Текст книги "Умница Эллиот"

Генерал Кендалл только за виски схватился, и говорит, что он не для того шел в армию соединенных штатов, чтоб вести диалоги с чьей-то задницей.

– Но это все ж лучше, чем то, что нас ждет, генерал, – заметил Ахерн.– Завтра от нас и мокрого места не останется.

Кендалл возвел руки к небу и говорит, что если он решится на этот позор, то после службы ему обязаны воздвигнуть отдельный памятник.

И, скажу я вам, до того забавно было видеть генерала ВМФ соединенных штатов, орущего в задницу своего рядового.

– Штаб, это генерал Кендалл! Как меня слышно?! Повторяю, это команда Джекки-два, как нас слышно?! Отмена операции! Как слышно?! Отмена операции «Стерка»! Нас захватили, мы в тюрьме для пленных в Плейку! Со мной Брайнт, Берри и Бишоп и пара человек из сто первой пехоты! Штаб, срочно, отмена операции! Как меня слышно?!

Но сколько генерал не надрывался, никаких признаков жизни рация не подавала, даже помех не слышалось.

– Все без толку! Там глухо, как в танке. Дело дрянь!

Сержант Ахерн со вздохом откинулся на койку, и мы тоже все решили немного отдохнуть. А так как коек в камере было всего четыре, то все улеглись по двое. Кроме Ахерна и Кендалла, естественно. Соленто поделил койку с лейтенантом Бишопом, я прилег рядом с Бучесом, а рядовой Берри просто присел на пол, прислонившись головой к стене. Мне не спалось, и я начал терроризировать своего товарища. Я рассказал ему о случае с крестом, и он многозначительно хмыкнул.

– Так и есть друг, все зависит от твоей веры. Если ее нет совсем, то увешайся ты хоть с ног до головы ликами святых, все будет напрасно. Но если в тебе теплится вера, размером хотя бы с горчичное зерно, то можно свернуть с ней горы. Не волнуйся друг, если нам не суждено погибнуть здесь, этому не бывать. Не зря имя Чиди означает «Бог есть», матушка не прогадала, я еще тот везучий сукин сын.

Я только посмеялся, глядя на его широченную белозубую улыбку.

Тут он подкатывает рукав своей формы и отдирает крошечный пакетик, пришитый ко внутренней стороне.

– Ладно, не будем о грустном, давай немного затянемся, – говорит он, протягивая мне малюсенькую сигаретку.

– Где ты это дерьмо раздобыл? – удивился я.

– Помнишь Бриклейнда из третьего взвода? Так вот он ходил однажды в медкампус, обжог себе обе руки, пока трудился на кухне. Там одна девченочка, у которой в друзьях хиппи ходят, продала ему несколько пакетиков с дурью.

– Правда?! А как ее звали, он не говорил?

Сдавалось мне, я догадывался, о ком шла речь.

– Дружище, ты конечно извини, но как ее звали, это последнее, что меня на тот момент интересовало. А косячок ничего такой, только торкает не по детски, сразу предупреждаю.

Тут вдруг к кровати подползает рядовой первого класса Берри, и виновато на нас глядит.

– Ребят, я случайно подслушал одним ухом ваш разговор, на полу особо то и не поспишь, а мне один не одолжите?

И тут только Бучес отыскал в кармане спички, и собирается нам поджечь косяки, как с верхней койки подал голос недовольный Ахерн.

– Вы что, чертята, решили взять увольнительную, не спросив меня?!

И вот, мы уже все вчетвером намереваемся расслабиться, как вдруг из смежной с нами клетки раздаются какие-то непонятные свист и шипение. Генерал Кендалл вдруг со скоростью пули слетает вниз.

– Не может быть!

Тут он замечает нас с травкой в руках и изумленно таращится на Ахерна. Но тот уже успел ее откинуть.

– Что у вас здесь творится, сержант?

– Только что отчитывал этих остолопов, генерал. Занимаюсь конфискацией грязного товара.

Генерал Кендалл как-то странно на него взглянул и говорит:

– Там, похоже, рация у Брайнта ожила. Берри, а с тобой у меня позже будет другой разговор.

Мы все бегом к решетке. Тем временем, пока с глухих недр толстой кишки Брайнта все сильнее и сильнее доносились помехи и свист, тот сладко спал себе в позе эмбриона.

