Текст книги "Резонер"

– Сергей, – обратился Дронго к водителю, – резко свернешь куда-нибудь в переулок и остановишься. Как только я выйду, сразу трогай. Чтобы они поехали за тобой. Помотай их по городу несколько часов. Пусть потратятся на бензин, – пошутил он. – Ты меня понял?

– Понял, – улыбнулся водитель. Ему подобные трюки были не в новинку.

Дронго пересел поближе к двери, готовясь выпрыгнуть из автомобиля. Как только машина свернула, он, открыв дверцу, буквально вылетел из салона, едва не упав на тротуар. Он успел вскочить и сделать несколько шагов по направлению к магазину, когда его машина тронулась. Дронго, войдя в магазин, успел заметить, что мимо проехала серая «волга», и запомнить номер автомобиля. «Нужно будет проверить», – подумал он.

Он поймал частника, и уже через час был у дачи Арзуманяна. Когда он позвонил, за забором залаяли собаки и громкий голос стал что-то им выговаривать. Калитка открылась, и Дронго увидел мужчину, внешне очень похожего на утреннего гостя. Только он был гораздо моложе Левона, лет на десять.

– Здравствуйте, – вежливо поздоровался Дронго, – мне нужен господин Арзуманян.

– Да, он дома, – кивнул незнакомец, – проходите. Он вас ждет.

Дронго по дорожке прошел к большому двухэтажному дому и, войдя в просторный холл, увидел хозяина. На Арзуманяне были темно-коричневые вельветовые джинсы и серый джемпер. Шагнув навстречу Дронго, он крепко пожал ему руку.

– Добрый вечер. Садитесь к камину. Я приготовил для вас все документы.

– Это ваш брат? – спросил Дронго, показывая на двор, где молодой человек отвязывал собак.

– Да, мой младший брат. Он живет в Санкт-Петербурге. Сейчас переехал сюда, чтобы мне помочь. Мы похожи?

– Очень.

Дронго снял плащ, повесил его на вешалку и, вернувшись в холл, сел в глубокое кожаное кресло.

– Вы кому-нибудь рассказывали о нашей встрече? – поинтересовался он.

– Нет, – удивился Арзуманян, – никому не рассказывал. Только недавно младшему брату сказал, что у нас будет гость. Но он не знает, кто вы такой. А почему вы спрашиваете?

– Кажется, кто-то узнал о нашей встрече.

– Как это – узнал?

Арзуманян был явно раздосадован.

– За моей машиной уже следят.

– Кто?

– Об этом я хочу спросить вас.

– Я никому ничего не говорил. Столько дней у вашего дома дежурил, ожидая вас, старался вести себя незаметно – и чтобы сегодня все разболтать? Я же не кретин.

– Не горячитесь, – вздохнул Дронго. – Нам нужно будет вместе подумать.

– А ваш напарник не мог рассказать о встрече?

– В нем я уверен, как в самом себе, – отклонил его предположение Дронго. – Нет, здесь вмешался какой-то дополнительный фактор, о котором мы пока не знаем. Я постараюсь выяснить, кто за мной наблюдает. А вы пока не рискуйте. Когда вы должны улетать в Лондон? Ничего не изменилось?

– Нет. Самолет будет через три дня. К тому времени мальчика подготовят для транспортировки, – Арзуманян помрачнел. – Я все равно вернусь и найду их!

– Здесь материалы на всех четверых?

– Да. Но Абрамова вы напрасно подозреваете. Он не мог меня предать!

– Надеюсь, что вы правы. Однако я должен проверить всех четверых. Каждый из них мог быть заинтересован в вашей смерти.

– Кроме Абрамова. Мы с ним вместе открыли ресторан, совместно вложили в него деньги. Он почти не занимался этим бизнесом, доверив все дела мне. Зачем ему меня убивать?

– Чтобы получить весь ресторан, например.

– Он и так его мог получить. Если бы он попросил, я бы отказался от своей доли. Мы с ним много лет дружим.

– Я вовсе не собираюсь вас убеждать, что именно он вас предал. Но весь мой прежний опыт говорит мне, что нужно проверять всех. Подумайте еще раз. Может, у вас были личные враги? Или ваши финансовые интересы пересеклись с кем-нибудь еще?

