Текст книги "Земля, о которую мы разбились"

– В чем дело? – Когда наши взгляды встретились, у меня сдавило грудь. Ее руки сжимали живот, а дрожащие ноги блестели от влаги. – Джейн? – прошептал я, нервничая и смущаясь. – Что это было?

– Кажется, у меня отошли воды.

Глава 4

Грэм

– Слишком рано, слишком рано, слишком рано, – шептала Джейн, пока я вез ее в больницу. Ее руки лежали на животе, а схватки не прекращались.

– С тобой все будет в порядке, все будет хорошо, – заверил ее я, но внутри меня все холодело от ужаса. Слишком рано, слишком рано, слишком рано…

Как только мы добрались до больницы, нас провели в палату, где нас окружили медсестры и врачи. Они задавали сотни вопросов, пытаясь понять, что произошло. Всякий раз, когда я задавал вопрос, они улыбались и говорили, что мне придется подождать, чтобы поговорить с лечащим неонатологом. Время тянулось медленно, и каждая минута казалась часом. Я знал, что время родов еще не пришло: ребенку была всего тридцать одна неделя. Когда неонатолог наконец добрался до нашей палаты, он с легкой улыбкой на лице придвинул стул к кровати Джейн и достал ее медицинскую карту.

– Всем привет, я доктор Лоуренс, и я скоро вам надоем. – Он пролистал карту и провел рукой по бородатому подбородку. – Джейн, судя по всему, ваш ребенок устроил настоящую драку. Поскольку вы все еще находитесь на ранней стадии беременности, мы обеспокоены тем, насколько безопасно пройдут роды, особенно учитывая, что до вашего срока остается еще целых двенадцать недель.

– Девять, – поправил я. – Осталось всего девять недель.

Густые брови доктора Лоуренса опустились к переносице, и он принялся листать бумаги.

– Нет, определенно двенадцать, и это чревато довольно сложными проблемами. Вероятно, вы уже обсуждали эти вопросы с медсестрами, но нам важно знать, что происходит с вами и вашим ребенком. Итак, вы переживали сильный стресс в последнее время?

– Я юрист, так что стресс – неотъемлемая часть моей жизни, – ответила Джейн.

– Какой-нибудь алкоголь или наркотики?

– Нет и нет.

– Вы курите?

Она заколебалась, и я приподнял бровь.

– Ну же, Джейн. Серьезно?

– Всего несколько раз в неделю, – воскликнула она, ошеломив меня этим заявлением. В поисках поддержки Джейн повернулась к доктору. – Из-за работы я постоянно нахожусь в состоянии стресса. Узнав о беременности, я попыталась бросить курить, но в итоге только уменьшила количество сигарет в день: всего несколько штук вместо половины пачки.

– Ты же сказала, что бросила, – процедил я сквозь зубы.

– Я пыталась.

– Это не то же самое, что бросить курить!

– Не смей на меня орать! – взревела она, дрожа всем телом. – Я совершила ошибку, мне очень больно, и твои крики мне не помогут. Господи, Грэм, иногда мне хочется, чтобы ты был таким же добрым, как твой отец.

Ее слова задели меня за живое, но, собравшись с силами, я постарался не реагировать. Доктор Лоуренс поморщился, но тут же снова натянул свою легкую полуулыбку.

– Ладно. Курение может привести к множеству различных осложнений, когда дело касается родов, и хотя выяснить точную причину невозможно – хорошо, что у нас есть эта информация. Мы дадим вам токолитические препараты, чтобы попытаться остановить преждевременные роды. Малышке нужно еще немного вырасти, так что нам придется сделать все возможное, чтобы удержать ее внутри еще на какое-то время. Вы останетесь здесь под присмотром врачей на следующие сорок восемь часов.

– Сорок восемь часов? Но мне нужно работать…

– Я выпишу вам справку, – доктор Лоуренс подмигнул и поднялся с места. – Медсестры вернутся через секунду. Они проведут осмотр и дадут вам лекарство.

Как только он вышел за дверь, я быстро встал и последовал за ним.

– Доктор Лоуренс.

Он повернулся ко мне и остановился.

– Да?

