Текст книги "Схождение"

За ним последовали стон, покашливание и громкая отрыжка. Ввккталли корчился в кресле, пытаясь выбраться из пут, и непонимающе озирался вокруг.

– Куда делся обеденный стол? И где все люди?

Ребка поспешил к нему.

– С тобой все в порядке?

– Конечно. Но где я?

– В лаборатории. Мне пришлось осуществить холодный запуск. Что из последних событий ты помнишь?

– Я сидел за обеденным столом, слушая Квинтуса Блума и Дари Лэнг. Тут профессор Лэнг начала комментировать логические несоответствия в утверждениях Блума, будто Строители являются путешественниками во времени, то есть людьми из будущего. Что влечет за собой…

– Ты хочешь, чтоб из него опять винтики посыпались! – Ненда прыгнул вперед и встряхнул вживленный компьютер, прервав его на полуслове.

– Господи, ты прав. – Ребка схватил Ввкк за руку. – Прекрати немедленно. Выброси все мысли насчет путешествий во времени, пока с Миранды не сообщат, почему твоя программа зациклилась.

– Но если Строители действительно из будущего…

– Сейчас же прекрати! Думай о чем нибудь другом. Думай о… Господи, да о чем же? Ненда, помоги. Ввкк, поговорим о космическом путешествии. Расскажи Ненде, что мы с тобой собирались сделать, покинув Врата Стражника.

– Мы планировали отправиться на Парадокс, который капитан Ребка знает очень хорошо потому, что несколько лет назад работал там. Мы попытаемся попасть внутрь, используя некоторые мои особенности, несмотря на то, что, как вам вероятно известно, до сих пор никому не удавалось благополучно проникнуть туда и выйти обратно. Артефакт, известный под названием Парадокс, подразумевает, что Строители…

– Ни слова о Строителях! Расскажи про Дари Лэнг. Ответь, Ввкк, известно ли мне, куда отправилась Дари. Ненда думает, что я скрываю это от него.

– Он действительно не знает. – Ввккталли повернулся к Луису Ненде. – Мы с ним обсуждали этот вопрос, но в итоге ничего положительного не достигли. Почти наверняка Дари Лэнг исследует один из артефактов. После нашей последней беседы с капитаном Ребкой я попытался вычислить вероятность, на какой из артефактов могла отправиться Дари Лэнг. Результаты можно расположить в следующей последовательности в порядке уменьшения вероятности: Свертка Торвила – 0.0045; Мантикор – 0.0037; Рейнхард – 0.0035; Слон – 0.0030; Кокон – 0.0026; Линза – 0.0024; Пуповина – 0.0024; Мадьяр – 0.0022; Парадокс – 0.0021; Рог – 0.0019…

Пока Ввккталли с монотонностью автомата выдавал информацию, Ненда свирепо смотрел на Ханса Ребку.

– Не можешь его заткнуть? Ему осталось еще тысяча двести с лишним.

– К чему беспокоиться? Это убережет его от аварии. – Ребка ответил не менее свирепым взглядом. – Все еще хочешь начать?

– С огромным удовольствием. Но, к сожалению, прямо сейчас я не могу позволить себе такую роскошь. – Ненда отступил на четыре шага, чтобы его нельзя было так просто достать. – Мне нужно разыскать Дари Лэнг, а ты не говоришь, где она. Поэтому придется выяснить самому. А от возни с тобой проку мало. Я ухожу.

В дверях он обернулся для последнего выпада.

– Приятного путешествия на Парадокс тебе и твоему придурковатому товарищу. Кто знает, не встречу ли там я вас обоих. Но надеюсь, что нет.

Ребка не замедлил огрызнуться:

– Пошел ты…

– Фамбезу – 0.0015, – в тон ему произнес Ввккталли.

– Сам пошел, – проревел Луис Ненда.

10

Всего лишь год назад Дари Лэнг была тихим кабинетным работником Института артефактов. Никогда в жизни не покидала она Врата Стражника. Высшим смыслом ее существования было очередное издание «Каталога». Но затем последовало путешествие в систему Добеллии, за которым последовала ее странная одиссея. Тектон, Жемчужина, Ясность, Дженизия, Свертка Торвила и, наконец, возвращение домой.

