Текст книги "Барный стульчик. К чему приводят мечты"

Барный стульчик
К чему приводят мечты
Чех Эва

© Чех Эва, 2017

ISBN 978-5-4485-8722-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Whitney Houston, Wlecome Home Heroes concert.!991

посвящается Уитни Хьюстон

Для того чтобы ощутить мощь и магию голоса Уитни – мне достаточно открыть в своем плеере давнее видео 90-х годов. Концерт Welcome Home Heroes, сингл Рея Чарльза «A song for you» – и молодая чернокожая певица, богиня всех времен и народов, повелительница микрофона, укравшая сердца у многомиллионной аудитории исполняет эту прекрасную, чувственную песню.

Назад в прошлое

Мне семь или восемь лет. Я захожу с балкона в комнату, в нашей старенькой квартире в Канатном переулке. Работает телевизор. Невзначай взглянув на экран, я вижу невероятное шоу, которое заставляет меня сконцентрироваться на происходящем. Доспехи. Настоящие доспехи! Музыка, такая дивная, ритмичная, на сцене – певица. И она поет, что она – королева ночи.

Мне кажется этот момент особенным. Я вижу, как она говорит мне: ты – особенная. Нас ничего не связывает кроме телевизионного сигнала, но я на всю жизнь запоминаю этот момент. Теперь мы знакомы.

Уитни Хьюстон – певица, актриса, модель, филантроп. Она на пике славы создала нечто настолько грандиозное, что имеет право зваться – главной песней о любви всех времен и народов. «I Will Always Love You» – крутят на дискотеках у нас здесь, в постсоветском мире, под нее танцуют медляки. Не уставая прикалываться над «тыщ энд ай».

Дети пока не понимают, насколько грандиозна ее личность, ее фигура. Она им просто нравится. Потом эти дети будут говорить: «Уитни исчерпала себя». И будут не правы. До самого последнего дня ей будет что сказать. Умение достучаться до сердца каждого на планете – вот что ее отличает. Она называет себя дивой, и говорит, что это принадлежность к высшей касте. Но кто, при взгляде на Уитни, на ее красоту – безусловную и такую родную, – станет спорить?

Эта книга не совсем о ней – она скорее о том, к чему приходит каждая певица, на пике своих исканий. Этот тот самый барный стульчик и магическая «A song for you».

Уитни дала нам больше, чем можно предположить. Это была сказка о певице – не о принцессе, безымянной, которая ничего толком, кроме как улыбаться принцу не умеет, а настоящей рабочей лошадке, на которую все равняются.

Не было певицы ее времени, которая не хотела бы быть на нее похожей. Были те, что лгали себе, что не хотят. Но не было таких, что не хотели вовсе. Каждый хоть раз, но спел на нее кавер-версию, хоть раз посмотрел «Телохранитель», хоть немножко причастился ее таланта.

Уитни была героиней девочек. Но были и мужчины, которые отдавали ей должное. А если эти мужчины пели – то любили ее всем сердцем.

«And now… now we’re alone. And I am singing this song for you…!». Сколько миллионов сердец замирало под эти строки?

В ее голосе было все, что так легко полюбить: легкая сексуальная хрипотца, высокие чистые ноты, шоколадный густой тембр, свойственный только афроамериканкам. Но Уитни не была черной, поймите меня правильно. Уитни была просто Уитни. Ее цвет кожи играл ровно такую же роль, как и дата ее рождения – ничего особенного, просто факты.

Каждая песня – как гимн вечной любви. В «I Know Him so Well» есть такие строки: «nothing is so good, then love eternally». И в этом вся Уитни. Вера в вечную любовь, всепоглощающее чувство – не к мужу, нет. Бобби бРаун лишь актер в ее спектакле. Ко всему. Потому что дети, музыка, любовь – все это неразделимо.

Уитни нравилась мужчинам. Бывшая модель с идеальной фигурой, тонкая, с анорексичной худобой, она как будто задала планку: певица обязана быть красивой. Брутальные рокерши 80-х и необъятные джазовые певицы начала века остались в прошлом. Зажигается звезда Уитни и толпы девочек модельной внешности подаются в музыку. Певица перестает быть певичкой, это становится престижно. Быть может всё те певицы, что появились после нее, имели свой стиль и неповторимую особенность, но все они были в чем-то похожи на Уитни. Манерой пения, или держаться на сцене.

В одной из книг о ней, я прочитала, что Майкл Джексон подарил ей в один из дней рождения обезьяну. Ее реакция была незамедлительной: животное сегодня же поедет в зоопарк. Она не любила фривольность, не любила когда кто-то пытается что-то сделать за нее. Это невероятно, но ролевая модель «Уитни Хьюстон» умудрилась даже перебить другую ролевую модель двадцатого века, Скарлетт О'Хара.

