Текст книги "Внутренний ребенок. Как исцелить детские травмы и обрести гармонию с собой"

Глава 5. Что заставляет родителей подавлять Внутреннего ребенка

Как матери или другой родительской фигуре, а на более позднем этапе жизни и близким друзьям быть способными помочь нам удовлетворить многие наши потребности? В целом для этого их собственные потребности в детском возрасте должны были быть удовлетворены либо они должны были пройти процесс исцеления Внутреннего ребенка и научиться их удовлетворять, будучи уже взрослыми (а возможно, и то и другое).

Однако в определенных условиях этого не происходит. Чем тяжелее лишения и глубже проблемы родителя и семьи, тем меньше они склонны заниматься нуждами ребенка. Такие условия перечислены в таблице 3. Под «родителем» здесь подразумеваются не только собственно родители, но и братья, сестры и любые другие члены семьи, а в случае более старших детей и, безусловно, взрослых – любой близкий и влияющий на их жизнь человек.

Таблица 3

Родительские факторы, влияющие на динамику у взрослых детей алкоголиков и детей из неблагополучных семей

Алкоголизм

Другие химические зависимости

Созависимость (невроз) – см. таблицу 4

Хронические психические заболевания и дисфункциональные соматические заболевания

Крайняя негибкость, склонность осуждать и наказывать, отсутствие любви, перфекционизм, неадекватность

Жестокое обращение: физическое, сексуальное, психоэмоциональное, духовное

Прочие условия, например связанные с ПТСР

Алкоголизм и другие химические зависимости

Химические зависимости, включая алкоголизм, можно определить как повторяющиеся сложности, проблемы и неприятности, связанные с потреблением различных веществ. Они могут сказываться на одной или нескольких сферах жизни, включая отношения, здоровье, образование, финансы, работу, право и духовность.

Известно, что дети алкоголиков (children of alcoholics, CoA) и другие члены их семей часто не осознают существования зависимости. По оценке Блэк (1984), почти половина повзрослевших детей алкоголиков отрицают, что у родителей были проблемы с выпивкой; их не замечают до 90 % детей, которые сами впали в алкоголизм и другие химические зависимости. Непонимание главного источника семейного хаоса приводит к повсеместному, разрушительному и ненужному принятию ситуации, а также к самообвинениям и чувству вины среди членов семьи.

Если читатель обеспокоен алкоголизмом и другими химическими зависимостями у родителя или другого родственника либо просто задумывается на эту тему, ему будет полезен приведенный ниже «Опросник о потреблении алкоголя в семье». (Если этот человек умер или вы больше с ним не живете, отвечайте на вопросы анкеты так, как будто он по-прежнему рядом. В случае наркомании замените в вопросах «алкоголь» на «наркотики».)

Опросник о потреблении алкоголя в семье

1. У кого-то из членов семьи бывают изменения личности, когда он(а) слишком много выпьет? Да _____ / Нет _____

2. Вам кажется, что выпивку он(а) ценит больше вас? Да _____ / Нет _____

3. Вы часто жалеете себя из-за того, что алкоголь делает с вашей семьей? Да _____ / Нет _____

4. Бывало ли, что злоупотребление алкоголем со стороны этого человека портило важные жизненные моменты? Да _____ / Нет _____

5. Бывает ли, что вы покрываете последствия его или ее пьянства? Да _____ / Нет _____

6. Вы когда-нибудь чувствовали вину, ответственность или желание оправдываться в том, что в семье кто-то пьет? Да _____ / Нет _____

7. Вызывает ли потребление алкоголя в семье драки и ссоры? Да _____ / Нет _____

8. Вы пытались бороться с пьющим, присоединяясь к выпивке? Да _____ / Нет _____

9. Привычка члена семьи выпивать вызывает у вас подавленность и гнев? Да _____ / Нет _____

10. Испытывает ли ваша семья финансовые проблемы из-за алкоголя? Да _____ / Нет _____

