Электронная библиотека » Бриттани Ш. Черри » » онлайн чтение - страница 4


  • Текст добавлен: 29 декабря 2021, 03:43


Автор книги: Бриттани Ш. Черри


Жанр: Зарубежные любовные романы, Любовные романы


Возрастные ограничения: +18

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Здесь было так спокойно и тихо. Я не мог представить другое место, где мне так же сильно хотелось бы быть. Мы все время держались за руки. Нравилось ли ей держать меня за руку? Замирало ли у нее сердце каждые несколько секунд? Быть может, она тоже по-своему влюблялась в меня? Я крепче сжал ее руку. Я не был уверен, что смогу ее отпустить.

– А чего ты сильнее всего боишься? – тихо спросила Алисса.

Я достал свободной рукой зажигалку и стал ею щелкать.

– Чего я сильнее боюсь? Не знаю. Того, что что-нибудь случится с людьми, которые мне небезразличны. Их мало. Келлан, ты, моя мама… А чего боишься ты?

– Потерять папу. Знаю, это звучит глупо, но каждый раз, когда звонят в дверь, я гадаю: а вдруг это он? Каждый раз, когда звонит мой телефон, у меня замирает сердце в надежде, что это он. Я знаю, что в последние несколько месяцев он вроде как числится пропавшим, но я знаю, что он вернется. Он всегда возвращается. Но мысль о том, что я могу потерять его навсегда, разбивает мне сердце.

Мы слушали тьму друг друга и показывали друг другу свой свет.

– Расскажи мне самое светлое воспоминание о своей маме, – попросила Алисса.

– Хм-м… – Я прикусил нижнюю губу. – Когда мне было семь лет, я каждый день ходил в школу. Как-то раз я вернулся домой и услышал музыку, игравшую на крыльце у нашего подъезда. Мама вынесла на улицу бумбокс, и он играл всякое старье – Temptations, Journey, Майкла Джексона и тому подобную классику. Мама сказала, что взяла у соседа CD-диск с музыкой и от этой музыки ей захотелось танцевать. Поэтому она танцевала прямо на улице и отходила на тротуар только тогда, когда проезжали машины. Она в тот день была ужасно красивой и танцевала вместе со мной весь вечер, пока луна не поднялась в зенит. А потом к нам присоединился Келлан. Он приехал на велосипеде, привез нам с мамой остатки своего ужина. И мы танцевали втроем. Ну то есть сейчас я понимаю, что тогда она была под какими-то веществами, но я этого не понимал. Я просто помню, как смеялся, кружился и танцевал под музыку с ней и Келланом. Ее смех мне нравился больше всего, потому что он звучал так громко и свободно. Это мое самое счастливое воспоминание о моей семье. К этому воспоминанию я возвращаюсь, когда вижу, как далеко она зашла.

– Это хорошее воспоминание, сто́ящее того, чтобы за него держаться, Ло.

– Да. – Я напряжено улыбнулся ей. Я никогда и никому не позволял по-настоящему понять, как сильно я скучал по своей маме, но я знал, что Алисса меня поймет: ведь она тоже скучала по своему отцу. – А какое у тебя лучшее воспоминание о твоем папе?

– Ты видел в моей комнате проигрыватель для виниловых пластинок?

– Да.

– Папа подарил мне его как-то раз на Рождество, и у нас появилась традиция: всякий раз перед тем, как я ложилась спать, мы вместе слушали и пели какую-нибудь песню. А потом, проснувшись утром, мы тоже пели песню. Современную музыку, старую музыку, что угодно. Это стало нашим обычаем. Иногда моя сестра Эрика приходила и пела с нами, иногда мама кричала нам, чтобы мы приглушили звук, но мы всегда только смеялись и улыбались.

– Так поэтому у тебя всегда по вечерам играет музыка, когда я прихожу к тебе в гости?

– Да. Забавно, но я кручу те же самые песни, которые когда-то слушала вместе с ним, но сейчас слова этих песен словно бы стали другими.

Мы продолжали разговор всю ночь напролет.

Я кормил ее малиной, пока она кормила меня своими мечтами. Она кормила меня малиной, пока я кормил ее своими страхами.

Мы смотрели на ночное небо, на некоторое время почувствовав себя свободными и в безопасности.

