Текст книги "Орден тамплиеров. История братства рыцарей Храма и лондонского Темпла"

В 1151 году на пост Великого магистра заступил Бернар де Трамле – родовитый бургундец из прославленной французской фамилии, доблестный воин и опытный полководец[65]65
  Will. Tyr., lib. XVII, cap. 21. L’art de verifier les dates, p. 340. Nobiliaire de Franche-Compté, par Dunod, p. 140.


[Закрыть].

Все это время неверные совершали вторжения в христианские земли, и вскоре после прихода к власти четвертого Великого магистра они перешли Иордан и расположились станом на Масличной горе, откуда открывался вид на Бейт-Аллах – Храм Господень, великую мусульманскую святыню и главную цель их завоеваний.

Первая ночная атака иноверцев, обернувшаяся страшной бойней, была отбита. Защитники Иерусалима преследовали их до Иордании, в долине реки Кедрон полегло пять тысяч нападавших[66]66
  Will. Tyr., lib. XVII, cap. 20, ad ann. 1152.


[Закрыть].

20 апреля 1153 года тамплиеры потеряли своего пламенного сторонника и покровителя – святой Бернар умер на шестьдесят третьем году жизни. На смертном одре он написал три письма во славу и процветание ордена. Первое – на имя патриарха Антиохийского с увещеванием защищать и поощрять тамплиеров, ибо дело их Богу угодно и людям отрадно. Второе было адресовано Мелисенде, королеве Иерусалима; в нем святой аббат восхвалял ее величество за милость, проявленную к братьям ордена. Третье письмо предназначалось брату Андре де Монбару – сенешалю ордена тамплиеров и родному дяде святого Бернара; в этом письме аббат заверил братьев в вечной любви и просил их молиться о его душе[67]67
  S. Bernardi epistolae, 288, 289, 392, ed. Mabillon.


[Закрыть].

Весной того же года магистр и его рыцари осадили Аскалон в надежде занять этот важный город. На пятый месяц осады христианам удалось пробить стену[68]68
  Франки пытались разрушить стены Аскалона с помощью огромной передвижной башни. Осажденные фатимиды подожгли башню, однако пламя перекинулось на стены города, в результате чего часть их обрушилась. – Пер.


[Закрыть], в образовавшийся пролом ринулись сорок тамплиеров. Им удалось прорваться в сердце города, но численное превосходство было на стороне Фатимидов, рыцари были окружены иноверцами и разбиты. По свидетельству очевидца, который участвовал в этой кампании от начала и до конца, ни один тамплиер не спасся. Отсеченные головы Великого магистра и его злополучных рыцарей были выставлены на всеобщее обозрение на крепостной стене Аскалона[69]69
  Anselmi Gemblacensis Chron., ad ann. 1153; Will. Tyr., lib. XVII, cap. 27.


[Закрыть]. Утром следующего дня возобновилось ожесточенное сражение, силам Фатимидов был нанесен существенный урон, 19 августа 1153 года крестоносцы вошли в Аскалон.

После гибели магистра де Трамле орден некоторое время возглавлял Андре де Монбар – один из девяти основателей ордена. В 1156 году он добровольно сложил полномочия и вернулся на родину в Бургундию, где затворился в аббатстве Клерво. На посту Великого магистра его сменил Бертран де Бланшфор, рыцарь из благородной семьи родом из Гиени. Вильгельм Тирский называет его человеком благочестивым и богобоязненным.

Тамплиеры продолжали оставаться главной силой, противостоящей мусульманам, хронисты ордена с ликованием писали о том, какое количество неверных они отправили в ад. Однако за то же время на небеса отправилось не меньшее число братьев – уровень смертности в Христовом воинстве был удручающе высок.

