Текст книги "Любитель истории"

Не робкого десятка

Гуго не рассчитал и сел в моторный вагон. Под полом периодически урчало, вагон начинал дрожать и вместе с ним вибрировали пассажиры. «Принудиловка… – недовольно подумал он. – Вынужденные колебания, совпадая с собственными, могут привести к резонансу, что чревато печальными последствиями…» Вспомнился пример из учебника физики. Солдаты, идя по мосту, дружно топали, и в результате мост развалился. Были ли пострадавшие, об этом ни слова. Это обстоятельство к физике уже отношения не имело… Народу было немного. Тревожно засмеялась женщина, сидящая впереди справа через два ряда сидений от него. Она была еще очень хороша. Он сразу ее узнал…

В школе было тихо и темно. «Все ушли… – подумал он. – Наверное, и она ушла…» Он поднялся на третий этаж. Подошел к двери. Немного постоял. Захотелось в туалет, хотя перед выходом из дома он сделал все дела. Это с ним бывало, когда сильно волновался. Наконец решился и слегка постучал. Никто не отозвался. «Точно, никого…» – с некоторым облегчением и одновременно разочарованием он на всякий случай повернул ручку и толкнул дверь. Она была незаперта. В классе было темно. Только за учительским столиком горела настольная лампа. Она проверяла тетради. Медленно повернула голову.

– Тебе чего? – недовольно, как ему показалось, спросила она.

– На дополнительные… вы сказали… – забормотал он смущенно.

– На дополнительные? – переспросила, вспоминая, сморщив лоб. – Ну, заходи, раз пришел, – нехотя разрешила она. – Закрой только дверь, чтобы не мешали.

Он сглотнул слюну, руки его вспотели, и он повернул ключ на один оборот.

– Проходи, садись, – пригласила она.

Он прошел и уселся напротив нее за первую парту.

– Доставай листочек! У меня мало времени! – недовольно приказала она, продолжая проверять тетради.

– У меня нет с собой, – пролепетал он. – И ручки нет.

– Называется, пришел на занятия, – низким голосом откликнулась она и засмеялась. – Ладно, давай устно! Итоги революции 1905 – 1907 годов. Когда будешь готов, скажешь! – И она снова углубилась в проверку тетрадей.

Он с трудом собрался с мыслями и сказал, что может отвечать.

– Только коротко, выдели самое главное! А то поздно, меня уже ждут, – объяснила она.

– Итоги революции противоречивы. Она заставила власть осуществить ряд неотложных преобразований… – забубнил он.

– Ты что, специально так тихо говоришь? Ничего неслышно! Подойди поближе!

Он подошел к столику. От нее несильно пахло дразнящим, чуть пряным запахом духов и еще чем-то непонятным и волнующим.

– Была создана Государственная дума, гарантированы фундаментальные политические свободы… Была разрешена легальная деятельность политических партий…

Вокруг все как-то изменилось. Он близко увидел ее ухо, туго стянутые назад волосы, плавный изгиб шеи. У него закружилась голова и внутри все задрожало. Он наклонился и неловко поцеловал ее в щеку.

– Не надо, – тихо откликнулась она, повернувшись. – Ты – славный мальчик и не робкого десятка… А я ведь ухожу из школы… – И она ласково погладила его по голове.

– Уходите? Как уходите? – не понимая, переспросил он.

– У вас будет новый преподаватель истории. Уже взяли, – и, объясняя, добавила: – Я замуж выхожу. Мы уезжаем…

– А как же я? – крикнул он.

– Тише… У тебя это пройдет. Вот увидишь!

– Не пройдет! – упрямо возразил он.

– Почему-то я никогда не видела в школе твоих родителей? – перевела она разговор в другую плоскость.

– Они живут за границей, здесь редко появляются.

– А ты с кем?

– С бабушкой. Она часто болеет, поэтому не ходит в школу, – соврал он…

Она ненатурально смеялась, слегка запрокидывая голову, открывая белую беззащитную шею. Она сидела в окружении четырех мужичков. Это были опасные ребята с небогатой мимикой и малопримечательными физиономиями. Они могли быть, как из службы безопасности, так и из охраны какого-нибудь денежного мешка, а может и просто из какой-нибудь банды. Умные люди без крайней нужды с такими не связываются.

