Книга: Крошка Доррит. Знаменитый «роман тайн» в одном томе - Чарльз Диккенс

Клишированные герои участвуют в жизни девушки, взаимодействуют между собой и раскрашивают весь роман в яркие цвета. Они не многогранны – то, чего я требую от современных героев, но при этом ими проникаешься, им веришь, хочешь узнать, что произойдет дальше. Четкое разделение на хороших и плохих, карикатурность и ироничность фамилий, названий, имен не отвращают от происходящего, а только насыщают эмоциями и красками увлекательный сюжет.

Я помню, с каким восторгом читала книгу в первый раз – и сейчас, спустя много лет, этот восторг вернулся, пусть и не в том же объеме.

Аглицкая тюрьма, в которой в те времена содержались должники. Диккенс просто неистово осуждает сей позорный эпизод в истории своей страны. Но черт возьми. Это ты, чувак, не видел нашенских царских тюрем. Попробуй-ка у нас жить в нумерах разной степени комфортности, иметь кулинарию и визиты посетителей в любой час дневного времени с воли, которые убирались к себе токмо тогда, когда тюремные ворота закрывались на ночь на замок. Ога, ага. Нуну. Они же там жили семьями и плодили детей пачками. Адский ад, короче, в этих британиях. Впрочем, это все ж таки неволя, калечащая, уродующая душу человека.

Так и один из центральных персов превращается в высокомерного приживала с протянутой рукой, живущего за счет родной дочери. Которая просто тьфу, то есть раба любви. Я, конечно, понимаю, что диккенс таскает из книги в книгу свой идеал женщины, жертвующей всем-всем-всем даже заради всяческих ничтожеств мужского пола. Но понимание ни разу не мешает мне плеваться, ага. Хотя ради справедливости замечу, что диккенс тем не менее сурово осуждает этих тлей с мужскими половыми признаками.

И снова диккенс полощет всяких политиканов, аристократов, бюрократов, в общем, правящую элиту. У них там, оказывается, в огромном количестве были свои левши, подковавшие блоху, и типа слуги народа резали гениев по-живому, не давая воплотить в жизнь новаторские идеи. То есть во всем мире деется одно и то же. Всюду мерзавцы сидят у власти и пакостят, тормозя прогресс. Напротив, к простым, честным и работящим людям у диккенса прекрасное отношение, что я давно уже отмечаю. И евреев с цыганами он не обижает, а ведь тогда отношение к ним в обществе было ой-ой-ой какое суровое.

Что еще. Тут прозвучало чудесное и доброе авторское отношение к умственно отсталым людям, которые тоже творения божьи и имеют право жить в обществе, ежели не представляют физической опасности для окружающих и себя самих. И вот прям жму руку за такое, жму руку. Для того времени, так вообще очень круто.

Так же старина диккенс осудил семейное насилие, которое далеко не всегда выражается в том, что ребенка бьют. Нет, моральное насилие, убиение души, нелюбовь зачастую много-много хуже какой-нибудь банальной порки. И зловонная рана, что от него остается, не заживает до конца жизни. Тут можно стать и садистом и терзать уже своих детей, или сломаться и остаться жертвой. Но... это в общем-то история всех и каждого с начала существования мира.

И, конечно, просто поржала, читая о финансовых пирамидах. Тоже всемирная история всех банков империал. Вот даже не знаю, читали ли нашенские и не только людищи диккенса или там бальзака, писавших черт знает когда обо всем этом надувалове. Точно же, что хоть кто-то читал. И все равно дружно и весело с песнями и плясками шли толпой на сей карнавал и отдавали свои честно и не очень честно заработанные монеты всяким обаятельным проходимцам. Нда.