11. Вы когда-нибудь чувствовали себя несчастными в домашнем кругу из-за того, что в семье пьют? Да _____ / Нет _____

12. Вы когда-нибудь пытались контролировать поведение пьющего (прятали ключи от машины, выливали спиртное и т. п.)? Да _____ / Нет _____

13. Вы когда-нибудь замечали, что пьющий член семьи отвлекает вас от выполнения ваших обязанностей? Да _____ / Нет _____

14. Вы часто волнуетесь о том, что член семьи пьет? Да _____ / Нет _____

15. Превращаются ли праздники в кошмар из-за того, как в семье потребляют алкоголь? Да _____ / Нет _____

16. Сильно ли выпивают большинство знакомых пьющего члена семьи? Да _____ / Нет _____

17. Вам приходилось лгать работодателям, родным и близким, чтобы скрыть пьянство в семье? Да _____ / Нет _____

18. Вы замечали, что по-другому реагируете на членов семьи, когда они потребляют алкоголь? Да _____ / Нет _____

19. Вы испытывали смущение и потребность извиняться за поступки пьющего? Да _____ / Нет _____

20. Заставляет ли вас потребление алкоголя в семье бояться за вашу собственную безопасность и безопасность других членов семьи? Да _____ / Нет _____

21. У вас когда-нибудь возникала мысль, что у кого-то из членов семьи проблемы с выпивкой? Да _____ / Нет _____

22. Вы теряли сон из-за того, что в семье пьют? Да _____ / Нет _____

23. Вы призывали кого-то из членов семьи бросить пить или пить меньше? Да _____ / Нет _____

24. Вы угрожали уйти из дома или бросить члена семьи за то, что он пьет? Да _____ / Нет _____

25. Выпивка мешала этому человеку выполнять обещания? Да _____ / Нет _____

26. Вам когда-нибудь хотелось поговорить с тем, кто понимает проблемы, связанные с алкоголизмом в семье, и может помочь? Да _____ / Нет _____

27. Вас когда-нибудь тошнило, вы плакали или у вас сводило живот от волнения по поводу того, что в семье пьют? Да _____ / Нет _____

28. Этот член семьи когда-нибудь не мог вспомнить, что происходило, когда он пил(а)? Да _____ / Нет _____

29. Этот член семьи избегает мероприятий, на которых не подают алкогольные напитки? Да _____ / Нет _____

30. У этого члена семьи бывают периоды, когда после выпивки он(а) раскаивается и извиняется за свое поведение? Да _____ / Нет _____

31. Перечислите любые симптомы и проблемы с нервами, которые у вас появились после того, как вы поняли, что член вашей семьи сильно пьет. Да _____ / Нет _____

Если вы ответили «да» на любые два вопроса этой анкеты, велика вероятность, что в вашей семье есть проблемы с алкоголем.

Если вы ответили «да» на четыре и более вопросов, это определенно говорит о том, что в семье есть проблемы с алкоголем.

(Вопросы анкеты модифицированы и адаптированы на основе опросников Children of Alcoholics Sсreening Test (CAST) (Jones Pilat, 1983), Inward Family Questionnaire и Family Alcohol Quiz организации Al-Anon. Ссылки на них приведены в Whitfield et al., 1986.)

Созависимость – невроз нашего времени

Следующее состояние – это созависимость. Изначально, в 1970-х годах, ее называли «соалкоголизмом», но в 1980-х годах концепцию стали применять гораздо шире, и у нее появилось целых пять определений, которые я привожу в таблице 4.

Таблица 4

Некоторые определения созависимости

1. «…Преувеличенный зависимый паттерн усвоенного поведения, убеждений и чувств, из-за которого жизнь становится болезненной. Зависимость от других людей и внешних объектов вкупе с пренебрежением собственным “Я” вплоть до значительного уменьшения своей идентичности» (Smalley S., цитата по Wegscheider-Cruse, 1985).

