Текст книги "Неизвестная Астрид Линдгрен: редактор, издатель, руководитель"

Финансовая экспансия

В начале 50-х Rabén & Sjögren уже твердо стояло на ногах. У издательства появился солидный и весьма доброжелательный владелец. Оно росло, перестало уходить в минус и даже приносило небольшую прибыль. В административном отчете 1949 года KF гордо декларировал, что «Rabén & Sjögren является одним из ведущих издательств, специализирующихся на детской литературе». Надо сказать, это не было преувеличением. Большинство и правда считало их таковым.

Астрид Линдгрен была главной фигурой в мире детской литературы, символом детских книг нового поколения.

«В пятницу у нас были женские посиделки с Эльсой Олениус, Коринной, Эвой ф. Цвайгбергк и Эдит Уннерстад. Линнея[27]27
  Домработница Астрид Линдгрен.


[Закрыть] так нервничала, что аж металась вокруг стола – особенно из-за Цвайгбергк, которую она побаивается. Но все прошло хорошо. Ели салат с креветками, лосось, бутерброды с паштетом и сыром, потом курицу, а после нее кофе с пирожными».

Из письма родителям 3 декабря 1950 года

Список гостей впечатляет. На Далагатан, 46, собрались серые кардиналы детской литературы и, сидя за столом, держали тайный совет. Коринна (Грета Булин из газеты Svenska Dagbladet) и Коломба (Эва фон Цвайгбергк из Dagens Nyheter) были самыми влиятельными персонами в области критики детской литературы. Эльса Олениус была не только подругой Астрид Линдгрен и советчиком, которому она доверяла, но также имела большой вес в средствах массовой информации как критик и театральный продюсер. Год спустя после выхода книги «Путешествие кастрюли» Эдит Уннерстад стала одним из самых известных детских писателей наравне с самой Линдгрен; она была приглашена на ужин в качестве почетного гостя.

Для Rabén & Sjögren отношения с Коринной и Коломбой были важны вдвойне. Они привлекали внимание читательской аудитории к детским книгам, выходившим в издательстве, как бы от этого ни открещивались. Кроме того, они предоставляли Астрид информацию о продаже ее книг в других странах. Коринна и Коломба держали руку на пульсе.

С 30-х годов домработницей Астрид была Линнея Муландер. Она приходила утром, убирала, готовила обед, встречала детей из школы и выполняла другую работу по дому. Иногда оставалась ночевать. Она боялась Эву фон Цвайгбергк, о которой была наслышана от самой Линдгрен.

Примерно в это же время Астрид выбрали в радиокомитет, это было окончательное признание ее компетентности.

«Вчера впервые была на заседании радиокомитета. К моему несказанному удивлению, меня тотчас включили в рабочую группу».

Из письма родителям 24 ноября 1950 года

Астрид окончательно утвердилась в роли преуспевающего издателя в редакции детских книг Rabén & Sjögren. Правление издательства – куда входили те же люди, что и в правление KF, – на собрании в ноябре 1950 года постановило высказать свое признание следующим образом:

«§ 1. По решению генерального директора правление постановило с 1 октября включительно повысить ежемесячную оплату труда литературного консультанта издательства фру Астрид Линдгрен со 100 до 500 крон, равно как и начисление пенсии фру Линдгрен на тех же основаниях будет приведено в соответствие с этой оплатой, с 1 июля 1950 года включительно».

Протокол собрания подписан Альсином Юханссоном, легендарным генеральным директором и председателем правления KF с 1924 по 1959 год.

Разумеется, Астрид была рада признанию своих заслуг. Для 1950 года 500 крон были хорошей зарплатой. Учитывая, что она работала на полставки, теперь между ее зарплатой и зарплатой директора издательства Ханса Рабена особой разницы не было. Но уже в то время зарплата большой роли для нее не играла. В 1950 году роялти от продаж одних только шведских изданий ее книг составляло около 40 000 крон, то есть в семь раз больше, чем зарплата. К этому добавлялось роялти с продаж за рубежом, доходы с продажи прав на экранизации и театральные постановки, а также гонорары за прочие подработки. Линдгрен становилась состоятельной зрелой женщиной. И все-таки это было только начало пути – впереди ждала слава писательницы, чьи книги побьют продажи во всем мире.

