Текст книги "Лямбда"

Лямбда
Даилда Летодиани

© Даилда Летодиани, 2017

ISBN 978-5-4485-2714-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Лямбда буква греческого алфавита в качестве символа единства была изображена на щитах фиванских и спартанских «легионов возлюбленных», среди воинов которых было много однополых пар.

Тайное голосование /Лариса/

Мама приехала без звонка возбужденная и радостная. Прямо с порога начала рассказывать, как Лерка нервы ей вытрепал и покровителя своего обидел

– Представляешь Анатолий Георгиевич ему с утра подарки, цветы привез и за обедом предложил Лерку депутатом сделать, а этот негодяй вместо благодарности орать начал, истерику устроил. А главное, что орет, погань такая «вы тело мое вы… ли, теперь за душу мою, истерзаную, взялись! Гады вы! Не буду баллатироваться! Самоотвод дам!» Анатолий расстроился, стал Лерку успокаивать. Совсем его на голову посадил. «Мышечка моя, только не нервничай, не хочешь не надо». Вот тут я психанула! Ремень схватила и охранникам велела дрянь эту разложить. Анатолий стал умолять Лерку не пороть, да смотрю он уж ню, жопой кверху. Меня и понесло. Хлещю и требую, чтоб прощение у Анатолия просил. А он ни в какую, да мало того, еще и материт нас с Анатолием на чем свет стоит. Последними словами Георгича покрыл. Вот тут уж и он сорвался, ремень из рук у меня вырвал, да как приложил Лерке, вместе с кожей отодрал. Лерка взвыл и на попятную пошел» хоть президентом буду» -орет-«только не бейте». Так что, поздравляю тебя Лар, ты депутатская сестра! Ну почти.

Во время ее рассказа я представляла своего бедного братика. Парню 23 года, а его все секут да порят. Я заплакала, а мама разозлилась теперь и на меня

– Твари вы неблагодарные! Все для вас делаю, а вы все ревете да плачите. Сколько в этого негодяя вложила, а он нервы мне портит!

– Ты хотела сказать, воткнула – с вызовом бросила я маме дерзкую фразу и тут же получила звонкую пощечину.

Через месяц город запестрел фотографиями моего симпатичного братишки. Дрожащей рукой обвела фамилию Зельцер в выборном бюллетени. Вот такое тайное голосование.

Тамадой на банкете, в честь победы Валерия Константиновича Зельцера на выборах, конечно был Анатолий Георгиевич Смирнов. Он поведал всем приглашенным, включая меня и моего мужа, что молодой специалист не только очень перспективный, но и талантливый человек. «И все мы возлагаем на него большие надежды!» Вся команда была в отличном настроении, только сам новоявленый депутат сидел грустный и задумчевый. Я долго смотрела на него, а потом все же позвала в курительную. Обычно мой муж не позволял нам общаться, но сегодня «праздник». Когда-то мы с братом были друзьями, а теперь я не имела право съездить к нему и уж тем более принять у себя брата-блезнеца. Только мы вышли, как следом за нами вошел и Анатолий. Лера достаточно резко попросил его оставить нас наедене и тут же бросился просить прощения. Тот вышел, потрепав брата по волосам, но ничего не ответив.

– Теперь месяц будет дуться или вломит по первое число. Лар, ты представить себе не можешь, как я устал. От него, от матери. Все время предвыборной гонки он меня терзал, а мать так каждое утро колотила, «профилаклически», чтоб текст не перевирал.

Я не знала, что сказать ему. Просто обняла и стала целовать, как в детстве. Сказать друг другу надо было так много, что и начинать не имело смысла. Вот мы и молчали. Лера уткнулся мне в плечо и замер. Я боялась пошевелиться. Сердце заходилось от тоски

– Лерочка, можно я к тебе на работу приду? – тихо спросила я

– Конечно-встепенулся он-Приходи. Умоляю! Лар мне так тебя не хватает. Я ведь один совсем. Анатолия можно не считать. Он хоть и любит меня, но я проект для него, а не человек. Ты прости меня, дорогая, я всегда жалуюсь. Проходи, умоляю!

Наш разговор прервала мама. Ворвалась, схатила сына за руку и вытянула в зал к гостям.

