Текст книги "Судьба темнее, чем любовь"

Мама не справилась с управлением. Взревел двигатель, завизжали тормозные колодки. Овраг распахнул свои жадные объятия.

А потом мир вокруг померк.

Глава 3

– Блэр…

Темнота. Вдалеке слышится шум. Что это, море? Ветер?..

Окружающий мир вдруг зашевелился, закачался, а потом снова замер. Что произошло?

– Блэр? Блэр! Ты меня слышишь?

До меня доносился чей-то настойчивый голос, но слышала я его приглушенно: он с трудом пробивался сквозь стоявший у меня в ушах шум и сквозь плотную пелену тумана, накрывшую мое тело подобно одеялу. Чудесному, успокаивающему одеялу, из-под которого не хочется выбираться. Потому что это будет означать возвращение к реальности.

– Давай же, Блэр!

Голос звучит знакомо. Я его знаю. Сердце забилось чуточку быстрее. Кожу начало покалывать. Тело отреагировало раньше, чем разум успел понять, кто меня зовет и почему в его голосе столько отчаяния.

Приоткрыв глаза, я застонала от яркого света. Торопливо зажмурилась и повернула голову набок, отчего висок прострелило резкой болью.

– Ну же, взгляни на меня… – Теплая ладонь легла мне на лицо, и я почувствовала, как меня погладили по щеке. – Прошу тебя, Блэр…

Совершив усилие, я снова заставила себя открыть глаза. В этот раз на фоне ослепляющего света стояла чья-то фигура. Пришлось несколько раз моргнуть, чтобы очертания приобрели форму и я смогла разглядеть склонившегося надо мной человека.

– Райан… – прохрипела я и потянулась к нему. Райан взял мою руку в свою и крепко сжал. – Что? Где мои?..

Что произошло? Голова гудит так, будто по ней молотом ударили, но шум в ушах начинает постепенно стихать. Я попыталась сесть, но куда там… Тогда Райан приобнял меня за плечи и осторожно помог принять вертикальное положение.

У меня закружилась голова, и я изо всех сил вцепилась в пальто Райана. Поморщилась, почувствовав во рту металлический привкус. Проклятье, что же здесь произошло?!

Только тогда я заметила, что в воздухе пахнет дымом и чем-то едким, чем-то… плавленым. Пластиком? Резиной? Автомобильной шиной?..

Я обернулась, но Райан, который с взволнованным видом стоял передо мной на коленях и все еще придерживал меня, загородил мне обзор.

– Что случилось?

Отстранившись, я попыталась встать, но сумела лишь подняться на четвереньки.

– Блэр…

Кажется, Райан хотел меня остановить, но каким-то чудом, исключительно благодаря силе воли, мне удалось вскарабкаться на ноги.

– Произошел несчастный случай… – голос Райана дрогнул.

Несчастный случай? Последнее, что я помню, – это как Фенья спала в машине. А еще – мамину улыбку. Помню странный разговор с Райаном. Помню, как машину занесло, как я услышала крик. А потом…

Я нащупала пульсирующую рану на виске и поморщилась. С губ сорвался тихий стон. Я опустила взгляд на свои пальцы, они были влажными и блестели чем-то красным в солнечном свете.

Кровь. У меня идет кровь.

Где мама с сестрой?!

Обернулась я медленно – у меня по-прежнему ужасно кружилась голова. Мы находились на обледенелой дороге. Но не рядом с оврагом, который я сейчас вспомнила, а на другой стороне, напротив него.

Взгляд метнулся назад, к тому месту, где виднелся багажник серебристо-серой машины, и я почувствовала, как внутри у меня все оборвалось.

– Мама?.. – задыхаясь, прошептала я, не в силах отвести взгляда от того, что когда-то было нашей машиной. – Фенья?

Я сдвинулась с места прежде, чем в голове успела сформироваться хоть какая-нибудь четкая мысль. Надо добраться до мамы и сестры, я должна им помочь, должна что-то сделать… Я неуверенно шагнула вперед – раз, другой… потом Райан схватил меня за руку, заставляя остановиться. Я попыталась вырваться, но Райан обнял меня со спины и притянул к себе. Я почувствовала, как он прижался ко мне всем телом. Исходящий от него запах перебил вонь дыма и огня, но не оказал на меня обычного действия. Потому что я перестала вообще что-либо чувствовать.

