Текст книги "Политическая преступность и революция"

Во Франции этот параллелизм проявляется еще реже, так как в 75 департаментах (из 86) одновременно преобладает высокий рост и обилие гениальных людей.

В «Атласе» Ломбара мы видим, насколько распределение малярии во Франции совпадает с распределением монархизма в Ландах, Нижней Шаронте и Вандее, хотя, однако же, не в департаменте Устье Роны, где малярия сильна, а монархистов мало, вероятно, благодаря плотности населения и промышленному характеру.

13) Смертность. – Изучая отношения между гениальностью, склонностью к революции и смертностью, мы найдем обратное.

В самом деле, статистика показывает, что департаменты со средней и наименьшей смертностью суть именно те, в которых слаба гениальность, и наоборот – наибольшая смертность соответствует и наибольшей гениальности.

То же можно сказать и о революционном настроении, как это видно из следующих цифр:

Департаменты

Наибольшая смертность преобладает, стало быть, в департаментах республиканских. Это явление легко объясняется тем, что монархисты менее скучиваются в больших городах и промышленных центрах, дающих наибольшую смертность, что нисколько не колеблет установленного нами принципа касательно преобладания гениальности и революционных стремлений в местах наиболее здоровых, так как высокий рост есть более точный показатель благоприятных для здоровья условий жизни, чем смертность[106]106
  Ломброзо. Sull’ influenza orografica nella statura.


[Закрыть].

Таким образом, зоб, например, нарушающий гигиеническую обстановку местности, отражается только на росте населения, а отнюдь не на смертности. То же можно сказать и о миазмах[107]107
  Здесь, как и во многих других местах, мы опускаем указания автора на городки и местности Италии, подтверждающие его выводы (Прим. перев.).


[Закрыть].

Закон соответствия между ростом и гигиенической обстановкой местности подтверждается даже на животных. Лошадь, перевезенная из Испании или Аравии в Сардинию, через несколько поколений становится маленькою, тогда как в Голландии маленький ютландский бык в несколько лет становится гигантом. А на Целебесе этот же бык еще более мельчает.

В Сардинии, также как в Калабрии и Абруцци, быки и собаки очень маленькие. Самая крупная порода тосканских быков встречается в Пизе. Пьемонтская порода быков, довольно высокая (1,7 м выс.), в Бра и Савильяно становится карликовой в Аосто. Лошади, маленькие (1,45 м) в Вольтеллине и Бергамо, становятся большими (1,51 – 1,63 м) в Милане, Удино и Неаполе[108]108
  Giornale delle razze ed animali utili. 1862.


[Закрыть] – точно так же, как и люди. В миазматических местностях Вандеи и Медоке, так же, как и внутри Бретани, нормандская лошадь мельчает.

Значит, высокий рост населения служит лучшим показателем здоровых условий жизни, чем смертность, которая часто вовсе не зависит от топографии. Достаточно вспомнить насколько последняя увеличивается в крупных центрах благодаря больницам и скученности, независимо от условий местности. Тем и объясняется тот странный с первого взгляда факт, что гениальность и наклонность к революциям прямо пропорциональны как росту населения, так и его смертности.

Глава V
Питание. – Голод. – Алкоголизм. – Их влияние на бунты и революции

1) Питание. – Питание, несомненно, влияет на эволюцию, а, стало быть, и на революции.

«Принято думать, – пишет Ретцель в «Anthropo Géographie», – что обильное питание, достающееся без большого труда, неблагоприятно влияет на эволюцию. В этот есть частица правды, но далеко не такая большая, как обыкновенно думают. Полуцивилизованные народы Великого океана: гавайцы, жители Таити, Конго, Самоа, Фиджи и проч. доказывают, что и среди плодородия, делающего борьбу за жизнь очень легкой, прогресс может совершиться. На Суматре и Мадагаскаре, где почва очень плодородна, развитие общественности идет большими шагами. Кафры, живущие среди богатых пастбищ, выгодно отличаются от соседних племен. В Центральной Африке наиболее склонные к прогрессу племена (ашанти, дагомейцы) живут среди богатой растительности. Не следует забывать так же и про долину Нила, служившую колыбелью древней цивилизации».