– Ни с кем. Я вообще не конфликтный человек. Только с Назаровым и Лунько у меня был неприятный разговор. Но я не думал, что кто-то из них решится на такое…

– А если они доложили о вашей размолвке президенту компании и именно он принял решение о вашем физическом устранении?

– Я в это не верю. Флейшер очень умный и осторожный человек. Он у всех на виду, его часто включают в число самых известных бизнесменов страны. Зачем ему устранять такого человека, как я? Если бы он захотел, он бы меня разорил за два месяца. А это гораздо эффективнее, чем убийство. И потом, Флейшер не станет связываться с подонками. Это не в его стиле.

– Не обязательно, чтобы он сам связывался. Однако я все равно постараюсь проверить. Значит, вы считаете главными подозреваемыми Назарова и Лунько?

– Думаю, что да. Один из них мог заказать мое убийство. Я же говорил вам, что у них есть небольшая компания, интересы которой пересеклись с моей. Флейшер об этом не знает.

– Не знает или не хочет знать?

– Не хочет знать, – сказал, немного подумав, Арзуманян.

Дронго взял материалы, внимательно посмотрел цветные фотографии, на которых были бизнесмены. Цепкие взгляды, неприятные лица.

– Кажется, Раневская говорила, – печально заметил он, – что это не лица, а личные оскорбления. Не люблю я этих новых бизнесменов. Как будто всё при них. Сытые лица, отвислые щеки, вторые подбородки, глаза навыкат, дорогие костюмы и галстуки. Кажется, у них есть все. А в глазах страх. Посмотрите в глаза каждому из них – и вы увидите этот страх. Они ведь стали миллионерами за несколько лет. И понимают, как неправедно нажито их имущество. И поэтому они все время боятся. Боятся все потерять, боятся, что у них отнимут деньги, как они в свое время отняли их у других. За исключением нескольких человек, заработавших свои капиталы тяжелым трудом, все остальные – обычные проходимцы и жулики, воспользовавшиеся общим бардаком начала девяностых.

– Тогда время было такое, – заметил Арзуманян, – каждый хапал все что мог. Одни смогли хапнуть больше, другие меньше.

– И те, у кого меньше, всегда завидуют тем, у кого больше.

– Наверное, – согласился Арзуманян, – только мне от этого не легче. Я хочу знать, кто и зачем организовал нападение на меня. Я хочу посмотреть этому человеку в глаза. Ради этого я готов платить сколько угодно, притворяться, ждать. Лишь бы узнать, кто это. Плюнуть ему в глаза. Или удавить собственными руками.

– Сначала нужно его найти, – Дронго закончил листать документы и отложил папку в сторону. – Я дам вам номер телефона Эдгара Вейдеманиса. Если вам потребуется срочно связаться с нами, звоните ему. Желательно не пользоваться своими телефонами. Ни домашними, ни, тем более, мобильными. Вы меня поняли?

– Конечно.

– И отправьте брата обратно в Санкт-Петербург, – посоветовал Дронго на прощание.

Арзуманян взглянул на него и тяжело спросил:

– Вы думаете, они попытаются напасть еще раз?

– Они не выполнили своего главного поручения – не смогли вас устранить. А деньги им наверняка заплатили вперед. Значит, они могут сделать еще одну попытку. На вашем месте я бы не покидал дачу до отъезда в Лондон. И наймите себе несколько личных телохранителей.

– Я их не боюсь! – зло ответил Арзуманян. – Мне терять нечего.

– А сын? – напомнил Дронго. – У него в этом мире больше никого не осталось. Если с вами что-нибудь случится, кто поедет с ним в Лондон?

Арзуманян отвернулся. Затем усилием воли взял себя в руки.

– Извините. Кажется, я веду себя, как мальчишка. Вы правы. Напрасно я вызвал брата. Смешно подумать, что он и наши собаки могут меня защитить. Я сегодня же вызову людей из частного охранного агентства.

Дронго кивнул. Он понимал, насколько сложным будет расследование этого дела.

«И Джил совсем не вовремя приезжает», – в который раз с нарастающей тревогой подумал он.

Глава пятая

Весь вечер они с Эдгаром просматривали материалы Арзуманяна? Рекламные проспекты, естественно, рассказывали лишь о достижениях нефтяной компании и ее руководителей. Пришлось выходить в Интернет, чтобы получить больше информации. Однако среди нескольких тысяч страниц, посвященных нефтяной компании, о ее руководителях не было никаких дополнительных данных.