– Брайнт! – позвал его генерал Кендалл, но ответа не последовало.– Мать твою, Брайнт, кажется, у нас намечается связь, очнись сейчас же, это приказ!

Он стянул с себя сапог, швырнул им в Брайнта, и угодил тому прямо в бошку. Тут Брайнт приподнялся на локте и камеру заполонил вдруг чей-то зычный голос.

– Джекки-два, вызывает база! Как слышно, у вас все в порядке, доложите где вы, прием!

Брайнт второпях подбежал к решетке, нагнулся, и генерал снова заорал ему в задний проход:

– База, это Джекки-два, даю приказ отменить операцию «Стерка», как меня слышно?! Отмена операции, мы захвачены в лагерь военнопленных в Плейку, кроме нас здесь еще заключенные, сколько точно, не могу сказать! Нами была получена недостоверная информация, прием!

– Да, мы в курсе, что информация недостоверная, прием! – раздалось с того конца.

Генерал Кендалл аж дух перевел.

– Мы в курсе, что в лагере нет военнопленных, утром мы высылаем самолеты, как слышно, Джекки-два?! Ужасная связь, прием!

– Да нет же, ублюдки! – схватился за голову генерал.– Мать вашу, база, никаких самолетов не высылать, вы нас всех поджарите!

– Что вы там жарите? У вас хватает провизии? как слышно, Джекки-два?

– Отмена операции, база! Я сказал – отмена!! – надрывается Кендалл.

Рация тем временем шипела и гудела уже на всю камеру.

– Да, операция отменная, что надо, Джекки-два! Разгромим этих сволочей!

На этой странной ноте связь вконец была потеряна, и была закончена словесная баталия Кендалла с базой. Как вы уже поняли, наши переговоры оставляли желать лучшего.

– Вот и все, господа, надежды на задницу, брр.. рацию Брайнта не оправдались, эти черти делают вид, что нас не понимают, – развел руками Кендалл.

– Сколько у нас в запасе времени? – спрашивает Ахерн.

– Думаю, часа три есть, они захотят застать их врасплох, пораньше.

– И что мы будем делать? – говорит Соленто.

– У меня есть идея, – говорит генерал.– Почему бы последние три часа жизни нам не провести с умом. Доставайте свою дурь!

Короче, остаток времени наша компания дружно затягивалась косяками, правда я не так весело проводил время. Меня оставили на стреме, глядеть в прорези в двери и высматривать, не идут ли охранники.

Американские истребители прилетели с первыми лучами солнца. Только начало светать, как издалека вдруг донесся непонятный шум.

– Летят, – протянул Кендалл, туманным взором оглядывая камеру.

Ну, тут мы все переполошились, страшно было не по детски, доложу я вам. Как вдруг произошло кое-что довольно странное. Капитан Хейз, который до этого момента пребывал в каком-то обезумевшем невменяемом состоянии, замер вдруг посреди камеры и подмигнул мне, я немного даже опешил. А затем он рухнул на пол и забился в каком-то припадке, изо рта пошла пена и все дела. Брайнт стал носиться по камере, как сумасшедший, и звать охранников. Видимо Ломатель здесь помимо своих основных функций, также выполнял роль смотрителя, потому что через пару минут звякнули ключи и в двери показалась его раздутая недовольная физиономия.

– Слушайте, со стариком совсем беда! – орет Брайнт.– У него припадок, или что-то, типа того! У вас тут врач имеется, или кто-то похожий?!

А этот громила ни черта походу не понял, что ему объяснял Брайнт, да и не особо то и стремился. Его жирное лицо только растянулось в глупой ухмылке и он подозвал к себе еще одного узкоглазого охранника. И вот они уже вдвоем, посмеиваясь, входят в камеру, и подходят к капитану Хейзу. Ломатель переворачивает ему голову носком ботинка, капитан Хейз уже не двигался, похоже потерял сознание. По крайней мере, нам так казалось. Но в тот же момент, как второй узкоглазый занес ногу, чтоб его пнуть, этот хитрый сукин сын резко подрывается и хватает его за лодыжку. Тот падает, и пока Ломатель пытается своим грецким орехом перемолоть то, что сейчас произошло, у него на спине, словно мартышка, повисает Брайнт, и пытается применить к нему удушающий прием и выглядит это довольно забавно. Мы тем временем за решеткой подбадриваем и поддерживаем ребят, чтоб не оплошали. И пока Ломатель закручивал части тела Брайнта вокруг прутьев решетки, Хейз уже успел расквасить второму охраннику морду, и, сняв с себя майку «Пни меня!», связал ему ей руки.

