Текст книги "Быстро падая"

Я должен быть благодарен. Благодарен за то, что у меня есть семья, которая меня любит. Благодарен братьям, кузенам и кузинам, дядям и тетям, племянникам и племянницам, бабушкам и дедушкам. Еще с детского сада я знаю, что не стоит воспринимать это как должное. Вокруг столько несчастных семей. Разведенные родители. Отчимы и мачехи. Сводные братья и сестры. Умершие мама или папа. Домашнее насилие. Ничто из этого не относится ко мне. Мои родители счастливы в браке уже двадцать пять лет. Тетя и дядя до сих пор ведут себя, как влюбленная пара, что Лекси и Ксандер без конца комментируют, закатывая глаза. Но и у самого Ксандера счастливые отношения. Прошлым летом он и Мэри Энн наконец поженились, и недавно у них родился второй ребенок.

Я люблю свою семью и сделаю все для них, но иногда… нет, сейчас я все чаще чувствую, как задыхаюсь рядом с ними. Моя жизнь распланирована, а я не могу возразить. Однажды я восстал против этого. Тогда мама и папа поссорились, чего никогда не случалось прежде. Джош был единственным в нашем доме, кто на сто процентов остался на моей стороне. Он помог мне выбраться из этой дыры, как и Мия. Но сейчас никого из них здесь нет. И хотя мне прекрасно известно, что я веду комфортную жизнь, я не могу принять это. Не могу. И это бесит меня больше всего. Больше, чем долги, которые наделал Джош и которые я отрабатывал целый год. Больше, чем тайна, которую мы вместе храним. Я точно знаю, где буду через пять, десять и даже, черт возьми, двадцать пять лет. А буду я именно здесь, с моей семьей. Буду работать в фирме, женюсь на милой красавице-южанке и сдамся – разрешу отцу навязать свою волю моим детям. Боже, я просто надеюсь, что они хотя бы Филу дадут делать то, что он хочет.

Некоторое время я просто катаюсь по окрестностям, позволяя городу проноситься мимо меня, пока наконец не приезжаю на Мейн-стрит и не паркуюсь на стоянке закусочной. После обильного бранча я определенно не хочу есть. Наверно, есть места получше, чтобы погрузиться в свои мысли и проклинать все на свете, но лишь в немногих из них подают пироги Бет. Через окно вижу, что она как раз несет два таких к столику. И замечаю кое-что еще. Новенькая официантка с длинными каштановыми волосами со светлыми мелированными прядями. Она бегает от столика к столику с подносом и собирает посуду.

Хейли.

Не задумываясь больше ни на секунду, выбираюсь из машины, захожу в закусочную и ищу свободное место у окна. Внутри шумно и многолюдно. Гости собрались на завтрак. Некоторые уже заказывают ранний обед. А другие, как и почти каждый день, сидят за стойкой с книгой или газетой, а перед ними дымится чашка. Мне не приходится долго ждать, пока кто-нибудь подойдет к моему столику.

– Чем я могу… ох, – Хейли смотрит на меня большими глазами.

Я улыбаюсь:

– Доброе утро.

Она кажется раздраженной.

– Что тебе здесь нужно?

– Кофе. Может, еще кусок пирога. И поговорить с новой официанткой, если у нее есть минутка.

Она скептически прищуривается.

– А если нет?

Я пожимаю плечами и откидываюсь назад.

– Тогда я подожду столько, сколько нужно.

И это правда. Чем дольше я смогу держаться подальше от дома и папиных планов, тем лучше. Кроме того, мы с Хейли не закончили. Если Джаспер действительно рассказал ей так много обо мне, то они, должно быть, сблизились достаточно хорошо, чтобы заполнить пробелы, которые есть у меня, потому что я не был рядом с ним в последние месяцы.

Вздохнув, Хейли берет ручку и блокнотик.

– Я принесу кофе.