– Уже слишком поздно. Они не… они не выжили, – прошептал Райан мне на ухо, но привычного успокаивающего эффекта от его голоса не последовало. Потому что сказанные им слова были последним, что мне хотелось слышать. –   Мне жаль, Блэр, очень жаль…

– Нет!

Я вырвалась из его объятий и побрела к оврагу, но далеко не ушла – стоило мне увидеть место аварии и то, что осталось от нашей машины, как колени подогнулись и я рухнула на землю.

Мы на полной скорости влетели в овраг и врезались в дерево. Передняя часть машины полностью смята, как консервная банка, на которую наступили ногой. Окна разбиты, повсюду валяются осколки, сверкающие на снегу. Лобовое стекло пробито огромной веткой. Видимо, мы въехали прямо в нее. И еще кровь…

Ее немного. Всего несколько капель на слишком белом снегу. Но этого оказалось достаточно, чтобы внутри меня поднялась волна тошноты.

Задняя часть кузова торчит из оврага, правое заднее колесо висит в воздухе. Может, если присмотреться, окажется, что оно еще крутится… Если так, то авария произошла совсем недавно! Буквально несколько минут или даже секунд назад! А значит, шанс еще есть! Может, Райан ошибся. Может, маме с Феньей удалось выжить. Может, я еще могу…

Райан оказался рядом раньше, чем я успела подняться, и снова схватил меня.

– Им уже не помочь, Блэр. Поверь, я пытался. Я сделал все…

Я попыталась вырваться, бросила на это последние силы, но не смогла. А еще не смогла справиться со слезами, что жгли мне глаза и туманили взор. И с пустотой, которая распространялась внутри меня, подобно черной дыре.

– Нет, – выдавила я. – Нет, нет, нет! Этого не может быть! Они не могут так просто умереть!

Моя мама – валькирия. Она бессмертна, пока не передаст свои силы, – а она этого еще не сделала. Значит, она не могла умереть. Я отказываюсь в это верить. Просто отказываюсь.

Райан развернул меня так, чтобы я больше не видела обломков машины, и притянул к себе. Я послушно уткнулась ему в плечо. Меня сотрясало от рыданий, но с губ не срывалось ни звука, а с глаз – ни слезинки. Я словно окаменела. Казалось, я безвозвратно потеряла частичку себя. Частичку, которая умерла вместе с мамой и Феньей.

Хочется закрыть глаза, чтобы сбежать от правды. Отгородиться от реальности, пока она не исчезнет, подобно дурному сну. А потом я очнусь, и все будет как раньше. Я собралась закрыть глаза, но в последнее мгновение замерла, заметив что-то слева от нас. Повернула голову, пытаясь понять, что именно привлекло мое внимание.

Между деревьями стоял мужчина, одетый во все черное. Его длинный плащ развевался на ветру. Я не могла разглядеть его лица, но… что это у него на щеке, шрам? Или просто тень? Стоило мне моргнуть, как мужчина растворился, словно его никогда и не было. Но он был. Я его видела. В этом я абсолютно уверена.

Кто он такой? Что он здесь делал? И как ему удалось так быстро исчезнуть? Что все это значит?

Но не успела я озвучить хоть какой-то из этих вопросов, как вдалеке раздался звук сирены. Видимо, Райан позвонил в службу спасения, хотя спасать было уже некого. Мама с сестрой погибли.

Проснувшись сегодня утром, я знала: этот день навсегда изменит мою жизнь и жизнь моей семьи. Но я и представить не могла, что все обернется именно так. Что из всей семьи останусь я одна.

Глава 4

Следующие дни пролетели в мгновение ока, хотя мне казалось, словно я физически ощущаю каждую секунду происходящего: приезд спасателей, недолгое пребывание в больнице, разговор с полицией, а потом с врачами. Вот я получаю свидетельства о смерти. Возвращаюсь домой. В пустые стены, где царит тишина.

Райан почти все время был рядом, хотя тоже обзавелся парочкой синяков и повязкой на руке – видимо, порезался, когда вытаскивал меня из машины.

Все эти дни он выглядит измученным – у него на лице отчетливо проступают следы горя. Наверное, так и должно быть. Наверное, Райан справляется с болью лучше меня, потому что я… Я не чувствую ничего. Я полностью онемела, внутри меня словно вакуум.