2. «…Озабоченность человеком или объектом и крайняя зависимость (эмоциональная, социальная и иногда физическая) от него. В конце концов зависимость от другого человека становится патологической и начинает влиять на созависимого во всех других взаимоотношениях. Она может затрагивать… всех, кто 1) находится с алкоголиком в любовных или брачных отношениях; 2) у кого страдал алкоголизмом кто-то из родителей, бабушек и дедушек и 3) кто рос в эмоционально подавляющей семье… Это первичное заболевание, которое встречается у каждого члена семьи, столкнувшейся с алкоголизмом» (Wegscheider-Cruse, 1985).

3. «…Нарушение здоровья, неадаптивное или проблемное поведение, связанное с проживанием, работой или иной формой близости с человеком, страдающим алкоголизмом (а также другими химическими зависимостями и хроническими расстройствами). Это затрагивает не только отдельных людей, но и семьи, общины, предприятия, учреждения и даже целые общества» (Whitfield, 1984, 1986).

4. «…Эмоциональный, психологический и поведенческий паттерн совладания, который развивается в результате продолжительного контакта с набором подавляющих правил, мешающих открыто выражать чувства и прямо обсуждать личные и межличностные проблемы, а также выполнение этих правил» (Subby, 1984).

5. «…Заболевание, которое имеет много форм и проявлений и вытекает из болезненного процесса… я называю его аддиктивным процессом. ‹…› Аддиктивный процесс – нездоровый, ненормальный и болезненный. Ему присущи допущения, убеждения, поступки и недостаток духовного осознания, которые ведут к прогрессирующему процессу “нежизни”» (Schaef, 1986).

Созависимость – это заболевание, связанное с потерей самого себя, порочный круг, подавляющий наше Подлинное «Я», нашего Внутреннего ребенка. Она возникает из-за всех перечисленных в таблице 3 родительских состояний и способствует им.

Для начала созависимость можно определить как любое страдание и / или дисфункцию, которые являются результатом сфокусированности на потребностях и поведении других или связаны с ней. Созависимые настолько озабочены людьми, которые для них важны, что пренебрегают собственным Подлинным «Я». Как утверждает Энн Шеф в книге Co-Dependence («Созависимость») (1986), это ведет к прогрессирующему процессу «нежизни».

Созависимость эндемична среди обычных людей, но может быть связана со многими болезнями, усугубляя и имитируя их. Она возникает, когда мы возлагаем ответственность за свою жизнь и счастье на ложное «Я» (эго) и на других людей.

Развитие созависимости

Созависимость проистекает из подавления наших наблюдений, чувств и реакций. Другие люди – часто это наши родители – и в конце концов мы сами начинаем обесценивать все внутренние сигналы, в том числе ключевые.

Обычно на ранних этапах этого процесса мы принимаемся отрицать семейную или какую-то другую тайну. Из-за сильной сосредоточенности на чужих потребностях мы начинаем пренебрегать собственными нуждами и тем самым подавляем Внутреннего ребенка.

Однако чувства, а часто и душевная боль никуда не исчезают. Мы продолжаем приглушать их и становимся всё более терпимыми к ним. Часто наступает онемение. Из-за подавления чувств мы теряем способность до конца оплакивать наши повседневные утраты.

Все вышеперечисленное блокирует наш рост и развитие в психических, эмоциональных и духовных аспектах бытия, но жажда контакта с Подлинным «Я» и его познания не исчезает. Мы привыкаем, что «быстрые заплатки», такие как навязчивое поведение, позволяют нам увидеть свое Истинное «Я» и снять часть напряжения. Однако если такие приемы вредят нам или другим людям, появляется стыд, а с ним и снижение самооценки. Нарастающее ощущение потери контроля над ситуацией мы пытаемся компенсировать потребностью в еще большем контроле и в итоге начинаем обманывать себя и проецировать свою боль на других.