И все это меньше чем за год; поэтому теперь Дари, считавшей себя бывалой путешественницей по отдаленнейшим закоулкам рукава, с трудом верилось, что тот тихий кабинетный работник когда-то существовал.

Но время от времени она получала прямые доказательства того, что ее новый опыт слишком скороспел – и весьма ограничен.

Дари изучила конфигурацию Бозе-сети и вычертила последовательность перебросок, которые должны были доставить их корабль «Миозотис» от Стражника до Лабиринта, с заходом в Мир Джерома. Это заняло много часов кропотливого труда, но результатом она была довольна. Каллик ненароком увидела, как она переписывала файл в базу данных, откуда запускалась последовательность команд.

– Мое почтение, – и маленькая хайменоптка кивнула. – Это, случайно, не первый ваш опыт по использованию Бозе-сети?

– Пользоваться мне доводилось и раньше, но возможность составить собственную последовательность перебросок мне действительно представилась впервые.

Каллик внимательно изучала файл. Дари ждала, надеясь услышать похвалу. Вместо этого Каллик пошипела, посвистела и произнесла:

– Прошу прощения. Но позволено ли мне будет произвести оценку энергетических затрат при входе в некоторые узлы?

– Конечно.

Каллик скопировала файл и вернулась к своему терминалу, предназначенному для существа с восемью многопалыми конечностями. Через несколько минут она без единого комментария перекинула другой файл на терминал Дари. Та сразу же увидела, что он содержит совершенно иной путь через Бозе-сеть. Она взглянула на время переброски. Оно оказалось почти в два раза меньше, чем у нее. Тогда она обратилась к расходу энергии: всего лишь четверть от вычисленного ею.

– Каллик, как тебе это удалось?

Хайменоптка наклонила головку.

– Мое почтение, профессор Лэнг, но развитый интеллект даже вашего уровня не может заменить скромный практический опыт. Когда я служила господину Ненде, мне приходилось неоднократно работать с Бозе-сетью.

Бывшая рабыня Луиса Ненды не могла себе позволить прямого указания представительнице человеческого рода на ее невежество. Дари попыталась перенести возникшее чувство злости с самой себя на Ненду, но вместо этого вдруг обнаружила, что волнуется за него. Где он? Жив или нет?

Она сдалась. Место ее собственного плана занял план Каллик, и она приготовилась его осуществить.

Путешествие по Бозе-сети является странной смесью досветовых и сверхсветовых участков. Это, в свою очередь, требовало наличия как Бозе-двигателя, так и стандартного двигателя, которые должны использоваться последовательно, иногда с интервалами, иногда с предварительным набором мощности.

Дари обдумывала первый прыжок, нерешительно положив руки на клавиатуру. Ее размышление о том, где лучше осуществить первый переход в досветовой режим внезапно прервала возня Жжмерлии, заглядывающего ей чрез плечо. Стебельки глаз лотфианина вытянулись на всю длину в разные стороны таким образом, что он мог смотреть одновременно на клавиатуру и на дисплеи.

– Мое почтение. – Жжмерлия распустил вокруг Дари свои похожие на палки конечности. Клавиши под ними так и защелкали, мелькая столь быстро, что уследить за ними не было никакой возможности. Когда через несколько секунд все кончилось. Дари увидела, что «Миозотису» задана последовательность команд для каждого шага их путешествия от Стражника до Лабиринта.

На сей раз она не стала спрашивать Жжмерлию, как ему это удалось. Ей вовсе не улыбалось снова услышать беспощадное объяснение, что данная работа вовсе не требует особого таланта, а всего лишь немного опыта. Вместо этого она возвратилась в свою каюту, досадуя, что чувствует себя лишней на своем собственном корабле.

Когда она со своими навыками еще раз сядет в лужу? Этого Дари не знала, но внутренний голос продолжал напоминать ей, что во всех предыдущих прыжках в неизвестное (типа грядущего исследования Лабиринта, как сказал тот же голос) ее опорой были искусство и многолетний опыт Ханса Ребки.