Классический онагр, близкий родственник лошади, перейдя из свободных степей Азии в стойло скупого европейского мужика, кормившего его больше ударами кнута, чем овсом, превратился в тощего осла.

Лошади одной и той же породы, например, фландрской или бретонской, смотря по качеству и количеству пищи, становятся годными или для кареты, или для водовозки и при этом начинают так мало походить друг на друга, что могут быть причислены к разным породам. По той же причине вожди полинезийских племен отличаются от своих подчиненных и ростом, и дородством, а у африканских бечуанов даже более светлой окраской кожи[109]109
  Bastian. Das bestandîge Menschenrassen.


[Закрыть].

Гульд заметил, что солдаты, получающие хорошую пищу, были выше ростом, чем те, которые получали плохую (1,707 м против 1,690).

По словам Latham’a,[110]110
  Pet. Hist. 1850.


[Закрыть] жители Огненной земли, благодаря холоду и голоду превратившиеся в пигмеев, происходили от того же племени, как и гиганты-патагонцы, живущие в теплом климате и питающиеся лошадиным мясом.

Плохое качество и грубость пищи диких народов проявляются в преувеличенном развитии у них жевательного аппарата, точно так же, как частые переходы от полной голодовки к обжорству – в преувеличенном развитии кишечника (Спенсер).

2) Революции. – Выше мы видели, что плодородие почвы мало влияет на гениальность, а на революционные волны и совсем влияния не оказывает, но не потому, однако же, чтобы оно было антиреволюционно само по себе, а потому, что проявляться-то оно может только в странах земледельческих, где население не скучено.

3) Голод. – Замечено, что народ может восстать лишь тогда, когда ему относительно хорошо живется, так как при крайнем истощении у него, как у отдельного человека, не хватило бы энергии для действия. Таким образом, по отношению к восстаниям, высшие бедствия – голод, например, – играют роль более усмиряющую, чем высшее благосостояние. Поэтому-то народонаселение большей части Африки не ищет возможности сбросить с себя рабство. Поэтому же и в средние века бунты чаще возникали в среде городских коммун, чем в деревнях, где царила феодальная система, и народ страшно бедствовал.

Тунисский Казнадар говорит, что когда араб сыт, то он спешит купить ружье и поднять восстание.

Истощая силы народа, голод лишает его энергии, нужной для вооруженной борьбы, которая, кроме того, только ухудшила бы его положение, лишив работы, а, стало быть, и средств к существованию.

Пример этого мы видим в Италии, где крайняя бедность сельского населения не вызывает восстаний даже в Ломбардии, где тысячи обывателей питаются ядовитой гнилью.

Из донесений французских интендантов за 1698 г. мы видим, что в некоторых округах умирало от голода и бедности до 5 % обывателей, а у оставшихся помирали дети, уже родившиеся слишком слабыми и больными[111]111
  Мишле. История революции.


[Закрыть]. А между тем народ любил тогда своего непредусмотрительного короля, целовал лошадь курьера, привозившего хорошие известия о его здоровье и проч.

Кроме того, во время голодовок народ бывает тем менее расположен к бунту, что правительство во имя личных интересов спешит помогать ему всеми средствами, вспоминая древнеримское panem et circenses.

В 1846 г., например, Англия поспешила облегчить тяжелое положение ирландского народа, снабдив его работой и хлебом. Потому-то в то время и не было серьезных бунтов.

Голод, царствовавший в Италии в 1588 г., правительства Тосканы и Венеции прекратили ввозом хлеба из Гамбурга и Данцига, а затем их примеру последовали частные торговцы.

Во время голода во Франции в 1816–1817 гг. правительство покупало хлеб за границей и продавало его с убытком, потеряв при этой операции 21 миллион. Кроме того, оно еще раздало деньгами более 70 миллионов[112]112
  Say Z. B. Traité d’Econ. polit.