Напряжение становится таким сильным, что может вызвать связанные со стрессом болезни, которые проявляются острыми и тупыми болями и даже дисфункцией одного или нескольких органов. Это уже запущенная стадия созависимости, но состояние может ухудшаться и дальше: появляются крайние перепады настроения, сложности в близких отношениях, хроническое ощущение несчастья. Тяжелая созависимость может серьезно помешать людям, которые пытаются избавиться от алкоголизма и других химических зависимостей, состояний и болезней.

Развитие созависимости можно подытожить следующим образом:

Рост созависимости

1. Обесценивание и подавление внутренних сигналов, таких как наблюдения, чувства и реакции.

2. Пренебрежение собственными потребностями.

3. Начало подавления Внутреннего ребенка.

4. Отрицание семейных и других тайн.

5. Нарастающая терпимость к эмоциональной боли и онемение.

6. Неспособность полностью оплакивать потери.

7. Блокирование роста (психоэмоционального, духовного).

8. Навязчивое поведение, позволяющее облегчить боль и почувствовать связь с Внутренним ребенком.

9. Нарастающий стыд и снижение самооценки.

10. Ощущение потери контроля и потребность его усилить.

11. Самообман и проецирование боли.

12. Развитие связанных со стрессом болезней.

13. Усугубление навязчивого поведения.

14. Прогрессирующее ухудшение состояния:

• крайние перепады настроения;

• сложности в близких отношениях;

• хроническое ощущение несчастья;

• помехи в избавлении от алкоголизма, химических зависимостей и других болезней.

Вполне вероятно, что негативное влияние могут испытать младенцы и дети, растущие с созависимым человеком, а также взрослые, живущие вместе или рядом с ним, особенно с учетом снижения осознанности и недостатка навыков совладания. Описанный в первой половине этой книги процесс подавляет наше Подлинное «Я».

Скрытые созависимости

Созависимость – одно из самых распространенных на планете состояний, вызывающих потерянность и страдания. Ее проявления не всегда очевидны, поэтому выявить ее не так просто. Ниже описан случай Карен, женщины 45 лет. Ее родители страдали от созависимости и передали это состояние ей.

Однажды я услышала о характерных чертах взрослых детей алкоголиков и нашла многие из них у себя. Я начала думать, кто в моей семье страдал от алкоголизма, но никто не приходил в голову. Тогда я поняла, что надо смотреть глубже. У моих родителей было много признаков созависимости. Отец был трудоголиком. Он был очень успешным человеком, но свои время и силы отдавал кому угодно, кроме собственной семьи. Поскольку он был мэром нашего городка, мне неловко было требовать к себе внимания. Он для меня просто отсутствовал как отец, не помогал мне, когда я росла. Мама страдала от компульсивного переедания, хотя в то время я об этом не подозревала. Она тоже была не той матерью, в которой я нуждалась. Оба родителя готовили меня жертвовать собой и угождать другим.

Я два раза была замужем, и оба мужа оказались алкоголиками. Постепенно я становилась так зациклена на них, что начинала пренебрегать собственными потребностями и чувствовала, что схожу с ума. Я не умела говорить людям «нет». Поскольку жизнь не складывалась, я попыталась исправить положение единственным способом, которому когда-то научилась: принялась больше трудиться, вернулась в колледж, стала сверхответственной и навязчиво, излишне активной. Своими потребностями я пренебрегала еще больше. Подавленность выросла до такой степени, что однажды я приняла слишком много снотворного. Это было «дно».

В отчаянии я позвонила в AA, и мне посоветовали Al-Anon. Я послушалась и стала ходить на встречи каждый день. Мне это ужасно нравилось. Прошло уже шесть лет, но я по-прежнему бываю там раз в неделю. Кроме того, я 2,5 года посещала групповую психотерапию и несколько месяцев индивидуальную. Все это оказалось для меня очень полезным. Сейчас я вижу, что программа выздоровления не только помогла мне психически и эмоционально, но и здорово поддержала меня с духовной точки зрения. Я поняла, что самая большая проблема была в моей матери: я стала зависеть от ее представлений о том, что мне чувствовать и как жить. Мне было плохо, потому что я не могла чувствовать и жить для себя. Приходилось оглядываться на других, чтобы определиться со своими чувствами и поведением. Я сердилась не только на мать, но и на отца за то, что он ее в этом поддерживал и не был со мной, когда я в нем нуждалась. Мужей я тоже выбрала таких, которые неосознанно поощряли все эти схемы поведения. Я рада, что добилась исцеления.

