Текст книги "Красная дверь"

Глава 11

Когда Ратлидж укладывал одежду в коробку, Дженни Теллер задумчиво промолвила:

– Здание миссии в Западной Африке находилось у реки. Помню, Уолтер говорил нам, что не мог носить там свою английскую одежду – сырость уничтожала все. Поэтому он складывал ее в жестяную коробку и оставлял дома. Сейчас у него не было жестяной коробки, но он оставил свою одежду, как привык делать.

– Не надо, Дженни, – сказал Эдвин.

– Нет, я думаю, это правда. Странно, но это утешает, – значит, он еще жив. Я с самого начала так говорила.

Эдвин выругался сквозь зубы и бросил взгляд на жену. Она наблюдала за Дженни с мукой в глазах.

Ратлидж закрыл крышку коробки.

– Мы не знаем, во что мистер Теллер может быть одет теперь, – предупредил он их. – Поиски становятся все более трудными.

– Я понимаю. – Дженни вздохнула. – Он вернется, когда будет готов.

Ратлидж был на полпути к двери, когда Дженни окликнула его:

– Мне нужно сказать вам кое-что еще. Я не говорила вам раньше. Это очень… личное, а Уолтер всегда был очень скрытным человеком.

Ратлидж повернулся в ожидании.

– Старшая медсестра очень любезно поставила для меня кровать в палате мужа, чтобы я могла оставаться с ним. В ночь перед его исчезновением я проснулась, так как услышала, что он разговаривает. Это было всего лишь бормотание – я не могла разобрать слова и сначала подумала, что он просто говорит во сне. Но потом я вспомнила другой раз, когда он делал то же самое. Это было, когда Уолтер писал свою книгу. Он дошел до главы, которая его беспокоила, и отложил работу над ней. Но я сказала ему, что он должен просто писать – знаете, как садиться на лошадь снова, когда она вас сбросила. Возможно, это был бы не лучший кусок текста, но это положило бы начало, а после окончания работы он мог заново переписать главу. Уолтер так и поступил. И той ночью я слышала, как он говорил сам с собой. Или с кем-то. Я никогда точно не знала, что это было.

– И вы думаете, здесь есть связь?

– Да. Я думаю, Уолтер принял решение вернуться к миссионерству. Должно быть, он чувствовал, что оставил что-то несделанным, но не знал, как сообщить об этом мне. Эдвин и Питер, очевидно, догадались, поэтому отправились на поиски.

В коридоре Ратлидж встретил старшую медсестру, направляющуюся к нему.

– Нет новостей? – спросила она.

– Боюсь, что нет.

– Могу я узнать, что вы обнаружили?

– Мы нашли одежду мистера Теллера. Я принес ее миссис Теллер для опознания.

– Но вы еще не уверены, что он мертв? – помолчав, осведомилась старшая медсестра. – Вы не нашли самого мистера Теллера?

– Нет. Как я только что объяснил его семье, если он носит другую одежду, это затруднит поиски. И мы не знаем, какие другие изменения он произвел. Если только находка одежды у реки не указывает на то, что он покончил с собой.

– Думаю, он хотел умереть, когда находился здесь. Но хотеть чего-то и иметь возможность этого добиться – две разные вещи. – Она посмотрела в коридор, откуда пришла. – Должна признаться, у меня было очень странное чувство, что мистер Теллер потерял веру. Возможно, ее он с таким трудом пытается найти.

– Его жена чувствует, что он принял решение вернуться к миссионерской работе.

– Возможно, именно по этой причине, – сказала старшая медсестра и удалилась.

Ратлидж смотрел ей вслед, обдумывая ее слова. Он повернулся, чтобы уйти, когда едва не столкнулся с хорошо одетым мужчиной, который только что вышел из кабинета врача, толкая впереди себя инвалидную коляску. Сидевшая в ней женщина, закутанная в шаль, улыбнулась Ратлиджу – ее худое, истощенное болезнью лицо все еще было добродушным и привлекательным. Он улыбнулся в ответ и придержал дверь для мужчины.

Из клиники Ратлидж поехал прямо на Болингброк-стрит, намереваясь поговорить с капитаном Теллером, прежде чем Эдвин или его жена смогут описать ему их разговор.

«Ты веришь тому, что жена твоего миссионера сказала тебе?» – спросил Хэмиш.