И вот я здесь – стою перед двумя могилами. Холодный ветер взметает в воздух напорошенный снег. Вокруг люди, приехавшие со всего округа: друзья, соседи, наши с Райаном одноклассники, бывшие одноклассники Феньи… Люди, которых я никогда раньше не видела.

Наверное, сейчас мне полагается горевать и внимать речи пастора, который говорит о том, какими были моя мама и сестра, но я могу думать лишь об аварии. Когда я перестаю о ней думать, то начинаю заново переживать те роковые минуты, которые навсегда изменили мою жизнь. Это происходит каждую ночь, снова и снова. Я просыпаюсь с криками или, того хуже, – со слезами.

Но почему-то сейчас слез нет. Все вокруг плачут и всхлипывают, комкая носовые платки и кивая пастору, но с моих губ не слетает ни звука, а щеки сухие. Может, у меня кончились слезы, а может, я еще в шоке и отказываюсь принимать, что все это – похороны холодным зимним утром – происходит взаправду.

Я стиснула руки в кулаки, отстраняясь от всего вокруг. Я видела кого-то на месте аварии, я в этом уверена! Там был мужчина в черном. Я рассказала про него полиции, когда меня допрашивали в больнице. Записав мои показания, полицейские сказали, что я не могла никого видеть. Других машин, кроме нашей, на месте аварии не было, как и признаков чужого присутствия. Никаких следов от шин или от ног. В лицо мне ничего не сказали, но я знала, о чем подумали Райан и полиция. Но тот мужчина мне не привиделся! Я видела его, он был там! Я в этом уверена.

Кто-то взял меня за руку и разжал мои судорожно стиснутые пальцы. Подняв взгляд, я увидела перед собой Райана, бледного как полотно. Райан молчал, но в глазах у него отражалось беспокойство. Он осторожно повел меня к машине, и только тогда я поняла, что похороны закончились. Мои мама с сестрой погребены под землей, а я даже не осознала, когда это произошло.

Дорога домой прошла как в тумане. Райан сидел рядом со мной. За рулем была его мама. Вот мы на кладбище, а в следующую секунду уже высаживаемся из машины и заходим в дом, который стал совсем пустым. Еще секунда – и я стою посреди гостиной и держу чашку, которую кто-то вложил мне в руки.

– Блэр?

– Да?

На меня смотрит мама Райана. Она хмурится, на лбу и в уголках глаз появляются морщинки. Райан похож на своего отца, но глаза у него мамины.

Поставив чашку на стол, мама Райана ласково приобняла меня за плечи.

– Мне очень жаль, моя дорогая.

Я кивнула, потому что была не в состоянии выдать какую-то иную реакцию. Не после этих слов. Не после объятий, которые ощущались странными и непривычными. Казалось, тело перестало мне принадлежать и превратилось в пустую оболочку, где хранится то, что от меня осталось.

– Похороны прошли достойно, – хрипло произнесла мама Райана.

Я снова кивнула.

Мы жили довольно уединенно, но сейчас у нас собрались соседи со всей округи. Они принесли с собой домашнюю еду. Между вазами и мамиными букетами, по-прежнему украшающими каждую комнату, стояли многочисленные тарелки. Присутствующие разговаривали тихо, но, несмотря на это, их голоса заполняли собой все помещение. Как и стук посуды, звук шагов и приглушенная классическая музыка, играющая на заднем фоне. Бах. Любимый композитор Феньи.

Тяжело сглотнув, я заставила себя вернуться в реальность, хотя мне не хотелось жить в этой реальности, в реальности, где нет моих мамы и старшей сестры. В реальности, в которой я одна. Совсем одна.

Мне было всего десять лет, когда умер папа. Инфаркт. Вот он помогает мне с домашкой и обещает, что научит меня кататься на коньках… а на следующий день его больше нет. Это было больно и страшно, но тогда у меня оставались мама с Феньей. А теперь… теперь у меня не осталось никого.

И вдруг, безо всякого предупреждения, ко мне вернулись чувства, покинувшие меня в тот миг, когда я очнулась на обочине дороги и поняла, что произошло.

