Книга: Суд да дело - Борис Васильев

Создается впечатление целенаправленной травли старика, но прямо Васильев этого не говорит и не показывает - это мои догадки. На суде выглядит так, что он впервые узнает фамилию потерпевшего и впервые видит его родителей - ему становится их жалко: для них жизнь уже кончена, хотя они совсем нестарые еще люди. А у меня вот вопрос: если Эдик совершенно не знал старика, чисто случайно влез на его участок (ага, через колючую проволоку и с трубой в руках) - то откуда же он знал Анну? Ведь она уже умерла давно, откуда он ее знал и как, соответственно, мог оскорбить ее? А он именно ее почему-то непечатно обозвал "действием" (так сказано в повести, само выражение не приводится, я так и не придумала, какое ж это выражение? Но судья очень покраснела, когда народный заседатель написал ей его на бумажке).

А остальная шобла висела на заборе и когда Антон Филимонович палил в воздух, очевидно, забор этот расшатывала - потому что как только прозвучал роковой выстрел и Эдик упал, то на него тут же рухнул забор со всеми этими придурками из его компании. Хорошо так ребята "проходили мимо и решили сорвать цветочек с клумбы"...

Возможно, парни куражились над стариками уже давно (забитая камнями собака была уже третьей погибшей - кто убивал первых двух, неизвестно). По какой причине? В общем-то, думаю, от нечего делать, а прикрытием себе они избрали лозунг борьбы с частниками - старик, видите ли, продавал выращиваемые женой цветы на рынке по рыночной же цене. Только вот никто никогда не спросил у него, хватало ли ему пенсии на жизнь, на лекарства двоим тяжелораненым на войне фронтовикам, на содержание частного дома, на налоги за участок, на коммуналки? Это никого не интересовало, а вот то, что цветы продавал - это всем было видно. Может, Эдик лез с трубой не столько за цветочком, сколько пограбить дом? Думал, что у старого хрыча наверное полненькакя кубышка где-то припрятана - надо его только вежливо попросить обрезком трубы по голове...

Но все это только мои предположения - в повести все оставлено на домысливание читателям, дело не закрыто, судья вынесла вердикт "На доследование".

Почему же мне все-таки не очень понравилась повесть? Потому что из неплохого детектива Васильев попытался сделать мелодраму - очень много места занимают военные кадры и описание послевоенных мытарств героев. Если бы наоборот - побольше места детективной интриге и вкратце - военная и послевоенная составляющая - получился бы отличный детектив с социальной подоплекой. А так - и про любовь не очень (не убедительно, ни про Антона и Аню, ни про Антона и жену его первую и оставшуюся законной - развестись у Антона как-то ума не хватило, что ли?), и на полноценный детектив не вытянул - дело отправлено на доследование, хорошо, но дайте ж продолжение! Что там вышло в итоге после доследования?

И что, кстати, сделала судья с этой дурой Ленкой, секретаршей судебной? Как минимум, выгнать бы ее в три шеи - придумала мне тоже пакостями мелкими заниматься! И кто написал ту статью идиотскую в московской газете? Зачем вдруг подняли волну? Что и кто за этим стоит?

В общем, осталось впечатление сырого недоработанного (сильно недоработанного) материала.

«Не позволяй убивать себя раньше, чем умрешь. Только так. Только так, солдат. Смертию смерть поправ. Только так».

Васильев пишет так просто, таким легким и понятным, народным языком. Вот она, настоящая, великая литература, когда ты веришь любви, дружбе, и у тебя не возникает вопросов о искренности и реальности происходящего. Порой ты знаешь, что будет дальше, но от этого у тебя только сильнее сжимается сердце, потому что вот герои вроде бы успокаиваются, но ты знаешь, что дальше ждет их тяжелое испытание, и комок подходит к горлу. Читаешь, и гордость берет за «русского солдата», за советский народ в лице таких вроде бы обычных людей, как Сальников, Миррочка, тетя Христя, Степан Матвеевич, Владимир Денищик, Николай Плужников и другие. И еще я для себя поняла, что мне сложно осуждать было плененных людей, которые были сломлены духом. Потому что не знаешь, как бы ты поступил на их месте и смог бы вынести такое, и сразу благодаришь мысленно таких, как Плужников. Теперь хочу перечитать всего Васильева.

«Войну не перекричишь. Она выстрел слышит, а голос – нет».