– Это может быть правдой. И многое бы объяснило. Например, почему Теллер так стремился отправить сына в Хэрроу.

«Но зачем забирать мальчика у матери в такое время?»

В этом и была загвоздка.

Пожалуй, стоило поговорить с семейными поверенными.

Дом на Болингброк-стрит стоял на углу. Ветви деревьев свешивались над высокой оградой сада.

Когда Ратлидж постучал в дверь, горничная сказала ему, что капитан Теллер в саду.

Идя к кабинету, где французские окна выходили в сад, Ратлидж обратил внимание на то, что дом со вкусом и недешево декорирован. На стенах висели два или три пейзажа голландской школы и портрет женщины в белом платье с голубыми рукавами и лентами. Она принадлежала к другому поколению и была одета для бала, но ее поза и умные голубые глаза свидетельствовали о юморе и интеллекте. В уголках ее рта застыла полуулыбка.

Выйдя на террасу, Ратлидж увидел Питера Теллера, сидящего на стуле у маленького пруда, положив левую ногу на подушку.

У капитана Теллера были более сильные черты лица, чем на фотографии его брата, которую Ратлидж все еще носил с собой. На его висках уже виднелась седина, а серо-голубые глаза были налиты кровью.

Ибо капитан был сильно пьян.

– Кто вы? – осведомился он. – Я говорил Айрис, что меня сегодня нет дома.

– Инспектор Ратлидж, Скотленд-Ярд. Я расследую исчезновение вашего брата.

– Вот как? Ну, надеюсь, вам повезет больше, чем нам. Есть новости?

– Ничего многообещающего.

Когда Ратлидж пересек лужайку, Теллер указал на стул против него.

– Садитесь. У меня напрягается спина, когда мне приходится смотреть на вас.

Ратлидж повиновался.

– Обычно я не пью в это время, – продолжал Теллер. – Но последние три дня были сущим адом. Иногда лекарства не могут снять боль. Я бы чувствовал себя лучше, если бы позволил врачам ампутировать чертову ногу, когда они этого хотели.

– И больше ничем нельзя помочь? – с сочувствием спросил Ратлидж.

– Врачи умыли руки. После двух или трех операций и бесконечных сеансов массажа, прогревания и тому подобного они не в состоянии придумать, что еще можно сделать. Говорят, что мне повезло. Теперешние методы лечения не существовали в прошлом. Ногу отрезали, и человек отправлялся домой на костылях или деревяшке. Но думаю, вы пришли не обсуждать мою ногу.

– Я надеюсь, что вы можете пролить какой-то свет на исчезновение вашего брата, а если нет, то на его душевное состояние во время вашей последней встречи.

Некоторое время Питер Теллер молчал.

– Его душевное состояние, когда я последний раз беседовал с ним, можно определить как «обеспокоенность», – наконец заговорил он. – Я обратил на это внимание моего брата Эдвина. Казалось, Уолтер потерял волю к жизни. Думаю, причина была в страхе остаться парализованным до конца дней. И я не могу порицать его за это. Врачи делали все. Честно говоря, они сами не знали, что надо делать. Полагаю, они пришли к выводу о неизвестной болезни или потере рассудка.

– Вы, случайно, не знакомы с его завещанием?

– Завещанием? Будь я проклят, если знаком. Думаю, обычные мелкие суммы отойдут Молли, его экономке, и церкви, а остальное Дженни по доверенности для Гарри. – Он нахмурился. – Вы считаете, нам следует подготовиться?..

– Мы нашли одежду вашего брата сегодня рано утром у старьевщика, который заявил, что обнаружил ее аккуратно сложенной у реки к югу от Тауэра.

– Господи! – воскликнул Питер. – Этот человек говорит правду? Или вы думаете, с Уолтером что-то случилось? Вы говорили с Эдвином? Что он сказал?

– Мы не знаем, что и думать, – ответил Ратлидж. – Вот почему я здесь. По какой причине ваш брат ушел из клиники, не сказав никому ни слова? Почему он не предпринял усилий сообщить жене, что он жив и здоров? Его брак был счастливым? Или нет?

– Я… у меня нет ответа. Были разногласия по поводу будущего Гарри, но их, безусловно, смогли бы уладить. По-моему, Уолтер был не прав, но Дженни есть Дженни – она будет сердиться какое-то время, а потом найдет способ все утрясти.

