Текст книги "Миллионы снарядов, миллиарды патронов. Оружие для Победы"

Даже В. Дегтярев, который в течение своей долголетней практики создавал конструкции, основанные на иных принципах, одобрительно отнесся к проекту Шпагина.

Так в самый канун Великой Отечественной войны был создан знаменитый ППШ – пулемет-пистолет Шпагина, ставший мощным оружием воинов Красной Армии. Исключительная простота конструкции позволила с первых же месяцев войны легко осваивать производство этого замечательного автомата на многих, в том числе и неспециализированных заводах.

Последний эпизод из истории создания этого оружия относится к 1942 году.

Шла кровопролитная война, заводы эвакуировались на восток, промышленность прифронтовых районов переключалась на изготовление вооружения и боеприпасов. Для тех, кто осваивал выпуск ППШ, самым трудным оказалось производство дисковых магазинов. Оно начало заметно отставать.

Однажды на совещании наркомов машиностроительных отраслей, заводы которых изготовляли ППШ, – я был туда приглашен как руководитель промышленности боеприпасов, – меня попросили высказать свое мнение о целесообразности использования коробчатых магазинов. Я сказал, что это один из лучших выходов из положения на то время, рока заводы освоят и полностью наладят производство дисков.

Тогда ко мне обратились с просьбой написать об этом Сталину. Я высказал сомнение в том, что он одобрит вмешательство наркома боеприпасов в данную область. Но мне ответили, что Сталин отклонил уже ряд подобных представлений, а это письмо может оказаться более действенным, так как он, мол, внимательно прислушивался к моему мнению.

Такую записку я написал. Это было вечером, а ночью мне по телефону сообщили, что Сталин согласился с моим предложением. После этого ППШ стали комплектовать и коробчатыми магазинами, что позволило уже тогда намного усилить поставки мощного оружия фронту, тщательно освоить производство пулеметов-пистолетов на многих заводах и полностью обеспечивать ими армию в. течение всего периода войны.

К этому нужно добавить, что ППШ, как и противотанковые ружья, конструировались таким образом, чтобы в случае необходимости можно было развернуть их изготовление в больших количествах не только на оружейных, но и на машиностроительных заводах. Нужное для этого дополнительное оборудование, в частности, специальные станки для обработки каналов стволов, изготовлялось на заводах наркомата вооружения в таком количестве, что это позволило создать достаточный для данных нужд мобилизационный запас.

Резервы специального оборудования, а также ствольной заготовки, с первых же дней войны начали поступать на некоторые заводы машиностроения, которые и смогли благодаря этому быстро развернуть производство оружия для фронта.

Пулеметное вооружение

Примерно за два года до Великой Отечественной войны нам едва не пришлось заменить магазин и у ручного пулемета ДП. Более того, речь, по существу, шла о создании новой конструкции этого оружия с постоянным, то есть неотъемлемым от пулемета, магазином по далеко не идеальному японскому образцу. Правда, в то время перед нами стояла задача улучшить систему питания ДП, но для решения ее, безусловно, следовало идти другим путем.

Этот вид оружия также был тогда сравнительно новым. До первой мировой войны, по справочным данным, существовало всего два образца ручных пулеметов – Мадсена образца 1902 года и Гочкиса образца 1909 года, причем в то время им настолько не придавали значения, что их не имели на вооружении армии ни одного из государств. О них вспомнили лишь в первой мировой войне, когда выявились новые, непредвиденные условия боя и появилась неотложная потребность в стрелковом маневренном оружии, которое, обладая почти такими же качествами, как станковый пулемет, было бы значительно легче.

Начавшиеся сразу же в Германии, Австро-Венгрии, Франции, Италии работы по созданию ручных пулеметов велись столь интенсивно, что большинство образцов успело поступить в действующие армии этих стран еще во время первой мировой войны.

Только в России не было предпринято существенных попыток создать это чрезвычайно нужное для армии оружие, и даже заказ на французские ручные пулеметы Шоша был дан с опозданием, вследствие чего и не был полностью выполнен. В дальнейшем, когда ручной пулемет занял прочное место в качестве основного стрелкового оружия армий всех государств и повсюду велись интенсивные работы по созданию новых его образцов, в Советском Союзе была поставлена задача ликвидировать отставание в этой области.