– Ты когда-нибудь думала о том, насколько безумны люди? – спросил я. – В одной только галактике Млечный Путь больше трехсот миллиардов звезд. Триста миллиардов искр, напоминающих нам о том, что вокруг нас есть целая вселенная. Триста миллиардов огоньков, которые выглядят такими крошечными, но на самом деле они больше, чем возможно представить. А еще есть другие галактики, все эти миры, которые мы не открыли и никогда не откроем. В мире так много чудес, но вместо того, чтобы подумать об этом хотя бы пару минут и осознать, что в действительности мы очень мелкие существа, живущие в очень крошечном мире, мы делаем вид, будто мы главные во всей вселенной. Нам нравится чувствовать себя ужасно важными. И нам всем нравится притворяться, будто наши обычаи – самые лучшие, наша боль – самая невыносимая… а ведь на самом деле любой из нас – просто крошечная точка на этом огромном, ужасно огромном небе. Крошечная точка, пропажи которой никто не заметит. Крошечная точка, которая скоро сменится другой, которая тоже будет считать себя самой важной в мире, хотя это не так. Я просто хотел бы, чтобы люди когда-нибудь прекратили драться из-за таких глупых мелочей, как раса, религия, сексуальная ориентация и телевизионные шоу. Я хотел бы, чтобы они помнили, насколько они малы в этой вселенной, и уделяли хотя бы пять минут в день на то, чтобы просто смотреть на небо и дышать.

– Логан…

– Да?

– Мне нравится твой образ мышления.

– Алисса…

– Да?

«Я начинаю влюбляться в тебя…»

– Спасибо за сегодня. Ты понятия не имеешь, как сильно мне это нужно. Ты понятия не имеешь, как сильно ты нужна мне. – Я легонько сжал ее руку. – Ты мой самый сильный наркотик. Ты мое небо.

Глава 5
Логан

– Ло! Ло! Ло! – выкрикивала Алисса неделю спустя, мчась ко мне сквозь проливной дождь. Я стоял на самой высокой ступеньке стремянки и мыл окна на третьем этаже – снаружи. Мама, конечно же, требовала от меня помыть окна только тогда, когда на улице лил дождь. Услышав голос Алиссы, я вздрогнул и уронил ведро с водой (в основном дождевой) с высоты на землю.

– Господи, Алисса, не пугай меня так! – закричал я в ответ.

Она слегка нахмурилась, держа над головой ярко-желтый зонтик в горошек.

– Что ты делаешь? – спросила она.

– Мою окна.

– Но ведь идет дождь!

«Кто бы сомневался, Шерлок», – подумал я про себя. Но потом я осознал: Алисса не виновата в том, что мне пришлось мыть окна, и не заслуживает моего дурного настроения. Я спустился со стремянки и посмотрел на свою подругу. Она сделала шаг ко мне и укрыла зонтиком нас обоих.

– Тебя заставила твоя мама? – спросила она с самым печальным выражением лица, которое я когда-либо видел.

Я ничего не ответил.

– Что ты здесь делаешь? – спросил я слегка сердитым тоном. Я жил совсем не в таком месте, в каком жила Алисса. Я жил в поганом квартале, и здесь было небезопасно для любого человека, особенно для такой девушки, как Алисса. Дальше по улице находилась баскетбольная площадка, где наркотики принимали чаще, чем играли в баскетбол. На углах улиц стояли темные личности, перекрикивая друг друга и стараясь выручить лишнюю пару баксов. По улицам расхаживали проститутки, предлагая себя. То и дело слышались оружейные выстрелы, но, к счастью, я не видел, чтобы они в кого-нибудь попадали.

Я ненавидел это место. Эти улицы. Этих людей.

И мне было противно, что Алиссе иногда приходится появляться здесь.

Она несколько раз моргнула, словно забыла, ради чего пришла сюда.

– Ах да! – сказала она, и хмурое выражение на ее лице сменилось широкой улыбкой. – Задница позвонил мне! Я хотела, чтобы он сегодня вечером пришел на мое выступление, но он мне не звонил, помнишь? До сегодняшнего дня! Он только что позвонил мне и сказал, что может прийти!

Она восторженно взвизгнула. Я моргнул – на меня это не произвело впечатления. Задница постоянно давал такие обещания Алиссе и всегда находил способ в последний момент отказаться от своих слов.

– Не делай этого, – потребовала она, наставляя на меня палец.

– Не делать чего?

