Текст книги "Dead Space. Катализатор"

Добравшись до космопорта, Йенси выяснил, что прибытие посла задерживается из-за неполадок с челноком, который послали к прилетевшему с Земли кораблю. В здании порта было малолюдно: не более дюжины встречающих, большинство – официальные лица. Йенси быстро осмотрелся и ничуть не удивился, не обнаружив нигде Иштвана.

Если поторопиться, он еще успеет на одно из других намеченных мероприятий. Митинг или пресс-конференция? Какое из двух? Впрочем, все равно в одну сторону. И Йенси бросился бежать.

Сперва он выбрал не ту улочку и в итоге почти вернулся назад к космопорту, но быстро осознал ошибку и на этот раз повернул в нужную сторону. Он прибавил ходу, хотя все еще не был уверен, куда именно следует направиться. Митинг или пресс-конференция? До места проведения митинга было ближе, но ненамного. Он уже слышал усиленный громкоговорителями голос оратора, но звуки были настолько искажены, что слов разобрать не удалось.

Йенси миновал узкий проулок, выскочил на центральный проспект и внезапно оказался среди митингующих.

С возвышения, установленного в конце улицы, вещал Дэвид Верналья. Его многократно усиленный динамиками голос грохотал над людским морем. Йенси стал протискиваться вперед в поисках брата.

– Нет, я не скажу, что нынешняя администрация ужасно работает, – объявил Верналья. – Но, собственно, мне и не требуется ничего говорить, поскольку вам самим это уже известно. В противном случае вас бы здесь сегодня не было.

Толпа разразилась аплодисментами и одобрительными возгласами. Тем временем Йенси пробивался все дальше, распихивая людей и получая в ответ неприязненные взгляды. Чем ближе к трибуне, тем плотнее смыкались ряды митингующих. Йенси встал на цыпочки и огляделся по сторонам, пытаясь отыскать в море лиц знакомые черты. Бесполезно – слишком здесь было людно.

«И что теперь? – в отчаянии подумал он. – Похоже, я ошибся».

Верналья продолжал свою пламенную речь, и толпа все больше заводилась. Так или иначе, кандидат от оппозиции был жив, ход митинга никто не нарушал, и, вероятно, это мероприятие можно вычеркивать из списка. Но успевает ли Йенси попасть на пресс-конференцию?

Он стал решительно пробиваться через сплоченные ряды митингующих, не обращая внимания на их недовольство. Нужно выбраться в тот проулок, по которому он пришел, и поспешить на пресс-конференцию. Во всяком случае, стоило попытаться.

Случайно обернувшись, Йенси заметил мужчину в черном костюме, который ломился сквозь толпу на некотором расстоянии позади него. На ходу он говорил что-то в закрепленную у рта гарнитуру. Вероятно, это был человек из службы безопасности Вернальи. Второй, практически его двойник, ледоколом пробивал себе путь параллельным курсом, но чуть левее. «Возможно, брат все же здесь», – подумал Йенси, а в следующее мгновение с ужасом понял, что охранники интересуются вовсе не Иштваном, а его собственной персоной.

Конечно же, у стороннего наблюдателя его поведение должно было вызвать подозрение: выбежал неизвестно откуда, сначала пытался пробиться ближе к трибуне, потом резко свернул в сторону и стал выбираться из толпы.

«О господи! Да они же решили, что я представляю угрозу».

Первый охранник постепенно приближался, второй оказался зажатым среди вошедших в экстаз сторонников Вернальи и продвигался медленнее. Однако, если он решительнее заработает локтями, Йенси быстро догонят, и, более того, в толпе найдется немало охотников помочь в поимке подозрительного типа. Главное – не паниковать раньше времени, делать вид, будто ничего не замечаешь. В этом случае, как надеялся Йенси, охранники не станут будоражить толпу, а будут медленно, но уверенно нагонять его.

Йенси продолжал двигаться вперед, стараясь выбирать наиболее свободные участки.