Знакомство /Анатолий/

Я пришел в клуб, на ночь мальчика снять и прямо у входа на Валерку наткнулся. Его глаза поразили меня. Огромные, грустные серые глазки сразу в душу запали, а он даже говорить не стал. Молча подал мне материнскую, как выяснилось позже, визитку и отошел. Мне показалось, что с некоторым страхом или неприязнью, и это меня очень задело. Я ведь на 36 лет его старше. Но глаза его забыть я не мог, да и заводило его немое сопротивление. Через два дня перезвонил его матери и был приглашен в любое удобное время. Встретил меня некий Ральф, а Валеры и Зои Васильевны видно не было. Спустились минут через пять. Зоя сразу же поинтересовалась моей платежеспособностью и удостоверившись в серьезности моих планов, стала условия договора оговаривать, а Валерик даже не присел. Возле материнского стула стоял и все в сад смотрел. Как не пытался в глаза ему заглянуть, все тщетно. Пока мать ручку для подписи ему не протянула, глаз его не увидел. Они у него заплаканые были. Подписал, бросил ручку и бегом к себе в комнату. Зоя крикнула в след, чтобы готов был, когда придем. Пока мы поднимались она мне дом показывала и на дверные косяки внимание обратила «На всех дверях ремни, для удобства. Мало ли где нашкодит мой неслух.» Я ужаснулся, а она продолжила» я и сейчас его порола, ну когда Вы приехали, Универ прогулял. Он ведь студент у меня. Экономический второй курс. Так что не абесудьте задница в синяках у него.» Вошли, а Валерка на кровати ничком лежил и в голос ревет. Я хотел успокоить, приласкать, но не успел. Мать за волосы с постели стащила, оплеух надавала, дрянью обозвала и ко мне на коленях подойти велела. Я за плечи его поднял, обнял и попросил ее выйти. Стал его целовать, успокаивать, обещал не ругать и не бить. Он дрожать перестал, но все как обреченный делал, даже не по себе стало. Жаль что ли его было? На колени к себе посадил, он как струна натянут был. Глаза огромные, сам худеньких, невысоких, хрупкий. Ну точно мышонок. Так и зову его с тех пор, а он меня первое время все по имени отчеству звал. Долго привыкали мы друг к другу. Он и сейчас иногда на официоз срывается, но чаще дядей Толей зовет. Я и на это согласен. Так и не стал я для него просто Толиком.

Девичья честь /Лариса/

В пятнадцать лет Валерка первый и последний раз, в своей жизни, подрался. Честь свою девичью защищая. Мама нас обоих девочками ростила, не позволяя признаваться, что он мальчик. Несколько раз он спрашивал, почему ему нельзя быть мальчиком, и за вопросы эти, ему сильно влетало. А в тот вечер, после драки, она его ремнем хорошенько отлупила и кому-то позвонила. В часа три ночи приехал незнакомый прилизаный мужичек, подарил Валерке первые, в его жизни джинсы, и они втроем уехали. Вернулись утром. Мама злая, но довольная. А Валерка пришибленый и зареваный. Лег в постель, укутался и заплакал. Я хотела его расспросить, где они были, но он не ответил, только громко всхлипнул, а мама услыхала и особо отреагировала. Вошла и схватив его за волосы, несколько раз лицом в подушку ткнула, приказала перестать реветь и немедлено спать. Пригрозила наказанием за болтовню и хлопнув дверью вышла. Вечером они опять уехали, но вернулись посреди ночи. Мама Лерку в комнату втолкнула и опять ремнем сильно побила. Я на крик выскочила, но мне приказано было выйти вон. Лера в нашу комнату в ту ночь не вернулся. Утром я в школу пошла, а он дома остался, как мама сказала для «разъяснения его поступков». Я поняла -влетит брату по полной. Так продолжалось еще три дня, а потом все в свою коллею вошло. Утром – девочка Лерочка – шла в школу, а вечером юный гей – Валерик – зарабатывать маме на шубу, квартиру и на наше высшее образование. Подругами быть мы перестали. Лера молчал и за это мама его только хвалила, а ругала и била за то, чего я не знала и не не понимала тогда. Обзывала его неслухом и трусом. Кричала на него и требовала бесприкословного подчинения Рафику. Он сжимался в комочек и тихо плакал.

Через пять месяцев после нашего 18-го дня рождения, я тогда только зажум вышла, Валера в больницу попал. Пятичасовую операцию перенес. Хирурги и проктологи его по кусочкам собрали. Брата некий Фархат со своими дружками избили, издевались над ним. Все тело шампурами было изрезано и исколото. Селезенку разорванную пришлось удалить и желчный. Как следствие осталась постравматическая эппилепсия. Один врач сказал «Сильный малый. Молодой вот и выжил», а остальные только головами качали. Мама провела меня к нему, но он спал и поговорить не удалось. Славу Богу он выжил! Удивляюсь маме, она его совсем не жалеет, будто не помнит ничего.

