Текст книги "Демократическая прогрессивная партия Тайваня и поставторитарная модернизация"

Чэнь Цзя-вэй
Демократическая прогрессивная партия Тайваня и поставторитарная модернизация

Рекомендовано к публикации Диссертационным советом Д 501.001.27 при МГУ имени М. В. Ломоносова 24 марта 2016 г.

На обложке: панорама Тайбэя (фото: Кенни Тео)

Предисловие

Тайвань занимает необычное, в своем роде уникальное место на политической карте Восточной Азии. Наряду с Южной Кореей он является одной из двух стран этого региона, где сложилась полноценная демократия (если, согласно распространенному критерию, считать демократической страну, где по крайней мере дважды произошла мирная смена власти). И единственным демократическим государством в пределах так называемого Большого Китая. У демократии на Тайване нет «отца» или «архитектора». Она не является результатом сознательного политического курса или общественного движения. Она – плод реакции тайваньского общества на вызовы истории, реакции, как правило, импровизированной и нередко вынужденной. Ее объективной предпосылкой стала, конечно, быстрая модернизация тайваньской экономики и общества. А в субъективном плане главную роль здесь сыграла, как ни странно, неопределенность, двойственность тайваньской идентичности: тайваньцы никак не могут решить, в каком смысле они принадлежат Китаю, да и принадлежат ли вообще. Этот вопрос выходит далеко за рамки политических программ и споров. Его постоянное присутствие в жизни тайваньцев постепенно создало то пространство свободных дискуссий и взаимного уважения, без которого не может быть настоящей демократии.

В свое время вождь китайской революции Сунь Ятсен провозгласил, что хочет «посредством партии построить государство». С точки зрения западной политической науки – лозунг странный, если не сказать нелепый. Но это слияние партии и государства, слишком хорошо знакомое гражданам бывшего СССР, а в наши дни жителям КНР и даже Сингапура, указывает на существование некой глубинной, почти не поддающейся формализации общности, которая определяет единство китайской цивилизации. Такова общность, создаваемая китайским идеалом ритуала, который иронически, но поверхностно воспринимается европейцами как чрезмерно манерные и потому подозрительные «китайские церемонии». На самом деле ритуал и его бесчисленные проявления в жизни китайцев всегда были незыблемыми нормами китайского уклада, требовавшими от жителей Поднебесной морального совершенствования. Этим нормам в эпоху модернизации соответствует деятельность авангардной партии. Тайвань с его недоумением относительно собственной принадлежности Китаю открывает альтернативный путь в китайской политике, но этот путь именно вследствие огромной жизненности ритуального мировоззрения не может получить – по крайней мере, пока – четкого политического оформления. Такой формой не могут быть партии с идеологией левого или правого направления по европейскому образцу. Во всяком случае, попытки создания таких партий на Тайване оказались безуспешными. Все-таки главный вопрос тайваньской политики, вокруг которого выстраиваются все политические позиции, – это вопрос о единстве с Китаем или отделенности от него. Из-за неразрешимости этого вопроса обе точки зрения существуют, скорее, гипотетически, являются лишь инструментом политической борьбы, а в реальной политике противостояние между ними почти стирается, обнажая… наследие старого доброго ритуализма. Необычная, но в своем роде поучительная ситуация, которая заставляет переосмысливать природу цивилизационного единства Китая и тем самым, как ни странно, дает ему новую жизнь.

Книга тайваньской исследовательницы Чэнь Цзя-вэй раскрывает многие тонкости этого, прямо скажем, непривычного и малопонятного для европейского наблюдателя положения. В ней впервые содержится систематический анализ политической системы современного Тайваня и роли его политических партий в процессе модернизации. Но главное, работа Чэнь Цзя-вэй открывает новые перспективы изучения политической культуры стран Дальнего Востока и в конечном счете указывает на возможности переформатирования политики в этом регионе. Переформатирования, которое позволит по-новому согласовать единство и разнообразие политических укладов в этом ключевом для судеб мира месте и двигаться к новым, глобальным по своему значению формам межгосударственного сотрудничества уже в масштабах всей Евразии. Нет сомнения, что данная книга станет важной вехой на этом пути.

В. В. Малявин

профессор университета Тамкан, Тайвань

9 ноября 2016 г., Даньшуй

Введение

В эпоху глобализации роль политических партий как классических институтов представительной демократии претерпевает существенные изменения. Партии по-прежнему выступают в качестве основных систем, сопрягающих общественное мнение и проводимый властными институтами политический курс. Однако эту функцию они в настоящее время выполняют иначе, чем раньше: изменилась стилистика деятельности партий, в их инструментарии стали преобладать другие способы общественной мобилизации, поменялся публичный дискурс, прежде типовая организационная структура стала более вариативной. Наконец, на рубеже XX–XXI вв. заметной стала региональная специфика партийных институтов – особенно в странах, не входящих в ареал государств Запада. В наиболее динамично развивающихся странах бывшего третьего мира именно такие партии с местной спецификой становятся главными субъектами авторитарных и поставторитарных модернизаций. Данное утверждение полностью подтверждается опытом трансформаций в так называемых азиатских тиграх – странах, в которых в настоящее время наблюдаются самые высокие в мире темпы роста и к которым относятся Южная Корея, Сингапур, Гонконг (как относительно самостоятельная часть КНР) и Тайвань.

Тайваньская Демократическая прогрессивная партия (ДПП), которой в основном посвящено настоящее исследование, является главным субъектом поставторитарной модернизации в этой стране. Однако важно подчеркнуть, что ДПП – именно главный, но не единственный партийный субъект перемен на Тайване. В равной мере такая оценка применима и к Гоминьдану, который собственно и осуществил авторитарную модернизацию Тайваня, а в поставторитарный период, существенно трансформировавшись, является конкурентном – а значит, и фактическим партнером – ДПП в дальнейшей демократизации жизни страны.

