Текст книги "Стандарт возмездия"

Глава 12

Их везли довольно долго, больше часа. Водитель уверенно ориентировался в ночной темноте, из чего Цапов сделал вывод о том, что похитившие их люди местные. Но вот молодой «сфинкс» явно не относился к ним. И не только потому, что разговаривал с другими похитителями на русском с характерным гортанным кавказским акцентом. У местных русский язык был другого качества, они совсем по-иному ставили ударение.

Ребята, сидевшие рядом с Цаповым, несколько приутихли, и даже Кирилл уже молчал, сознавая, что их мучения только начались. Похитители, сидевшие впереди, тоже не особенно разговаривали. Двое даже заснули. А еще двое неслышно переговаривались. Была надежда на то, что могут задремать и остальные. Но их начальник быстро пресек все надежды, приказав одному из своих людей не спускать глаз с пленников, что тот и делал, развернувшись вполоборота в сторону Цапова и ребят.

Когда они проехали минут сорок, Коля, раньше служивший во внутренних войсках, тихо спросил Цапова:

– Может, нас в тюрьму везут?

– Нет, – одними губами ответил Цапов, – не обманывайте себя, ребята. Нас везут совсем в другое место.

– Для чего?

– Я думал, что ты догадаешься.

– Что будем делать? – спросил уже Слава.

– Нужно каким-то образом отсюда выбраться.

– Не разговаривать, – услышав шепот, закричал наблюдавший за ними головорез, поднимая свой автомат.

– Мы хотим знать, куда нас везут, – поднял руку Цапов, – вы извините, но у меня болит живот. Мне нужно выйти.

– Сиди, – разозлился охранник.

– Я не могу терпеть. Или вы хотите, чтобы я испачкал ваш автобус? – Цапов рассчитывал хоть как-то остановить этот проклятый автобус и выйти из него. Дальнейший план действий родится на месте, по обстановке. Главное – выйти из автобуса. А ребятам без него ничего не сделают. Они не обязаны знать, куда их вез Цапов и где они будут встречаться с местными связными, прибывшими для их встречи. Значит, бежать нужно было ему самому.

Охранник растерянно оглянулся. Он не знал, что полагается делать в таких случаях. С другой стороны, пачкать автобус, конечно, нельзя. Охранник посмотрел на сидевшего впереди бородача. Тот был их формальным командиром. Но командовал всем отрядом молодой гость.

– Что делать? – растерянно спросил он. Бородач, не слышавший разговора, повернулся к нему. Что-то спросил на местном, очевидно, уточняя, что именно произошло. Охранник ответил. Бородач разозлился, наверняка выругался, но потом сказал несколько твердых, коротких фраз.

– Кто? – спросил он.

– Вот тот, – показал охранник на Цапова. «Сфинкс» испытывающе посмотрел на пленника. Увидел его глаза и, равнодушно пожав плечами, отвернулся.

– Что делать? – спросил бородач.

– Он врет, – ответил гость, – он хочет найти повод, чтобы удрать отсюда.

– Мне плохо, – всем своим видом показывал Цапов. – А если не врет? – усомнился бородач, видя мучения Цапова.

– Пусть делает под себя, – усмехнулся гость. Охранник возмущенно зацокал языком.

– У нас такого делать нельзя, – возмущенно заявил он, – наш автобус не туалет, и здесь нельзя такого делать.

– Он врет, – убежденно повторил гость, – просто хочет сбежать.

– Сбежать? – усмехнулся бородач. Он был среднего роста, но необычайно плотный и широкоплечий. Судя по комплекции, это был бывший борец. Он неторопливо встал и подошел к Цапову. Долго и внимательно смотрел на него. Потом с явной угрозой сказал:

– Сейчас машину остановим, и ты выйдешь вместе со мной. Но если обмануть вздумал или сбежать захотел, я лично тебя резать буду. На кусочки. Ты меня понял?

Цапов кивнул головой. Бородач пошел к водителю, что-то приказал ему на местном языке. Автобус свернул в сторону и мягко затормозил.

