Текст книги "Ничего не говори"

– Хорошо, просто послушай. Я не говорю, что нужно звонить в полицию. Я лишь хотела сказать, – она прощупывала какое-то решение, – мы можем как-то выйти на похитителей? У тебя есть возможность с ними связаться?

– Нет, – ответил я, качая головой, – мои ответные сообщения переадресовывались, а звонок поступил с заблокированного номера.

– В сотовой компании смогут сказать, откуда он поступил. Уж они-то наверняка знают…

– Сказать смогут, но для этого требуется ордер, – ответил я, – а выписать ордер и пользоваться им в обход правоохранительных органов я не могу.

Не желая сдаваться, Карен посмотрела на Марка.

– У тебя есть друзья, которые могут взломать компьютер сотового оператора и достать оттуда информацию?

Марк, похоже, испугался.

– По правде говоря, я занимаюсь совсем другими вещами, – нерешительно ответил он, – то есть… я даже не знаю где…

– Все, проехали. Я просто перебираю вслух возможные варианты, – ответила Карен, – а что, если расспросить Сэма под гипнозом? Я слышала, что хороший специалист может вытащить из памяти человека воспоминания, о существовании которых тот даже не подозревает.

Я умоляюще посмотрел на Элисон.

– Мы расспросили Сэма настолько подробно, насколько это было возможно, – ответила она, – но даже если бы мы могли дать художнику подробное описание похитителей, что нам с этим делать? Мы же не можем пойти на почту и повесить там объявление.

– Ну хорошо, хорошо, я просто набрасываю варианты, – сказала Карен и повернулась ко мне, – нужно просмотреть все дела, которые ты ведешь. Уверена, что если перелопатить их как следует, можно будет сузить поле поиска и понять, о чем идет речь.

– У меня в работе их несколько сотен. И я не вижу возможности…

– Среди них точно есть такие, по которым нужно вынести решение в пользу конкретной стороны.

– Карен, это же федеральный суд, и решение в пользу конкретной стороны нужно выносить по всем нашим делам. Никто не обращается в суд, чтобы проиграть.

– И ты даже не перебрал варианты?

– Нет, – сказал я, стараясь сохранять спокойствие. – Потому что… хорошо, хотя это практически невозможно, допустим, я все же смогу выявить три-четыре таких дела. Чтобы просто приступить к делу, понадобится как минимум пара месяцев, но давай представим, что мне удалось. И что потом? По очереди подходить к этим шести-восьми истцам и ответчикам, спрашивая: «Это не вы, случайно, решили меня шантажировать?»

– Мне кажется, сарказм здесь неуместен, – ощетинилась Карен.

Тут в разговор вмешалась моя теща:

– Карен, дорогая, ситуация и без того довольно сложная…

– Я знаю, знаю, – ответила она, – не хотите ничего делать, не надо, я настаивать не буду. Я дала слово. Я хочу только сказать, что если бы это была моя дочь, я точно не смогла бы сидеть сложа руки, пустив все на самотек.

Как я и предполагал, властная Карен бросает мне, тряпке, вызов.

Но я не собирался заглатывать наживку – это нам ничего бы не дало.

Вскоре после этого семейные прения подошли к концу и собравшиеся стали расходиться.

Первыми ушли Джейсон и Дженнифер, которой ночью нужно было заступать на смену. Джина дала понять, что хочет выехать до темноты, извинилась и уехала.

Остались только Карен и Марк со своей бандой. Я был рад, что они еще здесь. Сэм сможет поиграть с двоюродными братьями и сестрами. Это его отвлечет.

Решив сосредоточить наши усилия на ужине, мы заказали детям пиццу, после чего Элисон и Карен отправились на кухню приготовить что-нибудь взрослым. Карен настояла на том, чтобы открыть бутылку вина, сломив сопротивление Элисон.

Чувствуя, что сестрам хочется побыть наедине, я пригласил Марка выйти со мной на веранду позади дома. Мой свояк мог быть приятным собеседником, и я хорошо к нему относился. Он был верным мужем, заботливым отцом и человеком проверенным и надежным – из тех, на кого всегда можно положиться в любой ситуации. И я точно предпочитал его мужу Дженни, дурацкому вояке Джейсону.

