Текст книги "Похититель детей"

Мальчишки наполняли ведра водой из небольшого ручья. Питер укрылся в зарослях ежевичных кустов. Мальчишки медленно, чтобы не расплескать воду, поволокли ведра наверх. Дождавшись, когда они поравняются с ним, Питер выпрыгнул из-за кустов.

– Привет!

Мальчишки с криком развернулись, чтобы пуститься наутек, врезались друг в друга и вместе с опрокинувшимися ведрами покатились вниз.

От смеха Питер рухнул на колени и схватился за живот.

Мальчишки испуганно переглянулись, но Эдвин тут же расплылся в улыбке:

– Эй, это же он!

На лице второго мальчишки отразилось недоумение.

– Это он, – повторил Эдвин, – лесной эльф! Видишь, Ото? Что я говорил? – Эдвин пихнул второго мальчишку кулаком в плечо. – Ну, кто из нас «идиёт»?

Сощурившись, Ото повернулся к Питеру:

– Ты правда лесной эльф?

– Его зовут Питер, – сказал Эдвин. – Питер, покажи ему уши!

Питер откинул капюшон из головы енота за спину.

– Гляди!

– Ну и дела, – медленно проговорил Ото. – Лесной эльф. Настоящий! – протянув руку, он потрогал Питера, словно желая убедиться, что тот и вправду настоящий. – А что ты здесь делаешь?

– Давайте играть, – предложил Питер.

– Играть? Нам нельзя, – ответил Ото. – Надо переделать такую кучу всяких дурацких дел…

– Но не каждый же день выпадает поиграть с лесным эльфом, – возразил Эдвин.

– Да, это верно, – согласился Ото. – Но если мы не напоим свиней, папа нас кнутом выдерет.

– Я знаю уйму игр лесных эльфов, – заметил Питер. – И все они куда веселее, чем таскать ведра с водой, – лицо его озарилось лукавой улыбкой. – Можно же поиграть совсем немного. Вон там, за скирдами сена, у большого дерева. Там нас никто не заметит.

Улыбка Питера была так заразительна, что мальчишки невольно заулыбались в ответ.

Эдвин пихнул Ото локтем:

– Игры лесных эльфов… В жизни не играл в игры лесных эльфов!

– Ну ладно, – сказал Ото. – Только совсем чуть-чуть.

– Здорово! – воскликнул Питер. – Идем за мной. И помните: нас никто не увидит.

Пригнувшись, он помчался вперед. Мальчишки последовали за ним, подражая каждому его движению.

Добравшись до скирд, они остановились. Питер огляделся и убедился, что путь свободен.

– Эй, Питер, – окликнул его Эдвин. – Гляди!

С этими словами он вскарабкался на скирду. Не успел Питер стащить его вниз, пока никто не заметил, как мальчишка перепрыгнул на соседнюю скирду, упал на нее сверху и оглянулся.

– Спорим, ты так не сможешь!

Питер нахмурился.

– А спорим, смогу? – сказал он и тоже прыгнул со скирды на скирду.

Весь следующий час они скакали по скирдам, резвились, играли в пятнашки и в прятки. Питер совсем забыл о мешке, веревке, дубинке и даже о людях – так ему было весело. Вскоре они сбросили рубашки – Питер остался в одной набедренной повязке – и их тела заблестели в лучах жаркого утреннего солнца. Все они с головы до ног покрылись грязью, соломой и прошлогодними листьями – и улыбались от уха до уха.

Теперь они стали могучими берсерками, а самая высокая скирда – та, что за конюшней, – страшным драконом. В безрассудной атаке Питер прыгнул на нее и попытался взобраться на вершину. Скирда накренилась, Питер заорал, груда отсыревшего сена рухнула на него и придавила к земле.

Подбежавшие мальчишки принялись откапывать Питера. Как только из-под сена показалось его лицо, Питер выплюнул целую пригоршню травинок, закашлялся и захохотал. Поперхнувшись, он сплюнул и захохотал снова. Вскоре все трое смеялись так, что мальчишки попадали наземь, не в силах удержаться на ногах.

– Эй, – выдавил Питер между двумя приступами хохота. – Эй… вытащите… меня… отсюда.

– Вот вы где!!! – раздался громкий, гневный женский голос.