– Куда вы отправились на поиски вашего брата, покинув Лондон?

– Куда? – Мгновение Питер Теллер казался растерянным. – Разве Эдвин не рассказал вам?

– Я предпочел бы услышать вашу версию событий.

– Черт возьми, мне нечего добавить к тому, что он сказал! Мы искали старого друга Уолтера, но он покинул Кембридж и переехал в Шотландию. Это была охота за тенью.

Что не вполне соответствовало рассказу Эйми Теллер.

– Не могли бы вы дать мне адреса поверенных Уолтера? Я бы хотел поговорить с ними.

Питер Теллер так резко дернулся, что сбросил со стола стакан и выругался, – внезапное движение вызвало боль в спине.

– Насколько нам известно, Уолтер еще жив. Думаю, не годится читать его завещание до смерти. Я же сказал вам, что, по-моему, оно абсолютно ясное. Когда вы найдете его тело, приходите ко мне, и я сообщу вам название фирмы.

Больше ничего нельзя было вытянуть из Питера Теллера. Ратлидж поблагодарил его и удалился.

Проходя через дом, он столкнулся с привлекательной молодой женщиной с волосами цвета меда и темно-карими глазами.

– О… я не знала, что у нас гости, – вздрогнув, сказала она.

Ратлидж извинился и назвал себя.

– Скотленд-Ярд? – Ее взгляд переместился на коридор позади него. – Вы… говорили с моим мужем?

Значит, это была Сюзанна Теллер.

– Я только что из сада, – сказал Ратлидж.

– Он… немного выпил, – объяснила она. – Надеюсь, вы это учтете, обдумывая его слова.

Интересно, что, по ее мнению, мог сказать ее муж?

– Если вы не возражаете, я бы хотел задать вам те же вопросы. Мне поручили поиски вашего деверя. Очевидно, вы ездили в Корнуолл на случай, что он может оказаться там.

– Это едва ли было бы случайностью. У его семьи был летний коттедж к северу от Сент-Айвза, и они часто проводили там каникулы. Коттедж продали после смерти отца Уолтера, но он мог не помнить этого и искать там спокойного убежища.

– Почему? Зачем причинять беспокойство его жене? Если он поправился, почему не взять ее с собой?

Сюзанна наблюдала за его лицом.

– Мы пытались догадаться, куда он мог отправиться, – вот и все. Корнуолл был местом счастливых воспоминаний.

– Что бы вы сделали, найдя его в Корнуолле не в себе и неспособным к общению?

– Я… вряд ли учитывала такую возможность. Я думала, он был бы благодарен и вернулся со мной без суеты.

Ратлидж не стал возражать. Какие бы мотивы ни имела семья Теллер для самостоятельных поисков, они не собирались сообщать их полиции. Пока Уолтера Теллера не нашли мертвым, переубедить его семью было невозможно.

– У Теллера случались в прошлом подобные исчезновения?

– Господи, конечно нет! И он никогда так не болел, исключая его приступы малярии. Потому это и было так тревожно.

«Было», а не «есть».

Как если бы разгадка уже была им известна.

– Сегодня рано утром полиция нашла одежду Теллера у человека, который утверждает, что обнаружил ее на берегу Темзы.

– Но он не мог… – Она оборвала фразу. – Надеюсь, вы не верите, что Уолтер утопился?

– Миссис Теллер, человек исчез на несколько дней. Половина Лондона его разыскивает и нигде не находит. Самоубийство остается возможной версией.

Ратлидж поблагодарил Сюзанну и откланялся. Но его не покидало чувство, что карты показывали не слишком удачный день для семьи Теллер.

Утро было длинным. Ратлидж передумал ехать в Ярд и вместо этого свернул к дому Франс.

Ратлидж провел столько времени, сколько мог, со своим крестным. В течение дня Тревор развлекал мальчика лебедями в Сент-Джеймс-парке, воронами в Тауэре и жирафами в зоосаду Риджент-парка. А вечерами, когда ребенка укладывали спать, двое мужчин сидели в саду, разговаривая, как они часто делали до войны.

Тревор был прекрасным архитектором, но смерть сына отправила его на покой.