В 1920 году лучшие советские конструкторы-оружейники В. Дегтярев и В. Федоров приступили к проектированию ручного пулемета. Сначала они избрали калибр 6,5 миллиметра, потому что имелось значительное количество соответствующих японских патронов, закупленных еще царским правительством в связи с нехваткой отечественного оружия и боеприпасов. Таким образом, предполагалось выиграть время, нужное для создания нового патрона, подходящего для автоматического оружия.

Но впоследствии по указанию военного ведомства за основу был принят штатный калибр 7,62 миллиметра, и проектирование приняло другое направление. А так как нельзя было оставлять армию без ручного пулемета, то в качестве временной меры предложили конструктору Ф. Токареву переделать станковый пулемет Максима.

Так были созданы два образца, из которых лучшим оказался токаревский, названный ТМ. Впрочем, и он имел ряд недостатков, в частности, чрезмерный вес. Это объяснялось тем, что Ф. Токарев взял за основу переделанные из станковых немецкие ручные пулеметы, которые уже устарели и считались слишком тяжелыми.

Требования уменьшать вес ручных пулеметов из года в год становились все более жесткими. Проф. А. А. Благонравов так писал об этом: «…Ручной пулемет должен обладать весом, в идеале приближающимся к весу винтовки. Эта задача, являясь пока неразрешимой, определяет неуклонное требование – понизить вес, насколько возможно. Развитие ручного пулемета после мировой войны свидетельствует об этой тенденции; в мировую войну средний вес бывших на вооружении армий ручных пулеметов был 11,6 кг, теперь – 8,5 кг».

Вместе с тем специалисты считали проблематичной возможность добиться веса меньше 8 килограммов без уменьшения калибра.

В. Дегтярев, пользовавшийся большой популярностью и уважением, был талантливым конструктором, хорошо осведомленным о новинках мировой техники и тонко разбиравшимся в военном деле. Тем не менее и ему, крупному знатоку вооружения, потребовались долгие годы, чтобы создать ручной пулемет под штатный патрон, совершенно не подходящий по весу, габариту и конструкции для легкого стрелкового автоматического оружия.

В конце 1927 года Дегтярев представил на испытание свой последний вариант, весивший 7,77 килограмма. После исправления незначительных недостатков он был принят на вооружение РККА.

Малый вес ДП выдвигал его в разряд легких. Из всех иностранных образцов только ручной пулемет Гочкиса весил чуть-чуть меньше – 7,72 кг (без магазина). ДП имел и много других хороших качеств. К ним следует прежде всего отнести исключительную простоту конструкции по сравнению с другими образцами стрелкового оружия того времени. Так, его можно было полностью разобрать всего лишь в три приема, что очень важно для эксплуатации. Несмотря на малый вес самого ручного пулемета при сравнительно крупнокалиберном патроне (7,62 мм), ДП обладал хорошей меткостью, прицельной дальностью до 1,5 и предельной– до 3 километров. Впоследствии пехотный образец был приспособлен для танков (ДТ) и для авиации (ДА).

Армия хорошо приняла ДП и давала ему неизменно высокую оценку. Хорошие отзывы появились и в зарубежной прессе. В частности, в США писали, что ДП – лучший образец ручного пулемета.

Однако его дисковый магазин (без помещавшихся в нем 47 патронов) весил 1,5 килограмма, то есть более, чем у всех иностранных образцов и был менее удобен в эксплуатации. Вследствие этого ДП вместе с магазином переходил из разряда легких в средние. Иначе говоря, все достигнутое в отношении веса самого ручного пулемета было потеряно из-за чрезмерной тяжести магазина. В дальнейшем несколько раз поднимали вопрос о замене дискового магазина ДП звеньевой системой питания, получавшей все более широкое применение в новых конструкциях, но практически он не был решен. Тем временем производство ДП, который даже при завышенном весе магазина являлся очень хорошим оружием, было организовано из расчета большого выпуска, предусмотренного в мобилизационных планах.

