком или стукачом».

Рассказывал отец и о непростой науке выживания в лагере:

«В лютый мороз нам выдавали смерзшуюся, как камень, плитку хлеба. Чтобы утолить нестерпимый голод, многие жадно набрасывались на заледеневшую краюху, разгрызая и захлебываясь слюной. Никакие уговоры и предостережения о том, что можно заработать язву желудка, не действовали. Я же клал эту плитку за пазуху, отогревал и, получив кружку кипятка, бросал хлеб в горячую воду. Получалась теплая кашица, которая немного согревала и насыщала».

Или…

«Как-то раз нос к носу на лесной дороге встретился с медведем. Уж больно большим показался мне тот зверь, особенно когда встал на задние лапы. «Ну, все, конец, – подумал я, – ведь в руках даже палки нет, чтобы отмахнуться». Смотрим друг на друга. А у меня в мыслях: «Ну зачем я тебе, такой горемыка?» Секунды длилось это противостояние, показавшееся вечностью. Медведь прорычал недовольно, опустился на передние лапы и нехотя поковылял на волю в родную тайгу. А я, постояв немного в оцепенении, побрел в свою охраняемую клетку под названием ИТЛ[1]1
  Исправительный трудовой лагерь.


[Закрыть]».

Все долгие восемь лет отцу пришлось тянуть тюремную и лагерную лямку, и еще почти два года, освободившись, он не имел права покидать место отсидки.

В 1946 году отец вернулся домой. Клеймо «врага народа», как дамоклов меч, висело над ним – нигде не принимали на работу. После долгих мытарств он все-таки устроился грузчиком. Мне не раз, чтобы заработать на обучение, приходилось помогать их бригаде в разгрузке вагонов. Какой же это был тяжелый труд! На всю жизнь запомнилась разгрузка платформ с поваренной солью (куда она только не проникала!). А сколько таких платформ было у них!

И лишь после снятия судимости и с открытием в поселке Первомайский химико-механического завода отец вновь влился в ряды рабочего класса – стал работать мастером по резке металла. И снова – передовик производства, незаменимый мастер, поощряемый работник. С этой работы он ушел на заслуженный отдых, на пенсию.

Годы каторжной жизни, лишений, голода, болезней и ссылок сказались на его здоровье. Отец начал слепнуть и в последние годы жизни совсем потерял зрение. Мы пытались помочь, консультировали его у лучших московских специалистов, но время было безвозвратно упущено.

Умер он в дни, когда съезд Народных депутатов СССР заслушивал ужасающие выступления ораторов, поносивших наперебой прошлое страны. Дело шло к развалу Великой Державы. Я был тогда членом Верховного Совета СССР.

«За что, – спрашивал отец за несколько дней до смерти, обращаясь ко мне, как к представителю власти, – я и наше поколение прошли ту пытку? У нас даже там, в лагерях, не было таких оскорблений и ругательств в адрес родной страны, которые сегодня извергают эти мужи с высокой трибуны на весь мир. Уж больно похожи эти натужные голоса на те, которые допрашивали нас и бросали в лицо: "Антисоветчики!" А они-то, выходит, и есть настоящие враги народа!»

Он, малообразованный простой рабочий, прошедший через жесткие жернова истории, сумел не только выжить в заключении, но и остаться Человеком. Он не обижался на прошлое, не проклинал его, не сокрушался о незаслуженно пережитых им и его семьей испытаниях и невзгодах. Отец видел главное: у его семьи есть продолжение, достойное любого социального строя и любых устремлений, продолжение, рожденное в родной стране.

Где еще, кроме России, есть люди, наделенные такой несгибаемой волей? Где, в какой стране семьи и дети изгоев, врагов общества, как их представляли волей обстоятельств, смогли бы выстоять и занять достойное место в жизни, применив всю силу своего таланта и знания?

Значит, в этих людях на генетическом уровне закладывался тот удивительный русский самобытный стержень, который позволял окружающим видеть их старание и умение жить без подлости, по совести, быть верными долгу и Родине.

Время неумолимо движется вперед. И новые поколения приходят на смену. Пусть они из нашей истории извлекут уроки.

Радуюсь, что в сегодняшней жизни, в новых социальных ориентирах, где царит конкурентная борьба, продолжатели ее из нашей семьи находят свое достойное место, не стяжая, не сутяжничая, не обманывая, а служа и работая для лучшей жизни семьи каждого и Родины.