Формально Астрид никогда не была руководителем детской редакции, но по сути выполняла его функции и пользовалась большим авторитетом. В протоколах собрания она фигурирует как «литературный консультант», сама себя она называла редактором. Очевидно, она была не против взять ответственность за издательство в полной мере. В июне 1952 года, когда после долгой болезни скончался ее муж, жизнь Астрид изменилась. Круг общения сменился, работа стала занимать куда больше места.

В должностные обязанности Линдгрен входили поездки по Швеции, с тем чтобы рассказывать о новинках издательства. Люди всегда охотно приходили на встречу с писательницей, независимо от того, была ли это презентация книг для широкой общественности или небольшая встреча с книготорговцами.

«На этот год поездки закончены, можно хорошенечко отдохнуть».

Из письма родителям 24 ноября 1952 года

Астрид еще более укрепилась в роли негласного шефа издательства.

«Рабен загремел в больницу, ему делали операцию, так что я стараюсь, как могу, заменять его, и мне это очень нравится».

Из письма родителям 22 января 1953 года

Вместе с новыми полномочиями появилось и много новых обязанностей:

«Завтра впервые приглашаю на ужин коллег – по крайней мере, тех, с кем работаю на одном этаже. Итого 12 человек. Буду угощать блюдом из курицы, Нурдлюнд в этом деле специалист. А на сладкое будет мороженое. „Калле Блумквист и Расмус“ продаются нарасхват, на сегодняшний день ушло уже 70 000».

Из письма родителям 28 октября 1953 года

Герда Нурдлюнд по прозвищу Нолле была незаменимой помощницей Астрид Линдгрен, в 1952 году она пришла на смену Линнее. Герда бесподобно готовила; дочь Астрид Карин до сих пор с удовольствием вспоминает ее стряпню. Астрид и Нолле называли друг друга по фамилии, но, несмотря на это, отношения у них были самые теплые. Нолле проработала у Астрид почти двадцать лет, вплоть до 1974 года, когда она погибла в аварии. Ее сбил грузовик на Сантк-Эриксплан, когда она возвращалась домой после работы на Далагатан. Астрид тяжело переживала ее смерть.

От домохозяйки к публичной фигуре

Из домохозяйки Астрид Линдгрен очень быстро превратилась в публичного человека. Начиная с 1950 года у нее постоянно брали интервью газеты и журналы. В репортажах, сделанных у нее дома, говорилось о том, что создательница «Пеппи Длинныйчулок» удивительно симпатичная и элегантная женщина. «Стройные ноги в американских нейлоновых чулках, привезенных из поездки в США», – писала Брита Хьюрт аф Урнэс в своем репортаже для Veko-Journalen.

Астрид Линдгрен часто выступала на Шведском радио. Поражает, насколько актуальны ее высказывания сегодня – взгляды и манера говорить злободневны и современны. К тому моменту Астрид прожила в Стокгольме более двадцати лет, и диалект Виммербю в ее голосе практически не различим. Начиная с 1948 года она выступала в популярнейшей передаче «Двадцать вопросов» (Tjugo frågar) вместе с Челем Стенсоном и Стигом Йэррелем. Вел передачу Пер Мартин Хамберг, бывший коллега Астрид по службе перлюстрации писем. Вскоре всей Швеции стало известно, что Астрид Линдгрен не только детская писательница, но и разносторонний находчивый собеседник, который за словом в карман не полезет.

Лишь немногие знали, что во второй половине дня Астрид работает в издательстве, а дома по вечерам читает рукописи. С 1945 года она собирала газетные вырезки о себе и о Стуре. В папке за 40-е годы нет практически ни одной статьи, упоминавшей о ее работе в издательстве. Главным образом журналисты писали о «Пеппи Длинныйчулок». А уж сколько раз ей приходилось пересказывать историю, как ее заболевшая дочь Карин просила рассказать ей о рыжей девчонке с косичками, которую сама же и выдумала. Папку, где хранились вырезки из газет и журналов, надо было пролистать вплоть до 1949 года, чтобы встретить упоминание о работе в Rabén & Sjögren (единственным исключением является упомянутое выше интервью журнала Vi 1947 года). Речь идет об очерке Svenska Dagbladet под названием «Среди стокгольмской суеты»:

«Все говорят только о “Пеппи Длинныйчулок”. Все питают слабость к этой книге. Именно в особняке на Оксторгсгатан, который занимало Rabén & Sjögren, началась рутинная жизнь знаменитой писательницы фру Астрид Пеппи Длинныйчулок»[xxi].