Однако из легкости адаптации тайваньским обществом демократических норм вовсе не следует, что программа и деятельность ДПП как основной политической силы процесса демократизации свободны от противоречий и партия не знает трудностей. Скорее наоборот: ненасильственный характер демократизации и отсутствие антагонизма между Гоминьданом и ДПП в определенном смысле даже замедлили развитие новых политических форм, придали им несколько расплывчатый и незавершенный характер. Да и сам процесс продвижения к демократии имеет весьма специфический характер, отличающийся регулярными кризисами. В этом во многом и заключается суть местной поставторитарной модернизации, которая при сохранении стратегической ориентации на демократизацию часто упаковывается в оболочку с изрядным количеством элементов авторитарного прошлого.

Таким образом, изучение имеющихся в современной политической науке представлений о неклассической модернизации и о роли партий в современных демократиях, в том числе и демократиях незападного типа, позволит лучше понять специфику партийной системы современного Тайваня и той роли, которую играет ДПП как главный субъект поставторитарной модернизации.

Проблематика деятельности ДПП как ведущей силы поставторитарной модернизации тайваньского общества находится на стыке целого ряда исследовательских направлений политической науки и страноведческих подходов к изучению Тайваня. Подобная многоплановость потребовала критического сопоставления сведений из источников информации с результатами научного осмысления и обобщения исследований западных, тайваньских и китайских, а также российских ученых, выполненных с использованием разных теоретических установок.

Исследования по теме настоящей монографии можно подразделить на две группы – это труды, раскрывающие эволюцию воззрений на процессы модернизации и описывающие функционирование партий и партийных систем, и страноведческие работы.

Материалы первой группы можно, в свою очередь, систематизировать в несколько подгрупп. Это работы, в которых представлены базовые политологические подходы и категории, имеющие отношение к теме данного исследования[1]1
  Downs A. An Economic Theory of Democracy. New York: Addison Wesley, 1957. 310 p.; LaPalombara J., Weiner M. The Origin and Development of Political Parties // Political Parties and Political Development / Ed. by J. LaPalombara, M. Weiner. Princeton: Princeton University Press, 1966. P. 3–42; Sartori G. Parties and Party Systems: A Framework for Analysis. Cambridge: Cambridge University Press, 1976. 356 p.; Ware A. Political Parties and Party Systems. Oxford: Oxford University Press, 1996. XIX, 435 p.; Хейвуд Э. Политология. M.: Юнити-Дана, 2005. 544 с.; Converse Ph. The Nature of Belief Systems in Mass Publics // Critical Review: A Journal of Politics and Society. 2006. Vol. 18. Issue 1–3. Р. 1–74; Grugel J. Democratization: a Critical Introduction. Houndmills: Palgrave, 2002. 273 p.; Исаев Б.А. Теория политической системы // Социально-гуманитарные знания. 2007. № 4. С. 57–69; Исаев Б.А. Современное состояние теории партий и партийных систем // Социально-гуманитарные знания. 2008. № 2. С. 128–140; Исаев Б.А. Понятие и типология политических режимов // Социально-гуманитарные знания. 2009. № 3. С. 88–97. ^lSztompka Р. Dilemmas of the Great Transition / Working Paper series. № 19. Cambridge, Mass.: Harvard Center for European Studies, 1992.187 p.; Rostow W. The Stages of Economic Growth. 3rd edition. Cambridge: Cambridge University Press, 1991. 324 p.; Organski A.F.K. The Stages of Political Development. New York: Free Press, 1965. 229 p.; Martinelli A. Global Modernization. London: Sage Publications, 2005. 148 p.; Карл Т.Л., Шмиттер Ф. Демократизация: концепты, постулаты, гипотезы (Размышления по поводу применимости транзитологической парадигмы при изучении посткоммунистических трансформаций) // Полис. 2004. № 4. С. 6–27; Шмиттер Ф. Размышления о гражданском обществе и консолидации демократии // Полис. 1996. № 5. С. 16–27; Шмиттер Ф. Размышления о «транзитологии»: раньше и теперь // Отечественные записки. 2013. № 6 (57). С. 8–25; Растоу Д.А. Переходы к демократии: попытка динамической модели // Полис. 1996. № 5. С. 5–15; Харитонова О. Г. Генезис демократии (Попытка реконструкции логики транзитологических моделей) // Полис. 1996. № 5. С. 70–78; Хабермас Ю. Модерн – незавершенный проект // Вопросы философии. 1992. № 4. С. 40–52; Травин Д. Я. Модернизация общества и восточная угроза России // Пути модернизации: траектории, развилки и тупики / Под ред. В. Гельмана и О. Маргания. СПб.: Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2010. С. 111–150; Красильщиков Б.А. От авторитаризма к демократии на путях модернизации: общее и особенное // Демократия и модернизация: к дискуссии о вызовах XXI века / Под ред. В. Л. Иноземцева. М.: Центр исследований постиндустриального общества; Европа, 2010. С. 215–230; Харитонова О. Г. Недемократические политические режимы // Политическая наука. 2012. № 3. Политические режимы в XXI веке: институциональная устойчивость и трансформации. С. 9–30; Krasilschikov V. From authoritarianism to democracy along the paths of modernization // Democracy versus Modernization / Ed. by V. Inozemtsev and Piotr Dutkewicz. New York: Routledge, 2013. P. 167–178; Huntington S. The Third Wave. Norman: University of Oklahoma Press, 1991. 366 p.; Пшизова С.И. Можно ли управлять демократией? // Полис. 2013. № 6. С. 171–183; 2014. № 1. С. 28–44; Мелъвиль А.Ю. «Кризис демократии» и «зависшие» демократизации // Российская политическая наука: идеи, концепции, методы / Под ред. Л. В. Сморгунова. М.: Аспект Пресс, 2015. С. 272–289; Чэнь Цзя-вэй. Поставторитарная модернизация: проблематизация понятия на примерах стран конфуцианской цивилизации // Государственное управление. Электронный вестник. Вып. № 53. 2015. Ноябрь. С. 107–131.


