Текст книги "Мы не умираем, а рождаемся вновь! Доказательство реинкарнации, сделанное известным психиатром и подтвержденное документально"

Медленно и сонно она прошептала:

^„ Кто-то обнимает меня. Кто-то, кто помогал мне родиться. На ней зеленое платье с белым фартуком, белая шапочка с загнутыми кверху уголками. В комнате забавные окошки… со множеством ячеечек. Сам дом каменный. У моей матери длинные черные волосы. Она хочет подержать меня. На ней смешная ночная рубашка… из грубой ткани. Мне немного больно прикасаться к ней. Очень приятно греться на солнышке… и это… моя мама… та же, которая у меня есть сейчас!

Во время предыдущего сеанса я настойчиво просил ее обращать пристальное внимание на значимых людей из прошлых жизней и посмотреть, не являются ли они кем-то из важных для нее людей нынешней жизни. Согласно исследованиям некоторых ученых, группы душ склонны перевоплощаться вместе снова и снова, прорабатывая свою карму (долги перед собой и друг перед другом, неусвоенные уроки) на протяжении многих воплощений.

Пытаясь понять эту странную, захватывающую, скрытую от всего мира драму, которая разворачивалась на моих глазах в моем маленьком кабинете с приглушенным освещением, я жаждал подтверждения этой информации. Я ужасно хотел применить научный метод, которым успешно пользовался последние пятнадцать лет в своих исследованиях, для анализа в высшей мере необычной информации, исходившей от Кэтрин.

Между нашими встречами духовные способности Кэтрин усиливались. Она интуитивно чувствовала людей и могла предсказать события. И как показывал опыт, все было правдой. Находясь под гипнозом, она вскоре начала предугадывать мои вопросы до того, как я их задавал. Многие ее сны стали вещими.

Однажды, когда к ней в гости приехали родители, ее отец высказал свои большие сомнения относительно происходящего с ней. Чтобы доказать свою правоту, она повела его на ипподром. И там, прямо на его глазах, она стала угадывать победителя каждого заезда. Он был поражен. Убедившись в том, что отец наконец-то полностью ей поверил, она собрала все выигранные деньги и отдала первому попавшемуся им на пути нищему. Что-то подсказывало ей, что силу, которую она только что обрела, нельзя использовать для достижения финансовой выгоды. По ее мнению, этот дар был дан ей для высших целей. Она призналась мне, что была слегка напугана этим новым опытом, но в то же время ей было настолько интересно, что она сказала, будто хочет снова погрузиться в прошлые жизни. Я был шокирован и в то же время восхищен ее новыми способностями, и в особенности историей с ипподромом. Правда была очевидной. Она выиграла все заезды, и это не было совпадением. Что-то очень странное произошло за эти несколько недель, и я старался не упускать это из виду. Невозможно отрицать ее психические способности. И если они были реальными и столь наглядно доказуемыми, то можно ли предположить, что и ее воспоминания из прошлых жизней так же были правдой?

Итак, она вернулась к эпизоду со своим рождением. Казалось, что это воплощение не такое уж давнее, но она не могла назвать точно дату. Ее звали Элизабет.

^„ Я уже подросла, у меня есть брат и две сестры… Я вижу обеденный стол… Мой отец тоже здесь… Это Эдвард[7]7
  Педиатр, еще раз представший в образе отца.


[Закрыть]. Отец и мать снова ссорятся. На обед у нас картошка и бобы. Отец в гневе из-за того, что еда холодная. Они часто ссорятся. Отец много пьет… Он бьет мою мать[8]8
  Голос Кэтрин стал испуганным, а сама она задрожала.


[Закрыть]. Он толкает детей. Он уже совсем не тот, что прежде. Мне он не нравится. Хочу, чтобы он ушел.

Она говорила в точности, как говорят дети.