Я скрестил руки на груди и прищурился.

– Мы поссорились как раз перед тем, как у нее отошли воды. Я закричал и… – я сделал паузу и провел рукой по волосам, прежде чем снова скрестить руки на груди. – Я просто хотел узнать, может… это произошло из-за меня?

Доктор Лоуренс улыбнулся краешком губ и покачал головой.

– Такое случается. Мы все равно не сможем узнать причину, так что вам незачем винить себя. Все, что мы можем сделать сейчас, – это жить настоящим моментом и делать все возможное для безопасности вашей жены и ребенка.

Я кивнул и поблагодарил его. Мне хотелось верить его словам, но в глубине души я все равно чувствовал, что это моя вина.

* * *

Через сорок восемь часов, когда у ребенка упало давление, врачи сообщили нам, что у них нет другого выбора, кроме как провести кесарево сечение. Все было как в тумане, и мое сердце словно перестало биться. Я стоял в операционной, не зная, что чувствовать, когда ребенок наконец появится на свет.

Когда врачи закончили операцию и перерезали пуповину, все столпились вокруг ребенка, крича и переругиваясь между собой.

Она не плакала.

Почему она не плачет?

– Два фунта три унции, – объявила медсестра.

– Нам понадобится СИПАП, – сказал один из врачей.

– СИПАП? – спросил я, когда они торопливо прошли мимо меня.

– Режим искусственной вентиляции легких постоянным положительным давлением, чтобы помочь ей дышать.

– Она не дышит?

– Да, она очень слаба. Мы собираемся перевести ее в отделение интенсивной терапии, и кто-нибудь сообщит вам, как только она стабилизируется.

Прежде чем я успел спросить что-нибудь еще, они уже унесли ребенка.

Несколько человек остались, чтобы позаботиться о Джейн, и как только ее перевели в больничную палату, она провалилась в сон на несколько часов. Когда она наконец проснулась, доктор сообщил нам о здоровье нашей дочери. Он сказал, что ей тяжело дышать и что они делают все возможное, но жизнь ребенка все еще находится под угрозой.

– Если с ней что-нибудь случится, знай, что это твоя вина, – сказала мне Джейн, когда доктор вышел из комнаты. Она отвернулась от меня и посмотрела в окно. – Если она умрет – это будет не моя вина, а твоя.

* * *

Я понимаю, о чем вы говорите, Мистер Уайт, но… – Джейн стояла в отделении интенсивной терапии спиной ко мне и говорила по мобильному телефону. – Я знаю, сэр, я все прекрасно понимаю. Просто мой ребенок попал в отделение интенсивной терапии, и… – она замолчала, переступила с ноги на ногу и кивнула. – Хорошо. Я понимаю. Спасибо, мистер Уайт.

Она положила трубку и покачала головой, вытирая глаза, прежде чем снова повернуться ко мне.

– Все в порядке? – спросил я.

– Просто рабочие дела.

Я коротко кивнул.

Мы стояли неподвижно, глядя на нашу дочь. Каждый вдох давался малышке с трудом.

– Я не могу, – прошептала Джейн, ее тело начало трястись. – Я не могу просто сидеть здесь и ничего не делать. Я чувствую себя такой бесполезной.

Прошлой ночью мы думали, что потеряли нашу маленькую девочку, и в тот момент я почувствовал, как все внутри меня начинает разваливаться на кусочки. Джейн тоже плохо справлялась с происходящим и так и не сомкнула глаз.

– Все в порядке, – сказал я, хотя и сам в это не верил.

Она покачала головой.

– Я на это не подписывалась. Я никогда не хотела детей. Я просто хотела стать адвокатом. У меня было все, чего я желала, а теперь… – Джейн продолжала ерзать. – Она умрет, Грэм, – прошептала моя жена, скрестив руки на груди. – У нее слишком слабое сердце. У нее не развиты легкие. Она даже не живет, а лишь существует, да и то благодаря всей этой дряни, – она махнула рукой на машины, подсоединенные к крошечному телу нашей дочери. – И мы просто должны сидеть здесь и смотреть, как она умирает?! Это жестоко.

Я ничего не ответил.

