Текст книги "От начала и без конца"

Петербург

 
Говорят, Петербург для влюблённых.
В апельсиново-малиновом свете
от заката все тени танцуют.
Описать свои чувства здесь способны лишь дети.
 
 
Говорят, Петербург для свободных
от людей с монотонными мыслями.
В этих серых дворах, в лабиринтах облезлых
каждый громко молчит, что он избран.
 
 
Говорят, Петербург для великих
то ли пьяниц, а может, поэтов.
«Посмотрите наверх. А затем резко вниз».
Голова закружилась от бреда.
 
 
Для меня Петербург – это театр.
Я актёр, выпускник академии фальши.
Я художник-дурак, что рисует мелками.
Обвожу эту… ккхх… – чёртов кашель!
 
 
Петербург – он для тех, кто не сдался,
кто настойчив в своих убеждениях ложных.
Даже если чудак говорит, что он прав,
не кричи. Он забудет всё ночью!
 
 
Петербург не рыдает от грусти.
Он не горд. Просто чувствует правду.
Если любишь и честен к себе и кто рядом,
то отдайся моменту в пространстве чудес.
 
 
Ведь все встречи здесь – точно награда.
 

Тогда

 
Поцелованный мнением зябким,
раздосадован собственной выгодой,
я сознаньем кручу липкий обруч надежд,
слышу шёпот идущей зимы,
 
 
что крадётся с ухмылкой морозной…⠀
 
 
Изувеченный мыслями,
что пробили мой панцирь (он получен по праву рождения),
я тащу свой остаток на плече и, хромая,
обвожу стёртым мелом своё место падения.
 
 
И мгновенно стираю ногой.
 
 
Мне не жаль.
Мне ведь даже не стыдно.
Я свой опыт прогнал, заменив ощущением.
Очень долго хотел. Много чтил убеждений.
 
 
А в итоге прогнал с глаз долой.
 
 
Колоритные будни:
что ни праздник – то горе.
План на утро: проспать, сомневаться.
Мой план на день был сжат очерствевшим позором.
 
 
План на вечер: вперёд извиняться.
 
 
Так люблю кислород и молчание.
Мне их вместе дарили, адресат не указан.
Ненавижу бледнеть. Много лестниц. Горчицу.
Обожаю отталкивать шум.
 
 
И навстречу судьбе – я, несясь в колеснице,
восхищаюсь сюжетом. Тем, что мне продал сон.
 

В голове

 
Зачарованный мраком,
околдован ный сутью.
По проспекту шагая, без наушников, в шуме,
не так просто дышать.
 
 
Куда проще грустить. И мечтать раствориться
в тишине так желанной и ночи повседневной.
Слишком сложно не быть без улыбки капризной,
восседающей между двух губ,
 
 
под надкусанным чувством,
что внедрялось в процессе, что взбиралось на плечи
с размаху. Очень просто простыть под окном незакрытым.
Спать до одури как-то невнятно.
 
 
Покрасневший от ласки, принесённой мне ветром,
я забрался на пик ощущений.
Без изжоги не спится, в голове вечно песня
о любви, но поётся без слов.
 
 
Без раздумий встречаю рассветы.
Не стыжусь своих мыслей, что пропитаны дёгтем.
Пью не водку. Не чай. А компот очень кислый.
И коверкаю морду под утро.
 
 
Зачарованный смыслом, что пролез через уши,
я вдыхаю настрой без остатка.
По проспекту шагая, без наушников, молча
в суете растворяясь – лечу.
 

Раздумье

 
Я так редко слежу за дыханием,
а дышать ведь нигде не учили.
Автоматом получены знания —
не забыть! Да и нет здесь причин.
 
 
Я так редко слежу за всем сказанным
про себя и немного о людях.
Я же знаю, что кто-то, возможно, сбежит
или просто не встанет под утро.
 
 
Я давно потерял свою совесть,
хотя знаешь, это всё оправдания.
Я ищу вечно повод не чувствовать боли.
Ты ответь: а зачем мне страдания?
 
 
Если хочешь кричать – тогда громко.
Если плакать – то пусть все промокнут.
Озираясь на мир, ты, поднявшись на крышу,
подними свою голову выше!
 
 
Разве должен ты быть грамотеем?
Сквернословить не значит быть сильным!
Разодетые в тряпки постоянно на моде,
все хотят быть красивей красивых!
 