Больше она не говорит ничего, и я не могу удержаться, чтобы не смотреть ей вслед, когда она исчезает на кухне. В отличие от Бет, она не носит форму, только фартук поверх темных брюк и светлой блузки без плеч. Браслеты на ее запястьях звенят при каждом движении, а длинный хвост раскачивается из стороны в сторону.

Почему она появилась здесь? Не знак ли это, что моя жизнь налаживается? Может быть, встреча с ней приведет к лучшему для нас обоих. Нас связывает нечто большее, чем флирт и взаимное влечение. Она знала Джаспера. Из-за него приехала в Фервуд. И хотя сейчас у меня более чем достаточно других вещей, о которых нужно позаботиться, я хочу выяснить, что это значит. Хочу лучше ее узнать. Все еще.

На этот раз мне приходится долго ждать, пока Хейли не появляется снова. Взамен, помимо кружки кофе, она принесла и несколько минут своего времени, потому что опускается на сиденье напротив меня.

– О чем ты хочешь поговорить?

Очаровательно. Видимо, она отбрасывает любую стеснительность, когда решает, что больше не хочет кому-то нравиться.

Осторожно потягиваю кофе, который люблю уже много лет: черный с двумя кусочками сахара. Спасибо, Бет.

– Я думаю, мы можем помочь друг другу.

Темные брови Хейли ползут вверх.

– В самом деле? И как это должно выглядеть?

– Ты говорила с Джаспером. Была рядом с ним, когда я уехал. Но я знал его всю свою жизнь.

Она ни на секунду не отрывается от меня.

– И что?..

Я пожимаю плечами.

– Наверняка у тебя есть вопросы. Как и у меня. Мы можем найти необходимые ответы. И даже, может быть, обретем немного покоя.

– И что потом? – спрашивает она. – Хочешь доказать, что ты не такой уж ублюдок, как я думаю?

– Нет, Хейли. – Я медленно ставлю кружку и смотрю прямо на нее. – Я ублюдок. Все, что сказал обо мне Джаспер, – правда.

Даже если бы я хотел, чтобы это было иначе. Но Джаспер никогда не лгал. Я был тем, кто не справляется со своей жизнью. Тем, кто всегда доставлял неприятности, пока не становилось слишком поздно. Даже если это не входило в мои намерения, я причинял людям боль. Возможно, настал момент взять пример с бывшего лучшего друга и быть честным.

– Кроме того, я хотел бы провести с тобой время.

Она моргает. Один раз. Два. Три.

– Ты хочешь… провести… со мной время, – повторяет она и смотрит на меня так, будто я сказал нечто совершенно нелепое. – Почему?

– Почему? – недоверчиво повторяю я. – А почему бы и нет?

Кажется, этого объяснения недостаточно. Она с большим скепсисом глядит на меня.

– Серьезно? Хейли, ты красивая, умная и, в общем-то, ты самый интересный человек, которого я встретил этим летом. Ты дружила с моим лучшим другом и хочешь больше узнать о Джаспере. Я просто хочу провести с тобой немного времени, вот и все.

Она по-прежнему не выглядит убежденной, поэтому я добавляю кое-что важное для нас обоих:

– Если вдруг набросишься на меня и поцелуешь, я не буду сопротивляться.

Уголки ее губ дернулись. Я это точно вижу, несмотря на то, что она борется с улыбкой.

– Ты такой…

– Обаятельный? – предполагаю я и делаю глоток кофе.

– Упрямый, – решает она. Кто-то зовет ее по имени, и она поднимает голову. Бет мрачно указывает на столики, которые до недавнего времени были пустыми. Сейчас за ними сидят люди и хотят сделать заказ.

– Хейли, скажи «да», – прошу я, когда она встает.

Она кусает нижнюю губу, что неизбежно притягивает мой взгляд. И вот так просто и быстро я забыл, о чем мы говорили. Кажется, она замечает, куда я пялюсь, и тут же перестает мучить губу. Когда я снова смотрю ей в глаза, на душе становится теплее.

– Хорошо, – ее ответ едва можно различить, но я уверен, что слышал его. – Только потому, что я действительно хочу больше узнать о Джаспере, а ты, на данный момент, – мой единственный источник информации.