– Эй, задница бабуина, ваша тюрьма скоро на воздух взлетит, а ты все не уймешься! – крикнул Хейз Ломателю.

Он попытался стянуть у Ломателя связку ключей, но тот только зашвырнул его на койку, и снова принялся за Брайнта. Но капитан не сдается, снова семенит к нему и прокусывает ему голень до крови. Тот орет, а Ахерн злорадно торжествует.

– Правильно, капитан, глаз за глаз! Голень за голень!

Пока Ломатель вопит на чем свет стоит, капитан Хейз таки умудряется стянуть у него ключи.

– Эй, Ломатель! – орет Соленто.– Сюда летят американские истребители, понимаешь, дубина стоеросовая?! Самолеты сбросят сейчас сюда пятьсот килограммов напалма, и из твоей жирной задницы получится превосходный бифштекс!

Здесь Ломатель будто бы уловил некие колебания в словах Соленто, несущих смертельную угрозу, и ломанул на всех парах по коридору, видимо известить своего командира. Однако, тот и сам скоро возник в поле зрения, вопя что-то на их ломанном. Вскоре по коридору несся уже весь тюремный состав, по видимому эти гады пронюхали, что скоро их муравейник подожгут.

– Ничего, ребята, главное ключ уже у нас в руках! – орет капитан Хейз, ковыряясь в нашей замочной скважине.

– Капитан, а вы разве не того? – интересуется Ахерн.– Не контуженный?

– Слышу я и правда дерьмово, сынок, от того и ору так! А что до майки с тупым названием, лопотанием и припадками, так это я цирк разыграл, специально для тюремщиков, чтоб меньше перепадало. Тех, у кого глаза наискось и слюна течет, они особо не донимают!

– Вы уж простите, капитан, но вы еще тот хитрожопый сукин сын! – заметил сержант.

– Спасибо, Ахерн, так и запишешь потом в моей почетной рекомендации!

В общем, пока мы с Бучесом помогали генералу Кендаллу разматывать руки и ноги Брайнта, связанных узлом, остальные освобождали других заключенных. И в то время, как была открыта последняя камера, в небе над нами вдруг раздался оглушительный свист, и мы все ринулись из тюремных казарм наружу. Брайнт не чувствовал своих конечностей, поэтому в этот раз он ехал на горбушке у Бучеса, а сержант Ахерн облокотился об меня. И славно же было видеть в тот момент старого капитана Хейза, ломающего из казарм с оголенным торсом и в ритузах. И смех, и грех, честное слово.

Первое, что мы увидели, когда оказались снаружи, это ярко-оранжевое небо над пальмовыми зарослями, по всей видимости, туда была сброшена первая бомба.

– Мне кажется, или этот истребитель нацелился на нас? – спрашивает вдруг Бучес.

И правда, вдалеке, над горящими джунглями зависла маленькая черная точка, и со свистом приближалась прямо к нам. Мы разбежались, как стая обезумевших муравьев, кто куда! Соленто с размаху перемахнул через земляной вал и скрылся в овраге, Генерал Кендалл приказал своим трем отпрыскам залечь под старый отъезженный ржавый танк, а я подхватил сержанта Ахерна на руки и ринулся к первому, что бросилось мне в глаза, а именно, к огромной черной бочке, которая валялась неподалеку. Я сперва засунул в нее сержанта, а потом кое-как, сикось-накось, втулился сам. Сержант бранил меня на чем свет стоит.

– Тостер, мы могли обойтись без твоего идиотизма хотя бы здесь?! – визжит он.– Как по твоему мы сможем укрыться от взрыва в этой бочке, дубина?!

– Я думаю, все ок сержант.– отозвался я.– Не забывайте, с нами мой освещенный крест, главное – верьте.

На это сержант заорал еще пуще прежнего, и орет, чтоб я подвинул свою задницу и выпустил его. Но через минуту его глаза округлились, и он с ужасом промолвил:

– Летит.