[Закрыть] и установило в Париже раздачу марок на покупку хлеба (bons de pain). В течение 10 лет такая раздача проводилась пять раз. Не обсуждая экономического достоинства этих мер, надо сознаться, что они усмиряли злобу народа.

Но если к голоду присоединяется политический гнет, увеличивающий народное недовольство, то тогда (и то не всегда) возникают страшные реакции, особенно усиливаемые неудачными мерами правительств. Александр Север и Коммод – в Риме, а Юлиан в Антиохии – усилили, например, народное бедствие введением такой таксы на хлеб, при которой продавцы отказались продавать его. Та же история произошла в Германии в 1771 г. и во Франции – в 1793 г. С другой стороны, крайняя слабость правительства вызывает во время голода тоже анархию, как это было в Китае и Испании.

В Китае, когда народ начинает умирать с голоду, то он разбредается в поисках пищи. Шайки в три, четыре, пять человек начинают грабить. Правительство истребляет их обыкновенно, но при обширности территории иные шайки могут уцелеть и разрастись в целую армию, которая идет тогда прямо на столицу и возводит своего вождя на трон.

Плохое правительство тогда быстро наказывается (Монтескье).

В Испании в 1664 г., когда никакие угрозы не заставили привозить хлеб из провинции в столицу, решено было отправить губернатора Кастилии с палачом и солдатами собирать этот хлеб в провинциальных городах.

Италия в это время была совершенно разорена налогами; жители оставались без пристанища и умирали с голоду. В некоторых городах две трети домов были разрушены. Под влиянием голода рабочие и торговцы Мадрида (1680 г.) шайками грабили дома столицы. Общество совершенно распалось: не было ни полиции, ни правительства и никакой власти. В 1693 г. прекратилась выдача пенсий, голод постоянно усиливался, и из-за хлеба возникали беспрестанные бунты. В 1700 г. в Испании воцарилась французская династия (Бокль).

Есть и другие примеры голодных бунтов. Восстанию Мазаньелло, например, в 1647 г. предшествовал голод в 1646 г. Надо принять во внимание, однако же, что если в 1647 г. хлеба и было мало, но зато фрукты, говядина, масло и сыр продавались в большом количестве. Так что к голоду в данном случае присоединились и другие причины; между прочим – сумасшествие Мазаньелло, жаркое время (революция вспыхнула 7 июля), наконец, жестокость герцога Аркоса, который отвечал жалующимся на тягость податей и сборов: «Продавайте честь ваших жен и дочерей, но платите».

Великой Французской революции 1789 г. также предшествовал неурожай, увеличивший бедность народа, и без того уже страшную. Было высчитано, что количество нищих в Париже возросло тогда втрое; в одном Сент-Антуанском предместье их было 30 000. Надо заметить, однако же, что в первые годы Французской революции почти все бунты в Париже были вызваны нарочно распускаемыми слухами о голоде или искусственным поднятием цен на хлеб. Настоящий голод, даже гораздо более ужасный, никогда не вызывал таких бунтов, а по временам протекал совсем тихо.

Так, в 1794 г. во Франции умерло от голода более миллиона человек, а революции это не вызвало. В Аллье, по словам Тэна, бойни и рестораны долго оставались закрытыми, а в Лозере даже у богатых людей хлеба не было в течение 6–8 суток, но бунтов это не вызывало. Париж, однако, не был так спокоен, и все усилия абсолютной власти снабдить его провиантом не устранили вспышек народного недовольства. Но, во всяком случае, вспышки эти были кратковременны и погашались успешно, так же как голодные бунты в Девре – 28 февраля; в Дьепе – 14 февраля; в Лилле – 4 Мессидора; в Дервиле – 9 Прериаля. В Дьепе и Дервиле, между прочим, бунты возникли потому, что мэрии, покупавшие хлеб по 7–8 франков, выпускали его в продажу по 25 и даже по 50 франков.

