Текст книги "Голос мертвых"

Его “Беретта 92S” выстрелила пять раз подряд, выплевывая свинец вслед удаляющейся темной фигуре. Раздался крик, потом завывание, но шаги не стихли.

– М-М-Манолис! – Джордан с трудом заставлял подчиняться собственный голос. – К-К-Кен... он... в... воде!..

Грек вскочил и бросился к краю стены. Снизу доносились крики, кашель, плеск воды – там барахтался, из последних сил борясь за жизнь, человек. Ни секунды не сомневаясь, не думая о собственной безопасности, Папастамос вскарабкался на амбразуру и прыгнул в море...

* * *

Янош Ференци все еще сидел на диване возле окна на втором этаже таверны Дакариса. Он с такой силой сжал трехпалой правой рукой стакан, что тот треснул и разлетелся на куски. Во все стороны полетели осколки, по пальцам потекло вино, смешанное с кровью. Даже если Янош и почувствовал боль, на лице его ровным счетом не отразилось ничего. Оно оставалось бледным и мрачным, уголок рта подергивался.

– Янош... мой господин... – издалека донесся до него голос Армстронга, находившегося не менее чем в трехстах ярдах от него. – Я ранен...

– Серьезно?

– В плечо. И я не смогу служить вам, пока не поправлюсь. Не более одного-двух дней.

– Иногда мне кажется, что ты вообще не способен мне служить. Отправляйся обратно на корабль. И позаботься о том, чтобы остаться незамеченным.

– Мне... мне не удалось справиться с телепатом.

– Знаю, идиот! Теперь я сам позабочусь об этом.

– В таком случае будьте осторожны. Человек, стрелявший в меня, – полицейский.

– Вот как? Откуда тебе это известно?

– Потому что он в меня стрелял. Его оружие. Обычные люди его не носят. Но даже без этого я понял, кто он, едва лишь его увидел. Он был начеку. Полицейские во всех странах одинаковы.

– Да ты просто кладезь информации, Сет! – саркастически воскликнул вампир. – Я учту твои слова. И поскольку, судя по всему, мне не стоит самому связываться с этим похитителем мыслей, я найду другой способ... справиться с ним. Его телепатические способности обратятся против него же. Его разум весьма чувствителен к чужому мышлению, но до сих пор ему приходилось иметь дело с мелкой рыбешкой. А теперь ему предстоит борьба с настоящей акулой. Ибо я умел проникать в чужие мысли еще за пять сотен лет до того, как он появился на свет!

– Я иду обратно на корабль, – сказал Армстронг.

– Хорошо. И если кто-либо из команды все еще на берегу, позаботься о том, чтобы все вернулись. – И Янош отключился, выбросив Армстронга из головы.

Он мысленно возвратился к Джоржану, который с трудом добрался до скамейки возле одной из старинных мельниц и сейчас сидел там, освещаемый луной и звездами. Он совершенно обессилел и выдохся в сражении с неведомым поработителем его разума, но не настолько, чтобы не суметь оценить то, с чем он столкнулся.

В последний раз Джордан испытывал подобные ощущения осенью 1977 года в Харкли-Хаусе, в Девоне. Юлиан Бодеску... Только благодаря Гарри Кифу им удалось тогда справиться с ситуацией, избавиться от этого кошмара. Неужели все повторяется снова? Похоже, что они с Лейрдом почувствовали присутствие этого... этого существа еще до того, как оно вмешалось в их дела. Во всяком случае, проникло в его сознание.

Теперь все разрозненные кусочки мозаики начали складываться в одно целое, при этом картина вырисовывалась ужасная. В сравнении с ней кокаин казался безобидной детской забавой.

Следует немедленно поставить об этом в известность отдел экстрасенсорики.

– Отдел экстрасенсорики? – словно в ответ на его мысли раздался в голове Джордана низкий булькающий голос, и психологические тиски стали все туже и туже сжимать его разум. – Что еще за отдел экстрасенсорики? – Джоржан невольно съежился при звуке этого голоса, а неведомое чудовище тем временем быстро исследовало его мозг, вытягивая из него самые сокровенные мысли и тайны, причиняя телепату сильнейшую боль...