И тут он углядел свой шанс. В нескольких метрах от него возвышался монументального вида мужчина, а за ним виднелось относительно пустое пространство. Йенси пригнулся и ринулся к нему. Пробегая мимо, ударил мужчину по левой ноге и устремился в проход между митингующими. Он бежал изо всех сил, стараясь при этом не задевать и не толкать людей, чтобы не выдать свое местоположение. На бегу Йенси оглянулся и увидел, что мужчина, которого он ударил, топчется на месте и ощупывает ушибленное колено, преграждая путь преследователям.

Ему удалось преодолеть всего метра три, после чего толпа плотно сомкнулась, но Йенси надеялся, что этого окажется достаточно. Несколько секунд он просидел на корточках, не распрямляясь, потом рискнул, осторожно приподнялся и осмотрелся вокруг через плечо соседа. Засечь удалось только одного охранника. Тот стоял на месте и крутил головой в разные стороны в безуспешных попытках вычислить, куда скрылся беглец. Йенси продвинулся еще немного и заметил второго преследователя. Охранник прошел недалеко от Йенси и сейчас удалялся от трибуны с оратором, внимательно всматриваясь в окружающую толпу, однако оглянуться ему в голову не приходило.

Пригнувшись, Йенси продолжил резво пробираться сквозь плотные ряды оппозиционеров, но так, чтобы не привлечь внимания охранников. Вскоре он уже оказался на участке, где народу было не так много, а еще через минуту-другую благополучно выбрался из толпы и исчез в переулке.

До здания муниципалитета, где проходила пресс-конференция, было всего минуты три-четыре ходьбы. Вероятно, место для митинга оппозиционеры выбрали неслучайно и планировали, если удастся, помешать ходу пресс-конференции и попыткам властей приуменьшить значимость проблемы. По пути Йенси вдруг сообразил, что упустил из виду одну причину, по которой, возможно, стоило выбрать пресс-конференцию из всех вариантов. Он вспомнил случай из детства, когда они с Иштваном, гуляя, увидели сверстников, играющих возле щели в стене купола и подзуживающих друг друга подойти ближе к опасному месту. Вспомнил также, как брат был заворожен этой трещиной, как он бросился к стене и до крови разбил о нее лоб. И сейчас пресс-конференцию собирали как раз из-за просачивания в купол метана. Связь, конечно, очень слабая, но это была единственная ниточка, соединяющая Иштвана с одним из четырех ключевых событий дня.

Сердце Йенси билось учащенно, он запыхался от всех этих перебежек, но не сбавлял скорости и наконец свернул на Луна-авеню.

Впереди, в нескольких сотнях футов, возвышалось здание муниципалитета. Здесь собралось значительно меньше народу, нежели на митинге оппозиционного кандидата: пожалуй, с сотню человек стояли на ступенях. При этом часть собравшихся смотрела на мужчину, отвечающего на вопросы журналистов, в то время как другие то и дело оглядывались в ту сторону, где шумел митинг.

Чтобы не возбуждать подозрений, Йенси перешел с бега на быстрый шаг, а потом и еще сбавил скорость. Подойдя ближе к ступеням, он остановился и прислушался к словам выступающего чиновника, члена муниципального совета Тима Фишера. Тот стоял, грозно нахмурив брови, а слева и справа от него с ничего не выражающими лицами возвышались охранники.

– Нет, муниципалитет не может позволить себе содержание нескольких бригад, которые будут постоянно переходить от одного купола к другому и обследовать их на предмет наличия повреждений. Нет-нет, это нереально.

Йенси кинул взгляд по сторонам. Брата вроде бы не было видно.

– Но как вы можете себе это не позволить? – обратился к Фишеру репортер, очевидно, тот же, который задал предыдущий вопрос.

Фишер и бровью не повел.

– Мы мало что можем здесь сделать, – произнес он с задумчивым видом. – У нас не безграничные финансовые возможности, и нам приходится расставлять приоритеты. Как известно большинству из присутствующих, у нас есть специальная команда в куполе, в котором мы с вами сейчас находимся. По нашему мнению, этот купол, как самый большой, наиболее важен.

Тем временем Йенси продолжал внимательно изучать толпу, уже спокойнее переводя взгляд с одного лица на другое.

– Кроме того, в этом куполе самый высокий доход на одного человека, – заметил один из журналистов.

– В данном случае это не имеет значения.