С этим я могу жить.

– Тогда заберу тебя, когда закончится твоя смена.

Глава 7

Хейли

Зачем я на это подписалась? Первая мысль, которая проносится в голове, когда я выхожу на улицу в начале второй половины дня и вижу Чейза, стоящего на парковке позади закусочной, прислонившись к машине. Он одет в белую футболку, руки спрятаны в карманы джинсов, а на лице улыбка, предназначенная только мне.

У меня перехватывает дыхание. Как, ради всего святого, я оказалась в такой ситуации? И что мне с этим делать? Сначала я заигрываю с Чейзом, потом, когда проясняется, кто он, отвергаю его, а теперь собираюсь сесть к нему в машину, хотя мы едва знакомы. Серьезно?

Будь смелее, Хейли.

Слова Кэти всплывают в голове, напоминая о моей миссии на лето. Рассказать историю Эмико до конца. И продолжить писать свою. К тому же Чейз прав. Он знает Джаспера гораздо дольше меня и может многое рассказать. Я даже не подозревала, что он болел… И может быть, только может быть, Чейз сумеет помочь выяснить, удалось ли Джасперу исполнить свое заветное желание и на самом деле закончить рукопись. Если Чейз об этом знает. Но раз уж эти двое дружили, он почти наверняка в курсе. Или нет?

Проклятье. Меня настолько раздирают противоречия, что я понятия не имею, в каком направлении движусь. Снова звучат в голове слова Кэти. Господи, как бы мне хотелось, чтобы она была здесь. Она бы наверняка дала мне хороший совет – или просто как следует пнула. Но Кэти нет, мне нужно самостоятельно принять решение.

Глубоко вздохнув, я крепче сжимаю темно-коричневую шляпку от солнца и подхожу к Чейзу.

– Ты пришла, – говорит он и открывает пассажирскую дверь.

– Я держу свои обещания. – Быстрый взгляд в его зелено-карие глаза, затем я поспешно сажусь в салон, прежде чем успеваю в них потеряться. Такое уже было, я слишком отчетливо это помню. Как и то, что он сказал мне в закусочной.

Если ты вдруг набросишься на меня и поцелуешь, я не буду сопротивляться…

Я трясу головой, чтобы поскорее отогнать эти мысли. Но хоть мне и известно, что он сделал с Джаспером, я ничего не могу поделать со своей реакцией. И я ненавижу это. Прямо сейчас я это ненавижу.

Мое сердце бьется как сумасшедшее, когда я пристегиваюсь, а Чейз садится за руль рядом со мной.

– И куда мы?

– Позволь сделать сюрприз, – он заводит мотор, включает поворотник и выезжает с парковки.

Я задираю нос.

– Не люблю сюрпризы.

А все почему? Да потому, что они всегда ужасны. Сюрприз – ты провалила экзамен по экономике! Сюрприз – твоя бабушка умерла! Сюрприз – парень, с которым ты встречалась, замутил с кем-то другим. Я фыркаю. И Чейз еще удивляется, что я не люблю сюрпризы? Это касается даже шоколадных конфет. Предпочитаю заранее знать, что внутри, а не глотать отвратительный сироп. Бррр!

Чейз бросает на меня вопросительный взгляд, но никак не комментирует мое заявление. За несколько минут мы покинули Фервуд, и оказались на природе. Справа и слева простираются леса, они покрывают горы. В этой зелени я замечаю сияние.

– Это Шенандоа? – спрашиваю я, не отрывая взгляда от реки.

Еще когда Джаспер впервые рассказал мне о своем доме, я прочитала о нем в интернете. По-видимому, река Шенандоа течет через всю долину, которая обязана ей своим названием, и большая ее часть принадлежит национальному парку.