Вместе с королем Балдуином III Бертран боролся против сарацин Нур ад-Дина Занги. В июне 1157 года король собрал франкскую армию и в сопровождении четырех сотен тамплиеров (триста из них были мирскими рыцарями) выдвинулся освобождать осажденный город Баниас. Разбив лагерь рядом с озером Хула, в верхнем течении реки Иордан, они были застигнуты врасплох и разгромлены войсками Нур ад-Дина. Балдуин III и воины его свиты укрылись в соседнем замке Сафет, триста христианских воинов было убито, 87 – попали в плен (тридцати рыцарям-тамплиерам впоследствии удалось бежать). Среди плененных были и Бертран де Бланшфор, и брат Одо де Сент-Аман – маршал королевства Иерусалимского и будущий Великий магистр[70]70
  Will. Tyr., lib. XVIII, cap. 14. Registr. epist. apud Martene vet. script., tom. II, col. 647.


[Закрыть].

В следующем году, собравшись с силами, христиане взяли хорошо укрепленный замок Харим. Нур ад-Дин поспешил нанести ответный удар и вторгся в Иерусалимскую область, однако на этот раз счастье ему изменило. Король Балдуин и его союзник граф Дитрих Фландрский встретили мусульман на берегу Тивериадского озера, вступили с ними в бой и нанесли сильное поражение, так что сам эмир едва избежал плена. Во время ночного нападения на лагерь Нур ад-Дина, в котором особо отличились братья ордена, было убито и пленено две сотни неверных[71]71
  Registr. epist. ut sup., col. 647.


[Закрыть]; доблестный эмир, потревоженный в своей походной постели, вынужден был бежать с поля боя без оружия и доспехов.

В этом сражении особенно отличились англичанин Роберт Мэнсел и нормандский барон Жильбер де Ласи, прецептор ордена храмовников в княжестве Триполи. Имена и подвиги сих доблестных рыцарей удостоены упоминания в хронике Вильгельма Тирского[72]72
  Will. Tyr., lib. XIX, cap. 8.


[Закрыть]. Папа римский в письме к архиепископу Реймсскому, наместнику понтифика во Франции, писал о братьях ордена как о «новых Маккавеях, славных и доблестных избранниках Господа». Папа не уставал повторять, сколь «велик вклад этих святых воинов в христианском мире, сколь добродетельно их рвение, доблесть и неустанные старания в защите от коварства и неуемных притязаний нечистых язычников на святыни, к которым прикасался Спаситель в годы ее земной жизни. Нет сомнения, что слава о них распространилась по всему миру, и о подвигах их осведомлены не только соседние народы, но и все те, кто живет в самых отдаленных уголках земли». Святой понтифик повелел архиепископу оказать тамплиерам не только духовную, но и материальную поддержку: способствовать набору рекрутов и приобретению лошадей, а также призвать к содействию всех викарных епископов[73]73
  Epist. XVI. S. Remensi archiepiscopo et ejus suffraganeis pro ecclesia Jerosolymitana et militibus Templi, apud Martene vet. script., tom. II, col. 647.


[Закрыть].

Пламенное рвение и воинственный энтузиазм тамплиеров можно сравнить лишь с ожесточенностью последователей Магомета, религиозный фанатизм которых едва ли не превосходил жаркую веру рыцарей-христиан. Нур ад-Дин на поле боя сражался, как самый беспощадный из его солдат. Однажды он воскликнул: «Увы, слишком долго я искал мученичества, не будучи в состоянии обрести его!» Имам Котб ад-Дин, услышав его слова, воскликнул: «Во имя Аллаха, не подвергай опасности свою жизнь, а вместе с нею ислам и всех мусульман. Ты – опора, Столп Веры. Если тебя убьют, сохрани Аллах, мы погибнем». Нур ад-Дин ответил: «О, Котб ад-Дин, что ты говоришь! Кто может спасти нашу страну и ислам, кроме великого Аллаха, которому нет равных?!» «Можно ли, – сказал он по другому поводу, – спокойно смотреть, как грабят дома наши, и не дать отпор грабителям, равно как и не защитить свою веру?»[74]74
  Thomas Keightley’s Crusaders.