[Закрыть], труды, характеризующие процессы модернизации и транзитологии, демонстрирующие состояние и динамику современной демократии (включая и роль политических партий)[2]2
  Schattschneider Е. Party Government. Westport: Greenwood Press, 1977. 219 p.; Bessette J. Deliberative Democracy: The Majority Principle in Republican Government // How Democratic is the Constitution? / Ed. by R. Coldwin and W. Schambra. Washington: American Enterprise Institute, 1980. R102-116; Lefort C. The Political Forms of Modern Society. Oxford: Oxford University Press, 1986.342 p.; Ware A. Citizens, Parties and States. Oxford: Polity Press, 1987. 282 p.; Mouffe Ch. The Return of the Political. London; New York: Verso, 1993. 156 p.; Kumar R. From Post-Industrial to Post-Modern Society. Oxford: Blackwell, 1995. 253 p.; НансиЖ.-Л. Бытие единичное множественное. Минск: И. Логинов, 2004.272 с.; Kothari R. Rethinking Democracy. London: Zed Books, 2005. 176 p.; Bell D.A. Beyond Liberal Democracy. Political Thinking for an East Asian Context. Princeton: Princeton University Press, 2006. 279 p.; Petit Ph. Depoliticizing Democracy // Deliberative Democracy and its Discontents / Ed. by S. Besson and J. L. Marti. Hampshire: Ashgate, 2006. P. 93–106; Исаев Б.А. Природа антидемократических тенденций в организации и деятельности политических партий и возможности их демократизации // Демократия в современном мире / Подред. Я.А. Пляйса и А.Б. Шатилова. М.: РОССПЭН, 2009. С. 122–136; Dalton R., Farrell D., McAllister I. Political Parties and Democratic Linkage. How Parties Organize Democracy. Oxford: Oxford University Press, 2011. 238 p.; Харитонова О. Г. Траектории посткоммунистических трансформаций в свете теории демократизации // Модернизация и политика: традиции и перспективы России. Политическая наука: Ежегодник 2011 / Под ред. А. И. Соловьева. М.: РОССПЭН, 2011. С. 29–68; Исаев Б.А. Условия, факторы, периоды и циклы развития демократии. Ч. 2 // Политэкс. 2012. Т. 8. № 4. С. 262–275; Харитонова О. Г. Траектории режимных изменений и пределы демократизации // Модернизация и демократизация в странах БРИКС: Сравнительный анализ / Под ред. И. М. Бусыгиной и И. Ю. Окунева. М.: Аспект Пресс, 2015. С. 158–211; Митра С. К. Демократическая консолидация и многоуровневое управление в переходных обществах: некоторые общие уроки из опыта Индии // Демократии XXI века: смена парадигмы. Аналитический доклад Фонда ИСЭПИ и группы зарубежных авторов. М.: Rethinking Russia; XXI Democracies; Издательский дом Академии имени Н. Е. Жуковского, 2015. С. 255–286.


[Закрыть].

Существенное место занимают и труды, анализирующие процесс «огосударствления» ведущих политических партий Запада и их превращение в альтернативные властные институты[3]3
  Острогорский М.Я. Демократия и политические партии. М.: РОССПЭН, 2010. 760 с.; Вебер М. Политика как призвание и профессия // Вебер М. Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990. С. 644–706; Weber М. The advent of plebiscitarian democracy // The West European Party System / Ed. by P. Mair. Oxford: Oxford University Press, 1990. P. 31–36; Дюверже M. Политические партии. M.: Академический проект, 2000. 538 с.; Epstein Ph. Political Parties in Western Democracies. London: Transaction Publishers, 1968. 387 p.; Katz R., Mair P. Changing Models of Party Organization and Party Democracy: The Emergence of the Cartel Party // Party Politics. 1995. Vol. 1. № 1. P. 5–28; Kirchheimer O. The Catch-All Party // The West European Party System / Ed. by P. Mair. Oxford: Oxford University Press, 1990. P. 50–60; Daalder H. The “Reach” of the Party System // The West European Party System / Ed. by Р. Mair. Oxford: Oxford University Press, 1990. P. 78–90; Mainwaring S., Torcal M. Party system institutionalization and party system theory after the third wave of democratization // Hand Book of Party Politics / Ed. By R. S. Katz and W. Crotty. London: Sage, 2006. P. 204–207.


[Закрыть], а также партологические исследования, делающие акцент на типологических параметрах партийных институтов[4]4
  Дюверже M. Указ, соч.; Lipset S.M., Rokkan S. Cleavage Structures, Party Systems, and Voter Alignments: An Introduction // Party Systems and Voter Alignments: Cross-National Perspective / Ed. by S.M. Lipset, S. Rokkan. New York: Free Press, 1967. P. 1–61; Macridis R. The History Formation and Typology of Parties // Political Parties: Contemporary Trends and Ideal / Ed. by Roy C. Macridis. New York: Harper & Row Meisel, 1967. P. 9–23; Sartori G. The Typology of Party System // Mass Politics. Studies in Political Sociology / Ed. by E. Allardt and S. Rokkan. New York: Free Press, 1977. P. 322–352; Beyme von K. Political Parties in Western Democracies. Aldershot: Gower, 1985.444 p.; Silverman L. The Ideological Mediation of Party-Political Responses to Social Change // European Journal of Political Research. 1985. № 13. P. 69–93; Lijphart A. Patterns of Democracy: Government Forms and Performance in Thirty-Six Countries. New Haven: Yale University Press, 1999. 351 p.; Исаев Б.А. Теория партий и партийных систем. Учебное пособие для студентов вузов. М.: Аспект Пресс, 2008. 368 с.