Часть девочек, которые мечтали быть жёсткими и удачливыми и даже где-то беспринципными – захотели стать красивыми, добрыми. Именно так бывает, когда добро идёт в массы. Именно так добрые ангелы начинают новую тенденцию: добро – это супер. Добро – это хорошо. То, что Уитни была доброй не вызывает сомнений. Она была филантроп, часто тайный. В ее улыбке все можно было прочесть.

*****

Мне восемнадцать. Выходит рождественская пластинка «One Wish». Сколько же там потрясающих песен! Масштабная «Joy to the World», эпичная «Holy Night», и, конечно же, Little Drummer Boy исполненная вместе с дочкой, Бобби Кристиной.

Трагедия жизни ее ребенка, который не справился с горем, еще долго будет тяготить мне душу. Камера назад. Вот небольшое видео в интернете, она говорит Опре: «У меня есть голос. У меня тоже есть голос!». Опра с сомнением улыбается. Да талант Уитни не передался Бобби Кристине, но она заслуживала жизни.

Жизнь по-настоящему трагична, мы видим это в судьбе Уитни и ее дочери.

От чего не жить? Есть все, слава, деньги, семья. Но под тяжестью славы очень тяжело. Понимают ли это все те девочки, что так отчаянно хотят быть на нее похожими?

Смысл ее жизни – голос. Если он покидает ее, то и смысл жизни – тоже уходит. Она – пример для всех певиц. Как надо интонировать, выглядеть, фразировать. Она – пример для женщин, как оставаться леди, даже будучи звездой в этом грязном неумытом шоу-бизнесе.

Не замешана ни в одном грязном скандале. Только, вот…. Наркотики. Да, они погубили ее, как все и предупреждали. Но можно ли винить ее? Человек, пытающийся расслабиться, человек, возведенный в Абсолют, не имеющий права на ошибку.

Теперь никто не хочет повторить ее путь. Ей больше не завидуют. Как говорил, Джек Воробей – «стоит разок умереть и приоритеты тут же меняются». Так и с ней, королевой ночи. Многие ее поклонники, представляли ее пожилой, стройной, изысканной чернокожей леди в бархатном платье на семейном снимке с внуками – эдакая Нэнси Уилсон нашего времени. Но не суждено.

Назад в прошлое II

Мне 13. Мы с подружкой пересматриваем ее клипы. Она говорит, что она похожа на обезьянку. Уже в тот момент понимаю: друзьями нам больше не быть. Для меня она красивей всех. Этот тот возраст, когда не делишь людей на черных и белых, ты просто любишь их или нет. Я люблю Уитни. Я это знаю точно. Она мне как вторая мама. Моя музыкальная мама. В спорах все время заступаюсь на нее.

Я – не фанатка. У меня профессиональный интерес. И человеческий. Мне просто нравится, когда кумирами становятся такие люди. ТАКИЕ. Мне не нравится Мадонна. Мне нравится Уитни Хьюстон. Мне нравится ее голос, манера держаться, мне нравится, что она не кичится талантом.

Я хочу быть на нее похожей.

Мой брат говорит мне: ты должна быть «леди». Для него это слово не пустой звук. Он знает, что «Леди» – это что-то вроде Одри Хэпберн и Марлен Дитрих. Так и есть. Но еще вроде Уитни Хьюстон. Упорно не обращаю внимания на ее «проблемы»: наркотики, алкоголь.

Моя любовь безусловна. Я жду, что ее звезда засияет еще ярче. И тем самым вхожу в те несколько десятков миллионов, которые подогревают почву к ее уходу. Потому что это ожидание томительно и она должна, просто обязана на него ответить.

Будет прощальный тур. Будет. Но пока что есть надежда.

Это удивительно, что же нас сроднило? У меня совершенно другие вкусы в музыке. Мне нравится лаунж, электроника.

Но ее образ – это что-то настолько красивое, что оставаться безучастным не получается. Она нравится не только мне. Но только у меня ощущение, что будь я чуть более безумна, могла бы написать ее биографию. А посему, пока пишу свою.