Гуго стал нарочито призывно махать женщине рукой. Один из попутчиков, переглянувшись с остальными, лениво встал со своего места и подошел к нему.

– Тебе чего? Знакомая, что ли? – бесцветным голосом дружелюбно поинтересовался наемник.

Гуго не ответил и послал женщине воздушный поцелуй. Мужик развернулся и как бы случайно задел его локтем. Профессиональный удар пришелся по носу.

– Ишь размахался! Сидел бы себе тихо! – сквозь зубы посоветовал мужик.

Потекла кровь. «Мой нос! – запаниковал Гуго. – Мой нос! А если перелом?! И он станет другим? Я стану другим! Изменится божественный промысел! Какой ужас! Что делать?! Меня же в нужный момент не смогут опознать! Неужели это конец?!»

Электричка стала замедлять ход. «Сволочь!» – психанул Гуго. У него отказал инстинкт самосохранения, – такое с ним бывало и раньше, – и он изо всех сил пнул ногой удалявшегося обидчика пониже спины. Тот от неожиданности потерял равновесие и рухнул в проходе. Сообщники довольно заржали, предвкушая удовольствие. Любопытство появилось на их скучающих лицах. Потерпевший встал, не спеша отряхнулся и направился назад.

– Зря ты это, парень! Ейбогу, зря! – сказал он.

Гуго вскочил и сунул руку в карман.

– Не дергайся, бл…, а то яйца отстрелю! – жестко предупредил он, вживаясь в роль крутого парня. – Бегом на место!

– Из кукиша? Ну, стрелять будешь из кукиша? – поинтересовался мужик, но уверенности в его голосе не было. Парнишка был какой-то мутный. Вроде блефует, а если нет?

– Из кукиша! – согласился Гуго, пожалев, что не взял с собой гранату. Уж Камо в такой ситуации без оружия бы не оказался.

Электричка остановилась. Женщина, воспользовавшись возникшим замешательством, проскользнула к Гуго. Пятясь, они отошли в тамбур и в последний момент выскочили на перрон какой-то пригородной станции. Двери захлопнулись. И злектричка двинулась прочь, унося с собой опасность.

– Я тебя сразу узнала! – сказала женщина, беря Гуго под руку и прижимаясь к нему. – Ты так вырос! Ты мог совершенно измениться, но я бы тебя все равно узнала! Но ты не изменился! Все такой же авантюрист!

– Это я вас сразу узнал! Вот вы, Анна Сергеевна, совсем не изменились! – ответил Гуго. «Она старше меня лет на восемь… нет, пожалуй, на десять… Немного постарела. Да и немудрено, столько лет прошло. Но, по-прежнему, удивительно хороша».

– Я вся дрожу! И не говори мне – вы! Какие мерзкие, гадкие! Поцелуй меня! – попросила она. Их зубы тихонько стукнулись друг о друга и разжались.

– Губы – чисто мед! – Его руки скользнули под блузку и стали нежно успокаивающе гладить ее спину. – А кожа – просто шелк! – Он засмеялся. – Какой красивый дэвушка! – и, перестав изображать горячего кавказского джигита, уже серьезно добавил: – Я всегда любил только вас! Извини, тебя!

На самом деле он всегда любил двух девочек одиннадцати лет, двух своих подружек по дачному отдыху, Ему тогда было двенадцать.

– И я… Я не могла тебя забыть! Подожди, это потом, – сказала она, выскальзывая из его объятий. Она достала платок, послюнявила кончик и стала осторожно вытирать кровь с его лица. – Бедненький… Тебе очень больно?

– Нет… Не в этом дело! Нос может потерять свою форму! Вот что ужасно! Меня не смогут опознать!

– Я понимаю! – ответила она, ничего не понимая. – Ты испугался?

– Нисколько! Нет, вру! Если честно, очень! Чуть в штаны не наделал! – признался Гуго, устав изображать из себя героя.