Контракт /Лариса/

Анатолий Георгиевич принял меня, как принцесу. Не знал куда посадить, чем угостить. Его отношение ко мне говорило об уважении к моему брату или даже любви. Он поиинтересовался, что побеспокоило меня и привело к нему.

– Я хотела о брате с Вами поговорить. Скажите, он счастлив?

– Не позновато? Дня не пройдет, чтоб он о Вас и Ваших ребятишках не говорил. Он обажает Вас.

– И я его очень люблю. Не стыдите меня. Я знаю, я очень перед ним виновата. Но сначала мама, а после и муж, запрещали мне общаться с ним.

– Он несчастлив. Как не пытаюсь научить его жизни радоваться, все тщетно. И лелею его и холю, все в пустую. Ему бы от матери отдельно жить, может полегче было бы мальчику моему. Но контракт…!

– Какой контракт?! – растерялась я

Анатолий вытащил из нижнего ящика стола достаточно пухлую пачку бумаги и кинул ее на стол.

– Пункты 3.2 и 4.3 скажут Вам о многом.

Права «Владельца»: «Владелец» имеет право осуществлять половой акт с бой-дауном неограниченное количество раз с использованием любых девайсов. Прайс-лист прилагается.

Прайс-лист: Ремень-50 у.е,

Плеть, розги-100 у.е,

Хлыст-150 у.е.,

Электрошокер-200 у.е

Права «Хозяйки»: «Хозяйка» имеет право наказывать бой-дауна в воспитательных целях, неорганиченное количество раз, не ставя в известность «Владельца». «Хозяйка» имеет право, в случае неоговоренного вывоза бой-дауна «Владельцем», обратиться в соответствующие органы с заявлением о треффикинге. Проживание бой-дауна обязательно совместно с «Хозяйкой».

– Кто составитель контракта? -ужаснулась я.

– Ваша мамаша.

День рождения /Валерий, Лариса, Анатолий/

17 октября. На улице дождь. Я проснулся около одиннадцати. Сегодня нам с сестрой исполнилось 20 лет. Знаю, сегодня вечером все будет как и в плошном году. Утром позвонит Ларка, вечером придет Рафик, мама купит тортик, а Анатолий подарит что-нибудь золотое. Весь вечер буду слушать их пожелания быть умничкой и наставления. Дядя Толя останется на ночь, получит удовольствие и уедет дня на три-четыре. Уже одинннадцать. Мама оказывается уехала, даже не заглянув. Анатолий прислал смс «Мышечка люблю целую поздравляю приехать не могу увидимся 19-го». Мама, как сказал охранник, уехала к Ларке. У нее сегодня большое застолье. Мама поехала помогать. Мои звонки сестра сбрасывает, значит Макс рядом. Весь день сижу один. Под вечер решил нажраться, попросил охранников выпить со мной, но они отказали. Эти двоя бугая-скуловорота брезгуют мною и презирают. Я знаю точно! Выпил две бутылки водки без закуски и лег. Может сдохну сегодня ночью?! Хоть бы! Господи!!!

17 октября. Ура! У меня день рождения, вернее у нас. Надо Лерке позвонить, но пока некогда. Вечером собираются все мои новые родственники, старые друзья. Свекровь малыша к себе забрала, спасибо ей. Будем до утра веселиться. Школьные подружки опять будут про Лерку спрашивать. Мы с мамой придумали историю, что она в Австралию замуж вышла, этой версии и придерживаемся. Миллион дел надо успеть сделать. Наконец приехала мама помочь. Замоталась уже. И сготовить и на стол накрыть, еще и выглядить же надо лучше всех. Сколько подарков надарили! Мама колечко с аквамарином привезла. Свекр – набор косметики. Все так весело прошло! Максик мой с мамой танцевал. Все же он у меня прелесть! Пойду спать. Устала. Ой, забыла Лерку поздравить! Ничего, завтра позвоню.

17 октября. Сегодня день рождения у моего любимого, моего мальчика, милого «мышоночка». Поехать никак не получается. Это ужасно! Больше всего на свете хотел бы быть рядом с ним, не расставаться никогда. Солнышко мое нежное. Если позвоню и услышу его голос, боюсь не сдержусь и прерву переговоры. Надо быть серьезней. Пишу смс. Надеюсь праздник у моего «хрустального принца» пройдет весело. Скорее бы 19-ое! Золотой кулончик с латинской буквой «Лямбда» приятно оттягивает внутренний карман пиджака. Уверен ему будет лестно принять и носить эту безделушку.

