Текст книги "Самый желанный любовник Лондона"

О ее предательстве он узнал от Генри. Они с графом вели себя как воссоединившиеся любовники, рассказал Генри. Генри был приглашен в их дом на ужин и прогуливался с ними в саду. Они шли, держась за руки, в окружении своих друзей. Граф задарил ее роскошными туалетами и драгоценностями, среди которых было бриллиантовое колье стоимостью небольшого поместья.

Ревность пронзила его сердце, когда Чэннинг представил, как она гуляла по тому саду с другим, хотя тот другой и был ее законным мужем. Это был их сад, именно там они впервые прогуливались в день знакомства, а затем много раз, когда она собирала у себя званые вечера. И не важно, что им никогда не удавалось остаться наедине. Влюбленному поклоннику нет дела до такой ерунды. В его душе кипели противоречивые чувства. Она не любит мужа. Она любит тебя, ведь именно тебе она подарила это лето. «Ах да, – раздавался в ответ голос циника. – Тебе и множеству других гостей, постоянно сменявших друг друга в Фонтенбло».

Вспоминая прошлое, он понимал, что никогда не владел ее вниманием безраздельно. Он был одним из многих. Она всего лишь заставила его почувствовать себя особенным, только и всего.

Конечно, было бы лучше, если бы он тихо смирился с поражением и вернулся домой в Англию. Но его кровь вскипала при одной лишь мысли о графине, и сообщение Генри не смогло охладить его пыл. Глупый мальчишка, он заставил Генри рассказать, где можно встретить ее в обществе, поскольку к тому времени стало ясно, что она больше не пригласит его в свой дом. Генри неохотно признался, что в воскресенье они с графом собираются на пикник в Люксембургский сад в компании своих друзей. Чэннинг отправился туда и наблюдал за ней издали, хотя ему потребовалась вся его выдержка, чтобы не приблизиться к ней.

В тот день она выглядела ослепительно. На ней было ярко-розовое платье, и этот насыщенный розовый цвет идеально подчеркивал ее безупречный цвет лица и роскошные волосы. Изумительное бриллиантовое колье, сверкавшее на ее шее, буквально кричало о богатстве, как и рассказывал Генри. Никогда бы он не смог себе позволить такие драгоценности, подумал Чэннинг. Он был неплохо обеспечен, как средний сын, но, конечно, не обладал богатством графа. Сбежав с ним, она уже не смогла бы позволить себе прежнюю роскошь.

Чэннинг дождался, когда соберутся все гости, надеясь, что она хоть ненадолго оставит графа и у него появится возможность поговорить с ней. Но ему не повезло. Она не отходила от мужа, высокого, темноволосого мужчины с оливковой кожей, похожего на итальянцев, с которыми он провел все лето. Он был безупречно одет и обладал отличными манерами. Он улыбался жене, играя ее бриллиантами, и смеялся над каждой ее шуткой.

А она отвечала ему взаимностью. Она не сводила глаз с графа и лишь на мгновение отвела взгляд, заметив у ограды наблюдавшего за ней Чэннинга. Она холодно смотрела сквозь него, словно он был абсолютно чужим человеком, словно и не было страстных объятий в момент расставания в Фонтенбло, словно она никогда и не думала о том, чтобы все бросить и сбежать вместе с ним. Ее взгляд пронзил его сердце, и Чэннинг понял, что теперь об этом не может быть и речи. Она сделала свой выбор: шелка, драгоценности и жалкие крохи любви от вечно отсутствующего мужа предпочла любви пылкого и преданного сердца. Женщина, которую он считал особенной, ничем не отличалась от других. Мечтам пришел конец.

Чэннинг потянулся в постели, а затем слегка подвинулся, чтобы найти прохладное место на простынях и немного прийти в себя. Всходило солнце, и он слишком поздно вспомнил, что не задвинул занавески. Однако теперь это не имело никакого значения, ведь теперь ему уже не уснуть. Мысли бурлили у него в голове. Он вспомнил, что произошло потом. Он вернулся домой, с раненым сердцем и разрушенными идеалами. Чэннинг хорошо усвоил урок: удовольствие и страсть хороши до того момента, пока не затрагивают твою душу. Для нее он стал всего лишь инструментом для удовлетворения желаний, с которыми не справлялся ее брак. И тогда Чэннинг решил, что поможет другим молодым людям не пережить подобный жестокий урок и непременно все для этого сделает.