– А я, я как испугалась! Если бы ты только знал! Куда мы сейчас поедем? Ко мне нельзя! Они знают, где я живу! Может быть, в какую-нибудь гостиницу? Ты не очень спешишь? Представляешь, меня всю трясет! Можно с ума сойти! Ты мне веришь?

– Конечно, верю! Сейчас пройдет…

– Они захватили меня в заложники… нет, в заложницы! Странное слово, похоже на ножницы… Настоящие животные! Скоты! Они говорили, что будут… по очереди… ты представляешь?

– Представляю. Постарайся успокоиться! Все уже позади! – мягко откликнулся Гуго, подумав, что небольшой запланированный дачный отдых катится к черту и опять впереди предстоит очередная командировка.

– А ты по-прежнему – не робкого десятка! – безумолку тараторила она. – Можно снова сыграть в строгую учительницу и не очень застенчивого школьника. Ты как? Если бы было потеплей, можно было бы прямо здесь… У меня сейчас будет истерика!

– Прямо здесь?! На рельсах?! Вот это разумно! Главное, успеть выкатиться с насыпи до приезда венского экспресса, а то, пожалуй, будет перебор! – неловко пошутил он, пытаясь разрядить обстановку. – А если серьезно, нам надо побыстрее уносить ноги! Эти славные ребятишки наверняка скоро вернутся! Чует мое сердце!

Они быстрым шагом пошли в сторону шоссе.

За происходящим в электричке внимательно наблюдала очень живая привлекательная девочка лет восьми. Ее раздражает эта вульгарная старая женщина, которая так неприятно громко смеется. Она еще не знает, что это обычная ревность. Девочке хочется выйти вместе с ними, и она просит у родителей разрешения протереть стекла с наружной стороны вагона. «Ну, не видно же ничего! Посмотрите, какая пылища! Ну, правда, пока остановка! Ну, я быстро! И сразу назад!» – канючит она. Краски играют на ее лице. Но родители даже не хотят отвечать на эту глупость. Они тупые и не видят дальше кончика собственного носа. К тому же изрядно напуганы. И надо же было сесть именно в этот проклятый вагон! Все ты виноват! А он искоса, незаметно, не дай бог, заметит его интерес к посторонней дамочке. Дома не избежать скандала. А бабенка ничего себе, просто первый класс… А эти, сколько развелось за последнее время… Порядка нет, обычного порядка. Уже и в электричку не сядь! Ну, я быстро! Мариша, прекрати! Мария, я кому сказала! Все, сядь спокойно, смотри, уже поезд поехал. Куда ты выйдешь?! Сядь, не крутись, тебе говорят! Каких трудов стоило устроить ребенка во французскую спецшколу. Лучше не вспоминать! Целую штуку баксов пришлось отвалить этой поганой директорше. И еще, мерзавка, была недовольна. Остальные, видите ли, не меньше двух дают на помощь школе! А что делать?! Не отдавать же ребенка в обычную, где сплошь дети гастарбайтеров! Вон, взяли, там соседскому мальчику и вставили в голову карандаш! Подумать страшно!

Поздний вечер. Перрон плохо освещен. Встречающих становится все больше и больше. Все ждут приезда выставки. Наконец показывается медленно движущийся черный паровоз. Картина Ван Гога «Подсолнухи» установлена над тендером и освещена прожекторами. Все хотят подзарядиться от нее. Задние напирают, и у передних появляется реальная возможность очутиться на рельсах. Гуго с Анной Сергеевной пытаются отодвинуться от края платформы. Но расположившиеся сзади молодые качки стоят как вкопанные. «Эй, подростки! Назад!» – кричит Гуго. За подростков можно запросто схлопотать, но те не обращают на него никакого внимания. Гуго напружинивает мышцы и спиной давит на качков. Силы неравны. Но все же влюбленной парочке удается протиснуться между крайним качком и стоящим рядом железнодорожником, смачно плюющим на рельсы. Расплевался! Вот как такому объяснить, что это не кто-нибудь, а Ван Гог! Картина медленно приближается. Возбуждение встречающих нарастает…