– Не смотри на меня с таким выражением – мол, «оставь свои надежды, Алисса». Это не я ему позвонила, Логан. Это он позвонил мне. Он хочет прийти туда. – Она продолжала улыбаться. И это заставляло меня по-настоящему переживать за нее. Я никогда в жизни не видел человека, которому так сильно требовалось бы чувствовать себя нужным.

«Ты нужна, Алисса Мари Уолтерс. Честное слово».

– Я и не смотрю на тебя с таким выражением, – солгал я. Хотя выражение моего лица определенно было именно таким.

– Ладно. Давай оценим все плюсы и минусы этой ситуации, – предложила она. Прежде чем мы с Алиссой в прошлом июне окончили старшую школу, у нас был курс истории, где учитель заставлял нас составлять список всех плюсов и минусов для любой войны, которую когда-либо вели люди. Это ужасно раздражало, к тому же у нашего учителя был невероятно монотонный голос. Так что с тех пор мы с Алиссой стали составлять списки плюсов и минусов абсолютно для всего – естественно, говоря при этом очень монотонным голосом.

– Плюс номер один, – сказала она, ее голос стал ужасно скучным. – Он придет.

– Минус номер один – он не придет, – отозвался я. Она сердито шмыгнула носом.

– Плюс номер два – он придет с цветами. Он звонил и спросил, какие у меня любимые цветы. Такое не делают, если не собираются принести цветы.

Маргаритки. Задница и так должен был знать, какие у нее любимые цветы.

– Минус номер два: он позвонит в последнюю минуту и все отменит.

– Плюс номер три, – произнесла она, упирая руки в бока. – Он придет и скажет мне, какая я замечательная. И как он гордится мною. И как сильно он скучает по мне и любит меня. – Я собирался возразить, но она перебила меня, ее голос уже не был монотонным: – Послушай, Ло. Больше никаких минусов. Мне нужно, чтобы ты смотрел на меня и радовался за меня. Даже если эта радость будет фальшивой! – Она так и улыбалась, в голосе ее звучали восторженные нотки, однако взгляд выдавал ее подлинные чувства. Алисса нервничала и боялась, что отец снова подведет ее.

Поэтому я улыбнулся ей, не желая, чтобы она нервничала или боялась. Я хотел, чтобы она по-настоящему была счастлива, а не просто притворялась.

– Отлично, Алисса, – сказал я, легонько ткнув ее в плечо. – Он придет.

Она выдохнула и кивнула.

– Он обязательно придет.

– Конечно, – подтвердил я с фальшивой уверенностью. – Потому что если кто-то в мире и стоит того, чтобы ради него прийти на концерт, то это Алиссса-мать-ее-Уолтерс.

Щеки ее порозовели, она кивнула.

– Это я! Алиссса-мать-ее-Уолтерс! – Она сунула руку в задний карман и достала билет, упакованный в герметичный пакетик. – Ладно. Так вот, мне нужна твоя помощь. Не хочу, чтобы мама узнала, что я разговаривала с папой. Я не хочу, чтобы он появлялся поблизости от нашего дома. Поэтому я сказала папе, что он может забрать билет у тебя. – Алисса смотрела на меня глазами, полными надежды на то, что ее план сработает. От меня не ускользнуло, что она назвала его папой, а не Задницей. Это еще сильнее опечалило меня.

Я дико надеялся, что он все-таки придет.

– Я передам, – сказал я. Ее глаза сделались мокрыми, и она отдала мне зонтик подержать, пока вытирает слезы.

– Ты лучший друг, какой может быть у девушки. – Она подалась вперед и поцеловала меня в щеку – целых шесть раз.

Я притворился, будто не заметил, что мое сердце шесть раз сбилось с ритма.

Она же этого не заметила, верно? Она не замечала, как мое сердце екало каждый раз, когда она стояла рядом со мной.

Глава 6
Алисса

– Как прошла твоя репетиция? – спросила мама, когда я вернулась от Логана. Вместо того чтобы отправиться на репетицию, я поехала к нему и упросила его передать билет папе. Но я не могла сказать маме об этом – она не поняла бы. Она сидела у себя в кабинете, печатая что-то на компьютере, словом, занималась тем, что умела лучше всего – работала. Рядом с нею стоял бокал вина, а рядом с бокалом – непочатая бутылка. Мама даже не посмотрела на меня, и прежде чем я успела ответить, она продолжила: – Сложи всю свою грязную одежду в корзину для стирки в ванной. Потом, если сможешь, постирай и положи в сушилку.