Вполне возможно, что ее злокозненное решение оставить Врата Стражника не сказав ему ни слова, было не слишком разумным. Однако это его вина. Нечего было заводить шашни с Гленной Омар.

(Интересно бы выслушать его мнение на сей счет! Внутренний голос сегодня слишком разговорчив. Ты ведь знаешь, как относятся к сексу в примитивных мирах Круга Фемуса. Ты и сама говорила много раз, что все тамошние жители словно помешались на сексе. Для них случайная связь – простое и необременительное событие, словно обед с кем-нибудь вдвоем. А с другой стороны, насколько виноват Ханс в том, что поддался соблазну? Тебе ведь известно, что Гленна не задумываясь отдается любому с двумя руками и с двумя ногами при условии, что он прилетел с другой планеты.)

На третий день путешествия злость сменилась раскаянием. Она подошла к Жжмерлии, сидевшему в кресле пилота.

– Ты можешь установить сверхсветовую связь с Вратами Стражника?

– Конечно. Но это дорогое удовольствие, потому что потребуется подключение трех Бозе-узлов.

– Ерунда. Я хочу поговорить с Хансом Ребкой.

– Очень хорошо, – но вместо того, чтобы немедленно броситься исполнять команду, Жжмерлия заколебался.

– Чего тебе не хватает? – Дари слишком долго общалась с ним, чтобы не понимать: подобная пауза означает неуверенность.

– Когда вы свяжетесь с капитаном Ребкой, мы с Каллик будем вам очень признательны, если вы зададите ему наш вопрос.

– Разумеется.

– Спросите его, пожалуйста, зачем он поручил нам поехать за вами в космопорт и сопровождать вас в этом путешествии. Мы обсуждали это между собой, но так и не нашли ответа. А когда мы не уверены, что правильно исполняем приказания, нам неудобно.

– Хорошо. – Размышления Дари относительно Ханса Ребки приобретали все более мирный характер, но сейчас, когда ее вдруг осенило, что он приставил к ней соглядатаев, вернулась былая злость. Он наверняка считает ее слишком глупой и наивной, чтобы самой позаботиться о себе. – Не сомневайтесь, я обязательно спрошу. Включайте связь!

Когда Жжмерлия наконец подал знак, что она может говорить. Дари взглянула на экран со странной смесью волнения, раздражения и трепета в сердце. Но все это оказалось напрасным. Перед ней на экране возникло лицо почти незнакомого ей человека – институтского оператора связи, с которым прежде ей доводилось говорить всего несколько раз.

– Соедините меня с Хансом Ребкой.

Голова на экране кивнула.

– Я знаю, кто вам нужен. Но мы не можем этого сделать, поэтому ваш звонок переадресовали мне.

– С ним что-то случилось? – Дари вдруг ужасно испугалась.

– Насколько нам известно – ничего особенного. Он покинул Институт сегодня утром.

– Он не сказал, куда направляется?

– Лично меня он не информировал, но вживленный компьютер Ввккталли отбыл с ним. Талли передал, что они собираются исследовать артефакт под названием Парадокс. С вами все в порядке? – Оператор увидел выражение лица Дари. – Может, соединить вас с кем-нибудь еще?

С исчезновением Ханса Ребки все стало проще.

Никто иной, как Ханс неоднократно повторял Дари: «Люди твердят о жизни как об игре. Но даже если она действительно – игра, то вовсе не похожа на карточную. В жизни нельзя сбросить карты, если они тебе не нравятся, в надежде, что сдадут другие. Ты играешь теми картами, которые у тебя на руках, и изо всех сил стараешься выиграть именно ими».

О ставках Ханс не говорил, но в его ситуациях зачастую это была его собственная жизнь и жизни тех, кто находился с ним рядом. Какие ставки были на этот раз. Дари не знала. В любом случае – ее авторитет и репутация. А сверх того может быть все что угодно, начиная с будущего Института артефактов и кончая будущим рукава.

Действительно, ставки высоки, даже если она не могла в них до конца поверить.

Ситуация, в которой оказалась Дари, была попроще: только она сама, со всеми ее плюсами и минусами, и двое чужаков. Несомненно, очень умных, но все равно – чужаков, настолько привыкших раболепствовать, что теперь крайне трудно заставить их проявить инициативу.