Та самая «рутинная жизнь», о которой шла речь в очерке Svenska Dagbladet, стала важнейшим фактором в формировании детской литературы Швеции. Но работа издателя, как и сегодня, оставалась в тени.

Брита Хьюрт аф Урнэс из Veko-Journalen была не самым серьезным журналистом. Покончив с рассказом о нейлоновых чулках, она завела речь о детских книжках:

«В Швеции толком и не было настоящих детских писателей, кроме Эльзы Бесков, – задумчиво говорит Астрид Линдгрен. – Это явление уникальное, Бесков можно поставить на одну ступень с английскими классиками детской литературы. Из двухсот публикуемых на шведском языке детских книг по пальцам можно пересчитать те, что хоть немного отвечают простейшим запросам: автор пишет грамотно и увлекательно, рассчитывая на определенный возраст. Среди рукописей, которые регулярно получает Rabén & Sjögren, катастрофически мало достойных пристального внимания; примерно так же обстоят дела в других издательствах. А между тем потребность в детских книгах огромна, хотя многие родители по-прежнему думают, что детям прежде всего нужны шоколад и газировка, а вовсе не книги».

В высшей степени необычное интервью. Прочитав его, авторы Rabén & Sjögren отнюдь не обрадовались. И дело не только в том, что Астрид восхваляла Эльзу Бесков, писательницу издательства-конкурента, это еще куда ни шло, у всех были причины ею восхищаться. Но, публично критикуя авторов издательства, в котором работала, Астрид шла вразрез с профессиональной этикой. В больших интервью Линдгрен всегда умело обходила темы, на которые она говорить не хотела, но в тот раз слова сорвались с языка.

В целом в начале 50-х картина была довольно оптимистичной. Rabén & Sjögren сумело привлечь практически всех хороших писателей. Дул попутный ветер, Астрид писала домой:

«Во вторник Rabén & Sjögren отпраздновало свое десятилетие в ресторане Nacka Värdshus. Я съела 26 креветок, остальные гости тоже не оплошали. А какие были прекрасные тосты, мне пели дифирамбы за мой вклад в работу издательства».

Из письма родителям 4 сентября 1952 года

Rabén & Sjögren меняет курс

Дела у Астрид Линдгрен и Ханса Рабена шли как нельзя лучше. Они могли бы продолжать в том же духе и сделать Rabén & Sjögren профильным издательством, которое специализируется на привлечении новых шведских авторов и иллюстраторов. Но был план получше. В начале 50-х они сменили курс и начали активно работать над тем, чтобы укрупнить издательство и сделать ассортимент шире и разнообразнее. В летописи Rabén & Sjögren нет упоминаний о том, что правление собиралось сменить курс, но те, кто стоял у руля, явно хотели изменений. А именно Астрид Линдгрен и Ханс Рабен. Они все делали молча и сообща.

Найти подтверждение того, что такое решение было принято, достаточно трудно. Никаких документальных свидетельств нет. Остается лишь идти по следу, изучая каталоги издательства. В 1950 году следы поворачивают в сторону.

Одной из причин грядущих перемен было то, что увеличение капитала Rabén & Sjögren происходило только за счет продаж книг Астрид Линдгрен. Несмотря на успех конкурсов и привлечение массы новых писателей, по данным на 1949 год, эти продажи составляли 40 % от всех. И процент этот рос пропорционально росту ее популярности. Если бы Астрид не писала каждый год новые книги, издательство быстро пришло бы в упадок. И Линдгрен, и Рабен понимали, что такое положение в долгосрочной перспективе не приведет ни к чему хорошему, на одном писателе издательство не построишь, даже если это Астрид Линдгрен.