Глава 4
Новое поколение

И новое поколение нашей семьи продолжает, не сгибаясь и не прогибаясь, нести традиции, заложенные предками.

Наша дочь – Рогатина Ольга Борисовна, окончив исторический факультет Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова, занималась историей молодежного движения и поныне трудится, заведуя учебной частью Российско-американского университета.

Внук – Махонин Юрий Александрович после окончания с отличием Московского лингвистического университета получил профессию юриста. Плодотворно работает в американской юридической фирме в Москве, занимаясь вопросами имущественных споров российских и зарубежных фирм.

Сыновья Ивана Николаевича и Марии Александровны Рогатиных заняли достойное место в жизни.

Старший, Александр Иванович Рогатин, после окончания Одесского технологического института работал на строительстве атомных электростанций в России и за ее пределами. Прошел путь от мастера на стройке до заместителя генерального директора ОАО «Центрэнергомонтаж».

Рогатин Владимир Иванович, видимо, унаследовал какие-то дальние гены предков. Иначе чем объяснить его страсть к морской стихии? После блестящего завершения учебы в Высшем военно-морском училище им. Фрунзе в городе Ленинграде он 38 лет прослужил в военно-морском флоте страны. Командовал тяжелым атомным ракетным крейсером «Киров», участвовал в операциях по спасению АПЛ «Комсомолец» и «Курск». Завершил службу в звании вице-адмирала.

У детей Клавдии Николаевны и Александра Андреевича Сухаревых – другая яркая дорога в жизни.

Их сын Юрий Александрович Сухарев после окончания Московского государственного университета им. Ломоносова получил профессию философа. Этой стезе он посвятил всю жизнь, находясь на службе в армии, работая в ЦК ВЛКСМ (отдел научной молодежи), в Институте иностранных языков им. Тореза. Он профессор, доктор философских наук.

Дочь – Сухарева Татьяна Александровна после окончания Тамбовского государственного педагогического института, владея иностранными языками, работала в школе, в различных научных учреждениях. Но ее академическая жизнь по сути, завершилась после того, как она вышла замуж за А.Н. Чилингарова.

Куда только не бросала их жизнь. Каких только волнений они не пережили. Но в конце концов Артура Николаевича можно по праву назвать заслуженным гражданином нашей страны. Он – Герой Советского Союза, Герой России, академик Академии наук РФ, чье имя невольно ассоциируется с громадностью нашей страны, богатствами, бескрайними и суровыми просторами Арктики и Антарктики.

Мне с комсомольских лет приходилось общаться с ним. Смелый, увлеченный, беспокойный и глубоко знающий проблемы – он всегда в кругу людей, они не раз избирают его депутатом, он один из руководителей Русского географического общества. Заботится о детях, ветеранах освоения арктических и антарктических просторов, жертвах политических репрессий. И Международный фонд гуманитарной помощи и сотрудничества, который он создал и правление которого мне поручено теперь возглавить, – реальная возможность делать это на постоянной основе.

Международная конфедерация спортивных организаций с 1991 года была в числе учредителей этого фонда. Все эти годы вхожу в его правление. А это – новый круг общения с замечательными людьми нашей страны. Среди них известный телеведущий-путешественник, страстный пропагандист Ю.А. Сенкевич; прошедший все тяготы арктических и антарктических станций М.П. Белостоцкий; разработчики недр Якутии, Ямала и Севера. Мне, познавшему тяготы репрессий, жертве их, особенно близки те, кто сегодня из оставшихся в живых жертв политических репрессий, приходит за помощью в фонд к Чилингарову, дороги полярники с их удивительными героическими судьбами.

У Марченко Ираиды Николаевны и Станислава Михайловича двое сыновей – замечательных сибирских крепышей-тружеников. От своего отца они унаследовали шахтерское призвание.

Марченко Сергей Станиславович после окончания Московского горного института работал в разных должностях на рудниках и даже добывал алмазы на известной «Трубке мира».

Марченко Александр Станиславович тоже окончил горный институт. В суровых условиях Севера он прошел школу горняка. Стал видным руководителем угольной отрасли, возглавлял в Якутии крупные угольные разрезы.

Мне уже вряд ли придется рассказывать подробно о следующих поколениях нашего многочисленного рода. Скажу главное – это достойные граждане страны: образованные, трудолюбивые, целеустремленные.