– Я не выдерживаю. Прошло почти два месяца, Грэм. Разве ей не должно было стать лучше?

Ее слова раздражали меня, а ее уверенность в том, что наша дочь уже не жилец, вызывала у меня отвращение.

– Может, тебе пойти домой и принять душ? – предложил я. – Тебе нужно сделать перерыв. Сходи на работу, это поможет тебе немного отвлечься.

Джейн переступила с ноги на ногу и поморщилась.

– Да, ты прав. Мне нужно многое наверстать на работе. Я вернусь через несколько часов, хорошо? Потом мы поменяемся местами, и ты сможешь сделать перерыв, чтобы принять душ.

Я молча кивнул.

Она подошла к нашей дочери и посмотрела на нее сверху вниз.

– Я еще никому не говорила, как ее зовут. Это глупо, правда? Говорить людям ее имя – она ведь все равно умрет.

– Не говори так, – огрызнулся я. – Надежда еще есть.

– Надежда? – Джейн с удивлением посмотрела на меня. – С каких пор ты веришь в лучшее?

У меня не было ответа, потому что она говорила правду. Я не верил ни в знамения, ни в надежду, ни во что-либо подобное. Я не знал имени Бога до того дня, когда родилась моя дочь, и чувствовал неловкость от одной мысли, чтобы вознести ему хотя бы одну молитву.

Я был реалистом.

Я верил только в то, что мог увидеть своими глазами, но все же при взгляде на эту малышку какая-то часть меня жалела, что я не умею молиться.

Это была эгоистичная потребность, но мне нужно было, чтобы моя дочь поправилась. Мне нужно было, чтобы она выжила, потому что я не был уверен, что переживу ее потерю. В тот момент, когда она родилась, у меня в груди что-то встрепенулось. Мое сердце словно проснулось после долгих лет сна, и в этот момент я не почувствовал ничего, кроме боли. Боли от осознания того, что моя дочь может умереть. От того, что она не знает, сколько дней, часов или минут ей осталось. Она должна была выжить, чтобы моя душа перестала болеть.

Жизнь становится куда легче, когда перестаешь испытывать какие-либо чувства.

Как ей это удалось? Как ей удалось вернуть мне все эмоции с самой первой секунды, как она появилась на свет?

Я даже не произнес ее имени…

Почему мы такие чудовища?

– Просто уходи, Джейн, – холодно сказал я. – Я останусь здесь.

Она ушла, не сказав больше ни слова, а я сел на стул рядом с нашей дочерью, чье имя я не решался произнести вслух.

Я прождал несколько часов, прежде чем позвонить Джейн. Временами она так погружалась в работу, что забывала выйти из кабинета: совсем как я, когда погружался в свои романы.

Она не брала трубку. Я звонил снова и снова в течение следующих пяти часов – и все без толку. В итоге мне пришлось позвонить на стойку регистрации ее офиса. На звонок ответила Хизер – секретарша Джейн.

– Здравствуйте, мистер Рассел. Мне очень жаль, но… ее уволили сегодня утром. Она так много пропустила, и мистер Уайт ее отпустил… Я думала, вы знаете, – она понизила голос. – У вас все в порядке? Вашему ребенку стало лучше?

Я прервал звонок.

Растерянный.

Злой.

Уставший.

Я снова набрал номер Джейн, но меня сразу же перебросило на голосовую почту.

– Вам нужен перерыв? – спросила меня одна из медсестер, пришедшая проверить трубку для кормления моей дочери. – У вас усталый вид. Можете пойти домой и немного отдохнуть. Мы позвоним, если…

– Я в порядке, – сказал я, прерывая ее.

Медсестра снова начала говорить, но мой строгий взгляд заставил ее сжать губы. Она закончила свою проверку и вышла из комнаты, коротко улыбнувшись напоследок.

Я сидел рядом с дочерью, слушая гудки работающих аппаратов, и ждал, когда вернется моя жена. По прошествии нескольких часов я все-таки сходил домой, чтобы принять душ и взять ноутбук с собой в больницу.

Я быстро встал под струю воды, позволив ей обжечь кожу. Затем я оделся и поспешил в свой кабинет, чтобы захватить компьютер и некоторые документы. И тут я заметил небольшой листок бумаги, лежащий на клавиатуре.