* * *

Янош, наверное, продолжал бы свое исследование всю ночь, но ему помешали. Выглянув в окно, он увидел бородатого толстого Павлоса Темелиса, хозяина “Самотраки”, в тот момент когда тот переходил улицу, направляясь к таверне Дакариса. Он немного опоздал на встречу с человеком, которого знал как Джанни Лазаридиса, но все же пришел, а потому Яношу пришлось прервать процесс исследования мозга Джордана, ибо он не мог заниматься этим и одновременно беседовать с Темелисом. Этим утром, обнаружив, что находится под пристальным наблюдением похитителя мыслей, Янош немедленно нанес ответный удар по разуму этого менталиста. Это была совершенно инстинктивная реакция с его стороны, и тем не менее она предоставила ему время и возможность все обдумать. Но Джордан оказался сильной личностью и сумел оправиться от удара. Что ж, теперь Яношу необходимо ударить еще раз, найти другой способ разрушения этого разума, причем такой, чтобы тот уже никогда больше не смог восстановиться. Во всяком случае, без активной посторонней помощи.

Глубоко проникнув в разум Джордана, введя свое сознание вампира в психику экстрасенса, Янош обнаружил, что Дверь Здравомыслия крепко заперта, закрыта на засовы и забаррикадирована против всех самых худших страхов человечества. Он с усмешкой повернул в замке ключ, разобрал баррикаду и снял все засовы... дверь открылась!

Достаточно! Теперь он сможет в любой момент отыскать Джордана и продолжить свое исследование тогда, когда он сам этого захочет. Все эти манипуляции длились буквально секунды, ибо хозяин “Самотраки” уже поднимался по лестнице.

Взойдя на площадку второго этажа, Павлос Темелис и его первый помощник увидели, что девушка-проститутка убирает осколки разбитого, точнее раздавленного Яношем, стакана и протягивает ему взамен свой. Не меняя позы, он взял стакан и приказал ей уйти. В этот момент, когда она протискивалась мимо огромной фигуры перевозчика наркотиков, Темелис крепко схватил ее за руку, потом сгреб за грудь и перевернул вверх ногами, отчего юбки девушки упали, закрыв искаженное яростью лицо.

– О, да на тебе чистые штанишки! – сунув нос ей между ног, захохотал Темелис. – Могу встретиться с тобой попозже, Элли! – И он поставил ее обратно на ноги.

– Если я не доберусь до тебя раньше! – выкрикнула девушка и плюнула ему в лицо. Она бегом спустилась по лестнице и выскочила на улицу. Снизу донесся грубый голос Никоса Дакариса, кричавшего ей вслед:

– Веди их всех сюда, моя радость! Веди сюда, чтобы я мог увидеть, какого цвета их денежки! – Его слова тонули во взрывах непристойного хохота.

Павлос Темелис уселся за стол напротив человека, которого он знал как Джанни Дазаридиса. Под его тяжестью стул жалобно заскрипел. Капитанская фуражка на его голове была заломлена набок, что, по его мнению, делало его очень похожим на пирата. Это был неплохой трюк, ибо никто и никогда не заподозрит выглядящего столь жуликовато человека в том, что он и в самом деле жулик.

– У вас только один стакан, Джанни? – пророкотал он. – Предпочитаете пить в одиночку?

– Вы опоздали, – произнес в ответ Янош, не желая тратить время на пустые разговоры и шутки.

Первый помощник Темелиса – маленький, толстый, фигурой похожий на торпеду человечек – остался стоять на верхней площадке лестницы и оттуда внимательно оглядывал комнату. Потом, перегнувшись через перила, крикнул вниз:

– Принеси стаканы, Никое! Бутылку бренди и хорошую закуску! И побыстрее! – Взяв стул, он подсел к столу и обратился к Темелису:

– Ну что? Он сказал что-либо в свое оправдание?

– Что такое? В чем я должен оправдываться? – спросил Янош, щуря за темными очками глаза.