Смех стих. Питеру разом вспомнилось, где он, сердце его затрепетало, забилось у самого горла.

– Что это вы тут устроили? Вам велено на… – оборвав фразу на полуслове, женщина замерла с раскрытым ртом. – Кто… Что…

Женщина оглушительно завизжала.

Извернувшись, Питер увидел пухлый, дрожащий палец, указывавший на него.

– Гоблин!!! – визжала женщина. – Гоблин!!!!

Из конюшни выглянул лысый старик, за ним – жилистый юнец с рябым лицом. Увидев Питера, оба бросились к нему. Один из них – молодой – сжимал в руке вилы.

Высвободив руки, Питер начал отчаянно отбрасывать сено, чтобы освободить и ноги.

Мальчишки перевели взгляды с матери на Питера.

– Нет, мама! – крикнул Эдвин. – Никакой он не гоблин! Он…

Выдернув из-под груды сена ногу, Питер яростно забрыкался, освобождая вторую.

– Отойдите от него!!! – визгливо крикнула женщина. – Эдвин, Ото!!! Слышите?!! Отойдите от него сейчас же!!!

Мальчишки не сдвинулись с места. Тогда она бросилась к ним, ухватила обоих за руки и оттащила прочь.

Тут подоспел и рябой юнец. Подняв вилы, он ткнул ими Питера прямо в лицо.

Питер отдернул голову – но недостаточно быстро. Один из зубьев, скользнув по черепу, рассек его скальп. Питер взвыл от резкой жгучей боли. Охваченный паникой, он брыкнулся, освободил вторую ногу, перекатился на четвереньки и почти успел встать, но тут кто-то ухватил его за руку и швырнул на землю. Огромный кулак лысого старика врезался в скулу Питера. В глазах ослепительно вспыхнуло, голова взорвалась болью. Колени подогнулись, но, прежде чем Питер успел упасть, старик ударил вновь. От жестокого удара в грудь перехватило дух. Питер рухнул навзничь. Все вокруг стало туманным и зыбким.

– Убейте его!!! – кричала женщина.

Питер попытался сделать вдох, но рот наполнился чем-то мокрым и горячим. Он закашлялся, обрызгав землю собственной кровью. Половина лица онемела. Сквозь слезы и брызги крови он увидел расплывчатую фигуру, метнувшуюся к нему.

– Да убейте же его!!! Быстрей!!!

– Сейчас! – крикнул в ответ юнец.

Питер протер глаза – как раз вовремя, чтобы увидеть рябого юнца, несущегося на него с вилами. Голова кружилась. Питер медленно поднялся на ноги, и тут юнец ткнул его вилами. Питер попытался увернуться, но зубья зацепили бок, оставив на нем три жутких глубоких царапины.

Рука лысого метнулась к Питеру. Поднырнув под нее, он пустился бежать, споткнулся, упал, но, тут же вскочив, быстрее ветра понесся к лесу.

Добежав до опушки, он упал на колени и зажал ладонью рану в боку. Лицо свело от боли. Громко, прерывисто всхлипнув, он принялся сплевывать кровь.

Работавшие в поле заорали, указывая на Питера. Из-за конюшни показались еще несколько мужчин и женщин. Они не гнались за ним – просто стояли, возбужденно тыча пальцами в сторону леса. Он мог разглядеть их лица – их страх, отвращение… и ненависть.

Тут появились новые люди – те самые мужчины с бородами, заплетенными в косы, с огромными острыми мечами. Питер вскочил и снова пустился бежать.

Легкие горели огнем. Питер бежал большую часть дня, но до сих пор не смел остановиться. Он слышал их крики, лай их собак, громкий топот конских копыт. Они настигали.

Вдали, в просвете между деревьями, показался Голлов холм, но Питер с ужасом понял, что и там для него нет спасения. Спасения больше не было нигде. Голл не в силах остановить этих огромных людей с ужасными мечами и топорами. Люди убьют Голла.

Питер свернул в сторону и побежал к скалам, уводя людей от холма в надежде, что их лошади не смогут последовать за ним по крутым склонам.

Добравшись до скал, Питер остановился, прислушался, перевел дух – и не услышал людей. Увидев в этом проблеск надежды, Питер немного воспрянул духом. Может, они отступились? Может, сегодня ему не суждено умереть?