Когда мы вышли на улицу, сентябрьское солнце на другой стороне дома медленно опускалось за горизонт, разливая свои краски на противоположном берегу реки Йорк. В его лучах рыжие волосы Марка полыхали ярким огнем.

– Итак, – сказал он, опускаясь в кресло, – вопрос, конечно, нелепый, но ты сам вообще как?

Я только покачал головой. Знаю, он руководствовался лучшими побуждениями, но описать словами, как я, было непросто.

– Я имею в виду… даже представить невозможно. Сказать, что это мой худший кошмар, значит ничего не сказать.

По своей натуре Марк был неболтлив. Когда все три сестры вместе с мужьями собирались вместе, он по большей части молчал. Поэтому я понимал, что сейчас ему приходилось делать над собой немалое усилие. Но я был настолько истощен эмоционально, что просто не нашел в себе сил, чтобы ему ответить.

– Знаешь… – начал я. – Ты меня, конечно, прости, но если я буду все время об этом думать, то сойду с ума. Давай поговорим о чем-нибудь другом.

– Ну разумеется. Вот черт, извини, я просто…

– Не переживай. Нет, серьезно. Лучше расскажи что-нибудь, чтобы я отвлекся, – сказал я, пытаясь найти нейтральную тему для разговора.

И, не придумав ничего лучше, предложил:

– Расскажи мне о своей работе.

В искреннем стремлении мне помочь Марк пустился рассказывать о том, какие усилия прилагает, чтобы противостоять компьютерным гигантам. В настоящее время он занимался оптимизацией информационных сетей инвестиционной компании «Уиппл Элаенс», и дело свое, надо полагать, делал хорошо. В тонкости я не вникал, но, по его словам, случалось, что трейдеры – в том числе и его босс, Энди Уиппл, – получали возможность заработать на какую-то долю цента больше, если транзакция проводилась на наносекунду быстрее, что приобретало немалое значение, учитывая, что таких транзакций в год могло быть несколько миллионов.

Сначала Марк работал на «Уиппл Элаенс» в Нью-Йорке. Сюда их с Карен привело стечение сразу нескольких обстоятельств. Во-первых, Карен решила сидеть дома с детьми, и им пришлось жить на одну зарплату, что в Нью-Йорке или в пригородах Нью-Йорка было очень непросто, а во-вторых, после смерти Уэйда Пауэлла Карен начала говорить о том, что хочет переехать поближе к овдовевшей матери. Марку удалось убедить начальство, что он может делать свою работу из дома.

Во многих отношениях мы, переезжая сюда пять лет назад, пошли по проторенному ими пути. У нас появились дети, и мы хотели вырастить их «дома» – для ребенка военнослужащего дом всегда определяется последним местом службы отца.

Пока Марк говорил, опустились сумерки. Когда к нам вышли жены, я по их походкам безошибочно определил, что они успели не только прикончить первую бутылку вина, но и откупорить вторую. На голодный желудок этого для них оказалось многовато.

Некоторые эксперты по наркотикам, к которым я иногда отправлял обвиняемых, наверняка назвали бы подобное поведение опасным: злоупотребление алкоголем или наркотиками в попытке уйти от реальности. Но я их не винил. На тот момент реальность ничего другого не заслуживала.

– Ну, как вы тут? – спросила Элисон.

– Да я вот мучаю Скотта рассказами о своей работе, – ответил Марк.

– Ах о работе… – фыркнула Карен, подавшись вперед и расплескав немного вина. – А ты не забыл рассказать, как Гари и Рэнджит при твоем молчаливом согласии присвоили себе лавры за все, что ты сделал?

Карен повернулась ко мне и продолжила:

– Знаешь, как они его зовут? Планктон, вот как. Да-да, планктон, низшее звено пищевой цепи.

– Это же просто шутка, – перебил ее Марк.

Карен не обратила на него внимания.

– Каждый раз, когда Марк что-то делает, эти два козла, окопавшиеся в Нью-Йорке, идут к начальнику, причем не к непосредственному, а к самому главному, и говорят: «Ах да, вы о том деле, которое принесло несколько миллионов долларов? Так это все я». Хотя на самом деле всем занимался Марк. А он всегда молчит.