[Закрыть]

Как и тамплиеры, Нур ад-Дин постоянно сражался не только с вооруженными противниками, но и со своими страстями. Он противостоял соблазнам мира, укрепляя тело и дух постом, молитвой и беседами с суфи, духовными учителями. Праведный эмир преуспел в добродетелях, предписанных Кораном, строил школы и мечети, гостиницы и больницы для странников. С мечом в руках он сражался против врагов ислама и использовал всю энергию своей пылкой натуры на возвращение Иерусалима мусульманам[75]75
  Добродетели Нур ад-Дина воспеты арабским историком Бен-Шунахом в опусе «Раудат Альменадир», Аззеддином Ибн аль-Атером и Гияс ад-Дин Хондемиром, а также Ома ад-Дином Катебом в сочинении «Цветы двух садов». См. также: Will. Tyr. lib. XX, cap. 33.


[Закрыть].

Некоторые пункты Устава, а также принципы военно-религиозного служения тамплиеров и мусульман поражают сходством. Из сочинений арабских историков известно, что в мусульманском лагере были также под запретом пустословие и легкомысленное поведение, воины были обязаны пять раз совершать намаз, а между битвами пребывать в молитвенном погружении и изучать Коран.

Тамплиеры именовали себя «мстителями Иисуса Христа», а также «слугами и орудиями в руках Божиих для наказания неверных». Папа римский и Отцы Церкви считали их избранниками Божьими, призванными стереть с лица земли всех неверных. Во укрепление духа вооруженной паствы и ради пополнения рядов воинства Святые Отцы уверяли, что в награду за лишения и столь опасный труд в загробной жизни благочестивых рыцарей ожидают неизъяснимые радости рая[76]76
  Regula, cap. XLVIII.


[Закрыть].

«Сражаясь за Христа, – говорит святой Бернар в своем послании тамплиерам, – стяжаете Царство Небесное. ‹…› Так идите же вперед, о солдаты, не теряйте веры, но, укрепив дух, повергайте врагов Креста Христова и твердо верьте, что ни в жизни, ни в смерти не отделитесь от любви Божией. Повторяйте про себя в минуты опасности: будем ли мы жить или умрем – мы всегда с Господом. Отрадно возвращаться с поля боя победителем, столь же отрадно принять мученическую смереть в бою! Радуйся, доблестный победитель, – ты жив, а значит, тебе предстоит еще послужить Господу и стяжать славу, но только когда умрешь, ты сможешь прильнуть к Господу. ‹…› Блаженны мирно почившие в Господе, но поистине счастливы те, кто сражаются и умирают за Христа! ‹…› Смерть святых воинов в глазах Бога драгоценна…»

То же говорит и пророк Магомет: «Меч – ключ от неба и ада; капля крови, пролитая за дело Божие, ночь, проведенная с оружием в руках, – дороже двух месяцев поста и молитвы. Всякому, кто падет в бою, в Судный день будут прощены все грехи. Раны его будут блистать, как киноварь, источать благоухание и мускус, а утраченные конечности заменят крылья ангелов и херувимов».

Праведный халиф Абу-Бакр, последователь и сподвижник Магомета, так писал, обращаясь к арабским племенам: «Во имя милостивого Аллаха… всех уверовавших в единого Бога извещаю, что я намерен отправить истинно верующих в Сирию, чтобы освободить ее от рук неверных. Знайте, что эта война за веру, и послушание сие угодно Аллаху. ‹…› Помните, – говорил этот преемник пророка и полководец правоверным и благочестивым воинам, собравшимся претворить огнем и мечом сей акт послушания, – что вы всегда на виду у Бога: и на пороге смерти, и в ожидании Страшного суда, и в надежде на рай. ‹…› Сражаясь за Всевышнего, оправдайте гордое звание воина и мужчины и не поворачивайтесь спиной к опасности».