Но тут он увидел дым. Сердце болезненно сжалось в груди.

– Голл… – прошептал он.

Питер вновь побежал, не обращая внимания ни на резкую боль в боку, ни на раскалывающуюся голову. Он со всех ног мчался назад, к Голлову холму, но, взобравшись на соседний холм, замер, как вкопанный.

Из норы Голла валил дым, а рядом, на огромном дубу, висел сам Голл. Его руки были притянуты веревкой к туловищу, ноги болтались всего в нескольких дюймах от земли. Вокруг – кто верхом, кто пеший – стояли огромные люди с мечами и топорами в руках.

Моховик обгорел с головы до пят, красная от ожогов кожа еще дымилась. Из его тела торчало не меньше дюжины стрел, однако он все еще находил в себе силы брыкаться и плеваться. Собаки скакали вокруг, рвали его ноги, а люди ревели от хохота.

У Питера подкосились ноги. Он оперся о ствол дерева и осел на землю, обрывая ногтями гнилую кору. Он очень хотел остановить их, сделать хоть что-нибудь, но, объятый невыносимым ужасом, не мог даже шевельнуться – только сидеть и смотреть.

К Голлу шагнул огромный чернобородый малый с длинным кинжалом в руке.

Голл смотрел на острое лезвие круглыми от ужаса глазами.

Чернобородый схватил Голла за волосы, рывком запрокинул его голову и отсек Голлу уши – левое, а за ним и правое. Моховик задергался, люди захохотали, собаки с воем забегали вокруг дуба.

Человек вонзил клинок в живот моховика. Голл закричал, забился в мучительных судорогах. Неторопливо, будто пилой, взрезав его живот, человек поддел кончиком кинжала петлю кишок, вытащил ее из раны наружу и свистнул, подзывая собак. Пес, подскочивший первым, вцепился в эту петлю, потянул. Кишки Голла поползли наружу, ложась на землю влажными кольцами. Собаки, злобно огрызаясь друг на друга, принялись дергать их, рвать на куски под жуткий вой моховика.

Питер смотрел на все это с окаменевшим лицом, не в силах сдвинуться с места, не в силах издать звук или хотя бы моргнуть. Он смотрел и смотрел – и не пропустил ничего.

Долгое, очень долгое время спустя Голл затих, замер, безжизненно уронив голову на грудь.

Когда люди ушли, Питер встал и спустился с холма. Он не плакал, не чувствовал ни ран в боку, ни рассеченного скальпа, ни даже земли под ногами. Не чувствовал ничего. Просто шел – медленно, размеренно.

Отыскав принадлежавший Голлу нож, выточенный из кости, он перерезал веревки и опустил моховика на землю. К удивлению Питера, Голл открыл глаза.

– Будь храбр и силен, птица Питер, – прохрипел Голл. – Убей волка.

И это были его последние слова. Взгляд моховика остекленел.

Питер заткнул нож Голла за пояс, забрал свои копья и отправился на север – прочь от деревни. Он и сам не знал, куда идет – главное, прочь от деревни, прочь от людей.

Вскоре Питер услышал шаги волка, идущего следом. Остановившись на поляне, он повернулся назад. Из зарослей появился одноухий волк. Приоткрыв пасть, зверь оскалился, будто зная, что мальчишка попался, будто насмехаясь над ним.

Но Питер не дрогнул, не отступил. Он бросил на землю легкое копье, поднял тяжелое на уровень плеча, свободной рукой выхватил костяной нож, взглянул волку прямо в глаза и, сломя голову, бросился к зверю.

Волк пришел в замешательство.

Сверкнув глазами, Питер испустил жуткий вой.

Волк попятился.

Питер метнул копье.

Волк припал к земле, уворачиваясь от броска, и, как только он сделал это, Питер прыгнул вперед и глубоко вонзил нож Голла зверю в бок.

Волк заскулил и кинулся бежать, но всего через несколько шагов зашатался, споткнулся, задние лапы зверя подогнулись, дыхание перешло в резкий булькающий хрип.

Питер подобрал копье и двинулся на волка.

Волк остановился, не в силах ничего сделать – зверь мог только стоять и смотреть на мальчишку, идущего убить его. Он задыхался, из его пасти капала кровь.