Наступил 1939 год. После нападения японских захватчиков на Монгольскую Народную Республику в районе Халхин-Гола и их разгрома монгольскими и советскими войсками в Москву была доставлена трофейная военная техника. Среди образцов японского вооружения было немало таких, которым место в музее древностей, но встречались и заслуживающие внимания.

На работников Главного артиллерийского управления Красной Армии произвел большое впечатление ручной пулемет калибра 6,5 миллиметра. Хотя он был известен и до событий в районе Халхин-Гола, причем наши специалисты видели не только его преимущества, но и серьезные недостатки, на этот раз военные сочли японский ручной пулемет чуть ли не идеальным.

Работники промышленности вооружения высказали иное мнение, и я полагал, что вопрос исчерпан.

Но через несколько дней Сталин спросил по телефону, видел ли я японский ручной пулемет и какое у меня сложилось мнение. Поскольку таким образом потребовалась всесторонняя оценка, а для этого нужно было более подробно изучить конструкцию, я ответил, что ознакомился с ней, но недостаточно.

– Напрасно, – сказал Сталин. И добавил: – Поинтересуйтесь подробнее.

Это указание, как я понял, было основано на отзывах военных. А так как мне уже было известно, что они считали основным преимуществом японского образца систему питания, то именно ей и пришлось уделить главное внимание при новом, более тщательном ознакомлении. И это оказалось исключительно полезным, так как позволило в дальнейшем предотвратить ошибочное решение.

Система питания японского ручного пулемета была оригинальной и представляла собой, как уже сказано, постоянный магазин. Патроны находились в коробке под постоянным давлением крышки – пружинного пресса. Но заряжающий, вкладывая их, придерживал крышку рукой. Это было опасно, если он не имел большого опыта и заряжал не в спокойной обстановке, а в условиях боя, когда приходится лежать подчас в неудобном положении. Дело в том, что при малейшей оплошности крышка под воздействием сильной пружины могла сорваться и отрубить пальцы.

Наша дискуссия с представителями Главного артиллерийского управления закончилась, однако, безрезультатно, и вопрос был перенесен на большое совещание командования и участников боев под Халхин-Голом, состоявшееся в наркомате обороны. Сюда же доставили трофейный японский ручной пулемет. После того как все войсковые командиры, касавшиеся в своих выступлениях вопроса о нашем вооружении, дали хорошие отзывы о нем, слово взял начальник Главного артиллерийского управления. Раскритиковав ДП, он предложил заменить его японским образцом, о котором отозвался с большой похвалой.

Мы, работники наркомата вооружения, высказались против этого предложения по следующим соображениям: принять японский образец, как он есть, то есть под патрон калибром 6,5 миллиметра было бы нелогично не только потому, что от этого отказались еще в 1923 году, но и в силу причин, по которым уже в 1938 году была взята на вооружение самозарядная винтовка калибра 7,62 миллиметра и решено было не вводить новые патроны; проектирование же нового ручного пулемета под штатный патрон, но с питанием, как у японского, потребовало бы значительного времени и вероятнее всего привело бы к значительному увеличению веса всей системы. Кроме того, мы охарактеризовали магазин японского образца, как небезопасный в боевой обстановке.

В ответ на это начальник ГАУ, желая продемонстрировать действие японского магазина, лег на пол и очень осторожно открыл и закрыл крышку.

Это ни о чем не говорило. Поэтому с разрешения руководившего совещанием К. Е. Ворошилова, я тоже лег на пол, открыл крышку и, положив на ребро стенки магазина толстый шестигранный цветной карандаш, отпустил крышку. Крышка с большой силой захлопнулась и разрубила карандаш,

– Так будет, – сказал я, – с пальцем пулеметчика при неосторожности или если он будет находиться в неудобном положении при заряжении.

Разрубленный карандаш произвел большое впечатление на всех, кто наблюдал за моими действиями у пулемета. Сидевший в первом ряду маршал С. М. Буденный заметил:

– С таким пулеметом пускай воюют те, кому он по душе, а я с таким пулеметом воевать не пошел бы.

