Текст книги "После смерти мы родимся вновь! Неопровержимые доказательства"

Глава 4

Кэтрин говорила в своей обычной полусонной манере.

Я вижу квадратный белый домик, к которому ведет песочная дорожка. Туда-сюда разъезжают люди на лошадях. Везде деревья… Это плантация. Здесь есть большой дом и много маленьких, похожих на жилища рабов. Очень жарко… Это Юг… Южная… Вирджиния? Везде лошади и много урожая… кукуруза… табак.

Ей показалось, что это 1873 год. Она была ребенком-негритянкой по имени Эбби. Она и другие слуги едят на кухне большого дома. Вдруг у нее появилось нехорошее предчувствие, и ее тело напряглось. Большой дом горел, и она наблюдала за пожаром. Я переместил ее на 15 лет вперед, в 1888 год.

На мне старое платье, я мою зеркало на втором этаже дома… большого кирпичного дома со множеством окон. Поверхность зеркала неровная, волнистая, снизу у зеркала есть ручки. Хозяина дома зовут Джеймс Мэнсон. Он носит забавное пальто с тремя пуговицами и большим черным воротником. А еще у него борода. Я не узнаю его[11]11
  Имеется в виду – как кого-то из ее нынешней жизни.


[Закрыть]. Он хорошо ко мне относится. Я живу в имении и занимаюсь уборкой комнат. В этом имении есть школа, но меня туда не допустили. А еще я делаю масло!

Кэтрин говорила шепотом, медленно, очень простыми словами и уделяя много внимания деталям. В следующие пять минут я узнал в деталях, как делают масло. То, что знала Эбби о том, как взбивать масло, для Кэтрин тоже было внове. Я повел ее дальше во времени.

У меня есть мужчина, но, похоже, мы не женаты. Мы спим вместе… но мы не всегда живем вместе. Мне с ним хорошо, но, в общем-то, ничего особенного. Я не вижу детей. Вокруг яблони и утки. Вдалеке есть другие люди. Я собираю яблоки. У меня почему-то начинает щипать в глазах[12]12
  Кэтрин морщится, не открывая глаз.


[Закрыть]. Это дым. Ветер дует в нашем направлении… это дым от горящего дерева. Опять жгут деревянные бочки…

Кэтрин закашлялась.

Это часто бывает. Они промазывают внутреннюю часть бочек этой черной… смолой… чтобы они не пропускали воду.

После сеанса, что был на прошлой неделе, я был очень возбужден и страстно хотел снова вывести Кэтрин в промежуточное состояние. Вот уже девяносто минут мы изучали ее жизнь в качестве служанки. Я уже знал все о том, как заправлять постель, взбивать масло и смолить бочки; но я жаждал нового урока от высших сущностей. Окончательно потеряв терпение, я перенес ее к моменту смерти.

Мне тяжело дышать. Ужасно больно в груди.

Кэтрин задыхалась, было видно, что ей больно.

Сердце болит; оно сильно бьется… Мне холодно, меня трясет![13]13
  Кэтрин начинает дрожать.


[Закрыть] В комнате какие-то люди, они дают мне пить какую-то траву (чай). Запах забавный. Они втирают мне какую-то мазь в грудь. У меня жар… но мне очень холодно.

Она умерла тихо. Взмыв к потолку, она смотрела сверху на свое тело – тело маленькой, усохшей шестидесятилетней женщины. Она просто парила наверху, ожидая, что кто-то придет и поможет ей. Наконец она почувствовала свет, который притягивал ее к себе. Свет становился ярче, сияние усиливалось. Мы ждали молча, минуты проходили одна за другой. И внезапно она оказалась в другой жизни, за тысячу лет до Эбби.

В этой комнате висит много чеснока, везде. Я чувствую его запах. Считается, что чеснок способен убивать всякие вредные частицы в крови и очищать тело, но есть его нужно каждый день. На улице, в саду, тоже растет чеснок. Есть и другие растения, конечно, – фиги и так далее. Эти растения помогают людям. Моя мать покупает чеснок и другие травы. Кто-то болен в нашем доме. Тут какие-то странные корешки. Иногда ты их просто кладешь в рот или вставляешь в уши или другие отверстия. Просто вставляешь и держишь там.