Я с громким стуком поставила на стол чашку с блюдцем, сбивчиво извинилась перед мамой Райана, развернулась и направилась вверх по лестнице. Так быстро, как только могла. Я не оглядывалась, игнорируя провожающие меня взгляды. Я больше не могу находиться среди этих людей. Не могу выносить сочувствие и грусть, с которыми они на меня смотрят.

Оказавшись у себя в комнате, я тихонько закрыла дверь и в несколько шагов оказалась у шкафа. Распахнула дверцы, бросила на кровать дорожную сумку и принялась набивать ее одеждой. Я не колебалась и не давала себе время подумать о том, что делаю. И зачем я это делаю.

Я не услышала стука и поэтому вздрогнула, когда, повернувшись к кровати с грудой одежды в руках, увидела на пороге Райана. Он ничего не говорил. Просто смотрел на меня с беспокойством. Я мысленно отвесила себе подзатыльник, чтобы выйти из оцепенения, и сунула одежду в сумку. Потом потянулась за второй парой туфель.

– Что ты делаешь? – поинтересовался Райан своим глубоким, мягким голосом, от которого у меня обычно бежали мурашки по коже. Но сейчас этого не произошло. Эффект отскочил от меня, словно отразившись от невидимого щита.

Я не ответила, потому что, на мой взгляд, ответ был очевиден: я собирала вещи.

– Эй, Блэр…

Я открыла верхний ящик комода, проигнорировав стоящие на нем семейные фотографии в рамках, вытащила нижнее белье и сунула его в сумку. Затем полезла в следующий ящик.

– Тебе следует отдохнуть.

Он серьезно?! Это его совет? Решение всех проблем?

Я остановилась, на мгновение словно окаменев, и повернулась к Райану:

– Я не хочу отдыхать. Я хочу психовать, кричать и разбивать вещи о стену.

Я растерянно уставилась на Райана, своего лучшего друга, который вдруг показался мне чужим. Наверное, потому, что весь мир стал казаться чужим. Это больше не мой мир. Я не хочу жить в мире, где нет мамы и Феньи.

– Блэр… – Райан шагнул ко мне и примирительно поднял руки, как если бы имел дело с перепуганным зверьком. Или с хищником.

– Нет.

Остановившись, Райан раздраженно нахмурился.

– Ты не сможешь меня остановить, так что побереги силы, – сказала я, подошла к прикроватной тумбочке и выдвинула ящик. Внутри лежали мой дневник, голубая гелевая ручка… и билеты на поезд, которыми мама с Феньей так и не воспользовались.

Я услышала, как у меня за спиной скрипнула половица. Райан сдвинулся с места, но всего на шаг. Он продолжал наблюдать за мной, но теперь его лицо выражало недоверие.

– Что ты задумала? – спросил он.

– Поеду туда, куда они хотели.

Слова сорвались у меня с языка прежде, чем я осознала, что говорю, и тут я поняла: это с самого начала было моим планом. Как ни крути, а у меня на кровати уже лежит собранная сумка. И вот после маленькой конфронтации с Райаном план сформировался у меня в голове и я осознала, что собираюсь делать.

Моя мама была валькирией, одной из девяти бессмертных дев-воительниц. Она не могла так просто погибнуть. Валькирии не умирают. Фенья должна была стать ее преемницей. Пусть все произошло у меня на глазах, пусть я была в ритуальном бюро и видела гробы, в которых лежат мама с сестрой, пусть я была на похоронах… Я все равно отказываюсь верить в случившееся. Потому что если поверю, если допущу мысль, что больше никогда их не увижу, то… тогда я и правда останусь одна. Совершенно одна.

– Ты сейчас серьезно? – недоверчиво спросил Райан у меня за спиной.

– Да. – Я положила дневник с ручкой и билетом в сумку, застегнула «молнию» и подняла с кровати. – Я собираюсь в Ванкувер.

А точнее, в Вальгаллу.

Глава 5
Райан

Я не мог ее остановить. Блэр упрямая, но прежде она, по крайней мере, прислушивалась к моим словам. Что бы я теперь ни говорил, что бы ни делал, мне до нее не достучаться. Блэр словно стала другим человеком. Впрочем, с того самого дня я тоже стал другим.

Я направился за Блэр. Она спустилась по лестнице, пересекла кухню, вышла в сад и обогнула дом.