Совещание не поддержало предложения о замене ДП японским образцом или проектировании нового ручного пулемета с питанием по японской схеме. Благодаря этому мы смогли уже в следующем, 1940 году удвоить основные производственные мощности, предназначавшиеся для выпуска ручных пулеметов, и полностью обеспечить ими нашу армию в годы Великой Отечественной войны.

Вопрос о патроне был камнем преткновения при создании легкого стрелкового автоматического оружия и в других государствах на протяжении всего довоенного времени и почти всего периода войны.

По этому поводу немецкий генерал Эрих Шнейдер писал: «Появилась необходимость создать ручное оружие совершенно новой конструкции, которое должно было выполнять одновременно задачи пистолета-пулемета, самозарядной винтовки и ручного пулемета. Результатом этого долголетнего труда был всем известный карабин образца 1944 года, который применялся как полуавтомат (самозарядная винтовка) для ведения прицельного огня одиночными выстрелами и как автоматическое оружие для стрельбы очередями по 8 выстрелов в секунду. Калибр карабина 1944 года – 7,92, а вес – всего 4,2 кг, но стрелять из него можно было только усеченными патронами с уменьшенным зарядом, потому что при нормальном заряде отдача стала бы слишком большой и пули уходили бы вверх. Задержка в изготовлении боеприпасов вызвала отсрочку в принятии нового карабина на вооружение после проверки его в войсках на целый год. Это была, несомненно, грубая ошибка».

Надо полагать, что мы сделали бы еще более опасную ошибку, чем Германия, если бы всего лишь за два года до войны отказались от ДП и приступили к конструированию другого ручного пулемета, да еще под новый патрон.

Именно так получилось со станковыми пулеметами Максима, производство которых было прекращено в 1940 году.

Надо сказать, что в истории этого оружия были и прежде времена, когда его незаслуженно недооценивали. Хотя станковый пулемет системы Максима, начиная с 80-х годов прошлого века, был на вооружении армий большинства государств Европы, Америки и Азии, однако вплоть до русско-японской войны он имел не много сторонников. Тогда вообще не жаловали автоматическое оружие, только еще начинавшее свое развитие.

Опыт русско-японской войны по новому определил значение и место пулеметов в системе вооружения и резко поставил вопрос об их применении во многих государствах, в том числе и в царской России. Подавляющее большинство военных признало пулемет как самое могучее огневое средство для всех родов войск в обороне и в наступлении.

Повсюду были начаты работы по совершенствованию конструкции, организации производства станковых пулеметов и внедрению их путем создания пулеметных рот, команд и других подразделений. В царской России, как и в большинстве других государств, был окончательно выбран и принят на вооружение пулемет Максима калибра 7,62 миллиметра образца 1910 года, облегченного типа, на новом станке конструктора Соколова. Недочеты системы, обнаруженные во время русско-японской войны, были устранены.

Армии всех стран – участниц империалистической войны 1914–1918 годов вступили в нее, имея на вооружении в основном единые виды стрелкового оружия, в том числе наряду с винтовками, револьверами или пистолетами также и пулеметы. И хотя пулеметы вскоре обнаружили ряд существенных недостатков (чрезмерный вес, громоздкость, неудобство эксплуатации при холщовой ленте и проч.), однако нигде не проявилось стремление улучшить их коренным образом. Так обстояло и у нас. И до революции армия любила станковый пулемет Максима. А в годы гражданской войны он отлично помогал отражать натиск белогвардейцев и интервентов.

В 1932–1933 годах нашей промышленности вооружения пришлось проделать большую работу по улучшению изготовляемых станковых пулеметов. Это было вызвано так называемой потерей технологии. Процесс изготовления пулеметов Максима был одним из самых трудоемких в оружейном производстве. Требовались пооперационная обработка деталей почти по каждому отдельному размеру, исключительная точность чертежей, тщательный расчет допусков, хорошее оснащение режущим измерительным инструментом. Отступление от установленной технологии в упомянутый период привело к тяжелым последствиям. У новых пулеметов Максима повысилось количество отказов в работе автоматики и поломок деталей. Качество их настолько ухудшилось, что выпуск готовой продукции почти прекратили.