Королева сердец

У Уитни была одна замечательная особенность, в числе прочих конечно. Она СОГРЕВАЛА. Одно лишь ее выступление, взгляд со сцены или даже просто крупные планы в клипах – все это было наполнено бескрайним теплом, ЖАРОМ жизни. Она могла безудержно долбить высокие ноты, часами говорить со сцены – от нее никто не уставал. Она в буквальном смысле проникала под кожу, становясь тебе другом, а иногда и ангелом-хранителем. Уитни – девочка, девушка, женщина, мать, модель, певица, танцовщица, актриса – она успела побывать во всех самых главных (и желанных для каждой женщины) женских ролях. Память о ней будет вечной, в этом могу быть более чем уверена, готова даже доказать. Просто когда снова кто-то захочет спеть о любви так, чтобы в зале каждый (буквально!) затаил дыхание – им придется обратиться к ее наследию. В мире существует баланс: кто-то поет о брошенных детях, кто-то о несправедливости политиков, а кто-то должен петь о любви. Уитни родилась в самое золотое время, чтобы подарить право афроамериканским исполнителям называться элитой. Они с Майклом стали первыми, кого беспрестанно крутили по Mtv. Первыми ЧЕРНОКОЖИМИ.

Оба – близки к Абсолюту. Оба – дети в душе. Конечно, был ещё и Принс, и Стиви Вандер и много кто. Но именно Уитни стала королевой среди певиц.

Она стала выше и лучше. Ее вокал не мог повторить никто. Девочки по всему земному шару пытались, но безуспешно. И мы пытались тоже.

Уитни это что-то про масштаб и даже меньше про голос. Уитни это что-то про душу, и гораздо меньше про тело и красоту. Но она показала, что одно невозможно без другого.

Everyone falls…

Строчки из Shoop Shoop song рассказывают нам о том, что все, что мы делаем, мы иногда делаем правильно, а иногда неправильно. Все, что мы делаем – возможно, принесет радость, а возможно – боль. Никто не расскажет нам, как побеждать всегда. Уитни тоже совершала ошибки.

Ее пристрастие к наркотикам сделало из нее подобие себя. Сначала тощую анорексичку, потом полную, с оплывшей талией грузную женщину – но она всегда оставалась верной себе.

Мне очень понравилось в одном интервью, кажется Дайанн Сойер, она парировала обвинение в том, что она принимает крек. «Crack is cheap». Действительно! Вы думаете, я, зарабатывая миллионы, буду дешевить и принимать крек? Наверное здесь следовало сказать: «Только кокаин, только хардкор!», но меня могу читать дети….

Но этот момент очень хорошо характеризует ее. Она бы не стала размениваться по мелочам. Если убивать себя – то по-крупному. Дорого и с пафосной нотой суицида.

Так и хочется сказать: потерпи немного, смятение уляжется, и ты приведешь себя в порядок!

Тот самый

Уитни не была замечена в большом количестве романов. С ее красотой – это было бы легко. Но нет. Полжизни посвятив их браку с Бобби, пытаясь спасти союз с этим искренним, но глуповатым мужчиной, который видимо, не понимал ее. Да, за два года до трагического конца, она разведется, и заведет интрижку с молодым гуру хип-хопа R Jay-ем. Они даже запишут вместе трек. Очень стильный и довольно говорящий трек, надо признать. Но это будет словно грехопадением для нее. Чем-то неправильным. Началом конца.

Сколько песен было посвящено Бобби и спето ему на концертах! Natural Woman, исполненная Уитни в далеких 90-х, с Бобби слушающим, внимающим ей за кулисами – заставила содрогнуться сердца многих девочек.

Но что же это такое? Была ли она любима? В случае с Уитни, мне кажется, любовь была необходимостью, но не основополагающим фактором. Она хотела взаимности, хотела быть матерью. Но музыка…. Сцена! Они всегда были на первом месте.

Такие личности, как Уитни несут на себе тяжкую ношу: ношу мессии, мессии от музыки. Такие люди никогда не принадлежали, и никогда не будут принадлежать сами себе.

Ее музыкальным отцом был Клайв Дэвис. Музыкальной матерью – Арета. А любимыми – миллионы слушателей по всему миру. Кто тот самый для Уитни? Ты. И еще полмиллиарда тех, кто любит, несмотря ни на что.

Слава

«Когда-нибудь ты будешь настолько популярна, что люди будут петь и танцевать с твоей голограммой, лишь бы ощущать хоть какую-то близость к тебе». Так могла бы сказать Сисси маленькой Уитни и она вряд ли ей поверила бы. Но именно этому суждено случиться. Как и с любым грандиозным талантом, люди осознают весь масштаб, только когда его теряют.

Уитни можно было все, пока она была жива. Кроме слабости. Люди прощали ей зависимость, странное поведение, неживую худобу, вот только не прощали слабость. А ей, как и любому другому человеку, будет важно, чтобы ее поддержали, обняли. В одном из последних интервью она скажет: «I’m strong». И будет честна. Она действительно невероятно сильная, волевая, страстная женщина. Она – то, что мы заслужили. Как-то. И то, что у нас отобрали. Почему-то.