– Ладно, – сказала я.

– Я сделала лазанью, если захочешь – поставь ее без пятнадцати четыре в духовку на час.

– Ладно.

– И пожалуйста, Алисса… – Она прекратила печатать и повернулась ко мне, сжимая переносицу двумя пальцами. – Ты не можешь перестать бросать свою обувь в прихожей? Честное слово, оттуда всего два шага до шкафа.

Я посмотрела в сторону прихожей, где на полу лежали сброшенные мною кеды «Конверс».

– Я убрала их в шкаф.

Она хмуро посмотрела на меня, и во взгляде ее читалось: «Ложь».

– Убери в шкаф, пожалуйста.

Я убрала «конверсы» в шкаф.

Когда настало время обедать, мы с мамой сели за стол. Она смотрела в свой мобильник, отвечала на электронные письма, а я смотрела в свой телефон и оставляла комментарии под постами в «Фейсбуке».

– Лазанья какая-то не такая на вкус, – заметила я, тыча вилкой в лежащее передо мной блюдо.

– Вместо лапши я взяла омлет из яичных белков.

– Но ведь лазанья называется так именно из-за лапши, верно? Ну само название происходит от названия макаронных изделий. А без них мы просто едим яйца с сыром и соусом.

– Так она содержит меньше углеводов, а ты же знаешь, что тебе следует следить за своим весом, прежде чем поступать в колледж, я тебе много раз говорила. «Пятнадцать фунтов первокурсника» – это не шутки, а реальная ситуация, и к тому же я читала статью о том, что те, у кого и так есть лишний вес, обычно набирают больше веса, чем нормальные люди.

– Нормальные люди? Ты хочешь сказать, что я ненормальная? – Я ощутила, как в горле встает ком. Мама выразительно закатила глаза.

– Ты излишне чувствительна, Алисса. Хотела бы я, чтобы ты была более стабильной, как твоя сестра Эрика. К тому же ее пищевые привычки в десять раз лучше твоих. Я просто констатирую факт. Тебе нужно внимательнее следить за тем, что ты ешь, вот и все. – Она быстро сменила тему. – Ты так и не сказала, как прошла репетиция. – Она взяла кусочек «лазаньи».

– Все отлично, – ответила я. – Ты же знаешь, «я и фортепьяно – одно и то же».

Она фыркнула.

– Да, знаю. Извини, что не смогу прийти на твое выступление сегодня вечером. У меня слишком много работы.

Она не заметила, как я закатила глаза, словно подражая ей. Ее фраза была совершенно лишней. Мама никогда не ходила на мои выступления, потому что считала, что музыка – это хобби, а не занятие для жизни. Когда она узнала, что я собираюсь поступить в колледж, чтобы изучать музыкальную терапию, она едва не отказалась платить за мое обучение, но моя сестра Эрика уговорила ее. Несмотря на то что у сестры был такой же реалистичный подход к жизни, как у мамы, она все же верила в мою музыку. Может быть, потому, что ее парень Келлан был музыкантом и она любила его и его артистическую душу.

Иногда я закрывала глаза и пыталась вспомнить времена, когда мама не была такой резкой – не была такой безжалостной. В воспоминаниях я почти видела, как она улыбается. Но, может быть, эти моменты были лишь игрой моего воображения, желанием уцепиться за что-то приятное. Быть может, она стала такой холодной в тот день, когда ушел папа? Или, может быть, его тепло просто какое-то время маскировало ее ледяную душу?

– Думаю, мне нужно пойти в концертный зал, чтобы подготовиться к вечеру. Спасибо за обед, мама, – сказала я. Она налила себе еще один бокал вина.

– Ну да.

Я набросила легкую куртку, натянула «конверсы» и взяла сумочку ручной работы, которую папа купил мне, когда гастролировал в Южной Америке. Мама окликнула меня:

– Алисса!

– Да?

– Перед тем как уйти, включи посудомойку и переложи выстиранные вещи в сушилку. И еще купи мне пинту мороженого в магазине «Бэлли». Но сама мороженое не ешь! Помни про «пятнадцать фунтов первокурсника».

* * *

Мне казалось, что в груди у меня все пылает.