Кэтрин перешла на шепот.

Я вижу старого человека с бородой. Это один из деревенских целителей. Он говорит всем, что надо делать. В деревне свирепствует что-то типа… чумы… люди умирают. Их не бальзамируют, потому что все боятся заразиться. Их просто хоронят. Людям это не нравится. Они чувствуют, что душам трудно уйти из-за этого[14]14
  Это противоречит последним рассказам Кэтрин о переживаниях после смерти.


[Закрыть]. Но так много людей умерло. Скот тоже мрет. Вода… затапливает все… люди болеют из-за воды[15]15
  Очевидно, что она только сейчас осознала этот эпидемиологический аспект.


[Закрыть]. Я тоже подхватила какую-то болезнь из воды. У меня болит живот. Болезнь поражает желудок и кишечник. Организм теряет очень много воды. Я как раз пошла за водой, но ведь это она убивает нас. Я несу ее обратно. Я вижу своих братьев и мать. Отец уже умер. Братья очень больны.

Перед тем как идти дальше во времени, я сделал паузу. Я был сильно удивлен тем, как от жизни к жизни менялись ее представления о смерти и жизни после смерти. При этом ее собственные переживания после смерти каждый раз оставались неизменными. Ее сознательная часть отделялась от тела в момент смерти, всплывала вверх и затем «устремлялась к чудесному, полному энергии свету». Затем она всегда ждала, что кто-то придет и поможет ей. Душа автоматически шла далее. Бальзамирование, похоронные ритуалы и прочие посмертные процедуры никак не влияли на этот процесс. Все происходило само собой, без всяких специальных приготовлений – все равно что выйти в открытую дверь.

Бесплодная и сухая земля… Вокруг нет гор, только равнина, сухая и плоская. Один из моих братьев умер. Мне получше, но желудок все еще болит.

Однако она прожила ненамного дольше своего брата.

Я лежу на какой-то поверхности под покрывалом.

Она была очень больна, и никакие дозы чеснока и других растений не могли предотвратить ее смерть. Вскоре она уже возносилась над телом навстречу знакомому свету. Она терпеливо ждала, что кто-то придет за ней. Ее голова начала поворачиваться из стороны в сторону, словно она наблюдала за какой-то сценой. Ее голос снова стал хриплым и громким.

Говорят, что существует множество богов, потому что Бог есть в каждом из нас.

Я узнал этот голос из промежутка между жизнями и по хрипотце, и по решительному тону, которым проговаривались духовные послания. То, что она сказала следом, было для меня словно удар под дых, словно весь воздух разом вышибло из легких.

Твой отец здесь, и сын твой – он еще малыш. Отец сказал, что ты узнаешь его, потому что зовут его Эвром, и дочь ты назвал в его честь. Умер он из-за сердца. На сердце твоего сына также стоит обратить внимание, потому что оно перевернуто, как у цыпленка. Он пожертвовал собой из любви к тебе. Его душа очень сильна. Его смерть оплатила все долги предков. Он также хотел показать тебе, что медицина ограничена и не может объяснить все.

Кэтрин замолчала, а я сидел, оглушенный, пытаясь осознать произошедшее. В комнате стало адски холодно. Кэтрин знала очень мало о моей частной жизни. На моем столе была детская фотография моей дочери, счастливо улыбавшейся во весь рот, в котором торчало только два зубика. Рядом была фотография моего сына. Кэтрин ничего не должна была знать о моей частной жизни. Я был очень хорошо обучен в рамках традиционной психотерапевтической школы. Терапевт должен быть tabula rasa для пациента, чистым листом, на которые пациент может перенести собственные чувства, мысли и убеждения. Потом терапевт может их анализировать, расширяя таким образом у пациента область сознательного. И с Кэтрин я держал ту же дистанцию. Она знала меня только как терапевта – ничего из моего прошлого или частной жизни не было ей известно. У меня даже дипломы не висели на стенах офиса.