[Закрыть]. Особое значение для нашего исследования имеют работы, в которых рассматриваются взаимоотношения партий с представительными структурами и функционирование фракций внутри партийных институтов[5]5
  Дюверже М. Указ, соч.; Миллс Р. Властвующая элита. М.: Издательство иностранной литературы, 1959. 543 с.; Rose R., Urwin D. W. Persistence and Change in Western Party Systems, 1945–1969 // The West European Party System / Ed. by P. Mair. Oxford: Oxford University Press, 1990. P. 185–194; Маджоне Дж. Социальная политика и управление: идеи, интересы, институты // Политическая наука: новые направления / Под ред. Р. Гудина и Х.-Д. Клингеманна. М.: Вече, 1999. С. 589–605; Блондель Ж. Политическое лидерство. Путь к всеобъемлющему анализу. М.: Российская академия управления, 1992.135 с.


[Закрыть]. Тесно связаны с проблематикой настоящей монографии и труды, посвященные исследованию партийных систем «молодых демократий»[6]6
  Хоффманн-Ланге У. Ценностная ориентация и поддержка демократии среди элитных и массовых групп в старых и новых демократиях // Политические элиты в старых и новых демократиях / Под ред. О. В. Гаман-Голутвиной, А. П. Клемешева. Калининград: Издательство Балтийского федерального университета им. Иммануила Канта, 2012. С. 72–89; Webb P. Conclusion // Webb P., Farrel D., Holliday I. Political Parties in Advanced Industrial Democracies. Oxford: Oxford University Press, 2002. P. 438–460; Webb P., White S. Political Parties in New Democracies // Party Politics in New Democracies / Ed. by Paul Webb and Stephen White. Oxford: Oxford University Press, 2007. P. 119–146; Dalton R. J. Citizen Politics. Public Opinion and Political Parties in Advanced Industrial Democracies. New York; London: Chatham House, 2000. 310 p.; LaPalombara J., Weiner M. The Origins of Political Parties // The West European Party System / Ed. by P. Mair. Oxford: Oxford University Press, 1990. P. 25–30; Sartori G. Structuring the Party System // The West European Party System / Ed. by P. Mair. Oxford: Oxford University Press, 1990. P. 75–77; Tornquist O. Politics and Development: A Critical Introduction. London: SAGE Publications Ltd., 1999. 208 p.; Roniger L. Political Clientelism, Democracy, and Market Economy // Comparative Politics. 2004. Vol. 36. № 3. P. 353–375; Коргунюк Ю. Г. Становление партийной системы в современной России. М.: Фонд ИНДЕМ; Московский городской педагогический университет, 2007. 544 с.; Волгин Е.И. Политические партии России в начале нового века // Государственное управление. Электронный вестник. Вып. № 51. 2015. Август. С. 213–239.


[Закрыть], а также затрагивающие вопросы электорального поведения избирателей (особенно касающиеся изменений, которые стали происходить в этой сфере начиная с последней трети минувшего века)[7]7
  Pedersen M.N. The Dynamic of European Party Systems: Changing Patterns of Electoral Volatility // European Journal of Political Research. 1979. Vol. 7 (1). P. 1–26; Neumann S. The Party of Democratic Integration // The West European Party System / Ed. by P. Mair. Oxford: Oxford University Press, 1990. P. 46–49; Pizzorno A. Parties in Pluralism // The West European Party System / Ed. by P. Mair. Oxford: Oxford University Press, 1990. P. 61–74; Паппи Ф. У. Политическое поведение: мыслящие избиратели и многопартийные системы // Политическая наука: новые направления / Под ред. Р. Гудина и Х.-Д. Клингеманна. М.: Вече, 1999. С. 262–280; Алмонд Г., Верба С. Гражданская культура: политические установки и демократия в пяти странах. М.: Мысль, 2014. 500 с.


[Закрыть].

К сказанному следует добавить фундаментальные наблюдения В. Парето о «демагогической плутократии»[8]8
  Парето В. Трансформация демократии. М.: Территория будущего, 2011. С. 59.


[Закрыть], а также Г. Моски о «политическом классе» и о системе уравновешивающих друг друга «клик» как модели эластичной политической системы[9]9
  Моска Г. Теорика правительств и парламентарное правление. М.: Национальный институт бизнеса, 2014. С. 256.


[Закрыть]. Основополагающее значение для анализа поставторитарных политических систем имеет теория полиархии Р. Даля. Эта теория оценивает перспективы утверждения демократии в подобных системах с точки зрения того, насколько эффективно в их политическую культуру внедряется «публичное оспаривание»[10]10
  Даль Р.А. Полиархия: участие и оппозиция. М.: Издательский дом Государственного университета – Высшей школы экономики, 2010. С. 13, 16.


[Закрыть].

Наибольшее значение для данной работы имеют методики исследования и оценки как отдельных партий, так и партийных систем в целом. В современной политологической литературе существуют несколько подходов к изучению партий.