Марк смущенно прочистил горло.

– Да нет… никого они не обманывают. Там все дело в коде. Они и сами видят, что каждый логин…

– Да господи, ты думаешь, каждый трейдер знает, что такое код? – перебила его Карен. – Хочешь, я тебе скажу, что умеет делать Энди Уиппл? Он умеет делать большие деньги и трахать стриптизерш. Ты тешишь себя иллюзиями, если думаешь, что он хоть о чем-то догадывается.

– Энди намного умнее…

– Тогда почему ты не попросишь прибавку, мы же это обсуждали, – вскипела Карен. – Пусть хоть Скотт тебя научит. Судье ведь по статусу полагается быть напористым, я правильно говорю?

Карен сделала паузу. Элисон кашлянула и бросила на меня умоляющий взгляд: «Пожалуйста, положи этому конец».

Я встал и мягко предложил:

– Пойдемте ужинать.

Глава 14

Монитор с диагональю тридцать четыре дюйма отбрасывал на стену голубоватые отблески.

– Отмотай дальше назад, – произнес старший брат, – я хочу посмотреть, в котором часу приехала эта машина.

Младший согласно кивнул и склонился над клавиатурой ноутбука. Огромный экран был разделен на три части. На одной из них изображение теперь бежало назад. На экране появился автомобиль, потом еще один… и третий.

– Надо было смотреть лучше, – посетовал старший, – а ты все в свои стрелялки рубишься. Мы здесь не для того, чтобы в игры играть.

Младший ничего не ответил. Он был не в настроении выслушивать нотации.

– Стоп, – сказал старший, – давай отсюда.

Младший нажал на кнопку воспроизведения. На экране появилась ферма с опоясывающей дом крытой верандой. Три камеры, передававшие картинку на экран, обеспечивали братьям трехсторонний обзор фасада и боковых стен. Средняя транслировала изображение ста футов лужайки и незаасфальтированной подъездной дорожки, а благодаря боковым просматривались другие прилегающие к дому участки, вплоть до кромки леса.

Объективы камер, закрепленных на деревьях, были такие маленькие, что их не заметила бы даже белка, взлетающая вверх по стволу. На территории дома были спрятаны беспроводные трансмиттеры, передающие изображение в Интернет.

Братья не сводили глаз с трех машин, проехавших по подъездной дорожке с интервалом в двадцать минут. Из первой вышла пожилая дама лет семидесяти. Вслед за ней появились мужчина и женщина средних лет и, последней, семья из шести человек.

– Здесь крути быстрее, – сказал старший брат, – я хочу посмотреть, когда уехали два первых автомобиля.

Младший подчинился. В течение какого-то времени картинка на экране не менялась, если не считать клонившегося к горизонту солнца. Вскоре пара средних лет вышла обратно, а вслед за ними и пожилая дама.

Вернувшись к изображению, передаваемому в режиме реального времени, братья поняли, что семья из шести человек все еще в доме.

– Как думаешь, звонить? – спросил младший.

В ответ старший вышел на кухню, взял телефон, включил громкую связь, набрал номер и стал ждать.

– Надеюсь, это важно, – прозвучал голос, – у меня важная встреча.

– У судьи гости.

– Кто такие?

– Три машины. Всего девять человек. Некоторые уже уехали.

В голосе зазвучало возбуждение:

– Копы?

– Не думаю. По виду все гражданские.

– Отлично. Думаю, мы должны послать им весточку. Дать понять, что это недопустимо.

– Понятное дело. Что вы предлагаете?

– Просто напомни им, каковы ставки.

Глава 15

Когда Элисон вернулась на кухню, я как раз заканчивал мыть посуду. Карен с Марком и детьми уехали. Перед этим жена поднялась наверх уложить Сэма. К тому времени она значительно протрезвела – помогла еда.

– Как он? – спросил я. – Уснул?

– Никак не мог успокоиться, – со вздохом ответила она, обошла кухонный остров и села на стул.

– Что, совсем плохо?

– Да нет, могло бы быть и хуже. Расплакался, что Эмма не может пожелать ему спокойной ночи. Мы немного поговорили о том, как мы напуганы и как нам ее не хватает. Потом я погладила его по спине, и через пять минут он уже спал без задних ног. Набегался, к счастью, с детьми Карен и Марка, очень устал.