Самой большой трагедией в моей жизни была неожиданная смерть нашего первенца, Адама, которому было всего двадцать три дня от роду, когда он умер в начале 1971 года. Примерно через десять дней мы принесли его домой из больницы, где он лежал из-за проблем с дыханием и постоянной рвоты. Диагноз было исключительно трудно поставить. «Полная аномалия дренажа легочных артерий и дефект межпредсердной перегородки» – вот что нам сказали. «Такое случается примерно в одном из десяти миллионов случаев». Легочные вены, по которым обогащенная кислородом кровь должна возвращаться в сердце, подходили к сердцу не с той стороны. Получалось, будто сердце ребенка было перевернуто. Очень, очень редкий случай.

Сложнейшая операция на открытом сердце не помогла Адаму – он умер несколько дней спустя. Несколько месяцев мы оплакивали его, все наши мечты и надежды были разбиты вдребезги. Джордан, который родился год спустя, был словно бальзам на наши израненные души.

Когда умер Адам, я как раз пребывал в сомнениях относительно выбора психиатрии как области развития своей карьеры. Мне нравилось мое положение в интернатуре, и мне уже предложили место врача в больнице. После смерти ребенка я твердо решил, что моей профессией будет психиатрия. Я был зол на то, что современная медицина со всеми ее возможностями и развитыми технологиями не смогла спасти моего сына.

Мой отец отличался отменным здоровьем вплоть до начала 1979 года, когда он в возрасте шестидесяти одного года перенес сердечный приступ. Приступ он пережил, но стенки сердца были сильно повреждены, и он умер три дня спустя. Это случилось за девять месяцев до нашей первой встречи с Кэтрин.

Мой отец был религиозен не столько в душе, сколько был привержен всяким ритуалам. Его еврейское имя, Эвром, подходило ему куда лучше, чем английский вариант Элвин. Через четыре месяца после его смерти родилась наша дочь Эми, и ее действительно назвали в честь него.

Сейчас на дворе 1982 год, и здесь, в моем тихом полутемном офисе, на мою голову обрушился поток оглушительной заповедной правды. Я плыл в море духовности, и мне это нравилось – я чувствовал себя как рыба в воде. Возможно, Кэтрин и не знала всего этого. Но источника, откуда она могла бы это узнать, тоже не было. Еврейское имя моего отца, то, что у меня был сын, который умер от порока сердца, встречающегося в одном из десяти миллионов случаев, мои колебания относительно медицинской карьеры, смерть отца и то, что моя дочь названа в его честь, – все это было слишком, слишком лично и слишком убедительно. Неискушенная среднестатистическая лаборантка стала проводником высшей мудрости. И если она могла знать это, что еще могло быть ей известно? Мне нужно было знать больше.

– Кто? – пробормотал я. – Кто там? Кто говорит тебе все это?

– Учителя, – шепотом отвечает она, – Высшие Духи говорят со мной. Они говорят, что у меня было восемьдесят шесть физических воплощений.

Дыхание Кэтрин замедлилось, и голова перестала вертеться из стороны в сторону. Она замолчала. Я хотел продолжать, но поиск смысла сказанного ею отвлекал меня. Неужели у нее и правда было восемьдесят шесть прошлых жизней? И что там насчет «Учителей»? Правда ли это? Правда ли то, что нашими жизнями управляют бестелесные духи, обладающие такими обширными знаниями? И эти шаги на пути к Богу… Правда ли это? По правде говоря, сомневаться было трудно, учитывая то, что она сейчас говорила, но я все равно с трудом верил в происходящее. Мне приходилось бороться с годами убежденности в обратном. Но всем своим существом, и умом, и сердцем, я признавал, что она права. Она говорила правду.

Как же быть с моими отцом и сыном? В каком-то смысле они все еще были живы, то есть они никогда полностью не умирали. Они говорили со мной спустя годы после собственных похорон, и доказательством тому была эта сакральная информация. И если все это было правдой, – был ли мой сын тоже столь высокоразвитой душой, как говорила Кэтрин? Правда ли, что он согласился родиться у нас и затем умереть двадцать три дня спустя, чтобы мы могли расплатиться со своими кармическими долгами и вдобавок помочь мне определиться и вернуться в психиатрию из медицины? Эти мысли волновали мое сердце. Меня знобило, но, несмотря на это, я чувствовал огромную любовь и связь с небесами и землей. Мне ужасно не хватало моего отца и моего сына, и я был очень рад получить от них весточку.