– А как же, Джанни! – ворчливо начал Темелис. – Вы должны были сегодня утром в бухте подняться к нам на борт. А вместо этого вы проскользнули на своем прекрасном корабле мимо нас, как будто мы ядом намазаны. Мы должны были встать рядом, после чего показали бы вам товар – там и для вас приготовлен килограмм, если, конечно, вы в этом нуждаетесь, – и вы внесли бы свою бесценную лепту в наше общее дело. Таким образом, с обеих сторон были бы проявлены добрая воля и взаимное доверие. Именно так все было задумано и согласовано с вами. Но... ничего подобного не произошло. – Его веселый взгляд сменился вдруг мрачным, а голос стал жестким. – И вдруг, когда я пришвартовал “Самотраки” и пребывал в полном недоумении по поводу случившегося, я получил от вас записку, в которой говорилось, что мы должны встретиться здесь сегодня вечером. Вот поэтому я вас и спрашиваю: вы уверены в том, что вам не в чем оправдываться?

– Все очень просто, – резко ответил Янош. – Наш план не мог быть осуществлен, потому что за нами велось наблюдение. На стене бухты стояли люди с биноклями. Полицейские!

Темелис и его помощник переглянулись, потом вновь повернулись к Яношу.

– Вы уверены, Джанни, что это были полицейские? – спросил Темелис. – Вы это точно знаете?

– Да, – ответил Янош. Сведения его были точны, ибо он получил информацию непосредственно из мозга англичанина-экстрасенса. – Да, я уверен. Ошибиться я не мог. Хочу вам напомнить, что еще в самом начале нашего совместного дела я настаивал на полнейшей своей анонимности и отстраненности от механизма сделки. Я должен оставаться абсолютно вне подозрений. И я считал, что вы это поняли и усвоили.

Темелис криво усмехнулся, прищурился, но... в этот момент на лестнице послышались тяжелые шаги Никоса Дакариса, и Темелис повернул бородатое лицо в ту сторону.

– Наконец-то, – проворчал торпедовидный спутник Темелиса. – Что случилось, Ник? Тебе пришлось куда-то посылать за всем этим? – Не вижу ничего смешного! – бросил через плечо Дакарис, выходя из комнаты. – Особенно если учесть, что некоторые мои посетители еще мне и платят! Друзьям я всегда рад, но гостям, которые мне не платят, да еще при этом меня же и оскорбляют... – И с этими словами он спустился вниз.

Темелис воспользовался паузой в разговоре, чтобы собраться с мыслями, и вновь обратился к Яношу:

– В том, что за нами следит полиция, нет ничего удивительного. Они за всеми следят. Вам следует держать себя в руках и не впадать в панику.

– Я и сам знаю, что мне делать, – ответил Янош. – Но, насколько мне известно, на борту “Самотраки” находится кокаин, стоимость которого что-то около десяти миллионов английских фунтов стерлингов, или двух миллиардов драхм. А это равноценно двумстам миллиардам лепт. Я даже не представлял себе, что существуют такие суммы денег! Пятьсот лет назад за такие деньги можно было купить целое королевство и нанять армию, чтобы его охранять! А вы советуете мне держать себя в руках и не впадать в панику! Так вот, мой друг, позвольте мне сказать вам следующее: разница между храбростью и благоразумием, между богатым человеком и вором – в умении остаться непойманным, а между свободой и заключением в темнице – в способности держаться в стороне от рискованных предприятий.

По мере того как он говорил, лица его собеседников все больше мрачнели, на них появилось выражение смущения и озабоченности. Хозяин “Самотраки”, чья преступная натура всегда желала власти и потому порой забывала об осторожности, в результате чего он не раз оказывался под судом, никак не мог понять, что за ерунду болтает этот человек. В молодости он коллекционировал монеты. Но лепты? Насколько ему известно, последний раз эти монеты чеканились в 1976 году, причем только двадцати и пятидесятикратного достоинства, поскольку они имели весьма малую ценность. Только псих может выражать астрономические суммы в лептах. Это в наше-то время! Когда одна сигарета стоит пятьсот лепт. И еще... вместо слова “тюрьма” Лазаридис пользуется словом “темница”... Что же это за человек? Темелис не знал, что и думать о своем партнере! Он выглядит так молодо, но мыслит при этом, как в далекие старые времена.