– Но ведь их не будет рядом каждый вечер, ты же знаешь, – сказал я.

– Знаю, еще как знаю, – ответила она.

Вытирая полотенцем салатницу, я задал вопрос, который уже давно пытался сформулировать для себя.

– Слушай, учитывая, через что Сэму пришлось пройти… Может, показать его детскому психологу?

– Я тоже об этом думала. Единственное, я не знаю, как это сделать. Он же не сможет рассказать доктору правду. А если лгать, то это вообще теряет всякий смысл.

– Разве тот не обязан хранить врачебную тайну?

– Если ребенку что-то угрожает, то нет. Я узнавала. Они обязаны сообщить в правоохранительные органы.

Салатница была совершенно сухая. Я поставил ее на полку и нахмурился.

– Утром, до того как мы позвонили семье, – сказала Элисон, – я погуглила посттравматическое стрессовое расстройство у детей.

– Нашла что-нибудь?

– Никаких анализов, чтобы поставить точный диагноз, не существует. Я почитала пару сайтов, выяснила, что у каких-то детей он проявляется, а у каких-то нет, причем без видимых закономерностей или причин. Мы просто должны внимательно наблюдать за поведением Сэма, поддерживать его, показывать, что мы его любим, слушать все, что он говорит, и обязательно убедить, что в случившемся его вины нет. Примерно так.

– Иными словами, мы должны убедить его, что все будет хорошо, даже если сами в этом не уверены.

– По сути, да. Кроме того, там сказано, что…

Жена осеклась – деревья за окном кухни вспыхнули в ярком свете фар. Мы все время находились в таком напряжении, что этого было достаточно, чтобы заставить нас замолчать и прислушаться.

– Может, это Джастина? – спросила Элисон.

– Может быть.

Элисон встала и быстро прошла в гостиную, откуда лучше просматривалась лужайка перед домом. Я пошел за ней.

Выглянув в окно, мы увидели машину Джастины, видавшую виды «Тойоту» – она въезжала на свое обычное место рядом с «Хондой Одиссей», в двух шагах от коттеджа, который был хорошо виден из дома.

– Пойду с ней поговорю, – сказала Элисон.

– Не думаю, что это…

Но Элисон уже вышла из комнаты и вскоре оказалась на крыльце. Она выбежала так быстро, что мне не оставалось ничего другого, кроме как броситься за ней вдогонку.

– Подожди минутку, давай сначала все обсудим.

Жена была уже на полпути к коттеджу, гравий отчаянно скрежетал у нее под ногами. Где-то далеко завыла собака, видимо из той стаи, которая бродила обычно по окрестностям.

– Иди к Сэму, – сказала она, немного запыхавшись.

– Он в порядке, – ответил я. – А дом отсюда виден как на ладони. Что ты собираешься делать?

– Я же тебе уже сказала – поговорить с ней.

– Послушай, для этого сейчас не самое подходящее время. Уже одиннадцатый час. Да и потом, ты…

«Выпила», – подумал я, но вслух ничего не сказал.

– Не хочешь, иди домой, – сказала она.

Догнав Элисон, я увидел, что она сжимает в руке парик. Наверное, прихватила его по дороге. Я встал перед ней, загородив собой путь.

– Элисон. Пожалуйста. Не делай этого. Дай мне сказать.

Она наконец остановилась, дав мне возможность продолжить.

– Ты же не можешь вот так запросто войти к ней и заявить: «Знаешь, вчера кто-то похитил наших детей, а у тебя в шкафу я нашла парик. Я думаю, это была ты».

– Но в той машине за детьми приезжала не я.

– Это еще не означает, что за рулем сидела Джастина, – возразил я. – Я не говорю, что знаю, что делать, но давай пока рассуждать логически. Она присматривает за нашими детьми вот уже два года. И заботится о них как о своих собственных. Чтобы ее подозревать, нужно нечто большее, чем просто парик.

– Это все потому, что она красотка и ты хочешь с ней переспать?