Поздно вечером Дронго позвонил Владимиру Владимировичу и попросил проверить автомобиль, номер которого он запомнил. Владимир Владимирович перезвонил через сорок минут.

– Ты опять попал в какую-то неприятную историю? – спросил он.

– Это вопрос или утверждение? – поинтересовался Дронго.

– Пока вопрос, – проворчал старый знакомый. – Эта машина из отдела собственной безопасности МВД. Они за тобой следили?

– По-моему, да.

– Ты в этом уверен?

– Да. Я сам видел, как они ехали за моей машиной.

– Что ты опять натворил?

– Ничего. Я провожу обычное расследование по просьбе одного бизнесмена.

– Наверное, твой бизнесмен связан с какими-то сотрудниками милиции и поэтому вызывает такой интерес. В общем, ты лучше с ним завязывай, тогда у тебя не будет проблем. И учти, что я тебе ничего не говорил. Чтобы выяснить номер этого автомобиля, мне пришлось звонить замминистра.

– Я не могу бросить это расследование, – твердо сказал Дронго.

– Почему? Неужели тебя прельщают его гонорары? Раньше ты таким не был.

– У него убили семью, – пояснил Дронго. – Киллеры ждали его у дома. Они стреляли в автомобиль и видели, что там находятся дети. Представляете? Попали в бензобак. Машина взорвалась и загорелась. Жена и дочка погибли у него на глазах. Сына же он чудом успел вытащить, но мальчик получил сильные ожоги. Вы и сейчас думаете, что я работаю только из-за гонорара и мне нужно прекратить расследование?

– Не кипятись, – посоветовал Владимир Владимирович и, помолчав, сказал: – Извини. Я ничего не знал.

Только сильные люди могут извиняться. Уметь признавать собственные ошибки – качество великодушных людей.

– Вы не обязаны были знать такие подробности.

– Ладно. Не нужно бросать мне спасательные круги. Как-нибудь выплыву. В общем, я понял. Ты говорил об этом деле с кем-нибудь из сотрудников милиции?

Дронго не хотелось отвечать на этот вопрос. Но врать не имело смысла.

– Кажется, я ошибся, – уныло признался Дронго.

– Вот именно, – ответил Владимир Владимирович, – возможно, расследование этого дела находится под контролем отдела собственной безопасности МВД. Не знаю, какие там подробности, но раз они тобой заинтересовались, то сие представляется весьма возможным. В общем, ты не маленький. Будь осторожен и особо не зарывайся.

– Хорошо. Спасибо.

– И еще… – добавил Владимир Владимирович.

– Что? – спросил Дронго.

– Ты правильно сделал, что решил помочь человеку. Я не знаю, кто стрелял в его машину, но первый раз слышу о таких киллерах. Это же бешеные псы! Их нельзя лечить, нужно уничтожать.

Дронго положил трубку. Вейдеманис вопросительно смотрел на него.

– Автомобиль был из отдела собственной безопасности МВД, – пояснил Дронго.

Это была своеобразная внутренняя контрразведка в милиции. Вейдеманис об этом хорошо знал.

– Думаешь, Демидов им сообщил? – удивился Эдгар.

– Нет. Скорее, он постарался уточнить детали расследования, чем невольно спровоцировал наблюдение за мной. Хотя подожди… Я вспомнил. Он звонил сначала прокурору и у него узнавал номер телефона Гордеева. Может быть, прокурор. Но он не стал бы звонить в МВД, зная, что к нему обратился Демидов. Нет. Не получается. Я должен поговорить с Демидовым еще раз.

– Завтра утром, – взглянул на часы Вейдеманис.

– Завтра приезжает Джил, – вспомнил Дронго.

– Я тебя поздравляю, – пробормотал Эдгар. – Может, тебе лучше пока не заниматься этим расследованием?

– Ну, хватит. Давай снова за компьютер. Попытаемся выжать какую-нибудь информацию. Я должен еще позвонить одному старому другу.

Часы показывали двенадцатый час, когда Дронго дозвонился до Тбилиси.

– Батоно Давид, здравствуйте! – громко сказал он, услышав знакомый глуховатый голос.

– Здравствуй, дорогой, – ответил старик. – Ты стал меня забывать. Редко звонишь.

– Признаюсь, виноват.