– Блэр… – позвал я.

Она бросила сумку на пассажирское сиденье своей машины – маленького зеленого «Фиата», который делила с Феньей. Их семейный автомобиль после аварии не подлежал восстановлению. Никакой автомастерской не удалось бы его починить.

Я тяжело сглотнул: мысль о произошедшем вызвала приступ тошноты. Воспоминания нахлынули волной озноба, заставив снова испытать ужас и страх. И облегчение, которое охватило меня, когда я увидел, что Блэр жива. Что она осталась целой и невредимой.

Я оглянулся на дом, где мама и все наши соседи, друзья и знакомые собирались уходить, и снова посмотрел на Блэр. Она всегда была хорошенькой – длинные каштановые волосы, светлая кожа, красивые карие глаза, – но события последних дней оставили на ней свой отпечаток. Веки у нее были опухшими, лицо – бледным, как после болезни, на левом виске отчетливо виднелась рана. Я почти не сомневался, что она похудела. Она вообще что-нибудь ела после аварии? Проклятье. Я отстойный друг.

Я отвлекся от своих мыслей и, пробираясь сквозь снег, направился к Блэр. Стоило ей открыть машину, как я положил руку на дверцу и захлопнул ее обратно. Блэр воинственно вскинулась – казалось, она ждала повода сорваться и уже была готова перейти в наступление, что на нее совсем не похоже. Обычно Блэр предпочитает избегать споров и сглаживать конфликты. Впрочем, спорить сейчас хотелось меньше всего.

Я махнул рукой в сторону машины и спросил:

– Хочешь, я поеду с тобой?

Блэр удивленно распахнула глаза. Сначала мне казалось, что она собирается ответить, я надеялся, нет, молился, чтобы она сказала «да». Потому что я не мог отпустить ее после всего случившегося. И оставить ее одну в таком состоянии тоже не мог.

Но она промолчала. Крепко сжала губы, так что они слились в бледную нить, и просто покачала головой.

Тогда я глубоко вздохнул и шагнул назад, давая ей пройти, хотя все во мне протестовало против этого. Это неправильно. Блэр нельзя сейчас оставаться одной и уж тем более принимать поспешные решения. Но что мне остается? Заставить ее отказаться от своей задумки? Точно нет. Я не такой, как мой тиран-отец, который диктовал, кому что делать. Впрочем, отец командовал лишь до тех пор, пока я был ему интересен. А потом в один прекрасный день просто исчез. Я никогда так не поступлю. Ни с кем. Особенно с Блэр.

Поэтому я ничего не делал, просто молча наблюдал, как Блэр заводит двигатель и осторожно выезжает со двора на улицу. Мне оставалось лишь сжимать кулаки, пытаясь сохранить самообладание, и смотреть машине вслед. Зеленый «Фиат» все удалялся, пока не исчез на следующем повороте. Я не шевелился, не сводя взгляда с развилки.

Мышцы дрожали, а лицо онемело от холода, но я еще несколько минут стоял перед домом, хотя уже потерял надежду на то, что Блэр передумает и вернется. Впрочем, стоял я здесь не только поэтому.

– Эй. Я знаю, что ты здесь, – сказал я и откашлялся: собственный голос показался мне хриплым и совершенно незнакомым.

Позади захрустел снег. Раздался звук приближающихся шагов, и кто-то встал рядом со мной. В отличие от меня этот человек был одет по погоде: в черный плащ, который колыхался под порывами ледяного ветра.

Человек молчал. Я повернулся и увидел лицо, которое, как я думал, никогда больше не увижу. Потому что он ушел много лет назад. Бросил нас с мамой на произвол судьбы. С тех пор прошла целая вечность, но он, казалось, не постарел ни на день. Выглядел так, как я его помнил. Вот только шрама у него на щеке раньше не было. Наверное, рана была довольно болезненной.

– Что ты здесь забыл? – выдавил я, хотя в голове проносились десятки других вопросов.

Зачем он приехал? Почему сейчас? Почему именно сегодня? Чего он надеется добиться? Как сделать так, чтобы мама его не увидела? Она только что похоронила свою лучшую подругу. Последнее, что ей сейчас нужно, – это встретить мужчину, который разбил ей сердце. Который бросил ее без каких-либо объяснений. Который разрушил нашу семью.