Раздался оглушительный свист, и тут же над нами пролетел американский истребитель, а еще через секунд пять произошел такой мощный супервзрыв, что наш бочонок взлетел в воздух получше любой ракеты! Мы летели со скоростью света над огромным огненно-черным грибом. И перед тем, как залететь в тропический лес, в последний момент я заметил внизу Бучеса с Брайнтом на руках, которые как раз с разбегу запрыгнули в небольшую речушку, проходившую по территории лагеря. После этого все поле нашего зрения заволокло черной густой дымкой, и мы с силой куда-то то ли приземлились, то ли плюхнулись. Сначала я решил, что, как и полагается, на землю, но высунув голову из бочки, обнаружил, что мы очень даже уютно пристроились на верхушке высокой пальмы.

– Ну что, Тостер, я гляжу, что не так уж и безнадежны все эти твои богословские замашки, видимо, нам и впрямь повезло! – на одном дыхании сказал сержант Ахерн.

В кои-то веки мне довелось услышать от сержанта жалкое подобие одобрения, и по правде я до жути не хотел разочаровывать его снова. Но в любом случае, долго скрывать наше местонахождение было бы просто невозможным. А он тем временем пытается вылезти и толкает меня головой в задницу.

– Эээ.. сержант Ахерн, тут такое дело…

– Ну что еще?!

Я сообщаю ему, где мы находимся.

– Какого хрена, Тостер, ты издеваешься?! – взвыл Ахерн.– Почему тебя всегда заносит в какую-нибудь задницу?! На какой мы приблизительно высоте?

– На довольно высокой, сержант.

– А точней, Тостер?!

– Ну, я вижу отсюда долину Йа-Дранг, и, похоже, даже военную базу.

Следующие пятнадцать минут сержант матерился так, что будь у пальмы руки, она бы забила его за это кокосами. А я просто сидел и выслушивал, пока в какой-то момент меня не стало распирать. И распирало меня так сильно, что держаться дольше я просто не мог и выпустил тьму газов прямо в лицо Ахерну. Ну, и тут такое началось! Сержант начал задыхаться и зажимая нос руками, приказывал, чтоб я немедленно выпустил его подышать свежим воздухом. А в бочке два на метр, да еще и на такой высоте, это было ух как трудно провернуть. Тем не менее, сержанту удалось таки глотнуть воздуху, а после он прописал мне хорошего подзатыля.

– Ты грязная скотина, Тостер! Мало я натерпелся за эти сутки, так еще и ты подсираешь! Если б я не боялся грохнуться с пальмы, я б тебе зад только так начистил, болван!

В общем, оставшуюся часть времени мы сидели в полном молчании, пока, наконец, откуда-то снизу не раздались крики. По всей видимости, вопил Соленто.

– Эй, кто наверху?! – орет он.

Ахерн возвел руки к нему (насколько это возможно было сделать в бочке) и воздал хвалу небесам.

– Как же я рад осознать, что не закончу свой век в десяти метрах над землей, с болваном вроде тебя! Срочно подай голос, пока мои надежды не пошли коту под хвост!

– Здесь Ахерн и Тостер! – крикнул я.

А Соленто внизу аж присвистнул.

– И как же вас сюда занесло, ребята. Что мне делать, сержант?!

Ахерн только глаза закатил, он всегда принимал такое выражение лица, когда отвечал на тупые вопросы Соленто, в частности.

– Самое лучшее, что остается, это залезть тебе к нам наверх и закончить свой век вместе с нами, по солдатски и с честью, дубина! – орет он.

– Я не расслышал, сержант! Вы просите меня вскарабкаться на дерево? А бочка от этого не упадет?!

От греха подальше я кричу Соленто, что сержант пошутил. А не то, с таким раскладом, от нас всех мокрого места не останется, и вместо двух трупов, будет уже три.

И тут вдруг я заприметил какой-то отряд, петляющий между пальмовыми зарослями, и держащих курс как раз к нашей пальме. Я доложил это сержанту.

– Отлично! – обрадовался Ахерн.– Тостер, ты можешь поднапрячь зрение и разглядеть нашивку на форме?

Я последовал приказу сержанта, но ни черта не разглядел.