И как не возгордиться тем, что в основе нашей родословной лежат передаваемые из поколения в поколение вековые традиции, хранящие в себе достоинство и необоримый русский характер.

Глава 5
«Это всё мне родное и близкое…»

Во время пребывания в Тамбове в мае 2013 года в связи с проведением заседания Постоянной комиссии по культуре, информации, туризму и спорту Межпарламентской ассамблеи государств-участников СНГ заместитель директора Тамбовской областной универсальной научной библиотеки им. А.С. Пушкина М. Сабетова, дочь школьного товарища Виктора Кунина, вручила мне книгу «Первомайский район: страницы истории»[2]2
  ОАО «Издательский дом „Мичуринск“», Тамбов, 2013 г.


[Закрыть]. Как человеку, детские и юношеские годы которого прошли в Первомайском, земля которого хранит могилы моих предков, было приятно прочитать о событиях и фактах истории этой «частички необъятной России». Они наполнили моё сознание и сердце особым волнением. В письме руководству Первомайского района я поблагодарил весь коллектив авторов и консультантов за этот труд. Он будет служить молодым поколениям «живой нитью, связующей прошлое с настоящим». Но вместе с тем это реальность, дающая ответ на вопрос: «В чём суть и необоримость русского человека?» В книге представлены образы замечательных людей: работающих и воюющих, гордых и обиженных, счастливых и страждущих, но, главное, сознающих важность своего места на земле. И этим они вошли, чтобы, по Маяковскому, «умирая, воплотиться в пароходы, строчки и другие долгие дела». Со многими земляками-первомайцами я говорил о книге. Единодушная высокая оценка этого труда. Не могу не поделиться и своими воспоминаниями о малой родине.

Военное детство

В поселковую среднюю школу я поступил в начале Великой Отечественной войны в 1941 году, поэтому все военные и послевоенные годы жизни в Первомайском, как в калейдоскопе, предстали передо мной. Я помню раздирающие души плач и вопли матерей и жён, провожавших родных на фронт. Помню первые бомбёжки фашистских стервятников, помню налёты на нашу станцию, бомбы и трассирующие фейерверки пуль по находящимся на земле, их тупой стук о наш дом и истошный крик мамы: «Ох, родимец тебя расшиби!» Она стояла в двери, крестясь и грозя кулаком пролетавшему фашисту. Помню, как во время занятий в школе мы высыпали во двор, услышав пулемётную стрельбу. На крыльях самолёта мы увидели непривычные для нас желтые кресты. В тот раз на вокзал и вокруг него были сброшены фугасные и зажигательные бомбы, они не взорвались. Говорили, что нашли в этих бомбах записки с приветами от патриотов Италии.

Всё ближе слышалась канонада приближавшегося фронта, наш посёлок был наводнён частями Красной армии. Во время бомбёжек воинские эшелоны с техникой выводили на железнодорожную ветку, ведущую на станцию Бенкендорф-Сосновка (теперь Челновая). За всем этим стояла организованность, могучая энергия сопротивления народа.

В книге есть фотография 10 класса выпуска 1941 года железнодорожной школы № 45 при станции Богоявленск, на которой среди ребят – мой брат Иван Рогатин, прошедший всю войну на передовой. Он дошёл до Берлина, затем стал генералом. А также мой двоюродный брат Михаил Духанин, который тоже ушёл на фронт, был ранен и на всю жизнь остался военным.

Из последних скудных возможностей каждая семья откладывала копейки, чтобы быть причастной к строительству танковой колонны «Тамбовский колхозник». В этих двух миллионах рублей, о которых говорится в книге, по крохам собранных населением района, был и труд школьников. Как мы гордились тогда, видя в кадрах кинохроники танки с надписью «Тамбовский колхозник»! Мы ощущали: они за нас, оставшихся в тылу, громят врага. Собирали на полях колоски, мы сносили на колхозный ток снопы для обмолота, ухаживали за ранеными в госпитале, собирали металлолом, а для питания семей выкапывали из земли прошлогодний промёрзший картофель.

Помню и только родившуюся тогда «Катюшу» – песню, которая неслась из открытых дверей теплушек. Грозно, с надрывом пели её те, кто отправлялся на фронт. Помню и составы с прибывающими на нашу станцию военнопленными фашистами, и оледеневшие от жестокого мороза трупы их собратьев, под одинокую скрипку увозимые на захоронение.