Кроме того, существовала одна вещь, ценность которой Дари до сих пор не могла определить. Она взяла с собой полную копию файла, касающегося Лабиринта, преподнесенного в дар Институту Квинтусом Блумом. В нем содержались все его последние труды, как аналитические, так и теоретические, и Дари, конечно же, изучит их. Но гораздо большую ценность представляли практические сведения: точная хронология открытия и исследования нового артефакта, результаты всех физических замеров и все изображения, полученные как внутри, так и снаружи Лабиринта.

Все это было загружено в компьютер «Миозотиса». Путешествие до Лабиринта, даже по превосходному плану Каллик, займет несколько дней. А поскольку Жжмерлия тактично взял на себя обязанности пилота. Дари нечего было делать.

Нечего, кроме настоящей работы, той самой, которой она отдала всю свою сознательную жизнь. Тесная каюта корабля не могла тягаться в комфорте с ее кабинетом на Вратах Стражника, но когда Дари увлекалась, она переставала замечать окружающую обстановку. Путешествие до Лабиринта предоставляло прекрасную возможность пополнить свои знания.

В маленькой каютке она устроила себе уютное гнездышко и расположилась в нем. Прежде всего она взялась за описания и рассуждения Квинтуса Блума касающиеся «старых» артефактов. Все они были знакомы Дари как свои пять пальцев. Она не ожидала узнать о них ничего нового, но надеялась лучше понять сущность Квинтуса Блума – человека, спрятавшегося за маской любезности, самоуверенности и почти всемогущества, каковую он демонстрировал в Институте.

"Всеобщий каталог артефактов N_1: Кокон.

Форма: Кокон представляет собой систему из сорока восьми Основных Стволов, соединяющих космическую структуру, из которой исходят четыреста тридцать две тысячи волокон, с поверхностью планеты Саваль…"

Блум излагал материал в том же порядке, какой установила Дари в своем «Каталоге». Она пропитала описание Кокона, но ничего нового там не почерпнула, только невольно восхитилась стилем письма: экономным и точным. Лишь последнее предложение заставило ее нахмуриться:

«Назначение: транспортная система для перемещения материалов к поверхности Саваля и обратно».

Возможно. Но это весьма произвольное и безапелляционное утверждение было сделано на основе лишь физических характеристик и формы Кокона.

Затем Дари перешла к Каллиопе – второму артефакту в списке. Далее – к третьему: заградительным сингулярностям Круглой Дыры, каковую Квинтус Блум отнес к классу «аномальных», давая тем самым понять, что в его классификационную систему она не вписывается. Далее – Идол, четвертый артефакт, обожествленный варнианцами задолго до того, как появились люди со своими богословскими теориями. Дари кивнула. Кто знает, возможно, варнианцы являлись свидетелями того, чего не видели люди.

Задача оказалась увлекательной, почти захватывающей – вернуться в старые добрые времена, когда понятие исследовательской работы подразумевало под собой изучение удаленных во времени и пространстве объектов и анализ тех мест, которые Дари никогда не собиралась посещать. Все это отняло у нее много времени. Только голод заставил Дари вернуться к действительности и вдруг обнаружить, что большая часть дня уже прошла. Она познакомилась почти с половиной описаний всех артефактов, когда почувствовала, что в голове у нее уже бродит какая-то идея, причем ее нисколько не беспокоило, когда и как она выплывет на поверхность.

Очнувшись от глубоких раздумий. Дари огляделась вокруг. Жжмерлия сидел за пультом управления корабля, а Каллик лежала рядом с ним, поджав под себя лапки. Возможно, хайменоптка спала, но не исключено, что она просто скучала. Мнение стороннего наблюдателя могло оказаться полезным.

– Каллик? Не хочешь взглянуть на это?

Дари скопировала файл на второе рабочее место, приспособленное для Каллик, и пошла на камбуз перекусить. Может, прочитанное наведет Каллик на другие мысли. А может, все это не годится для каких-то заключений. Или вторая часть описания артефактов не соответствует тому впечатлению, которое сложилось у нее от чтения первой.