– Ладно, скажи Соленто спрятаться и проследить. Если это наши, мы спасены!

Я передал Соленто слова сержанта и тот сказал, что засел за кусты папоротника. Ладно, сидим мы, ждем, и вот уже слышны неподалеку голоса. Сержант спрашивает Соленто, что за отряд он видит.

– Ни черта я не вижу, у меня запор, сержант! – скрипит откуда-то с кустов Соленто.

– Какого черта, Соленто, так ты приказ исполняешь?! Я просил тебя об услуге, а ты засел испражняться, боже упаси, вокруг меня одни засранцы, мать их!

– Ничего не поделаешь, сержант! Хуже солдат противника только неисправный желудок! – бормочет тот снизу.

Короче, Ахерн рвет и мечет, ровно до того момента, как неизвестный отряд поравнялся с нашей пальмой. Разговаривают они достаточно громко, чтоб определить по разговору, что это наши. Кто-то из них вопит, что, похоже, вляпался в чье-то дерьмо. Похоже, Соленто успел доделать свои дела и смыться в самый последний момент. Ахерн лишь снова закатил глаза. Затем он приказывает мне подать им знак.

– Эй, мы наверху, Ахерн и Тостер, здесь, на пальме! – ору я.

Поначалу наступила полная тишина, видимо люди внизу пытались понять, откуда идут звуки.

– Матерь божья, там в бочке кто-то есть?! – кричит кто-то.

– Все верно! Здесь двое человек из сто первой дивизии, если вас не затруднит, спустите нас вниз и как можно быстрее! – вопит Ахерн.

– Сто первая?! Какая удача! Мы как раз шли к вам на выручку! Я командир спецназа Гарри Аблин.

– Правда? – язвительно бросил Ахерн.– Вы как раз кстати, командир, только вот часом раньше ваша помощь была бы куда кстати.

– Вы только не двигайтесь, ваша рухлядь уже на самом краю и вот-вот упадет! Мы сейчас натянем внизу канаты и спустим вас с помощью тросов, это займет не так много времени! – кричит нам Аблин.

В общем, скоро в нашу бочку выстрелили такими тросами со специальными липучками и сбросили нашу бочку вниз, она попрыгала на растянутых канатах еще с добрых полчаса, и мы с сержантом, наконец, оказались за ее пределами. Затем пошел разговор с командиром спецназа.

– Несколько часов назад нам поступил сигнал от тюремщиков, что у них на данный момент находятся около пятнадцати американских пленных. Видимо, этими действиями они хотели предотвратить бомбардировку ихнего лагеря. Но сигнал был подан слишком поздно, истребители были уже в воздухе. Сколько человек из вашего отряда уцелело?

– Два я могу сказать точно, не знаю, жив ли остался Чиди Бучес и куда делся капитан Хейз, с того момента, как мы выбежали из лагеря, я больше его не видел. Еще с нами был отряд ВМФ во главе с генералом Кендаллом.– говорит Ахерн.

– Наверное, ужасно было столько времени торчать там, наверху, в этой посудине? – спрашивает Аблин.

Ахерн принял серьезное выражение лица и снова закатил глаза.

– Ну, если не считать, что я был в десяти метрах над землей сжат в калач, и чуть было не отравлен едкими отходами жизнедеятельности, то вполне даже ничего.

– А как вы в общем пережили эти сутки?

– Ну, если не считать, что мне прострелили ногу и чуть не выдрали обе руки, тоже, вполне сносно.

Та еще язва, этот Ахерн.

Вскоре к нам опять заявляется Соленто, Ахерн его представляет, как нашего снайпера, а по взгляду видно, что он готов сожрать его живьем. Короче, мы вместе с отрядом спецназа намереваемся идти на поиски выживших, к месту бывшего лагеря.

Шли мы, значит, по джунглям, шли, и вдруг командир Аблин резко нас останавливает и шикает, мол, чтоб все заткнулись. Делает какие-то знаки пальцами, показывает вперед, и мы все отчетливо видим, что за тропическим дубом кто-то шуршит и прячется.

– Выходи, кто бы ты ни был! – кричит Аблин, выставив вперед оружие.