Двенадцатого Жерминаля, когда провизия, запасенная для Парижа в огромном количестве, почти истощилась, хлебная порция дошла до ¼ ливра. Народ напал на Конвент, но был отражен, и порция сведена к 4 унциям или, самое большее, к 5–6 (Тэн). Другой бунт вспыхнул 1–го Прериаля, но тоже был усмирен.

Из драгоценной книги Фаралья, дающей подробные сведения о голоде в Неаполе за целые девять столетий из года в год, можно видеть, что наиболее голодными годами были: 1182, 1192, 1254, 1269, 1342, 1496–1497, 1505, 1508, 1534, 1551, 1558, 1562–1563, 1565, 1570, 1580, 1586–1587, 1591–1592, 1595, 1597, 1603, 1621–1622, 1625, 1642, 1672, 1694–1697, 1759–1760, 1763, 1790–1791, 1802, 1810, 1815–1816, 1820–1821.

Между тем из этих 46-ти годов совпадают с бунтами только шесть: 1503, 1580, 1587, 1595, 1621–1622, 1820–1821. Да еще надо заметить, что из них первые два бунта ограничились простым народным ропотом без всяких серьезных проявлений, а последний был вызван политическими причинами, совершенно достаточными для того, чтобы вызвать бунт.

Не было бунта при страшном голоде 1182 г., продолжавшемся пять лет сряду, когда люди принуждены были питаться травой. Не было его ни в 1496–1497 гг., когда голод сопровождался чумою, и обыватели городов разбегались по полям; ни в 1570 г., когда деревенские жители, оборванные, голодные и больные, толпами шли в Неаполь и усеивали дорогу своими трупами; ни в 1586 и 1802 гг., когда жителям Неаполя выдавалась строго определенная и очень небольшая порция хлеба (Фаралья).

В Индии голод многократно происходил на наших глазах. В 1865–1866 гг. в Ориссе погибло 25 %, а в Пури – 35 % населения, между тем в эти годы бунтов не было.

В течение последних ста лет самые знаменитые голодовки, по крайней мере в Нелоре (Nellore), где они благодаря бездождию и плотности населения очень часты, имели место в следующие годы: 1769–1770, 1780, 1784, 1790–1792, 1802, 1806–1807, 1812, 1824, 1829, 1830, 1833, 1836–1838, 1866, 1876–1878. Во время первой из них погибла целая треть населения; в 1877–1878 гг. в Индии из-за голода умерло на пять миллионов человек больше нормальной средней цифры.

И все-таки ни в одну из этих голодовок не было ни бунтов, ни возмущений.

Великое восстание 1857–1858 г.г. в Индии вызвано было[113]113
  Hunter. Imperial Gazette of India. 1881.


[Закрыть], главным образом, отвращением туземцев к новшествам европейской цивилизации (телеграф, пар и проч.), жалобами лишенных престола местных царьков и, между прочим, слухом, возникшим среди сипаев о том, что ружейные патроны впредь будут смазываться свиным салом[114]114
  Kaye. History of the sepoi sedition.


[Закрыть].

Значит, продолжительный голод менее влияет на революцию, чем предрассудки разного рода.

Другие известные революции тоже не имели никакого отношения к голоду. Таковы, например: восстание в Бокилле в 1741 г.; в Пенджабе в 1710 г.; восстание сипаев в 1764 г.; маленькие полудинастические бунты 1843 г. и проч.

Надо заметить, кроме того, что провинция Орисса, наиболее часто посещаемая голодом, дает меньше бунтов, чем все другие.

Наконец, из 142 бунтов прошлого столетия, только 11,2 % были обусловлены голодом, да и то еще под влиянием термических причин, так как почти половина их (3/8) вспыхивала летом.

Значит, роль голода при восстаниях следует считать лишь вторичной и случайной.

Голод, по словам Roscher[115]115
  Sul commercio dei grani (Bibliot. dell’ Econom).