Другой причиной, вероятно, стало просто-напросто чутье, обострившееся у обоих за последние годы. Астрид хорошо изучила финансовый механизм работы издательства. Они с Рабеном прекрасно сотрудничали, умели поймать случай и использовать новые возможности, которые давали хорошие продажи. Rabén & Sjögren стало ведущим детским издательством, и это положение приносило много преимуществ. Молодые писатели мечтали здесь публиковаться, а зарубежные издательства и агенты в первую очередь предлагали книги для перевода и публикации в Швеции. Bonnier и Norstedts были главными в области «худлита» для взрослых, но детские топ-листы отныне возглавляло Rabén & Sjögren. У Астрид было первоочередное право на выбор книг, и она умело его использовала.

На самом деле имели место обе причины, они не противоречили друг другу. Трудно сказать, какая именно вызвала перемены в первую очередь. Ханс Рабен не видел особенных проблем. С Астрид Линдгрен дела обстояли иначе. Не все книги Rabén & Sjögren были ей по душе. Ту мерку, которой она мерила хороших шведских писателей, нельзя было применить к коммерческим авторам, и подчас ей было нелегко отстоять свою позицию. Выбор был непростой, но мечты о прекрасном пришлось отодвинуть на задний план. С годами Астрид Линдгрен стала более прагматичным издателем.

Новый облик Rabén & Sjögren сформировался в 50-е годы. Все началось с переводных книг. Приступив к работе в издательстве в 1946 году, Астрид устроила прополку в разделе переводных книг, издававшихся по инициативе Ханса Рабена. Главным образом это были переводы с датского и норвежского. Особенно популярным был датско-фарерский писатель Эйлив Мортенсен, публиковавшийся под женским псевдонимом Грета Стевнс. Однажды на корпоративной вечеринке Астрид Линдгрен отозвалась о его очень успешной в коммерческом отношении серии о Сюси так: «Это самое убогое из всего, что появилось на свет в нашем столетии».

Книги Греты Стевнс она безжалостно вычеркнула из плана. Астрид рассказывала, что однажды, уходя с работы домой, она пообещала, что никогда больше не вернется в издательство, если там и впредь будут издаваться эти книги. Вышло так, как она хотела, и новинки ближайших лет были исключительно шведскими. Но в начале 50-х Астрид оттаяла. Грета Стевнс снова вернулась в каталог Rabén & Sjögren. Новые книги о Сюси выходили одна за другой, перевыпустили и старые, слегка обновив. Но главным событием в репертуаре Rabén & Sjögren стала английская писательница Энид Блайтон.

Нелюбимый фаворит

В начале 1929 года книги Энид Блайтон вышли сразу в шести шведских издательствах. Трудно сказать, почему Rabén & Sjögren в 1954 году решило издать книги о великолепной пятерке. В хронике, посвященной Rabén & Sjögren, Ханс Рабен рассказывает, как, будучи в отпуске в Англии, зашел в Hodder & Stoughton, одно из издательств Энид Блайтон, и ему тотчас посоветовали ее новую серию.

Друзья Астрид хотели избавить ее от ответственности за принятие решения об издании Энид Блайтон, но, если бы она была против, ничего бы не получилось. Астрид была за и заказала срочный перевод Блайтон своей сестре Ингегерд.

«Тайна острова сокровищ» вышла на шведском в 1954 году. Сразу после этого книги Блайтон стали выпускаться одна за другой, всего вышла двадцать одна. Это был феноменальный успех.

В начале Энид Блайтон не пользовалась популярностью на книжном рынке Швеции, но в 1954 году, спустя двадцать пять лет, ее книги вдруг вызвали бешеный спрос. «Каждая новая печаталась тиражом не менее 40 000 экземпляров», – писал Ханс Рабен. В протоколах ежегодных заседаний Кооперативного союза тех лет говорится о том, что по итогам года в топе продаж были книги Астрид Линдгрен и Энид Блайтон. Стыдиться тут нечего.