Это было настолько не похоже на Элисон, что я, захваченный врасплох, не сразу нашелся с ответом:

– Послушай, Элисон…

– Я прекрасно вижу, как ты смотришь на нее, – сказала она, глядя на меня едва ли не с ненавистью.

– Это неправда! Я никогда не…

– И вижу, как она смотрит на тебя. Как строит тебе глазки. Джастина ищет в мужчинах отца, это за километр видно, а ты… ты просто ее папочка, ее кумир, с которым она…

– Это же смешно.

– Да неужели? Когда только приехала, она поступила на медицинский. А теперь учится на юриста.

– Это нормально – поменять специальность в колледже.

– Она без конца задает тебе юридические вопросы.

– И это значит, что она хочет со мной переспать? Извини, но это…

– Тогда скажи мне прямо, что ты не хочешь заняться с ней сексом!

– Ты это серьезно? – спросил я. – Я не обязан ничего отрицать.

– Потому что я права, и ты это прекрасно знаешь. Просто тебя…

– Ну хорошо: я не хочу с ней спать. Не хочу, потому что люблю свою жену и не собираюсь совращать девушку вдвое моложе меня.

– Тогда зачем ты ее защищаешь?

– Никого я не защищаю. Просто призываю тебя не разбрасываться обвинениями, когда мы…

– Что тебе еще нужно? Видео? Подожди-ка, так ведь и видео есть! – воскликнула Элисон и начала загибать пальцы. – Есть видео. «Хондой», кроме нас, могла воспользоваться только она. А еще у похитителей был акцент.

– Который, исходя из того, что нам рассказал Сэм, может оказаться каким угодно.

– У нас есть все основания подозревать Джастину. Этого было бы достаточно, чтобы выписать ордер на обыск, Ваша Честь. Если бы ты думал головой, а не членом, ты бы все сам понял.

Я хотел было возразить, но потом передумал. С таким же успехом можно было бы говорить с окружавшими меня деревьями. Я никогда не замечал, чтобы Элисон подозревала меня в чем-то относительно Джастины или была настроена к ней враждебно. Мне казалось, что, занимаясь детьми, они всегда были на одной стороне. Иногда, уложив двойняшек, они пили на кухне чай и разговаривали, и Элисон, похоже, заменяла Джастине мать, которая находилась на другом конце света. И до сегодняшнего дня я с уверенностью мог бы сказать, что между ними все замечательно.

Видимо, похищение ребенка пробуждает скрытые эмоции.

– Ну хорошо, пойдем к ней и поговорим. Но не смей упоминать при ней, что детей похитили. Если ей взбредет в голову пойти в полицию…

– Не взбредет. Но не волнуйся, я все равно не скажу.

С этими словами она направилась к коттеджу – слон, решительно шагающий к посудной лавке.

Дойдя до крыльца коттеджа, жена взлетела по цементным ступеням, толкнула хлипкую раму с сеткой для защиты от комаров и постучала тыльной стороной ладони в дверь.

Обычно, когда Джастина не занималась детьми, мы ее не беспокоили, а если ей хотелось побыть с нами – поболтать с Элисон или задать мне юридический вопрос, – звали ее к себе. Но привычки являться без предупреждения у нас не было.

Секунд через десять, с выражением легкого удивления на лице, к нам вышла Джастина.

– Привет, какими судьбами? – спросила она.

Девушка говорила с едва заметным акцентом и после четырех лет пребывания в Штатах – двух в школе-интернате и еще двух в колледже – успешно усвоила все американские разговорные выражения.

Элисон надела на лицо заламинированную улыбку.

– Ничего, мы просто хотим поговорить, – сказала она.

Джастина отошла от двери и открыла ее немного шире, пропуская нас внутрь.

– Конечно, входите.

Свои темные волосы Джастина стянула на затылке в «хвост». На ней была обтягивающая футболка и еще более обтягивающие джинсы, но я тут же отвел взгляд, надеясь, что Элисон ничего не заметила. Вместо этого огляделся по сторонам. Ничего необычного. На столе в столовой кипа учебников. Привычный хаос на диване – несколько разрозненных одеял и подушек. В спальне и на кухне было темно.

– Так о чем вы хотели поговорить? – спросила Джастина.

– Я подумала, ты сможешь объяснить вот это, – сказала Элисон, протягивая ей парик.