Такая сумбурная рецка получилась, кажется. Ок, попробую же выразить основную мысль, которая, на мой взгляд, выражается вот в чем. Жила-была девочка. И с самых пеленок она токмо и делала, что терпела, терпела и терпела, бесконечно жертвуя собой во имя всех и вся. И, поскольку, она проявила себя идеальной рабой любви, то дотерпелась, наконец-то, до счастья в личной жизни. То есть основная идея книга - она фальшивая сказочка, но поскольку помимо нее тут много чего интересного и полезного, то читать книгу по-моему мнению стоит.

Диккенс интересен своим умением создавать речевой портрет героя. Зачастую у него выходит даже нечто самоцельное, к событиям в сюжете не имеющее никакого отношения. Заметила даже определённую закономерность: те персонажи, которые намертво пришиты к сюжету, сами по себе очень блёклые существа со стандартным набором характеристик, вернее одной характеристикой на все случаи жизни – хороший герой и хорошая героиня. А вот те, кто обладает определённой сюжетной свободой (например, их роль – поддерживать хорошую героиню/героя в тяжёлое для них время, а в остальном они вольны, как ветер), имеют и объём, и цвет, и собственный неповторимый голос. Их речевой портрет настолько пластичен, с неожиданными чёрточками, словечками, подробностями – по сравнению с речью главных героев, что его никогда не тянет просматривать вскользь, по диагонали. Жалко, что таким персонажам обычно отводится либо положение друга ГГ, который будет выгодно оттенять его/её смиренную крутость, либо роль источника шуток и комических ситуаций.

Что ж, этот роман в очередной раз ненавязчиво показал, что личность героя и шире – человека (а это именно то, чего читатель ждёт от романа, помимо интересных сюжетных поворотов) складывается из чего-то кроме чистосердечных устремлений, самопожертвования и умения отказываться от соблазнов.

В остальном роман явно рассчитан на не слишком взыскательного читателя. Задумывался он, определённо, как чтение для «разгрузки мозгов» после тяжёлого рабочего дня. Тем более, что, как и все диккенсовские романы, первоначально публиковался частями с обязательным «продолжение в следующем номере». Объём растягивался, как мог, за счёт дополнительных, не нужных сюжету линий (например, линия семейства Миглзов, истории Тэттикорэм и мисс Уэйд и даже линия, связанная с Министерством Волокиты). Композиция рыхлая. Сюжет то изображает бытоописательный роман, то любовный, то приключенческий, то сатирический, то детективный, то всё и сразу.

Ни в коем случае нельзя читать «Крошку Доррит» как произведение, обращённое ко всем временам с некой универсальной истиной. Это роман исключительно XIX века со всеми вытекающими из этого особенностями. Что получится, если этого не сделать? Ну, например, вот что (далее будет результат современного прочтения).

Стержень книги всё ж таки обнаружился, несмотря на попытку автора слить все известные ему напитки в одну посуду. Министерство Волокиты с семейкой Полипов (это автор их так, а не я), всё семейство Доррит (кроме дяди Фредерика), Артур Кленнэм, господин Риго/Бландуа, мистер Кэсби – их всех объединяет одно. Они «паразиты». Такое разнообразие я, пожалуй, не видела больше нигде.

Главная героиня – типичная Золушка (только в этом сюжете она выберет не дворец, а «рай в шалаше»). Всю свою жизнь она посвящает облегчению участи своего отца, из-за долгов попавшего в тюрьму – самовлюблённого, эгоистичного, трусливого человека, помешанного на собственном аристократическом происхождении, уверенного, что ему все за это должны (роль мачехи). Под стать ему его старшие дети – Фанни и Тип (играют роль сестёр Золушки). Что касается миссис Доррит, то она мелькнула тусклым метеором в начале повествования и тут же куда-то закатилась. Кстати, в романе что-то странное творится со всеми матерями: они либо жестокосердные мегеры, как мать Кленнэма, либо присутствуют отсутствуя.