Один из них ставит во главу угла внутреннюю организацию партий. Таков, например, взгляд на эволюцию партий в свете внутренних законов их развития, подобных законам биологической эволюции и жизненного цикла. Здесь в центре внимания исследователей оказывается собственно структура партии. Одним из таких имманентных законов является, например, концентрация власти в руках правящей верхушки по мере расширения и усложнения организации. Отсюда формула Р. Михельса: «Кто говорит об организации, тот подразумевает олигархию»[11]11
  Michels R. Political Parties: The Sociological Study of the Oligarchical Tendencies of Modern Democracies. New York: Free Press, 1962. P. 365.


[Закрыть].

Другой подход в русле того же «структуралистского» изучения партий обращает главное внимание на роль внешних обстоятельств, социальной среды, определяющих организацию партий. Он основан на предположении о том, что партии борются за власть в однородной среде и поэтому усваивают сходные черты организации. Таким образом, в каждый исторический момент в одном и том же обществе наблюдается единообразие форм организации и деятельности партий, что можно назвать эффектом исторического момента. Такова, в частности, эволюция партий в направлении организации «картельного» типа в современных демократиях[12]12
  Katz R.S., Mair P. Op. cit.


[Закрыть].

Третий подход из разряда «структуралистских», стремящийся совместить внутренние и внешние факторы организации партий, называется «поколенческим эффектом». Он делает акцент на различии между образованием партии и последующими фазами ее развития. Первое определяется внешними обстоятельствами, тогда как эволюция партии обусловлена преимущественно внутренними факторами. Поэтому типы партийной организации различаются между собой по обстоятельствам зарождения партии[13]13
  Panebianco A. Political Parties: Organization and Power. Cambridge: Cambridge University Press, 1988. 318 p.


[Закрыть].

Качественно иной характер имеют методики исследования партий, в которых за точку отсчета берется их деятельность, в особенности ее мотивы и цели. Главное значение здесь имеет изменение параметров деятельности партии – например, смена программных установок или лозунгов вследствие резкого изменения политической ситуации. Впрочем, необходимо различать между изменениями целей партии, которые большей частью вызваны тактическими причинами, и постоянной ориентацией партии на власть.

Таким образом, современные политологи выделяют различные факторы формирования и эволюции партий – как внутренние (эндогенные), так и внешние (экзогенные). Оценки влияния и эффективности партий будут очень разниться между собой в зависимости от того, каким критерием мы пользуемся. В литературе еще не выработаны методы, которые способны предложить убедительный синтез упомянутых выше разнородных факторов. Но, на наш взгляд, наилучшие перспективы для достижения такого синтеза в теории организации и деятельности партий представляет институционально-исторический подход, сформулированный Б. Петерсом. Этот подход предлагает рассматривать организацию партии как своего рода стратегический ответ на общественную ситуацию, в которой существует партия. В современном демократическом обществе такими вызовами со стороны общества и, соответственно, наиболее важными объектами для анализа являются состав и настроения электората. Институционально-исторический подход учитывает как внутренние законы формирования и развития институтов, так и особенности исторического момента. Он исходит из посылки, что «политический выбор, сделанный в момент формирования института или при установлении нового политического курса, будет иметь длительное и во многом определяющее влияние на политику»[14]14
  Peters B.G. Institutional Theory in Political Science: The New Institutionalism. London and New York: Continuum, 1999. P. 61.


[Закрыть].

Для того чтобы объяснить, как организация партии воспроизводит себя и претерпевает изменения, исторический институционализм сводит воедино разные уровни анализа. Он принимает во внимание и фракционную борьбу внутри партий, порожденную «поколенческим эффектом», и влияние экзогенных факторов на структуру и деятельность партий, и способность организации к творческому, стратегически значимому ответу на вызовы действительности. Одним словом, историко-институциональный подход позволяет рассматривать эволюцию партий как результат всех указанные выше аспектов их структуры и деятельности. Он позволяет видеть, что существующие методики анализа и оценки партийных структур не являются взаимоисключающими.

Систематизацию страноведческих трудов следует начать с работ, посвященных исследованию общих вопросов развития партийных систем и политических режимов в странах Дальнего Востока и Юго-Восточной Азии[15]15
  Dittmer L. Conclusion // Informal Politics in East Asia / Ed. by L. Dittmer, H. Fukui, P.N.S. Lee. Cambridge: Cambridge University Press, 2000. P. 290–308; Marsh I. Introduction // Democratization, Governance and Regionalism in East and Southeast Asia / Ed. by Ian Marsh. London and New York: Routledge, 2006. P. 1–15; Hellmann O. Political Parties and Electoral Strategy. The Development of Party Organization in East Asia. New York: Palgrave, 2011. 216 p.; Tomsa D., Ufen A. Introduction: Clientelism and Electoral Competition in Southeast Asia // Political Parties in Southeast Asia: Clientelism and Electoral Competition in Indonesia, Thailand and the Philippines / Ed. by D. Tomsa, A. Ufen. New York: Routledge, 2013. P. 1–19; Емельянова H. H. Перспективы «гибкой власти» в Азии (на примере Китая и Индии) // Власть. 2015. № 6. С. 186–191; Чэнь Цзя-вэй. Патрон-клиентские отношения в партийных системах стран Дальнего Востока и Юго-Восточной Азии // Власть. 2015. № 11. С. 210–213.