Он придумал «Лигу осторожных джентльменов», организацию, которая помогала мужчинам и женщинам защититься от сердечных ран и испытать удовольствие, которого они искали. Больше не должно быть разбитых сердец, женщин, одиноких в браке, но, что еще важнее, навсегда должны были исчезнуть молодые мужчины, безжалостно использованные и отвергнутые. Он создал службу эскорта, его мужчинам платили за приятный опыт, за которым не скрывались отверженные чувства и разбитые сердца.

Организация процветала, но Чэннинг никогда и никому не рассказывал, что вдохновило его на создание такого бизнеса. Никому, даже своему лучшему другу, Джойслину Эйсли, который во всем помогал ему. А зачем? Он не собирался больше с ней встречаться, не собирался снова во Францию. Но судьба распорядилась иначе, и, как оказалось, ему совсем не надо было ехать во Францию, чтобы снова встретиться с ней. По иронии судьбы, она сама пришла к нему, решив воспользоваться услугами «Лиги», того самого агентства, которое он создал, чтобы защитить других мужчин от роковых женщин вроде нее.

Он отчетливо помнил, как она сидела в его кабинете в Аргози-Хаус, объясняя свой случай. Она хотела снова влиться в английское общество. Она овдовела и желала вернуться домой. Она надеялась использовать время до начала светского сезона, чтобы показать себя. Она напоминала настоящую ледяную принцессу с белоснежными волосами, в дорожном платье темно-синего цвета. Теперь она отдавала предпочтение именно этому цвету, розовый навсегда ушел из ее жизни. В ней чувствовалась сила, придававшая ей нотки искушенной чувственности, привлекавшие его. Они оба были уже не теми людьми, что когда-то в Париже. Они стали теми, кто получал удовольствие, стоило лишь пожелать.

И вскоре они оказались в постели, выбрав самую подходящую комнату. Зимние праздники выдались горячими, и мужчина, которым он стал, мужчина, искавший удовольствия без последствий, наконец смог овладеть женщиной своих наивных грез.

Чэннинг потер глаза, щурясь от слепящих лучей солнца, льющихся в окно. Голова болела, и он чувствовал пульсирующее томительное возбуждение, вспоминая эту невероятную женщину, безжалостно отвергшую его. И все же он по-прежнему желал ее, но, спустившись вниз к завтраку, он притворился бесстрастным. Неожиданно его пронзила догадка. Возможно, ему удастся выведать ее тайны, заставив ее забыть о них. Он мог бы снова уложить ее в постель, и это было весьма приятной перспективой. Но для начала ему необходим план.

Глава 7

И конечно, он должен извиниться. Этого требовали правила поведения и практичность. Если вспомнить о правилах, то он вел себя неподобающе джентльмену «Лиги», для которого все клиенты равны. А с точки зрения практичности, оттолкнув Алину, он не сможет выяснить, что за дела у нее с Сеймуром. Он непременно должен завоевать ее доверие и ни в коем случае не отталкивать ее, как прошлой ночью.

Чэннинг знал, как бы ему хотелось это сделать. В то утро в честь празднования Пасхи все должны были участвовать в игре под названием «охота за яйцами». Леди Лайонел уже принялась расхаживать между гостями, наслаждавшимися утренним кофе и чаем, и предлагала каждому вазу, наполненную карточками с именами. Каждый должен был вытянуть карточку с именем партнера. Он не сомневался, что вытянет карточку с именем Алины. Если он собирался добиться успеха, то стоило держать друзей близко, а врагов и того ближе. Алина же находилась где-то посередине.

Чэннинг изобразил свою лучшую улыбку и, приблизившись к леди Лайонел, слегка коснулся ее руки. Он заговорщически понизил голос.

– Могу я поговорить с вами с глазу на глаз? – Он увлек ее в холл подальше от других гостей. Ей наверняка не понравится, если каждый гость мужского пола станет специально подбирать себе партнера для поиска пасхальных яиц. – Хочу попросить вас об услуге. Мне хотелось бы, чтобы моей партнершей оказалась графиня де Шаренте, если это возможно. Думаю, вы сможете это устроить, – произнес он, намекая, что она была искусной хозяйкой.

Леди Лайонел зарделась от его слов:

– Не знаю, вообще-то это не по правилам.