Пока Блайтон продавалась ни шатко ни валко, критики не проявляли к ней интереса. Но когда Rabén & Sjögren подняло продажи на новый уровень, разгорелся пожар. Эва фон Цвайгбергк бушевала в DN в статье под названием «Только не Блайтон!»:

«Давайте посмотрим на феномен самой популярной в мире поставщицы серийной литературы для детей и подростков, раз уж она ступила на шведскую землю. Я имею в виду Энид Блайтон, которая с невероятной скоростью штампует свои детективные истории. По данным на осень 1956 года, за двадцать пять лет она написала 297 книг для детей. Около пятидесяти уже переведены на шведский, из них не менее двадцати вышли за последние пару лет. В чем же секрет популярности? Почему все это нравится детям? Просто здесь ребенку не надо быть семи пядей во лбу, чтобы разобраться… Одаренные дети тоже скоро откроют для себя Блайтон. Но гораздо больше других, которые вовсе не такие смышленые. Блайтон и сделала себе имя благодаря их родителям»[xxii].

Очень скоро к фон Цвайгбергк присоединилась Грета Булин. В газетах публиковали гневные письма читателей и отзывы других критиков в защиту книг о великолепной пятерке, но разве можно противопоставить их мнениям Коринны и Коломбы? Издательство критиковали с разных сторон, и не только профессиональные литературные критики, но также библиотекари, читатели и писатели. Леннарт Хельсинг высказался весьма едко: «Похоже, не мы (шведские издательства) купили Блайтон, а она нас».

Но Астрид не собиралась останавливаться. Она рассчитывала, что волна неприятия пойдет на спад, и продолжала выпускать новые книги о великолепной пятерке. И не ошиблась. Со временем ворчание в адрес английской писательницы сошло на нет. Несколько лет спустя на презентации двух новых книг Блайтон для книготорговцев Астрид усталым голосом сообщила:

«Также мы выпустили две новые книги Блайтон – „Тайна Дубовой аллеи“ и „Тайна коттеджа „Талли-Хо““. Что сказать? Сами знаете – Блайтон есть Блайтон. Чтобы продавать ее, особого ума не надо, она сама себя продает».

Астрид Линдгрен знала, что Цвайгбергк была неправа, когда говорила, что Блайтон любят лишь вполне определенные дети. Ее читали дети разных социальных слоев. Внучка писательницы Анника Линдгрен вспоминает, как, будучи ребенком, с нетерпением ждала, когда бабушка принесет с работы новую книгу о великолепной пятерке. Ханс Рабен рассказывает, как однажды в пятницу ему позвонила директор отдела продаж Bonnier Грета Хельмс. Она просила дать на выходные корректуру готовящейся книги о великолепной пятерке – ее дочь сгорала от нетерпения. Желчные реплики фон Цвайгбергк о том, что книги Блайтон рассчитаны на недоразвитых детей, приводили Астрид в ярость, для нее это было за гранью критики.

Мечты о массмаркете

В устах критиков массмаркет всегда был ругательным словом, но для многих писателей это предел мечтаний. Дело не столько в деньгах, сколько в желании привлечь как можно больше читателей. Писатель Свен Ингвар, получивший первую премию на конкурсе Rabén & Sjögren в 1947 году, несколько лет спустя отошел от традиций реализма и написал – по наущению Астрид Линдгрен – серию приключенческих книг о Диком Западе: «Билли Брэндон и ограбление поезда», «Билли Брэндон и золотая лига», «Билли Брэндон и обитатели нового поселения» и другие. Харри Кульмана тоже манил массмаркет. Он трудился над книгами о жизни детей бедняков с окраин и параллельно писал рассказы о богачах с Сёдера[28]28
  Сокращение от Сёдермальма, богатого района Стокгольма.


[Закрыть].

«Наконец меня осенило, что на самом-то деле у меня нет серьезных намерений, вроде тех, что тревожили, пока я писал “Богачей с Сёдера”. Нет-нет, я хочу, чтобы меня читали простые люди, хочу рассказывать о жизни народа, хочу писать бойко, увлекательно и полнокровно. Как только я распрощался со своими литературными чаяниями, работа пошла как по маслу»[xxiii].