– Помню, – сказал он однажды вечером, – как твои родители жили в этом доме и какие вечеринки они устраивали. Ничего изощренного, но мы всегда ими наслаждались. Иногда твоя мать сидела в гостиной и играла на рояле, покуда твой отец и я пили бренди после обеда. Она была превосходной пианисткой. Твой отец ею гордился.

– Я помню ее игру, – кивнул Ратлидж. – Хотелось бы, чтобы Франс пользовалась роялем время от времени. Но он годами стоит закрытым.

– Да. – Тревор вздохнул. – Расскажи мне о Франс. Она не замужем. Был кто-нибудь в поле зрения?

– Я всегда думал, что Франс выйдет за Росса. Но она полюбила кого-то другого. Из этого ничего не вышло и не могло выйти. Позже еще один мужчина привлек ее внимание. Я полагал, что Франс влюблена в него. Но она не упоминает о нем уже несколько недель.

– А как насчет тебя?

Ратлидж неловко заерзал на стуле.

– Вряд ли я достаточно излечился от войны, чтобы думать о женитьбе.

– Неужели ты все еще горюешь по Джин?

Ратлидж отвернулся, глядя на сумерки, переходящие в вечер.

– Нет. Я горюю по ней, но не из-за любви, а из-за печали, что ее жизнь не была наполнена счастьем, которого она искала так упорно.

– Да, война многому положила конец. Я помню царствование короля Эдуарда и думаю, что мы пребывали в блаженном неведении относительно грядущего. Хотя были разговоры об амбициях кайзера, никто не принимал их всерьез. Я помню эти дни, как залитые солнечным светом и не омраченные тенями.

– Очевидно, половина Британии чувствует то же самое, – отозвался Ратлидж.

Они засмеялись в темноте.

– Я что-то пропустила? – сказала Франс, шагнув в сад.

Тревор протянул руку.

– Мы тосковали по прошлому – знак, что мы стареем. Подойди и сядь рядом со мной. Какое время мы выберем на завтра для поездки в Кент?

Она ответила, присоединившись к ним.

В голове у Ратлиджа Хэмиш произнес с шотландским акцентом: «А послезавтра они уезжают. Ты не рад этому?»

Ратлидж чувствовал, что нет.

Глава 12

Следующим утром констебль Эванс нашел Ратлиджа в доме его сестры, когда он провожал своего крестного и Франс на экскурсию в Кент с целью посетить Мелинду Крофорд. Они пытались уговорить Ратлиджа присоединиться к ним, когда появился Эванс.

Ратлидж не возражал уклониться от поездки, поэтому напоминание о неотложном деле в Ярде было своевременным. Хотя он очень любил Мелинду, ему было бы не по себе в компании трех человек, которые знали его слишком хорошо. Мелинда, пережившая бойню в Лукноу во время великого мятежа в Индии, знала больше многих о шрамах, которые может нести с собой война, и Ратлидж старался избежать ее вопросов о тенях под его глазами и худобе – следствии напряжения и бессонных ночей.

Ожидая свежей информации об Уолтере Теллере, Ратлидж прошел в свой кабинет и вызвал сержанта Гибсона.

– Эванс сказал, что дело срочное. Что у вас есть для меня?

– Эванса за вами послал старший суперинтендент. Вы лучше выслушайте его.

Пройдя по коридору, Ратлидж нашел Боулса в его кабинете. Увидев инспектора в дверях, Боулс раздраженно осведомился:

– Что вас задержало?

– Простите, сэр. Я приехал так быстро, как только мог.

– Еще одного человека ударили ножом. Вы вполне уверены, что больше ничего не можете рассказать нам о парне, которого вы называли Билли?

– Я видел его всего несколько минут. Кто жертва на этот раз?

– В том-то и неприятность. Это секретарь члена парламента, который вышел из здания и прогуливался по набережной Виктории, чтобы прочистить мозги. Его фамилия Байнам. Из-за этого поднимется жуткий крик. Если бы вы задержали юного ублюдка, мы бы не столкнулись с гневом парламента. И нет никакого прогресса в деле Теллера. Что вы делали все это время?

– Я переговорил со всеми, кроме его сестры, Летиции Теллер. Сегодня я планировал съездить в Саффолк.