Крошка Доррит, появившаяся на свет уже в тюрьме Маршалси, на всю жизнь проникается страстной привязанностью не к матери, не к тюремному сторожу, который относился к малышке как к собственному ребёнку (проводил с ней всё время, кормил, заботился и даже водил гулять за пределы тюрьмы), а к папеньке, который либо не замечал её, либо, когда она подросла и могла приносить пользу, относился к ней как к прислуге (не стану писать про то, как он чуть не выдал её замуж за сына тюремного сторожа, потому что его отец недостаточно почтительно с ним поздоровался). Но справедливости ради надо сказать – как к любимой прислуге.

Это произведение быстро пополнило мою личную коллекцию «ну очень специфических сочинений». Первый коварный удар я, ещё неопытный читатель, в своё время получила от романа Дж.Элиот «Мельница на Флоссе». Под конец аж выть хотелось: «Автор, да поняла я, поняла… Пожени их уже как-нибудь, пожалуйста!» Второй – сравнительно недавно от «Униженных и оскорблённых». Что это за тенденция такая (а третий раз – это уже никак не случайность)? В чём прикол эротизации братско-сестринских или пуще того – отцовско-дочерних отношений? Причём эротизации не идущей дальше туманных намёков, что они истинная пара, что, если он её разлюбит, она помрёт с горя, что она бросит мужа/детей ради него единственного. Наша барышня, например, целует решётку тюремных ворот, за которыми спит отец. Думаете, это сцена прощания? Или что ей нельзя к отцу, они разлучены? Ничего подобного. Крошка Доррит может свободно входить в Маршалси и уходить, отцу ничего не угрожало, ей ничего не угрожало. Это был обычный день в череде обычных дней. Если это не сцена «я готова целовать песок…» из любовного романа, поправьте меня.

Вдобавок взаимоотношения с отцом имеют ещё один знакомый ракурс – «мама – сынок». Недаром же слабоумная Мэгги называет Крошку Доррит маменькой. Мистеру Дорриту в общем-то вполне уютно в Маршалси. Он здесь защищён от необходимости принимать решения, самостоятельно о себе заботиться. Этакий своеобразный детский садик, где он день за днём разыгрывает роль Отца Маршалси. Где-то я такое уже читала…

Это вот сам я, А это вот мама моя. Мы будем служить вместе с нею, Я один ничего не умею.

В общем, весь роман никак не получалось отвлечься от какого-то нехорошего инцестуального душка во всей этой сюжетной линии.

Ну а когда на горизонте Крошки Доррит объявился Артур Кленнэм, стало ясно, как белый свет, что мистеру Дорриту не жить. А как иначе поженить двух главных героев? Артур, понятное дело, занимает место её отца (тем более, что по возрасту он Крошке Доррит в отцы и годится), и идиллия самопожертвования продолжится с немного изменённым (но не по сути) набором участников где-то за пределами финала.

Можно было бы рассказать про мистера Миглза, который, выдав замуж дочку с говорящим прозвищем Бэби, продолжает принимать непосредственное участие в её семейной жизни, так словно ничего не изменилось. Да и Бэби остаётся с мужем, потому что она должна жертвовать ради любви (хотя её муж – холодная самовлюблённая сволочь, которая всем тычет в глаза тем, какая она откровенная холодная самовлюблённая сволочь), а так она явно скучает по дому и прежней жизни. Но не стоит, пожалуй… Это была как раз та часть романа, которую я терпела.

Второе упражнение на терпение – сюжетная линия Тэттикорэм и мисс Уэйд. Мораль там буквально в глаза бросается: подавляйте, девушки, свои злые порывы, иначе плохо кончите (явление проститутки в одной сцене как бы намекает – так и до панели ведь недалеко…). Тут Диккенс, сторонник простой чёрно-белой схемы мира, вполне себе верен: злость – это плохо, она берётся из плохого в человеке и только из этого. Нет-нет-нет, Миглзы, которые постоянно напоминают Тэттикорэм, что она сиротка, взятая ими из милости, когда они потеряли одну из своих дочерей (вроде замены), говорят так, потому что хотят ей добра. При всём при этом она живёт не на положении дочки, а скорее любимой прислуги – ведь они делают тем самым добро! Почему же она не как Крошка Доррит (последняя даже демонстрируется жертве доброго отношения из окна – бери пример, мол)? Ведь Тэттикорэм же не бьют и не обижают. Чем она недовольна? На что она постоянно сердится? Какая глупая девушка, не понимающая своего счастья! Интересно, автор не пробовал когда-нибудь побыть мебелью? Да, мебель обычно не бьют. Но и отношений с ней не заводят. Любимому человеку не говорят, что твоя злость – ерунда, всего лишь случайный программный сбой, посчитай до двадцати пяти – и всё пройдёт.