Моя жизнь уже не будет прежней. Какая-то рука опустилась свыше и необратимо поменяла ее течение. Все, что я прочитал и изучил столь скрупулезно и детально, встало на свои места. Воспоминания и послания Кэтрин были правдой. Интуитивные догадки относительно точности ее воспоминаний подтвердились. Вот они, факты. Вот они, доказательства.

Однако даже в этом состоянии эйфории и понимания, в момент этих мистических переживаний старая знакомая логическая часть моего ума начала возражать. Может, это всего лишь какие-то физические способности? Хорошо, это могло быть способностью, но это не доказывает существование воплощений или Высших Духов. Но в этот раз я понимал лучше. Тысячи примеров, описанных в научной литературе, особенно о детях, говоривших на иностранных языках, которых не знали никогда, о родимых пятнах на местах смертельных ран предыдущих жизней, опять же о детях, которые знали, где лежат сокровища, закопанные несколько веков назад в тысячах миль от них, – все это перекликалось с теми посланиями, что передавала Кэтрин. Я знал характер Кэтрин и ее мысли. Я знал, кем она могла быть, а кем – нет. Нет, мой мозг не мог меня одурачить в этот раз. Доказательства были слишком сильными и очевидными. Все это было правдой. И с каждым сеансом их могло стать еще больше.

На неделе, когда работа шла успешно, я забывал о неожиданных потрясениях того сеанса. Временами я скатывался к рутине повседневной жизни, беспокоился о самых банальных вещах. Сомнения брали верх. Казалось, что, когда мой ум не сосредоточен, я возвращаюсь к старым привычкам, убеждениям и скептицизму. Но затем я напоминал себе – это действительно произошло! Я оценил, насколько трудно поддерживать веру во все это без личного опыта. Опыту необходимо, чтобы к интеллектуальному пониманию прибавилась эмоциональная убежденность. Но и впечатление от переживаний сглаживается до определенной степени.

Во-первых, я не осознавал, почему начинаю так сильно меняться. Я знаю, что был более спокойным и терпеливым, и другие говорили мне, что я выгляжу умиротворенным, отдохнувшим и счастливым. У меня появилась надежда, я был счастлив, целеустремлен и доволен жизнью. Мне показалось, что я перестал бояться смерти. Меня не пугала собственная смерть или тот факт, что я перестану существовать. Мне было не так страшно терять других, хотя, безусловно, я бы скучал по ним. Насколько же силен страх смерти! Людям приходится столько проходить, чтобы заглушить этот страх: кризисы среднего возраста, романы с людьми младше себя, косметические операции, одержимость упражнениями, накопление материальных благ, смена имени, борьба за вечную молодость и так далее.

Мы так сильно озабочены собственной смертью, что порою забываем, зачем живем.

Также я стал менее подвержен навязчивым состояниям. Исчезла потребность контролировать все и всегда. Хотя я и пытался стать менее серьезным, эти перемены давались мне нелегко – мне все еще предстояло многому научиться. Ум мой теперь был открыт для понимания того, что сказанное Кэтрин – возможно, правда. Факты, связанные с моими отцом и сыном, невозможно было узнать обычным путем. Ее знания и способности служили доказательством ее выдающихся духовных возможностей. Имело смысл верить ей, но меня смущало обилие сведений, которое я узнал из популярной литературы. Кто эти люди, которые говорят об этих странных психических явлениях, о жизни после смерти и других паранормальных явлениях? Их кто-нибудь обучал научному наблюдению и оценке? Несмотря на мой ошеломительный опыт с Кэтрин, я знал, что мой скептический разум будет подвергать сомнению каждый новый факт, каждую новую крупицу информации. И каждый сеанс я буду проверять, вписывается ли в выстроенные мной рамки то или иное явление. Я буду изучать каждый его уголочек словно под микроскопом. Но все же я не мог больше отрицать, что основа уже заложена.