– В то время как более бедные купола власти, похоже, не интересуют, – подхватил другой репортер. – В этом все дело.

– Это, безусловно, досадный факт, – с соответствующим выражением лица произнес Фишер, – но нам приходится выбирать из двух зол. Мы рассчитываем на наших граждан, рассчитываем, что они дадут нам знать, если увидят какие-либо следы механического воздействия или иные признаки возможного повреждения купола. Вот тогда мы предпримем все усилия, для того чтобы в максимально короткие сроки устранить проблему. В данном конкретном случае вины муниципалитета нет. Виноваты граждане. Они должны были отреагировать оперативней.

Глухой разочарованный гул прокатился по толпе. Люди зашептались, и в это мгновение Йенси заметил брата. Иштван расположился на ступеньках лестницы, неподалеку от Фишера, и его едва было видно за крупногабаритной дамой средних лет. Он стоял с безмятежным видом, опустив голову, и не пошевелился даже тогда, когда люди рядом начали поворачиваться друг к другу и обсуждать услышанное от члена муниципального совета. Однако по тому, как были напряжены плечи и шея брата, Йенси мог с уверенностью сказать, что тот готов в любую секунду распрямиться, словно взведенная пружина.

Иштван ждал знака, который укажет ему, когда настанет время и что нужно сделать. Он уже знал, в чем заключается его задача, они научили его, объяснили весь замысел, рассказали, что произойдет, когда он исполнит задуманное и как это будет забавно. Оставался лишь один вопрос: когда? И узнает он об этом не от них. Сам окружающий мир должен подать сигнал, должен продемонстрировать свой узор и подтолкнуть к действию.

Они внушили, что причин для сомнений нет. Перед ним поставлена задача, и как только он дождется подходящего момента, то должен будет изо всех сил рвануться вперед. Сейчас он уже почти видел узор, но тот еще не был закончен. Кое-чего в нем не хватало, некоторых деталей, линий. Отсутствовало ощущение целостности. И призрачный человек пока не показывался и не подавал голоса. Или же какой-то элемент общей картины находился не там, и его необходимо было вернуть на положенное место. Но в задачу Иштвана не входило исправить рисунок. Нет, задача заключалась в том, чтобы увидеть его и, как только это произойдет, услышать зов и выполнить предназначенное.

Он подождет. Будет ждать столько, сколько понадобится. Терпение и еще раз терпение.

Стоявший неподалеку на возвышении человек все говорил, отвечал на вопросы, но для Иштвана его слова не имели ни малейшего смысла. Он только притворялся, будто слушает, но на самом деле не слушал. Смотрел и ждал. Произносил про себя цифры, вызывал в памяти узор, вспоминал. Его внутренний голос тоже был пока неразборчив и едва слышен, однако, если узор не проявится в скором времени, он зазвучит все громче и громче.

И вот краешком глаза Иштван уловил едва заметное движение, рисунок скользнул на свое место, зажил собственной жизнью, а голос в его голове призывал выполнить задачу.

Йенси выбрался на свободное место и осторожно, чтобы не привлекать внимания, направился в обход толпы на противоположную сторону, к лестнице муниципалитета. Он пытался высмотреть других охранников, но пока никого не обнаружил: либо их больше не было, либо они были в штатском. Голова и плечи Иштвана теперь виднелись буквально в нескольких шагах.

«Надо просто добраться до него, – думал Йенси. – Если это удастся, я смогу отговорить его от того, что он задумал».

Но в эту самую секунду Иштван вдруг поднял голову и двинулся с места.

– Скажите, вы не думаете, что… – начала журналистка и осеклась, когда увидела, как Иштван стремительно рванул к подиуму.

Ближайшего охранника это тоже застигло врасплох, и, пока он вынимал руки из-за спины и соображал, как поступить, Иштван со всей силы врезал ему ботинком под колено. Даже на расстоянии, яростно пробираясь через толпу в попытке остановить брата, Йенси услышал отчетливый хруст сломанной кости.