В конечном счете положение было выправлено. Правда, для этого потребовались дорогостоящие мероприятия и довольно длительное время, но зато в последующие годы не было претензий ни к материальной части пулемета Максима, ни к станку конструкции Соколова.

Военные были ими довольны. Целесообразность дальнейшего производства станкового пулемета Максима не была поставлена под сомнение и в связи с тем. что на вооружение приняли ручной пулемет и пистолет-пулемет.

Поэтому неожиданным было внесенное военными и обсуждавшееся в 1939–1940 годах, в период максимального развертывания производства оружия, предложение сократить заказ на пулеметы Максима. При этом ссылались на их несоответствие новым армейским требованиям и указывали на давно известные недостатки – большой вес материальной части пулемета и станка, неудобства водяного охлаждения, нестабильность холщовой ленты и проч.

Как показали последующие события, такая постановка вопроса была ошибочной. Неправы были не только военные, но и наркомат вооружения и я, как нарком. Мы не только не выступили против вышеупомянутого предложения, но и согласились с тем, что, мол, достаточно иметь ручные пулеметы того же калибра 7,62 миллиметра. Таким образом, в 1940 году выпуск станковых пулеметов Максима практически был прекращен, а созданные для их производства мощности переведены главным образом на изготовление запасных частей и проведение заводского ремонта.

Не прошло и года, как ошибка стала очевидной. С первых же. дней Великой Отечественной войны станковые пулеметы понадобились в больших количествах, как важное и необходимое для армии оружие. Но обстановка вынудила эвакуировать на восток в числе других и завод, ранее изготовлявший станковые пулеметы. Требование возобновить их выпуск поставило вооруженцев в затруднительное положение.

Лишь благодаря энергии и опыту вновь назначенного тогда наркома вооружения Д. Ф. Устинова, лично руководившего восстановлением производства станковых пулеметов, эту задачу сумели выполнить, перебросив необходимое оборудование и полуфабрикаты на другой завод в глубоком тылу. Туда же специальным поездом выехали рабочие и инженеры – специалисты пулеметного производства. В результате удалось, хотя и с некоторым опозданием, исправить серьезную ошибку, допущенную в этом отношении перед войной.

Организация производства

В довоенный период в нашей оборонной промышленности с целью обеспечить высокое качество продукции введена была система литерной документации, которая в несколько измененном виде теперь отражена в законах о стандартах. Кстати, несмотря на эти законы, техническую и технологическую дисциплину в ряде отраслей промышленности нарушают весьма часто, да и сами нарушения нередко легализуют своеобразными «узаконениями». На мой взгляд, это одна из главных причин выпуска продукции плохого качества. И, быть может, целесообразно было бы для устранения этого на предприятиях, особенно таких, которые изготовляют массовую продукцию по стандартам, использовать опыт военной промышленности.

На заводах оборонной индустрии в довоенное время была введена так называемая литерная система чертежей. В зависимости от степени готовности конструкции и отработки технологического процесса, документация обозначалась литерами «А» и «Б». По установленному правительством порядку, вся документация, отработанная по литеру «Б», подлежала утверждению наркомом промышленности и наркомом обороны или их доверенными лицами, то есть производством и заказчиком. Без их разрешения на заводах никто не имел права вносить даже незначительные изменения, поправки или допускать какие-либо другие отклонения.

Такой порядок соблюдали строго. На первый взгляд он может показаться несколько бюрократическим. Но это не так. Литерная система не мешала самому широкому использованию новейших достижений науки и техники и в то же время обеспечивала стабильность и хорошее качество продукции, так как соответствующие изменения в конструкции или в технологию их изготовления вносили с согласия двух наркомов, а следовательно, после тщательного изучения новшеств с точки зрения интересов производства и заказчика.

Такие требования, естественно, предъявляли не ко всем видам военной продукции. Для массовых видов оружия – винтовок, пулеметов, автоматов, пушек мелкого и среднего калибра и т. д. были обязательными стабильность и исключительно высокая взаимозаменяемость изделий в целом и по всем узлам и деталям без исключения, вследствие чего документацию на их производство доводили до уровня литера «А», а затем и литера «Б».