Во время наших сеансов я задавал совсем иные вопросы, а не те, которые обычно используются в ходе традиционной терапии. Скорее я пытался быть проводником Кэтрин. Мы пытались рассмотреть целую жизнь за час или два в поисках определенных травматических событий, которые отравляли ее нынешнюю жизнь. В традиционной терапии уделяется большее внимание деталям и сеансы идут медленнее. Каждое слово, произнесенное пациентом, анализируется в поисках скрытого смысла и подтекста. Каждое выражение лица, каждое движение, каждая интонация учитываются терапевтом и анализируются. Тщательно рассматривается каждая эмоциональная реакция. Все поведенческие реакции кропотливо складываются в целую картину. На сеансах же с Кэтрин мы могли пробежать несколько лет за одну минуту, словно мчали на полной скорости по дорогам на «Инди-500» … пытаясь отыскать в толпе собственные лица.

Я снова вернулся к Кэтрин и попросил ее продвинуться немного вперед в этом воплощении.

^„ Теперь я уже замужем. В нашем доме есть одна большая комната. Мой муж – блондин. Я не знаю, кто это[9]9
  Имеется в виду, кто он в текущей жизни Кэтрин.


[Закрыть]. У нас пока нет детей. Он очень мил со мной… мы любим друг друга и мы очень счастливы вместе.

Как видно, ей удалось ускользнуть из-под гнета родительского дома. Я спросил, может ли она назвать место, где они живут.

^„ Бреннингтон[10]10
  В голосе Кэтрин чувствовалось сомнение.


[Закрыть]? Я вижу книги в забавных старых обложках. Одна из них закрывается на ремень. Это Библия. Я вижу огромные причудливые буквы. Это гаэльский язык.

Тут она произнесла несколько слов, которые я не разобрал. Был ли это гаэльский, или нет – я не знаю.

^„ Мы живем в глубине материка, не на побережье. Область… Бреннингтон? Я вижу ферму с овцами и свиньями. Это наша ферма.

Она пошла далее во времени.

^„ У нас два сына… Старший женится. Я вижу церковный шпиль… церковь очень старая, каменная.

Внезапно у Кэтрин заболела голова. Боль была сильной, из-за нее Кэтрин терла левый висок. Она сказала, что упала на каменные ступени, но потом ей стало лучше. Она умерла в очень пожилом возрасте, в своей постели, и вся семья была рядом с ней.

После смерти она снова выплыла из своего тела, но в этот раз без всякого замешательства.

^„ Я погружаюсь в яркий свет. Это прекрасно; он дает энергию.

Она отдыхала после смерти перед следующим воплощением. Несколько минут она сидела в тишине. Внезапно она заговорила, но уже не в прежней неспешной манере, шепотом – ее голос стал хриплым и громким, неколебимым.

^„ Наша задача – учиться, чтобы стать подобным Богу через знания. Мы так мало знаем. Вы здесь, чтобы учить меня, а мне надо столь многому научиться. Через знания мы приблизимся к Богу, а затем сможем отдохнуть. Затем мы вернемся, чтобы учить остальных и помогать им.

Я потерял дар речи. Это были наставления после смерти, из промежуточного состояния. Откуда она брала эту информацию? Голос ее был совсем не похож на голос Кэтрин. Она никогда не говорила в такой манере, используя данные выражения. Даже интонации в корне отличались от ее собственных.

В тот момент я еще не понял, что это не были мысли Кэтрин. Она просто повторяла то, что было сказано ей. Позже она подтвердила, что источником этих мыслей были Учителя – высокоразвитые души, не имевшие телесных воплощений. Они говорили со мной через нее. Кэтрин не только могла возвращаться в прошлое, но теперь еще и передавать информацию из потустороннего мира. Потрясающую информацию. Я приложил все свои силы, чтобы не терять сознание.

Перед нами было новое измерение. Кэтрин никогда не читала работ доктора Элизабет Кублер-Росс или доктора Рэймонда Муди, которые писали о переживаниях после смерти. Она никогда не слышала о тибетской Книге Мертвых. Но в данный момент она переживала ровно то же, что описано в этой книге. Это было своего рода доказательство. Если бы только было больше фактов, больше ощутимых деталей! Мой скептицизм растворялся, но не исчезал полностью. Может, она прочитала об исследованиях состояния около смерти в журналах или слышала в интервью по телевизору. И хотя она отрицала это сознательно, возможно, в ее подсознании это осталось. Но она пошла дальше, чем могло быть описано в статьях, и транслировала сведения из этого промежуточного состояния. Если бы только у меня было больше фактов…

После пробуждения Кэтрин как обычно помнила все детали предыдущих жизней. Однако она не могла вспомнить ничего из того, что случилось после смерти Элизабет. И в будущем она ничего не будет помнить из промежуточных состояний – она будет вспоминать только прошлые жизни.