Зажатая в руке жены, копна искусственных белокурых волос выглядела как останки чирлидерши, которую сбила машина. Джастина, не понимая, смотрела на парик.

– Что это? – спросила она.

– Узнаешь? – ответила Элисон вопросом на вопрос.

Я по-прежнему избегал смотреть на Джастину – мне буквально некуда было посмотреть, чтобы не вызвать подозрения, – но краешком глаза все же увидел в ее взгляде, устремленном на меня, призыв о помощи. Отвечать на него я не собирался. У Элисон в тот момент и без того было достаточно забот, чтобы я своими действиями еще и подливал масла в огонь ее опасений по поводу неверности мужа. Я был полон решимости твердо занять ее сторону.

– Нет, – сказала Джастина.

– Он же твой, не так ли?

Я рискнул поднять на девушку глаза. Она была, как и положено, сбита с толку.

– Вы думаете? Это парик, да?

– Да. Когда ты вчера забирала двойняшек, он был на тебе?

– Вчера? – переспросила Джастина. – Постойте-ка, вчера ведь была среда, а в этот день я никогда за ними не езжу, их забирает мистер Сэмпсон.

Она вновь бросила на меня умоляющий взгляд, но мистер Сэмпсон был не дурак. Заступившись за нее в тот момент, я ровным счетом ничего бы не выиграл.

– Джастина, вчера кто-то забрал из школы детей. Ни мистер Сэмпсон, ни я этого не делали. За ними приехала «Хонда Одиссей». Кроме нас, ключи от этой машины есть только у тебя.

– Но я не… – начала она и умолкла.

– Что, у тебя нет ключей?

– Почему нет? Вон они, – сказала девушка, показывая на крючок на стене у двери.

Ключи хранились там, чтобы я или Элисон могли их без труда найти, если бы кому-то из нас понадобилась «Хонда». На связке болтался тяжелый латунный брелок размером с кулак, поэтому бездумно сунуть ее в карман было нельзя – это служило гарантией того, что ключи будут возвращать на крючок на случай, если понадобятся кому-нибудь еще.

– Значит, ты говоришь, что вчера детей не забирала? – спросила Элисон.

– Нет, по средам у меня занятия. А потом, уже сегодня вы прислали мне сообщение и велели за ними не приезжать. Что происходит? С ребятами все в порядке?

– Нет. Ты же знаешь, что не в порядке, – ответила Элисон, и в ее голосе слышалась враждебность.

В конце концов я отважился поднять на Джастину взгляд. На ее лице не отразилось никакого волнения.

– Просто расскажи нам правду, – настаивала Элисон, не сводя с девушки глаз, – о последствиях поговорим потом. Сейчас самое важное – это дети. Тебе заплатили, чтобы ты их забрала? Они угрожали тебе или твоим близким?

– Что вы такое говорите? – произнесла Джастина.

Элисон стояла прямая как палка. Она сделала медленный глубокий вдох, а потом еще медленнее выдохнула.

– Я очень сожалею, – наконец сказала она, – но у меня нет выбора. Ты уволена. Я хочу, чтобы до конца недели ты отсюда съехала.

– Но миссис Сэмпсон, у меня ведь нет другого…

– Ты вполне можешь найти квартиру поближе к колледжу. Вариантов, я думаю, сейчас в избытке. Я не могу допустить, чтобы ты жила в коттедже.

– Ну пожалуйста, я не… – начала было она, но потом переключила внимание на меня.

Это оказалось ошибкой. Отменить вынесенный ей приговор было не в моей власти.

– Мистер Сэмпсон, может, вы…

– Мне очень жаль, Джастина, – перебил я ее, надеясь, что это прозвучало достаточно решительно.

Если бы потом, когда мы потушили свет и легли спать, кто-то измерил рулеткой расстояние между мной и женой, выяснилось бы, что нас разделяет каких-то пару футов. Но казалось, что мы лежим в тысяче миль друг от друга.

Элисон набрала в грудь воздуха, будто собираясь что-то сказать, но промолчала.

А потом все-таки заставила себя произнести:

– Прости, с Джастиной действительно получилось нехорошо.