Эта мысль заставила Дари проглотить еду сразу же, как только та подоспела, и вернуться к работе. Линза, Резная Раковина, Парадокс, Мальстрем, Зуб Господа… Существовали Строители в прошлом или же появятся только в будущем, они предпочитали разнообразие форм. Ни один артефакт даже отдаленно не напоминал другой, но Квинтусу Блуму каким-то образом удалось сгруппировать их в шесть основных классов. Вернее, втиснуть их туда. Никто до сих пор еще не сумел создать более-менее удовлетворительную систематику артефактов, а насколько хороша эта?

Дари очнулась от мимолетной задумчивости, и заметила Каллик, терпеливо стоявшую рядом.

– Уже закончила?

(Не может быть, даже принимая во внимание быстродействие и эффективность центральной нервной системы хайменоптки.)

Каллик моргнула двумя рядами глаз сразу.

– Нет. Прошу прощения за мою медлительность, но список очень длинный. Я позволила себе прервать ваши важные размышления только для того, чтобы напомнить: Жжмерлии нужно скорректировать режим полета. Куда нас надо доставить: прямо на Лабиринт или завернуть по пути в Мир Джерома?

Дари все время откладывала это решение и в конце концов забыла про него. Вопрос заключался в том, перечислил ли Квинтус Блум все возможные трудности и опасности при изучении Лабиринта или нет? Прямой путь – более экономичный, но в ней опять заговорил внутренний голос. Прислушиваться было неприятно, но Дари уже знала, что отмахиваться от него нельзя.

– Сколько описаний артефактов ты уже прочитала?

– Я изучаю сто тридцать третье.

– У тебя уже сложилось какое-нибудь впечатление?

Вопрос прозвучал некорректно. Дари и сама не могла ничего толком сказать до тех пор, пока пять раз не перечитала размышления Блума.

Анатомия Каллик полностью исключала мимику, но она нервно потерла пару передних лапок, выражая свое затруднение.

– Я могу сказать только одно: все это слишком расплывчато, чтобы называться анализом.

– Сформулируй другими словами, пожалуйста.

– Уважаемый Квинтус Блум – великолепнейший писатель. Его описания всегда ясны и конкретны. Предложенная им систематизация артефактов отличается от тех, которые я встречала до сих пор.

Каллик замолкла. Дари ждала. Итак, их впечатления совпадают. Но не упущено ли что-то? Каллик, казалось, застыла.

– Меня беспокоит одно. – На сей раз пауза затянулась еще больше. – Причисляя какой-либо артефакт к любому из указанных классов, Квинтус Блум никогда не использует ошибочно и не толкует ложно ни одну из деталей описания данного артефакта. Однако временами мне кажется, что он замалчивает некоторые особенности артефактов, о которых стоило бы упомянуть. И эти умолчания, как правило, противоречат положениям, позволяющим причислять артефакт к данному классу.

В самую точку! Дари расцеловала бы Каллик, но с хайменопткой такие вольности чреваты неприятными последствиями.

Мнение Каллик совпадало с собственным убеждением Дари. Квинтус Блум умен, работоспособен, красноречив. Он проделал титанический труд по систематизации артефактов и проявил большую оригинальность в разработке собственной системы классификации. Единственный его грех оказался типичным для ученых многих поколений. Люди не подтасовывают данных, если только они не отпетые шарлатаны. Но когда факты не стыкуются с их теорией, возникает сильнейшее искушение найти причины, по которым эти факты можно отвергнуть, дабы провозгласить свою теорию. Так делал Птолемей. Так делал Ньютон. Так делал Дарвин. Эйнштейн совершенно определенно делал это. А теперь в эту славную компанию попал Квинтус Блум. Оставалось лишь узнать – как часто он поступал подобным образом? Не имеет ли Лабиринт опущенных в описании особенностей, которые окажутся смертельными для доверчивых исследователей?

– Надеюсь, мои скороспелые мысли принесут вам хоть какую-то пользу. – Каллик все еще стояла перед Дари, но смотрела мимо нее.