Взгляд Питера сделался жестким. В глазах его – глазах хищника – не было ни ненависти, ни жалости. Копье вонзилось в сердце волка. Волк изогнулся, забился в судорогах и затих.

Долгое время Питер смотрел на волка. На глаза навернулись слезы. Слезинка покатилась по вспухшей, заплывшей синевой кровоподтека щеке, за ней – вторая, третья… Упав перед волком на колени, Питер зарыдал. Он плакал и по Голлу, и по самому себе – шестилетнему мальчишке, лишившемуся и матери, и друга, напуганному, всеми ненавидимому, бесприютному.

Чей-то крик неподалеку отвлек похитителя детей от невеселых мыслей.

Один из младших ребят – мальчишка – лежал на земле перед рукоходом. Над ним, смеясь, стояли двое мальчишек постарше – еще не подростки, просто мальчишки лет одиннадцати-двенадцати.

Поднявшись на ноги, мальчик принялся отчищать от грязи футболку на груди. Две полноватых круглолицых девочки лет семи-восьми с воинственно торчащими в стороны косичками подбежали к нему и встали рядом.

– А ну не троньте его, – сказала одна из них.

Выставив подбородок вперед, она уперла руки в бедра. Ее подруга сделала то же самое.

Ребята, собравшиеся на площадке, оставили игры и начали подтягиваться поближе.

– Хочешь, чтоб и тебе задницу надрали?

Старший мальчишка толкнул девочку так, что она упала на колени. Его дружок загоготал.

– А ну не толкайся! – закричал мальчик помладше, стиснув измазанные грязью кулаки. Лицо его было исполнено страха и ненависти.

Питер покачал головой. Он знал: скоро этот мальчишка станет таким же гнусным, как и эти двое – ведь гнусность имеет отвратительную манеру заражать окружающих.

– А то что будет?

– Мы первые сюда пришли! – запальчиво крикнула вторая девочка, помогая подруге подняться.

– А теперь пришли мы, – сказал старший мальчишка. – Поэтому валите отсюда, придурки, пока мы всем вам не надавали.

Никто из ребят не сдвинулся с места. Тогда старший мальчика шагнул вперед.

– Думаете, я тут шутки шучу? Я сказал…

Тут он увидел рядом с маленьким мальчиком Питера. На лице его мелькнуло замешательство. Он не понимал, откуда Питер мог появиться, и оглянулся на своего дружка, но тот выглядел так же растерянно.

Похититель детей откинул капюшон и поднял на старших мальчишек глаза – те самые золотистые глаза, что обратили в бегство взрослого волка. Он не проронил ни слова – просто стоял и смотрел.

Старшие мальчишки разом сдулись.

– Пошли, – сказал задира дружку. – Детские площадки – для лохов.

Оба двинулись прочь, опасливо оглядываясь на каждом шагу.

– Эй, мальчик, – сказала одна из девочек, – какие у тебя уши забавные!

Питер широко улыбнулся ей и пошевелил ушами. Ребятишки захохотали.

– Хочешь поиграть с нами? – спросил мальчишка, с которого все началось.

– Конечно, – ответил Питер. – Конечно, хочу, – в его глазах появился дьявольский блеск. – Но не сегодня. Сегодня я должен найти друга.

Глава седьмая
Секеу

Ник сидел на полу, крепко прижавшись спиной к стене. Болела голова – казалось, звон в ней не прекратится никогда. Потрогав вспухшую губу, он болезненно скривился. Теперь он был абсолютно уверен, что его никто не собирается есть – по крайней мере, этим утром. Прислонившись затылком к каменной кладке, он молча наблюдал, как странные ребята продолжают свои безумства.

Полуголые пацаны метались из угла в угол, толкались, орали, но во всем этом хаосе каким-то непостижимым образом ухитрились растопить очаг, зажечь факелы, и вскоре в воздухе запахло дымом и копотью. Ник попробовал сосчитать их, но в такой суматохе из этого ничего не вышло. На глаз здесь было человек двадцать, и Ник просто поражался тому, сколько же от них шума!