«С помощью знания мы приблизимся к Богу». Мы были на верном пути.

Глава 4

Кэтрин говорила в своей обычной полусонной манере.

„Я вижу квадратный белый домик, к которому ведет песочная дорожка. Туда-сюда разъезжают люди на лошадях. Везде деревья… Это плантация. Здесь есть большой дом и много маленьких, похожих на жилища рабов. Очень жарко… Это Юг… Южная… Вирджиния? Везде лошади и много урожая… кукуруза… табак.

Ей показалось, что это 1873 год. Она была ребенком-негритянкой по имени Эбби. Она и другие слуги едят на кухне большого дома. Вдруг у нее появилось нехорошее предчувствие, и ее тело напряглось. Большой дом горел, и она наблюдала за пожаром. Я переместил ее на 15 лет вперед, в 1888 год.

^„ На мне старое платье, я мою зеркало на втором этаже дома… большого кирпичного дома со множеством окон. Поверхность зеркала неровная, волнистая, снизу у зеркала есть ручки. Хозяина дома зовут Джеймс Мэнсон. Он носит забавное пальто с тремя пуговицами и большим черным воротником. А еще у него борода. Я не узнаю его[11]11
  Имеется в виду – как кого-то из ее нынешней жизни


[Закрыть]. Он хорошо ко мне относится. Я живу в имении и занимаюсь уборкой комнат. В этом имении есть школа, но меня туда не допустили. А еще я делаю масло!

Кэтрин говорила шепотом, медленно, очень простыми словами и уделяя много внимания деталям. В следующие пять минут я узнал в деталях, как делают масло. То, что знала Эбби о том, как взбивать масло, для Кэтрин тоже было внове. Я повел ее дальше во времени.

^„ У меня есть мужчина, но, похоже, мы не женаты. Мы спим вместе… но мы не всегда живем вместе. Мне с ним хорошо, но в общем-то ничего особенного. Я не вижу детей. Вокруг яблони и утки. Вдалеке есть другие люди. Я собираю яблоки. У меня почему-то начинает щипать в глазах[12]12
  Кэтрин морщится, не открывая глаз.


[Закрыть]. Это дым. Ветер дует в нашем направлении… это дым от горящего дерева. Опять жгут деревянные бочки…

Кэтрин закашлялась.

^„ Это часто бывает. Они промазывают внутреннюю часть бочек этой черной… смолой… чтобы они не пропускали воду.

После сеанса, что был на прошлой неделе, я был очень возбужден и страстно хотел снова вывести Кэтрин в промежуточное состояние. Вот уже девяносто минут мы изучали ее жизнь в качестве служанки. Я уже знал все о том, как заправлять постель, взбивать масло и смолить бочки; но я жаждал нового урока от высших сущностей. Окончательно потеряв терпение, я перенес ее к моменту смерти.

^„ Мне тяжело дышать. Ужасно больно в груди.

Кэтрин задыхалась, было видно, что ей больно.

^„ Сердце болит; оно сильно бьется… Мне холодно, меня трясет[13]13
  Кэтрин начинает дрожать.


[Закрыть]! В комнате какие-то люди, они дают мне пить какую-то траву (чай). Запах забавный. Они втирают мне какую-то мазь в грудь. У меня жар… но мне очень холодно.

Она умерла тихо. Взмыв к потолку, она смотрела сверху на свое тело – тело маленькой, усохшей шестидесятилетней женщины. Она просто парила наверху, ожидая, что кто-то придет и поможет ей. Наконец она почувствовала свет, который притягивал ее к себе. Свет становился ярче, сияние усиливалось. Мы ждали молча, минуты проходили одна за другой. И внезапно она оказалась в другой жизни, за тысячу лет до Эбби.