 
Я не должен молчать даже ночью,
но заткнусь. Меня гложет усталость.
Если любишь кривляться, давай тогда вместе.
Тебе сколько в секундах осталось?
 

Кто

 
Вихрем несусь по бульварам,
беззвучно с читаю минуты
на мокром, как шерсть, тротуаре,
под облачным небом, на острове сером.
Куря, я чуть ближе к нирване.
 
 
Без смыслов в карманах и идей в капюшоне
Придя к остановке трамвайной,
я слышу гитару на юге.
На западе скрипки играют.
Восток округлён барабаном.
На севере кошки линяют.
 
 
Мне снятся улыбки и слёзы.
Собаки. Цветы. Натюрморты.
Я чувствую запах росы даже в осень.
Я сплю очень крепко в грозу.
 
 
С решимостью злого ребёнка
рву мысленно грусть без остатка.
Любитель проспать и свихнуться под утро.
Мечтатель, поймавший свой хвост.
 

Не суть

 
Кто сказал, это всё невозможно?
Кто знал, что идти осторожно – только время терять…
Мне нельзя – другим можно?
Закрываясь руками от криков ворчливых: «Ты живой. Ты нам должен!»,
уходя в капюшон с головой и делами,
опуская глаза, смотря в пол. Под ногами следы, кто прошёл тот же путь,
перепрыгнул ущелье всех страхов, мне шепчущих в уши.
Не свихнуться бы напрочь под вечер,
обрести бы тепло, что покинуло клетку грудную,
и улыбку, с лица что сбежала. Утром, в полночь? Не суть.
 

Верь

 
Под холодом, в зимнюю стужу
очень просто вернуться простуженной,
очень сложно заснуть, не забравшись под плед
поздней ночью, им пятки укутавши.
 
 
Под ветром, что сносит листовки,
рекламы дотошных вымогателей шанса —
«Ваша скидка двух дней. Чай и кофе с собой», —
Выпью залпом и дальше несчастна.
 
 
Под звуки машин на дорогах
не вспомнить о важном решении.
Гудят, торопясь, генераторы шума,
стреляют в глаза светом фар.
 
 
Под землю спускаясь в надежде добраться
до дома в два раза быстрее,
впадаешь в толпу очерствевших зверей,
замученных серостью дня.
 
 
Под небом, что тучи сгустило,
руки сжаты в комок, чтобы тепло не сбежало.
Ты замёрзла впритык без любви – насовсем.
Ты жива. И начнёшь всё сначала.
 
 
Над мнением лиц тошнотворных,
сующих советы, – ишь, промоутеры лести! —
громко смейся, родная. Плевать на уступки.
И вовек позабудь, что есть месть.
 
 
Под холодом в зимнюю стужу
так легко оправдать себя гнусным настроем.
Очень трудно поверить в себя без поддержки.
 
 
…Ты сможешь! Без лишних оваций
 
 
перепрыгнуть преграды нашумевших застоев.
Ты найдёшь своё счастье без слов за застольем.
Верь в себя. И постигнешь любовь!
 

Разность
Произведение, написанное от лица двух влюблённых

Влюблённый в неё:

 
Открываю глаза.
Слышу звуки машин, колесящих по улицам скользким.
Отдышавшись, встаю. Выпиваю воды.
Мне прийти бы в себя после ночи ненужных речей,
с одинокими лицами, вечно пьющими, пробираясь на ощупь в мире
псевдопричин. Вечно жаждущими скрыть эмоции.
Моросящими ложью в ситуациях, где быть честным – не значит казаться.
Постоянно запутаны реплики день ото дня.
Каждый раз находясь в суете говорливой, я стремлюсь перестать сомневаться.
 

Влюблённая в него:

 
Открываю глаза.
Из-под солнца, объявшего тело, чтоб сердце не мёрзло,
Я встаю без вопросов, а с улыбкой без лести.
Слышу звуки воды, куролесившей где-то вдали.
Слышу птиц, что щебечут о радости дня, что свалился на плечи.
Потягушки (резкий выдох). Антракт (вдох любви).
Я на том самом месте, где страхи исчезли в мгновенье.
Я не там, где есть ты.
Но без разности нет и веселья!
 

Я так часто смотрю из окна

 
Я так часто смотрю из окна
своей маленькой комнаты в доме зеркальном.
Фонари молчаливо ярко светят в глаза.
Вместе с ними во тьме не печально.
 