Не делалось это в отношении продукции, которую изготовляли в сравнительно небольших количествах, которая требовала немедленного внедрения новшеств или была составной частью военной техники, не нуждавшейся в доводке до литера «Б». Такой была, например, самоходная установка, которая могла морально устареть за сравнительно недолгое время.

Система литерной документации дисциплинировала производство. И то, что наиболее массовое вооружение к началу войны было отработано до состояния литера «А» или литера «Б», сыграло значительную роль в обеспечении его стабильности и высокого качества в мирное время и в годы войны, а также в том, что было быстро развернуто производство этого вооружения в масштабах, соответствовавших требованиям военного времени.

Исключительно важную роль сыграла и приемка изготовленного оружия военными представителями непосредственно на заводах. Опыт военной приемки тех лет заслуживает внимательного изучения и широкого освещения тем более, что из него могут почерпнуть много полезного для себя все отрасли промышленности.

Военные представители (военпреды) на заводах оборонной промышленности были наделены широкими полномочиями и большими правами. На них возлагались не только приемка изделий, но и контроль точного соблюдения технологической дисциплины, своевременного совершенствования военной продукции, систематического улучшения производства, внедрения прогрессивных методов, снижения себестоимости изделий, а также проверка предварительных и отчетных калькуляций. Военпреды контролировали и выполнение заданий по расширению мощностей как для реализации текущих заказов на вооружение, так и в соответствии с мобилизационными планами.

Здесь я коснусь лишь некоторых сторон этой деятельности, связанных с заботой о качестве вооружения.

В случае нарушений утвержденной технологии или отступлений от утвержденных чертежей военпреды имели право применять санкции – прекращать приемку и тем самым останавливать производство. Они могли также оказывать финансовый нажим, если заводы не выполняли оговоренные технические и экономические условия.

Военная приемка имела и уязвимое место: не всегда осуществлявшие ее работники обладали теми качествами, которые нужны при больших правах и полномочиях. В тех случаях, когда военпредами назначались недостаточно квалифицированные или необъективные люди, возникали неоправданные конфликты, наносившие ущерб производству и обеспечению вооружением Красной Армии. Но и такие случаи не умаляют в целом исключительно благотворной роли военной приемки.

Ее значение еще больше возросло во время войны. В этот период, когда чрезвычайно напряженные и сложные условия работы промышленности подчас толкали на отклонение от некоторых показателей качества, военная приемка стала сдерживающим фактором, она препятствовала ухудшению качества вооружения. Многое улучшилось в этой области и в связи с тем, что после начала войны начальником Главного артиллерийского управления Красной Армии был назначен генерал-полковник Н. Д. Яковлев, большой знаток вооружения, предъявлявший строгие требования к качеству продукции и вместе с тем объективно решавший спорные вопросы.

К сожалению, не всегда и не все руководители промышленности верно понимали значение такого контроля качества. Приведу пример. Как-то во время войны Герой Социалистического Труда А. С. Елян, один из лучших организаторов производства, крупный инженер-новатор, пользовавшийся заслуженным уважением и доверием руководителей партии и правительства, сочтя военную приемку ненужной, обратился в соответствующие инстанции с настойчивым предложением отменить ее. Он был директором прославленного артиллерийского завода и уверял, что отмена военной приемки на его заводе не повлияет на качество продукции, а количество ее увеличит, так как производство избавится от «мелочных придирок». Кроме того, таким путем можно-де сэкономить средства, затрачиваемые на военную приемку.

Просьбу удовлетворили. И зря. Очень скоро качество продукции резко ухудшилось. Поскольку ошибочное разрешение отменить военную приемку дали высшие инстанции, а отвечать за это должен был кто-то другой, то, по установившемуся порядку, на завод были посланы различные комиссии, в том числе и от органов госбезопасности. В поисках «козла отпущения» арестовали одного из руководителей ОТК, который сразу же признал свою «вину».

Такой поворот событий оказался, конечно, неприемлемым для А. С. Еляна, и он обратился к Н. Д. Яковлеву с просьбой восстановить на заводе военную приемку, что и было сделано. Но ущерб, и немалый, уже был нанесен.