Сайрус склонил голову набок и сказал:

– Мне нужно с тобой поговорить.

Нет. Первым порывом было сказать именно это, а потом уйти, как ушел когда-то он. Но стоило мне открыть рот, как с языка слетели совсем другие слова:

– О чем?

– О тебе, – ответил Сайрус, мельком взглянул в сторону развилки и сказал то, отчего у меня внутри все застыло: – И о ней.

Глава 6
Блэр

Дорога пролетела незаметно. Казалось, я всего на секунду прикрыла глаза – и вот поезд уже в Ванкувере. Но на самом деле времени прошло немало: сначала я доехала на машине до Эдмонтона, потом села на поезд, в котором провела около двух дней, не двигаясь с места. Теперь, когда я наконец встала, мышцы у меня заныли. Взяв сумку, я вместе с другими пассажирами вышла из поезда.

Стоило оказаться на улице, как меня накрыло волной разнообразных запахов: выхлопные газы, уличная еда, ветер с привкусом соли. Я зажмурилась. Видимо, море совсем рядом. Стоило об этом подумать, как у меня засосало под ложечкой. Я никогда не видела моря. Опомнившись, я затрясла головой. Несколько дней назад вся моя семья погибла. Разве у меня есть право радоваться таким вещам?

Стиснув зубы, я перехватила сумку в руке и устремилась вперед, к месту назначения. Мама часто о нем рассказывала и подробно все описывала, поэтому мне оставалось лишь следовать навигатору. Я снова и снова смотрела на карту, желая удостовериться, что иду правильно. Я знала дорогу наизусть, хотя была в Ванкувере впервые.

Ванкувер совсем не похож на мои родные края – и совсем не такой, каким я его представляла. Я привыкла к маленькому городку, в котором прожила всю жизнь, где ходила в школу и где должна была остаться до следующего лета. До колледжа.

Мои края не могут похвастаться ничем особенным: там есть церковь, дом престарелых, школа, две заправки, клиника, полицейский участок, хоккейный стадион, один супермаркет. И, конечно же, природа. По сравнению с домом Ванкувер кажется мне огромным, громким и многолюдным. На улицах полно прохожих, от велосипедов, машин и прочего транспорта исходит ужасный шум. Верхушки зданий взмывают ввысь, словно пытаясь достать до небес. Здесь нельзя вот так просто залезть ночью на крышу и в тишине понаблюдать за северным сиянием. Впрочем… Думаю, если подняться на один из этих небоскребов, то наверняка возникнет ощущение, что до северного сияния рукой подать.

Из размышлений меня вырвал громкий гудок клаксона. Я вздрогнула и отступила за мгновение до того, как передо мной проехали стоявшие на светофоре машины.

Все мои знания о больших городах ограничивались книгами, интернетом и телевидением. Мы с мамой несколько раз бывали в Эдмонтоне и в Йеллоунайфе, но это совсем другое. Как ни странно, сейчас меня пугали не люди и не машины, а звуки, которые окружали со всех сторон. Голова от них буквально гудела.

Я огляделась, пытаясь сориентироваться, и побежала вперед. Если верить навигатору, до места, где обитают валькирии, осталось совсем немного. До места, где находится вход в Вальгаллу.

Я свернула за угол, прошла мимо роскошного отеля, у дверей которого стоял швейцар, потом мимо небоскреба, где располагались бесчисленные офисы, и остановилась. Вот оно. Я пришла.

Нужное мне здание оказалось огромным: чтобы увидеть верхний этаж, пришлось запрокинуть голову и прикрыть глаза рукой, защищая их от солнца. Снаружи здание выглядело совершенно обычно: светлый, грязновато-серый фасад, множество окон. Никаких неоновых вывесок и светящихся баннеров. Вместо этого простая черная надпись: «Бюро ритуальных услуг «Норд».

Тонко и в то же время очевидно. Никто никогда не догадается, что скрывается внутри. Это известно лишь героям, чьи души валькирии избрали для вечной жизни в мистической Вальгалле.

Скандинавская мифология мне хорошо знакома: я выросла на историях об Одине, Торе, Фрейе, Хель и других божествах. На ночь мама рассказывала нам с Феньей о валькириях и о том, какие они храбрые и красивые. А еще об их миссии – находить павших воинов и доставлять их в Вальгаллу, где они проведут вечность, готовясь к последней битве. К Рагнареку.