^„ В этой комнате висит много чеснока, везде. Я чувствую его запах. Считается, что чеснок способен убивать всякие вредные частицы в крови и очищать тело, но есть его нужно каждый день. На улице, в саду, тоже растет чеснок. Есть и другие растения, конечно, – фиги и так далее. Эти растения помогают людям. Моя мать покупает чеснок и другие травы. Кто-то болен в нашем доме. Тут какие-то странные корешки. Иногда ты их просто кладешь в рот или вставляешь в уши или другие отверстия. Просто вставляешь и держишь там.

Кэтрин перешла на шепот.

^„ Я вижу старого человека с бородой. Это один из деревенских целителей. Он говорит всем, что надо делать. В деревне свирепствует что-то типа… чумы… люди умирают. Их не бальзамируют, потому что все боятся заразиться. Их просто хоронят. Людям это не нравится. Они чувствуют, что душам трудно уйти из-за этого[14]14
  Это противоречит последним рассказам Кэтрин о переживаниях после смерти.


[Закрыть]. Но так много людей умерло. Скот тоже мрет. Вода… затапливает все… люди болеют из-за воды[15]15
  Очевидно, что она только сейчас осознала этот эпидемиологический аспект.


[Закрыть]. Я тоже подхватила какую-то болезнь из воды. У меня болит живот. Болезнь поражает желудок и кишечник. Организм теряет очень много воды. Я как раз пошла за водой, но ведь это она убивает нас. Я несу ее обратно. Я вижу своих братьев и мать. Отец уже умер. Братья очень больны.

Перед тем как идти дальше во времени, я сделал паузу. Я был сильно удивлен тем, как от жизни к жизни менялись ее представления о смерти и жизни после смерти. При этом ее собственные переживания после смерти каждый раз оставались неизменными. Ее сознательная часть отделялась от тела в момент смерти, всплывала вверх и затем «устремлялась к чудесному, полному энергии свету». Затем она всегда ждала, что кто-то придет и поможет ей. Душа автоматически шла далее. Бальзамирование, похоронные ритуалы и прочие посмертные процедуры никак не влияли на этот процесс. Все происходило само собой, без всяких специальных приготовлений – все равно, что выйти в открытую дверь.

^„ Бесплодная и сухая земля… Вокруг нет гор, только равнина, сухая и плоская. Один из моих братьев умер. Мне получше, но желудок все еще болит.

Однако она прожила ненамного дольше своего брата.

^„ Я лежу на какой-то поверхности под покрывалом.

Она была очень больна, и никакие дозы чеснока и других растений не могли предотвратить ее смерть. Вскоре она уже возносилась над телом навстречу знакомому свету. Она терпеливо ждала, что кто-то придет за ней. Ее голова начала поворачиваться из стороны в сторону, словно она наблюдала за какой-то сценой. Ее голос снова стал хриплым и громким.

^„ Говорят, что существует множество богов, потому что Бог есть в каждом из нас.

Я узнал этот голос из промежутка между жизнями и по хрипотце, и по решительному тону, которым проговаривались духовные послания. То, что она сказала следом, было для меня словно удар под дых, словно весь воздух разом вышибло из легких.

^„ Твой отец здесь, и сын твой – он еще малыш. Отец сказал, что ты узнаешь его, потому что зовут его Эвром, и дочь ты назвал в его честь. Умер он из-за сердца. На сердце твоего сына также стоит обратить внимание, потому что оно перевернуто, как у цыпленка. Он пожертвовал собой из любви к тебе. Его душа очень сильна. Его смерть оплатила все долги предков. Он также хотел показать тебе, что медицина ограничена и не может объяснить все.

Кэтрин замолчала, а я сидел, оглушенный, пытаясь осознать произошедшее. В комнате стало адски холодно. Кэтрин знала очень мало о моей частной жизни. На моем столе была детская фотография моей дочери, счастливо улыбавшейся во весь рот, в котором торчало только два зубика. Рядом была фотография моего сына. Кэтрин так ничего бы и не знала о моей частной жизни. Я был очень хорошо обучен в рамках традиционной психотерапевтической школы. Терапевт должен быть tabula rasa для пациента, чистым листом, на которые пациент может перенести собственные чувства, мысли и убеждения. Потом терапевт может их анализировать, расширяя таким образом у пациента область сознательного. И с Кэтрин я держал ту же дистанцию. Она знала меня только как терапевта – ничего из моего прошлого или частной жизни не было ей известно. У меня даже дипломы не висели на стенах офиса.