Те, кто работал в оборонной промышленности во время войны и до нее, должны выразить глубокую благодарность руководителям военной приемки за большую помощь в предотвращении таких печальных случаев на других заводах. А на будущее, быть может, стоит пожелать, чтобы везде в промышленности с достаточной серьезностью относились к таким начинаниям, как отказ от контроля ОТК и переход на самоконтроль.

Организационные, хозяйственные и технические ошибки и неполадки в руководстве оборонной промышленностью не могли, однако, остановить ее развитие. В период между первой мировой и Великой Отечественной войнами все внимание советских вооруженцев было сосредоточено на том, чтобы на основе достижений науки и техники создать образцы оружия, отвечающие современным тактико-техническим требованиям.

Особенность нового типа вооружения определялась новыми условиями боя. Главное в этом отношении то, что с появлением в военном деле мотора, соприкосновение с противником должно было происходить при больших скоростях движения, Поэтому преимущества, как правило, получала сторона, которая за короткий промежуток времени боя могла дать большее число выстрелов и с большей меткостью.

Замена лошади мотором и непрерывное совершенствование моторов для наземной и авиационной военной техники дали, с другой стороны, возможность значительно усилить защиту, главным образом броневую. Соответственно определилась необходимость усиливать разрушительную силу вооружения, что зависело от качества и начальной скорости вылета снаряда.

Совокупность показателей скорострельности, меткости, разрушительной силы и маневренности определила требуемые качества нового вооружения. Чтобы обеспечить их, нужны были коренные изменения в конструкциях, повышенные качества материалов, в особенности металла, необходимо было перестроить технологические процессы в промышленности и расширить производственные мощности. Требовалось создать резервы мощностей на случай войны, чтобы с первых же ее дней обеспечить развертывание производственного аппарата для увеличенного снабжения армии боевой техникой.

Кстати замечу, что в предвоенные годы вооруженцы некоторых отраслей оборонной промышленности считали свою продукцию главной, исходной для любой военной техники, а остальное – разновидностями транспорта для вооружения. С этим не соглашались работники других отраслей. Такого рода «разногласия» были не только теоретическими, но сказывались и при разработке тактико-технических требований в случаях, когда возникали споры о том, «что чему подчиняется», о преимуществах в материально-техническом снабжении и т. п.

Мы, вооруженцы, разумеется, сделали своим девизом слова «Артиллерия – бог войны». Но Сталин, однако, уточнил значение вооружения, напомнив нам о роли боеприпасов, которые производились на заводах другого наркомата.

Разговор происходил в 1939 году в неслужебной обстановке и начался с того, что начальник ГАУ генерал артиллерии Савченко в шутку назвал меня «нашим Круппом», добавив:

– Все зависит от него. Все другие наркоматы оборонной промышленности работают на него, чтобы расширить рамки использования вооружения.

Сталин, улыбнувшись, заметил:

– Это будет неточно, если рассматривать вооружение не только с точки зрения наркомата вооружения, так как и оно играет подчиненную роль, то есть для того, чтобы доставить боеприпасы (средства разрушения) до цели и разрушить ее.

Присутствовавший при этом генерал авиации Локтионов добавил, что, следовательно, и авиация – не только транспорт для вооружения, ибо, например, бомбардировщики сами доставляют авиабомбы к цели.

– Значит, все сводится к разрушению цели, – сказал Сталин, – а это остается за боеприпасами. Сила взрыва боеприпасов определяет мощь всех родов войск, в том числе и авиации, и служит мерилом военно-экономической целесообразности затрат на ту или иную боевую технику. Неразумно строить дорогой бомбардировщик на большой радиус действия, если заряд авиационной бомбы будет недостаточно мощный.

Итак, создание новых образцов боевой техники в предвоенный период представляло собой сложную задачу, выполнение которой требовало много времени и труда. Армия же не могла оставаться с вооружением прежнего уровня в ожидании, пока промышленность в полной мере обеспечит ее современным. Поэтому актуальной стала модернизация штатного вооружения, находившегося в армии. Эту работу развернули широко.