Охранник рухнул с диким воплем. Его напарник кинулся на помощь и, сцепившись с Иштваном, пытался вытащить что-то из его руки. Кто-то в толпе закричал, и в один миг все бросились врассыпную с лестницы и дальше по улице. Йенси пытался сопротивляться, но его подхватило течением и понесло прочь. Затем развернуло и бросило на землю. Тут же кто-то больно-пребольно наступил на руку, следом другой человек споткнулся о него и кубарем покатился вниз по ступенькам. Наконец Йенси удалось подняться и оглядеться. Он увидел, как Иштван исхитрился ударить охранника головой в переносицу, тот покачнулся и упал. Член муниципального совета Фишер скрючился за подиумом и закрыл голову руками. Иштван развернулся и направил на Фишера тот предмет, который держал в руке. К своему ужасу, Йенси понял, что это пистолет.

В отчаянии он закричал:

– Иштван! Нет!

Но брат, похоже, не услышал. По лицу его блуждала странная улыбка – именно странная, в ней не было ни злобы, ни ненависти. Казалось, будто Иштван пошутил и теперь радуется своей шутке.

А потом он нажал на спусковой крючок, грохнул выстрел, и голова Тима Фишера взорвалась, забрызгав подиум кровью и мозгами. Пару секунд тело стояло, подергиваясь, потом все мышцы разом ослабели, и оно осело на лестницу. И тут же с лица Иштвана слетела улыбка, теперь он казался по-настоящему шокированным тем, что происходит вокруг. Он перевернул пистолет, поднес его вплотную к лицу и заглянул в ствол, будто надеялся найти там ответ на одолевающие его вопросы. Поднял голову и вдруг увидел брата. И похоже, на этот раз узнал.

– Это не та задача. Не моя, – чуть слышно пробормотал Иштван.

– Положи пистолет. Пожалуйста.

Но Иштван не выпустил оружие, а произнес умоляющим голосом:

– Братишка, помоги мне.

Йенси шагнул к нему, но было слишком поздно. Второй охранник Фишера очухался, вскочил и разъяренным медведем налетел на Иштвана, сбивая его с ног. Пистолет отлетел в сторону. Иштван даже не сопротивлялся, так что охранник прижал его голову к бетонной площадке и удерживал так, пока сноровисто стягивал гибкими наручниками сперва руки, а потом лодыжки. Йенси неподвижно стоял в стороне, наблюдая за происходящим, и сильнее всего ему врезалось в память не сходящее с лица брата растерянное, озадаченное выражение.

– Кто ты такой? – крикнул один из оставшихся поблизости журналистов, но Иштван не ответил.

Йенси решил было подойти, но охранник замахал рукой и, чтобы остановить его, достал пистолет и прицелился.

– Парень, если понадобится, я запакую тебя вместе с ним.

Второй охранник по-прежнему лежал и стонал, баюкая сломанную ногу.

– Зачем ты это сделал? – спросил не покинувший место трагедии мужчина, очевидно репортер.

– Эй, никаких съемок! – заорал, размахивая пистолетом, охранник, однако несколько человек уже снимали все происходящее на мобильники.

Вдруг Иштван заговорил. Он облизал губы и сказал так тихо, что Йенси со своего места едва его услышал:

– Моя задача… Нет, она не… Она неправильная.

– Что такое? – заинтересовался репортер. – Говори.

– Заткнись! – рявкнул охранник и пнул Иштвана ногой под ребра.

– Кто дал тебе эту задачу?

Этот вопрос задал уже Йенси.

– Они.

– Я же велел тебе заткнуться!

– Что ты хочешь сообщить всему миру? – надрывался репортер. – Сейчас все смотрят только на тебя. Что ты можешь нам сказать?

– Кто такие «они»? – спросил Йенси. – Кто дал тебе эту задачу?

– Они, – скривившись, повторил Иштван.

А еще через секунду лестницу заполонили спецназовцы в полной боевой экипировке, и Йенси мимолетно подумал, не их ли брат называл «они». Один из спецназовцев вырос перед Йенси и оттолкнул его к ступенькам, другие быстро выставили оцепление по периметру. Йенси попытался сопротивляться и через мгновение кубарем полетел с лестницы.

Сквозь частокол ног он на один миг увидел лицо Иштвана, все такое же изумленное, а потом на голову брату накинули плотный мешок и потащили прочь.

8

Новость об убийстве Фишера занимала людские умы буквально день-два, об этом много говорили по видео, а потом так же внезапно, как появились, разговоры умолкли. Йенси с трудом заставлял себя не думать о том, что их прекратили намеренно. Еще неделю-другую можно было отыскать видеозаписи с места трагедии – если очень хорошо постараться и покопаться в самых дальних уголках видеоархива. На них, впрочем, не попал сам момент убийства, поскольку Фишера скрывал от обзора подиум. Надо было, как Йенси, находиться по другую сторону, чтобы увидеть, как голова чиновника взрывается и разлетается кровавыми ошметками. Самому же Йенси больше запомнилось отнюдь не это, а замешательство, отразившееся на лице Иштвана уже в следующее мгновение после рокового выстрела. Замешательство и недоумение, не исчезнувшие и после того, как охранник повалил его и сковал руки и ноги.

Йенси бесконечно прокручивал запись, всматривался в нее до рези в глазах и все пытался понять, что же произошло. Вероятно, сразу после выстрела Иштван просто покинул свой иллюзорный мир и осознал, что все это реально: и кровь, и кусочки мозга на бетонной площадке. Может быть, он убедил самого себя, что выстрел из пистолета никого не убьет, а произведет другой эффект? Или же кто-то убедил его, что пистолет заряжен холостыми патронами, что он просто сделает «бах-бах» или не выстрелит вообще? Все дело в безумии Иштвана, или же его подставили?

И, что еще важнее, можно ли по записи что-то определить наверняка? После нескольких десятков просмотров Йенси решил, что нет. Вряд ли он когда-либо докопается до истинных причин того, что приключилось с братом. И все же Йенси не мог успокоиться и продолжал смотреть запись, продолжал надеяться, что уж на этот раз, замедлив скорость воспроизведения до минимума, он наконец разглядит то, чего прежде не замечал.

Генри появился вскоре после того, как спецназовцы увезли Иштвана. Йенси продолжал стоять рядом со зданием муниципалитета и пытался осознать, что здесь только что произошло.

– Я как увидел новости по видео, сразу помчался сюда, – запыхавшись от бега, сообщил Генри. – Мне очень жаль.

Если бы не верный друг, Йенси мог бы целую вечность простоять здесь, шокированный увиденным. Он безропотно позволил Генри обнять его за плечи и увести прочь с места убийства.

Вернувшись в свою квартиру, Йенси сразу завалился в постель и проспал как убитый без малого двадцать часов. Когда же проснулся, то увидел, что друг по-прежнему с ним рядом, спит на тахте. В следующее мгновение Генри почувствовал, что Йенси уже не спит, поднялся и приготовил товарищу поесть.

– Я расспрашивал о нем. Пытался узнать, как с ним собираются поступить.

Йенси безучастно кивнул:

– Его арестовали. Я был там. Все видел. Он застрелил человека. Что еще им оставалось?

Генри покачал головой:

– Иштвана увезли оттуда, но не арестовали.

– Что?

– Его нет ни в полицейском участке, ни в тех местах заключения, которые я смог обнаружить. Или, возможно, он все-таки там, но мне не стали об этом говорить. Тебе должно повезти больше, ты ведь его родственник.

Однако, когда Йенси в свою очередь начал выяснять судьбу брата, результат оказался таким же, то есть нулевым. В полицейском участке все делали вид, что впервые слышат об Иштване Сато. Ни в одну из тюрем специального купола для содержания преступников он также не поступал.

– Но где-то же он должен быть, – сказал Йенси представительнице тюремной службы по связям с общественностью.

– Безусловно, где-то он должен быть, но у нас его нет, – недовольным тоном произнесла она и разъединилась.

Они предприняли еще одну попытку. Генри позвонил отцу и уговорил его порасспрашивать знакомого, служащего в полиции. Выяснилось, что действительно спецназовцы доставили в участок мужчину с закованными руками и ногами, с мешком на голове, но там он не задержался – почти сразу же его увезли в другое место. Знакомый полицейский не знал, куда его отправили и почему. Он пояснил отцу Генри, что это экстраординарный случай. Еще он обещал осторожно, чтобы не возбудить подозрений, позадавать вопросы, попытаться прояснить судьбу Иштвана.

Что еще можно предпринять, друзья уже не знали. Некоторое время они сидели молча в поисках новых идей, как выяснить местонахождение Иштвана.

– Может быть, его убили, – нарушил наконец молчание Йенси. Не дождался реакции друга и нервно произнес: – Ну скажи что-нибудь. Его убили, да?

Генри в задумчивости покачал головой.

– Я так не думаю. Для полиции это было бы не самое умное решение, особенно если учесть, что еще сохранились видеозаписи.

– Но, похоже, кто-то пытается их уничтожить.

– Ну, все записи уничтожить не удастся. Никто ведь не знает, сколько их у частных лиц. Это может выйти им боком. Не в интересах властей убивать человека, если только они не уверены, что он им больше не понадобится. А я не думаю, что это можно знать заранее.

– Но все же есть вероятность, что его убили? Скажи.

Генри кивнул:

– Да, такое возможно.

На работе Йенси взял больничный. Он снова без конца прокручивал видеозаписи, все пытался отыскать какую-нибудь зацепку, которая помогла бы разобраться в произошедшем. Если бы только он сумел тогда задержать Иштвана у себя дома! Возможно, не вымотайся он так на работе, ему бы это удалось. А может быть, и нет… Или нужно было хотя бы задать брату побольше вопросов, вытянуть из него все, узнать, что он имел в виду. Тогда, даже если бы Йенси не уговорил Иштвана остаться, он мог бы узнать, в чем же заключается эта таинственная «задача» и кто такие «они».

Пришел отец Генри, но хороших новостей не принес. Его источник в полиции не смог ничего разведать. Создавалось впечатление, что никто ровным счетом ничего не знает; правда, было очевидно, что в деле замешаны чиновники самого высокого ранга. Еще отец друга добавил, что, возможно, Иштвана вообще нет на планете.

– Нет на планете? Но как же тогда его будут судить?

Отец Генри помолчал и наконец ответил:

– Никак. Вероятно, суда вообще не будет.

– Что вы хотите этим сказать?

– Он политический преступник. Враг государства. К нему не применимы обычные законы.

– Но закон один для всех, – заявил Йенси.

Отец Генри крепко сжал его плечо:

– Парень, ты уже довольно взрослый и вряд ли в самом деле веришь в то, что сказал. Твоего брата увезли в какое-то секретное место, туда, где законы не действуют. Там из него под пытками вытянут все, что им потребуется; он расскажет об этом убийстве всю правду и неправду. А потом его упрячут за решетку в богом забытом уголке. – Он с сожалением взглянул на Йенси и прибавил: – Скорее всего, ты никогда больше не увидишь своего брата.

И все же, несмотря на это, Йенси не оставлял попыток выяснить судьбу Иштвана. Он снова отправился в полицейский участок, снова спрашивал о брате, а когда ему велели убираться и заявили, что Иштвана у них никогда не было, молча отправился домой, но на следующий день пришел опять. Так он продолжал ходить каждый день, всякий раз его разворачивали обратно, пока наконец не сказали, что не желают его здесь больше видеть. Йенси удалось пробиться к начальнику полиции, который повторил то же самое: дескать, он знать не знает о том, что могло случиться с Иштваном, и вообще полиция не имеет ко всему этому никакого отношения. Но, по крайней мере, не прогнал его. Когда Йенси закончил свой рассказ и главный полицейский начальник в ответ лишь покачал головой, он спросил:

– И с кем еще я могу поговорить?

Начальник полиции с радостью отправил его к суперинтенданту, лишь бы избавиться от назойливого посетителя. И для Йенси началась беготня, которой, казалось, не будет конца: политики отсылали его к военным, а те направляли обратно. Так бы он и мотался туда-сюда, если бы не попал однажды на прием к члену муниципального совета Ричарду Сэвиджу. Тот внимательно посмотрел на визитера и попросил рассказать историю об исчезновении брата еще раз и проникся к нему сочувствием.

– У вас есть адвокат? – спросил Сэвидж, а когда Йенси помотал головой, добавил: – Если у вас будет адвокат, он, возможно, сумеет хотя бы частично преодолеть эти бюрократические препоны.