И не поверите, как же мы были все удивлены, когда из-за дерева к нам вышкребся весь какой-то помятый и абсолютно голый капитан Хейз. Он прикрывал свои гениталии лишь одним листом папоротника. Похоже, недавний взрыв сорвал с него последние портки.

– Капитан Хейз, как я рад вас видеть! – крикнул Ахерн.

А капитан вдруг как-то странно озирается, будто бы не понимает, о ком собственно идет речь, и что обращение адресовано ему.

– Слушайте, господа, я тут совсем память потерял. Скажите, вы совсем случайно не находили мое копье и юбку? Похоже, я малость заплутал и отстал от своего племени, когда мы выслеживали стаю довольно милых и упитанных обезьян, – смущенно произнес он.

После такого заявления челюсть у сержанта Ахерна отвисла до самой земли.

– Капитан, скажите, что вы опять играете на публику! – взмолился он.

– Играть на публику? А что это значит? И кого вы тут капитаном зовете?

– Сейчас шестьдесят пятый год, вы в джунглях Вьетнама воюете с узкоглазыми, помните?! – уже орет Ахерн.

– Все неверно, молодой человек, – не сдается капитан Хейз.– Я в этих джунглях родился и вырос, и сейчас мне срочно нужно разыскать свой клан!

– Мы ваш клан! – досадно орет сержант.– Идемте с нами и оденем вас по человечески!

Но капитана Хейза на этот раз и взаправду основательно контузило, и он, прикрывая листом папоротника уже свой голый зад, ломанул от нас вверх по склону и вскоре скрылся в зарослях.

– Не стоит его допекать, этот взрыв хорошенько подпортил мозги вашему капитану, – говорит командир Аблин.– Пусть бежит себе, далеко не уйдет, я пошлю за ним двух моих амбалов. Эдри и Абрамс, этот голозадый контуженный, вообразивший себя аборигеном, теперь в ваших руках. Боже, что эта война делает с людьми.

Двое самых здоровых спецназовцев тут же бросились исполнять поручение Аблина. А мы продолжили путь, причем Ахерн стал совсем раскисший и хмурый.

Пришли мы значит к реке, что текла на территории лагеря, и я заприметил в воде чей-то труп, который застрял в куче веток. Я знал, что Бучес спрыгнул в реку, поэтому с разбегу бросился в воду и поплыл к скоплению веток. Подплыл я, и перевел дух, это был всего-навсего старый добрый Ломатель, который лежал на воде лицом вниз.

В общем, перешли мы реку вброд, но Бучеса словно и след простыл. Зато в земле были обнаружены глубокие рытвины от того самого доисторического танка, под которым схоронились генерал Кендалл и его ребята. По всей видимости, им удалось завести эту развалину. И два рыхлых углубления вели далеко в джунгли. А на том месте, где проезжал танк, вместо пальм и зарослей зияла брешь. Уж не понятно, для чего это им понадобилось вдруг разъезжать по этим дебрям на танке противника, оставалось только надеяться, что этих чудиков тоже не контузило, иначе всем в этих джунглях придется не сладко.

– Это ребята из ВМФ.– сообщил Ахерн остолбеневшему Аблину.

– Вам, сержант, не известно, какого хрена они потащились в лесные дебри на танке?

– Ума не приложу, Аблин. Но вся эта ситуация попахивает жаренным.

– Сержант, как вы думаете, куда пропал Бучес? – спросил я у Ахерна.

– Знаешь, – задумчиво говорит он.– Если учесть то, что все здесь после взрыва с катушек слетели, тут можно ожидать чего угодно. Ни сколько не удивлюсь, если он пашет через все джунгли вместе с Кендаллом.

И тут, будто в подтверждение его слов, с другой стороны зарослей раздается оглушительный рокот. Пальмы гнутся, над зарослями летают куски грязи, и из леса на всех парах выворачивает на поляну тот самый злосчастный танк.

Он рвёт на всех парах в сторону нас, и резко тормозит футах в тридцати от нашей компании. Затем, крышка люка с грохотом откидывается, и из недр танка на свет божий выталкиваются Бучес и Брайент, с ног до головы мотанные верёвкой и с кляпами во рту. Даже не глядя мы уже могли догадаться, кто мельтешит у них за спинами. Тут же следом вылезает этот злосчастный Куан Лык, и орёт в мегафон, что он предлагает переговоры.