– И давно к нам не приезжал. Хотя сейчас приезжай – не приезжай, ничего не изменится. Плохо у нас стало. Совсем плохо, дорогой. Людям скоро есть нечего будет. Ты слышал, нашего Джабу из тюрьмы выпустили. Такого человека в тюрьме держали! У тебя ко мне дело?

– У меня к вам большая просьба, батоно Давид.

– Для тебя сделаю все что хочешь.

Много лет назад Дронго спас сына Давида, и старик всегда помнил об этом.

– Мне нужно найти авторитетного человека, с которым я мог бы поговорить об одном преступлении. Вы меня понимаете?

– Все понимаю, дорогой. Ты хочешь узнать, кто мог совершить какое-то преступление в Москве?

– Да.

Среди «воров в законе» больше всего было представителей Грузии. Это был своего рода консорциум, в котором одну из главных ролей играл Давид Гогия. Дронго знал об этом и именно поэтому обратился к старику с просьбой о помощи. Давно отошедший от дел, Давид пользовался непререкаемым авторитетом в преступной среде и был настоящим хранителем старых традиций.

– Позвони Кахи от моего имени. Скажи: Давид просил о помощи. Запиши телефон. Только учти, что тебе нужно будет с ним самому встретиться. Иначе он разговаривать не будет.

– Кахи Батумский? – не поверил Дронго.

Он слышал об этом преступнике, который считался легендарной личностью даже в нашпигованной преступниками Москве. Одиннадцать раз Кахи сидел в тюрьме, пробыв за решеткой в общей сложности около тридцати лет.

– Его иногда так называют, – подтвердил Давид, – но ты можешь не беспокоиться. Если назовешь ему мое имя, можешь с ним спокойно встречаться. Волос не упадет с твоей головы, – и он продиктовал номер телефона.

– Не сомневаюсь. Спасибо, батоно Давид, – Дронго положил трубку.

– Ты рискуешь, – негромко произнес Эдгар. – С одной стороны – сотрудники спецслужб, а с другой – Кахи Батумский. Ты понимаешь, в какую ловушку себя загоняешь?

– Понимаю. Но это единственный шанс быстро раскрыть это дело. Я очень боюсь, что убийцы захотят повторить нападение. Если с Арзуманяном что-нибудь случится, я себе этого не прощу.

– Может, ты и прав. Но ты должен понимать, насколько все это рискованно. Собираешься лезть в логово к бандитам, чтобы получить информацию! Тебе не кажется, что ты можешь этим спровоцировать нападение на себя?

– Кажется. Но я все равно позвоню. Когда совершаются такие преступления, нельзя делать вид, что ничего не происходит. Я немного слышал об этом Кахи Батумском. Он пожилой человек, имел много судимостей, но всегда свято соблюдал «воровской кодекс». Он не из тех воров, которые «коронуются» за большие деньги и не соблюдают никаких внутренних законов. Он никогда не был женат, никогда не работал, даже в колониях, и никогда не сдавал своих друзей. Этот человек поймет мотивы, которые мною движут. Он никогда бы не разрешил стрелять по машине с детьми.

Дронго поднял трубку и набрал номер, который ему дал Давид Гогия. На другом конце сразу ответили.

– Вас слушают, – в голосе говорившего не было характерного грузинского акцента.

– Добрый вечер, – начал Дронго, – я звоню от батоно Давида Гогия. Мне нужен господин Кахи Батумский.

– Кто вы такой?

– Друг Давида.

– Оставьте номер вашего телефона, вам перезвонят, – предложил неизвестный.

Дронго усмехнулся, но продиктовал телефон. Конспирация была абсолютной. Очевидно, Кахи опять находился в розыске. Едва Дронго положил трубку, как раздался звонок. Он быстро поднял трубку, но это был его водитель Сергей.

– Я их мотал по городу три часа, – гордо сообщил он, – а потом они все поняли и, обогнав меня, увидели, что в машине никого нет.

– Что было потом? – быстро спросил Дронго.

– Ничего, они уехали. Больше я их не видел. Они поняли, что вас нет – и уехали.

– Будь осторожен, – предупредил Дронго, – и сразу поезжай домой. Больше не нужно оставаться на улице.

– Никого нет, – ответил водитель, – они уехали.

– Все равно будь осторожен, – еще раз сказал Дронго.

Положив трубку, он взглянул на Вейдеманиса.

– Мы были правы. Кажется, эти ребята действительно из МВД.