– Выходи, – приказал бородач Цапову. Тот послушно встал. Впереди шел бородач, за ним Цапов, и замыкал шествие охранник. Молодой «сфинкс» не стал возражать, но неодобрительно покачал головой, крикнув на прощание:

– Не отходите далеко от автобуса!

Они вышли из автобуса, прошли дальше по дороге. Цапов огляделся: повсюду было темно, и почти не было никакой растительности. Он показал рукой в сторону.

– Вон там удобное место.

– Иди, – согласился бородач, доставая фонарь, – а я над тобой стоять буду и смотреть, что ты делаешь.

– Так и будешь стоять, – разозлился Цапов, – и не противно?

– Ты много не разговаривай, – посоветовал бородач, – снимай брюки и делай, что хочешь. Если ты убежать собрался, то ошибся сильно, здесь убежать нельзя. Быстро поймают.

– Ничего я не хотел. Просто живот болит после самолета, – огрызнулся Цапов, увидев, как из автобуса выходит еще один охранник и тоже с автоматом в руках.

– А ты зачем слез? – крикнул ему бородач.

– Приказал наш гость. Иди, говорит, помоги ребятам.

– Много он командует, – явно разозлился бородач, – мы бы и без него справились. Вернись в автобус.

– Но он приказал...

– Вернись, говорю. – И в этот момент, пользуясь тем, что внимание бородача было отвлечено, Цапов резко ударил в лицо стоявшего рядом с ним охранника. Тот от неожиданности качнулся, и Цапов быстро выхватил его автомат. Бородач поднял свой автомат, но этой секунды Цапову хватило, чтобы прижать к себе своего незадачливого охранника. Раздалась длинная очередь, и прикрывающее Цапова тело дернулось и обмякло.

Константин швырнул тело погибшего на бородача и поднял автомат, давая короткую очередь. Бородач как-то странно, боком упал на землю. Автомат отлетел в сторону, и фонарь, которым он освещал всю сцену, тоже оказался на земле.

Цапов прыгнул в сторону за мгновение до того, как третий головорез, стоящий у автобуса, поднял свой автомат. Очередь просвистела буквально у него над головой. Но он услышал, как из автобуса крикнули, чтобы никто не стрелял. Из него выскочил «сфинкс», которого Константин справедливо считал гостем. Из машины сопровождения, которая затормозила впереди автобуса, уже бежали двое его людей.

– Не стрелять, – закричал этот тип, – не стрелять – он нам нужен живым!

Цапов лежал на земле, тяжело дыша. Автомат рядом. Теперь он так просто не отдаст свою свободу. Хотя условия, конечно, неравные. Даже не потому, что он один, а их шестеро, с учетом двоих, оставшихся в автобусе. Они местные. А ему придется ночью ориентироваться в незнакомых условиях.

Он подтянул к себе автомат. Нужно поскорее уходить. Гость, стоявший у автобуса, громко скомандовал, и один из головорезов побежал к автомобилю. Через секунду Цапов услышал, как джип, сопровождающий их автобус, разворачивается.

– Осторожнее! – крикнул гость, усаживаясь рядом с водителем. – Постарайся его не задавить.

«Черт возьми», – с раздражением подумал Константин – на такое он не рассчитывал: машина, светя фарами, двигалась прямо на него. Нужно быстрее уходить, но от машины не убежишь. Если бы ребята в автобусе догадались хоть как-то отвлечь внимание других боевиков. Хотя что они могут сделать! Там остались еще водитель и один из охранников. Ребята не самоубийцы, поэтому и сидят так спокойно.

Он дотронулся до автомата. Нужно подороже продать свою жизнь. Но как все-таки они узнали об их рейсе? Неужели Горелый заранее предупредил? Но ведь никто не знал, что они летят именно в Ташкент. Хотя билеты... Цапов пополз в сторону, стараясь отползти от автобуса подальше.

Билеты... Если они заранее знали фамилии тех, кто едет, то не составляло труда проверить по компьютеру, куда именно летят эти трое. Все верно. Горелый наверняка подставил своих ребят. Слишком большая награда этот караван. Слишком большая, чтобы Горелый мог совладать со своей совестью. Сукин он сын. Нужно обязательно вернуться живым в Москву и хотя бы сообщить о случившемся, чтобы покарать Горелого, который оказался ненадежным союзником.