– Это именно то, что мне нужно. – Дари перехватила взгляд многочисленных глаз и с удивлением увидела, что на клавиатуре компьютера лежит наполовину съеденный бутерброд. Несмотря на голод, она совершенно забыла о еде.

– Тогда нам остается одно, – откусив большой кусок, произнесла она с набитым ртом. – Скажи Жжмерлии, что мы обязательно должны заскочить на Мир Джерома, прежде чем отправимся к Лабиринту. Надо узнать побольше о Квинтусе Блуме. Я хочу выяснить, чем он занимался до того, как приступил к работе над артефактами Строителей.

11

На Вратах Стражника садилось солнце, и Луис Ненда любовался закатом.

Восхитительно. Никаких ядовитых испарений, которых надо опасаться во время захода солнца на Стиксе. Ни ревущих штормов с крутым кипятком, как на Обжигающей, где на каждом, кто не вовремя оказался на улице, можно без колебаний ставить крест. Ни москитов величиной с ладонь, как на Перечнице, которые пикируют на тебя и вонзают трехдюймовое жало в любой клочок оголенной плоти.

А где-то вдалеке смеются люди, поют птицы и растут цветы, которые закрываются в сумерки, приберегая свои наиболее изысканные ароматы к ночи.

Теперь с минуты на минуту должна появиться Гленна Омар.

Атвар Ххсиал могла думать все, что ей угодно, но Ненда не принимал это близко к сердцу.

Чуть раньше, беседуя с Атвар Ххсиал он сильно возмущался и, пожалуй, даже немного переиграл.

– Пока я тружусь в поте лица, ты сидишь здесь и прохлаждаешься.

– Ты хочешь сказать, что в этом занятии я могу сравниться с тобой и что мое тело – вполне приемлемая замена твоему в этом причудливом ритуале человеческого совокупления?

– Да от тебя она на стену полезет. А мне что делать? Похоже, я становлюсь человеческой жертвой, принесенной Гленне Омар в обмен на информацию о Жжмерлии. Тебе просто хочется вернуть своего переводчика, чтобы ты могла запросто общаться с людьми, вот и все.

– Я работаю над альтернативными средствами коммуникации. Но если я найду Жжмерлию, то ты одновременно найдешь Каллик, и тогда же, – тут в феромонах Атвар Ххсиал проскользнуло ощущение намека, – ты сможешь узнать местонахождение человеческой самки Дари Лэнг. Мне необходимо обсудить с ней изменения артефактов Строителей. Не вызвано ли твое явное нежелание взаимодействовать с самкой Гленной Омар какими-либо факторами, характеризующими отношение к Дари Лэнг? Я хочу знать, не это ли первопричина твоего стремления избежать встречи с Гленной Омар.

– Разве я отказался встречаться с Гленной? Разумеется, мы увидимся. Сегодня ночью. И мы уже обо всем договорились.

«И если нескольких часов, проведенных с Гленной Омар окажется достаточно, чтобы усыпить подозрения Атвар Ххсиал относительно меня и Дари Лэнг, это будет недорогой ценой».

И теперь Луис приготовился ее заплатить. Возле третьего дерева у подножия холма, где обосновался Ханс Ребка.

Наступил закат, и он ждал у третьего дерева. Но где же Гленна?

С вершины холма донесся женский смех. Наполовину ослепший от сияния заходящего солнца, он посмотрел в ту сторону. И тут раздался ответный смех, напоминающий конское ржание.

Появилась Гленна. И не одна.

Неизвестно, какое чувство преобладало – облегчения или разочарования. Луис поднялся и пошел к парочке. По дорожке вихляющей походкой двигалась Гленна, почти повиснув на руке своего спутника.

– Привет, Луис. – Гленна тепло улыбалась. – Я надеялась, что мы найдем тебя здесь. Планы немножко поменялись. Мы разговаривали с профессором Блумом…

– Квинтусом.

– Да. – Гленна прильнула к своему кавалеру. – И не успели договорить, поэтому он пригласил меня продолжить беседу за ужином. И естественно…

– Никаких проблем. – Луис произнес это подчеркнуто небрежно. Он с восхищением подметил ее самообладание, ибо в поведении Гленны не было и тени смущения. – Привет, профессор. Меня зовут Луис Ненда.