– Сначала разберитесь в этой истории с ударом ножом. Возможно, вы что-нибудь узнаете от единственного свидетеля. Что касается Теллеров, поосторожнее с ними. Я не хочу видеть их жалующимися на вас. Понятно?

– Да, сэр. Но я чувствую, что у этого дела не будет счастливой развязки. Если мы найдем Теллера живым, то, возможно, в худшем состоянии, чем он был в больнице.

– Тогда чем скорее вы его найдете, тем лучше.

К тому времени, когда Ратлидж прибыл на набережную Виктории, тело уже забрали, но полиция еще прочесывала район. Сержант Уокер поздоровался с Ратлиджем и сказал:

– Мы не знаем, почему нападавший прятался на этой стороне моста, сэр. Едва ли он мог рассчитывать найти жертву в такое время ночи, а так как в это время года светает рано, его бы наверняка заметили.

«Он искал тебя», – тихо сказал Хэмиш.

Ратлидж едва не ответил ему вслух.

«Почему?» – молча осведомился он.

«Потому что ты видел его лицо».

Но Ратлидж не был уверен, что согласен.

– Куда он пошел? – обратился он к Уокеру. – Ваш свидетель видел это?

– Назад через мост, сэр.

– Тогда это, вероятно, тот человек, с которым встретился я.

– Понимаю, сэр. Было несколько ограблений с использованием ножа. Вам говорили об этом в Ярде? Но в большинстве случаев жертва отдавала деньги без борьбы, и ей велели считать до ста, прежде чем поворачиваться. Большинство так и поступало, и конечно, грабитель исчезал, когда жертва смотрела ему вслед. Мы думаем, это он убил мистера Байнама. – Уокер покачал головой. – Печально, не так ли? Он вышел только глотнуть свежего воздуха, потому что его пиджак и бумажник оставались в кабинете. Ему нечего было отдать убийце.

– Мне говорили о еще одном ограблении, закончившемся смертью. И это произошло на Вестминстерском мосту. Где происходили другие случаи?

– В основном на южном берегу реки, сэр. Он предпочитал не рисковать. Но на этой стороне моста кошельки толще. Пока что он заполучил не больше сорока фунтов.

– Он слишком молод, чтобы иметь семью, которую надо кормить. Возможно, у него есть младшие братья и сестры.

– Об этом, сэр, мы можем только догадываться. Но он убил уже дважды.

Один из констеблей, шаривший на дорожке, поднял взгляд и позвал:

– Сюда, сэр!

Уокер и Ратлидж поспешили к нему.

– Пуговица от мужского пиджака, сэр, – сказал он.

– Любой, проходивший здесь, мог потерять ее, – ответил ему сержант. – Но мы возьмем ее на всякий случай.

Ратлидж взял из руки констебля пуговицу. Она была обычной, темно-коричневой, с четырьмя дырочками, от пиджака, как сказал констебль. Вспоминая ящики с выбором пуговиц в ателье, он заметил:

– Вы правы. Будет трудно что-нибудь доказать, но, может быть, нам повезет.

По реке скользила лодка, и над водой послышался взрыв смеха.

– Где свидетель, о котором вы говорили?

– Констебль отвел его перекусить. Он выглядел голодным.

– Как много он видел?

– Он говорит, что шел к мосту со стороны аббатства, когда услышал крик. Повернувшись, он увидел, как один человек упал, а другой склонился над ним, словно собираясь помочь. Но потом второй мужчина стал обшаривать карманы первого, и свидетель крикнул, чтобы он перестал. Второй мужчина посмотрел на него, потом повернулся и побежал. Когда свидетель подошел к жертве, тот умирал. Ничего нельзя было сделать. Свидетель остался с ним, потом увидел автомобиль, ехавший к мосту, и позвал на помощь.

– А вы уверены, что этот свидетель не был убийцей?

– Уверен. Ему было бы незачем останавливать машину. И он пытался остановить кровотечение.

– Да, пожалуй, вы правы.

Уокер посмотрел на дорогу.

– Вот он идет, сэр. С констеблем.

Ратлидж повернулся. Рядом с констеблем шел бродяга, плохо одетый, худой и небритый. Он двигался, прихрамывая, как если бы у него болела нога, и опустив взгляд, словно искал потерянные монеты.

Ратлидж подошел к ним и поздоровался с констеблем, прежде чем обратиться к его спутнику:

– Насколько я понимаю, вы видели, что произошло здесь прошлой ночью?