Чэннинг кивнул:

– Я понимаю, и хотя с удовольствием согласился бы стать партнером для любой леди, но обстоятельства сложились так, что мне необходимо загладить свою вину перед графиней.

Леди Лайонел оживилась. Она ощущала запах новой сплетни в воздухе, и это стало бы справедливой платой за его просьбу. Чэннинг продолжал:

– Боюсь, я обидел ее вчера вечером после игры в карты, и не хочу, чтобы она до конца праздника чувствовала себя неловко. – Это было правдивое и безопасное признание, которое не выставило бы Алину в плохом свете. Как член «Лиги», он поклялся соблюдать осторожность, даже если Алина этого не хотела.

Леди Лайонел улыбнулась:

– В таком случае, думаю, можно сделать исключение. – Она приблизилась к деревянной стойке около стены и вывалила на нее карточки с аккуратно написанными именами. Чэннинг помогал ей искать среди них карточку Алины.

– Я не очень хорошо знаю графиню, – начала леди Лайонел. – И как ей живется после возвращения в Англию?

Леди пыталась разнюхать какие-нибудь подробности из жизни Алины и выяснить, насколько близко он знаком с графиней. Однако Чэннинг был слишком сообразительным игроком, чтобы попасться на эту удочку.

– Полагаю, ей живется неплохо, ведь, в конце концов, она у вас в гостях. – Леди Лайонел должна была воспринять его слова как комплимент. – Ах, я нашел ее карточку. – Чэннинг схватил листок бумаги. – Тысяча благодарностей, леди Лайонел.

Теперь ему лишь оставалось дождаться, когда появится Алина.

Она спустилась только к одиннадцати. Но Чэннинг и не ожидал увидеть ее раньше. Алина не любила плотно завтракать и обожала понежиться в постели. Она выпила чашку горячего шоколада и съела тост у себя в комнате, а затем занялась своим туалетом, прежде чем появиться перед гостями. Ее появление всегда стоило того, чтобы ждать. Она спустилась по лестнице в прогулочном платье цвета морской пены, в кожаных ботинках в тон платью. В руке она держала соломенную шляпку, чтобы укрыться от солнца, но пока ее платиновые волосы были выставлены на всеобщее обозрение. Селеста наверняка провозилась большую часть утра, чтобы соорудить эту, казавшуюся слегка небрежной, прическу. У любого мужчины при взгляде на нее возникало непреодолимое желание распустить по плечам эти чудесные локоны.

Леди Лайонел приглашала джентльменов выбирать себе пару. Чэннинг пробрался к Алине сквозь праздно разгуливающую толпу гостей прежде, чем она успела подойти к Роланду Сеймуру. Принеся ей извинения, он намеревался выяснить, что за сделку она надеялась заключить с этим типом, пока дела не зашли слишком далеко.

– Графиня, выяснилось, что мы с вами партнеры в предстоящей игре. – Он галантно поклонился, и Алина в ответ смерила его грозным взглядом.

– Не сомневаюсь, что ты все это подстроил, – холодно откликнулась она.

Чэннинг весело улыбнулся:

– Конечно. Вы здесь лучшая партнерша, а я непременно хочу выиграть. Приз – какое-то украшение. Больше мне ничего не удалось вытянуть из леди Лайонел. – Он взглянул на ее шею, туда, где сходились ее изящные ключицы. Если бы они остались наедине, он непременно прикоснулся бы к ней, но сновавшие вокруг люди не давали ему возможности сделать столь откровенный жест.

Она смерила его пристальным взглядом сияющих, как два синих самоцвета, глаз. Однако в них не было ни капли обиды.

– Неужели ты считаешь, что каким-то украшением можно загладить свою вину? Неужели ты можешь швырнуть мне красивую безделушку и я все сразу забуду? Это огромное заблуждение, кроме того, мы еще ничего не выиграли. – Возможно, она вспомнила те времена, когда ей вместо извинений преподносили драгоценности?

– Нет, я собирался извиниться и надеялся на прощение. – До него донесся голос леди Лайонел, объясняющей правила «охоты за яйцами». Он увлек Алину в сторону подальше от посторонних ушей. – Я прошу прощения за вчерашний вечер. С моей стороны это было просто отвратительно.

Она вскинула светлую бровь:

– И это все? И ты не станешь оправдываться и объяснять, почему вел себя отвратительно?