[Закрыть], сам по себе вызывает только небольшие местные бунты, которые, однако же, способны разрастаться, если горючего материала накопилось много.

Правда, этот экономист сам себе противоречит, говоря далее, что «все великие революции были подготовлены голодом», но даже приводимые им примеры не подтверждают этого положения.

Так, среди примеров революций, вызванных голодом, он упоминает Крестовый поход, предпринятый французами в 1095 г. Но Крестовый поход, так же, как и переселение, не суть революции; они скорее могут быть рассматриваемы как предохранительные клапаны против излишка населения.

Да, если бы даже Крестовые походы могли быть принимаемы за революции, так все-таки экономические причины играли в них роль второстепенную, а на первый план выступал религиозный фанатизм, поддерживаемый ловкими попами при помощи горячих проповедников, притом среди невежественного и суеверного населения.

Наконец, если голод и существовал кое-где во время проповеди Крестовых походов, то он должен был прекратиться при выходе ополчившихся из страны, так как все они стремились продавать свое имущество и не находили покупателей. «Крестоносцы бросали все, что не могли унести с собою; сельскохозяйственные продукты были продаваемы ими за бесценок, что создавало обилие там, где царствовал голод» (Мишо. «История Крестовых походов»).

Шведское политическое движение 1772 г., которое Roscher считает революцией, обусловленной голодом, было, в сущности, весьма быстрым и безобидным переворотом, закончившим революционный кризис, переживаемый тогда Швецией. «Король, утром бывший наиболее стесненным монархом в Европе, через два часа сделался таким же всемогущим, как короли Франции или как турецкие султаны. Народ с радостью передал власть из рук наглой аристократии в руки всеми любимого и уважаемого монарха»[116]116
  Scheridan. Histoire de la derniére revolution de Suéde.


[Закрыть].

По мнению Лингарда, бунт баронов в 1258 г., так сильно повлиявший на английскую конституцию, был значительно облегчен голодом 1254–1258 гг. Но бунт баронов (вспыхнувший, надо заметить, 11 июня) подготовлялся уже с 1227 г. и был направлен к политической (а не экономической) реформе государства – к поддержанию Великой Хартии и к уменьшению иностранного влияния на внутренние дела. С другой стороны, это была революция сытых, так что, если голод и помог ей сколько-нибудь, так лишь тем, что удержал народ от вмешательства в пользу ли баронов или против них. Даже сам Roscher признает, что в данном случае революция была облегчена голодом, а не подготовлена или возбуждена им.

Голод, постигший Россию в начале XVII века, не влиял заметным образом на успех Лжедмитрия. В Москве тогда продавалось человеческое мясо (!), и в одном этом городе умерло около миллиона (!!) людей. Истомленные голодом и преследуемые суеверным убеждением, что ряд неурожайных годов служил Божьим наказанием царю Борису, русские пассивно подчинялись казакам и полякам, не страдавшим от голода. Революция была проведена скорее этими последними, чем русскими. Это до такой степени справедливо, что те же поляки и казаки продолжали ее и впоследствии, когда голод уже кончился.

Следует заметить, что голодовки вызывают различные последствия в зависимости от условий, в которых находятся различные нации.

«Народы, – пишет Z. B. Say, – реже испытывали голод, если бы разнообразили свою пищу. Когда народ питается преимущественно одним каким-нибудь продуктом, то недостаток этого продукта всегда будет вызывать народное бедствие». Так, в Ирландии наступает голод при неурожае картофеля.

Политические последствия таких голодовок могут быть очень серьезные. В 1845 г. неурожай картофеля в Ирландии обусловил страшную бедность, причем более миллиона людей умерли и столько же эмигрировали, а вместе с тем произошел целый ряд бунтов, которыми молодая ирландская партия воспользовалась для борьбы за независимость страны.