Самой большой трагедией в моей жизни была неожиданная смерть нашего первенца, Адама, которому было всего двадцать три дня от роду, когда он умер в начале 1971 года. Примерно через десять дней мы принесли его домой из больницы, где он лежал из-за проблем с дыханием и постоянной рвоты. Диагноз было исключительно трудно поставить. «Полная аномалия дренажа легочных артерий и дефект межпредсердной перегородки» – вот что нам сказали. «Такое случается примерно в одном из десяти миллионов случаев». Легочные вены, по которым обогащенная кислородом кровь должна возвращаться в сердце, подходили к сердцу не с той стороны. Получалось, будто сердце ребенка было перевернуто. Очень, очень редкий случай.

Сложнейшая операция на открытом сердце не помогла Адаму – он умер несколько дней спустя. Несколько месяцев мы оплакивали его, все наши мечты и надежды были разбиты вдребезги. Джордан, который родился год спустя, был словно бальзам на наши израненные души.

Когда умер Адам, я как раз пребывал в сомнениях относительно выбора психиатрии как области развития своей карьеры. Мне нравилось мое положение в интернатуре, и мне уже предложили место врача в больнице. После смерти ребенка я твердо решил, что моей профессией будет психиатрия. Я был зол на то, что современная медицина со всеми ее возможностями и развитыми технологиями не смогла спасти моего сына.

Мой отец отличался отменным здоровьем вплоть до начала 1979 года, когда он в возрасте шестидесяти одного года перенес сердечный приступ. Приступ он пережил, но стенки сердца были сильно повреждены, и он умер три дня спустя. Это случилось за девять месяцев до нашей первой встречи с Кэтрин.

Мой отец был религиозен не столько в душе, сколько был привержен всяким ритуалам. Его еврейское имя, Эвром, подходило ему куда лучше, чем английский вариант Элвин. Через четыре месяца после его смерти родилась наша дочь Эми, и ее действительно назвали в честь него.

Сейчас на дворе 1982 год, и здесь, в моем тихом полутемном офисе, на мою голову обрушился поток оглушительной заповедной правды. Я плыл в море духовности, и мне это нравилось – я чувствовал себя как рыба в воде. Возможно, Кэтрин и не знала всего этого. Но источника, откуда она могла бы это узнать, тоже не было. Еврейское имя моего отца, то, что у меня был сын, который умер от порока сердца, встречающегося в одном из десяти миллионов случаев, мои колебания относительно медицинской карьеры, смерть отца и то, что моя дочь названа в его честь, – все это было слишком, слишком лично и слишком убедительно. Неискушенная среднестатистическая лаборантка стала проводником высшей мудрости. И если она могла знать это, что еще могло быть ей известно? Мне нужно было знать больше.

– Кто? – пробормотал я. – Кто там? Кто говорит тебе все это?

– Учителя, – шепотом отвечает она, – Высшие Духи говорят со мной. Они говорят, что у меня было восемьдесят шесть физических воплощений.

Дыхание Кэтрин замедлилось, и голова перестала вертеться из стороны в сторону. Она отдыхала. Я хотел продолжать, но поиск смысла сказанного ею отвлекал меня. Неужели у нее и правда было восемьдесят шесть прошлых жизней? И что там насчет «Учителей»? Правда ли это? Правда ли то, что нашими жизнями управляют бестелесные духи, обладающие такими обширными знаниями? И эти шаги на пути к Богу… Правда ли это? По правде говоря, сомневаться было трудно, учитывая то, что она сейчас говорила, но я все равно с трудом верил в происходящее. Мне приходилось бороться с годами убежденности в обратном. Но всем своим существом, и умом, и сердцем, я признавал, что она права. Она говорила правду.

Как же быть с моими отцом и сыном? В каком-то смысле они все еще были живы, то есть они никогда полностью не умирали. Они говорили со мной спустя годы после собственных похорон, и доказательством тому была эта сакральная информация. И если все это было правдой, – был ли мой сын тоже столь высокоразвитой душой, как говорила Кэтрин? Правда ли, что он согласился родиться у нас и затем умереть двадцать три дня спустя, чтобы мы могли расплатиться со своими кармическими долгами и вдобавок помочь мне определиться и вернуться в психиатрию из медицины? Эти мысли волновали мое сердце. Меня знобило, но несмотря на это, я чувствовал огромную любовь и связь с небесами и землей. Мне ужасно не хватало моего отца и моего сына, и я был очень рад получить от них весточку.