Гуго открыл глаза и обнаружил, что Анны рядом нет. Только смятые простыни, да лежащее на полу одеяло говорили о бурных событиях прошедшей ночи. Вспомнились перипетии предыдущего дня. Выйдя на дорогу, они приняли решение ехать не в Москву, а, наоборот, в сторону области. Славные ребятишки, сопровождавшие Анну, наверняка бросятся в Первопрестольную на их поиски. Поймав попутную машину, они отъехали километров на сто пятьдесят, не меньше. Потом пересели на местный автобус, который, свернув с магистрали, и привез их в этот захолустный городишко районного масштаба. Там они нашли захудалую гостиницу, где и решили заночевать. Перекисная блондинка плотного телосложения лет пятидесяти сидела за конторкой и с интересом листала какой-то глянцевый журнал. Над ее головой висела горделивая надпись «Reception». Она сначала потребовала документы, но, получив пятьсот рублей, лишь ласково поинтересовалась, на какую фамилию записывать постояльцев.

– Записывайте-ка на Шарманщика, – немного подумав, сказал Гуго.

– Так и запишем, Шарманщиков. Имя и отчество еще подскажите, – попросила тетка.

– Г.В. – ответил Гуго. – Да, точно, Г.В.

– Григорий Васильевич? – уточнила она с улыбкой. – Или Георгий Викторович? Я угадала?

– Григорий Васильевич? Надо же, угадала! – подтвердил Гуго, тихо пробурчав в сторону: – Гуго Великолепный, вот ведь бестолочь, неужели неясно? Впрочем, чем меньше внимания, тем лучше будем спать. Так, Анна Сергеевна? – обратился он к своей спутнице.

Та стояла в стороне и в разговоре участия не принимала. На вопрос Гуго лишь безразлично пожала плечами.

– За это не беспокойтесь! – по-своему истолковала администраторша слова Гуго. – Кроме вас никого! Так что тишь да гладь, да божья благодать! Отдыхайте на здоровье! Воздух у нас замечательный! Надолго к нам?

– Как получится, – ответил он уклончиво.

– Ну, тогда посуточная оплата, – тяжело вздохнув, пояснила она. – В двенадцать часов следующего дня за сутки вперед.

– Годится.

Гуго заплатил за постой. Потом в близлежащем магазине они прихватили пару бутылок вина и кое-что из еды. Поднявшись в номер, они устремились друг к другу, торопливо сбрасывая одежду на пол. Чувство опасности придавало особую остроту их ощущениям…

Утром Анна проснулась от шума и криков на улице. Стараясь не разбудить мирно спящего Гуго, быстро оделась и вышла из номера. Но вскоре вернулась.

– Что? Нас вычислили? – проснувшись, встревоженно спросил Гуго, поспешно сбрасывая ноги с постели.

– Нет, не то! Послушай! У меня что-то с головой! – возбужденно выпалила она. – Выхожу, а там кино снимают про войну. Оккупация, немцы на мотоколясках с пулеметами, патрули, наши в зачухонной одежонке. Ну, в общем, все, как обычно. Но ни одной кинокамеры, ни режиссера, ни прочей киношной публики. Одного по ходу дела застрелили, меня чуть не вырвало, так натурально мозги выскочили! Представляешь?!

– Кино какое? Нуар или в цвете? – поинтересовался он.

– Какой нуар? – не поняла Анна. – А, черно-белое или цветное? Да, хрен его знает! Не все ли равно? Ты что-нибудь понимаешь? Один на меня наставил автомат и пальцем поманил! Мол, иди ко мне. Это было вообще нечто! Я от страха чуть в обморок не упала! Быстро назад юркнула, до сих пор сердце, как бешеное колотится!

– Молодец! Абсолютно верно поступила! Еще пальцем будет подзывать! Хамло эдакое! Это, конечно, кино. А точнее, как бы кино. К сожалению, мы угодили в зону оккупации. Похоже на 1942-ой год!

– А может, на сорок третий? – нервно засмеялась Анна.