– Мне твое расследование с каждым часом нравится все меньше и меньше, – признался Вейдеманис.

Минут через пятнадцать телефон зазвонил снова. Дронго поднял трубку и услышал другой голос.

– О чем вы хотите говорить с господином Кахи Батумским?

– У меня к нему личное дело.

– Завтра состоится встреча, – сообщил неизвестный, – утром мы вам позвоним еще раз. До свидания.

– До свидания, – даже Дронго не мог предположить, сколь совершенной была конспирация у одного из самых известных преступных авторитетов Москвы.

Вейдеманис уехал домой за полночь. Дронго отправился спать, как обычно, почти в четыре утра. Обычно он спал до десяти-одиннадцати, однако на этот раз его разбудили в половине десятого. Кто-то звонил в дверь. Дронго взглянул на часы и удивился. Он никого не ждал. Вейдеманис не мог приехать так рано. Никого из посторонних охрана бы не пропустила, не позвонив предварительно ему. Кто мог оказаться за дверью? Дронго недовольно поднялся, надел майку, шорты и пошел открывать дверь.

Перед тем как открыть дверь, он посмотрел в глазок. На лестничной площадке стояли четверо незнакомцев. Четверо мужчин, которые прошли к нему домой, беспрепятственно миновав охрану! Это было весьма необычно. Дронго нахмурился, затем вернулся в кабинет и достал оружие. В дверь позвонили еще раз. Дронго снова подошел к двери.

– Кто там? – спросил он, сжимая оружие в руках.

Если неизвестные смогли пройти через охрану, значит, они либо из правоохранительных служб, либо…

– Мы хотим встретиться, – сказал один с характерным грузинским акцентом. – К вам приехал господин Кахи Батумский.

Дронго еще раз посмотрел в глазок. Рядом с молодыми мужчинами стоял высокий худой старик с лысым, выбритым черепом. Ему было за шестьдесят. Не нужно было вглядываться в лицо этого человека, чтобы понять, кто именно стоял за дверью.

«Неужели он рискнул приехать ко мне сам?» – подумал Дронго с невольным восхищением. И, спрятав пистолет в висевший плащ, открыл дверь.

Все четверо пристально разглядывали его. Двое поздоровались и, мягко оттолкнув хозяина, вошли в квартиру. Кахи Батумский продолжал смотреть на Дронго.

– Ты тот самый Дронго, – он не спрашивал, но Дронго кивком подтвердил это.

Кахи повернулся к своим телохранителям. Все трое мужчин, резко повернувшись, пошли к лифту. Он был еще и храбрым человеком! Кахи вошел в квартиру и закрыл за собой дверь.

– Здравствуй, – сказал он, – мы проверили. Тебя прислал Давид, а он мне как старший брат. Поэтому я сам пришел к тебе.

– Спасибо, – кивнул Дронго. – Снимайте плащ и идемте в комнату. Извините меня за мой вид, уважаемый Кахи. Я сейчас переоденусь.

Пока Кахи раздевался и проходил в кабинет, Дронго успел быстро переодеться. Кахи разместился на диване, ожидая, когда хозяин квартиры войдет в кабинет и сядет перед ним в кресло.

– Я не думал, что вы ко мне приедете, – признался Дронго, усаживаясь перед своим гостем.

– Я сам не думал, – ответил Кахи. По-русски он говорил с сильным грузинским акцентом, – но иногда лучше самому приехать в гости, чем ждать, пока посторонние приедут к тебе. Разве я не прав?

– Правы, – скрывая улыбку, согласился Дронго.

Кахи чуть усмехнулся – очевидно, это был человек с чувством юмора – и продолжил:

– Скажи, зачем тебе нужно было со мной встретиться? Только не говори, что ты хотел взять у меня интервью для руководства Министерства внутренних дел.

Этот человек умел быть обаятельным. Дронго усмехнулся.

– Я не журналист.

– Тогда скажи, зачем я тебе нужен.

С этим человеком нужно было говорить прямо и откровенно. В этой бритой голове было больше сведений, чем в компьютерах МВД.

– Несколько месяцев назад было совершено нападение на бизнесмена Арзуманяна, – пояснил Дронго, – киллеры расстреляли машину, в которой находилась его семья. Жена и дочь погибли. Вы, наверное, слышали об этом преступлении?