Но массмаркет оказался не так прост. Здесь царила жесткая конкуренция, привлечь читателей было не легче, чем на рынке хорошей литературы. Все было совсем не так гладко, как показалось Кульману. Он написал другие рассказы о Диком Западе: «Буффало Билл» (1953) и «Пони-экспресс» (1955), – но в истории литературы навсегда остался великим детским писателем, работавшим в жанре реалистических книг на социальные темы.

Неожиданно оказалось, что Астрид Линдгрен успешный издатель и в области массмаркета, и ее работа принесла издательству хорошие продажи. У нее была уникальная способность читать книги глазами ребенка и находить то, что будет интересно именно детям, а на массовом рынке эта способность пригодилась не меньше, чем в работе с высокохудожественной литературой.

Астрид не подавала виду, но интерес к массмаркету у нее явно был. Она призывала других писателей поучиться у Блайтон, даже если им не нравились ее книги. Когда Виола Вальстедт перебарщивала с описаниями горных канюков и капелек талой воды, ей доставалось от Астрид:

«Прости за грубость, но если ты и впрямь хочешь писать для детей, то позаботься о том, чтобы дети хотели читать твои книги. Читателей не обманешь, им плевать на отзывы и рецензии, большинство из них любит Энид Блайтон, которая может разделаться с описаниями природы в три счета. В книгах должны происходить события, интересные детям»[xxiv].

Но переписку с писателями Астрид Линдгрен афишировать не хотела. Когда много лет спустя Стефан Мельквист спросил Астрид Линдгрен об Энид Блайтон, она ответила весьма осторожно и ловко ушла от вопроса, направив разговор в другое русло:

«Дети должны читать книги, которые им нравятся, даже если, по мнению взрослых, это литература низшего сорта. Конечно, это не значит, что если издательство хочет включить в каталог высоколобую литературу, оно в любом случае должно удовлетворять некую потребность детей. Пусть это будет другое издательство, а в Rabén & Sjögren мы такого рода книги издавать не хотим»[xxv].

Трудно поверить, что эти слова сказаны издателем почти пятидесяти книг Энид Блайтон. Причем переведены эти книги сестрами Астрид Линдгрен. Отпираться бесполезно, ни одно шведское издательство не отказалось бы от дохода, который приносили эти продажи. Но и здесь, и в ряде других случаев становится очевидным, как умело Линдгрен поддерживает свой имидж. Это интервью было сделано спустя пятнадцать лет после того, как она отошла от дел. Однако Астрид все еще избегала разговоров об Энид Блайтон.

Линдгрен ловко соблюдала баланс, издавая книги о великолепной пятерке и другие коммерческие проекты и при этом сохраняя репутацию Rabén & Sjögren как издательства, выпускающего хорошие книги.

Стратегия заключалась в том, чтобы об издательстве судили по лучшим книгам, а не по худшим, и это работало. Благодаря всевозможным интеллектуальным книгам для детей в 50-е годы Rabén & Sjögren мало-помалу превращалось в крупное издательство, приносившее хороший доход.

Качественные книги отечественных авторов всегда были в приоритете. Переводные носили коммерческий характер, но и среди них было много хорошей литературы, работавшей на имидж издательства. Высококлассная шведская переводчица Лена Фриес-Гедин, сегодня известная читателям по переводам книг о Гарри Поттере, вспоминает первую работу, полученную от Астрид Линдгрен в 50-е годы:

«С Rabén & Sjögren всегда было приятно работать, там публиковались детские книги из разных стран. Они вносили разнообразие в нашу детскую литературу и отвечали на важные вопросы»[xxvi].

Лена Фриес-Гедин переводила книги Грейс Джеймс о Джоне и Мэри, множество других иностранных книг, в частности несколько книг писателя голландского происхождения Мейндерта Де Йонга, одного из первых лауреатов премии Ханса Кристиана Андерсена. Он много писал о дружбе одиноких детей с животными – эту тему Астрид очень любила.

Копродукция[29]29
  Способ производства, с помощью которого издательства нескольких стран печатают одну и ту же книгу на разных языках в одной типографии, тем самым снижая цену на печать за счет увеличения тиража.