Возвышенные послания святого Бернара вдохновляли тамплиеров на ратные подвиги: «Оказавшись в пекле сражения, рыцарь отбрасывает прежнюю свою кротость, словно бы говоря: «Не ненавижу ли я тех, кто ненавидит Тебя, Господи; не мерзки ли мне враги Твои?» Мужи сии немедля яростно бросаются на врага, будто на стадо овец. Насколько бы враг ни превосходил их числом, они никогда не относятся к нему как к войску жестоких варваров или к страшной орде. Не полагаются они и на свою собственную силу, но верят, что Господь дарует им победу. Памятуют они слова Маккавеев:

«Легко и многим попасть в руки немногих, и у Бога небесного нет различия, многими ли спасти или немногими; ибо не от множества войска бывает победа на войне, но с неба приходит сила». Бесчисленное количество раз видели они, как один человек преследовал тысячу, и двое обращали десять тысяч в бегство.

Так, чудесным и небывалым образом, представляются они кротче агнцев, но в то же время яростней львов. Не знаю, было ли бы уместнее называть их монахами или солдатами, но только, пожалуй, лучше было бы признать их и тем и другим. Воистину, нет у них недостатка ни в монашеской мягкости, ни в воинской мощи. Что скажем мы об этом, кроме того, что сие было соделано Господом и чудно в глазах наших»[77]77
  Цит. по: Св. Бернард Клервоский. Похвала новому рыцарству // http://www.unavoce.ru/library/bernard_knighthood.html. – Пер.


[Закрыть].

Кардинал Жак де Витри, епископ Акры, нередко сопровождавший рыцарей-тамплиеров в их военных кампаниях, так описывает религиозно-военный энтузиазм братьев ордена: «Когда звучит призыв «К оружию!», те не страшатся врагов и без колебания бросаются в бой. Львы в битве, но агнцы в монастыре; храбрые воины на поле сражения, но кроткие монахи в молитве; свирепы и беспощадны к врагам Иисуса Христа, но добры и милосердны к христианам. В битве они идут под знаменем, разделенным на две половины – черный верх и белый низ[78]78
  Символика знамени определенно восточная: сочетание черного и белого – традиционное противопоставление добра и зла у арабов. «Пусть твой день будет белым!», то есть удачным – распространенное пожелание на Востоке.


[Закрыть], в знак того, что они справедливы и милостивы к христианам и страшны и ужасны для врагов. Сами братья называют это знамя Босеан (старофранцузское «beauseant» или «bien-seant» означает «пегий», «полосатый»)[79]79
  Jac. de Vitr. apud Gesta Dei, cap. LXV.


[Закрыть].

Среди многочисленных примеров проявления религиозного фанатизма мусульманских воинов наиболее примечательна приведенная ниже притча – эпизод из истории исламских завоеваний, изложенный Абу Мухаммадом Абдуллахом Аль-Вакиди, кади Багдада: «Мне грезится, – поведал отважный сарацинский юноша в разгар битвы против христиан под стенами Эмесы[80]80
  Совр. Хомс (Сирия). – Пер.


[Закрыть], – грезится, что я вижу двух чернооких дев, и столь они хороши, что, кажется, появись наяву хоть одна из них, любой, кто повстречал бы ее, умер от любви; я вижу в руках одной из них платок из зеленого шелка, на голове ее убор из драгоценных камней, она манит меня и зовет: иди же ко мне скорее, ибо я люблю тебя!» Воспламенившись этими словами, юноша взял меч и двинулся на врага, сея хаос и разрушение на своем пути, пока, наконец, не был сражен ударом копья. «Жизнь свою я посвятил служению Аллаху и его посланнику, – промолвил умирающий арабский воин, когда обнял в последний раз сестру и мать, – и за все удовольствия мира я бы не отрекся от своей доли. От одного из сподвижников пророка слышал я, что души мучеников в обличье зеленых птиц перенесутся в рай, где утолят голод дивными плодами райских садов, а жажду – водой райских родников. Прощайте, мы встретимся снова среди рощ и фонтанов, что уготованы Аллахом для избранных!»[81]81
  Alwakidi Arab. Hist., перевод Ockley. Hist. Saracen. Сочинения Аль-Вакиди (747–823) «Китаб аль-магази» (предания о военных походах и сражениях первого мусульманского государства) и «Футух аш-Шам» («Завоевание Сирии») созданы до периода Крестовых походов, однако воинственный и религиозный пыл творений историка вдохновлял последующие поколения мусульман на борьбу с крестоносцами и возвращение Иерусалима.