4) Алкоголизм. – Злоупотребление алкоголем играет большую роль во время политических переворотов, так как, затемняя разум, вызывает особую форму душевной болезни, выражающуюся крайним цинизмом и жестокостью. Вожаки бунтов давно это заметили и часто пользовались алкоголем для достижения личных целей. Так, в Аргентине дон Хуан Мануэль, сам закоренелый алкоголик, вызывал при помощи спиртных напитков взрывы буйства в народе. В Буэноснег». Ему неоднократно приходилось арестовывать батальонных командиров, пьянствовавших днем и ночью.

«Что делали осажденные в форте Исси в то время, когда дела их шли плохо, когда версальцы готовы были взять этот форт? В скотски пьяном виде они переполняли кабаки. В Аньере, как раз накануне капитуляции, национальная гвардия по своему похвальному обычаю пьянствовала, ела, курила и спала».

Лаборд перечисляет заведомых пьяниц среди коноводов Коммуны: L. – тщеславный и сварливый человек, несколько раз терпевший наказания за буйство и едва ли не сумасшедший; К. – член военного суда, наследственный пьяница; Gentron – председатель этого суда, бывший столяр, грубое животное, постоянно пьяное; Dardelle – военный губернатор Тюильри, с осипшим от водки голосом; наконец – Protot, министр юстиции, превративший свой кабинет в кабак.

Одинаковые причины – одинаковые последствия: не так давно годовщина Коммуны ознаменовалась анархическим движением в некоторых округах Бельгии, которое сопровождалось грабежом и пожаром громадных стеклянных заводов, дававших хлеб тысячам рабочих; и вот, при ближайшем рассмотрении оказывается, что как раз эти самые округа отличаются наибольшим потреблением спиртных напитков, которое вообще в Бельгии в этом году (1884) достигало 600 000 гектолитров, т. е. сравнялось с потреблением алкоголя в Италии, где население впятеро многочисленнее.

Печальное положение! Безрасчетная трата народной энергии, которая пригодилась бы для поднятия экономической обстановки страны! Лавеле вычислил[117]117
  Des troubles en Belgique (Rev. polit. et litt. 1886).


[Закрыть], что если бы английские рабочие отказались от спиртных напитков, то через двадцать лет могли бы скупить все фабрики, на которых теперь работают.

5) Роль алкоголизма в эволюции. – В других своих исследованиях я доказал, что многие гениальные люди и их родители были алкоголиками (Александр Македонский, Авиценна, Бетховен, Байрон, Мюрже), но надо заметить, что это есть лишь простое совпадение пьянства с гениальностью, печальное, хотя необходимое осложнение последней, а не причина ее.

Айресе алкоголь также служил орудием возбуждения политических страстей в руках агитаторов, из коих Бласито и Ортогес сами принадлежали к числу делириков (Ramos-Mejia).

Во время Французской революции кровожадные инстинкты населения и представителей революционного правительства подогревались также спиртными напитками. Монастье, например, в пьяном виде приговаривал людей к смертной казни, а на другой день сам забывал о своих приговорах. Комиссары, посланные в Вандею, в течение трех месяцев выпили 1974 бутылки вина. В числе их находились известный пьяница Россиньоль, рабочий ювелирного цеха, сделавшийся генералом, и Ватерон, расстреливавший женщин, которые отказывались удовлетворять его страсть, распаленную алкоголем.

Франция до сих пор пользуется печальной привилегией потреблять спиртные напитки в большом количестве, чем какая-либо другая страна. По словам Ротара[118]118
  L’Alcool (Rev. des deux Mondes. 1886).


[Закрыть], потребление алкоголя, равнявшееся там, в 1788 г. 369 000 гектолитрам, к 1850 г. поднялось до 891 500 гектолитров, а к 1881 – до 1 821 287 гектолитров. Немудрено, стало быть, что влияние алкоголя отражается и на политической жизни Франции, что абсент создает в Париже ораторов и политиков[119]119
  La fin de la Boheme.


[Закрыть].

Утверждают, что перед декабрьским переворотом 1852 г. войска были напоены водкой, но роль последней в политическом движении 1848 г. (среди вожаков которого Коссидьер и Гранмениль были заведомые пьяницы)[120]120
  Chenu. Les Conspirateurs.