Гость молчал. Он ждал, когда Дронго закончит свой рассказ.

– Киллеры стреляли в машину, видя, что там находятся дети, – продолжал Дронго. – Мне всегда казалось, что даже у убийц должны быть какие-то внутренние запреты, которые не позволяют им стрелять в женщин и детей. Если это, конечно, не пьяные «отморозки», для которых нет ничего святого. Но я почему-то не верю в подобных «отморозков». Преступление было слишком хорошо спланировано.

Кахи Батумский молчал. Он смотрел на Дронго и молчал. Дронго, понимая, что на гостя нельзя давить, тоже замолчал. Кахи сидел нахмурившись. Молчание длилось довольно долго.

– Сейчас много беспредела, – мрачно изрек гость, – очень много. Люди не боятся ни Бога, ни дьявола. Они вообще никого не боятся. Я никогда не обижал сирот, никогда не отнимал деньги у вдов. Я не спал с женами своих друзей. Но у людей не осталось никаких принципов. Раньше такое было невозможно…

Теперь уже Дронго молчал, понимая, что перебивать гостя нельзя.

– Я слышал об этом деле, – медленно произнес Кахи Батумский, – там действительно стреляли в машину с детьми. Наши люди не осмелились бы сделать такое. Хочешь убить своего «клиента» – можешь его убить. Тебе заплатили деньги, и ты делаешь свою грязную работу. Но не трогай женщин и детей! Этот закон все соблюдали, иначе мог наступить настоящий беспредел. Вот он и наступил. В наших разборках нельзя трогать семью. Это против всяких правил.

– Кто? – спросил Дронго. – Я хочу знать, кто это сделал.

– Трудный вопрос, – пробормотал Кахи. – Ты думаешь, мы знаем о всех киллерах, которые есть в этом городе?

– Нет, конечно. Но вы можете сказать, хотя бы приблизительно, где мне искать. Кого могли нанять? Кто это был?

– Сейчас много всякой падали, – глубокомысленно произнес гость, – каждый из них берет в руки автомат и становится убийцей. Они плюют на наши традиции и на наши порядки. Молодежь не уважает стариков. Никого они не уважают…

Кахи замолчал. Он явно обдумывал какой-то вариант. В этот момент зазвонил телефон. Гость даже не посмотрел в сторону аппарата. Звонки продолжались. Третий, четвертый, пятый… Дронго не двигался с места.

– Возьми трубку, – разрешил Кахи.

Дронго поднялся и взял трубку.

– Слушаю, – сказал он немного напряженным голосом, взглянув на гостя.

«Надеюсь, это не полковник Демидов», – с некоторым напряжением подумал Дронго. Но это был его водитель.

– Извините, что беспокою вас так рано, – сказал Сергей, – но Вейдеманис просил, чтобы я вам все рассказал. Мне сегодня утром проткнули все четыре колеса. Машина стояла на стоянке, и дежурный клянется, что никто не подходил к машине. А когда подошел я, то увидел спущенные шины.

– Купи новые, – посоветовал Дронго и отключил аппарат.

Он вернулся к гостю. Звонок немного выбил его из обычного равновесия.

– Мне нужны киллеры, которые стреляли в семью Арзуманяна, – жестко сказал Дронго. – Дело не только в Арзуманяне, дело не в том, что эти люди, если, конечно, можно назвать их людьми, не имеют права оставаться на свободе. Даже у подонков должно быть нечто похожее на кодекс чести. А у них его не было. Извините, что я так горячусь.

Кахи взглянул на него. Жестко усмехнулся.

– Не боишься так при мне разговаривать? Среди подонков могут быть и мои ребята.

– Если бы боялся, не стал бы вам звонить, – с некоторым вызовом ответил Дронго. – Не нужно наговаривать на ваших людей. Не сомневаюсь, что если бы кто-нибудь из них осмелился стрелять в детей, вы бы лично разобрались с ним. Я знаю, что вы его бы не простили.

– Дерзко говоришь, – задумчиво сказал бандит, – храбро говоришь. Со мной никто так не разговаривал. Ты ведь знаешь, если я вдруг решу, что ты говоришь неуважительно, я уйду отсюда. И тогда ты не доживешь даже до вечера. Пусть тебя вся милиция города охраняет. Ты это знаешь?

– Знаю. Но не нужно меня пугать. Я знаю, что вы никогда не поднимете руку на друга Давида Гогия.