Цапов понял, что нужно отползать быстрее, иначе он рискует попасть в поле видимости фар джипа и оказаться в лучшем случае застреленным с двух сторон.

Но подняться он не мог. Со стороны автобуса наступали еще двое боевиков, и ему приходилось тяжело отползать назад. Но джип приближался еще быстрее. Видимо, наступила последняя ночь в его жизни. Он крепче прижал к себе автомат. Нужно успеть хоть что-то сделать до того, как его убьют. Если он сумеет убить сидящих в джипе, у ребят может появиться шанс. Но если только он сумеет их убить.

Цапов рывком поднялся на ноги, упер в живот автомат и дал длинную очередь по приближавшемуся автомобилю. Он выпустил все патроны, с отчаянием понимая, что это его последняя очередь. Но со стороны автобуса не стреляли. Джип остановился. Переднее стекло разлетелось вдребезги, и водитель упал на руль с простреленной головой. Но второго пассажира нигде не было видно. Цапов растерянно оглянулся по сторонам, когда почувствовал, как ему в спину уперлось дуло пистолета.

– Спокойно, – сказал тот самый «сфинкс», который брал его в аэропорту, – одно движение – и ты покойник.

Константин дернулся, но сработал инстинкт самосохранения. Готовый еще мгновение назад умереть, он теперь хотел жить. И руки, уже не повинуясь разуму, а подчиняясь животному чувству страха, выпустили из рук автомат. Он понял, что проиграл не только этот раунд, но, возможно, и жизнь. «Сфинкс» перехитрил его. Он незаметно вылез из автомобиля и шел за джипом в тени, невидимый Цапову. Очевидно, он просчитал и такой вариант, при котором загнанный в угол пленник окажет яростное сопротивление.

– Не дергайся, – сказал этот тип, которого Цапов отчасти зауважал за изощренный ум. Со стороны автобуса уже бежали еще двое головорезов.

«Не вышло, – огорченно подумал Цапов, – не получилось. Теперь придется заплатить по полной программе. Теперь придется платить». У него был только один шанс, и он не сумел использовать его. Подбежавшие охранники надели на него наручники и повели к автобусу, щедро награждая тумаками. Но от большего они предусмотрительно воздерживались.

Он поднялся в автобус и увидел лица ребят, которые, похоже, были искренне огорчены его неудачной попыткой. Один из охранников так сильно толкнул его, что он упал на пол и еще получил удар по почкам. Самым огорчительным оказалось то, что он не убил бородача. Тот сидел в первом ряду автобуса, мрачно глядя на своего пленника. Он был ранен в руку. Другая пуля попала в бок, и водитель автобуса осторожно перевязывал его. Глаза бородача вспыхнули садистской радостью, когда он увидел своего пленника. В них было столько радостного торжества охотника, что Цапов невольно поежился. У автобуса «сфинкс» приказывал:

– Соберите трупы в автобус. Посмотрите, чтобы ничего не осталось, никаких следов. И пусть кто-нибудь сядет за руль джипа. Нам ехать уже немного.

Он поднялся в автобус и, посмотрев на бородача, спросил:

– Как твои раны?

– Жить буду, – засмеялся бородач.

– Из-за тебя двоих потеряли, – махнул рукой гость, – я же тебе говорил, что он врет.

– Ничего, – с каким-то внутренним торжеством сказал раненый, – он заплатит за каждую каплю нашей крови. Он еще не знает, что такое попасть в руки к Аббасу. Он проклянет тот день, когда родился.

– Успокойся, – посоветовал гость, – сначала нам нужно доехать. – Он посмотрел в сторону Цапова. Его взгляд не обещал ничего хорошего.

– Думаю, что и вы должны были попытаться убежать, – пробормотал Цапов так, чтобы его услышали сидевшие сзади ребята Горелого.