Она пыталась раззадорить его. Чэннинг скрестил руки на груди и улыбнулся, отказываясь принять вызов.

– Ты такая негодница! – Он понимал, что она имеет в виду извинение, после которого обязательно следует «но», и мог бы добавить: «Мне жаль, что я вел себя отвратительно, но ты сама вынудила меня на это своей несговорчивостью».

– Ведь так обычно извиняются все мужчины, правда? – едко заметила она.

– Я – не все мужчины, – спокойно возразил Чэннинг, но неожиданно почувствовал острое возбуждение, глядя в ее сверкающие глаза и слушая слова, слетающие с ее острого язычка, которому она могла бы найти лучшее применение, чем препираться с ним в холле леди Лайонел. – Не надо изображать передо мной упрямую девчонку, Алина. Ты меня знаешь.

– Да, и потому не доверяю твоим извинениям. – Она постучала себя по подбородку изящным пальчиком с безупречным маникюром. – И мне не дает покоя мысль, для чего тебе понадобились все эти извинения.

Теперь игра приобрела несколько иной оборот, и каждый из них пытался взять первенство в этом соблазнительном поддразнивании.

Чэннинг уперся рукой в стену, и, прижавшись к ней всем телом, слегка коснулся губами ее уха, решив рискнуть.

– Мне нужна ты. Я хочу тебя прямо здесь, около этой стены. – И он не лгал. Сейчас он хотел всецело обладать ею, и желал этого гораздо сильнее, чем выведать ее тайны с Сеймуром или что-либо еще. Видения прошлой ночи захлестнули его с головой. – Я хочу запустить руки в эти безупречные платиновые локоны, пока все шпильки не разлетятся по полу. Хочу почувствовать, как ты обхватываешь меня ногами, вцепляешься в меня изо всех сил, когда я вхожу в тебя. – Он поцеловал ее за ухом. – Хочу ощутить, как ты взрываешься от наслаждения, когда я внутри.

Конечно, он вел себя самонадеянно, но Алина должна была убедиться, что он не играет с ней и она все еще может контролировать ситуацию.

Ее глаза потемнели, и зрачки расширились. Жилка на шее бешено пульсировала в ответ на его признание. Она не могла устоять перед этой игрой.

– Неужели ты считаешь себя единственным мужчиной в доме, кто этого хочет?

– Думаю, я единственный мужчина в доме, кто может это получить. – Чэннинг нежно укусил мочку ее уха.

Она хрипло рассмеялась, и в этом смехе прозвучало столько страсти, что Чэннинг пожалел, что они остались в холле у леди Лайонел. Алина провела кончиком пальца по его груди.

– Я вижу, что ты не изменился, тот же самый желанный любовник Лондона, и женщины падают к твоим ногам везде, где бы ты ни появился. Ты никогда не изменишься.

– Неужели я обнаружил у тебя проблески сентиментальности?

– Смотри, игра вот-вот начнется. – Алина вовремя отодвинулась от него, заметив, что толпа гостей возбужденно хлынула к дверям. Однако всеобщее радостное возбуждение не помешало бы любопытным глазам заметить, что они стояли слишком близко друг к другу.

– И что это будет за игра? – не сдержался Чэннинг, когда они присоединились к остальным.

Алина пристально взглянула на него, но он понял, что она не сердится. Следующий вопрос заключался в том, что он мог предпринять и когда. Игра «охота за яйцами» определенно может помочь ему ответить на вопрос «когда». Допускала это леди Лайонел или нет, всегда существовала возможность, что какая-то парочка оторвется от компании гостей и уединится на природе, особенно если один из них – обольстительный мужчина, который хорошо знает, куда повести свою избранницу. Еще один прекрасный повод ускользнуть от посторонних глаз – отправиться собирать землянику. Но это подождет до следующего раза.

Чэннинг оглядел широкую лужайку:

– Все ринулись на запад. А мы отправимся на восток, в сторону озера.

Они осторожно отделились от толпы и направились к озеру, движимые жаждой победы. Слуги леди Лайонел спрятали в окрестностях более трехсот искусственных яиц, и Чэннинг с Алиной по пути к берегу уже обнаружили три яйца.

– Разве они не чудесны! – Алина подняла вверх стеклянный шар, любуясь, как солнечные блики отражаются на разукрашенной поверхности. – И здесь есть замочек. – В момент радостного возбуждения она напомнила ему ту девушку, с которой Чэннинг впервые познакомился в Париже. – Как думаешь, это яйцо с призом?