– Тоже правильно, – улыбнулся Кахи Батумский, – только не нужно в моем присутствии ругаться. Это неуважение к гостю, то есть ко мне. Я все-таки старше тебя лет на двадцать. Может быть, даже больше.

– Если я вас чем-то обидел, я готов извиниться. Но для меня сейчас нет ничего важнее, чем найти убийц. В этом мире должен быть хоть какой-то смысл! Им ведь не платили за убийство детей, за смерть жены Арзуманяна. Это был их личный выбор. А мой личный выбор – найти их. Найти во что бы то ни стало.

Он снова вспомнил фотографию жены и детей Арзуманяна и невольно нахмурился. Кахи заметил его волнение.

– Ты вкладываешь много личного в это расследование, – заметил гость. – Может, здесь другие причины? Он армянин, а ты азербайджанец, зачем ты так стараешься ему помочь?

– Они стреляли в его семью, – зло сказал Дронго, – для меня существуют только убийцы, которых я должен найти.

– И что ты сделаешь, если их найдешь? – поинтересовался Кахи, с некоторым любопытством наблюдая за своим собеседником. – Сам их убьешь? Или позволишь Арзуманяну лично разрезать их на куски? Что ты сделаешь, Дронго?

Дронго смутился. Он думал только о том, как найти этих негодяев. Только об этом. Только о своем расследовании. Но гость был прав, он задал верный вопрос.

– Я сдам их в милицию, – твердо сказал Дронго.

Кахи удивленно поднял правую бровь.

– И все? И тебе ничего больше не нужно?

– Я профессиональный юрист, – пояснил Дронго, – всю свою жизнь я защищал закон. Я не могу допустить, чтобы Арзуманян их линчевал. Мне важно знать, что эти… убийцы, – выдавил он, – будут сидеть в тюрьме.

Гость покачал головой. Он долго сидел молча, а затем сказал:

– Давид мне позвонил и рассказал про тебя. Он считает тебя умным человеком. Я вижу, что он не ошибся. Я никогда никого не сдавал. Никого из тех, кого искали твои друзья в серых пальто. Ты это хорошо знаешь.

Дронго кивнул, не решаясь перебивать.

– Мне много лет, – продолжал Кахи, – и я не буду менять свои принципы. Мне уже поздно меняться в таком возрасте. Но ты в чем-то прав. Нужно найти и наказать людей, которые стреляют в детей. Другие должны знать, что такие убийства не прощаются ни людьми, ни Богом, – он не сказал «законом», который всю свою жизнь презирал. И Дронго понял это.

– Я хочу справедливости, – твердо ответил Дронго, – мне нужно найти этих киллеров.

– Скажи – почему? – неожиданно спросил гость. – Ты веришь в Бога? Или в справедливость? Или в свой глупый закон? Во что ты веришь? Ответь мне искренне, чтобы я тоже тебе поверил.

Дронго поднялся. Перед ним был человек, который видел тысячи проявлений человеческой низости, подлости, коварства. Его глаза помнили убитых и растерзанных, обманутых и преданных. Перед ним был человек, суммарное знание которого о подлинном Зле превосходило все, на что способно человеческое воображение. Поэтому Дронго не собирался врать.

– Я не хочу ждать, пока их накажет Бог, – он посмотрел своему гостю прямо в глаза. – Мое собственное чувство справедливости требует, чтобы я нашел и наказал этих мерзавцев. Даже если вы мне не поможете, я все равно буду их искать.

Кахи понял, что этот человек говорит искренне. И не собирается отступать.

– Хорошо, – решил наконец Кахи, – мы поможем. Завтра тебе позвонят. Не провожай меня.

Он пошел к двери. Уже выходя, гость обернулся:

– Ты смелый человек, Дронго. Открыл дверь, не испугавшись моих ребят. Ты ведь понял, что мы миновали твою охрану. И все равно не испугался. Это хорошо. Только такие люди и могут быть победителями. Только не очень-то обольщайся. В наше время не всегда можно жить по собственному чувству справедливости. Это очень накладно. Поверь мне, я знаю, о чем говорю. До свидания.

Когда он ушел, Дронго опустился в кресло. Он и представить себе не мог, что расследование окажется таким трудным. Но он дал себе слово, что найдет убийц, чего бы это ему ни стоило. Он должен выполнить свое обещание.