Глава 13

Старик сидел в своей комнате недовольный и мрачный. Недавно позвонил Ибад. Он успел зайти к начальнику местного райотдела и узнать у него все подробности. Ни о какой операции милиции речь не шла, уверял Алимурат. Ничего конкретного не планировалось ни в его районе, ни в центральном аппарате. Начальник райотдела милиции был убежден, что, если нечто подобное планировалось бы на его участке, он обязательно был бы об этом информирован. Он даже позвонил в управление Министерства по борьбе с наркомафией, где у него были знакомые. И попытался узнать, не планировали ли они что-нибудь подобное на его участке. Но все знакомые в один голос открещивались.

Ошибки быть не могло. Курбан слишком хорошо платил полковнику, чтобы тот своими руками зарезал такую курицу, несущую ему поистине золотые яйца. Значит, этот сбежавший «племянник» не был из милиции. Тогда получалось, что он был либо авантюрист, решивший обмануть Курбана, либо посланец его врагов, замысливших погубить его друзей и его дело.

За многие годы работы он привык к разного рода неожиданностям. Еще в далекие сороковые годы он совсем молодым парнем переходил границу с Ираном, выполняя поручения своего умершего дяди. Потом ему стали доверять операции покрупнее. В пятидесятые границу уже невозможно было преодолеть в одиночку, и в Иран снаряжались целые караваны. В шестидесятые поток наркотиков почти прекратился, и вместо них начали возить золото, различные украшения, сигареты, конфеты, уже поступавшие из Москвы и других городов Советского Союза.

В семидесятые начали приходить товары из Закавказья из подпольных цехов, так бурно расцветших в это время. И наконец, уже в восьмидесятые годы, пользуясь нарастающим разложением в огромной стране, они снова переключились на поставку наркотиков, пользуясь тем, что потоки зелья, ранее свободно проходившие через Иран, очень сильно замедлили свои темпы. Из Афганистана, Пакистана и пограничных районов Ирана наркотики перевозились через Тегеран и далее на запад. Однако революция семьдесят девятого года в Иране положила конец бесконтрольности, а пришедший к власти теократический режим аятоллы Хомейни начал беспощадную борьбу с наркомафией.

Именно тогда большая часть продукции начала поступать через границу в Туркмению и Азербайджан, откуда шла еще дальше в Европу. И то, что было немыслимо в сороковые и пятидесятые годы, стало очевидной реальностью в это время. Пограничники и таможенники брали взятки, стали продаваться, как дешевые проститутки. Теперь можно было купить почти любого пограничного офицера, почти любого таможенника. После обретения независимости эта проблема вообще перестала волновать Курбана.

Будучи несколько философом по натуре, он долго размышлял, как могла произойти такая подмена ценностей. Ведь еще в далекие пятидесятые годы ни один пограничный офицер, ни один таможенник даже не подумал бы о взятке. Любое подобное предложение немедленно закончилось бы тюрьмой. Неужели и впрямь времена изменились. И раньше люди были гораздо порядочнее, чем теперь, когда он достиг преклонного возраста. Старый Курбан прожил долгую жизнь и знал, что ничто не меняет людей. Ни времена, ни обстоятельства. Но почему тогда раньше никто не брал взятки, а теперь брали все без исключения?

Он долго размышлял над этой проблемой. Пока решение не стало очевидным. Вернувшийся из далекой Англии родственник рассказал, что там полицейские даже не смеют подумать о такой нетрадиционной форме оплаты. И любое подобное предложение будет немедленно и жестоко наказано. Получалось, что все английские полицейские гораздо более честные, чем все туркменские. Получалось, что вообще англичане гораздо лучше его соотечественников. Поверить в это было невозможно, и он снова размышлял над этим. Пока ответ не стал ему очевиден.

Он вдруг понял, что именно происходило. Дело было не в том, что английские пограничники, полицейские или таможенники были гораздо честнее и лучше туркменских. И дело было не в том, что в конце восьмидесятых в таможенных службах большой страны работали куда менее честные сотрудники, чем в пятидесятых. Дело было только в одном. В сознании сотрудников, в их отношении к своей Родине, к обществу, в котором они жили, к собственной службе.