Быть может, где-нибудь в 28 веке, о ней вспомнят наши потомки, и откроют заново для себя возможности ее голоса. Быть может, за это время родится кто-то еще более великий. Но знаете что? Сложно такое представить.

Ее талант, он словно сродни «потолку», высочайшая точка мастерства и энергии. Выше – только небо. И теперь она – там.

«Синдром барного стульчика»

Так или иначе, все певицы, начиная с 80-х гг хотели быть похожи на Уитни. Это была зависимость. Патология – в буквальном смысле этого слова. И как у любого отклонения у нее был свой фетиш. Им и стал пресловутый барный стул, сидя на котором королева соула и легенда R&b пела свои душераздирающие баллады.

На самом деле все дело не может быть в одной песне, или даже нескольких, в одном выступлении или одном приеме. Но есть вещи, которые спустя какое-то время становятся шаблонными, именем нарицательным.

Певица Уитни Хьюстон делала это удивительно – сочетала обыденность и расслабленность образа с каноническим умением все это исполнить мастерски. Но и любая другая певица, сев на пресловутый барный стул – могла превратиться в диву. Вопрос только в том, понимала ли публика, что прием используется не ради художественного эффекта, а ради ощущения сходства с великой….?

«Певицы из меня не выйдет! – сетовала на судьбу Маша, с которой мы вместе пели в хоре. – Вот эти высокие, должны быть головными – Маша взяла ми второй октавы – а у меня горловые».

У меня тоже не получалось. Вообще, боязнь высоких нот я пронесла через всю жизнь, так и не победив ее. «Знаешь, как Мерайя, или Шер – они открывают, а потом Аааааа! И все, колбасят. —Маша выучила это слово у взрослых. – Не могу я так». – продолжала жаловаться Маша. Мы с Машей вместе ходили в школу. А в хоре она была одной из лучших. И мы вместе любили Уитни.

Я, правда, надеялась, что мой второй альт звучит поблагороднее ее писклявого сопрано.

Но только с Машей я могла обсудить новый клип. «Богиня». Так мы ее называли. У меня был прямо пунктик, что у меня тембр похож на Хьюстон. Маша смеялась надо мной и копировала меня: «А вот сейчас, похоже? Нет?».

– На Аню похоже. На Уитни нет.

Маша тоже мечтала о барном стульчике. В какой бы ресторан мы не заходили, мы наперегонки бежали к барной стойке. И если играла музыка – имитировали, что поем.

Родители покупали нам чай с медом и корицей, и мы позировали на стульях.

Ни я, ни Маша, не думали, что когда-то наступит день, когда Уитни не станет. Это было таааак далеко…

У нас было здесь и сейчас, а здесь и сейчас мы хотели стать певицами.

Маша ею станет. А я – нет.

Какова природа желаний? И как понять, это потребность или блажь? Многие девочки мечтают стать балеринами, стюардессами, певицами, актрисами – но что-то случается во взрослой жизни такое, что им мешает. Что-то встает между ними и их мечтой. У меня была мечта. Она была нечёткая, неяркая: зал, овации, цветы. Распевки по утрам, гримерка в театре. Все это у меня, так или иначе, полностью или частично случилось, но не принесло удовлетворения. Но если бы Уитни жила и дальше, этого бы не случилось. А у кого-то долг, расчет, безысходность. Мало кто может беспрепятственно следовать своим желаниям.

– Ань, посмотри какой парень! – Маша толкает меня в бок и отрывает от раздумий. Смотрю. Ничего особенного.

– Тебе нравится? Хочешь, познакомлю вас?

– Ты его знаешь???

– Это Дима Шмидт. Гитарист. Сейчас позову его.

Они с Машей сразу находят общий язык. Маша потом выйдет за него замуж. Он также как и все мои и ее бойфренды будет слушать про то, какая классная Уитни. Маша выйдет замуж, а я – нет. Вот такая простая арифметика. Сопрано везёт больше. Лучше бы у меня было сопрано. Делаю я вывод. Дима хороший парень. Но мне нужно нечто особенное, нечто крышесносное, как выразилась Маша.

Крышесносное я найду. Эти отношения будет окутывать такая тайна, что позавидовали бы масоны и тамплиеры. Крышеносное найдет меня. И я не в силах буду смотреть ему в глаза. Потому что «без крыши» как-то неуютно, как выяснилось. Зато рядом всегда будет Уитни.. Я прикрываюсь своей старшей подругой, целительницей всех моих недугов, чтобы не смотреть реальности в глаза – я слишком была увлечена вымышленным миром.