[Закрыть]»

Магистр Храма брат Бертран де Бланшфор был освобожден из плена по просьбе Мануила I Комнина, императора Константинополя[82]82
  Cinnamus, lib. IV, № 22.


[Закрыть]. После возвращения он написал несколько писем Людовику VII, королю Франции, в которых поведал о положении дел в Святой земле, об увеличении мощи и дерзости неверных, о разорении и запустении, вызванном страшным землетрясением, в результате которого были повержены замки, дома и крепостные стены городов.

«Гонители церкви, – писал магистр, – поспешили воспользоваться нашим несчастьем: великое множество неверных собирается со всех концов земли, чтобы единой силой ударить и изничтожить служителей Храма Господня»[83]83
  Gesta Dei, inter regum et principium epistolas, tom. I, p. 1173–1177. st. Franc. Script., tom. IV, p. 692–693.


[Закрыть].

В период магистерства Бертрана де Бланшфора был заключен мирный договор с Фатимидами. В 1167 году в Каир на переговоры с юным халифом аль-Адид Лидиниллахом были отправлены послы крестоносцев – рыцарь-тамплиер Жоффруа и граф Гуго Гренье из Кесарии. «Сопровождаемые визирем и слугами халифа, рыцари миновали череду мрачных галерей дворца Фатимидов и достигли драгоценных врат, ведущих во внутренний сад правителя. Жар пустыни здесь смягчали многочисленные фонтаны, среди диковинных растений порхали птицы, услаждая слух пением, по саду расхаживали или томились в клетках редкие животные. Чернокожие воины и дворцовые евнухи препроводили посланников магистра до входа в личные покои халифа, скрытые от глаз посторонних шелковой завесой. Здесь визирь отложил в сторону свой кривой меч и трижды поклонился до земли, занавеси распахнулись, и посланники узрели повелителя правоверных»[84]84
  Hist. de Saladin, par M. Marin, tom. I, p. 120, 1. Gibbon, cap. 59.


[Закрыть].

Брат Бертран де Бланшфор в своих письмах к королю Франции сообщает о военных операциях в Египте, о взятии Бильбейса, многолюдного города с преобладанием коптского населения, что возвышался на правой стороне дельты Нила, и безуспешной осаде стратегически важного укрепления – античного Пелузия[85]85
  Gesta Dei, tom. I, epist. XIV, p. 1178, 9.


[Закрыть].

Султан Нур ад-Дин, узнав, что Великий магистр и большая часть братии отправились в поход, вероломно вторгся в Палестину и устроил страшную бойню. Шестьдесят рыцарей ордена, оставшиеся в Иерусалиме, и возглавляемые ими туркополы, конные лучники, охранявшие границы государства, были убиты[86]86
  Epist. Gauf Fulcherii procuratoris Templi Ludovico regi Francorum. Gesta Dei, tom. I, p. 1182–1184.


[Закрыть].

Рвение и преданность тамплиеров в их служении Христу по-прежнему было предметом восхваления и восхищения, как на Востоке, так и на Западе. Папа Александр III в своих письмах говорит о них как об отважных защитниках Иисуса Христа, которые ведут священную войну и ежедневно отдают жизни за своих братьев. «Мы молим, и мы увещеваем вас, – говорит он, обращаясь к архиепископам и епископам, – из любви к Богу, почтения к святому апостолу Петру и ко мне, как наместнику Божьему на Земле, а также во имя спасения собственных душ, оказывать им [орденам] помощь, поддержку и должные почести, сохранять все их привилегии неприкосновенными, гарантировать покровительство и защиту»[87]87
  Registr. epist. apud Martene, vet. script., tom. II, col. 846, 847, 883.