Глава 5

Наш сеанс находился в самом разгаре. Кэтрин, отдохнув, стала рассказывать о зеленых статуях, которые стояли напротив храма. Мне пришлось выдернуть себя из задумчивости и послушать. Она мысленно снова перенеслась в древние времена, куда-то в Азию, но я все еще думал об Учителях. «Невероятно, – думал я, – она говорит о предыдущих жизнях, о перевоплощениях, а все же по сравнению с посланиями высших сущностей это уже не так впечатляет». Однако я уже понимал, что перед тем, как перейти в промежуточное состояние, ей необходимо прожить всю жизнь до конца. Она не могла достичь его сразу, но только в этом промежуточном состоянии она могла общаться с Учителями.

Вижу зеленые статуи напротив огромного здания храма. Здание со шпилями, увенчанными коричневыми шарами. К храму ведут семнадцать ступеней, и после того, как ты взбираешься по ним, попадаешь в комнату. Там благоухают благовония. Все ходят босиком. Головы у всех бритые. Лица у людей круглые, глаза карие. Все темнокожие. Я тоже нахожусь там. Я поранила ступню и пришла туда за помощью. Ступня распухла; я не могу наступить на нее. Что-то застряло в ней. Они прикладывают какие-то листья к моей ступне… странные листья… таннис?[16]16
  Танин, или таниновая кислота, содержится в корнях, древесине, листьях, коре и плодах многих растений, издревле используется в медицинских целях благодаря антисептическим качествам.


[Закрыть] Сначала мою ступню промывают. Это ритуал для богов. В моей ноге яд. Я на что-то наступила. Мое колено тоже распухло. Я ощущаю тяжесть в ноге, по ней идут какие-то полосы (от яда?). Они прорезают дырку в ступне и прикладывают что-то горячее.

Кэтрин корчится от боли. Еще ее тошнит от какого-то ужасно горького отвара, который ей дали выпить. Отвар сделан из желтых листьев. Ее вылечили, но кости в ее ступне и ноге так и не удалось восстановить окончательно. Мы продвинулись вперед во времени. Перед ее взором были только холод и бедность. Она и ее семья жили в однокомнатной лачужке, в которой даже стола не было. Ели они что-то вроде риса, какую-то кашу, но постоянно были голодны. Она быстро состарилась, прожив всю жизнь в бедности и голоде, и потом умерла. Я ждал, хотя видел, что Кэтрин измождена. Однако до того, как я пробудил ее, она успела сообщить мне, что Роберту Джэрроду нужна моя помощь. Я понятия не имел о том, кто такой Роберт Джэррод и как я могу ему помочь. И это все.

Выйдя из транса, Кэтрин как всегда детально воспроизвела все воспоминания из этого периода жизни. Про переживания после смерти она не помнила ничего, равно как и о промежуточном состоянии, об Учителях и тех знаниях, которые они передавали через нее. Я задал ей вопрос: «Кэтрин, что для вас значит понятие „Учителя“»? Она подумала, что это относится к соревнованиям по гольфу!

Она быстро поправлялась, но все же ей было трудно совместить идею реинкарнаций со своими религиозными убеждениями. Однако я решил пока не говорить ей об Учителях. И к тому же я не знал, как именно следует сообщать кому-то о том, что он является исключительно талантливым медиумом, получающим потрясающую информацию от высших сущностей.

Кэтрин дала согласие на то, чтобы моя жена присутствовала на нашем следующем сеансе. Кэрол была прекрасно обученным социальным работником с большим опытом работы в области психиатрии, и меня интересовало ее мнение об этих невероятных событиях. После того как я рассказал ей, что Кэтрин говорила о моем отце и нашем сыне, Адаме, она прямо загорелась желанием помочь. Мне было несложно записывать каждое слово, пока Кэтрин говорила шепотом и медленно, но Учителя говорили быстрее, и я решил записать все на пленку.