Раньше меня не особенно интересовали мероприятия на свежем воздухе. Конечно, в детстве я играла на улице – когда растешь в Миннесоте, окруженной бескрайними зелеными равнинами, у тебя нет другого выхода, кроме как искать приключения на природе. Но когда мы пошли в школу, все изменилось. Кэти была более общительной и в одно мгновения обрела кучу новых друзей, в то время как я погружалась в свои книги. Я по-прежнему люблю их и хорошие истории, иначе, наверно, не написала бы ни одной своей, но за последние недели что-то изменилось. Этот город изменил меня. Несмотря на все места, где я побывала, несмотря на озелененные большие города и любовно выстроенные деревни, несмотря на национальные парки, фермы и пустыни, я смогла оценить уникальность этой долины. При этом я не могу сказать точно, что меня так завораживает. Кроны деревьев зеленого и желтого цвета теряются в горах, которые окружают долину. Когда осень окрашивает листья деревьев в разные оттенки желтого, зеленого, оранжевого, красного и коричневого, должно быть, здесь становится еще лучше. Вдруг я чувствую печаль – к осени меня здесь точно не будет.

– Единственная и неповторимая Шенандоа, – отвечает на мой вопрос о реке Чейз. В его голове звучит любовь к этому месту.

Мы проезжаем фермы и пивоваренные заводы, и по мере того как дорога медленно идет вверх, вид становится все лучше и лучше. Я не могу оторвать от реки взгляд, пока она вдруг не исчезает. Я с раздражением смотрю на Чейза. Даже если бы я захотела, то не смогла бы справиться с тошнотворным чувством, которое захлестывает меня. То, что я здесь, – безумие. Я совсем не знаю этого парня. Те немногие вещи, которые мне известны, выставляют его не в лучшем свете. Тем не менее я забралась в чужую машину, и мы углубляемся в лес. Здесь нет ни души. Никого, кто мог бы услышать мой крик. Никто не поможет в случае опасности. Не то чтобы я думала, что Чейз чокнутый маньяк с топором… но ведь никогда не знаешь наверняка.

– Не паникуй, – бормочет он, не отрывая глаз от дороги, по которой едет с прямо-таки фанатичной уверенностью. – Я привез тебя сюда не для того, чтобы убить.

Я таращусь на него.

– Ты умеешь читать мысли?

– Нет, – коротко усмехается он. – Но ты напряглась и вцепилась в ручку двери, будто собралась выпрыгнуть.

Я смотрю на свою ладонь. О, черт. Он прав. Но я все равно не отпущу ручку.

– Мы скоро приедем, – его голос тихий. Успокаивающий.

Я глубоко вздыхаю и пытаюсь контролировать взбесившийся пульс. Что не так уж просто сделать в присутствии Чейза, ведь он чертовски привлекателен. Есть что-то в его глазах, взгляде, что не отпускает меня. Что-то большее, чем он показывает миру.

– Вот мы и на месте, – объявляет он спустя несколько минут.

Я вздрагиваю. Даже не заметила, как изменилась окружающая нас местность, потому что была слишком занята разглядыванием его профиля. Мы больше не в лесу.

– Это… это невероятно, – шепчу я, отстегивая ремень безопасности, как только машина останавливается, и Чейз глушит мотор. Когда я выхожу из салона, меня приветствует теплый ветерок, который чуть не срывает с головы шляпку. В последний момент я удерживаю ее и подхожу ближе к краю обрыва. Нет, настоящего утеса. Скала выступает вперед, будто смотровая площадка. Я не понимала, что мы так высоко. Отсюда открывается потрясающий вид на долину.

Шенандоа, которую я видела мельком, теперь расстилается перед нами во всей красе. Вода блестит на солнце. Здесь, наверху, удивительно спокойно, и я почти уверена, что могу слышать тихий шум реки. По лесу недалеко от нее бежит извилистая дорога.

– Скайлайн-драйв, – Чейз останавливается позади меня. – Сто пять миль в длину, и каждая стоит того, особенно в сентябре и октябре.

Защищая глаза, я держу над ними свободную руку, чтобы больше разглядеть, несмотря на солнечные лучи. От вчерашней грозы не осталось ни следа. Трудно поверить, что всего в нескольких километрах отсюда прошлой ночью рухнул мир.