[Закрыть]. К этой группе работ примыкают труды, в которых партийно-политическая проблематика анализируется на примерах конкретных стран или групп стран[16]16
  Leiserson М. Factions and Coalitions in One-Party Japan: An Interpretation Based on the Theory Games // The American Political Science Review. 1968. Vol. 62. № 3. P. 770–787; ApterD. China and Vietnam: Viable Socialism in a Market Economy // State Capacity in East Asia / Ed. by К. E. Brodgaard and S. Young. Oxford: Oxford University Press, 2000. P. 269–306; Shambaugh D. China’s International Relations Think Tanks: Evolving Structure and Process // The China Quarterly. 2002. № 171. P. 575–596; The Search for Deliberative Democracy in China / Ed. by E. Leib and Baogang Hu. New York: Palgrave, 2006. 288 p.; Quansheng Zhao. Moving between the inner and the outer circle. Think tanks and policy making in China // Elites and Governance in China / Ed. by Xiaowei Zang and Chien-wen Kou. New York: Rotledge, 2013. P. 54–72; George T.J.S. Lee Kuan Yew’s Singapore. London: Andre Deutsch, 1973. 222 p.; Chua Beng-Huat. Communitarian Ideology and Democracy in Singapore. London and New York: Routledge, 1995. 237 p.; Haas M. Mass Society // The Singapore Puzzle / Ed. by M. Haas. Westport: Prager, 1999. P. 1–13; Kristoff N. At Crossroads of Democracy South Korea hesitates // New York Times. July 10, 1996; Shin D. C. Mass Politics and Culture in democratizing Korea. New York: Cambridge University Press, 1999. 335 p.; Kang W. Generation and Electoral Politics in South Korea // Dialogue + Cooperation. 2005. Vol. 5. № 1. P. 39–51; Freedman A. Political Change and Consolidation. Democracy’s Rocky Road in Thailand, South Korea and Malaisia. New York: Palgrave, 2006.184 p.


[Закрыть]. Поскольку данная монография написана на материале Тайваня, следует особо выделить работы, характеризующие общеполитические процессы в этой стране[17]17
  Li K.T. The Evolution of Policy Behind Taiwan’s Development Success. New Haven: Yale University Press, 1988. 189 p.; Ping-lung Jiang, Wen-cheng Wu. The Changing Role of the KMT in Taiwan’s Political System // Political Change in Taiwan / Ed. by T. J. Chang and S. Haggard. Boulder: Lynne Rienner, 1992. P. 75–94; Whitehead L. The Democratization of Taiwan: A Comparative Perspective // Democratization in Taiwan. Implications for China / Ed. by S. Tsang, Hung-mao Tien. Hong Kong: Hong Kong University Press, 1999. P. 168–185; Ларин А. Г. Два президента, или Путь Тайваня к демократии. М.: Academia, 2000. 200 с.; Галенович Ю. М. Самоутверждение сыновей Тайваня. М.: Муравей, 2002. 200 с.; Пань Бин Хун. Демократический процесс на Тайване: опыт, проблемы, перспективы. Дисс. … канд. полит. наук. Владивосток: Дальневосточный государственный университет, 2003. 279 с.; Copper J.F. Consolidating Taiwan’s Democracy. Lanham: University Press of America, 2005. 198 p.; Головачев В. Ц. Тайваньское радио спросили: 100 ответов слушателям Международного радио Тайваня. М.: Муравей, 2005. 256 с.; Карнеев А. Н. Теория «мирного подъема Китая» и Тайвань // На пути к созданию механизма обеспечения мира и стабильности в Тайваньском проливе / Под ред. А.Н. Карнеева. М.: Гуманитарий; Академия гуманитарных исследований, 2005. С. 43–51; Lynch D. C. Rising China and Asian Democratization: Socialization to “Global Culture” in the Political Transformations of Thailand, China, and Taiwan. Stanford: Stanford University Press, 2006. 320 p.; Ларин А. Г. Тайвань – социально-экономический, политический, идеологический феномен // История и современность. 2006. № 1. С. 72–88; Головачев В. Ц. Тайвань на заре XXI века – смена символов, ритуалов и предрассудков // Подъем Китая: значение для глобальной и региональной стабильности / Под ред. А.Н. Карнеева. М.: Рубежи XXI века, 2007. С. 329–351; Rigger S. The Politics of Constitutional Reform in Taiwan // Taiwan’s Democracy. Economic and Political Challenges / Ed. by R. Ash, J. W. Carver and P. B. Prime. New York: Routledge, 2011. P. 37–50; Taiwan’s Democracy. Economic and Political Challenges / Ed. by R. Ash, J. W. Carver and P. B. Prime. New York: Routledge, 2011. IX, 199 p.; Fell D. Government and Politics in Taiwan. London and New York: Routledge, 2012. 278 p.; Дай Баоцунь. Тайвань чжэнчжи ши [Политическая история Тайваня]. Тайбэй: Унань, 2008. 423 с.; Чэнь Хунту. Тайвань ши [История Тайваня]. Тайбэй: Саньминь, 2004. 227 с.; Тайвань лиши ды цзин юй чуан [Зеркало и окно тайваньской истории] / Под ред. Сяо Синьхуана. Тайбэй: Чжаньван вэньцзяо, 2002. 383 с.; Цзэн Ичан. Бэйцин даого сыбайнянь [Четыреста трагических лет островного государства]. Тайбэй, 2007. 663 с.; Ма Инцзю. Юаньсян цзиншэнь. Тайвань ды гуйфань гуши [Изначальный дух. Образцовая история Тайваня]. Тайбэй: Тянься, 2007. 249 с.; Цзяньван чжилай. Чэнь шуйбянь чжичжэн люнянь цзяньтао [Изучая прошлое, узнаем будущее: обсуждение шестилетнего правления Чэнь Шуйбяня] / Под ред. Гэ Юнгуан. Тайбэй: Юши, 2006. 118 с.; Тан Фэй. Тайбэй хэпин чжи чунь [Весна мира в Тайбэе]. Тайбэй: Тянься юаньцзянь, 2011. 341 с.; Чэнь Цзя-вэй. Политический стиль тайваньского президента Чэнь Шуйбяня: символика и действительность (2000–2008) // Клио. 2013. № 5 (77). С. 115–119.