Грэм.

На этом месте мне стоило прекратить читать. Я знал, что меня не ждет ничего хорошего. Я знал, что в неожиданных письмах, написанных черными чернилами, не бывает хороших новостей.

Я не могу. Я не могу остаться и смотреть, как она умирает. Сегодня я потеряла работу, ради которой прикладывала столько усилий, и чувствую, что вместе с этим потеряла часть своего сердца. Я не могу сидеть и смотреть, как другая часть меня тоже исчезает. Это слишком тяжело. Прости.

– Джейн

Я уставился на листок и перечитал ее слова несколько раз, прежде чем сложить листок и положить его в задний карман.

Ее слова отзывались в моей душе, но я изо всех сил старался не реагировать.

Глава 5

Люси

– Я полностью отключился, – сказал незнакомец дрожащим голосом. – Мы оба были заняты экзаменами, и я просто пытаюсь держать голову над водой. Я совершенно забыл о нашей годовщине. Она купила для меня подарок и нарядилась для нашего свидания в ресторане, а я даже не забронировал столик.

Я улыбнулась парню и кивнула, слушая долгое и запутанное объяснение того, почему его девушка на него обижена.

– К тому же я пропустил ее день рождения, потому что на прошлой неделе меня выгнали из медицинского колледжа. Я был в таком подавленном состоянии, но блин… Извини, я только хотел купить вот эти цветы.

– Это все? – спросила я, перевязывая дюжину красных роз, которые парень выбрал в надежде получить прощение за то, что забыл единственные два события, о которых ему действительно следовало бы помнить.

– Да, как вы думаете, этого достаточно? – нервно спросил он. – Я все испортил и даже не знаю, с чего начать извинения.

– Цветы – хорошее начало, – сказала я. – И слова тоже помогают. Но я думаю, что действия все-таки имеют большее значение.

Он поблагодарил меня и покинул магазин.

– Готова поспорить, что они протянут еще неделю, а потом все равно разойдутся, – с усмешкой сказала Мари, подрезая тюльпаны.

– Мисс Оптимистка, – засмеялась я. – Он пытается все исправить.

– У него серьезные проблемы в отношениях, а он просит совета у незнакомки. Думаю, он обречен на провал, – ответила она, качая головой. – Я просто не понимаю. Почему парни извиняются после того, как облажались? Если бы они просто не лажали – не за что было бы извиняться. Не так сложно быть просто… хорошим человеком.

Я натянуто улыбнулась, наблюдая за тем, как она агрессивно срезает цветочные стебли, а ее глаза блестят от переполняющих эмоций. Она не хотела признавать, что вымещает свою боль на прекрасных растениях, но мне было ясно, что так оно и есть.

– Ты… в порядке? – спросила я, когда она схватила пучок маргариток и сунула их в вазу.

– Я в порядке. Я просто не понимаю, как этот парень может быть таким бесчувственным. С какой стати ему спрашивать у тебя совета?!

– Мари.

– Что?

– У тебя раздуваются ноздри, и ты как сумасшедшая размахиваешь ножницами только потому, что какой-то парень купил своей девушке цветы в качестве извинения. Ты действительно расстроена из-за такой ерунды, или это связано с тем, какая сегодня дата? Это была бы ваша…

– Семилетняя годовщина? – Она порезала две розы на мелкие кусочки. – А? Это сегодня? Я даже не заметила.

– Мари, положи ножницы.

Она посмотрела на меня, а потом на розы.

– О нет, у меня что, психологический срыв? – спросила Мари, когда я подошла к ней и медленно вынула ножницы у нее из рук.

– Нет, ты просто человек. Все в порядке, правда. Ты можешь злиться и грустить сколько захочешь. Помнишь? Мактуб. Все хорошо, пока мы не начинаем разрушать собственные вещи – особенно цветы – из-за каких-то козлов.

– Эх, ты права, и мне очень жаль, – она застонала, опустив голову на ладони. – Почему я все еще переживаю? Это было давно.