Чэннинг расхохотался:

– Не хочу портить тебе удовольствие, но у всех этих яиц есть замочки. Надо просто открыть и посмотреть.

Алина радостно улыбнулась:

– Мое удовольствие невозможно испортить, ведь призы есть во всех яйцах. – Она открыла крышку и восхищенно вскрикнула. – Два леденца. Отлично, я уже проголодалась.

– Эй, один из них мой. Я же не виноват, что ты не позавтракала, – весело запротестовал Чэннинг.

Она захлопнула крышку яйца и с озорной улыбкой уставилась на него.

– Отлично, ты получишь его, но сначала тебе придется меня поймать. – И она бросилась бежать, подхватив юбку одной рукой, а в другой сжимая яйцо. Ее веселый смех несся к нему вместе с легким ветерком. Казалось, они снова вернулись в Фонтенбло, в прежние, счастливые времена.

Он был рад следовать за ней, и Алина проворно ринулась в лес на краю озера, огибая пни, перепрыгивая поваленные деревья, а затем уклонилась в сторону и, запыхавшись от быстрого бега, позволила ему загнать себя в угол в летнем домике. Хотя, возможно, это она загнала его в угол, запыхавшегося от погони? Чэннинг подозревал, что именно так оно и было.

– Ты все заранее спланировала, – со смехом заявил он и, упершись руками в колени, наклонился, ловя ртом воздух. – Ты точно знала, куда бежишь.

Она уперлась рукой в бок, пытаясь отдышаться.

– Я знала, куда бегу, но не знала, доберусь ли туда. Я думала, ты схватишь меня на пне. – Она поставила на стол корзинку с яйцами, в ее глазах по-прежнему плясали озорные искорки. – На самом деле, ты меня еще не поймал. Мы просто здесь остановились. А это еще не конец.

Чэннинг хищно улыбнулся. Это будет нетрудно. Их разделял лишь стол, а за спиной у Алины оказался старый диван с подушками.

У него было два пути. Они могли бы вечно кружить вокруг стола или же он мог перепрыгнуть через него.

Выбрав для себя первый вариант, Алина резко рванулась влево, но Чэннинг перепрыгнул через стол и схватил ее за талию. От его стремительного прыжка они оба повалились на диван, весело хохоча.

Спустя мгновение он приподнялся на локтях и уставился на нее.

– Ну вот, теперь я поймал тебя.

Боже, она была так прекрасна, сейчас, когда смотрела на него снизу вверх своими удивительными голубыми глазами. Селеста была бы недовольна, а возможно, и нет. Вероятно, искусство этой прически в том и заключалось, чтобы в нужный момент она легко развалилась.

– Ну а теперь насчет леденцов. – Она попыталась выбраться из-под него, но он не был готов отпустить ее, чувствуя, как она призывно прижимается к нему бедрами. – Не так быстро, моя проказница, – пробормотал Чэннинг. – Сначала я должен получить свой приз.

– Я думала, что леденцы и есть твой приз. – Алина снова задвигалась под ним, но Чэннинг не сомневался, что она делает это нарочно. Маленькая шалунья отлично знала, что делает.

– Возможно, я придумал что-то гораздо более приятное, – прошептал Чэннинг и принялся покрывать поцелуями ее шею, поднимаясь к губам, а затем, нежно поцеловав в щеку, коснулся крохотной мочки уха.

– Чэннинг, – выдохнула она, лежа под ним, – не начинай того, что не сможешь закончить. – В ее словах прозвучала надежда и одновременно предупреждение для них обоих.

– Тише. Не надо слов. – И Чэннинг закрыл ей рот поцелуем.

Не надо слов. Этому приказу она подчинится без труда. Ведь она не могла ни говорить, ни думать, когда ее целовал опытный знаток своего дела! Ее господин. Чэннинг был не первым мужчиной, оказавшимся в ее постели, но единственным, с кем она испытала настоящее наслаждение. И сегодня она затеяла эту игру, чтобы проверить, вспыхнет ли между ними былой огонь, сможет ли она испытать прежнее наслаждение. Алина желала, чтобы все оказалось иначе и ее страсть к нему не была столь непреодолимой. Но, несмотря на страсть, из их отношений не вышло бы ничего хорошего, именно это он так жестоко доказал ей полтора года назад. Но Алина не могла внимать голосу разума, когда их тела были так близко, его губы жадно льнули к ее губам, когда каждое прикосновение рождало огненную бурю в ее крови, а в каждом его слове звучало манящее обещание блаженства.