В пятидесятые годы советские пограничники верили в идеалы того общества, которое они защищали. Так же верили в него таможенники, милиционеры и сотрудники КГБ. А вот спустя тридцать или сорок лет идеалов не осталось, в общество никто не верил, а собственные государства, образовавшиеся на развалинах империи, многие просто презирали. В подобных условиях никакие сдерживающие стимулы не могли остановить человека. Человеку становится глубоко наплевать и на само общество, и на государство, в котором он живет. Старик понял, что нашел верный вариант ответа на свои мучительные вопросы. И это его радовало. Ибо он твердо знал, что в его стране никто серьезно не относится к многочисленным памятникам президенту, которые расставлены по всем городам и селам. И к деньгам, на которых было изображение здравствующего президента. В этих условиях для людей главным было собственное обогащение, и поэтому караваны с грузом беспрепятственно проходили любые границы, прежде закрытые для посторонних.

Но, решив для себя эту задачу, Курбан-ака понял и другое. В его собственном государстве и в молодых республиках, возникающих на обломках великой страны, стало возможно покупать любого чиновника, любого нужного человека, что отныне на огромном пространстве самым высшим идеалом был знак доллара, заменивший и саму совесть, и все прежние идолы.

Именно поэтому Курбан не сомневался в полковнике, который ни при каких обстоятельствах не стал бы его предавать во имя химеры служебного продвижения или из-за любви к государству. Подобные высокие понятия были неведомы Алимурату, привыкшему получать крупные «бакшиши» и вольготно жить на эти деньги.

Но молодой человек исчез, и его оставшийся паспорт только напоминал о том, что этот человек осмелился пуститься в такую рискованную авантюру. Курбан сидел мрачный и задумчивый, когда услышал шорох за дверью. Должно быть, это был вернувшийся Ибад, которому он поручил организовать дежурство на железнодорожном вокзале, чтобы гость ни при каких обстоятельствах не смог бы уехать. За аэропорт Курбан-ака не боялся. Без паспорта его просто не пустят в самолет, не продадут билета, если, конечно, он не из милиции и в городе у него нет сообщников. Но в это трудно было поверить, ибо при таком варианте милиция давно должна была появиться в доме самого Курбана или хотя бы на квартире, где они держали своего пленника. Старик не мог понять мотивы действий авантюриста и поэтому нервничал больше обычного.

– Кто там? – раздраженно крикнул старик. – Войди в комнату.

Дверь осторожно приоткрылась, и в комнату вошел... тот самый тип, о котором он только что думал. Только многолетняя практика общения с негодяями и собственная выдержка помогли старику не вскрикнуть. Он недовольно посмотрел на вошедшего.

– Сам пришел, – прохрипел Курбан-ака, – правильно сделал. Проходи, садись. Теперь ты мой гость. – Молодой человек кивнул, снял обувь и в одних носках прошел по ковру к хозяину дома, усаживаясь рядом с ним.

– Храбрый ты человек, – усмехнулся Курбан-ака, подвигая к себе пиалу. Он налил чай своему «гостю». Тот поднял пиалу.

– За ваше здоровье, – нагло сказал молодой человек и стал пить чай.

– Спасибо, – ответил старик и, помолчав немного, еще раз сказал: – Храбрый ты человек. Может, скажешь, как тебя зовут?

– Мое имя Осман, – ответил гость, осторожно поставив пиалу перед собой.

– Красивое имя, – одобрительно сказал хозяин дома, – может, ты еще расскажешь мне, куда и зачем ты бежал? И вообще, зачем пришел в этот дом и обманул старика.

Вместо ответа молодой человек снял свой пиджак и надорвал его подкладку. Это был самый крайний вариант, к которому Рустаму разрешили прибегнуть. Он достал фотографию.

– Это настоящая фотография, – сказал молодой человек, – на ней сам Кафаров, его племянник и я. – Рустам не стал уточнять, что фотография была искусно смонтирована в лаборатории Бюро координации. Старик взял фотографию, долго и хмуро ее разглядывал. Потом отбросил в сторону.

– Почему я должен тебе верить? – спросил он. – Сначала ты обманул меня с паспортом. Может, ты теперь обманываешь меня и с этой фотографией. Кому удалось подделать паспорт, тот мог подделать и такую фотографию.

– Верно, – усмехнулся гость, – но вы не спросили, зачем я это сделал.

– В таком случае ты должен сказать об этом сам, – мрачно посоветовал Курбан-ака, почувствовав, что гость его переигрывает.

– Я должен был встретиться с вами и убедить вас в том, что я и есть племянник Кафарова, – сказал молодой человек, глядя в глаза старику, – меня прислали из Баку. У нас к вам очень важное дело. – Старик слушал молча, только в полуприкрытых глазах вспыхивали искры недоверия и гнева.

– Почему я должен тебе верить? – упрямо спросил старик.

– А почему я пришел к вам снова? – улыбнулся гость. – Если бы я был из милиции, ваш дом давно бы окружили машины, и вы бы об этом узнали первым. Если меня послали ваши враги, то зачем бы мне второй раз приходить сюда, уже зная, что все сорвалось. А если я говорю неправду, то откуда у меня эта фотография? И паспорт на имя племянника Кафарова? У вас ведь наверняка есть свои люди в милиции. Вы можете узнать, являюсь ли я их сотрудником или нет. Это очень легко проверить. – Старик взглянул на него еще более недоверчиво, потом поднял свою пиалу с чаем. Сделал несколько глотков.

– В твоих словах есть доля истины, – кивнул он, – но ты однажды уже обманул меня. Как я могу поверить тебе во второй раз?

– Вы можете испытать меня, – улыбнулся Рустам, – и тогда будете знать, на что я гожусь.

– Испытать? – прищурился старик, и в этот момент дверь стремительно распахнулась. На пороге стояли Ибад, Махмуд и еще несколько человек с пистолетами в руках. Они целились в пришедшего гостя.

– Назад, – неожиданно громко крикнул старик, – он мой гость и сидит в моем доме. Назад, мерзавцы, и закройте дверь, иначе, клянусь небесами, я накажу первого, кто осмелится войти в эту комнату!

Ибад попятился назад, увлекая за собой остальных.

– Спасибо, – вежливо кивнул гость.

– Кто тебя послал? – сухо уточнил Курбан-ака.

– Новые люди, уважаемый, – улыбнулся гость, – вы не знаете их имена. Мы просто хотим наладить наше сотрудничество, заменив в Туркмении так рано ушедшего Кафарова. Именно поэтому мне сделали новый паспорт на имя его племянника и прислали сюда.

– Ты красиво говоришь. Но я пока не вижу логики в твоих словах, – парировал старик.

– Логика в том, что мы снова хотим с вами работать.

– Я тебя не знаю, – возразил старик, – а с незнакомыми людьми я не работаю. Тем более с человеком, который уже однажды сумел обмануть меня.

– Мы не незнакомые люди. В свое время мы работали на самого Кафарова. Разве вам мало его фотографии?

– Это ничего не доказывает, – твердо возразил старик, – фотографию могли подделать, как паспорт. Мне нужно поверить в тебя.

– Разве я пришел бы сюда при другом варианте? – спросил молодой человек. – Если меня послала милиция, то почему мне разрешили снова сюда прийти, зная, что вы будете меня подозревать? Если меня прислали ваши враги, то зачем они отдают вам в руки заложника? Тогда в чем дело? Чего вы боитесь?

– Я ничего не боюсь, – гордо поднял голову Курбан, – кроме немилости всемогущего Аллаха, но и тебе верить не собираюсь. Раз обманувший может обмануть и сто раз. Уходи с миром, я прикажу, чтобы тебя не трогали.

Он внимательно следил за реакцией гостя из-под полуопущенных век. Но гость не двигался с места.

– Я не могу уйти, – сказал молодой человек, – нам очень важно наладить здесь сотрудничество с вами, уважаемый Курбан-ака.

Старик задумался. Смелость молодого человека обещала хорошие дивиденды. Алимурат клятвенно заверял, что ни один сотрудник милиции не участвовал в подобном «мероприятии». Значит, его гость либо авантюрист, либо реальный союзник, с которым можно и нужно договариваться.

– Ты пришел за моей головой, – упрямо сказал старик. К этому времени он уже не сомневался в личной храбрости пришедшего. Но теперь он обязан был проверить своего гостя, чтобы избежать второй ошибки, гораздо более худшей, чем первая.