– Время не отключает твои чувства, Мари. Это совершенно нормально, как и то, что сегодня мы с тобой идем развлекаться.

– Ты серьезно?

Я молча кивнула.

– Развлечения включают «Маргариту» и тако.

Мари немного оживилась.

– И сырный соус?

– О да. И сырный соус.

Она встала и заключила меня в крепкое объятие.

– Спасибо тебе, Горошинка. Ты всегда рядом, даже когда я не говорю, как в тебе нуждаюсь.

– Всегда пожалуйста, Стручок. Я схожу за метлой, чтобы убрать последствия твоего гнева.

Оказавшись в подсобке, я услышала, как у входа в магазин зазвонил колокольчик, возвещающий о прибытии нового покупателя.

– Эм, добрый день, я ищу Люсиль, – произнес глубокий голос, заставив мои уши насторожиться.

– О, она только что ушла в подсобку, – ответила Мари. – Подождите секунду…

Я поспешила выйти в магазин и замерла, глядя на Грэма. Без костюма и галстука он выглядел по-другому, но все-таки остался прежним. Он был одет в темно-синие джинсы и черную футболку, которая обтягивала его тело, а глаза оставались такими же холодными, как и в нашу прошлую встречу.

– Привет, – выдохнула я и вышла на середину помещения, скрестив руки на груди. – Чем могу помочь?

Он нервно заламывал руки, и всякий раз, когда мы сталкивались взглядами, он отводил глаза.

– Я просто хотел спросить, не виделись ли вы с Джейн в последнее время? – Он слегка поежился и откашлялся. – В смысле с Лирикой. В смысле с твоей сестрой.

– Ты Грэм Крекер? – спросила Мари, вставая со стула.

– Грэм, – строго сказал он. – Меня зовут Грэм.

– Я не видела ее с похорон, – сказала я.

Он кивнул и едва заметно понурил плечи от разочарования.

– Ну ладно, если так… – вздохнул Грэм. – Неважно. – Он повернулся, чтобы уйти.

– С Лирикой все в порядке? – крикнула я ему вслед. – В смысле с Джейн. – У меня внутри все сжалось, стоило мне представить самые ужасные сценарии. – У нее все хорошо? Это из-за ребенка?

– И да, и нет. Она родила ребенка почти два месяца назад. Девочку. Ребенок родился недоношенным и с тех пор находится в больнице Святого Иосифа.

– О боже, – пробормотала Мари, прижимая руку к сердцу. – Им уже лучше?

– Мы… – начал было Грэм, но в его голосе слышалось сомнение, а в глазах затаился страх. – Я здесь не поэтому. Дело в том, что Джейн пропала.

– Что? – Мой мозг лихорадочно пытался обработать эту внезапную информацию. – Пропала?

– Она уехала вчера около двенадцати часов дня, и с тех пор я ничего о ней не слышал. Ее уволили с работы, и я не знаю, где она и все ли с ней в порядке. Я просто подумал, что, возможно, вы что-то знаете о том, где она находится.

– Нет. – Я повернулась к Мари. – Лирика с тобой не связывалась?

Она покачала головой.

– Все нормально. Извини, что зашел. Я не хотел тебя беспокоить.

– Ты нисколько меня… – прежде чем я успела закончить фразу, он уже вышел за дверь, – …не побеспокоил.

– Я попробую ей позвонить, – сказала Мари, бросаясь к мобильному телефону: ее сердце, вероятно, билось с той же скоростью, что и мое.

– Куда это ты собралась? – спросила она, когда я направилась к входной двери.

У меня не было времени отвечать, потому что я покинула магазин в такой же спешке, как и Грэм.

– Грэм! – крикнула я за несколько секунд до того, как он сел в свою черную «Ауди». Он посмотрел на меня так, словно был удивлен самим фактом моего существования.

– Что?

– Я… в смысле… ты не можешь просто так ворваться в мой магазин, вылить на меня всю эту информацию, а потом запрыгнуть в машину и умчаться в закат. Что я могу сделать? Как я могу помочь?

Он нахмурился и покачал головой.

– Ты не можешь помочь.

Затем он сел в машину и уехал, оставив меня в полном недоумении.