[Закрыть]: выгодная модель работы

Другим нововведением Rabén & Sjögren в 50-е годы была печать в четыре цвета. Начинали они весьма осторожно: в 1947 году издательство напечатало книгу «Знаешь ли ты Пеппи Длинныйчулок?», основанную на отдельных историях из первой книги о Пеппи. Ингрид Ванг Нюман сделала новые иллюстрации в четыре цвета, и права на книгу удалось продать во множество стран. Но печатать в четыре цвета дорого, а книги для детей не должны были стоить много.

Поэтому книги с разноцветными картинками выпускались нечасто – как в Rabén & Sjögren, так и в других издательствах. Редким исключением были сочинения Эльзы Бесков. А в основном цветная продукция представляла собой простые и дешевые издания американских и английских книг.

В 1951 году произошел прорыв, который открыл большие возможности на рынке книг с цветными картинками. Как ни парадоксально, причиной послужила книга с черно-белыми фотографиями под названием «Элле Кари». Текст для нее написала Элли Яннес из журнала Vi, а фотографии сделала Анна Ривкин. В книге рассказывается о трехлетней саамской девочке из Лапландии. Типографские услуги влетели в копеечку: 44 страницы с фотографиями и глубокой печатью[30]30
  Способ печати с использованием печатной формы, на которой печатающие элементы утоплены по отношению к пробельным.


[Закрыть], но «Элле Кари» пользовалась большим успехом, и права на нее захотели приобрести зарубежные издательства. Это была первая копродукция Rabén & Sjögren. Книгу продали в десять стран, и это стало началом новой эры в области издательской индустрии.

Черстин Квинт начинала свою работу в Rabén & Sjögren в 1952 году пятнадцатилетним подростком в роли ассистента редакции. В 1959 году она стала ответственным секретарем и занялась продажей прав зарубежным издательствам. Она вспоминает, как все начиналось:

«В то время у шведских издательств не было опыта копродукции. Дизайнером и техредом Rabén & Sjögren был голландец Шарль Беренс, который имел опыт работы с копродукцией. Он и занялся печатью “Элле Кари”, суммарный тираж которой составил около 40–50 тысяч экземпляров. Мы продали огромные тиражи в США, Англию и Германию. Глубокая печать осложнила процесс, с офсетной было бы проще»[xxvii].

За суровым словом «копродукция» стоит модель бизнеса, которая в последующие десять лет принесла Rabén & Sjögren огромный доход.

Издательство, которое организует копродукцию, – в данном случае Rabén & Sjögren – печатает книгу на нескольких языках одновременно в одной типографии. Сначала права на издание продаются в разные страны, затем зарубежные издательства присылают перевод текста, печатается общий тираж и готовые книги доставляются заказчикам. Таким образом снижается себестоимость книги, а затем и розничная цена. Издательство-организатор получает бонус, поскольку закладывает в цену, по которой продает тиражи иностранным издательствам, надбавку. Очень скоро эта схема стала набирать обороты и приносить Rabén & Sjögren неплохую прибыль. А началось все с маленькой «Элле Кари».

Астрид Линдгрен умела считать, она сразу поняла, какие возможности открывает копродукция. Издавать книги с картинками было гораздо проще, экспортируя их на мировой рынок. Шведские иллюстрированные книги были современными и интересными для европейского, а иногда и американского книжного рынка. Астрид Линдгрен рассказывает, что в качестве альтернативы дешевым американским книжкам, выпускавшимся издательством Folket I Bild, Rabén & Sjögren запустило серию «Библиотека Клумпе Думпе». Серия оказалась такой популярной, что и в 2018 году Rabén & Sjögren продолжает публиковать в ней новые книги. У истоков серии стояли лучшие детские авторы Швеции: Леннарт Хельсинг, Эдит Уннерстад, Ханс Петерсон и сама Астрид, а иллюстрации делали шведские художники. Большинство этих книг продавалось за рубеж большими тиражами.