Я указываю на здания в отдалении.

– Это Фервуд?

Чейз подходит чуть ближе, словно желает проследить за моим взглядом, кивает. Теперь я улавливаю запах, как и тепло, исходящее от его тела. От него пахнет свежим, спортивным гелем для душа, и еще чем-то тяжелым, но благородным. Может сандал? Понятия не имею. Мне трудно сосредоточиться, когда он указывает на точку к югу от Фервуда. Там виднеется нечто фиолетовое.

– Это лавандовая ферма.

Я поворачиваю голову, удивляясь тому, как близко мы стоим друг к другу.

– Лавандовая ферма? – повторяю я, задержав дыхание.

Он кивает. Его взгляд скользит по лицу, надолго задержавшись на моих губах, прежде чем вернуться к глазам.

– Мама ездила туда с нами, когда мы были еще детьми, когда хотела занять нас на полдня. Можно было помочь с уборкой урожая, сходить на уроки ремесел и в магазинчик. Джош и Лекси всегда это ненавидели.

– А ты нет? – выдыхаю я.

По какой-то причине я все еще стою впритык к нему. Блин, почему я не отступаю?

Он качает головой.

– Мама обожает все, что связано с цветами. Она была так счастлива там, что я ей подыгрывал.

Не могу больше сдерживаться, я просто вынуждена рассмеяться. Не понимаю, почему. Я уже ничего не понимаю. Как может парень, который оборвал общение с неизлечимо больным другом, ради мамы торчать на лавандовой ферме, хотя ему там скучно?

– Хотела бы я это видеть. То есть… возможно, – добавляю я, потому что не могу оценить, сколько времени потребуется для ремонда «хонды». Кроме того, я не собиралась здесь задерживаться. В мои планы не входило остаться в маленькой долине посреди ничего. Здесь я постоянно вспоминаю, что Джаспера больше нет.

С трудом отрываю взгляд от Чейза и добираюсь до края уступа. Он круто уходит вниз у меня под ногами. Один-единственный шаг, и я рухну в пропасть. Шансов на выживание – ноль. Желудок делает сальто, а сердце бьется быстрее. Но дело не только в страхе высоты, из-за которого подгибаются колени, но и в адреналине. Стоять здесь – еще один вызов. Еще один тест на мужество.

Обернувшись, я замечаю, что Чейз не тронулся с места. Он щурится на солнце, но все равно улыбается и кажется… восхищенным?

– Хочешь, я тебя сфотографирую? – спрашивает он. Я отрицательно мотаю головой. Мой смартфон и сумка лежат в машине.

Глубоко вздохнув, я развожу руками.

– Я просто хочу насладиться моментом.

И это именно то, что я делаю. Солнце согревает кожу. Ветер охлаждает лицо, напоминая, что я в прямом смысле стою на краю обрыва. Но я пока не хочу оборачиваться, не хочу отсюда уходить, поэтому медленно опускаюсь на корточки, сажусь на землю, позволяя ногам свеситься со скалы.

– У тебя вообще есть телефон? – слышу я Чейза, затем, кряхтя, он садится позади меня. – Для того, кто здесь впервые, ты делаешь мало фотографий.

Я смеюсь.

– Зачем что-то фотографировать, если можно просто наслаждаться видом на долину? – Моя улыбка становится печальнее. – Кроме того, Джаспер был единственным человеком, с которым я хотела бы поделиться чем-то в Сети.

– А как же семья? – мягко возражает Чейз. – Друзья? Сокурсники? Парень?

– У меня не… эй, подожди-ка, – нахмурившись, я поворачиваюсь к нему. – Серьезно? Это твой способ узнать, есть ли у меня парень?

В его усмешке нет ни капли раскаяния. Вот ни чуточки.

– Сработало же?