Сосед Темелиса размышлял примерно о том же, но из всего, сказанного Лазаридисом, его больше всего заинтересовали последние слова... что-то там об умении держаться подальше. Неужели этот тип намеревается выйти из дела? Хочет спрятаться в кусты?

– Не надо нам угрожать, Джанни, или как вас там... – рявкнул он. – Мы с Павлосом не из тех, кто легко прощает угрозы. И мы не желаем больше слышать ни слова о том, что кто-то куда-то собирается уходить... От нас никто не уходит. Очень трудно сбежать с перебитыми ногами и еще труднее – со сломанным позвоночником!

Длинными пальцами левой руки Янош поглаживал стакан и смотрел на Темелиса, не обращая внимания на его громкоголосого компаньона. Но теперь он убрал свою трехпалую руку со стакана, медленно повернулся и, посмотрел прямо в глаза первому помощнику капитана. Казалось, Янош даже несколько съежился, сидя на низком диване, – уж не от страха ли? – а его левая рука соскользнула со стола и повисла вдоль тела Бандит чувствовал, что, спрятав глаза за непроницаемыми темными линзами очков, Янош пристально его разглядывает.

– Ты обвиняешь меня в том, что я тебе угрожаю? – голос Яноша скорее походил на тяжелые раскаты грома, чем на человеческий голос. – Ты осмеливаешься думать, что я сочту возможным угрожать таким, как ты? Да еще к тому же имеешь наглость в свою очередь угрожать мне? Ты... осмелился... угрожать... мне?!

– Ну берегись! – прошипел в ответ первый помощник, придвигаясь ближе вместе со стулом и, оскалив зубы, наклоняясь вперед. – Ты, сладкоголосый, чистенький, богатенький и воображающий себя всемогущим ублюдок!

Левая рука Яноша, свисавшая вниз, была скрыта за краем стола. Вместо того чтобы отпрянуть, он тоже наклонился вперед, приблизив лицо к своему обидчику. И вдруг...

Стремительным движением он вытянул под столом крупную, с длинными пальцами руку и, хотя расстояние составляло не менее пятнадцати дюймов, дотянулся до паха первого помощника и схватил его за мошонку, крепко зажав в кулаке яички Он давил и выкручивал с такой силой, что, казалось, еще немного – и он продемонстрирует посмевшему оскорбить его идиоту, как острыми ногтями разорвет его плоть. Да, именно так и будет – в этом глупец уже не сомневался.

Разинув рот, он резко выпрямился на стуле, начал, повизгивая, корчиться, а глаза его при этом едва не вылезли из орбит. Еще секунда, две – и он превратится в евнуха, но при этом он абсолютно бессилен что-либо предпринять. Одно резкое движение, грубое слово – и Янош завершит начатое!..

Вампир еще сильнее сдавил мошонку, потянул под столом руку к себе, а его жертва слетела со стула и ударилась грудью о край привинченного к полу стола Помощник схватился за стол руками, стараясь удержать равновесие и пытаясь ослабить давление и боль А Янош все продолжал крепко держать его, причем глаза вампира оказались теперь всего в нескольких дюймах от лица первого помощника и не отрывались от него ни на миг. Но если минуту назад лицо вампира было мертвенно-бледным от ярости, то теперь он улыбался, хотя и сардонически.

Беспомощно хватая ртом воздух, со струящимися по побагровевшим щекам слезами, с глазами, выкатившимися из орбит, бандит понимал, что он совершенно бессилен До него наконец дошло, что Янош не только способен совершить, казалось бы, невозможное, но и, вполне вероятно, сделает это.

– Н-н-н-нет! – только и смог с трудом выговорить он.

Именно этого Янош и ждал. На искаженном, мокром от пота лице он прочел полное признание своего превосходства, а подтверждение этому нашел в мыслях посмевшего оскорбить его идиота. Быстрым движением он еще раз одновременно крутанул и сжал еще сильнее мошонку, а затем отпихнул жертву от себя.