– Да. Это было убийство. Двое мужчин боролись, и один упал. Другой опустился на колени рядом с ним, и я сначала подумал, что он пытается помочь. Но потом я увидел, что он обшаривает карманы упавшего. Он убежал, когда я подошел. – Голос у бродяги был грубый.

– Вы хорошо разглядели убежавшего человека? – спросил Ратлидж.

– Было слишком темно. Но он бежал как молодой – быстро и легко. Я подумал, что у него ботинки с мягкими подошвами. Он убегал почти бесшумно.

Ратлидж вспомнил, как незаметно Билли подкрался к нему.

– Да, вполне возможно. Что-нибудь еще? Его рост? Возраст?

– На вид ему было лет восемнадцать – девятнадцать. Хорошо сложен. На нем была шапка, и я не мог видеть его волосы. Темные? – Он прищурился, словно вспоминая. – Больше ничего не помню. Это случилось очень быстро, и тогда меня больше заботила жертва. – Казалось, ему не терпится уйти.

– Сколько времени жертва прожила после того, как вы подошли к ней?

– Несколько секунд. Я не мог определить в темноте.

– Значит, он ничего не сказал?

– Нет. Кто он был? Вы знаете? – Бродяга посмотрел туда, где раньше лежало тело.

– Его только что идентифицировали, – сказал Уокер. – Один из констеблей узнал его. Джордж Байнам. Он припозднился, готовясь к дебатам на следующем заседании. Ему не повезло.

– А как ваше имя? – спросил свидетеля Ратлидж.

– Худ. Чарли Худ, – нехотя ответил тот.

– Спасибо вам за помощь, мистер Худ. Если вы пройдете с констеблем, кто-нибудь зафиксирует ваше заявление, и вы подпишете его.

Худ колебался.

– У меня нет постоянного места жительства.

– Просто назовите место, где мы сможем вас найти, если понадобится опознать убийцу, когда мы его задержим, – сказал Ратлидж.

Худ кивнул и повернулся, чтобы следовать за констеблем.

Кто-то снова окликнул их, и Ратлидж с Уокером подошли взглянуть на очередную находку.

Она выглядела более многообещающей – клочок бумаги с написанным карандашом адресом неподалеку от Лэмбет-Роуд.

– Мы не можем быть уверенным, что это принадлежало ему, – сказал Уокер, обследуя бумагу. – Хотя она могла выпасть у него из кармана, когда он вытаскивал нож.

– Пошлите сразу же кого-нибудь туда, – посоветовал Ратлидж. – Чем скорее, тем лучше.

Уокер кивнул констеблю, который нашел бумагу:

– Отправляйся по этому адресу, сынок, и узнай, что сможешь.

Констебль поспешил к мосту.

Спустя полчаса поиски у моста были закончены.

– Я должен идти, – сказал Ратлидж, думая о долгой поездке в Саффолк и обратно. – Если по этому адресу что-то обнаружится, оставьте сообщение сержанту Гибсону в Ярде. Он передаст его мне.

Ратлидж был на полпути к автомобилю, когда остановился и выругался.

Прибежав назад, он успел застать Уокера, тоже покидавшего место преступления.

– Куда ваш констебль повел Худа? В Ярд или в участок?

– В участок. Что-нибудь не так?

– Надеюсь, что нет, – ответил Ратлидж и поспешил в сторону Трафальгар-сквер.

В случае удачи, говорил он себе, он доберется в участок вовремя.

Но ему не повезло. Худ дал показания и ушел. Ратлидж спросил адрес, который он назвал, и поехал туда.

Это была канцелярская лавка неподалеку от собора Святого Павла. Ратлидж оставил машину на улице и вошел внутрь. Женщина за прилавком приветствовала его улыбкой, которая быстро увяла, когда он спросил, знает ли она кого-нибудь по имени Чарли Худ.

Женщина не знала. Ратлидж описал Худа, и она сказала, что такой человек вряд ли был среди клиентов магазина.

Ратлидж поблагодарил ее и удалился, пока голос Хэмиша Мак-Лауда звучал у него в голове.