 
На площадке, где дети и мусор под снегом,
голоса раззадоренных стражей серости мечутся.
Они ищут еду, клюя всё, что ни попадя.
Так стараться…Завидую смелости.
 
 
По небу летят облака
в форме лиц прокажённых, в форме фруктов засохших.
Я смотрю из окна и не вижу тебя.
А хотел бы. Увы, невозможно.
 

Первая мысль

 
Познакомилась в клубе. Или где-то по пьяни.
А возможно, в кофейне за завтраком.
Обнажилась душой. Распахнула улыбку.
Позабыла о смыслах. Не гадала над темой,
а ушла в диалог, с человеком, в запой.
 
 
Много сплетен и едких эмоций,
килограмм в такт крутящихся мнений,
залп простых пустословий и ненужностей в целом
вмиг приблизили мысль, что сбежала мгновенно:
«Он хороший. Но точно не мой».
 
 
Попрощались, обнявшись руками,
и по разные стороны напрочь пустились.
Не решилась бежать.
«Оглянуться, быть может?
Мне так часто, вовсю, одиноко повсюду. А я разом свой шанс
упустила».
 
 
Без обид на себя и погоду.
В дебри скомканы чувства от нехватки заботы.
В клочья порваны взгляды о добре и желаниях,
что питают нутро, порождая тоску, генерируя грусть,
не жалея сознание.
 
 
Нелегко оказаться на фоне,
быть не частью сюжета, а лишь памяткой в книге.
Не так просто признать свою силу в помине,
не удастся измерить линейкой со школы,
а удастся измерить душой,
 
 
что страдает, но жаждет открытий,
что нацелена выхватить луч из рук солнца,
что заполнена сутью и нежным теплом.
Та душа, где сидит горсть зажатостей чуждых,
что устроили этот застой.
 
 
Отпусти! (Нелегко, повторяю.)
Потрудиться придётся, изнурить все сомнения.
Ты себе доверяй. Без излишеств и драм точно знаешь, кто нужен.
Твоё сердце и ум подружились в момент, проведя чистоплотный анализ.
И та первая мысль, что попала и вышла, но была у тебя в голове,
 
 
нашептала твой путь, отобрав изувеченный шанс,
чтобы в следующий раз были силы нащупать любовь.
 

Тайна

 
Ночами бессонными выдыхаю безбожно.
Под лепет – журчанье кишечника —
изучаю глазами свою комнату, где
без тебя дожидаюсь рассвета.
 
 
Нет идей, как заправить постель.
Уйма было, и все перепробовал.
Нет мыслей о том, какой сейчас день.
Календарь сбежал в урну без повода.
 
 
Ночами январскими в холоде
руки мёрзнут. Убрать ли в карманы?
Буду шаркать ногами назло переменам,
как ребёнок, которого играть не позвали.
 
 
Аппетит за три дня поубавился.
Ком, что в горле, растаял под хохотом.
Я смеялся над буквами. Менял их местами.
Слово «ад» – это «да» по-другому.
 
 
За согласием кроется пекло.
За отказом не сыщешь эмоций.
За людьми из добра всегда правда стоит.
А за ложью запряталась боль.
 
 
На замёрзшем окне вырисовывал
одной линией цифру – восьмёрку.
Она что-то устала без дела стоять.
Я её положил по-иному.
 
 
А она мне в ответ благодарность
и поведала тайну, что скрывала так долго.
Она вроде одна и совсем одинока,
и запутана сильно, как люди.
 
 
Но, когда отпускает накопившийся пыл
и сжигает сомнения строки,
наполняет её бесконечность любви
и ведёт по той самой дороге.
 

Там же

 
У подножья наступивших морозов
очень трудно не плавать в объятиях тех мыслей,
что всегда согревают, не давая собраться
маршем в прошлое. Ментальные взвизги.
 
 
Стопка скомканных слов об обидах.
На закуску – порывы смятений.
Очень вовремя, был слишком голоден в миг.
Рвать, метать – гимн. Без извинений.
 
 
Наружу всё вылезет залпом.
Морщины и кашель суть последствия злобы.
Едкий жар, бочка слёз – темперамент отчаяния.
В голове был сюжет «по-другому».
 
 
Внутри изувеченным тембром
всё хлещет, пинаясь до одури, в сердце.
На плечах и повыше караулит бардак.
Душа ноет. Старается тише!
 