Когда я выглядывала из-за кулис, сиденье 4А все еще оставалось пустым. «Он придет», – обещала я себе. «Он звонил мне, он сказал, что будет здесь, – думала я. – С маргаритками».

Я любила маргаритки. Это были мои любимые цветы, и папа знал это и собирался принести мне их. Он это обещал.

– Ты следующая, Алисса, – сказала мне распорядительница. Я чувствовала, как мое сердце колотится о ребра. При каждом шаге, который я делала к роялю, мне казалось, будто я вот-вот упаду. Я задыхалась, зная, что его там нет. У меня кружилась голова, потому что я знала: все его слова были ложью. Ложью. Бесполезный ранящей ложью.

А потом я подняла взгляд.

«Плюс».

Место 4А было занято.

«Он пришел».

Сев за рояль, я расслабилась и позволила себе не видеть ничего, кроме клавиш. Мои пальцы касались этих клавиш, творя магию. Творя музыку моей души, заполняющую зал. Я не собиралась плакать, но пока я играла, по щекам моим скатились несколько слезинок. Закончив играть, я встала и поклонилась. Зрители не должны были хлопать, пока не выступят все участники, чтобы плохие исполнители не ощущали стыда, когда не услышат аплодисментов. Но парень, сидящий на месте 4А, встал, держа в руках одну-единственную маргаритку, и захлопал, как сумасшедший, выкрикивая «браво».

Я улыбнулась парню в слишком большом для него костюме.

Потом, не думая, спрыгнула в зал и обняла этого парня.

– Билет все равно был для тебя, – солгала я, уткнувшись ему в плечо.

Тогда он обнял меня еще крепче.

Кому вообще был нужен этот Задница? У меня был Логан Фрэнсис Сильверстоун.

И этого мне было достаточно.

Глава 7
Логан

– Костюм тебе слишком велик, – сказала она, дергая за рукава, свисавшие ниже кончиков моих пальцев. Единственная маргаритка, которую я ей подарил, торчала у нее за левым ухом с тех самых пор, как мы вышли из зала.

– Это костюм Келлана, – объяснил я. – Я попросил его привезти мне костюм, когда понял, что Задница не приедет.

– Ты в нем тонешь, – пошутила Алисса. – Но все равно выглядишь отлично. Я никогда раньше не видела тебя в костюме. Тебе понравился концерт? Это было не лучшее мое выступление.

– Все было идеально.

– Спасибо, Ло. Думаю, сегодня нам нужно как-нибудь развлечься. А ты как считаешь? Мне кажется, нам надо… Ну я не знаю… сделать что-нибудь безумное! – Она говорила, говорила и говорила – это у нее хорошо получалось. Она кружилась на ходу, улыбалась и говорила, говорила и улыбалась.

Но я не очень внимательно слушал ее, мои мысли блуждали где-то еще.

Я хотел и дальше рассказывать Алиссе о том, какой великолепной она была на концерте, как выступила лучше всех остальных. О том, как она заставила меня почувствовать себя живым – одним лишь тем, как ее пальцы касались клавиш. О том, как я все это время не сводил с нее глаз. О том, как она обнимала меня, и я не хотел отпускать ее – никогда. О том, как я иногда думаю о ней, занимаясь повседневными вещами – чистя зубы, причесывая волосы, разыскивая чистые носки. Я хотел сказать ей обо всем, о чем я думал, потому что в моих мыслях была только она.

Я хотел сказать ей о том, что я чувствую к ней. Я хотел сказать ей о том, что влюбился в нее. Я хотел сказать ей о том, как мне нравятся ее непокорные волосы, как мне нравятся ее губы, которые постоянно щебечут то об одном, то о другом.

Я хотел…

– Логан, – прошептала она, неподвижно застыв на тротуаре. Мои ладони каким-то образом легли ей на поясницу, и я привлек Алиссу ближе к себе. Частое дыхание срывалась с моих губ, замерших в нескольких дюймах от ее рта. Ее жаркие выдохи становились моими глубокими вдохами. Мы дрожали в объятиях друг друга. – Что ты делаешь?

Что я делал? Почему наши губы оказались так близко? Почему наши тела прижались друг к другу? Почему я влюбился в свою лучшую подругу?

– Правда или ложь? – спросил я.

– Ложь, – прошептала она.

– Я поправляю цветок в твоих волосах, – сказал я, заправляя локон ей за ухо. – Теперь спроси еще раз.