Я не мог бы с уверенностью сказать, за что она извинялась – что обвинила меня в желании затащить девушку в постель или что вышвырнула ее на улицу, – но не мог не принять искренних извинений и поэтому просто ответил:

– Ничего.

– Знаю, если я не права, я поступила ужасно. Но не могу избавиться от ощущения, что все-таки не ошиблась. И я просто не смогу по-прежнему жить с ней бок о бок, если буду думать, что это она.

– Ничего, – вновь повторил я.

– Когда вся эта история закончится, мы сможем позвать ее обратно.

– Сомневаюсь, что она согласится.

– Думаешь, я не права?

– Сейчас я совсем ничего не понимаю, – признался я.

Она несколько мгновений помолчала и продолжила:

– Завтра, когда она уедет на занятия, я собираюсь взять образцы отпечатков ее пальцев и ДНК.

– Хорошая мысль, – ответил я, подразумевая, что вреда от этого не будет.

Включилась система климат-контроля, впустив в комнату немного холодного воздуха. Я натянул на себя одеяло.

Потом жена сказала:

– Прости, что… что обвинила тебя в желании с ней переспать.

– Спасибо, – сдержанно поблагодарил я.

После чего Элисон перевернулась на бок, быстрым движением преодолев два разделявших нас фута, превратившиеся в тысячу миль, и крепко поцеловала в губы.

– Ты хороший человек, Скотт Сэмпсон. И мне повезло, что я вышла за тебя замуж. Все это сводит меня с ума, но я все равно тебя люблю.

– Я тоже тебя люблю. Никогда об этом не забывай.

Я просунул ей под шею руку, и она положила голову мне на грудь. Потом прижал ее к себе сильнее, остро осознав потребность в контакте с человеческим существом. Тепло ее тела служило мне напоминанием о том, что в этом деле я не один. За полтора дня это было первое приятное ощущение, и я позволил себе на короткий миг им насладиться.

Потом раздался звонок в дверь.

Тело отреагировало немедленно. Я слегка оттолкнул Элисон, вскочил на ноги, побежал в спальню Эммы, окна которой выходили на площадку перед домом, и выглянул в окно.

Но увидел только мрак. Глаза шарили по лужайке в поисках хотя бы малейшего намека на движение. Но место действия оставалось совершенно неподвижным. Выходя из комнаты, я на пороге столкнулся с Элисон.

– Что там?

– Ничего, – ответил я, прошел мимо нее и зашагал по коридору, – мне, по крайней мере, ничего увидеть не удалось. На всякий случай иди к Сэму в комнату, запри изнутри дверь и не выходи, пока я не скажу.

За моей спиной послышались шаги, удаляющиеся по направлению комнаты Сэма. Я сбежал по лестнице, не тратя времени на то, чтобы внимательнее осмотреть крыльцо из окна гостиной, отодвинул засов, снял цепочку и распахнул дверь.

Я осмотрелся. Все было как обычно – магнолии, двор, подъездная дорожка. Ничто не выдавало человеческого присутствия.

Я опустил глаза. У моих ног стояла еще одна коробка «Хоум Депо», точно такая же, как предыдущая, заклеенная серебристым скотчем. Я оторвал его и раскрыл коробку.

В горле застрял вскрик.

Дно коробки покрывали белокурые кудряшки.

Волосы Эммы.

Рука сама потянулась ко рту. Они обрили ее наголо. Я представил свою бедную, милую девочку с оголенной головой. Им, вероятно, пришлось ее крепко держать. Она наверняка вырывалась, кричала и плакала.

Дрожащей рукой я вытащил белый конверт с запиской с уже знакомыми печатными буквами:

ВЧЕРА У ТЕБЯ В ДОМЕ СОБРАЛОСЬ СЛИШКОМ МНОГО НАРОДУ. БОЛЬШЕ НИКАКИХ ПОСИДЕЛОК. СТРИЧЬ БОЛЬШЕ НЕЧЕГО.

Я подошел к краю крыльца и опять вгляделся во мрак. При желании в лесу между дорогой и домом можно было спрятать тысячу человек. И вряд ли бы кто-то из соседей заинтересовался, почему за нами следят. Я повернулся и вошел обратно в дом.

И только тогда заметил, что не хватает еще одной кормушки.