Опрокинув стул, тот упал на спину. Задыхаясь, всхлипывая и воя от боли, он скорчился, приняв позу зародыша во чреве матери, зажав руки между бедрами, и стал кататься по полу, не переставая стонать и повизгивать.

Все происходящее осталось незамеченным обитателями первого этажа, они не услышали ничего, ибо мелодия сиртаки и сопровождавшее танец хлопанье рук и топот ног заглушили все звуки. Впрочем, и слушать было нечего.

Павлос Темелис сидел бледный как смерть, его полускрытое бородой лицо нервно подергивалось. Поначалу он даже не понял, что происходит, а когда наконец понял, все было уже позади. У Лазаридиса при этом и волос на голове не дрогнул. Но теперь по-змеиному быстрым и гибким движением он вскочил на ноги, и его огромная фигура нависла над столом.

– Ты идиот, Темелис! – рявкнул он. – А этот тип – идиот вдвойне. Но... дело есть дело, я вложил в него слишком много, чтобы теперь вот так все бросить и отказаться от него. А потому выходит, что я должен довести его до конца. Ладно... Но хочу дать вам хороший совет: впредь будьте очень осторожными.

Он направился было к выходу, и Темелис быстро отскочил, уступая ему дорогу.

– Но нам нужны ваши деньги или хотя бы немного золота, чтобы закончить дело, – прошептал он. Янош остановился и сделал вид, что размышляет.

– В три часа ночи, – наконец сказал он, – когда береговая охрана и остальные блюстители закона спят в своих кроватках, вы поднимете якорь и встретитесь со мной в трех морских милях к востоку от Мандраки. Там, подальше от посторонних глаз и ушей, мы и завершим наше дело. Договорились?

– Не сомневайтесь, – дернув кадыком, кивнул в ответ Темелис. – Старый добрый “Самотраки” будет на месте.

Янош стал спускаться вниз, даже не взглянув на все еще катавшегося по полу, мокрого от пота и стонущего от постепенно, но очень медленно стихающей боли первого помощника...

* * *

Было уже поздно, часы давно пробили одиннадцать, и на улицах Старого города возле бухты стало тише и спокойнее: Янош по возможности старался держаться в тени, но шел он очень быстро, и походка его напоминала волчий галоп. Однако за ним никто не следил. Одетые в гражданское полицейские, конечно же, видели его, но не обратили особого внимания. Прячась в густой темноте, они поджидали Павлоса Темелиса, но тот еще не выходил из таверны. А этот человек не был известен полиции и не представлял для них никакого интереса В задачу полицейских агентов входила слежка за Темелисом, выявление его связей. Им предстояло выяснить, продает ли он кому-либо свой товар, но они ни в коем случае не должны были мешать или даже спугнуть хозяина “Самотраки”, поскольку на судне оставалась большая партия товара, и полиция хотела одним мощным ударом не только захватить команду “Самотраки”, но уничтожить всю организацию в целом. Совершенно очевидно, что в нее входил и Никое Дакарис, а его грязная таверна служила пунктом распространения наркотиков.

Таким образом, Яношу Ференци пока что везло.

Однако не только переодетые греческие полицейские видели, как он вышел из заведения Дакариса. Элли Тулупа тоже следила за ним со своего наблюдательного пункта, располагавшегося чуть выше по склону, примерно за квартал от таверны, на старой сломанной арке, соединяющей стены узкой улочки. Она видела, как он вышел и направился к маленькой пристани в главной бухте, куда причаливали яхты и прогулочные катера, чтобы принять на борт или высадить на берег туристов. Элли хватило ума, чтобы предварительно выяснить кое-что, но так, чтобы Лазаридис ничего не узнал. И теперь ей было точно известно, что “Лазарь” принадлежит ему. А следовательно, он направляется именно туда.