– Что ты делаешь? – спросила она, когда я придвинулся ближе, чувствуя, как ее слова касаются моих губ.

– Правда или ложь?

– Правда.

– Я не могу перестать думать о тебе, – сказал я ей. – Я имею в виду, не только сейчас, но и все время, постоянно. Утром, днем, вечером – ты всегда в моих мыслях. Я не могу перестать думать о том, чтобы поцеловать тебя. Я не могу перестать думать о том, чтобы поцеловать тебя медленно. Но это должно быть медленно. Потому что чем медленнее поцелуй, тем дольше он будет. А я хочу, чтобы он был долгим.

– Это правда? – тихо спросила она, глядя на мои губы и вздрагивая.

– Это правда. Но если ты не хочешь, чтобы я целовал тебя, я не буду. Если ты хочешь, чтобы я солгал, я солгу.

Она встретилась со мной взглядом, ее ладони легли мне на грудь. Мое сердце колотилось под кончиками ее пальцев, она придвинулась чуть ближе ко мне, прикусила нижнюю губу и едва заметно улыбнулась.

– Ты мой лучший друг, – прошептала она, одергивая подол своего платья в горошек. – Ты первый, о ком я думаю, когда просыпаюсь по утрам. Ты тот, по кому я скучаю, когда ты не лежишь в постели со мной. Ты единственный, кто всегда кажется мне правильным, Ло. И если мы говорим откровенно, то я скажу – я хочу, чтобы ты поцеловал меня. И не один раз, а много.

Наши тела соприкоснулись, и я ощутил, как ее бьет нервная дрожь. Алисса несколько раз икнула.

– Нервничаешь? – спросил я.

– Нервничаю, – ответила она.

Это было неловко, но в то же самое время ощущалось именно так, как я всегда надеялся. Как должно было быть.

Я пожал плечами. Она пожала плечами.

Я засмеялся. Она засмеялась.

Я приоткрыл губы. Она приоткрыла губы.

Я подался вперед. Она подалась вперед.

И моя жизнь изменилась навсегда.

Мои руки теснее сплелись за спиной Алиссы, когда она поцеловала меня. Она целовала меня крепче и крепче с каждой секундой, как будто пытаясь понять, было это по-настоящему или нет.

Было ли это по-настоящему?

Быть может, мой больной разум прождал безумные фантазии. Быть может, в действительности я просто грезил.

Быть может, Алиссы Уолтерс никогда не было. Быть может, я придумал ее, чтобы не сойти с ума от этой дерьмовой жизни.

Но если этого не было на самом деле, почему оно ощущалось таким реальным?

Наши губы разделились на долю секунды. Мы неотрывно смотрели друг другу в глаза, словно гадая: то ли нам воплотить эту мечту в жизнь, то ли остановиться, пока мы не разрушили маленькую безопасную гавань нашей дружбы.

Она снова подалась ближе и запустила дрожащие пальцы в мои волосы.

– Пожалуйста, – прошептала она. Мои губы скользнули по ее губам, и ее глаза закрылись, прежде чем мы снова слились в поцелуе. Алисса крепче прижала меня к себе, и ее язык скользнул между моими губами. Я целовал ее еще сильнее, чем она целовала меня. Мы оказались у ближайшего здания, и я приподнял ее и прижал к холодной каменной стене. Я хотел ее сильнее, чем она могла хотеть меня. Наши поцелуи сделались глубже, наши языки сплетались, и мой разум давал мне фальшивые обещания того, что Алисса всегда будет со мной.

Я не мог осознать это – ее губы, те самые губы, о которых я грезил так долго, те губы, которые улыбались мне, делая мою жизнь светлее, сейчас целовали меня.

Я целовал свою лучшую подругу, и она целовала меня в ответ.

Она целовала меня так, как будто хотела этого, а я целовал ее так, словно она была для меня целым миром.

«Она и есть. Она и есть мой мир».

Когда мы прекратили целоваться, мы оба тяжело дышали. Я опустил ее обратно на землю.

Она отступила на шаг. Я сделал то же самое.

Мы оба дрожали и не знали, что делать дальше.

Я пожал плечами. Она пожала плечами.

Я засмеялся. Она засмеялась.

Я приоткрыл губы. Она приоткрыла губы.

Я подался вперед. Она подалась вперед.

И мы все начали сначала.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 | Следующая
  • 5.1 Оценок: 14

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации