Текст книги "Цена бесчестья"

– Предположим, что Логутина дала вашему мужу какие-нибудь документы. Может, в день смерти он взял с собой эти документы и они пропали?

– Мы ничего не нашли, – вздохнула Ирина Сергеевна, – мы просмотрели все его бумаги.

– А отношения с бывшим премьером в последнее время у них были хорошие?

– Прекрасные. Тот очень доверял Денису, считал его одним из лучших своих сотрудников. Это я точно знаю.

– Вы знаете, что вместе с нелепой гибелью вашего мужа исчез журналист Оглобин, который написал целый ряд громких статей против бывшего премьера? Такое непонятное совпадение.

– Я Оглобина не знала и статьи не читала. И сказать по правде, не хочу о нем даже слышать. Он все врал, высасывал факты из пальца и придумывал небылицы. Иногда узнавал какой-то реальный факт и нагромождал на него все свои выдумки. И муж мой считал его не очень порядочным человеком.

– Ваш муж был с ним знаком? Может, вы слышали эту фамилию?

– Один раз Денис прочел какую-то статью и сказал, что Оглобин все время подает факты неправильно. Очень тенденциозно.

– Логутина тоже исчезла. Как вы считаете, ее исчезновение могло быть связано с неожиданной смертью вашего мужа?

– Не знаю. Я много об этом думала. Но ничего для себя не решила. Может быть, все эти истории связаны друг с другом. Но я ничего не знаю.

– Она передала по электронной почте вашего сына согласие на встречу с вашим супругом. И сообщила, что подготовила все материалы. Очевидно, встреча состоялась и материалы ваш супруг получил, так как благодарил Логутину за этот обзор.

– Меня об этом спрашивали, – вспомнила Репникова, – но никаких материалов в доме не было. Мы уже все просмотрели. Если бы она передала обзор по электронной почте, он бы остался в памяти компьютера моего сына. Но там ничего нет. И на работе тоже ничего не нашли. Может, Денис успел кому-то его передать? Но мы ничего не нашли. Даже в его сейфе.

– Понятно, – не скрывая своего разочарования, произнес Дронго, поднимаясь со стула, – извините, что пришлось вас побеспокоить.

– Пожалуйста, – вздохнула вдова, – я до сих пор не пришла в себя после этой аварии. Все время думаю, почему я в то утро отпустила его одного. Если бы он поехал с водителем, возможно, ничего страшного бы не случилось. Уже почти месяц.

Дронго печально кивнул. Когда он снова проходил по двору, садовник опять зло посмотрел на незваного гостя. Дронго вышел на улицу, прошел к своему автомобилю, где в салоне его терпеливо ждали водитель и Эдгар Вейдеманис.

– Эти ребята в «Мерседесе» даже не думают уезжать, – показал на преследователей Эдгар, – и, кажется, совсем не боятся себя обнаружить.

– Завтра мне нужно лететь в Париж, – задумчиво произнес Дронго, – судя по всему, она все-таки успела улететь во Францию. Теперь искать ее придется там. А у тебя и здесь будет много работы, Эдгар. Нужно более внимательно изучить ее записную книжку. Пройтись по всем адресам, по всем телефонам. Согласен, это тяжелая работа, но другого выхода нет. И мне понадобятся ее фотографии. Несколько достаточно крупных фотографий. Нужно предупредить Каплуновича. Поехали домой. А перед Парижем мне еще придется полететь в другой город. Завтра с утра мне нужно сделать визу. Хотя бы транзитную и на один день. Но так, чтобы об этом не узнали мои преследователи. Очень похоже, что теперь у меня будет почти все время почетный эскорт.

Десятое октября

Но на следующий день Дронго не улетел в Париж. Вечером он приехал в Шереметьево в сопровождении Эдгара. Ехавшие за ними преследователи не могли даже предположить, куда именно он собирается лететь. Все ожидали, что Дронго вылетит в Париж, но вместо этого он неожиданно прошел на посадку, предъявив билет на сто восемьдесят третий рейс. Один из его преследователей прошел вслед за ним пограничный контроль, показав свой паспорт пограничникам и купив билет на первый попавшийся рейс, чтобы пройти через границу. Но вылететь вместе с Дронго он не смог бы при всем желании. Дело в том, что, согласно обычной логике, Дронго обязан был лететь либо в Париж, либо в Берлин, и это в любом случае была виза в Шенгенскую зону. У его преследователей уже были проставлены такие визы, чтобы взять билет и сопровождать свой объект в любую точку Европы.

Однако Дронго летел в Ригу, а туда нужна была исключительно латвийская виза, которой не было и не могло быть у его преследователей. На это он и рассчитывал. Визы ему проставил в посольстве Латвии Эдгар Вейдеманис, а Дронго, проходя на посадку, даже подмигнул своему незадачливому визави, кусавшему губы от волнения, но не сумевшему проследовать в самолет. В тот момент Дронго казалось, что ему удалось обмануть своих преследователей.

В одиннадцать десять вечера самолет Аэрофлота совершил посадку в аэропорту Риги. Дронго вышел в полупустой зал. Он помнил слова Каплуновича о сотовых телефонах, что можно вычислить местонахождение обладателя аппарата, даже если он выключен. И поэтому оставил свой аппарат Вейдеманису. Они договорились о том, когда и откуда будут поддерживать друг с другом связь. В аэропорту он специально задержался, чтобы проверить, нет ли за ним возможного наблюдения. Но чужих здесь не было, в этом он был уверен.

Сегодня утром Кружков должен был позвонить Александру Линдту и договориться о завтрашней встрече. Дронго взял такси и поехал в знакомый ему по прежним посещениям Риги «Рэдиссон», в котором он обычно останавливался. В отеле ему был заказан номер. Отель был на другой стороне реки, и отсюда открывалась удивительная перспектива на центр Риги. Он поднялся в номер, принял душ и лег спать, заставив себя уснуть.

На следующее утро он спустился в холл, где его уже ждал бывший друг исчезнувшей Веры Логутиной. Дронго сразу узнал его. Молодой человек, выше среднего роста, с породистым, красивым лицом, доброй улыбкой, с копной непослушных темных волос, серыми глазами. Он был одет в коричневое кашемировое пальто, под которым был темно-синий костюм. Дронго подошел к нему и протянул руку.

– Здравствуйте, – поднялся Александр, – мне позвонили и сказали, что я должен с вами встретиться. Это касается Веры… Вы господин Дронго?

– Так меня иногда называют.

– Очень приятно. – Рукопожатие у него было крепкое.

– Мне тоже, – кивнул Дронго, устраиваясь напротив в кресле. В холле почти никого не было, если не считать пожилой женщины, сидевшей в дальнем конце и читавшей местную газету. – Вы знаете, что ваша бывшая знакомая исчезла? – спросил Дронго.

– Конечно, – нахмурился Александр. По-русски он говорил с легким акцентом, но достаточно хорошо. – Сначала мне позвонила сама Вера и сказала, что, возможно, приедет ко мне. Честно говоря, я был очень удивлен. Потом позвонил ее родственник, муж старшей сестры, Борис Каплунович. Он очень известный бизнесмен. И сказал, что они волнуются, пытаются найти Веру, но не знают, куда она уехала. Я ничего не мог понять, но она мне больше не звонила и не приезжала.

– Как вы думаете, куда она могла уехать?

– Понятия не имею. Я бы считал, что она улетела в Париж к своей сестре, но раз ее искал Каплунович, значит, она туда не поехала.

– Вы были знакомы с ней достаточно долго, чтобы узнать и понять ее характер. Как вы думаете, куда еще она могла улететь?

– Не знаю. – Александр нахмурился. – Может, за это время у нее появился новый друг?

Дронго незаметно вздохнул. Пожилая женщина подозрительно долго читала одну страницу местной газеты. Или ему так кажется?

– Можно, я задам вам некорректный вопрос? – неожиданно спросил Дронго.

Александр усмехнулся.

– Давайте, – разрешил он, – что вас интересует?

– Почему вы расстались?

Александр нахмурился. Долго молчал. Потом наконец выдавил:

– У нас появились разногласия…

– В чем они выражались? Извините, что я настаиваю, но мне нужно понять, где я могу найти Логутину.

– Мы встречались достаточно долго, – осторожно сказал Александр, – больше двух лет. Но она была всегда очень независимым человеком. Ей не нравилось, когда я пытался остаться у нее дома, она не любила оставаться у меня, словно боялась связать себя какими-то обязательствами. Мне так казалось тогда. А потом я понял, что вел себя глупо. Она ждала, когда я сделаю ей предложение, а я пытался уйти от этого. В общем, я считал, что такие отношения могут быть нормальными, а ей хотелось большего. Ее тяготила роль подруги. Может, я ошибаюсь, но ее начинали раздражать наши отношения обычных друзей. И в конце концов мы решили расстаться. Зная характер Веры, я был уверен, что она никогда в жизни мне больше не позвонит. И поэтому был так удивлен, когда она позвонила и сказала, что хочет прилететь в Ригу. Я, конечно, сказал, что буду ее ждать. Даже обрадовался. Думал, мы можем восстановить наши прежние отношения. Я за это время многое понял. Нужно было вести себя немного по-другому. Но вы знаете, как обычно бывает. Мы все становимся умнее только потом, как говорят русские, крепки задним умом. Кажется, есть такое выражение. Она ко мне не приехала…

– Вы отдыхали с ней вместе? Куда-нибудь ездили?

– Два раза ездили. На Канарские острова. И в Марбелью. Такие аристократические курорты для людей ее круга. Она ведь работала у самого премьера. У бывшего премьера…

– Вы ездили группой или вдвоем?

– На Канарские острова целой группой. Человек десять. А в Марбелью вдвоем. Но мы там мало оставались. Только неделю. Вере очень нравилось в Испании.

– У нее были хорошие отношения с коллегами?

– Очень хорошие. Ее все уважали, она была хорошим специалистом и надежным человеком.

– Что вы вкладываете в понятие «надежный человек»?

– Верный. Она не способна на предательство. Если она встречается со мной, то не будет флиртовать ни с кем другим. А если захочет встретиться с другим, то честно скажет мне обо всем. Там, на Канарах, был один такой случай. Член нашей группы, ее коллега, молодой парень лет тридцати, очень сильно перепил. И по ошибке вошел в наш номер. Она в это время принимала душ. Вы знаете, что она с ним сделала? Выбросила его с балкона. Хорошо, что мы жили на втором этаже и он упал в кусты, иначе бы наверняка разбился. Вот такой человек.

– Вы не знаете, какие у нее были отношения с журналистом Оглобиным?

– Впервые слышу эту фамилию.

– А Репников? Денис Репников?

– Кажется, он с ней прежде работал. Но я не уверен… Хотя я помню, что он ей звонил несколько раз, но это было давно.

Сидевшая в углу пожилая женщина по-прежнему читала местную газету. Или прислушивалась к их разговору? При желании она могла услышать, о чем говорили Дронго и его собеседник.

– У нее были враги?

– Не знаю. Мне казалось, что нет.

– А какие у нее были отношения со старшей сестрой и ее мужем?

– Прекрасные. Они очень любили друг друга. Я знаю, что Каплунович несколько раз предлагал Вере перейти в его компанию, но она была достаточно независимым человеком, чтобы согласиться. А вот их отношения были очень хорошими. Он помог ей купить квартиру. Вера обожала детей Киры. Всех троих.

– Вы не знаете, кому было выгодно исчезновение Веры Логутиной?

– Не знаю. Даже боюсь подумать. Все эти политические игры вокруг бывшего премьер-министра. Наверное, хотели каким-то образом связать с ним Веру. Может быть, поэтому. Но я ничего не знал. И даже не могу предположить, кто это мог быть. Я вообще не поверил Каплуновичу, когда он сказал, что Вера пропала. Много раз пытался ей звонить…

Он провел рукой по лицу. Покачал головой:

– Никогда и ничего не боялся. А сейчас стал бояться. Беспокоюсь за Веру. Все получилось так глупо. Нужно было как-то попытаться с ней договориться. Объясниться. Я теперь никому не верю. Никому. Даже с вами я не стал бы разговаривать, если бы не перезвонил вчера Борису Самуиловичу. И он подтвердил мне, что господин Дронго действует по его поручению…

Женщина, читавшая газету, чуть отодвинула ее, и Дронго увидел внимательный, заинтересованный взгляд. Как глупо он себя подставил. Нужно было понять, что за ним наблюдают профессионалы и они наверняка будут отслеживать все звонки к Каплуновичу. Тем более что Александр наверняка звонил по обычному городскому номеру, который легко можно было перехватить. Как все это обидно. И вчера они оторвались именно для того, чтобы он почувствовал себя свободным. Щелкнули его по носу, чтобы не очень задирался. Какой интересный урок. Они уже вчера точно знали, куда он летит. Но провожавший прошел границу и изобразил растерянность, когда узнал, что Дронго летит в Ригу. Хотя мог и не знать, куда именно, чтобы точнее изобразить растерянность. Что ему, в общем, и удалось.

– Вы говорили с Каплуновичем? – разочарованно уточнил Дронго.

– Говорил. Я хотел понять, кто ко мне приедет… И можно ли вам доверять.

– В таком случае вы все поняли. Я хочу попросить вас еще об одной услуге. Подождите меня здесь, в холле, еще минут пятнадцать или двадцать. Если я не появляюсь, молча уходите, ни о чем не расспрашивая. Договорились?

– Я не совсем понимаю…

– Не нужно ничего понимать. Просто выполните мою просьбу.

Дронго поднялся и громко сказал, обращаясь к своему собеседнику:

– Я сейчас вернусь и принесу вам все документы. – Он повернулся и пошел к кабине лифта.

Наверняка женщина, сидевшая в холле, услышала его слова. Дронго поднялся в кабине лифта, вошел в свой номер. Собрать все вещи было делом двух минут. Он забрал свой небольшой чемодан и вышел из номера по коридору к другому лифту, откуда можно было выйти через запасной ход. За номер в отеле он вчера расплатился наличными, мини-баром не пользовался. Можно будет позвонить и сообщить, что номер он сдает. Сейчас важно использовать некоторое преимущество во времени. Но как самонадеянно они поступили с Эдгаром! Нужно было предусмотреть, что Линдт может перезвонить Каплуновичу. Об этом они не подумали.

Через час он уже сидел в поезде, направлявшемся в Санкт-Петербург. И уже вечером этого дня выехал в Хельсинки, чтобы полететь оттуда во Францию. Находясь в салоне авиалайнера, летевшего над затянутой тучами Европой, Дронго закрыл иллюминатор и попросил стюардессу дать ему плед.

– Скоро мы войдем в зону турбулентности, – любезно улыбнулась ему девушка.

– Только не это, – мрачно прошептал Дронго.

– Что вы сказали? – не поняла стюардесса.

– Принесите мне стакан водки, – попросил он. – Так я лучше переношу эту проклятую турбулентность. И налейте еще стакан томатного сока с лимоном.

– Вам смешать?

– Не нужно. – Он закрыл глаза. «Можно было ехать на поезде. Хотя пришлось бы преодолевать всю Европу», – раздраженно подумал Дронго. В этом случае он мог бы потерять два или три дня. А это достаточно много, учитывая все, что ему удалось узнать.

Двенадцатое октября

В каждом городе у него были какие-то знакомые отели или рестораны, в которых он любил ужинать. В Париже, куда он приезжал так часто, Дронго останавливался обычно в отеле «Лотти», находившемся между Вандомской площадью и садом Тюильри. Основное здание отеля располагалось на улице Кастильон, перпендикулярной знаменитой Сен-Оноре де Фобур. Но в глубине основного находилось новое здание, отремонтированное по последним европейским стандартам, с большими светлыми комнатами, выходившими в тихий двор. Дронго обычно заказывал себе номера в этом здании, хотя они в среднем были на десять или пятнадцать процентов дороже обычных.

Он прилетел в Париж поздно ночью и приехал в отель почти под утро. Еще не так много людей знали об этом отеле, и он решил, что может позволить себе остаться в «Лотти». Все равно профессионалы, которые следовали за ним по пятам, вычислят его в Париже в тот самый момент, когда он неизбежно захочет встретиться с супругой Бориса Каплуновича. На их месте он бы сделал именно так.

Он умел спать по паре часов на протяжении нескольких дней и чувствовать себя достаточно хорошо для любой работы. В полдень он вышел из отеля. Дронго хорошо знал улицы вокруг «Лотти» и поэтому довольно быстро миновал два квартала, чтобы остановиться у телефонной будки. Карточку для телефона он приобрел в аэропорту. Вставив карточку, набрал номер Эдгара Вейдеманиса. Тот должен был включить мобильный телефон ровно в двенадцать тридцать. На часах было двенадцать тридцать две. Эдгар ответил почти сразу.

– Здравствуй, – сказал Дронго, – они сумели вычислить меня в Риге. Оказывается, Александр перед этим звонил Каплуновичу.

– Я знаю. Нам сообщил об этом Борис Самуилович. Как у тебя дела?

– Уже в Париже.

– Понял. Мы пытаемся все проверить, но, судя по всему, с тобой работают очень квалифицированно. Это профи.

– Я понял. Попытайтесь что-нибудь узнать. Поговори еще раз с Каплуновичем. Лучше не у него в офисе.

– Сделаю.

– До свидания. – Они знали, когда он позвонит в следующий раз. Эдгар отключил аппарат.

Дронго набрал номер телефона дочери Каплуновича. Она почти сразу ответила. Девочка говорила с неуловимым французским акцентом, как обычно говорят дети, воспитывающиеся за рубежом.

– Алло, я вас слушаю.

– Здравствуйте, Алла. Ваш отец должен был вас предупредить. Я хочу поговорить с вашей матерью.

– Да, я знаю. Мне сказали. Позвоните через полчаса, я буду рядом с ней.

– Только никому не говорите о моем звонке.

Он вышел из телефонной будки и прошел в небольшое кафе, находившееся напротив. Заказал себе чашку чая с молоком. Полчаса пролетели незаметно. Он снова поднялся, оставил деньги на столике, прошел в телефонную будку. Снова набрал известный ему номер. На этот раз ответила сама Кира Логутина:

– Алло, слушаю вас.

– Я приехал по просьбе вашего мужа.

– Да, я в курсе. Что я должна сделать?

– В каком отеле вы обычно бываете?

– Я вас не поняла…

– В какой отель вы можете приехать, чтобы выпить кофе или встретиться с подругой?

– Обычно езжу в «Георг Пятый» или в «Плазу».

– На авеню Монтеня?

– Да.

– Тогда я буду ждать вас в «Плазе». Приезжайте в отель и пройдите в ресторан. Будет хорошо, если вы приедете не одна, а с дочерью или подругой. У портье вас будет ждать записка. Я сниму номер в отеле и буду вас там ждать. Вы меня слышите?

– Я должна подняться к вам в номер? – нервно уточнила Кира.

– Вы можете не беспокоиться. Я приехал по поручению вашего мужа.

– Сделаем иначе, – решила Кира, – я приеду в «Плазу» не одна, а с двумя своими телохранителями. Предупреждаю, что они очень подготовленные люди. Один останется в кафе, а второй поднимется вместе со мной в номер. И будет сидеть рядом с вами. Только в этом случае я приеду. Хочу вам сообщить, что они оба будут вооружены, а с дочерью я не приеду.

– Согласен, – сразу сказал Дронго, – но вы напрасно мне не доверяете.

– После того как пропала моя младшая сестра, я никому не доверяю, – сухо отрезала Кира, – когда нам приехать?

– Сегодня в пять. Традиционный чай в пять часов…

– Это у англичан традиционный, – возразила Кира, – а у французов это самое мертвое время. Они собираются в семь или в восемь вечера. Но я приеду в пять. И учтите, что еще несколько наших охранников будут точно знать, где я нахожусь.

– Я буду вас ждать, – согласился Дронго, улыбнувшись. Она полагает, что он не знает разницы между французскими и английскими правилами. Он положил трубку, достал карточку и вышел из будки. Вернувшись в отель, он узнал номер телефона в «Плазе». Обычно номера были с большим количеством нулей, чтобы их можно было легко запомнить. Например, в «Бристоле» или в «Крийоне» номер заканчивался нулями, а в «Принце де Галле» вообще четырьмя семерками. Но в «Плазе» был достаточно интересный и запоминающийся номер. Первые две цифры обозначали индекс города, следующие могли обозначать примерный район, а шесть последующих были собственно номером отеля. Поэтому номер все равно легко запоминался. Ноль один, пятьдесят три, шестьдесят семь, шестьдесят шесть, шестьдесят пять. При этом все звонившие во Францию знали, что в случае набора кода страны первый ноль набирать не следует.

Ему пришлось снова выйти из отеля и пройти в другую сторону, чтобы заказать себе номер в отеле «Плаза». Когда ему сообщили цену за одноместный номер, Дронго чуть поморщился. Цена была просто запредельной. Шестьсот пятьдесят – это было слишком много за получасовой разговор с Кирой Логутиной. Но другого выхода не было. Он продиктовал номер своей кредитной карточки и положил трубку. Ему всегда не нравилось тратить деньги своих клиентов, даже если они были такими богатыми, как Борис Самуилович.

Дронго повернул в очередной раз к своему отелю. В этом квартале он знал не только каждую улицу, а каждый дом, каждый магазин. Это был один из самых любимых его городов. Он хорошо помнил, как впервые попал сюда много лет назад, когда само слово «Париж» было символом чужой жизни, куда попасть было почти невозможно. Его первый визит был во многом смешным и поучительным. Потом он много раз бывал в этом удивительном городе. Прежний, почти мальчишеский восторг сменился любовью к этому городу, его набережным, его просторам, его людям. Он любил часами гулять по городу и однажды даже поставил своеобразный рекорд, пройдя пешком от улицы Риволи с востока до района Дефанс на крайнем западе столицы.

Раньше Париж вызывал только радость и восхищение. Теперь, прибывая в этот город, он часто испытывал грусть и некое чувство недоумения. В его душе присутствовали ностальгические мотивы по прежнему Парижу, более спокойному и узнаваемому городу, который неуловимо менялся. И не всегда в лучшую сторону. На Елисейских Полях уже трудно было увидеть настоящих французов. Зато прибывшие гости заполняли рестораны и кафе, лежали на скамейках и прямо на тротуарах. Теперь здесь было гораздо больше арабов, африканцев, латиноамериканцев, азиатов и, конечно, выходцев из стран бывшего Восточного блока. Франция буквально задыхалась от нашествия незваных гостей, которые в конечном итоге спровоцировали погромы в парижских предместьях, ставшие предвестниками грозной бури, поднимавшейся над всей Европой.

Он вернулся в отель, поднялся в свой номер и сел у окна, глядя на небольшой внутренний дворик. До встречи еще было много времени. Не следовало торопиться, в отель, находившийся на авеню Монтеня, можно прибыть за час до появления там Киры Логутиной.