[Закрыть].

Амори, король Иерусалима[88]88
  Амори (Амальрик) I Анжуйский (1136–1174) – граф Яффы и Аскалона, король Иерусалима. Младший сын Фулька Анжуйского и королевы Мелисенды, наследовал старшему брату Балдуину III в 1163 году. Амори был отцом трех будущих правителей Иерусалима – Сибиллы, Балдуина IV и Изабеллы. – Пер.


[Закрыть], преемник Балдуина III, в письме к «своему дорогому другу и отцу», Людовику VII, королю Франции, от имени всех правоверных христиан Святой земли молит проявить добросердечие, «но прежде всего, – говорит он, – мы усердно просим Ваше Величество о протекции в отношении в братьев Храма, которые постоянно жертвуют своими жизнями во имя Бога и веры и через коих мы делаем то немногое, что способны предпринять, ибо после Бога они опора всех тех, кто в восточных землях избирает путь праведной жизни»[89]89
  Gesta Dei, tom. I, epist. XXI, p. 1181.


[Закрыть].

В 1169 году Великий магистр брат Бертран де Бланшфор отошел в лучший из миров, в августе того же года его пост занял Филипп де Милли (Мийи), лорд Наблуса и Трансиордании, седьмой по счету магистр Храма и первый из рожденных в Палестине. Он был лордом крепости Крак-де-Монреаль в Аравии Петрее (совр. Иордания), самым влиятельным бароном Иерусалимского королевства и другом короля Амори. После смерти жены Изабеллы в 1166 году Филипп де Наблус принял монашеский постриг и обеты ордена Храма[90]90
  Will. Tyr., lib. XXII, cap. 5.


[Закрыть].

А теперь сделаем небольшое отступление, чтобы поведать о возвышении другого великого военно-монашеского ордена, который к описываемому периоду занял лидирующее положение в защите Латинского королевства.

В XI веке, когда количество пилигримов в Иерусалим начало стремительно увеличиваться, итальянский купец Мауро и его соотечественники из Амальфи и Салерно, ведущие прибыльную торговлю с Палестиной, выкупили у египетского халифа, владетеля Палестины, участок земли в христианском квартале Священного града близ храма Воскресения Христова и получили разрешение на строительство странноприимного дома, или госпиталя[91]91
  Госпиталь – от лат. gospitalis (гостеприимный). – Пер.


[Закрыть]. На этом участке в 1170 году возвели два лазарета – для раздельного проживания паломников и паломниц. Несколько благочестивых и милосердных христиан, главным образом из Европы, посвятили себя служению и заботам о больных, раненых или нуждающихся паломниках. Здесь же построили две часовни: в женском приделе – Святой Марии Магдалины, в мужском – в память Святого Иоанна Элеймона (Милостивого), канонизированного патриарха Александрийского, прославившегося своей безмерной благотворительностью. Благочестивых и добросердечных служителей амальфийского госпиталя, ухаживающих за больными паломниками, предоставлявших одежду и пропитание нуждающимся, стали называть «госпитальерами Святого Иоанна Иерусалимского», или «иоаннитами».

После завоевания Иерусалима крестоносцами в 1099 году деятельность l’Ordre hospitalier (Странноприимного ордена) заслужила наивысшей похвалы, милосердые братья стали пользоваться величайшим уважением христиан Запада; многие крестоносцы, восхищенные их ревностным благочестием, пожелали принять участие в этом благом деле. Госпитальеры, воодушевленные религиозным рвением той поры, решили отречься от мира и посвятить свою жизнь богоугодному делу – излечению больных и уходу за ранеными. Они приняли монашеские обеты послушания, целомудрия и нестяжания и обрядились в черные мантии с белым крестом на груди. Лорды и князья пожаловали новому религиозно-благотворительному братству земли и различные владения, как в Палестине, так и в Европе. Вскоре орден госпитальеров Святого Иоанна стал большой и влиятельной организацией[92]92
  Will. Tyr., lib. XVIII, cap. 4, 5.