[Закрыть], деятельность отдельных партий и функционирование партийной системы в целом[18]18
  Rigger S. From Opposition to Power: Taiwan’s Democratic Progressive Party. London: Rienner Publishers, 2001. 225 p.; Fell D. Party Politics in Taiwan: Party Change and the Democratic Evolution of Taiwan, 1991–2004. New York: Routledge, 2005. 200 p.; Fell D. Partisan issue competition in contemporary Taiwan // Chinese History and Society. 2007. № 32. P. 23–39; Rigger S. Why Taiwan Matters. Lanham: Rowman & Littlefield, 2011. 211 p.; Цзюй Хайтао. Миньузиньдан шэхуъй цзичу яньцзю [Исследование социальной базы ДПП]. Тайбэй: Шуйню, 2006. 151 с.; Лю Хун. Миньцзиньдан чжичжэн чжуанкуан яньцзю [Исследование состояния правления ДПП]. Тайбэй: Шуйню, 2006. 217 с.; Чжан Жуйчан. Миньцзиньдан линдао цзегоу вэйчи пайси гунчжи [Руководящие органы ДПП обеспечивают совместное управление фракциями] // Чжунго шибао. 5 января 2004; Тан Чжанжун. Миньцзиньдан юй дифан шили цземэн чжи яньцзю: и 2001 нянь цзяи сянь шичжан сюаньцзюй вэй ли [Исследование сотрудничества ДПП с местными влиятельными силами: на примере выборов мэров городов в уезде Цзяи в 2001 г.]. Тайбэй: Голи чжунчжэн дасюэ чжэнчжисюэ яньцзюсо, 2010. 180 с.; Степанова Е. Н. Демократическая прогрессивная партия Тайваня и женский электорат // Международные отношения. 2013. № 1. С. 37–49. DOI: 10.7256/2305–560X.2013.01.6; Малявин В. В., Чэнь Цзя-вэй. Демократическая прогрессивная партия и особенности политического строя на Тайване // Проблемы Дальнего Востока. 2012. № 6. С. 118–129; Чэнь Цзя-вэй. Социальная база Демократической прогрессивной партии Тайваня // Клио. 2013. № 1 (73). С. 35–40; Чэнь Цзя-вэй. Политические партии как субъекты поставторитарной модернизации в странах Дальнего Востока и Юго-Восточной Азии (на материале Тайваня). Дисс. … канд. полит. наук. М.: Московский государственный университет имени М. В. Ломоносова, 2016. 166 с.


[Закрыть], отдельные актуальные проблемы и специфические аспекты сегодняшней повестки[19]19
  Карнеев А. Н. Анти-черно-золотой поход Чэнь Шуйбяня: год спустя // Тайвань на рубеже веков: новые условия и новые вызовы / Под ред. А. Н. Карнеева. М.: Гуманитарий; Академия гуманитарных исследований, 2001. С. 128–147; Карнеев А. Н. Коррупция, грязные деньги и экономика личных связей в восточноазиатском капитализме (на примере Тайваня) // Азиатско-Тихоокеанские реалии, перспективы, проекты: XXI век / Под ред. В. Н. Соколова. Владивосток: Издательство Дальневосточного университета, 2004. С. 368–382; Журбей Е. В. «Мозговые центры» Тайваня: история вопроса // Известия Восточного института. 2012. № 1. С. 29–41; Lin Jih-wen. Transition Through Transaction: Taiwan’s Constitutional Reform in the Lee Teng-hui Era // American Asian Review. 2002. Vol. 20. № 2. P. 123–155.


[Закрыть], аксиологические аспекты поиска тайваньской идентичности[20]20
  Yang L. Cross-Talk and Culture in Sino-American Communication. Cambridge: Cambridge University Press, 1994. 177 p.; Lam Wai-man, Lam Kay Chi-yan. Civil Society and Cosmopolitanism: Identity Politics in Hong Kong // Identity Politics in the Age of Globalization / Ed. by R. A. Coate and M. Thiel. Boulder, Colo: First Forum Press, 2010. P. 57–82; Hughes C. R. Negotiating National Identity in Taiwan: Between Nativization and Desinization // Taiwan’s Democracy. Economic and Political Challenges / Ed. by R. Ash, J. W. Carver and P. B. Prime. New York: Routledge, 2011. P. 1–22; Mau-Kuei M.Ch. Taiwanese Nationalism and Democratic Values // Asian New Democracies: The Philippines, South Korea and Taiwan Compared / Ed. by M. Hsin-Huang. Taipei: Taiwan Foundation for Democracy; Center for Asia-Pacific Area Studies, RCHSS, Academia Sinica, 2008. P. 230–254; Ишутина Ю. А. Формирование и репрезентация национальной идентичности тайваньцев. Дисс. … канд. культурологии. Владивосток: Дальневосточный государственный технический университет, 2006. 201 с.; Малявин В. В. Империя ученых. М.: Европа, 2007. 378 с.; Малявин В. В. Китай управляемый. Старый добрый менеджмент. М.: Европа, 2007. 306 с.; Малявин В. В. Уроки тайваньской демократии // Отечественные записки. 2007. № 6 (39). С. 197–213; Головачев В. Ц. Кризис глобальной идентичности и духовная деколонизация Тайваня // Азия и Африка сегодня. 2010. № 1. С. 38–40; Малявин В. В. Евразия и всемирность. Новый взгляд на природу Евразии. М.: Рипол-Классик, 2015. 351 с.; Чэнь Цзя-вэй. Тайваньская идентичность: локальная, национальная, глобальная? // Развитие и экономика. Научный и общественно-политический альманах. 2013. № 7. Сентябрь. С. 134–141.