История Карен показывает некоторые неочевидные проявления созависимости. С 1986 года программа «12 шагов» Анонимного общества созависимых (Co-dependents Anonymous, CoDA) помогла восстановиться от болезненных последствий этого состояния бесчисленному множеству людей.

Хронические болезни: психические и инвалидизирующие физические

Хронические психические расстройства варьируются от неочевидных и легких состояний до явных, инвалидизирующих болезней и включают все перечисленное и описанное в DSM IV, 4-м издании «Диагностического и статистического руководства по психическим расстройствам» Американской психиатрической ассоциации[9]9
  Диагностическое и статистическое руководство по психическим расстройствам (англ. Diagnostic and Statistical Manual of Mental Disorders – DSM) – принятая в США номенклатура психических расстройств. Разрабатывается и публикуется Американской психиатрической ассоциацией.


[Закрыть].

Посмотрим на случай Барбары, 56-летней замужней женщины, матери четверых детей, сделавшей карьеру.

Четыре года назад я наконец обратилась за помощью. От депрессий я страдала с раннего детства. На психотерапии выяснилось, что моя мать тоже большую часть жизни испытывала хроническую депрессию. Я помню, как мне было около 25 лет и она заставила меня встречаться с мужчиной, с которым у нее самой был роман; при этом она была замужем и жила с моим отцом. Мне было очень плохо на этих свиданиях. Отец был холоден и отстранен и от меня, и от матери. Позже, когда мать госпитализировали с передозировкой снотворным, я узнала, что он почти весь брак был импотентом – разумеется, это была «семейная тайна». Сколько себя помню, я чувствовала себя виноватой в отцовской отчужденности и хронической депрессии матери, и мне было очень стыдно из-за этого. В детстве я выжила благодаря послушанию, успехам в школе и сосредоточенности на матери. Я взяла на себя роль опекуна. Подростком я, в попытке исцелить родителей, ходила в библиотеку и читала все, что могла там найти по психологии. Уже в процессе моего собственного выздоровления через психотерапию и саморефлексию я поняла, что слилась с матерью, что наши границы размылись настолько, что я в буквальном смысле просыпалась утром и не знала, как себя чувствую, пока не сверялась с ее ощущениями. Еще я узнала, что холодность и отстраненность отца совершенно не зависели от того, насколько я хорошая девочка и как сильно я стараюсь. Они были связаны с ним самим. Я поняла, что мне больше не надо быть жертвой. С тех пор я в целом чувствую себя лучше и моя жизнь пошла на поправку, но я продолжаю работать над освобождением от старых проблем.

Обратившись за помощью, Барбара начала осознавать, какой ущерб ее Подлинному «Я» нанесло воспитание в проблемной семье, и хорошо продвинулась на пути к выздоровлению.

Крайняя ригидность, склонность осуждать и наказывать, отсутствие любви, перфекционизм, неадекватность

У многих людей Подлинное «Я» в значительной степени подавлено, однако точную причину «проблем» в их семьях нелегко найти и обозначить. Например, распознать прогрессирующий алкоголизм у члена семьи может быть относительно несложно, потому что это бросается в глаза. Но не все состояния так очевидны. Я наблюдал это в ходе длительного процесса выздоровления сотен повзрослевших детей алкоголиков и пациентов с другими травмами.