 
У подножья наступивших морозов
очень хочется резко зарыться под лепет
изысканной лести, что всегда навещает
раньше тёплых улыбок. И не на спор, хохочет в бреду!
 

Автобиография

 
Человек из любви, без всего,
постоянно сутулясь, забывается в мыслях.
Его кожа бледна. Глаз немного косит.
Есть вопрос: «На душе – точно чисто?»
 
 
Человек из любви, без всего,
не кривляясь в прихожей, забегает с улыбкой.
Его голос басист. Взглядом снимет одежду
с дам, чьи сплетни о нём (ну и ну).
 
 
Человек из любви, без всего,
слишком много страдал, в путь пускаясь спросонья,
вечно в поисках дна (там, где падаешь стоя),
изувеченный ложью: «Мой дом».
 
 
Человек из любви, без всего,
не нахмурен от злости, что витает повсюду.
В лабиринте иллюзий, где запутались люди,
виден выход налево. В окно!
 
 
Человек из любви, без всего,
вечно пьян от идей, тьмой забравшихся в уши.
Его голод кричит, надрываясь вовсю:
«Мне б любви, да побольше, на ужин!»
 
 
Человек из любви, без всего,
страх внушает сомнениям, порождаемым словом.
Он любитель мечтать. Кем он был? А никем…
Но сегодня начнёт всё по новой.
 

А как?

 
Лучезарюсь до вывиха шеи —
без насмешек, в проветренной комнате.
Не скучаю по дням, где мы были не вместе.
У иллюзий я смелых на проводе…
 
 
…Искривляюсь в тени, без оваций.
Тараторю ногами в бахилах по стенам.
Несмущённо мечтаю танцевать с тобой танцы,
обводя стоп движения мелом.
 
 
Пью какао назло мытым кружкам.
Ем морковь в магазине до кассы.
Не спешу разузнать о твоих бывших людях.
Я спешу… купить на зиму сланцы!
 
 
Мне плевать на ворон в переулках.
Без разбора кривляюсь снежинкам.
Я любитель молчать. Мэтр честного слова.
Моё счастье ныряет в убытки.
 
 
Зубной пастой я мажу ракушки.
От бессмыслицы мозг просыпается.
В своих днях мне приходится звонко лежать.
Простыне-музыкантке всё нравится.
 
 
Я наевшимся езжу в маршрутках,
не завидую лужам и пьяницам,
никогда не стыжусь перед зеркалом ныть.
Человек – тот, что в нём, – улыбается!
 

Как поэт поэту

 
С уроков сбежавших знакомы. С девятки, где штаб провинившихся.
Из школьной столовой, где ели гуляш. С колонны, где вечно курили.
Знакомы с прогулок до дома. Дворами дойдём до Дзержинского.
Облазили все гаражи наугад. Домой не вернёмся мы чистыми.
 
 
Я помню тебя паникующим. Трусливым – уж нет. Вы поверьте.
Я помню твой взгляд перед рейдами в ночь. Опасность ждала за углом.
Я помню твою привлекательность: собирать замечания, двойки умел ты.
Я помню тебя беззаботно-весёлым, прожорливо-смелым юнцом.
 
 
Я видел, как ты загибаешься в угарах и пьяных пристанищах.
Я видел тебя в пиджаке, рубашке и сером пальто.
Я видел тебя той зимой. Не ошибся, решив, что влюбляешься
в девицу одну, что смогла наповал завладеть твоей чёрствой душой.
 
 
Мы были близки много суток, смеясь, напиваясь, танцуя.
Мы были далёки в моменты семейных забористых драм.
Мы были одни. Писали стихи. Рисовали в помятых тетрадях.
Мы были замучены совестью дней, по дурости злились на мам.
 
 
Твой путь не капризный ребёнок. Он гадкий утёнок из сказки.
Твой путь не кричит на других. Он скован причудливым сном.
Твой путь обожает барьеры. И ценит он честное слово.
Твой путь – череда поэтапных ошибок, а счастье стоит за углом…
 
 
…Я знаю, как трудно собраться.
Поверь! Не бросаюсь словами, когда говорю от души.
 
 
Есть много людей, кто, смотря на тебя, пожелал бы махнуться местами.
Но не знают они, каково это – жить, ощущая так много вещей.
 

Прижмись

 
Нарочно избитый досугом, ныряешь в усталость вприпрыжку.
Командир столкновений и ментальных побоев. Может, взять от себя передышку?
Начёсанный кожи покров. Лохматые прутья по телу.
Ненавидишь молчать и сутулиться в такт. Аплодируешь тонкостям бреда.
 