Возможно, на борту его ждет женщина... Но если так, какого дьявола он в одиночестве пьет на берегу, да еще в таком рассаднике мух, как заведение Никоса Дакариса? Может быть, у него неприятности? Что ж, Элли умеет утешить в подобных ситуациях и поможет ему пережить тяжелые времена. Как бы то ни было, он привлекал и возбуждал ее, да к тому же у него, несомненно, водились денежки. Кто знает, может быть, она даже проведет с ним на корабле всю ночь.

С этими мыслями Элли отбросила сигарету, торопливо спустилась вниз и побежала по извилистым, вымощенным камнем улочкам к тому месту, где она могла перехватить его по дороге к берегу. Ей удалось это сделать на пересечении темных, ограниченных с двух сторон высокими стенами улочек примерно в пятидесяти футах от пристани.

Задолго до перекрестка он почувствовал, что она там. Он слышал, как она тяжело дышит после быстрого бега, а когда она резко остановилась, высокие каблуки ее туфель чиркнули по камням мостовой. Ей даже показалось, что он видит ее, хотя она не понимала, что он вообще может видеть в своих темных очках. И все же он замедлил шаг и обернулся в ту сторону, где она пряталась в темноте.

И вдруг ее охватило странное чувство С одной стороны, ей хотелось, чтобы он ее заметил, но с другой – она этого очень боялась Может быть, лучше затаить дыхание, спрятаться в темноте и подождать, пока он уйдет? Но было уже поздно...

– Это ты? – спросил он, делая шаг в ее сторону. – Но это очень пустынное место, Элли, а тебя, должно быть, уже ждут клиенты в заведении Ника.

Она тоже шагнула ему навстречу, и теперь они стояли совсем рядом почти в полной темноте. В этот момент она поняла, что получит его – она всегда каким-то образом это чувствовала.

– Я подумала... может быть, вы возьмете меня с собой на корабль?.. – задыхаясь произнесла она.

Он сделал еще несколько шагов, оттесняя ее в темноту до тех пор, пока она не прижалась спиной к каменной стене.

Девушка едва не задохнулась, когда он крепко обхватил ее за грудь и с трудом сумела выдавить из себя:

– В таком... случае... я... хочу... чтобы ты... взял... меня... прямо здесь... возле этой... стены!

– И я должен буду заплатить тебе за то, чего ты сама так настойчиво добиваешься? – с усмешкой спросил он, однако в его словах не было и намека на шутку.

– Вы уже за все заплатили, – тяжело дыша от возбуждения, ответила она, в то время как свободной рукой он расстегивал ей блузку. – Вино, которым вы меня угостили...

– Ты слишком дешево ценишь себя, Элли, – он поднял ее юбки и придвинулся ближе.

– Дешево? – прошептала она, уткнувшись ему в шею. – Но для вас я на все готова даром!

– Даром? – Он снова усмехнулся. – Ты отдаешься мне даром? Поистине – мир полон чудес Проститутка И по-прежнему такая невинная!

Она раздвинула ноги и позволила ему войти в себя, а когда его член скользнул внутрь, она раскрылась ему навстречу, приглашая проникнуть еще глубже. Размеры его члена потрясли девушку Он заполнил, казалось, все внутри, и тем не менее все продолжал и продолжал расти, проникая буквально в каждый уголок ее тела. Такого ощущения она никогда прежде не испытывала и даже представить себе не могла, что можно чувствовать нечто подобное. Рядом с ней находилось божество, существо поистине фантастическое...

– Кто... вы? – выдохнула она, хотя имя его было ей известно. – Кто вы?

Янош был очень возбужден, точнее говоря – голоден...

Одной рукой он сжимал ее грудь, а другую протянул ей за спину и вниз. Он продолжал при этом двигаться внутри ее – все дальше и дальше. Теперь пальцы его нащупали анальное отверстие, проникли в него и тоже стали продвигаться вглубь.

– Ax! Ax! Ax! – задыхаясь вскрикивала девушка и глаза ее светились в темноте ночи, а рот призывно раскрылся.

И тогда он вопросом ответил на ее вопрос:

– Тебе известны легенды о врикулаках?