Тэттикорэм (это, кстати, кличка, придуманная Миглзами – её настоящее имя Гарриэт) было очень жалко. Как тут отбиться от попыток причинить тебе добро и нанести пользу, когда ты бедная сирота в полной зависимости от чужих людей? Вот и я не знаю.

Мисс Уэйд, которая могла бы это исправить, автор в конце выставит истеричной злой глупой дурой, а Тэттикорэм… Испытывала жгучий испанский стыд, когда читала, как она ползает в ногах у мистера Миглза и умоляет простить её, дуру грешную, и принять обратно. Ишь как изменились литературные вкусы за такое огромное время! Когда-то, наверно, над этой сценой слезами обливались, а сейчас читаешь и кривишься – какая тошнотная пошлятина, просто слов нет!

В итоге всё в романе построено таким образом, чтобы выгодно оттенить фигуру Золушки-Матери-Всего-Сущего: прочие маменьки-конкурентки дисквалифицированы, а мужиков-инфантилов, ради которых можно жертвовать всем чем угодно, – огромный ассортимент.

В романе, кстати, есть ещё одна несчастная, жертвующая собой Золушка – изобретатель Дойлс. Ну а мачеха и сыночка-корзиночка в одном лице – это Англия, которой даром не сдались его изобретения (хотя, что он там изобретает, непонятно). Англия хочет, как отец Крошки Доррит, чтобы вокруг неё бегали и хлопотали, но давать что-то в ответ отказывается. Тут автор на удивление по-другому повёл сюжет: Дойлс, поняв, что на родине его талант не нужен, уезжает за границу и там быстро добивается признания, денег и внедрения своих проектов в жизнь. Почему на уровне отношений между персонажами этот сценарий не работает, а работает только в области международной экономики, одному автору известно.

Он даже не смог вывести образ главной страдалицы и жертвовательницы таким образом, чтобы он хотя бы не двоился (наверно, раньше на такое тоже закрывали глаза). Можно ли всерьёз верить в то, что человек не признаёт себя и свои интересы за реально существующие вещи, что он не интересуется тем, как его видят окружающие – настолько он захвачен своих духовным подвигом, когда Крошка Доррит сама говорит Джону Чивери, что она существо «слабое, беззащитное, непритязательное»? Ну да, ну да, где-то я уже такое слышала – «Я женщина слабая, забитая… (грозным басом) ХТО ТАМА?» А уж если вспомнить сочинённую Крошкой Доррит сказку, где героиня выводит себя в двух ипостасях – принцессы и бедной пряхи… Ну и кроме того, автор не устаёт напоминать, что она не какая-нибудь там обычная девушка, а местная знаменитость – Дочь Маршалси. Вот тебе и непритязательное существо…

Так же нелепо двойственен образ слабоумной Мэгги (у неё роль фамилиара при ГГ): автор посчитал, что слабоумный на то и слабоумный, что постоянно говорит, какой он слабоумный.

Много в романе и других сюжетных нелепиц. Взять того же мистера Мердла. Человек построил финансовую пирамиду, получил с неё сказочные барыши и, видать, от испуга, что у него всё получилось, перерезает себе вены, вместо того чтобы с деньгами бежать за границу и жить там припеваючи. Злодеи у автора давно находятся на «самообеспечении»: они или выпиливаются непонятно отчего, либо становятся жертвами несчастных случаев, чтобы положительные герои не замарались о правосудие и справедливость.