[Закрыть].

Во главе ордена в этот период стоял брат Жерар Тен, уроженец Прованса, принявший титул Защитника бедных. В 1118 году первый Великий магистр Раймон де Пюи де Прованс, рыцарь из Дофине, упорядочил структуру ордена, разделив братьев на рыцарей, оруженосцев и капелланов, и составил его устав на основе свода правил братства, составленных основателем[93]93
  Устав был утвержден в 1123 г. папой Каликстом II, в 1130 г. папа Иннокентий II пожаловал ордену герб – серебряный крест на лазоревом поле. – Пер.


[Закрыть]. В правилах блаженного Жерара не было и следа того воинственного духа, которым впоследствии прославился орден госпитальеров Святого Иоанна.

Аббат Рене де Верто, писавший в 1726 году историю мальтийских рыцарей, вероятно из желания оказать почтение ордену, предположил, что госпитальеры вооружились уже в 1119 году, и описал, как яростно они сражались под командованием Раймона де Пюи в битве между христианами и султаном Дамаска[94]94
  В 1119 г. состоялось сражение крестоносцев с правителем Южной Сирии Тугтегином, основателем династии Буридов, и мардинским эмиром Иль-Гази I. В этой битве мусульманам удалось отбить у крестоносцев Атариб и Сардану. – Пер.


[Закрыть], хотя ни один из историков того периода не упоминает об участии госпитальеров в этой битве. Де Верто не привел ни одной цитаты в поддержку своего заявления, и потому его принято считать вымыслом.

Первое достоверное упоминание о военной деятельности госпитальеров встречается в булле Иннокентия II от 1130 года. В обращении к иерархам Вселенской церкви папа поведал, что госпитальеры снарядили за свой счет отряд всадников и пеших воинов для защиты паломников, путешествующих по Святой земле, и отметил, что доходы госпитальеров невелики и что для должного выполнения этой праведной и святой задачи они нуждаются в дополнительных средствах. Папа призвал архиепископов, епископов, духовенство и светские власти облегчить финансовую нагрузку ордена и оказать ему поддержку пожертвованиями[95]95
  De Vertot. Hist. des Chev. de Malte, liv. I, preuve 9.


[Закрыть].

Именно тогда госпитальеры решили предоставлять паломникам не только кров, пропитание и больничный уход, но и защищать их на пути к святыням.

В 1163 году орден госпитальеров возглавил Жильбер д’Ассайи. Де Верто описал четвертого магистра ордена госпитальеров как человека «смелого, неординарного и весьма предприимчивого». С той поры воинственный дух вселился в госпитальеров, а дела благотворительности и заботы о бедных и больных отошли на второй план. Жильбер д’Ассайи был другом и доверенным лицом Амори I, короля Иерусалима, в 1168 году вместе они замыслили вероломное вторжение в ослабевший под властью Фатимидов Египет в нарушение заключенного договора. Приглашенный на Высочайший совет магистр Храма Бертран де Бланшфор, доблестный воин и проницательный дипломат, наотрез отказался участвовать в этой кампании, противоречащей мирному договору, в составлении которого принимали участие храмовники, и запретил братьям ордена сопровождать короля. «Опасаясь тяжелых потерь, тамплиеры сочли, что нет убедительного повода, – говорит Вильгельм Тирский, – нарушать договор и против чести и совести идти войной на дружественный народ, ибо это противоречит убеждениям и подрывает доверие»[96]96
  Will. Tyr., lib. XX, cap. 5.


[Закрыть].