Он поехал назад к полицейскому участку, кружа по кварталам в надежде снова заметить Худа. Но к этому времени улицы были переполнены, люди спешили по своим делам, и Худ мог находиться где угодно. Тем не менее Ратлидж потратил час на его поиски.

Он не мог быть уверен. Но что-то в оборванном небритом человеке привлекло его внимание, и он хотел поговорить с ним снова. Что сказал Уокер? Что бродяга пришел со стороны аббатства и что констебль повел его перекусить.

Ратлидж говорил себе, что это не мог быть Уолтер Теллер.

Но был шанс, что это не так.

Ратлидж приехал в Саффолк, в деревушку неподалеку от границы с Эссексом. Дом, который он искал, находился на аллее рядом с высокой церковью, увенчанной шпилем. Ему пришлось проехать еще четверть мили по извилистой дороге, окаймленной полевыми цветами, прежде чем он увидел каменные ворота. Сам дом не был таким большим, как ферма Уитч-Хейзел, но, стоя среди деревьев, он излучал сельское спокойствие. Остановившись у двери, Ратлидж слышал пение птиц.

Экономка указала ему на сад, где он нашел Летицию Теллер, развлекающую маленького мальчика, который, присев у пруда, наблюдал за головастиками, плавающими в мутной воде.

– Вот еще один, Гарри. – Женщина указала на очередного головастика. – Вон там, около лилии.

Еще одна женщина сидела в тени, ласково улыбаясь ребенку.

Мисс Теллер подняла взгляд, когда Ратлидж прошел через изгородь. Она была высокой, как ее братья; ее лицо было смягченной версией лица Питера. Привлекательная, с карими глазами и сдержанностью, которая могла казаться холодностью. Ратлидж назвал свое имя и показал удостоверение – она продолжала разглядывать его.

– Я не знала, что Ярд привлечен к этому делу.

По ее тону Ратлидж понял, что она этого не одобряет.

– Кажется, вы были в Портсмуте, когда решение было принято, – отозвался он. – Возможно, нам было бы разумнее побеседовать наедине.

Женщина повернулась к Гарри:

– Ну, дадим головастикам отдохнуть, ладно? Думаю, в кухне есть лимонад. И вытри ноги, прежде чем войдешь.

Мальчик выпрямился – светловолосый, крепкий, с приятной улыбкой.

– А они не убегут?

– Нет, они живут здесь и будут ждать, когда ты вернешься.

Он кивнул и убежал.

– Это сын Уолтера, – сказала Летиция Ратлиджу и повернулась к другой женщине, которая поднялась со скамейки и подошла к ним. – Мэри Бриттингем – сестра Дженни Теллер.

Мэри была светловолосой, как ее сестра, но немного ниже ростом – хорошенькая женщина, явно знающая себе цену.

– Что привело вас сюда? Есть какие-нибудь новости? Вы не проделали бы весь этот путь, если бы их не было.

– Одежду вашего брата нашли у реки. Миссис Теллер опознала ее.

– Но о самом Уолтере нет новостей? – вмешалась Мэри.

– Никаких.

– Вы имеете в виду, полиция считает, что он утопился, будучи не в себе? Чепуха. Я ни на секунду этому не поверю. – Летиция Теллер подвела их к кругу стульев на террасе. – Садитесь, инспектор.

– Я не спешу с выводами, – сказал Ратлидж, опускаясь на указанный стул. – Но такая возможность существует. Почему ваш брат покинул больницу, миссис Теллер? Он выбрал время, когда его жены не было рядом с ним, оделся – или кто-то помог ему одеться – и ушел.

– Кто помог ему одеться? – резко осведомилась Летиция. – Мы – мои братья и я – были в доме Эдвина, когда пришла новость о его исчезновении. Кто был в больнице, чтобы помочь ему?

– Это мы очень хотели бы знать. – Он повернулся к Мэри Бриттингем: – Вас тогда не было в Лондоне?

– Нет, я ездила в Монмутшир, чтобы забрать Гарри и оставить его у себя, пока Дженни была в клинике с Уолтером. Мальчик с тех пор со мной. – Она вздохнула. – Он верит, что его родители навещают друзей. Мне не хватило смелости сказать ему правду.

– Если Уолтер Теллер сам оделся и намеренно ушел из клиники, куда он мог отправиться? – спросил их Ратлидж.