– О, боги, Бучес, Брайнт, какого лешего вас потащило в танк противника?! – рвёт и мечет Ахерн.

А эти двое только мычат и глаза пучат, как две жабы.

– Я предлагаю вам, господа, весьма гуманный способ разрешения всех наших разногласий. Вы отпускаете меня на все четыре стороны, а взамен я не опалю вашим ребятам зад, – продолжает надрываться в рупор Куан Лык.

Только после этих слов мы пригляделись и увидели, что обмотаны эти двое не обычной верёвкой, а сплошь увешаны динамитными шашками, словно праздничные деревья.

– Что думаете, Аблин? – сквозь зубы спрашивает Ахерн у предводителя спецназа.

Тот только плечами пожимает.

– Слушайте, может ну его, пусть идёт, куда ему надо, очень жаль будет терять этих ребят. Само собой, умом не блещут, но ведь они ещё дети.

– Что?! – возопил Ахерн. – Поправьте, если ошибаюсь, но разве вы не отряд повышенного реагирования?! Вас рейнджерами называют, черт возьми! И от командира такого подразделения я должен принять предложение отпустить врага народа, эту коммунистическую свинину, восвояси? Так чтоли, Аблин?

– Не кипятитесь, Ахерн, вы только гляньте на эту нечисть! Да он весь, как на пружинах – стоит мышке мимо пробежать и от нас всех мокрого места не останется.

Тогда Ахерн незаметно, знаками, подзывает к себе Соленто и предлагает Аблину альтернативный ход решения нашей проблемы, на что тот снова возражает.

– Выстрел может спровоцировать взрыв динамита. Нельзя рисковать.

Тогда Ахерн, взъерошив от злости свои кудрявые лохмы, орёт Куан Лыку, что даже в случае нашей проявленной мягкотелости ему и удастся перевалить своими ходулями через непроходимые джунгли и выбраться живым, даже в этом случае его жёлтую задницу Пентагону будет отыскать в два счета, и трибунала ему будет не миновать. Но Куан Лык по прежнему стоял на своём и видок его оставлял желать лучшего – тело сотрясалось, будто под разрядами тока, налитые кровью глаза блестели лихорадочным блеском и он то и дело подносил пушку к лицам наших горе-солдат и злорадно ухмылялся, что-то бормоча на своём ломанном.

В общем, споры между главами двух отрядов возобновились, и пока Аблин с Ахерном жрали друг другу глотки, я таки под шумок решил взять все это дело в свои руки. Потому что на кану была жизнь моего лучшего друга, и я не позволю ему погибнуть из-за разыгравшегося эго двух бестолковых вояк.

Я незаметно, по змеиному, проскользнул к танку, и обогнув эту развалину, вскарабкался на него с торца, очутившись не где иначе, как сразу за спиной Куан Лыка. Я был настолько близко к нему, что мог без труда ощутить аромат мужской туалетной воды с пьянящим запахом сандала. Такой вечно наливали на себя бадьями ухожеры моей мамочки, в общем, для старперов только и сгодится. Да и вообще, на кой черт этому сумасшедшему приспичило вдруг душиться в разгар войны, посреди джунглей? Орангутанов привлекать чтоли?

– Это Данхил? – осторожно поинтересовался я.

Этот леший аж подпрыгнул от неожиданности и безумным взглядом глядит на меня. Бучес с Брайнтом при виде меня тоже замычали, как стадо коров.

– Похоже на Данхил, – повторил я, – только, кажется, там еще цитрусы были.

Куан Лык только отмахнулся от меня, как от мухи, и осклабился своей грязной усмешкой. Но пистолет по прежнему был приставлен к боку Бучеса.

– Это для старперов, идиот, прошлый век, – говорит он, – Арамис сейчас больше ценится, улавливаешь запах кожи?

– В данный момент пока только запах потной кожи, – говорю я, принюхиваясь.

– Да нет же, дубина, напряги ноздри, – и этот чёртов коммунист, приблизившись ко мне вплотную, подставляет мне свою шею.