Мягкий утренний свет засиял на земляном полу, кое-где вымощенном камнем. Сквозь бреши в потолке виднелась редкая листва. Взгляд Ника блуждал по залу, немногим уступавшему в размерах баскетбольной площадке, раз за разом возвращаясь к телам, висевшим на стене в дальнем углу. В тумане они казались совершенно человеческими, но теперь, в свете дня, было ясно видно, что это всего лишь соломенные чучела. Зачем подвешивать соломенные чучела к потолочным балкам? Это так и осталось загадкой, но в данный момент заботило Ника в последнюю очередь.

Повсюду царил жуткий беспорядок: ряд клеток под покрывалами вдоль стены, груды скомканной одежды внутри и поверх старых бочек, обертки от шоколадных батончиков и жвачки, смятые сигаретные пачки и окурки среди соломы и пожухших листьев на полу, пятна старой, почерневшей жвачки, втоптанной в камень. В порядке содержалось только одно – оружие, блестевшее от смазки, развешанное аккуратными рядами вместе с различными кожаными доспехами, шлемами и щитами.

Внимание Ника привлек запах готовящейся еды – аромат орехов и корицы. Как ни удивительно, в желудке заурчало. Как организм может вспоминать о еде после всего случившегося? Этого Ник не понимал. Ребята принялись наполнять миски какой-то густой массой. Что это за… баланда? Правда, Ник точно не знал, что такое баланда и какова она на вид, но мог бы поспорить, что выглядит она именно так.

Ребята один за другим уселись на скамьи вдоль длинного деревянного стола и принялись за еду. Ник никак не мог поверить собственным глазам: обросшие дикари шумно втягивали в себя похлебку, чавкали, орали и хохотали, набивая полные рты; некоторые, отбросив в сторону большие деревянные ложки, ели руками. Все это время крохотные синие человечки вились в воздухе над их головами, охотясь за случайно оброненной ягодой или орехом.

В животе снова заурчало. Нику, конечно, хотелось бы получить миску того же, что ели они – чем бы это ни оказалось, но после того, как с ним здесь обошлись, просить у них еду было невозможно.

Вдруг из-за стола поднялась девчонка и направилась прямо к нему. Судя по широким скулам и четко очерченной линии подбородка, она принадлежала к коренным американцам – индейцам. Тело ее было гибким и жилистым. Лет ей на первый взгляд было столько же, сколько и самому Нику, но стоило ей подойти ближе – и он тут же отметил жесткость черт ее лица. А уж взгляд… Этот взгляд никак не мог принадлежать ребенку, и угадать ее возраст стало труднее. Ее грязная бронзовая кожа была сплошь покрыта шрамами – несомненно, ей довелось хлебнуть лиха сполна. Длинные черные волосы были заплетены в две толстые, ниспадавшие вдоль спины косы. С широкой, расшитой бисером кожаной повязки на голове свисали вниз два черных птичьих крыла; кончики перьев величественно ниспадали на плечи девочки. В руках она держала миску и деревянную ложку.

Остановившись перед Ником, девчонка воззрилась на него сверху вниз. Казалось, взгляд ее огромных глаз, таких же золотистых, как и у Питера, проникает в самую душу. Ник опустил глаза и уставился в пол.

– Я принесла тебе еду, – сказала девчонка, протягивая ему миску.

Дразнящий аромат орехов щекотал ноздри, но Ник сделал вид, будто ничего не видит и не слышит.

– Не будь ребенком. Ешь, – сказала она.

Слова, отделенные одно от другого заметными паузами, звучали неестественно – английский явно не был для нее родным.

Ник молчал.

Пару секунд подождав, девчонка отвернулась, чтобы уйти.

– Подожди, – выдавил Ник.

Она оглянулась. Взгляд ее остался непреклонно-жестким.

Ник протянул руку за миской.

Но девчонка, не двигаясь, продолжала смотреть на него сверху вниз.

– Пожалуйста, – процедил Ник сквозь стиснутые зубы.

Девчонка отдала ему миску.

Ник помешал «баланду» ложкой. Выглядела она как комковатая овсянка. Подцепив комочек на кончик ложки, он осторожно попробовал еду. За сладостью угадывалась легкая горечь, но вкус оказался очень даже ничего.

Осторожно, чтобы не потревожить вспухшую губу, Ник принялся есть. Горячая каша пошла замечательно, все тело разом согрелось.