Кэти – женщина 32 лет, выросшая в проблемной семье. Она не сталкивалась с алкоголизмом, но решила присоединиться к ранней психотерапевтической группе для взрослых детей алкоголиков, в которой я был одним из ведущих, и это помогло ее развитию. Она пример растущей категории «повзрослевших детей из проблемных и неблагополучных семей» или «взрослых с детской травмой», чье прошлое, жизнь и страдания довольно схожи с тем, что испытывают взрослые дети алкоголиков. На полпути к выздоровлению она так написала о своей жизни:

Мои родители обращали большое внимание на то, «что подумают другие». Из-за этой философии на людях мы строили из себя «идеальную семью» и были очень милы друг с другом, но дома мама и папа переставали улыбаться, болтать и шутить. Папа совершенно отдалялся физически, вербально, эмоционально, а мама орала, чтобы привлечь внимание.

Я все время жила с ощущением приготовлений к чему-то… у меня всегда была масса дел по дому. Посреди домашней работы я чувствовала себя счастливее всего, ведь у меня была своя роль. Я рано научилась сдерживать напряжение, предвидя, что надо будет сделать дальше – облегчить маме жизнь. Я сознательно старалась ни в чем не нуждаться и никого не просить, опять же чтобы немного уменьшить стресс.

Папа либо отсутствовал, либо спал. С тем же успехом он мог бы вообще не приближаться. Я помню взаимодействие с ним исключительно на расстоянии – я его боялась, хотя он никогда не прибегал к словесному или физическому насилию. В детстве у меня было к нему нейтральное отношение, зато мама вызывала очень сильные эмоции: я «заботилась» о ней, не беспокоя ее, не доставляя ей никаких проблем и стараясь предугадать, какой она хочет меня видеть. Впоследствии это переросло в ненависть к ней за ту дистанцию, которую она создала между мной и папой. Большую часть взрослой жизни я колебалась между стремлениями ей угодить и взбунтоваться против ее желаний в отношении меня. Будучи пятым ребенком из шести в семье, я очень хорошо помню, как папа иногда не знал, кто из нас – я. На работе он был трудоголиком, а мама навязчиво занималась домом. Сейчас я пытаюсь разобраться в некоторых своих чувствах к отцу. Я помню, как жила тихо и надеялась, что меня никто не заметит, и при этом жаждала любого внимания. У меня был лишний вес, и я всегда стремилась похудеть и сторонилась общества из-за своей внешности.

Тихая жизнь продолжалась и в старших классах. Каждый раз, когда я приходила домой, у меня было чувство безопасности и защиты. Мне не хотелось никуда уходить, в отличие от братьев и сестер, которые занимались спортом, театром, речью и т. д. В колледже мало что изменилось. В кампусе у меня не было безопасного, защищенного места, и лишний вес стал для меня серьезной проблемой. Я не нашла направления для своего пути, поступала в три колледжа и в итоге проучилась всего два года.

Моя взрослая жизнь превратилась в выживание. Я не умела формировать и поддерживать отношения. Я порывала со всеми мужчинами, с которыми встречалась, съезжала от соседей по комнате, увольнялась с работы, когда начинались трения с начальством. От семьи я подсознательно держалась подальше. Из-за борьбы с лишним весом у меня развилась булимия. Я стала встречаться с человеком, противоположным тому, которого одобрила бы для меня мама, и в знак «независимого мышления» начала курить и выпивать.

Я страдала от хронической депрессии, изоляции, компульсивного переедания и диет. Я хотела показать другим, что у меня все в порядке, что мне ничего ни от кого не нужно, но внутри я нуждалась настолько, что всякий раз, когда у меня все же появлялся друг, я ожидала воплощения желаний от одного этого человека.

В «Анонимные обжоры» (Overeaters Anonymous) я пришла 3,5 года назад, чувствуя себя разбитой после цикла запойного переедания и прочисток желудка. Теперь я уже год не злоупотребляю едой. Я начала посещать психотерапевтическую группу взрослых детей алкоголиков: мне кажется, она мне подходит так же хорошо, как «Анонимные обжоры». Эти люди прямо как я, а я очень похожа на них. Однако я быстро осознала, что работа над выздоровлением очень болезненная. Психотерапия в этой группе началась больше года назад, и я посещаю занятия еженедельно.