Вау. Насколько нужно быть наглым и самоуверенным. Покачав головой, я снова обращаю свой взор на открывающийся передо мной вид, но не могу удержаться от улыбки. Мне становится невероятно хорошо. Правда, я поехала сюда только, чтобы больше узнать о Джаспере. Видимо, пришло время напомнить об этом.

– Чейз, зачем ты привез меня сюда? – наконец спрашиваю я и, опираясь на ладони, откидываюсь назад. Я все также болтаю ногами над пропастью, ощущая каждое свое движение. Как же легко сорваться вниз.

– Ты всегда приезжаешь сюда с незнакомыми девушками? – продолжаю я и поворачиваюсь к нему. От солнца его волосы стали светлее, а кожа загорела. – Чтобы произвести особое впечатление?

Его губы дергаются, словно он хочет улыбнуться.

– Неплохая идея, если бы я уже не был знаком с большинством девочек в городе. Незнакомцы приезжают сюда не так уж часто, а даже если приезжают, то это просто туристы, – они здесь ради пары фотографий и обеда. Я привел тебя сюда, потому что это любимое место Джаспера.

Все во мне замирает, внутри растекается тепло. Блин, почему он такой сложный? Почему он не мог просто показать мне это место, чтобы потом затащить в постель – или на заднее сиденье машины? Это облегчило бы мне задачу не влюбляться в него. Но теперь я смотрю на это место другими глазами.

– Вы часто бывали здесь? – тихо спрашиваю я. Он кивает, не глядя на меня.

– Раньше постоянно. Сначала на велосипеде, я впереди, Джаспер сзади, потому что он был не в очень хорошей форме, а потом, когда у меня появились водительские права, на машине. Джаспер никогда не учился водить.

Я не знала. И только теперь осознаю в полной мере, как много он знает о Джаспере такого, о чем я не имею ни малейшего понятия. Не только в том, что касается болезни, но и повседневных дел. Чейз был частью жизни Джаспера задолго до меня.

– Как вы познакомились?

Он бросает на меня быстрый взгляд.

– Я отвечу на этот вопрос, но только после тебя.

Я ловлю себя на том, что сжимаю губы. Если я действительно хочу больше узнать о Джаспере, и, возможно, Чейз даже сумеет помочь мне найти рукопись, у меня нет другого выбора, кроме как сказать правду.

Тяжело сглатываю, но все равно протягиваю ему ладонь.

– Согласна.

Он быстро пожимает ее. Его рука гораздо больше моей. Теплая. Грубая. Он держит дольше, чем нужно.

Кашлянув, я отстраняюсь от него и отодвигаюсь ближе к краю, чтобы между нами появилось небольшое пространство.

– Сначала ты.

– Только если не упадешь, – бормочет он, и я вижу беспокойство в его взгляде.

Удивленно поднимаю брови.

– Не говори, что ты боишься высоты?

Ведь в конце концов это он привел меня сюда. Он, который уже бесчисленное количество раз до этого был здесь с Джаспером. Я замечаю, что, хотя он и сел рядом со мной, но как минимум в полуметре от пропасти. И, кроме того, он согнул колени, будто собирается встать в любую секунду. Плюс, как и вчера в кафе, он нервно покачивает вверх-вниз правой ногой.

– Нет, – на мгновение Чейз опускает взгляд, но после вновь смотрит на меня. – Мне просто не надоело жить.

– Если бы мне надоело жить, я бы этого не сделала. – Я поворачиваюсь на скале до тех пор, пока мои ноги не перестают с нее свисать, а вот голова, руки и туловище не оказываются прямо над пропастью. Одной рукой придерживаю шляпу, другую вытягиваю вперед. Мой желудок сжимается от страха, сердце стучит в ушах, я чувствую себя… свободной. Свободной и непобедимой.

– Боже! – Сильные руки обхватывают меня за талию и тянут назад. Чейз стоит надо мной на коленях и смотрит так, словно я потеряла рассудок. – Ты хочешь, чтобы у меня случился сердечный приступ?

Я издаю звук, напоминающий хихиканье. Возможно, слишком много крови прилило к голове.