Девчонка села напротив, скрестив ноги.

– Тебя зовут Ник?

Ник кивнул.

– Мое имя – Секеу, – последовала долгая пауза. – Тебе стоит знать: ты хорошо держался перед красным дьяволом. Обычно ребята пугаются так, что и не думают сопротивляться. Я уверена: твое сердце – сердце воина. Только нужна сноровка. Сегодня начнем учиться.

Ник прекратил жевать.

– Учиться?

– Чтобы стать воином. Одним из клана. Дьяволом.

– Что?!

– Ты должен выучиться драться. Защищать себя и свой клан.

Это звучало так обыденно и просто, что Нику подумалось, будто она сошла с ума.

– Какой еще клан? Вот эту шайку придурков? – Ник ткнул пальцем в сторону остальных ребят. – Думаешь, мне очень хочется присоединиться к этому клубу малолетних уродов?

Тем временем ребята поснимали со стен мечи и копья, одни взялись отрабатывать базовые движения – прыжки, выпады, стойки и тому подобное, другие, разбившись на пары, затеяли учебные поединки. Ник против собственной воли дивился быстроте и ловкости, с которыми они гоняли друг друга по залу взад-вперед.

«Как им удается так двигаться?»

– Питер привел тебя сюда, чтобы дать тебе шанс, – строго продолжала Секеу. – Шанс стать одним из клана, одним из Дивных. Понимаешь ли ты, что это значит? Шанс вечно оставаться юным, тысяча лет вольной жизни!

Ник смотрел на Секеу, не веря своим ушам.

– О чем ты? И где этот Питер? Куда этого ублюдка черти унесли?

Глаза Секеу сузились.

– Выбирай слова разумнее, Ник. Многие здесь убьют тебя, услышав, как ты назвал Питера.

Судя по выражению ее лица, девчонка тоже была одной из таких. Ник сокрушенно вздохнул.

– Питер ушел на поиски новых ребят для клана, – продолжала она.

– Что? – Ник едва сумел подобрать нужные слова. – То есть снова пошел красть детей?

Взгляд Секеу сделался острым, как бритва.

– Поговори с ними, – сказала она, широким жестом обводя зал, полный ребят. – Спроси, что у них в прошлом. Питер ищет пропащих, брошенных, обиженных. Разве не поэтому ты сам здесь? Разве Питер не спас тебя?

– Питер обманом заманил меня сюда.

– Что было бы прошлой ночью, не появись Питер? Куда ты пошел бы, что ел бы, где спал? – Секеу вновь указала на остальных. – Если их слова правдивы, как долго ты протянул бы, прежде чем начал бы торговать наркотиками – или, как они выражаются, прежде чем попал бы в «мальчики» к какому-нибудь сутенеру? Может, ты мог бы вернуться домой? Не хочешь ли вернуться домой сейчас?

«Домой», – подумал Ник. Домой он вернуться не мог. Никогда. Но это не значило, что ему хочется оказаться в плену на каком-то острове, полном чудовищ!

– Но где мы сейчас? Что это за место?

– Мы – на острове Авалон, в землях ши, в царстве королевы Модрон, Владычицы Озер. В пристанище последних волшебных существ на земле, – Секеу, не отрываясь, смотрела Нику в глаза, в ее голосе звенела страсть. – Мы – в Лесу Дьяволов, во владениях Рода Дьяволов, детей волка. Мы – пропащие ребята, вольные и дикие. Мы…

Осознав, что ясности не добьется, Ник закатил глаза.

– Окей, окей, – перебил он ее. – Послушай, вам не заставить меня играть в эти идиотские игры. Понимаешь? Я не хочу в этом участвовать. Не хочу!

Секеу холодно, резко рассмеялась.

– Дурак. Никто и не подумает тебя заставлять. Ты еще не понял. Это не достается даром. Это нужно заслужить. Питер привел тебя сюда, рискуя собственной жизнью. Что делать дальше, решай сам. Хочешь уйти – иди.

– Так я не пленник? Могу просто взять и уйти?

– Если действительно хочешь этого.

Ник со смехом покачал головой.

– Шутишь? Да мне только этого и хочется!

Секеу нахмурилась.

– В этом проблема всех беглых. Все вы думаете, будто от любых бед можно просто сбежать.