Шесть месяцев я не чувствовала никаких эмоций – по крайней мере, я не могла их определить, – но я наблюдала за другими членами нашей группы. Они испытывали различные чувства по поводу текущих проблем, а также определяли и вновь переживали события из прошлого, слишком болезненные, чтобы почувствовать их раньше.

Мне захотелось рискнуть и раскрыться перед этими людьми. Во многом мной двигало желание продолжать воздерживаться от переедания. У меня начало появляться чувство коллектива как безопасной семьи, в которой можно развиваться и испытывать то, чего я не получала в настоящей семье. Хотя я боялась и не чувствовала себя достойной их времени и безраздельного внимания, мне удалось искренне поделиться некоторыми вещами. Постепенно благодаря реальным, честным взаимодействиям в группе и за ее пределами моя самооценка начала укрепляться. Я была готова признать, что у меня есть чувства, дать им определения и наконец выразить их, чтобы ощутить исцеление. Я отказалась от деструктивных паттернов в отношениях и в самовосприятии. Я увидела неотъемлемую ценность самого моего существования. Я рассказывала о том, каково расти в семье, где ты чувствуешь себя невидимкой, и правда о прошлом – таком, как я его воспринимала, – освобождала меня. Практика быть честной с собой стала центральным элементом выздоровления, хотя это далось мне непросто, учитывая, что я пришла на психотерапию без чувства собственного «Я». Я обнаружила: требуется время, чтобы получить даже слабый намек на то, что я имею право на саму себя. Чтобы создать здоровое «Я», мне пришлось день за днем смотреть в глаза своим чувствам при поддержке АО и групповой психотерапии.

Семьи или другие подобные среды, которые представляет история Кэти, соответствуют многим тенденциям проблемных или неблагополучных семей. У родителей здесь, в частности, могут наблюдаться (в крайних формах) ригидность, склонность наказывать и осуждать, перфекционизм, холодные и нелюбящие отношения с детьми и другими членами семьи. Родители недостаточно заботятся о психических, эмоциональных и духовных потребностях ребенка.

Эти состояния и условия бывают коварны, неочевидны и скрыты. Их иногда сложно признать без существенной работы над выздоровлением в группах самопомощи, групповой психотерапии, индивидуального консультирования и других форм интроспекции, когда человек рассказывает и слушает тех, кому доверяет. С виду такие семьи обычно непохожи на проблемные и неблагополучные – их часто считают вполне «нормальными» и «здоровыми», – поэтому данная категория требует дальнейших наблюдений и исследований.

Физическое, сексуальное, психоэмоциональное и духовное насилие в детском возрасте

Насилие в детском возрасте часто встречается в проблемных семьях любого рода. Тяжелое физическое и открытое сексуальное насилие бросаются в глаза и признаются травмирующими для детей любого возраста, однако не все формы жестокого обращения так очевидны. К менее явным случаям относятся легкое и умеренное физическое, скрытое и неявное сексуальное, психическое и эмоциональное насилие, пренебрежение ребенком, игнорирование и противодействие его духовности и духовному росту. Примерами неявного сексуального насилия являются флирт со стороны родителя, рассказы о сексуальных переживаниях, истории и шутки сексуального характера, неуместные прикосновения в детском, подростковом и даже взрослом возрасте, а также любое другое необоснованное поведение, стимулирующее сексуальную сферу. Такие формы жестокого обращения обычно ведут к глубоко укоренившемуся, сильному чувству вины и стыда, которые человек неосознанно переносит во взрослую жизнь. Эмоциональное насилие я подробнее рассмотрю ниже.