– В самом деле? – Блум высвободился из хватки Гленны, дабы изобразить слабое рукопожатие. Он смотрел на Луиса с энтузиазмом человека, повстречавшего карелланскую вошь, каковая имеет обыкновение выскакивать из норы в скале и мгновенно откусывать вам голову. – И чем же вы занимаетесь?

– По большей части бизнесом, связанным с исследовательскими проектами. Свое последнее путешествие я совершил в Свертку Торвила и вернулся оттуда через систему Мэндела.

– В самом деле?

Не успел Луис ответить, как Блум уже развернулся, чтобы идти обратно к холму.

Улучив момент, Гленна доверительно наклонилась к Луису.

– Он гений, – прошептала она. – Надеюсь, ты понимаешь, что такой шанс…

– Я же сказал: никаких проблем. – «Знаем мы эти игры, девочка. Ты идешь с тем, кто нужен тебе прямо сейчас, но хочешь сохранить другого как запасной вариант». – Иди, и приятного тебе ужина.

– Тогда как-нибудь в другой раз, хорошо?

– Сама знаешь.

Гленна радостно сжала его руку. Но Квинтус Блум повернул обратно и теперь возвращался с хмурым лицом.

– Позвольте, мне показалось, что вы упомянули Свертку Торвила?

– Ну конечно. Я недавно вернулся оттуда, из самых дебрей Сообщества Зардалу.

– Именно это название Дари Лэнг упомянула прошлым вечером на обеде, – пояснил Блум Гленне, стараясь не обращать внимания на Луиса. – Она сказала, что это артефакт Строителей, но, как подчеркнул профессор Мерада, доказательств тому нет. Однако, если бы она действительно оказалась артефактом, это могло бы иметь громадное значение. – Наконец Блум повернулся к Луису. – Вы знаете Дари Лэнг?

– Конечно.

– Она, случаем, не с вами была возле Свертки?

– Как возле, так и внутри.

– И три дня назад, сразу после нашего обеда, она улетела из Института. – Блум устремил взор поверх головы Луиса и стоял так некоторое время, вперившись в пространство. – Она никому не сказала, куда направляется. Поэтому, почти наверняка…

Квинтус Блум не развил свою мысль вслух. Да этого и не требовалось. Следующий вопрос Луис предвосхитил и ответ на него уже приготовил.

– Если бы я снабдил вас кораблем, смогли бы вы доставить меня в Свертку Торвила?

– Да. Корабль у меня даже есть. Разумеется, если мы сойдемся в цене.

Луис хранил полнейшую невозмутимость. Цена наверняка его устроит – в этом он не сомневался. Даже если ему с Атвар Ххсиал придется продать все, что у них есть, до последней нитки.

Рассвет на Вратах Стражника мог поспорить в великолепии с закатом. Воздух был хрустально чист, цветы и листья украшали сверкающие капельки ароматной росы. Запел чудный утренний хор проснувшихся, но пока еще невидимых птиц.

Однако возвращавшаяся домой Гленна не замечала этого чудесного утра. Ей частенько доводилось приходить домой с рассветом, и сказочная красота пробуждающихся флоры и фауны оставляла ее равнодушной. На самом деле она ощущала легкое разочарование. Квинтусу она вроде бы понравилась, и ему, похоже, было приятно проводить с ней время. Они болтали, смеялись, ели и пили, и вновь болтали. Рука об руку они обошли весь Институт снаружи и изнутри. Они любовались романтическими пейзажами Врат Стражника. Прикосновение его руки к обнаженному плечу Гленны заставило ее кровь быстрее бежать в жилах. И когда все, казалось, готово было раскрутиться на полную катушку, он взял и ушел. К себе домой!

Гленна вздохнула. Ее прежние знакомые были порасторопнее. А в случае с Квинтусом Блумом подобное промедление означало полное фиаско. Для него имела значение только его теория, и он уже приготовился покинуть Врата Стражника. Вспоминая вчерашний вечер, она пожалела, что познакомила его с Нендой, который тут же ляпнул о Свертке; скоро они отправятся в путешествие, а у Гленны может не оказаться второго такого случая.