Моя жизнь уже не будет прежней. Какая-то рука опустилась свыше и необратимо поменяла ее течение. Все, что я прочитал и изучил столь скрупулезно и детально, встало на свои места. Воспоминания и послания Кэтрин были правдой. Интуитивные догадки относительно точности ее воспоминаний подтвердились. Вот они, факты. Вот они, доказательства.

Однако даже в этом состоянии эйфории и понимания, даже в момент этих мистических переживаний старая знакомая логическая часть моего ума начала возражать. Может, это всего лишь какие-то физические способности? Хорошо, это могло быть способностью, но это не доказывает существование воплощений или высших духов. Однако в этот раз я понимал лучше. Тысячи примеров, описанных в научной литературе, особенно о детях, говоривших на иностранных языках, которых не знали никогда, о родимых пятнах на местах смертельных ран предыдущих жизней, опять же о детях, которые знали, где лежат сокровища, закопанные несколько веков назад в тысячах миль от них, – все это перекликалось с теми посланиями, что передавала Кэтрин. Я знал характер Кэтрин и ее мысли. Я знал, кем она могла быть, а кем – нет. Нет, мой мозг не мог меня одурачить в этот раз. Доказательства были слишком сильными и очевидными. Все это было правдой. И с каждым сеансом их могло стать еще больше.

На неделе, когда работа шла успешно, я забывал о неожиданных потрясениях того сеанса. Временами я скатывался к рутине повседневной жизни, беспокоился о самых банальных вещах. Сомнения брали верх. Казалось, что когда мой ум не сосредоточен, я возвращаюсь к старым привычкам, убеждениям и скептицизму. Но затем я напоминал себе – это действительно произошло! Я оценил, насколько трудно поддерживать веру во все это без личного опыта. Опыту необходимо, чтобы к интеллектуальному пониманию прибавилась эмоциональная убежденность. Но и впечатление от переживаний сглаживается до определенной степени.

Во-первых, я не осознавал, почему начинаю так сильно меняться. Я знаю, что был более спокойным и терпеливым, и другие говорили мне, что я выгляжу умиротворенным, отдохнувшим и счастливым. У меня появилась надежда, я был счастлив, целеустремлен и доволен жизнью. Мне показалось, что я перестал бояться смерти. Меня не пугала собственная смерть или тот факт, что я перестану существовать. Мне было не так страшно терять других, хотя, безусловно, я бы скучал по ним. Насколько же силен страх смерти! Людям приходится столько проходить, чтобы заглушить этот страх: кризисы среднего возраста, романы с людьми младше себя, косметические операции, одержимость упражнениями, накопление материальных благ, смена имени, борьба за вечную молодость и так далее.

Мы так сильно озабочены собственной смертью, что порою забываем, зачем живем.

Также я стал менее подвержен навязчивым состояниям. Исчезла потребность контролировать все и всегда. Хотя я и пытался стать менее серьезным, эти перемены давались мне нелегко – мне все еще предстояло многому научиться. Ум мой теперь был открыт для понимания того, что сказанное Кэтрин, – возможно, правда. Факты, связанные с моими отцом и сыном, невозможно было узнать обычным путем. Ее знания и способности служили доказательством ее выдающихся духовных возможностей. Имело смысл верить ей, но меня смущало обилие сведений, которое я узнал из популярной литературы. Кто эти люди, которые говорят об этих странных психических явлениях, о жизни после смерти и других паранормальных явлениях? Их кто-нибудь обучал научному наблюдению и оценке? Несмотря на мой ошеломительный опыт с Кэтрин, я знал, что мой скептический разум будет подвергать сомнению каждый новый факт, каждую новую крупицу информации. И каждый сеанс я буду проверять, вписывается ли в выстроенные мной рамки то или иное явление. Я буду изучать каждый его уголочек словно под микроскопом. Но все же я не мог больше отрицать, что основа уже заложена.