Духовное насилие вызывает споры и редко обсуждается, однако оно существует. Например, одни родители считают, что растить ребенка атеистом или сектантом – это духовное насилие, но другие с этим не согласны. Есть и менее очевидные проявления. Например, в некоторых организованных религиях существует гневливое божество, вызывающее чувство вины и стыда, или представление о том, что другие вероисповедания и системы верований однозначно плохи или неполноценны. Последнее встречается у некоторых христианских фундаменталистов, однако это явление ни в коем случае ими не ограничивается и присутствует во многих религиозных культах. Вообще говоря, такого рода воззрения часто являются важным фактором начала и продолжения войн по всему миру.

Наше Подлинное «Я» подавляют и другие обстоятельства. Некоторые примеры я приведу при обсуждении ПТСР в главе 7.

Некоторые общие черты

Перечисленные состояния часто присутствуют у родителей в проблемных семьях в различных сочетаниях. Внутри семьи подавление Внутреннего ребенка или, выражаясь сильнее, «убийство детской души» (Schatzman, 1973) имеет ряд общих черт. К ним относятся непоследовательность, непредсказуемость, произвольность и хаотичность (Gravitz, Bowden, 1985). Непоследовательность и непредсказуемость подавляют непосредственность ребенка и «сводят с ума». В сочетании с произвольностью такая динамика стимулирует возникновение ключевых проблем с доверием и страх быть брошенными, а также хроническую депрессию. Среда становится хаотичной и не дает сформироваться безопасному, защищенному и надежному фундаменту, опираясь на который можно рисковать, познавая себя и других.

Хотя многие особенности проблемных и неблагополучных семей весьма распространены, в конкретной семье необязательно присутствуют все сразу.

Непоследовательность

Многие, хотя и не все, проблемные семьи непоследовательны. Последовательность у них проявляется скорее в том, что они стабильно отрицают чувства членов семьи и имеют одну или несколько семейных тайн. Семья с негибким типом воспитания обычно более последовательна и предсказуема, но эти свойства проявляются в избытке и служат контролю и подавлению семейного и индивидуального роста.

Непредсказуемость

Проблемные семьи часто предсказуемы в своей непредсказуемости: их члены учатся в любой момент ожидать неожиданностей. Некоторые знают, что и даже когда предсказывать, хотя и необязательно это осознают и обсуждают с другими. Обычно такие люди живут в хроническом страхе и «ходят по тонкому льду» в ожидании следующей травмы.

Деспотизм

Произвол означает, что, каким бы ни был член семьи и как бы он ни старался, проблемные люди будут обращаться с ним одинаково. В семье, где правила не имеют смысла, ребенок теряет доверие к тем, кто устанавливает правила (родителям), и к самому себе. В негибких семьях произвола бывает меньше, однако они всё еще могут быть проблемными, болезненными и дисфункциональными. И к тому же они часто деспотичны в проявлении жестокости.

Хаотичность

Хаос проявляется в следующем:

1. Физическое или эмоциональное насилие, которое учит ребенка испытывать стыд, вину и «отсутствие чувств».

2. Сексуальное насилие, которое учит тому же, а также недоверию и страху потерять контроль.

3. Регулярные, повторяющиеся кризисы, которые учат в жизни ориентироваться на кризис.

4. Предсказуемое, закрытое общение, которое учит не разговаривать, не быть настоящими и отрицать.

5. Потеря контроля, которая учит одержимости контролем, а также стиранию или потере индивидуальных границ.

Хотя неблагополучные семьи склонны к хаосу, он бывает минимальным или полностью отсутствует. Его проявления часто неочевидны. Чтобы подавлять Внутреннего ребенка, хаос необязательно должен быть активным и открытым – вредит даже его угроза: потенциальный кризис и плохое обращение в любой форме, наблюдение за жестоким обращением с другим членом семьи, пусть даже простое и мимолетное. Все это вселяет страх, который мешает человеку быть настоящим и творческим. Без этих качеств мы не можем открывать, исследовать, завершать наши истории и тем самым расти и развиваться. Мы не можем обрести покой.