Что он имеет на сегодняшний день? Из дома вышла и пропала молодая женщина. Она не взяла свою машину, что было бы логично, не забрала личных вещей и даже косметику или белье, без которого ей, должно быть, очень трудно. Вполне возможно, что ее уже нет в живых и все переезды госпожи Логутиной через Берлин – всего лишь умелая имитация. Такое вполне возможно. Но деньги она снимала сама. Это первый факт. И звонила своему другу. Он мог бы догадаться, если бы это была другая женщина. Второй факт. Однако она не позвонила своей старшей сестре, прибыв в Париж. А ведь очень любила ее и доверяла Кире. Факт не в их пользу. И наконец, молчание столько дней. Затянувшееся молчание, когда не работают ее кредитные карточки и она никому не звонит. Второй факт не в ее пользу.

Плюс странные случаи с Оглобиным и Репниковым, очевидно убитыми теми умелыми ребятами, которые так не хотят оставлять его одного. Третий факт не в ее пользу. Судя по минусам, у Веры Логутиной мало шансов остаться в живых и спрятаться где-то в Париже. Она молчит уже девятнадцать дней. Чего она ждет? Или не ждет? Здесь, в Париже, вся эта затея с ее отъездом кажется авантюрой. Зачем убегать в Париж, где живет ее старшая сестра, любимые племянники и есть муж сестры, имеющий собственную службу безопасности, который был в состоянии обеспечить ей надежное убежище? Или ее убрали прямо в Париже? Ждали, когда она появится у сестры? Тогда все совпадает и все понятно. Она сбежала от своих преследователей к своей старшей сестре и попалась в Париже. Как там было у Юлиана Семенова? «Пьяный воздух свободы сыграл с профессором Плейшнером злую шутку». Она взяла билет через Берлин, прилетела в Париж и была уверена, что здесь ей ничего не грозит. Возможно, сразу приехала к своей старшей сестре. И здесь ее взяли. Только в том случае, если она улетала к сестре, Вера могла не думать о своей машине и оставленных в квартире личных вещах. У сестры она могла достать все, что ей было нужно. Это больше похоже на истину.

Он поднялся со стула. Начал одеваться. Все так, но не совсем так. Отличница, умница, серьезный экономист. Не вернулась в квартиру. Мгновенно приняла решение, поняв, что в квартире ее ждут. Заперла дверь и побежала вниз по лестнице. Поняла, что не стоит пользоваться лифтом. Не взяла машину. Проявила самообладание. Обналичила целую кучу денег в разных банкоматах. Взяла билет через Берлин. И глупо подставилась в Париже? Не позвонила сестре, когда прилетела во Францию. Не позвонила из Германии. Не учла, что ее могут ждать и здесь? Не похоже. Она не дурочка, работала у премьер-министра, понимает, как легко вычисляют нужного человека. Что-то не сходится. Что-то не получается.

А если ее сдали сам Каплунович и его жена? В жизни бывает всякое. Предают только свои, как говорят французы. Тоже не похоже. Зачем Каплуновичу устраивать этот глупый спектакль и обращаться к Дронго за помощью? Чтобы гарантировать свое алиби? Не подходит. Если она исчезла благодаря ему, то ее никогда не найдут. И ему не нужно никакого алиби. Никто его не станет обвинять. Она уехала и исчезла. Вот и все. Был человек – и нет человека. А ее единственный близкий родственник – старшая сестра. Опять не подходит. Каплунович явно заинтересован в том, чтобы найти Веру. Он и так потратил слишком много денег и усилий, чтобы многое о ней узнать. И обратился к Дронго, решив, что это его последний шанс.

Выйдя из отеля, он свернул налево, в сторону Елисейских Полей. Отсюда можно было дойти до авеню Монтеня минут за пятнадцать. Или за двадцать, если не очень торопиться. Он не торопился. До назначенного времени было еще около трех часов.