Но зато как же интересны некоторые герои второго плана! Например, Флора первоначально являлась только фоном для Артура Кленнэма. В таком положении она выглядела всего лишь старой располневшей дурой, которая до сих пор играет в молоденькую девушку – неприглядное, вызывающее брезгливую жалость существо. И какой же интересной как персонаж она становится соло (даже без тётушки мистера Ф., хотя она тоже весьма колоритная дама)!

Читать этот роман надо, напрочь отключив критическое мышление. А ещё лучше – немного впасть в детство, когда единственным настоящим человеком для тебя была мама, а все вещи мира делились на хорошие и бяки. Взрослому слишком уж очевидно, куда обычно заводят попытки ребёнка отыгрывать роль мамы для своего отца или потом – для своего мужа и всю жизнь провести под лозунгом «ребёнок без нас пропадёт, на него самолёт упадёт». Если вас всё это не смущает и не пугает – беритесь смело. Книга здоровая, хватит на мно-о-ого вечеров.

В этой книге есть, конечно, абсолютно положительные (Крошка Доррит - эталон добра) и отрицательные (Риго-Ланье-Бландуа) герои. Но в основном он показывает обычных людей, имеющих и плохие и хорошие стороны. Это есть мы все, никогда невозможно стать хорошим для всех. Но эталоны двух сторон здесь было важно показать. Что примечательно - сама Крошка Доррит как персонаж мелькает редко, по сути, мы даже не слышим ее мысли, не смотрим на ситуацию от ее лица, но видя ее со стороны, и так все понимаем. Она - воплощения благородства. Она посвятила себя своей семье, а в особенности своему отцу. Но вот то, что она получила взамен - было ужасно. Вторая часть книги - сплошная боль. Родные просто как будто бы забыли весь ее труд, она стала как бы изгоем в семье. И при этом все принимала. Все нападки. Я бы не смогла. Поэтому читать это было ужасно тяжело, так и хотелось оказаться там и накричать на этих людей, открыть им глаза. Но потом поняла, что в этом даже не было бы смысла, ибо если человек уверен в чем-то, его ничто не может переубедить, ведь по его мнению, его взгляды и мысли - истина. Здесь сразу вспоминается миссис Гоуэн.

Главы в книги каждая уделена параллельно происходящим событиям с разными героями, связанными друг с другом событиями. А как именно - узнаете в конце. Помимо обыденных сюжетов, каких-то мелких и не очень историй, через всю книгу вас ведет одна большая тайна, и раскроется она лишь под конец, когда "придет час".

Оторваться было невозможно, хотя книга объемная. Тяжеловато, может быть, но она того стоит. Подумать так точно заставит, ибо за всей диккенсовской иронией скрывается реальная жизнь, причем не только того века..и сейчас многое остается таким же, ибо суть человека, наверное, не изменить никогда.

И, как всегда у Диккенса, чистый сердцем человек оказывается среди своры порочных мерзавцев и фанатиков. В данном случае роль добродетели играет крошка Эми, а антиподами являются миссис Кленнем, Мердл, Бландуа. Противостояние добра и зла длится долго, закономерно добро побеждает, а зло разоблачено, наказано либо раскаивается. Вот только сентименты в виде сцены покаяния миссис Кленнем показались мне искусственными, тут Диккенс явно перестарался, ведь горбатого только могила исправит.

Несмотря на то, что фирменная диккенсовская сатира присутствует и в «Крошке Доррит», но она на удивление пессимистична в данном романе, чего только стоят сцены, описывающие действия представителей семейства Полипов (присосавшихся к обществу и высасывающих из здоровых особей силы и кровушку) или Министерства Волокиты, как образцов червоточин общества. Произведение сильное, тяжелое, глубокое – что тут говорить, настоящий социальный роман.