– Просто скажи, что испугался за меня, – поддразниваю я.

Чейз тихо ругается.

– А ты разве нет?

Я качаю головой. Это правда. Люди и то, что они могут со мной сделать – эмоционально, физически, – вот чего я боюсь. Но этого места? Утес над красивой долиной, с которого можно упасть? Ни капельки.

– Ну ты прям… вообще, – вздохнув, он опускается рядом со мной. Теперь мы лежим, не касаясь друг друга, почти плечом к плечу, и оба смотрим в небо. Маленькие белые облака проносятся по нему, в остальном оно совершенно ясное и окрашено в восхитительный синий цвет. Бешеное сердцебиение постепенно начинает утихать, хотя, кажется, что в присутствии Чейза это невозможно.

– Я встретил Джаспера в больнице, когда мне было десять, – его голос звучит отдаленно. Будто мысленно он отправился в далекое прошлое и присутствовал здесь лишь физически.

Вновь и вновь в голове всплывают слова миссис Харрингтон. Джаспер болел еще в детстве. И если Чейз упоминает больницу, значит, все началось уже тогда. Я тяжело сглатываю и перекатываюсь на бок, чтобы было удобней слушать.

– Мой старший брат Джош и я, когда были детьми, вечно доставляли друг другу неприятности. Окей, в основном виноват оказывался я. Одним августовским днем, таким же теплым, как сегодня, я предложил прокрасться в гараж, пока папа возился перед домом со своей машиной. Мы во что-то играли, но я уже не знаю, во что именно. Помню только, как забрался на стеллаж и соскользнул.

Я корчу гримаску.

– Ауч.

– Ага. – Чейз поворачивает ко мне голову. – Я упал прямо в ящик с инструментами. Вот напоминание об этом.

Без предупреждения он задирает футболку, и, помимо накачанных мускул, таких что можно только позавидовать, демонстрирует круглый шрам наискосок выше пупка. Мне хочется протянуть руку и прикоснуться к нему, чтобы узнать, какой будет кожа на ощупь, но я сдерживаюсь. Может, потому что меня отвлекает татуировка. Я не могу точно понять, что там изображено, так как большая ее часть скрыта под футболкой, но хорошо вижу черные линии. Я тяжело сглатываю.

– Внезапно отвертка воткнулась мне в живот. – Чейз опускает ткань. – Даже больно не было, просто горячо и жгло почему-то. Наверно, я уже был в шоковом состоянии. Потом все закрутилось очень быстро. Джош привел родителей, и мама поехала со мной в отделение неотложной помощи. Она плакала, ругала меня и одновременно продолжала уверять, что все будет хорошо. Не думаю, что когда-либо видел ее такой, – что-то грустное звучит в его словах. – В больнице мне сделали операцию. Но лишь позже я узнал, как плохо все было на самом деле. Потом я проснулся в незнакомой постели и неожиданно для себя стал соседом по палате для…

– Джаспера, – шепчу я.

Он кивает.

– Он находился там на лечении и должен был лежать отдельно. Но, как это часто бывает, места не хватало, поэтому нас поместили в одну палату.

– Что… что у него было?

– Муковисцидоз. Повезло, что рано заметили. Сейчас-то уже есть лекарства, чтобы замедлить ход болезни, но в детстве ему приходилось мотаться на обследования в больницу каждый раз, когда возникала какая-то проблема. В тот момент у него диагностировали воспаление легких.

Муковисцидоз. Я слышала об этом, но, если честно, понятия не имею, что стоит за названием.

Кажется, Чейз замечает мое замешательство, потому что, положив голову на скрещенные руки, продолжает:

– Нарушение обмена веществ. Штука врожденная и относительно редкая. Джаспер объяснил мне это так… – он сдвигает брови, будто пытается вспомнить точную формулировку. – В одном конкретном гене есть дефект, который приводит к тому, что вязкая слизь забивает жизненно важные органы, которые, в свою очередь, становятся восприимчивыми к инфекциям. У Джаспера страдали легкие и поджелудочная. Было столько всего, чего он хотел, но не мог сделать. В то время как другие дети играли на улице, он должен был идти на физиотерапию. Больше, чем глотать таблетки, он ненавидел ингаляции. Когда ему было тринадцать, он отказался принимать лекарства. Просто перестал это делать в знак протеста. Его мама тогда чуть не сошла с ума.