Оторвав руку от ее груди, он снял темные очки – глаза его, словно красные угли, ярко горели на бледном лице! Она судорожно втянула в себя воздух, но, прежде "ем успела закричать от переполнившего ее ужаса, его огромный рот накрыл всю нижнюю часть липа несчастной и язык заполнил не только ее рот, но и спазматически сжимавшееся горло.

– О, я вижу, тебе известна эта легенда, – зазвучал в голове девушки ужасный голос. – Что ж, теперь ты во всем можешь убедиться сама. Да будет так!

Протоплоть вампира заполнила уже каждый уголок тела, выпуская во все стороны щупальца, которые в свою очередь проникали словно земляные черви в каждую вену, в каждую артерию, не повреждая при этом ткани организма. Еще до того как девушка потеряла сознание, Янош начал пить ее кровь.

Завтра ее обнаружат здесь, на этом месте, и решат, что она умерла от анемии. И никакое, даже самое квалифицированное в мире, вскрытие не обнаружит ничего другого. От его проникновения не останется и следа – об этом Янош позаботится самым тщательным образом. Он действует столь осторожно, что им не удастся найти даже намека на его присутствие внутри ее Ему не нужны лишние проблемы.

А что касается жизни, которую он отнимает... какое ему до нее дело? Таких, как она, были сотни и тысячи И вообще – кто она такая? Всего лишь проститутка. Точнее говоря – никто...

* * *

Через три с половиной часа в трех морских милях к востоку от Родоса в спокойном, как мельничный пруд, море неподвижно стоял “Самотраки”. Минут десять-пятнадцать назад непонятно почему на воде вдруг появилась рябь, а затем, откуда ни возьмись, возникла дымка, быстро превратившаяся в густой туман. Влажное облако окутало палубы старого судна, видимость стала практически нулевой.

Первый помощник, все еще не пришедший в себя после стычки с Яношем Ференци, позвал на верхнюю палубу Павлоса Темелиса, чтобы тот сам мог убедиться в том, что происходит нечто невероятное.

– Что за чертовщина? – Темелис удивленно огляделся. – Быть такого не может! Что ты обо всем этом думаешь?

– Я понятия не имею, что это такое! – покачав головой, ответил помощник. – Вы правы, такого просто не может быть. Подобные вещи случаются иногда в октябре, но до него еще целых полгода! – Они направились в рубку, где рулевой пытался включить противотуманную сирену.

– Брось, – сказал ему Темелис, – она все равно не работает. Господи, она была сделана, наверное, еще во времена древних греков. Я ни разу ею не пользовался, и все трубки давно уже проржавели. В любом случае ее приводит в действие пар, а его сейчас очень мало. Так что займись делом – иди на вахту в котельное отделение. Нам надо выбираться отсюда.

– Выбираться? – переспросил первый помощник. – А куда мы отправимся?

– Куда угодно, только подальше от этого кошмара! – рявкнул Темелис. – Куда нам, по-твоему, идти? Конечно, на чистую воду, туда, где мы будем уверены в том, что “Лазарь” вдруг не появится неизвестно откуда и не разрубит нас пополам!

– Ну вот, помяни черта... – пробормотал первый помощник и полными ненависти поросячьими глазками впился в показавшийся за покрытыми каплями воды стеклами окон рубки совершенной формы белоснежный силуэт, возникший словно из ниоткуда возле самого борта. Винты “Лазаря” остановились, и судно замерло, покачиваясь на спокойной воде.

Полускрытые туманом, казавшиеся неясными серыми тенями матросы “Лазаря” бросили канаты, и оба судна оказались крепко связанными борт к борту, при этом шины, висевшие за бортом “Самотраки”, служили в качестве амортизаторов, не позволяя судам биться друг о друга Все происходило при свете палубных огней, в полном молчании, даже звук трущихся друг о друга шин полностью заглушался туманом Несмотря на то что “Лазарь” был современным судном со стальным корпусом, по ширине примерно равным корпусу “Самотраки”, при остановленных или работающих вхолостую винтах он сидел довольно низко в воде, а потому палубы обоих судов оказались почти на одном уровне, и переход с одной на другую не составлял труда Однако команда “Лазаря”, состоявшая из восьми человек, оставалась на борту своего судна, выстроившись вдоль перил, в то время как Лазаридис и его американский компаньон оставались слегка позади, в тени тента, раскинутого над носовой палубой Тускло светившиеся сквозь туман огни рубки окрашивали серебром их неясно очерченные силуэты Стоявшие у ограждения борта “Самотраки” члены команды и хозяин судна – Темелис – чувствовали смутное беспокойство Происходило явно нечто странное, и дело было не только в этом невесть откуда взявшемся тумане.