– Возможно, он сам оставил одежду у реки, – предположила Мэри. – Чтобы дать себе время подумать. Вероятно, поэтому он и покинул клинику.

Летиция Теллер с неприязнью посмотрела на нее:

– Ты говоришь, мой брат знает, что делает?

– Мне кажется вероятным, что он не нашел решения той проблемы, которая вызвала его болезнь. Ты знала, что он получил известия от своего епископа? Его призывают вернуться в ряды миссионеров. Он написал мне, что не знает, как им ответить.

– Нет, я не слышала об этом, – медленно произнесла Летиция. – Он ничего не говорил ни нам, ни Дженни.

– Он чувствовал, что Дженни расстроена из-за Гарри. Вряд ли Уолтер хочет вернуться к миссионерству. Я знаю, что им нужны хорошие опытные люди. Но я не думаю, что Уолтер эмоционально готов возобновить свою работу. Перед войной он говорил Дженни, что провел слишком много времени в местах, где, как ему казалось, принес мало пользы.

– Его ценили за честность, – сказала Летиция. – Ты знаешь, как люди восхищались его книгой. И ведь он передал выручку миссионерскому обществу.

– Очевидно, взамен своего присутствия. Ты видишь в его книге триумф, а я – экзорцизм.

– Странный выбор слов, – заметил Ратлидж.

– Я всегда верила в важность миссионерской работы, – сказала Мэри. – Думаю, хорошим примером можно добиться многого. А общество Элкока удачно выбирало людей. Но Уолтер стал миссионером случайно. Потому что отец отправил его в церковь, а он не подходил для приходской работы. Знаю, – добавила она, повернувшись к Летиции, – что тебе нелегко это слышать. Но если Уолтер выйдет из этого кризиса живым и невредимым, было бы нелепо посылать его в Африку или в Китай. Ты должна понимать это.

– Думаю, решение должен принять сам Уолтер, – отозвалась Летиция.

– И он принял его, заболев. Какая другая причина могла вынудить его исчезнуть? Я пыталась объяснить это Дженни, когда была в Лондоне. Конечно, она не хочет, чтобы Уолтер снова ехал за границу, но, по-моему, она наивно полагает, что он святой и ей не следует становиться у него на пути. Уолтер не святой. Он преисполнен горечи.

– Не думаю, что его призвание связано с его болезнью, – упорствовала Летиция.

– Тогда как еще ты объяснишь, что он удрал после получения письма из общества? – Мэри сердито смотрела на нее.

Слушая их, Ратлидж понимал, что две женщины имеют мало общего друг с другом. Их связывало только родство по браку. Но и оно было хрупким.

– У вас есть идеи, где может находиться мистер Теллер? – спросил он.

Но идей у них не было. Ратлидж видел, что обе женщины обеспокоены куда сильнее, чем хотели признаться друг другу.

– Я только хочу видеть Дженни счастливой, – сказала Мэри, словно прочитав его мысли. – Она слепо любит Уолтера. И это может разбить ей сердце.

– Должна признаться, что в этом ты права, – проворчала Летиция. – Уолтер не похож на своих братьев. Он потерял часть самого себя в Африке и Китае.

– Он потерял себя, когда его отправили в церковь. Конгрегация не была готова к священнику-интеллектуалу. Они хотели кого-то похожего на них самих. Местного человека, который понимал бы их.

– Ты ведь тогда даже не знала его, – сказала Летиция. – Как ты можешь судить об этом?

Мэри повернулась к Ратлиджу.

– Я познакомилась с Уолтером, когда он выступал с лекцией о своей работе в Китае. Фактически, это я представила его Дженни.

Напряженность между двумя женщинами вызывала интерес. Ратлидж думал, что она имеет семейные корни. Мэри защищала сестру, а Летиция была предана брату.

– Вы слышали, чтобы мистер Теллер упоминал человека по имени Чарли Худ? – спросил он.

Они уставились на него – вопрос был абсолютно неожиданным. Было очевидно, что имя не значит ничего ни для одной из женщин.

Возможно, Ратлидж делал из мухи слона. Но в лице Худа было что-то, чего он не мог, но должен был понять.

Прибежал Гарри, радостно сообщив тетям, что лимонад в кухне был.

Наблюдая за ним, Ратлидж видел в нем Иена Тревора, его ровестника. Это сравнение тронуло его.