Кэтрин пришла на следующий сеанс через неделю. Ей медленно, но верно становилось лучше, страхи и тревоги ослабевали. То, что она поправлялась, было очевидным, однако я все еще не мог понять, от чего именно ей становилось лучше. Она помнила, как утонула, будучи Арондой, как ей перерезали горло, пока она была Йоханом, пала жертвой эпидемии болезни, которая передавалась через воду, пока была Луизой, и все другие ужасающие события. Ей также пришлось прожить или заново пережить бедность, голод и случаи насилия в ее семье. Все вышеперечисленное стало ежедневными переживаниями, которые тоже влияют на нашу психику. Воспоминания о прошлых жизнях внесли свой вклад в ее выздоровление. Но было вот еще что. Мог ли духовный опыт сам по себе быть целительным? Могло ли знание о том, что смерть вовсе не такова, как ее привыкли воспринимать, также способствовать выздоровлению и ослаблению страхов? Мог ли сам процесс, а не воспоминания быть тем самым лекарством?

Психические способности Кэтрин развивались, и интуиция ее становилась все более мощной. У нее все еще оставались проблемы со Стюартом, но теперь она могла с ними справляться получше. Ее глаза сверкали, кожа мерцала. Всю неделю ей снился странный сон, но она могла припомнить лишь часть его. Ей снилось, что у нее из руки вырос красный рыбий плавник.

Быстро и легко она вошла в глубокий гипнотический транс.

Я вижу что-то типа утеса. Я стою на нем и смотрю вниз. Моя задача – высматривать корабли, вот чем я занимаюсь… на мне какая-то синяя одежда… какие-то синие брюки… Короткие брюки и странные ботинки… черные ботинки… они застегиваются на пряжку… ботинки с пряжками, очень забавные… Я вижу, что на горизонте нет кораблей.

Кэтрин шептала это очень тихо. Я перенес ее к следующему значительному событию в этой жизни.

Мы пьем эль, крепкий эль. Темно. У нас кружки с толстыми стенками, старые, их чинили не раз с помощью металлических деталей. В этом месте дурно пахнет, вокруг много людей. Очень шумно. Все вокруг галдят, ужасно шумно.

Я спросил, не называет ли кто-нибудь ее по имени.

Кристиан… Меня зовут Кристиан.

Она снова была мужчиной.

Мы просто едим какое-то мясо и пьем эль, темный и горьковатый. Они еще подсаливают его немного.

Год она определить не смогла.

Все говорят о войне, о кораблях, которые осаждают некоторые порты. Но я не могу расслышать, где именно. Если бы все помолчали, можно было бы разобрать, но все говорят, поэтому слишком шумно.

Я спросил ее, где она находится.

Хэмстед… Хэмстед. Это порт, морской порт в Уэльсе. Тут говорят по-английски.

Она перешла к эпизоду, когда Кристиан плыл на своем корабле.

Я чувствую какой-то запах… что-то горит. Ужасный запах. Паленое дерево и что-то еще. Этот запах обжигает нос… Что-то вдалеке горит… Какое-то судно. У нас начинается погрузка. Мы грузим что-то с порохом.

Кэтрин заметно оживилась.

Какая-то штука с порохом, черная… Она пристает к рукам. Приходится быстро двигаться. На корабле развивается зеленый флаг… Флаг темный. На нем зеленые и желтые цвета и изображено что-то вроде короны с тремя точками.

Неожиданно Кэтрин скорчилась от боли и забилась в агонии.

А-а-а-а! Рука! Рука болит! Ее пронзило что-то металлическое, горячий металл! Он прожигает меня! О-о-о!

Тут я вспомнил фрагмент ее сна, и образ красного плавника, вросшего в ее руку, стал мне понятен. Я остановил боль, но Кэтрин все еще постанывала.

Металлические обломки… Наш корабль разбит… Мы в порту… огонь потушили… много людей убито… очень много. Я выжил, но рука болит… она пройдет со временем.

Я перенес ее далее во времени, позволив выбрать следующее значительное событие.