Йенси не мог позволить себе такие расходы, однако ему удалось найти одного независимого адвоката по имени Ли Томкинс, которого больше заинтересовала политическая подоплека дела, нежели возможность что-нибудь на этом заработать. Но даже с ним Йенси пришлось еще побегать и столкнуться с полным равнодушием к своей проблеме, пока наконец они с Томкинсом не оказались в кабинете большого военного чиновника Грэнона.

– Какова цель вашего визита? – спросил Грэнон.

У него были светло-серые проницательные глаза, которые, казалось, видят собеседника насквозь, и каменное лицо без малейших признаков эмоций.

– Вам это прекрасно известно, – заявил Томкинс и начал доставать из портфеля многочисленные документы с подписями и печатями. Разложил их на столе перед Грэноном и, когда тот даже не соизволил посмотреть, продолжил: – Мы четко следовали регламенту, сделали все, что положено по закону, и теперь вы должны сообщить, где находится брат моего клиента.

– Это закрытые сведения.

– У нас есть все необходимые документы. Вы не имеете права препятствовать нам в получении информации.

– Я не препятствую. Просто я не имею права отвечать на ваш вопрос. – Грэнон откинулся на спинку кресла и сцепил пальцы. – Я могу допустить, что его брат находится у нас. Но он политический заключенный.

– Мой брат не имеет никакого отношения к политике, – твердо заявил Йенси.

Грэнон равнодушно пожал плечами:

– Он застрелил государственного чиновника во время публичного мероприятия. Это политика.

– Но это просто недоразумение. Он немного не в себе и не осознавал, что делает. Ему нельзя находиться в тюрьме. Его нужно поместить туда, где ему могут оказать помощь.

– Он не в тюрьме, а в специальном заведении для преступников.

– Где?

– Я не могу этого сказать. Информация засекречена.

– Какое вы имеете право хватать человека без суда и следствия и прятать в каком-то изоляторе, так что родственникам ничего не известно о его судьбе?

Грэнон хранил молчание.

– Он не на планете?

– Я не могу ответить на ваш вопрос.

– А что вы вообще можете ответить?

– Я могу сообщить, что ваш брат находится у нас. Могу сказать, что он жив. Могу также добавить, что вам не стоит рассчитывать на его скорое освобождение. Возможно, он никогда не выйдет на свободу.

– К кому еще я могу обратиться? – умоляющим тоном спросил Йенси.

– Больше не к кому. Я – последняя инстанция. Сожалею, но больше того, что я сообщил вам сегодня, вы никогда не узнаете.

Йенси с надеждой обернулся к Томкинсу. Адвокат кивнул:

– Боюсь, он прав. Дальше идти некуда. Можно, конечно, обратиться в суд с иском, но придется ждать несколько лет, чтобы по нему хотя бы объявили слушание. В общем, следует признать: мы исчерпали все возможности.

Даже после того, как Томкинс переключился на другие дела и перестал ему помогать, Йенси не оставил попытки узнать что-нибудь о брате, но с каждым днем все сильнее убеждался, насколько бесплодны его потуги. Со временем это превратилось просто в хобби, стремление раздобыть хоть толику информации, хотя было совершенно очевидно, что шансов нет.

Йенси вернулся к работе и постепенно все меньше и меньше вспоминал об Иштване; когда же он все-таки думал о брате, то испытывал чувство вины и боль утраты.

Однако нужно было как-то жить дальше.

Генри постоянно менял работу и еле-еле сводил концы с концами, а потом улетел с планеты в поисках легкой наживы: он планировал недолго поработать в каком-нибудь выгодном месте, сколотить небольшой капитал и, вернувшись, вложить деньги в недвижимость. Йенси расстроился, узнав об отъезде друга. Теперь он остался наедине с самим собой, опостылевшей работой и пустым домом. Изредка проводил вечер с приятелем или случайной подружкой. Бывало, допоздна бродил в одиночестве по улицам, без устали укорял себя и давал клятвы вернуть брата. Но в глубине души Йенси понимал, насколько ничтожны шансы снова увидеть когда-нибудь Иштвана. Придется примириться с этим фактом. Придется привыкнуть, что он остался один.