Моя сестра пропала, а моя крохотная племянница боролась за жизнь, и я ничем не могла помочь?

Мне было трудно в это поверить.

– Я поеду в больницу, – сказала я, возвращаясь в магазин. – Может, что-нибудь разузнаю.

– Я тоже поеду, – предложила Мари, но я возразила, что будет лучше, если она останется поддерживать магазин в рабочем состоянии. У нас было слишком много дел, и если бы мы обе ушли в середине дня – сильно отстали бы от рабочего графика.

– Не бросай попыток связаться с Лирикой. Если она и ответит кому-то из нас – это будешь ты.

– Хорошо. Обязательно позвони, если что-то пойдет не так или я тебе понадоблюсь, – сказала она.

– Обещаю.

* * *

Войдя в отделение интенсивной терапии, первым делом я заметила спину Грэма. Он, сгорбившись, сидел в кресле, не сводя глаз с маленькой кроватки, в которой лежала его дочь.

– Грэм, – прошептала я, заставляя его поднять глаза.

Когда он повернулся, чтобы посмотреть на меня, в его глазах промелькнула надежда, словно он ожидал увидеть Джейн, но она быстро потухла, и он встал, чтобы подойти к кроватке дочери.

– Ты не обязана была приходить, – сказал он.

– Я знаю. Просто мне нужно было убедиться, что все в порядке.

– Мне не нужна компания, – сказал он, когда я сделала шаг вперед. Чем ближе я подходила, тем больше он напрягался.

– Ничего страшного, если тебе грустно или боязно, – прошептала я, глядя на крошечную девочку, которая дышала с таким трудом. – Тебе не обязательно все время быть сильным.

– Спасет ли ее моя слабость? – огрызнулся он.

– Нет, но…

– Тогда я не буду тратить свое время.

Я поерзала на месте.

– Ты что-нибудь слышал от моей сестры?

– Нет.

– Она вернется, – сказала я, надеясь, что не солгала.

– Она оставила мне записку, в которой говорилось обратное.

– Правда? Это… – слова застряли в горле, прежде чем я успела сказать, что это просто ужасно. Моя старшая сестра всегда предпочитала бежать от трудностей, как и наш отец, поэтому я решила сменить тему разговора. – Как ее зовут?

Я посмотрела на маленькую девочку, подключенную к дыхательному аппарату.

– Нет смысла говорить людям ее имя, если она… – голос Грэма дрогнул. Его руки сжались в кулаки, и он закрыл глаза. Когда он снова их открыл, что-то в его холодном взгляде изменилось. На долю секунды он позволил себе чувствовать, глядя на то, как его ребенок изо всех сил старается выжить. Он опустил голову и прошептал: – Если она умрет.

– Она все еще здесь, Грэм, – сказала я, кивая в ее сторону. – Она все еще жива, и она прекрасна.

– Надолго ли? Я стараюсь быть реалистом.

– Ну, к счастью для тебя, я надеждаист.

Он так сильно сжал руки, что его кожа стала красной.

– Я не хочу, чтобы ты была здесь, – сказал он, поворачиваясь ко мне. На мгновение я задумалась: насколько нетактично будет оставаться здесь, когда мне не рады?

Но потом я заметила, что он дрожит.

Грэм едва заметно содрогался всем телом, когда смотрел на свою дочь и видел впереди лишь мучительную неизвестность. Именно тогда я поняла, что не могу оставить его.

Я потянулась и разжала его кулаки, взяв его руку в свою ладонь. Я знала, что ребенок ведет тяжелую борьбу, пока Грэм сражается на своей собственной войне. Когда я взяла его за руку, у него изо рта вырвался легкий вздох.

Он тяжело сглотнул и отпустил мою руку через несколько секунд, но этого оказалось достаточно, чтобы он перестал дрожать.

– Тэлон, – прошептал Грэм тихим и испуганным голосом, как будто думал, что, сказав мне ее имя, он обречет своего ребенка на смерть.

– Тэлон, – тихо повторила я, и на моих губах расцвела легкая улыбка. – Добро пожаловать в этот мир, Тэлон.

Затем впервые в моем присутствии Тэлон Рассел открыла глаза.