– Я ни от кого не сбегал, – огрызнулся Ник.

Секеу, в свою очередь, с сомнением покачала головой.

– Ну ладно, сбежал. Но все не так, как ты думаешь. Что ты вообще можешь знать обо мне?

Судя по ее взгляду, Секеу знала о Нике все, будто повидала бессчетное множество таких, как он.

– Заставить человека стать Дьяволом, одним из детей Дивных, невозможно. Стать одним из нас очень трудно, даже если хочешь этого всем сердцем. Ты должен принять вызов по собственной доброй воле, иначе дух леса ни за что не примет тебя.

– Ага, окей. Как угодно. Лучше просто скажи, как мне убраться отсюда, да поскорей?

Смерив Ника долгим жестким взглядом, Секеу указала на большую круглую дверь в дальнем конце зала.

Ник поставил миску на пол и встал. Вытерев пальцы о штаны, он откинул челку с лица и направился к круглой двери. Видя это, ребята, один за другим, побросали свои занятия и устремили взгляды ему вслед.

Рядом, в ногу с Ником, пристроился чернокожий мальчишка. Он был на несколько дюймов ниже ростом, а еще у него не хватало левой кисти – рука была отрублена чуть выше запястья. С виду он казался младше остальных – может, лет десяти, трудно было сказать наверняка. Честное, открытое лицо, добродушный взгляд, волосы, собранные сзади в две косы, украшены длинными синими лентами…

– Уже уходишь? – спросил он с тягучим южным акцентом.

Ник не замедлил шага.

– На!

Мальчишка сунул Нику в руки свое копье, но Ник оттолкнул оружие.

– Слышь, парень, отпускать тебя вообще без оружия – это ж чистое убийство. Послушай-ка меня. Столкнешься с этими самыми баргестами – страха не показывай, ни-ни. Понял? Почуют, что боишься, – тут же бросятся, точно говорю.

Дойдя до двери, Ник остановился.

– Ты меня слушай, – продолжал мальчишка, – я с тобой шуток не шучу. Эта штука тебе пригодится.

Он снова сунул Нику копье.

Приняв оружие, Ник взглянул на него в полном оцепенении.

– О, вот так-то лучше. А если тебя выследят Пожиратели плоти, бросай копье и беги со всех ног. Иначе… – мальчишка захохотал. – Иначе они тебе это копье в задницу засунут!

Ник коснулся дверного засова, но не спешил отодвинуть его.

– Давай-ка я помогу, – сказал кто-то сзади.

Этот голос звучал глубже и ниже голоса однорукого мальчишки. Обернувшись, Ник наткнулся на суровый взгляд высокого Дьявола.

– Меня зовут Красная Кость. Жаль, что нам не представилось шанса познакомиться поближе.

Холодно улыбнувшись, он сдвинул засов и потянул толстую круглую створку внутрь. Дверь отворилась под протяжный скрип деревянных петель.

Ник тут же заметил царапины с наружной стороны двери – глубокие длинные борозды с неровными занозистыми краями, тянувшиеся сверху вниз.

– Не обращай внимания, – пояснил Красная Кость. – Баргесты любят тут когти точить, только и всего.

Снаружи стелился туман. Пахло сыростью. Ник едва смог различить несколько трухлявых пней и деревьев – весь лес был укрыт густой серой пеленой. Откуда-то издали донесся вой. Ник тут же узнал его – казалось, этого звука ему не забыть никогда в жизни. Так выли призрачные горбатые твари с оранжево-огненными глазами прошлой ночью, когда Питер вывел его из Тумана.

Ник обнаружил, что не в силах сделать ни шагу.

Красная Кость легонько подтолкнул его в спину и начал закрывать за ним дверь.

– Подожди! – крикнул Ник, поспешно придержав дверь ладонью.

Повернувшись назад, он увидел, что все глазеют на него.

– Да? – откликнулся Красная Кость, усмехнувшись уголком рта.

У Ника задрожали губы. Он хотел было что-то сказать, но онемел от ужаса, а еще слишком боялся разреветься.

Некоторое время Красная Кость молча смотрел на него.

– Может, хочешь остаться, найти новых друзей? – наконец сказал он. – Если друзья прикрывают спину – глядишь, удастся прожить подольше.