[Закрыть]и особенно при Коммуне не подлежит никакому сомнению. В осажденном Париже был большой запас спиртных напитков, и желающие свободно ими пользовались.

Despine[121]121
  De la folie.


[Закрыть] замечает по этому поводу, что большую часть солдат Коммуны привлекало стремление удовлетворять свои дурные страсти при помощи жалованья, получаемого за грабеж. Вино делало их беспечными и нечувствительными к ранам.

Сам генерал Клюзере не скрывает этого в своих «Мемуарах». «Никогда, – говорит он, – виноторговцы не наживали столько денег». Ему неоднократно приходилось арестовывать батальонных командиров, пьянствовавших днем и ночью.

«Что делали осажденные в форте Исси в то время, когда дела их шли плохо, когда версальцы готовы быта взять этот форт? В скотски пьяном виде они переполняли кабаки. В Аньере, как раз накануне капитуляции, национальная гвардия по своему похвальному обычаю пьянствовала, ела, курила и спала».

Лаборд перечисляет заведомых пьяниц среди коноводов Коммуны: L. – тщеславный и сварливый человек, несколько раз терпевший наказания за буйство и едва ли не сумасшедший: К. – член военного суда, наследственный пьяница; Gentron – председатель этого суда, бывший столяр, грубое животное, постоянно пьяное; Dardelle – военный губернатор Тюильри, с осипшим от водки голосом; наконец – Protot, министр юстиции, превративший свой кабинет в кабак.

Одинаковые причины – одинаковые последствия: не так давно годовщина Коммуны ознаменовалась анархическим движением в некоторых округах Бельгии которое сопровождалось грабежом и пожаром громадных стеклянных заводов, дававших хлеб тысячам рабочих; и вот, при ближайшем рассмотрении оказывается, что как раз эти самые округа отличаются наибольшим потреблением спиртных напитков, которое вообще в Бельгии в этом году (1884) достигало 600 000 гектолитров, т. е. сравнялось с потреблением алкоголя в Италии, где население впятеро многочисленнее.

Печальное положение! Безрасчетная трата народной энергии, которая пригодилась бы для поднятия экономической обстановки страны! Лавале вычислил[122]122
  Des troubles en Belgique (Rev. polit. et litt. 1886).


[Закрыть], что если бы английские рабочие отказались от спиртных напитков, то через двадцать лет могли бы скупить все фабрики, на которых теперь работают.

5) Роль алкоголизма в эволюции. – В других своих исследованиях я доказал, что многие гениальные люди и их родители были алкоголиками (Александр Македонский, Авиценна, Бетховен, Байрон, Мюрже), но надо заметить, что это есть лишь простое совпадение пьянства с гениальностью, печальное, хотя необходимое осложнение последней, а не причина ее.

Необходимо оно потому, что мозг гениального человека постоянно нуждается в новых возбуждениях. То же можно сказать и про целые народы, из коих наиболее цивилизованные страдают и от алкоголизма (особенно на Севере). Здесь опять алкоголизм является не причиной, а необходимым – к несчастью – осложнением или спутником большей впечатлительности, в конце концов, вызывающим вырождение, микроцефалию, эпилепсию, преступления и вообще агентом, более задерживающим эволюцию, чем благоприятствующим ей.

Между тем, изучая легенды, касающиеся поклонения первобытных народов спиртным напиткам, можно видеть, что вначале последние были действительно могучими факторами эволюции, почему потребление их долгое время считалось привилегией вождей, жрецов и вообще самых высших слоев общества.

Таким образом, усиленное питание благоприятствует гражданской эволюции, но не политической; на бунты оно влияет весьма мало, так как последние не вызываются даже голодом. Что же касается алкоголизма, то он наоборот, возбуждая, поддерживая и усиливая бунты, препятствует ходу мирной эволюции, за исключением разве первых лет по введении спиртных напитков в употребление.