В детстве я надеялась, что все это правда, и мечтала однажды стать валькирией. Лет в тринадцать у меня возникли первые сомнения, и я стала считать мамины истории детскими сказками. А потом мама рассказала мне правду: я не валькирия и никогда ею не стану. А вот мама – валькирия. И моя старшая сестра Фенья тоже ею станет. Стала бы, если бы они обе не погибли в этой ужасной аварии.

Налетел ветер, и я задрожала от холода. Потом втянула голову в плечи, кинула последний взгляд на табличку, собралась с силами и пошла вперед.

Девять узких ступенек – и вот я у стеклянных дверей, ведущих в огромный вестибюль из белого мрамора. Пол, стены, даже стойка регистрации были настолько яркими, что у меня заслезились глаза. Потолки здесь высоченные. Сначала я решила, что в помещении царит полнейшая тишина – после уличного шума это место показалось мне оазисом спокойствия, – но потом я услышала тихий плеск и музыку. Классическую музыку. Она была мне знакома, но композитора вспомнить не удалось. А вот Фенья бы сразу назвала его имя…

Увидев меня, девушка за стойкой улыбнулась. У нее были рыжие волосы, сияющие глаза и ярко-красные губы.

– Добро пожаловать в бюро ритуальных услуг «Норд»! Чем я могу вам помочь?

Я глубоко вздохнула, собираясь ответить… и заколебалась. Пока все шло по плану. Я поменяла мамин билет, села на поезд, проделала долгий путь до Ванкувера и нашла похоронное бюро. Что теперь? Все мои мысли были только о том, как бы сюда добраться. Я даже не подумала, что скажу, когда окажусь на месте.

– Вам назначена встреча? – терпеливо поинтересовалась девушка. «Саманта» – было написано на бейджике у нее на блузке.

Я медленно покачала головой и поставила на пол сумку, которая с каждой минутой становилась все тяжелее и тяжелее.

– Нет, но… эм-м… – Я откашлялась, потому что внезапно мой голос ослабел. – Моей маме и… сестре была назначена встреча. Рейна и Фенья Арктандер. К сожалению, они не… не смогли приехать.

– Рейна? – переспросил кто-то у меня за спиной.

Вздрогнув, я медленно обернулась. В нескольких шагах от нас стояла женщина, на вид – мамина ровесница, хотя возраст ее определить было трудно. Одета она была в белую блузку с высоким воротничком, узкую юбку до колен и туфли на невероятно высоком каблуке. Черные волосы водопадом спадали по ее плечам, доходя до талии. Эта женщина излучала силу и уверенность и, несмотря на современную одежду, держалась с изяществом древней японской императрицы, которая каким-то чудом попала в наше время.

– Эм… да, – с опозданием ответила я. – Рейна… была моей мамой.

– Была? В каком смысле?

В несколько шагов преодолев разделяющее нас расстояние, брюнетка испуганно посмотрела сначала на меня, потом на Саманту. Вблизи я заметила, что ее миндалевидные глаза такие же черные, как и волосы.

– Что все это значит?

Я сглотнула, пытаясь избавиться от кома в горле. Не помогло.

– Она… произошел несчастный случай… пять дней назад. Она… она… погибла. Как и моя сестра.

Настанет ли когда-нибудь день, когда эти слова перестанут вызывать у меня слезы? Когда обруч горя перестанет стискивать мою грудь так, что я едва могу вдохнуть? Когда я перестану чувствовать себя такой виноватой из-за того, что выжила? Вся моя семья погибла, а я здесь, почти без единой царапины. Это несправедливо.

Выражение лица брюнетки смягчилось, на нем появилось что-то похожее на сочувствие.

– Как тебя зовут, малышка?

– Блэр. Блэр Арктандер.

– И ты ее дочь, – прошептала брюнетка. На мгновение мне показалось, будто в ней происходила внутренняя борьба, затем она кивнула Саманте и повернулась ко мне: – Пойдем со мной.

– Куда? – спросила я, не сдвинувшись с места.

Брюнетка улыбнулась, но в глазах у нее читалась хорошо знакомая мне грусть, и потому улыбка вышла безрадостной.

– Я отведу тебя к остальным.