– Не смейся, я не шучу! Такое бывает, называется искривлением времени и пространства. Привычное нашему сердцу линейное время закручивается в спираль. Это еще Эйнштейн предсказал в специальной теории относительности.

– А психушку для тебя он не предсказал?

– Не знаю, в следующий раз поинтересуюсь… Скажи, тебя муж не хватится? Или ты не замужем? – пытаясь ее отвлечь, перевел разговор в бытовую плоскость Гуго. – Как ты оказалась с этими уродами в электричке?

– Муж объелся груш. Это из-за него, дурака, все! Он в банке работал, подписывал, что скажут. А потом началось. Полгода продержали его в следственном изоляторе, пока компаньоны не заплатили пол-лимона. Но дело не закрыли. Теперь он, литературно выражаясь, никакой. Левачит на тачке, да на рыбалку… Прицепились ко мне, думают, у меня бабки. Стала бы я здесь сидеть, если бы у меня были деньги? Не понимают, идиоты! Все-таки что это было, если не кино? Ничего не понимаю! И все так натурально, ужас!

В дверь неожиданно постучали. Анна побледнела. Гуго быстро натянул на себя брюки и свитер.

– Войдите, – произнес он негромко.

В комнату робко протиснулась администраторша.

– Вы уж извините меня, ради бога! Может, я не вовремя? Но мне кажется, вам пора съезжать!

– Чего, горячо становится?

– Вы меня помните?

– Конечно, помню, – недовольно буркнул Гуго. – Я еще амнезией не страдаю!

– Да нет! Я не про это! Ну, тогда, в первый раз! Вчера-то я, как вас увидела, у меня все внутри оборвалось. Подумала, если вас не признаю, может, пронесет! Так нет, не пронесло! Глупо, конечно. Я понимаю. Тогда-то вы ненадолго… – И она вопросительно на него посмотрела.

– Да, тогда удалось по-быстрому управиться, – подтвердил он, складывая в сумку остатки еды.

Анна, приоткрыв рот, следила за их разговором.

– Я сейчас все никак не решалась к вам зайти. Вы люди молодые, вдруг не вовремя? – Администраторша выразительно кивнула на разобранную постель. – Я правильно поступаю? – спросила она. – Для меня очень важно знать, что я правильно поступаю. А то какая-то неуверенность последнее время.

– Конечно, правильно, – нехотя откликнулся Гуго.

– Сейчас-то я поумнее стала. На всякий случай все ваши деньги вчера сразу отоварила. Купила соль, спички, муку и сахар. Ну и крупой запаслась. Вчера-то, ну думаю, неужели опять начинается?! Оккупация эта гребаная, немцы проклятущие! Я из журнала страницу с вашей регистрацией на всякий случай того, удалила. Я правильно сделала? – снова уточнила она.

– Да, правильно, правильно. Чего все время спрашивать?! Только сосредоточиться не даете!

– В тот-то раз вы один были, без общества. – Администраторша неодобрительно взглянула на Анну. – Вы тогда ушли, и сразу немцы нагрянули. Все вверх дном перевернули. Переводчик ихний все спрашивал, не заходил ли кто в отель. И ваш внешний вид описывал! Я, конечно, сказала, что никто не заходил. Мне предателем становиться ни к чему!

– Вы инструмент сохранили? – строго поинтересовался Гуго.

– Все, как вы тогда велели, сделала.

– Все забываю, как вас зовут?

– Лидия Петровна! Можно просто, Лида.

– Пойдемте, Лида! Покажете, где инструмент.

Они прошли в каморку в конце коридора. Там хранился всякий хлам, несколько сломанных столов и стульев, подлежащих списанию, грязная рабочая одежда да стопки немытой посуды. В углу среди коробок накрытая старым синим суконным одеялом стояла шарманка. Отбросив его в сторону, Гуго легонько постучал по крышке. Шарманка отозвалась низким музыкальным вибрирующим звуком. Приоткрыв крышку, он извлек из шарманки завернутый в промасленную тряпицу револьвер. Затем снова закрыл ее одеялом и задвинул в угол.