Жильбер д’Ассайи убедил короля, что сможет собрать и вооружить войско и без участия рыцарей Храма – из числа собственных братьев, и склонил госпитальеров вооружиться по примеру военизированного ордена тамплиеров[97]97
  Jac. de Vitr., cap. 65.


[Закрыть] и присоединиться к экспедиции Амори в Египет. От имени короля Жильбер заверил, что после захвата госпитальерам будут переданы в вечное владение богатый город Бильбейс и древняя крепость Пелузий[98]98
  Will. Tyr., lib. XX, cap. 5.


[Закрыть].

По словам де Верто, старшее поколение госпитальеров воспротивилось военным проектам начальника. «Они утверждали, – говорит он, – что их орден по сути религиозный, что церковь не вкладывала в их руки оружия и не отправляла на завоевание земель»[99]99
  De Vertot. Hist. des Chev. de Malte, liv. I, preuve 13.


[Закрыть]. Однако более молодые и пылкие братья, жаждавшие сменить монотонный монастырский уклад на приключения военной жизни, приняли предложение своего начальника с восторгом. Вслед за ними и старейшины были вынуждены принять решение в пользу проекта магистра. Они уполномочили его взять в долг денег у флорентийских и генуэзских купцов, вооружить наемных воинов на средства ордена и перестроить всю организацию иоаннитов по образцу военных сообществ.

Жильбер д’Ассайи на этом поприще проявил необычайное рвение: он написал письмо королю Франции с просьбой о содействии[100]100
  Gesta Dei, tom. I, p. 1177.


[Закрыть] и занял крупную сумму у императора Константинополя. Де Верто пишет, что на деньги, пожертвованные и одолженные ордену, «…д’Ассайи нанял и снарядил прекрасное войско; и, так как его разум был целиком занят лестными надеждами на завоевание земель и обретение богатств, для реализации этого проекта ему удалось привлечь большое количество добровольцев, с которыми он обещал разделить богатства Египта».

В 1168 году, когда король Иерусалима и госпитальеры выдвинулись в эту злосчастную экспедицию, на пост Великого магистра ордена Храма заступил Филипп Наблусский.

После трех месяцев осады Бильбейс пал после первой же атаки армии короля Амори. Де Верто сообщает о страшной резне, которой подвергся город, – крестоносцы не жалели «ни стариков, ни женщин, ни грудных детей»; христианское население города, в основном египтяне-копты, пострадало не меньше, чем мусульмане Бильбейса.

Как и было обещано, разрушенный и опустошенный Бильбейс перешел во владение братьев Госпиталя Святого Иоанна Милостивого, однако принадлежал он им недолго: безнравственных, жестоких и несправедливых христиан вскоре постигло наказание. После неудачной осады Пелузия король Иерусалима был изгнан в Палестину, и Бильбейс был покинут с большой поспешностью; преследуемые неверными, госпитальеры, преисполненные негодования, бежали в Иерусалим. Свое возмущение и недовольство они выместили на злосчастном Жильбере д’Ассайи, своем предводителе, по вине которого долг ордена увеличился на 100 000 золотых. На капитуле его вынудили сложить полномочия и уйти в отставку, после чего «расстриженный» магистр бежал из Палестины. Судно, на котором он направлялся в Англию, потерпело кораблекрушение, и несчастный глава госпитальеров утонул в Ла-Манше[101]101
  Will. Tyr., lib. XX, cap. 5. Hoveden in Hen. 2, p. 622. De Vertot, liv. II, p. 150–160, ed. 1726.


[Закрыть].

Несмотря на постигшую их неудачу, братья ордена Госпиталя Святого Иоанна с той поры сосредоточились на развитии военных навыков, и сам орден перешел в разряд военизированных объединений. Госпитальеры, возглавляемые на поле боя Великим магистром, не пропустили ни одной значимой военной кампании. Возлюбив бряцание оружия, они не отказались от заботы о бедных и больных, но эти обязанности перестали быть основными в условиях непрекращавшейся войны.