 
Сквозняк из растрёпанных мнений, что влетает без спросу и жалости,
округляет испуг, что течёт прям по венам. В суете нет места случайностям.
Висишь на плечах человека, что из зеркала рожицы строит.
На руках после душа морщины. Чую – старость навстречу плывёт.
 
 
Поёрзав на месте привычек, ощущаешь азарт быть повсюду.
Излучая добро в переходах метро, замыкаешься в цвете тоски.
Не надеешься выиграть у памяти. Не проигрывал ёмким исходам.
Так стремишься посеять в душе понимание, полагаясь на честное слово.
 
 
Искалеченным голосом мчишься по ушам собеседников трезвых,
что запуганы смыслом и громким началом. Что не чувствуют жизнь повсеместно.
Налетаешь на мелочи грусти. Избиваешь племянников злобы.
Очень громко ворчишь ты, не делая выбор. Так надеюсь на что-то другое.
 
 
Без надежд тараторишь по комплексам. Разбираешь эмоции сидя.
Забываешь о чуде и могуществе силы, что таится в пучинах, внутри.
Льёшь обиды на детство и прошлое. Нагреваешь свой градусник страхов.
Мало чувствуешь миг, что рычит без жаргонов. Он напуган и требует страсти.
 
 
Независим от едких различий, изменяющих форму в пространстве и теле.
Не окутан немым безразличием, что постоянно приходит извне.
Трудно стать человеком любви. Тяжело выдворять свою честность наружу.
А зато выбор есть, правда, только один: чтобы ввысь вознестись…
 
 
…и остаться под небом.
Ты прижмись к своему сердцу в момент.
Испарись для ума
и прочувствуй!
 

С

 
С деструктивной апатией молча несусь по морозным бульварам.
Без шарфа и перчаток, а с томной улыбкой – цепляю глазами свет фар.
По карманам распиханы сплетни. Их украл я у тех, кто не в духе,
чтобы дать им возможность прочувствовать честность, не калеча
истерзанный нрав.
 
 
С износившимся за ночь смятением, что натёрло мозоли на ауре,
я пытаюсь следить за своим вдохновением, чтобы вовремя, сразу начать
говорить о лихих эпизодах, без поверхностных тем и ненужностей,
без хвалебных речей и сухих торможений. Без цитат – вся трансляция
всласть.
 
 
С насмотревшимся вдоволь испугом мы – товарищи долгих процессов.
Начинаю писать. Горсть эмоций с подтекстом ложится на лист засыпать,
чтобы очнуться в квартире невиданной. В переулке. На кухне за завтраком.
Устремиться впритык прям в сердца нежных тел, кто решился себя изучать.
 
 
С лопоухо-рыдающим чувством колеся по подъездам ночами,
я пытался всерьёз наскрести махом веру, что поможет идти до конца.
Ёмким светом окутан рассудок, тень на стенке зажгла сигарету.
Провожая слюной самый вкусный ответ, я с лихвой наслаждаюсь сполна.
 
 
С потрепавшимся мнением зябким, что ввалилось, разбившись о принципы,
мои страхи всегда обгоняют решимость, что застряла в курилке на лестнице,
из окна наблюдая за птицами, что плывут в облаках. Ветер – волны.
Ощущаю стоящим себя за кулисами. А в антракт я затею уборку.
 

Давай?

 
Давай помолчим под звуки дождя, что вслепую полощет дороги.
Не узнаем знакомых, рядом с ними садясь под землёй. Не в гробу, а вагоне.
Разукрасим одежду замазкой. Растолкаем в карманы хлебных крошек с прилавка.
Отдадим всю слюну хмурой луже, что в парке. Закричим в лоб ночи: «Погоди!»
 
 
Давай отнесём все заслуги на свалку, где уйма пакетов
летают, стесняясь, щеголяют в потёмках, играют в разруху под лепет.
Отмоем подъезд синей краской. На окна повесим матроску,
чтобы наши соседи отправились в сказку – на остров, где всё понарошку.
 
 
Давай измотаемся вдоволь. До одури будем смеяться
над птицами в небе, горящим костром, над лестью, сидя на диване.
Войдём в перерыв без оваций. Без боли, а с чувством соблазна.
Разукрасим пижамой своё голое тело. Под пледом устроим мы танцы.
 