Вернувшись в номер, они застали Анну на том же месте. Гуго достал из кармана револьвер, привычным движением крутанул барабан и проверил наличие в нем патронов. Анна завороженно смотрела за его действиями.

– Ловко ты, – выдавила она.

– Да, ловко, – согласился он. – Есть некоторый опыт, – и уже обращаясь к Лидии Петровне, добавил: – Просил же не трогать!

– Да я и не трогала, – стала оправдываться та. – Только посмотрела, настоящий или нет? Надо же было удостовериться, что все это не приснилось.

– Ну и что? Удостоверились?

– Нет, то есть, конечно, да.

Гуго сунул револьвер за пояс брюк под свитер.

– Анна! Нам пора! Мы и так здесь задержались! Взгляни, ничего не забыли?

Анна молча смотрела прямо перед собой, находясь в ступоре.

– Вы адрес-то помните, куда идти? – спросила Лидия Петровна.

– Помню, помню! А вам, голубушка, его лучше забыть. Спасибо за приют! И пока! – Он подошел к окну, аккуратно чуть-чуть отодвинул край занавески и посмотрел на улицу.

– А этот лежит? – поинтересовалась Анна.

– Увезли, – поняв, о чем идет речь, ответила администраторша. – Закинули в кузов грузовика и увезли!

– Пусто! Никого! Хватит стоять! – Взяв Анну за руку, Гуго потащил ее к выходу.

Осматриваясь, они осторожно вышли на улицу. О недавних событиях напоминали лишь стреляные гильзы, во множестве разбросанные по мостовой. Серенький денек начал понемногу разгуливаться. Мимо сосредоточенно и целеустремленно пробежали две бездомные собаки.

– Вы договорились?! Ведь, правда? Это розыгрыш? – заискивающе спросила Анна.

– Правда, правда! Почти, правда! Потом все объясню! Сейчас мы идем к Степанычу. Он живет здесь, неподалеку. Надо поторапливаться! У немцев все по расписанию. Через час снова объявятся. Опять начнут шерстить всех подряд. Проверено!

– Кого они ищут-то? Подпольщиков? Партизан? Ой, что я такое говорю?! – Она нервно засмеялась. – У меня легкое помешательство! Мне нужен психиатр!

– У нас в стране всем нужен психиатр! Во всяком случае, половине – это уж точно. А кого они ищут? Да, хрен их знает!

– Может, тебя? – неожиданно осенило Анну.

– Может, и меня, – нехотя согласился Гуго.

– И зачем же ты им понадобился?

– Видимо, думают, что у меня есть то, что им надо. А у меня этого нет! Но они-то этого не знают, вот и ищут.

– Здорово все объяснил! – саркастически усмехнулась Анна. Она начала понемногу приходить в себя. – И надолго мы здесь… застряли? У меня, знаешь ли, дети дома остались!

– Что-то ты раньше о них не вспоминала.

– Они у свекрови живут… из-за всех этих дел с мужем.

Сзади послышался шума мотора. Они еле успели спрятаться за разросшимися придорожными кустами. Мимо проехал грузовик с солдатами. Один с воодушевлением наигрывал на губной гармошке. Другой, заметив их, строго погрозил пальцем и затем довольно заржал. Подняв мощное облако пыли, грузовик скрылся из вида.

– Не по нашу душу, – с облегчением вымолвил Гуго. – А то бы заварушки не миновать! Надо поторапливаться! Могут и вернуться.

Они быстрым шагом двинулись по улице. Справа и слева одноэтажные деревянные домишки с резными наличниками соединялись между собой сплошными заборами. Ветерок изредка шелестел листвой деревьев. Только один раз им навстречу попалась женщина в платке и черном жакете с вещевым мешком за спиной. Увидев их, она сразу же свернула с ближний проулок.

– Да… Народу негусто… – тревожно озираясь по сторонам, промолвила Анна.

– Дурных нема. Все в щели попрятались… Ну, вот мы и пришли. – Гуго показал рукой на одноэтажный деревянный домик, сильно вросший от старости в землю.