Маша водит меня за руку по музыкальному магазину – «Смотри, это примочки для гитары. На них он делает все, как полагается. Все эти звуки». У них с Димой все серьезно. Вот уже два года. Я по-прежнему одна. На все вопросы отвечаю, что когда стану звездой – отбоя от них не будет. Маша качает головой – не раньше, чем я!

Собираемся все вместе посмотреть концерт. Уитни представляет маму: «This is Cissy Houston, everybody». Какая-то зараза спрашивает: «А „эврибади“ – это приставка к фамилии?». Все ржут. Уитни поет трибьют Арете Франклин.

Просто восхитительно! Мы все завороженно аплодируем. Расходимся по домам. Как же далек от нас этот волшебный мир – западного шоу-бизнеса. Мы пока еще не знаем, что когда ее не станет, все развалится.

Уитни – это та певица, которая вывела голос на первый план. До нее был культ песенников-инструменталистов, было модно играть на гитаре или синтезаторе, писать цепляющие душу тексты, и петь все это на разрыв связок, совершенно не заботясь о гигиене голоса. Но она была не единственной дивой: одновременно с ней на музыкальной арене появились Селин Дион. Мерайя Кери, Тони Брекстон – и многих из них тоже не обошел синдром. Синдром барного стула.

Но все же так, как это делала Уитни – не делал никто. Ну и негласно, а потом и «гласно» – она считалась голосом тысячелетия, а не Селин или Мерайя.

Мы с Машей устраиваемся на нашу первую работу. В караоке. У Маши хорошо получается, я немного завидую. Ее сопрано позволяет ей брать высокие ноты в песнях Дион и Мерайи, Уитни не берем нарочно: не доросли еще. Маша предлагает мне заменить их песни в репертуаре на Шер и Тони Брэкстон. Соглашаюсь. Выходит лучше.

Работаем каждый вторник, после музыкальной школы. Она у нас вечерняя, для подростков.

В один из вечеров, подходит парень, симпатичный такой и заказывает «I will Always Love you». Переглядываемся. Предлагает 200 гривен. Маша соглашается. На свой страх риск включает фонограмму. Не знаю, то ли удача, то ли включилось что-то в ней, спела на «отлично». Парень аплодирует, жмет руку и говорит спасибо.

Идем домой. Говорю: «Молодец, ты. Так зафигачила». «Да, что там. Ты же знаешь, на Нее лучше каверы не петь». «Знаю – говорю, – но ты справилась». «Спасибо». – жмет мне руку. Вот так и разрушаются фобии.

– Черт! Представляешь, ее даже дочь боится! – говорит мне Маша. – Это ж надо так учудить.

Маша верит слухам. Я не верю. Знаю, что она любима – семьей в том числе.

– Да не читай ты это… – говорю.

– Я и не читаю. Одним глазком взглянула.

На самом деле это защитный механизм срабатывает. Когда человек взял курс на саморазрушение, лучше отстраниться от него. Иначе и тебя затянет. Но я не могу. Я люблю по-настоящему.

Я оканчиваю школу, и поступаю в училище. Должна начаться сказка, но жизнь умнее нас.

Мы с Машей сжимаем в руках студенческие билеты. У нее самый лучший педагог. У меня похуже. Но теперь будем видеться Маша – станет певицей. Покорит Киев и Москву. Я – нет. Я останусь верна Уитни и чуть не пойду вместе с ней на дно.

Я учусь петь в музыкальном училище. Но мои усилия тщетны. Петь так же хорошо, как мои сверстницы не удается. Мне мешает зажатость в области горла. Бабушка права. Но как же снять этот зажим? Первый концерт удается. Но потом.… Потом начинается какой-то ад. Повторить первый успех не получается. Я ощущаю животный страх, выходя на сцену, удовольствие уходит. Истинная цель забывается.

Что же мне мешает? Сильная конкуренция? Внутренняя зажатость? Мне мешает отсутствие таланта. В той мере, в коей он нужен для тех целей, которые я себе наметила. Бьюсь как рыба об лед. Занимаюсь по 8 часов в сутки. Сажаю голос, порчу связки. Все без толку. Что же это? Неужели я не избрана?

Перед глазами тот самый барный стульчик. На нем сидит Уитни и свободно поет. А я… я даже не могу взять в руки микрофон без страха. Это ли то, о чем я мечтала

Не успею я уже стать певицей. Бросаю на полпути.