Она выгнулась под ним, обвив руками его шею. Она так давно этого желала и тайно молила об этом наслаждении, заставив его сделать первый шаг, затеяв шутливую погоню по лесу. Он собирался овладеть ею. Что ж, это прекрасно. Она заключила поспешную сделку с собственным разумом. Ей необходимо лишь удовольствие, и не более того. Больше никаких причудливых фантазий о том, что скрывается за наслаждением, никаких попыток разобраться в том, что на самом деле происходило между ними.

Он вцепился в ее юбку. Да, она желала, чтобы он поднял ее, чтобы она могла обвить его тело ногами, приглашая овладеть ею. Она сгорала от плотского желания, и уже не прислушивалась к голосу разума. Предупреждение, сорвавшееся с ее губ, касалось их обоих. Но теперь оно уже не имело смысла. Ее пальцы принялись торопливо бороться с застежкой на его брюках, стремясь поскорее обнажить его стройные бедра, его горячую, возбужденную плоть.

Ее ладонь опустилась на его пах. Чэннинг хрипло рассмеялся:

– Дорогая, имей терпение, я знаю, к чему это приведет.

– Тогда покажи мне. – Ее голос прозвучал так же хрипло, пронизанный желанием и возбуждением в предвкушении того, что должно было вот-вот произойти. Все случится жестко и быстро, обстоятельства и страсть создали подходящие условия для поспешной любовной связи. Никому бы не пришло в голову предаваться любовным утехам в летнем домике, куда в любой момент мог кто-нибудь войти, ведь в округе бродили толпы гостей. И все же в конце их ждало наслаждение.

И, отбросив ненужные мысли, Чэннинг торопливо и уверенно вошел в нее. Теперь остались лишь чувства и ощущения, навеянные бешеным ритмом их движения. Прижавшись к нему бедрами, она призывно выгнулась ему навстречу. Стон сорвался с ее губ. Эта сладкая пытка становилась невыносимой, она больше не могла ее терпеть. Чэннинг вошел в нее последним жадным рывком, и она ощутила всплеск его удовольствия, растворяясь в нем без остатка.

– Я всегда чувствую себя после этого как Шалтай-Болтай, – пробормотала Алина спустя некоторое время. Ей понадобилось время, чтобы прийти в себя. Ее голова лежала у него на коленях, и он медленно клал конфеты ей в рот. В двух других яйцах оказалось еще несколько леденцов, которых ей вполне хватит, чтобы насытиться.

– Значит, мы все сделали правильно. – Чэннинг тоже выглядел опустошенным, и для Алины стало утешением, что не она одна была так охвачена страстью. Он положил ей в рот еще один леденец.

– Я бы с удовольствием вздремнула, – откликнулась она, прожевав конфету.

– Гм. Я тоже. – Чэннинг аккуратно убрал прядь волос с ее лба, и Алина подумала, что, прежде чем присоединиться к остальным гостям, ей надо как-то привести в порядок свою прическу.

– Как думаешь, кто-нибудь уже нашел бриллиантовое колье? – Алина совсем забыла об этом.

– Нет. – Чэннинг лениво провел кончиком пальца по ее груди.

Алина пожалела, что на ней платье.

– Как только приз будет найден, прозвучит рожок.

– О! Эти поиски могут продолжатся весь день, – заметила она с легким недовольством.

– Думаю, леди Лайонел именно этого и добивалась. – Чэннинг помолчал. – Но на твоем месте я бы не отважился на такой поступок. Сюда вот-вот может кто-нибудь заявиться.

Алина расхохоталась:

– Откуда ты узнал, о чем я думаю?

Чэннинг улыбнулся:

– Я почти всегда знаю, о чем ты думаешь.

– Почти. В том-то и дело. – И, быстро повернувшись к нему, она обхватила губами его пенис и принялась дразнить его кончиком языка. – Ну вот, ты ведь не знал, что я это сделаю.

Чэннинг расхохотался:

– Да, не знал, но теперь тебе лучше остановиться и не делать того, что ты не сможешь закончить.

– Не беспокойся, я смогу закончить.