Тут все, стоящие на земле и наблюдающие весь этот абсурд, начинают мне отчаянно жестикулировать, чтоб я, мол, выхватывал уже наконец пистолет из рук противника. А Бучес отчаянно мычит, показывая глазами на ствол, который был теперь в нескольких сантиметрах от моей ладони. Но я решаю продолжить вести свою тактику мирных переговоров. Ещё с пару секунд я нюхаю, и говорю, что запах вполне себе ничего, на что Ахерн взвывает, точно подстреленная псина. Тут я ещё кое то вспомнил, и порывшись у Бучеса в кармане брюк, извлекаю флакончик «Олд Спайс» старой закалки.

– Это сейчас тоже мало кем ценится, но ты только ощути этот превосходный букет корицы и гвоздики, – говорю я, и передаю ему одеколон Буча.

– Может, мне ещё свои Диор вытащить, идиоты?! – вопит Ахерн. – Они, к слову, тоже с запахом кожи. Только не для слабонервных, запах кирзовых сапог, скорее!

– Я думаю, напрасно спорте, Шанель – вот вода на все времена, – донеслось откуда-то из толпы.

– Отставить! Немедленно отставить! – орёт Аблин. – Я определённо вас не поддерживаю! 4711 – вот старая школа, которой я никогда не изменю!

– Вот видите! – говорю я Куан Лыку, которого, похоже, уже раздосадовали все эти аромадебаты и он снова начинал нервничать, – вы отлично разбираетесь в американском парфюме, значит есть у нас с вами что-то общее.

Похоже, мои так хорошо начавшиеся переговоры, дали трещину.

– Какого черта мы делаем?! – вдруг вскричал Ахерн. – На кону жизни наших солдат, а мы вдруг решили перещеголять друг друга ароматами?! Командир, и вы туда же!

Раскрасневшийся Аблин только незадачливо поскреб затылок. А Ахерн снова стал давать мне знаки, чтоб я начал уже что-то предпринимать. Тогда я накинулся на Куан Лыка и вместе с ним кубарем полетел на землю. Пока мы катались по траве, и я пытался отнять у него пистолет, отряд спецназа принялся за разминирование наших ребят. Но отнять оружие у этого лешего оказалось не так-то просто, он свернулся ежом и не поддавался. Тогда я использовал более хитрую тактику, я сказал громко, так, чтоб этот сукин сын меня отчётливо услышал, что, кажется, корейские войска наступают. Он всполошился, стал озирать близлежащие кусты, и пока этот бедолага был переполнен незбыточными надеждами, я таки умудрился стащить у него из под носа пистолет. А затем гордо преподнёс его Ахерну, который вместе с Аблином руководил процессом размировки.

– В знатока моды решил сыграть? – угостил он меня подзатылем, но затем при виде пистолета его кудлатая физиономия расплылась в широченной улыбке, – ай, да молодец, Тостер, можешь же включить героя, когда хочешь, хоть мозги у тебя и набекрень.

Аблин приобнимает меня за плечи, и толкует что-то о переходе в их отряд, что обязательно замолвит перед высшим начальством за меня словечко. Ахерн же в это время, отчаянно жестикулируя у него за спиной, знаками даёт мне понять, что этого мне делать не стоит.

Через пару минут, как раз в то время, как с ног ребят были сняты последние шашки, Ахерн интересуется у меня, обыскал ли я Куан Лыка, как следует, на что я отвечаю отрицательно. Ахерн рвёт и мечет, и бурчит что-то, типа, «Идиот, он и в джунглях идиот». И только он идёт по направлению к нашему пленному, как в этот самый момент Куан Лык пулей вылетает из-за танка, и далее события развиваются так стремительно, что я толком ничего не успеваю сообразить.

Только замечаю, как Аблин орёт что-то своему взводу, а затем Ахерн навзничь опрокидывает нас обоих в траву. А сразу после раздаётся оглушительный взрыв и нас всех с ног до головы окатывает трехстами фунтами еврейского мяса. Когда дымка рассеялась, и спал первый шок, мы обнаружили, что сидим в ассорти из людских конечностей, которое раньше, предположительно, было командой спецназа. Вот так поворот!

У Ахерна из правого уха сочилась кровь, и он все время что-то балякал, как сумасшедший, видимо настраивал частоту звука. Аблин, сидевший неподалёку, подобрал с земли чью-то руку, оторванную до локтя, и просмотрев номерной знак на запястье, с отвращением откинул её обратно в траву.