Безошибочное чутье Астрид Линдгрен

Астрид сразу поняла потенциал копродукции. Она делала сокращенные варианты своих текстовых книг, а иллюстрированные выпускала с другими картинками – чаще всего эту работу выполняла Илон Викланд. «Рождество в Бюллербю» и «Весна в Бюллербю» были напечатаны огромными тиражами и продавались как на шведском, так и на зарубежном рынках. После очередного конфликта Ингрид Ванг Нюман отстранили от дел, но иллюстрации к комиксам про Пеппи Длинныйчулок рисовала она. С этой работой она справилась гениально. Черстин Квинт рассказывает, что за все время ее работы в отделе экспорта книг Rabén & Sjögren самый крупный заказ был сделан итальянским издательством, которое приобрело по 100 000 экземпляров каждого наименования шести комиксов о Пеппи Длинныйчулок. Астрид с воодушевлением продолжала делать выжимки из своих книг и выпускать их как книжки-картинки.

Разбирая архивы, то и дело поражаешься, насколько изобретательной была Астрид. В 1960 году международный успех имела книга «Томтен»[31]31
  Томтен – сказочный персонаж скандинавского фольклора, гном или домовой.


[Закрыть] с иллюстрациями Харальда Виберга, основанная на классическом стихотворении шведского поэта Виктора Рюдберга 1881 года. В экспортном издании Rabén & Sjögren стихотворный текст был заменен прозаическим пересказом, сделанным самой Астрид Линдгрен, и ее имя значилось на обложке крупными буквами. Авторские права в этом случае не нарушались, Рюдберг умер 65 лет назад. Но здесь возникала этическая проблема: Астрид использовала идеи и заголовок издательства и ей надо было найти этому хорошее оправдание. Вот как она описывает ситуацию в письмах своей подруге Луизе Хартунг и амерканской издательнице Элис Торрей:

«Дела обстояли так: мы могли выпустить эту книгу лишь в том случае, если зарубежные издательства захотели бы участвовать в копродукции, и в один прекрасный день, когда с визитом к нам приехали скандинавские издатели, я вбежала к ним в кабинет в разгар совещания и сказала: „Секундочку, дамы и господа!“ – а затем показала иллюстрации, прочитала вслух текст и спросила: „Ну что, хотите участвовать в печати этой книги?“ Вуаля, и за пять минут я продала 20 000 „гномов“. Но здесь было одно условие: стихотворение Рюдберга с трудом поддавалось переводу на другие языки, в переводе оно теряло свою красоту, так что издатели потребовали, чтобы я сочинила к иллюстрациям прозаический пересказ. Так и появился на свет этот маленький и достаточно глупый текст».

Несколько лет спустя Астрид повторила этот трюк. Она нашла старую книгу Карла-Эрика Форсслюнда «Томтен и лис», переписала текст с учетом особенностей экспортного рынка и заказала иллюстрации Харальду Вибергу. В зарубежных изданиях на обложке стояло имя Астрид Линдгрен. Взмахнув волшебной палочкой, она могла сделать бестселлер даже из старой, всеми забытой книжки. Благодаря высокому авторитету Астрид, а также эффективному аппарату продаж и печати книг в Rabén & Sjögren прямо-таки стекались деньги, немного доставалось и Астрид.

Приток хороших художников в детскую иллюстрацию также начался с копродукции. На тот момент в Швеции были свои классики книжной иллюстрации, прежде всего Эльза Бесков, чьи книги были в своем роде единственными. Но их было не так уж и много, и в большинстве случаев авторы сами делали иллюстрации к собственным книгам. В 50-е годы с появлением копродукции у издательств появилась возможность привлекать лучших шведских художников для оформления детских книг. Это был настоящий прорыв для Rabén & Sjögren и для всей книжной индустрии. Илон Викланд, Бьорн Берг, Поль Стрёйер, Стиг Линдберг, Ульф Лёфгрен, Ильва Чельстрём, Биргитта Нурденчёльд, Харальд Виберг и Хельга Хершен – вот лишь немногие имена художников, которые расширили горизонты детской книги. И разумеется, Ингрид Ванг Нюман, которая так рано покинула профессиональное сообщество. В 60-е годы появились Кай Бекман, Фиббен Хальд, Лассе Сандберг и Торд Нюгрен. С тех пор каждое десятилетие появлялись новые плеяды иллюстраторов детской книги. Поначалу гонорары были невелики, но, на счастье издателей и читателей, профессия детского иллюстратора стала престижной.