Она подошла уже довольно близко к дому, чтобы видеть фонарь, оставленный зажженным на ночь у входной двери, которую – она помнила это наверняка, не закрыла, но теперь дверь была заперта. В доме кто-то побывал, а может, был до сих пор.

Гленна нахмурилась – озадаченно, но не встревоженно. Про воровство и насилие на планете уже забыли. Жила она одна. Роботы-монтеры и роботы-уборщики всегда педантично оставляли двери и окна дома в том же положении, в котором они были до их прихода.

Она ощутила приятный зуд в предвкушении неожиданного развлечения. Квинтус Блум моментально вылетел из головы. На него, к сожалению, это совершенно непохоже. Но вот Луис Ненда – тот совсем другой: дикарь с одной из буйных неухоженных планет Сообщества Зардалу. Она отложила его на потом, но он не собирался ждать.

Прекрасно. Ей нравятся нетерпеливые мужчины.

Гленна сбросила туфли, тихонько открыла входную дверь и проскользнула внутрь. В гостиной никого не было, но она ощутила слабый мускусный запах чужака. Конечно, он поджидает ее в спальне. Интересно, снял ли он эту черную, облегающую одежду? Или хочет, чтобы Гленна за ним поухаживала? Наверное ждет, если он действительно тот мужчина, которого она надеялась в нем найти. Он должен понимать, сколь страстно и досконально она желает изучить сделанное ему наращение.

Гленна на цыпочках вошла в спальню и остановилась около кровати. Но рядом, скрючившись на полу…

И тут ночной кошмар поднялся в полный рост, загородив всю стену от пола до потолка. Пара длинных конечностей оторвала Гленну от пола, а крик заглушила мягкая черная лапа. Ее поднесли к широкой безглазой голове с тоненьким хоботком, извивающимся в центре, и Гленна различила слабый высокочастотный писк.

Женщина попыталась вырваться, но не слишком резко. Она опознала пришельца. Это была кекропийка. Из институтских сплетен она знала, что недавно здесь появилась самка из этого клайда. И появилась она, если верить слухам, вместе с Луисом Нендой.

– Что тебе надо?

Слова эти прозвучали впустую, ибо все знали, что кекропийцы не говорят. Но на звук ее голоса та кивнула белой головой и потащила Гленну обратно к дверям гостиной. Одна черная лапа указала Гленне через дверной проем на ее терминал связи, а затем на серую коробку, из которой торчали скрученные жгуты проводов и которую кекропийка несла с собой. Гленна почувствовала, как ее осторожно поставили на пол. Она была свободна.

Конечно, можно пуститься наутек – незваной гостье Гленны потребовалось бы затратить некоторое время и силы для того, чтобы протиснуться обратно в гостиную, хотя вошла она наверняка именно этим путем. Тем не менее трудно поверить, что если бы кто-то собирался причинить ей зло, то он отпустил бы ее и поставил в том месте, откуда она запросто может дать деру. Гленна неуверенно подошла к терминалу связи и остановилась, выжидая.

Кекропийка с трудом пролезла в дверь и подползла к терминалу. Проворные черные лапы ощупали его заднюю стенку и подсоединили кабели, тянущиеся из серого ящика. Дисплей ожил. Две другие лапы начали исполнять замысловатый танец на передней панели серого ящика. На экране появились слова:

ГОВОРИ НА СВОЕМ ЯЗЫКЕ. ЭТО БУДЕТ ПЕРЕВОДИТЬ.

– Кхтыты? Кто ты? – Гленне пришлось повторить фразу, ибо горло сдавил спазм. – Что тебе надо?

Экран очистился, и на нем появилось длинное сообщение.

МЕНЯ ЗОВУТ АТВАР Х'СИАЛ. Я КЕКРОПИЙКА И ДЕЛОВОЙ ПАРТНЕР ЧЕЛОВЕКА ПО ИМЕНИ ЛУИС НЕНДА. ЕСЛИ ТЫ ЯВЛЯЕШЬСЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ САМКОЙ ГЛЕННОЙ ОМАР, Я ХОТЕЛА БЫ ПОГОВОРИТЬ С ТОБОЙ.