Вижу что-то вроде печатного дома, издательства, там что-то печатают с помощью каменных блоков и чернил. Здесь печатают и переплетают книги… Книги в кожаных обложках, страницы сшиты кожаными нитями… Я вижу красную книгу… Что-то по истории… Названия не видно; ее еще не допечатали. Книги потрясающие. У них такие гладкие обложки, все сделаны из кожи. Это удивительные книги – по ним можно учиться.

Было очевидно, что Кристиану нравятся книги, нравится к ним прикасаться, и он очень четко понимает, что с их помощью можно учиться. При этом он кажется достаточно образованным человеком.

Я переношу Кристиана дальше, к дню его смерти.

Я вижу мост через реку. Я уже стар… очень стар. Мне трудно ходить. Я иду через мост… на другой берег реки. Грудь сдавило, мне больно… мне очень больно, что-то давит в груди… О-о-о!

Кэтрин начинает издавать булькающие звуки, по которым ясно, что у Кристиана начался сердечный приступ на мосту. Ее дыхание становится частым и прерывистым; лицо и шея покрылись испариной. Она начала кашлять и пытаться захватить ртом немного воздуха. Я насторожился. Было ли переживание сердечного приступа из прошлой жизни опасно в настоящем? Это было уже новой областью – никто не мог дать ответ. Наконец Кристиан умер. Кэтрин спокойно лежала на кушетке и глубоко и ровно дышала. Я с облегчением выдохнул. Кэтрин прошептала:

Чувствую себя свободной… свободной… Я парю в темноте… просто парю. Вокруг свет… и другие духи… другие люди…

Я спросил ее, есть ли у нее какие-либо мысли или выводы после прошедшей жизни, имея в виду ее жизнь в качестве Кристиана.

Мне стоило бы больше прощать, но я поступал наоборот. Я не прощал людям зла, которое они мне причиняли, а следовало бы. Я не прощал ошибок. Я все держал в себе, растил обиду годами… я вижу глаза… глаза…

«Глаза? – повторил я. – Что это за глаза?»

Глаза Душ-Учителей. Но я должна подождать. У меня есть кое-что, над чем стоит подумать.

В напряженной тиши прошли минуты.

«Как ты узнаешь, что они готовы?» – спросил я в нетерпении, нарушив тишину.

Они позовут меня!

Прошло еще несколько минут. Затем внезапно ее голова заметалась из стороны в сторону, а голос, хриплый и твердый, обозначил перемену состояния:

В этом измерении много душ. Я не единственная. Мы должны быть терпеливы. Это то, чего я тоже не знала… Существует множество измерений…

Я спросил ее, была ли она тут ранее, ведь она уже много раз перевоплощалась.

Я была в разных местах в разное время. Каждое из них – это уровень развития сверхсознательного. Куда мы попадем – зависит от нашего развития и того, насколько мы вырастем…

Она снова замолчала. Я спросил, какие уроки она должна усвоить, чтобы стать уровнем выше. Она ответила сразу же.

Мы должны делиться своими знаниями с другими. У нас намного больше способностей, чем мы привыкли использовать. Некоторые из нас постигают это раньше, чем остальные. Еще мы должны осознать свои пороки перед тем, как подойдем к этой точке. Если вы их не осознаете, вы тащите их с собой в другую жизнь. Только мы сами можем спасти себя… от тех дурных привычек, которые нам свойственны в каком-либо из физических воплощений. Учителя не могут сделать этого за нас. Если вы выбираете борьбу, но вам не удается спасти себя, тогда ваши пороки перейдут с вами в другую жизнь. И только когда вы почувствуете, что достаточно сильны, чтобы справиться с внешней проблемой, тогда вы избавитесь от них и в следующей жизни.

Нам также следует понять, что мы не должны всегда приближаться к людям, у которых вибрации схожи с нашими. Конечно, это нормально, когда вас влечет к себе подобным, но это неправильно. Вы должны общаться с людьми, чьи вибрации противоположны… вашим. Это очень важно… чтобы помогать… таким людям.

Нам дана сила интуиции, мы должны ей следовать и не пытаться сопротивляться. Те, кто ей сопротивляются, подвергают себя опасности. Мы приходим сюда с разных уровней и с разными силами. Кто-то обладает большей силой, чем остальные, потому что появился из другого времени. Люди создаются разными. Но в конце концов мы придем к точке, где все будут равны.