– Мне нужна ваша голова, чтобы узнать вашу мудрость, – почтительно сказал Рустам, – я прошу верить в мои слова. Вы казались мне умным человеком, который все правильно поймет.

– Подожди, – остановил его старик, нахмурившись. Он сидел довольно долго, мрачно размышляя о случившемся. Во всяком случае, гость был прав. Ни с милицией, ни с его врагами он не общался, иначе дом бы сейчас окружило много машин.

– Хорошо, – сказал он, соглашаясь со своим внутренним голосом, – я дам тебе задание и посмотрю, как ты его сделаешь. Ибад! – закричал он громко.

Через несколько секунд за стеной раздался топот, и дверь открылась. Тяжело дышавший Ибад ввалился в комнату.

– Я думаю, вы знакомы, – показал на гостя Курбан-ака и, уже обращаясь к Ибаду, спросил: – Что ты говорил про Касыма? Повтори нам еще раз.

– Он не платит деньги уже шестой месяц. Вообще-то он очень жадный человек, – нерешительно сказал Ибад.

– Вот, вот, – обрадовался его наставник. – Мне кажется, наш гость захочет помочь нам разрешить этот спор. Он живет один?

– Да, в своем доме он живет один. Жена умерла три года назад, а дочь он выдал замуж еще в прошлом году, – уверенно рассказал Ибад, не присаживаясь рядом с ними. В этом доме нельзя было садиться рядом с хозяином без его разрешения. Он стоял, чуть наклонившись, и бросал в сторону гостя страшные взгляды, не обещавшие ничего хорошего.

– А почему ты до сих пор мне ничего не говорил? – тихо уточнил старик, не поднимая головы.

– Простите, – опустил голову Ибад, – я не хотел вас беспокоить.

– Эх ты, – махнул рукой старик, – не хотел меня беспокоить. Такое важное дело губишь. Ты что, не понимаешь, что он делает? Ведь за ним и другие платить перестанут.

– Я заставлю его все заплатить, – уверенно сказал Ибад, поворачиваясь к двери.

– Нет! – крик старика был как удар хлыстом. – Не нужно ничего делать. Вернись, Ибад. Мы поручим это дело нашему гостю. Ты, кажется, хотел, чтобы мы тебя проверили? – Гость мрачно кивнул, понимая, какая именно проверка ему предстоит.

– У нас появился один нарушитель, – мягко сказал старик, словно речь шла о фруктах на его участке, – он не совсем правильно себя ведет. И ведет себя так уже давно. Мне кажется, что его голова будет лучшим пропуском для тебя. И тогда я поверю, что твой паспорт можно тебе вернуть. И что ты действительно не милицейская «подставка». Но учти, что с тобой на этот раз пойдет мой человек.

– Хорошо, – поднялся гость, – я принесу тебе его голову.

– До свидания, – с интересом посмотрел на него хозяин дома, – иди в соседнюю комнату, там тебя накормят. А наш человек присоединится к тебе, когда ты будешь готов.

Он подождал, пока ушел его гость, и сказал Ибаду:

– Сними с него наблюдение. Он никуда не убежит. Либо вернется с головой нашего должника, либо мы перестанем ему верить. Одно из двух. Уже сегодня вечером мы будем все знать. Ты пошлешь вместе с ним Махмуда. Если гость будет мешкать, то Махмуд знает, что нужно делать. Касым должен заплатить по всем счетам. А этот гость нам поможет.

– Вы ему верите? – изумился воспитанник.

– Конечно, нет. Но голова Касыма может поколебать мое недоверие. Кроме того, ты сам звонил мне из милиции и сообщил о твердых гарантиях Алимурата, что посланный человек не имеет ничего общего с нашей милицией.

– Может, его послали другие службы? – предположил Ибад.

– Уже проверил, – махнул рукой старик, – я поручил Махмуду проверить этого человека через наших друзей из Министерства безопасности. Там тоже ничего не знают об этом госте. Нет, Ибад, я верю людям, которым хорошо плачу. Пошли с ним Махмуда, и давай немного подождем. Если он не тот, за кого себя выдает, то тогда Махмуд принесет его голову. Посылай их немедленно. Мы должны наконец узнать, кто такой наш неведомый гость.