– Этот ублюдок Лазаридис, – сквозь зубы едва слышно прошептал помощник Темелиса, – меня очень беспокоит – Это еще слишком мягко сказано. Христов – Темелис изобразил на лице кривую усмешку и тихо хмыкнул – Но если хочешь уцелеть, держи свои яйца подальше от него – Туман, словно приклеенный, сопутствует ему повсюду, – не реагируя на насмешку, отозвался Христос – Такое впечатление, что именно от него он и исходит – И он зябко поежился Лазаридис и Армстронг подошли к дверце в ограждении борта, на минуту задержались возле нее, перегнувшись через перила и внимательно изучая “Самотраки” Оба были одного роста, но в остальном заметно отличались друг от друга Американец по-обезьяньи шаркал ногами, правый глаз его закрывала черная повязка. В правой руке он держал изящной формы чемоданчик, в котором, как надеялся Темелис, были деньги. Прямая, как шомпол, фигура Лазаридиса казалась рядом с Армстронгом особенно стройной на фоне темноты и тумана. Даже сейчас он не снял темных очков.

Но эта тишина?.. Почему они молчат? Чего они все ждут?

– А вот и мы, Джанни, как договорились! – Темелис стряхнул с себя мрачное настроение, не позволил страху завладеть им окончательно. Он широко развел, как будто для объятия, руки, огляделся вокруг и удовлетворенно кивнул головой. – Наконец-то мы одни, не так ли? И в самом центре невиданного тумана Так что... добро пожаловать на борт старого “Самотраки” !

– Вы приглашаете меня к себе на борт? – На лице Лазаридиса наконец-то появилась улыбка – А как же? – Темелис был явно обескуражен. – Конечно! Как же иначе мы можем завершить, наконец, наше дело?

– И правда, – мрачно кивнув, ответил Лазаридис.

Он перешел с одного судна на другое и снял темные очки. За ним последовал Армстронг, а потом и вся команда “Лазаря” перебралась на “Самотраки”. Люди Темелиса в испуге попятились, уже совершенно уверенные в том, что происходит нечто странное и ужасное. Матросы “Лазаря” походили скорее на зомби с горящими как угли глазами, чем на обычных людей, а их хозяин... он вообще не был похож ни на кого из тех, с кем им приходилось встречаться до сих пор При виде перемены, произошедшей с человеком, которого он знал как Лазаридиса, Павлос Темелис не поверил своим глазам. Его помощник выхватил из висевшей под рукой кобуры пистолет.

Но было уже поздно. На него набросился Армстронг Едва лишь Христос вытащил пистолет, Армстронг чемоданчиком ударил по нему, отвернув дуло в сторону, а потом схватил помощника за руку и, вывернув ее, направил пистолет тому в голову Выстрел не заставил себя ждать. Армстронг сунул дуло пистолета в ухо первого помощника, и в этот миг тот увидел горящий красным светом единственный глаз своего мучителя и его раздвоенный алый язык, сверкающий в глубине зияющего рта. От ужаса он лишился чувств.

– Он был совершенным идиотом – едва ли не с сожалением произнес Лазаридис, обращаясь к Темелису, и его слова послужили сигналом для Армстронга – тот нажал на курок...

После того как голова Христоса разлетелась на куски и превратилась в кровавое месиво, тело его перевалили через перила и сбросили в море, словно сломанную куклу. Прежде чем пропасть в висевшем над водой тумане, оно несколько раз обо что-то ударилось. Образовавшаяся на воде воронка быстро исчезла, но приглушенное туманом эхо выстрела все еще звенело в воздухе.