[Закрыть].

В свете сказанного большое значение приобретает сравнительное изучение цивилизаций. Определенное влияние на современную политическую науку оказала работа С. Хантингтона «Столкновение цивилизаций»[21]21
  Huntington S. The Clash of Civilizations // Foreign Affairs. March – April 1993. Vol. 72. № 3. P. 22–49.


[Закрыть]. Ученый исходит из тезиса о невозможности диалога между отдельными цивилизациями и, как следствие, неизбежности конфликтов между ними. Данный факт, по мысли Хантингтона, способствует росту национального самосознания в современном мире. При этом нормативные аспекты культуры низводятся исследователем до уровня повседневной жизни. Особенно острым Хантингтону видится конфликт между Западом и великими цивилизациями Востока – арабо-мусульманской, индийской, китайской, японской (последнюю Хантингтон выделяет в качестве отдельной цивилизационной традиции). Для настоящего исследования концепция Хантингтона важна тем, что позволяет трактовать отношения между континентальным Китаем и Тайванем в категориях конфликта цивилизационных укладов. Такие попытки уже предпринимались в литературе[22]22
  Цюаньцюхуа – чунту юй гунцунь [Глобализация – конфликт и сосуществование] / Department of Sociology of the Chinese University of Hong Kong, 2013 // [Электронный ресурс] – URL: http://www.cuhk.edu.hk/soc/courses/ih/globalization/lect05/e_lecture-chi.htm (дата обращения: 17.07.2014).


[Закрыть]. Этот подход широко используется идеологами ДПП в их политической борьбе.

Тайваньцам приходится решать проблему культурной идентичности с учетом самых разных факторов. Среди них отношения к континентальному Китаю, к Японии, к глобальному миру и, наконец, к собственному культурному наследию. Программные установки и реальный политический курс ДПП в полной мере отразили эту сложность: руководители и идеологи партии определяют свою позицию через отношение к этим внутриполитическим и внешнеполитическим «реперным точкам». В их риторике критический пафос и апологетика очень тесно переплетаются между собой. Например, усердно разоблачается «миф» о существовании «единого Китая» и с не меньшим усердием пропагандируется идея о том, что на Тайване сложилась единая нация. Отсюда исключительно значимую роль для данной монографии сыграла работа Б. Андерсона «Воображаемые сообщества». Особенно важными представляются выводы ученого о «креольских сообществах» и «креольских государствах», а также о том, почему именно в этих социумах проблема формирования национального самосознания и восприятия собственной идентичности стоит гораздо острее, чем в их метрополиях[23]23
  Андерсон Б. Воображаемые сообщества. Размышления об истоках и распространении национализма. М.: КАНОН-пресс-Ц; Кучково поле, 2001. С. 71, 88,208.


[Закрыть].

Эмпирическую базу исследования составляют официальные документы и материалы о деятельности президента и его администрации, правительства, законодательных органов, местной администрации, их нормативные акты, государственная статистика. Использованы программные документы ДПП, в которых излагаются политические цели партии, дается видение путей развития Тайваня, перечисляются основные задачи экономической, социальной и культурной политики партии и т. п. К этой группе источников относятся устав и программа ДПП, различные нормативные акты, регулирующие деятельность партии, партийные манифесты и заявления, касающиеся актуальных вопросов политической жизни Тайваня. Весьма важны рабочие документы и материалы, издаваемые руководством ДПП для партийных функционеров. При этом учитывались и версии документов ДПП на западных языках, поскольку в них содержатся формулировки политики партии, обращенные к мировой общественности и часто не совпадающие с китайским оригиналом. Привлекались статьи, речи, выступления, интервью, заявления руководителей Китайской Республики в 2000–2008 гг., занимавших в этот период высшие государственные посты и одновременно возглавлявших ДПП. Исключительно важны и документы, относящиеся к деятельности других политических партий Тайваня. Ценную информацию содержат аналитические исследования и доклады различных общественных фондов и исследовательских центров. Не будучи напрямую ангажированными государственными структурами и политическими партиями, они зачастую дают наиболее объективную картину ситуации в стране. Чрезвычайно значимы и авторские аналитические и публицистические материалы, работы политических экспертов разных политических направлений. Уделяется большое внимание материалам тайваньских СМИ, в первую очередь печатных, которые позволяют во всех деталях восстановить хронологию событий и дают широкий информативный срез текущей политической ситуации. Автор обращается и к материалам социологических опросов. На Тайване существует разветвленная система проведения опросов населения по актуальным политическим проблемам. Результаты опросов широко комментируются в СМИ и в значительной степени формируют общественное мнение на Тайване. Задействованы в работе и воспоминания, среди их авторов – один из зачинателей движения за национальное самоопределение Тайваня Хуан Вэньсюн, убитый в США еще в 1970 г., его сподвижник Пэн Минминь, а также сингапурский лидер Ли Куан Ю.

Таким образом, имеющаяся источниковая база позволяет раскрыть содержание и специфические признаки поставторитарной модернизации и определить роль политических партий как субъектов общественно-политического развития в неклассических демократиях Дальнего Востока и Юго-Восточной Азии. На этой теоретической основе появляется возможность исследовать процесс формирования партийной системы Тайваня, проанализировать роль ДПП в процессе модернизации политической системы и общества этой страны, рассмотреть саму поставторитарную тайваньскую модернизацию в контексте традиций конфуцианской цивилизации и ключевых представлений о национальной идентичности. Как показывает приведенный обзор литературы, именно в такой формулировке исследовательская тема не ставилась, хотя при этом, несомненно, имеет право на существование.