 
Давай наскребём на берёзе два имени – чур, на иврите.
Отдадим весь паёк духу леса, траве и затоптанным в клочья корням.
Изуродуем напрочь советы, что непрошеным тоном засели в засаде,
выжидая беззвучно, словно слёзы они – ждут причины и наших шагов.
 
 
Давай объясним продавщице, как правильно ёрзать на стуле.
Сходим в театр в халате и на встречу с простудой. В кино, где мурлычут менты.
Изогнём шлагбаум на удачу. В люк закинем бестактно ругательство.
И когда сбежит ночь, я возьму тебя за руку с вопросом: «Ты веришь в любовь?»
 

Присмотрись

 
Много ветреных дн ей напролёт,
вечеров, где главенствовал холод,
я провёл в диалогах с собой —
изучал, как находчив мой шёпот.
 
 
Много капель, сбежавших с небес,
что обрушились, наглухо спятив,
на морщинистый нос, воротник,
на колени и лоб. Может, хватит?..
 
 
..Избегать. Вуалировать, корчась.
Строить драму. Пытаться забыться.
Я любитель мечтать. Наше честное слово
постоянно ныряет в убытки.
 
 
Груб, как точка в конце предложения.
Нежность жмёт на педаль отовсюду.
Не обидчив. Не льстец. Не хожу по музеям.
Я во снах нагибаю простуду.
 
 
Тот, кто знает меня, лишь ошибся.
Я меняюсь раз десять за сутки.
Мне не сложно молчать, как и чувствовать.
Я постоянно сбегаю от чуда.
 
 
Мне не жаль. И не весело вовсе.
Я во тьме, на Олимп поднимаясь,
слышу яркость машин. Вижу гул светофоров.
Я нащупал практически путь.
 
 
Свой. Смекаешь?
 

Из рая

 
Глазами, повидавшими абсурд,
глазами, что моргали в закоулках,
глазами, что ныряли прям в любовь,
Глазами, изучающими горе,
 
 
владеешь Ты – хозяйка вечных драм.
Имён не будет здесь, ты знаешь точно.
И всё-таки я честно, вслух, признаюсь,
как я винил себя насквозь всё утро.
 
 
Вы – женщина повсюду и нигде,
без дома, отношений и капризов.
Беспечная, спокойная, как лава,
в потоке серости сжигаете мосты.
 
 
Вернулись в омут ради тесных встреч
с друзьями и местами, где когда-то
в ночи, без суетливого разврата,
моменты проживали в такт, без сна.
 
 
Мы встретились задолго до касаний.
И много честности, впритык, мы промолчали.
Я рад, что Вы вернулись в мир из рая.
Мотивы наши вдоволь разошлись.
 
 
Вы цените свободу, как и я.
И в нежности питаете Вы силу.
И вот к чему пришёл издалека:
поодаль диалог идёт красивей.
 
 
Обидеть не хотел отнюдь, совсем!
И вновь скажу без лести: Вы прекрасны.
Я верю в Вас, Ваш путь и что успех
настигнет прям врасплох, обрызгав краской.
 
 
Глазами, повидавшими смятенье,
глазами, что наполнены тоской,
владеешь Ты, хозяйка приключений —
глазами, что транслируют покой.
 

Проводник

 
Надолго в утробе засевший,
не знал, что такое любовь,
не знал, что такое быть честным.
По жилам течёт одна кровь.
 
 
Ловил энергетику молча.
Был спутником в грустных теченьях.
От смеха «тот дом» наполнялся теплом,
мне не было там вовсе тесно.
 
 
Я так благодарен моментам
и шансу внедриться на землю.
Здесь столько людей, разных мыслей и чувств —
мне идёт быть частичкой планеты.
 
 
Испокон веков и со временем,
выползая навстречу событиям,
начинаешь взрослеть, не назло и во вред,
без причин и сигнальных ракет.
 
 
Развиваясь, скуля и сочувствуя,
под тоской и неведомым счастьем
начинаешь встречать в новых днях свой рассвет,
вечерами ныряя в печаль.
 
 
Ультиматум сердечных испугов:
либо вместе повсюду и рядом,
либо точно один – для себя и идей.
Утомили однотипные взгляды.
 
 
Надолго в утробе засевший,
в человеке другом, самом близком.
Не хватало минут и подобранных слов,
чтобы признаться: я верю в любовь!