Часть меня не хочет этого знать. Этот смелый мальчик появился в моей жизни тогда, когда я больше всего в нем нуждалась. Я замечала, что с ним не все впорядке, но и подумать не могла, что он смертельно болен. Мы ободряли и поддерживали друг друга. Джаспер был мои другом на расстоянии, я в нем нуждалась. Хотелось бы убедить себя сейчас, что между нами просто радиомолчание. Что он все еще рядом и продолжает свое дело, только без меня. Но кладбище, одинокая комната в доме родителей, рассказ Чейза – все это делает его смерть такой пугающе реальной.

Я не замечаю, как на глаза наворачиваются слезы, пока не ловлю на себе встревоженный взгляд Чейза.

– Эй… – бормочет он и протягивает руку, будто хочет дотронуться до щеки.

Я вздрагиваю и поспешно сажусь.

– Все в порядке.

Дыши, Хейли. Дыши, и тогда все будет хорошо.

Я моргаю, пока зрение снова не проясняется. Дыхание постепенно восстанавливается, но подступающая тошнота остается. Тем не менее не могу перестать расспрашивать Чейза о Джаспере, не теперь.

– Почему ты подвел его?

Молчание.

– Он нуждался в тебе. Ты знал, что все очень серьезно. Он пытался связаться с тобой, но ты его проигнорировал.

– Я знаю, – Чейз тоже садится. – Я знаю, что сделал.

– Почему? – повторяю я дрожащим голосом.

Он не отвечает. Вместо этого поворачивается ко мне спиной.

Более красноречивого ответа быть не могло.

– Я думала, мы договорились, – напоминаю я.

– Так и есть, – он снова смотрит прямо на меня. Взгляд его зелено-карих глаз стал жестким. – Я обещал рассказать о нем. О его жизни. Болезни. Как мы познакомились. Я не соглашался рассказать тебе, как… как…

Я чувствую озноб, несмотря на солнечные лучи. Холод ползет по позвоночнику.

– Как именно ты его подвел?

Понятия не имею, почему я с таким упорством ковыряюсь в открытой ране Чейза. Почему зла, ведь еще несколько дней назад даже не знала его. Наверно, это все ради Джаспера. Я злюсь вместо него, потому что он не может.

Чейз молча смотрит на меня. Это напоминает бесшумную борьбу, и я не знаю, кто выигрывает. Даже когда он переводит взгляд в сторону.

Я резко выдыхаю. Меня это совсем не устраивает. Обычно я избегаю конфликтов, а не ищу их. Я до сих пор слышу в голове гнев и разочарование в голосе Джаспера, когда он рассказывал мне о друге по телефону посреди ночи. Есть что-то в этом парне такое, что заставляет меня идти на отчаянные шаги.

– Пора возвращаться. – Пошатываясь, Чейз встает и протягивает мне руку, чтобы помочь подняться. Очевидно, это перемирие.

Я благодарна ему за то, что он привел меня сюда и рассказал о друге. Но я не готова его простить. Пока нет. Поэтому я встаю, стряхиваю пыль с одежды и в последний раз бросаю взгляд на долину. Несмотря на разговор с Чейзом, это место остается особенным. Здесь я почувствовала себя другом Джаспера. Я узнала его ближе. Ближе, чем в его комнате. Ближе, чем на его могиле.

Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох, затем следую за Чейзом к машине. Когда мы покидаем смотровую площадку, это не похоже на прощание с ней, а скорее на немое обещание вернуться снова. Я хочу еще раз побывать здесь, в месте, которое так сильно любил Джаспер. Даже если это последнее, что я успею сделать.