Кэтрин остановилась. Я знал, что эти мысли принадлежат не ей. У нее не было никаких знаний по физике или метафизике; она ничего не знала об уровнях, измерениях и вибрациях. Красота этих слов и мыслей, философское значение произносимого ею здесь были за рамками способностей самой Кэтрин. Она сама никогда не говорила в такой лаконичной и поэтичной манере. Я чувствовал присутствие иной, высшей, силы, которая заставляла мозг и голосовые связки Кэтрин превращать эти мысли в слова, понятные мне. Нет, это была не Кэтрин.

Ее голос стал мечтательным:

Люди, которые находятся в коме… они находятся в подвешенном состоянии… они не готовы перейти на следующий уровень… до тех пор, пока сами не решат, хотят они идти дальше или нет. Только они сами могут принять это решение. Если они чувствуют, что всему уже научились… в физическом воплощении… тогда им позволяют идти дальше… Но если им есть еще чему учиться, они должны вернуться… независимо от того, хотят они этого или нет. Для них это отдых, время, когда их психические силы восстанавливаются.

Итак, получалось, что люди, находящиеся в коме, могут сами решать, возвращаться им или нет, в зависимости от того, сколь многому им нужно еще научиться в физическом воплощении. Если они решат, что учиться больше нечему, они сразу превращаются в духов, и современная медицина ничего тут поделать не может. Эта информация чудесным образом затрагивала тему опубликованного в печати исследования околосмертного состояния и того, почему некоторые люди возвращаются. Остальным выбор не дается; они должны уйти, потому что им больше нечему учиться.

Конечно, всех вернувшихся в свое тело людей расспросили об их околосмертных переживаниях. И все их рассказы ошеломляюще похожи. Их словно выдергивали из их тел, и они смотрели сверху на попытки их реанимировать. Вскоре они замечали свет или светящуюся фигуру «духа» вдалеке, иногда в конце тоннеля. Боли они не чувствовали. Когда они понимали, что их задачи на Земле еще не выполнены и они должны вернуться в свое тело, они тут же оказывались снова внутри своих тел, и к ним снова возвращались все физические ощущения, в том числе и боль.

У меня было несколько пациентов, которым довелось пережить околосмертный опыт. Наиболее интересным был случай успешного бизнесмена из Южной Африки, с которым мне удалось провести несколько сеансов два года спустя после завершения работы с Кэтрин. В 1975-м, когда ему было около тридцати лет, Джейкоба в Голландии сбил мотоцикл, и он потерял сознание. Он помнил, как воспарил над телом и смотрел сверху на несчастный случай, заметил «скорую», доктора, осматривавшего его травмы, и растущую толпу зевак. Потом он увидел вдалеке золотой свет и, приближаясь к нему, рассмотрел монаха в коричневой сутане. Монах сказал Джейкобу, что его время еще не пришло и ему придется вернуться в свое тело. Джейкоб почувствовал, что монах очень мудрый и сильный и что он как-то связан с событиями, которые произойдут немного позже в его жизни. Молодого человека мигом зашвырнуло обратно в его тело, и в госпитале он вернулся в сознание, поначалу чувствуя адскую боль.

В 1980 году во время путешествия в Израиль Джейкоб, еврей по происхождению, посетил пещеру Старейшин в Хевроне, которая и для евреев, и для мусульман является святыней. После происшествия в Голландии он стал более религиозным и начал чаще молиться. Неподалеку он увидел мечеть и сел помолиться рядом с мусульманами. Немного погодя он поднялся, чтобы уйти. Старый мусульманин подошел к нему и сказал: «Ты отличаешься от остальных. Другие редко присаживаются к нам, чтобы помолиться». Старик на минуту замолчал и пристально посмотрел на Джейкоба перед тем, как продолжить: «Ты видел Монаха. Не забывай то, что он сказал тебе!» Пять лет спустя, за сотни миль от места происшествия он встречает какого-то старика, который знает о его встрече с Монахом, – встрече, которая произошла, пока он был без сознания!