После бала /Лера/

Проснулся от телефонного звонка. Звонила Лара, поздравила, рассказала, как весело провела вчера время, наговорила кучу пожеланий и отключилась, даже слово благодарности не успел сказать. Голова болит! Зачем так напился?! Сдохнуть все равно не получилось.

Только прилег обратно, хотел сон продолжить, но вошла мама. Сейчас будет буря! Начала кричать, ударила по голове. В ответ на жалобы на головную боль, надавала подзатыльников. Кричу ей «Ты даже не поздравила меня, слова доброго не сказала. Я только касса для тебя! Отстань, б-ь!» Пощечины взорвали мозг окончательно. Боль, боль и только боль подарок мне от мамы. На крик поднялся Рафик, тоже пару раз врезал и они вышли, сильно хлопнув дверью. Мама сказала, что я испортил ей вчерашний вечер. Ну извините! Голова расскалывается, слезы потекли сами по себе. Написал Анатолию «Я совсем один. Мне страшно, одиноко и очень плохо. Если можете приезжайте. Умоляю!» Ответил только поздним вечером, что приехать сегодня не сможет и будет только завтра к обеду. Больше писать не буду, обидно, даже ему я не нужен. Мои мысли, мои эмоции никого не интересуют.

Утро 19-ого началось с маминой истерики. Все утро орет, сама не знает, на что злится. Я из своей комнаты, только перекусить, выходил и то старался с нею не пересекаться. Наконец приехал Анатолий Георгиевич. Я был в зале на первом этаже, он буквально вбежал, на руки меня поднял, кружит, целует. На руках в комнату принес. Подарил золотой кулон. Терпеть не могу всякие побрякушки, но надо радостно принять и поносить дня два-три. Легли и я стал рассказывать, как мне было плохо и одиноко в день рождения, но вижу он меня невнимательно слушает. От страсти аж дрожит. Надо заткнуться и спиной повернуться. Так велит «господин». Повинуюсь! Опять боль и унижение. И опять я, парень 20-ти лет, должен быть «сладенькой девочкой-мышечкой». Господи, почему-у?!

Экономика /Анатолий/

Всего пять дней, как подписали контракт, приезжаю к Валерию и застаю чудовищную картину. Зоя бьет сына, сидящего на софе. Мальчишка пытается прикрыться, а она со всего маху по уху ударила, по шее и только ремнем замахнулась, я ее за руку схватил. «За что?» спрашиваю бьет. Оказывается зачет не сдал. Парнишку повыше локтя ухватил и по лестнице потащил, а матери 50 долларов бросил. Успокоится когда-нибудь эта дрянная женщина? Пусть думает, что выпорю его, да еще и не бесплатно. Лерка на лестнице споткнулся, так я для убедительности, несколько ступенек его протащил и в комнату втолкнул. Он на кровать упал и тут же сел. Глаза, и так огромные, еще больше стали от страха

– А обещали не бить – невольно прикрываясь пролепетал юноша

– А кто тебя бить собирается?

– Вы. Разве нет?

– Зачет по какому предмету?

– По общей экономике. А Вам не все равно? Вы сюда не воспитывать и не учить меня приехали. Берите то за что плачено и адью!

– А вот хамить мне не советую! -прикрикнул я -Сегодня некогда, а с завтрешнего дня, ежедневно по два часа буду с тобой заниматься. Утром в универ к декану вместе съездим.

– Значит все же накажите-потупясь, чуть слышно сказал Лерка

– А что учиться не хочешь?! – я начинал злиться

– Ничего не хочу. Жить не хочу…

– Дурачок. Диплом дает тебе свободу и…

Не успел фразу договорить, как Лера начал хохотать, как сумашедший. Даже непосебе стало.

– О какой свободе для «нижнего» Вы говорите?! Давно я так не смеялся. Пока я жив, мать меня от себя не отпустит. Ей диплом мой нужен, чтоб подороже меня продавать. Молодой специалист ведь выше ценится, чем педик необразованный – так резко говорил мальчишка, аж сердце зашлось.

– Не говори так. Мать тебя любит!

– Не надо …ню болтать.

Резко встал, разделся до гола, стоит смотрит и вдруг спрашивает

– Вы ей сколько бросили? -губы дрожат, но слезы сдерживает

– Тебе какая разница?

– Что нести? Ремень или …?

– Ты дурак что ли? Бить не собираюсь.

Мышоночек мой подошел, прижался нерешительно, поблагодарил дрожащим голосом. Такие ночи, как была у нас в тот раз, обычно называют, особенными. Редко когда Лера не вскакивал после акта и не бежал в душ, а тут даже повернулся и поцеловал меня. Спасибо проваленному зачету!

Мадрид /Анатолий/

Приехал к себе в офис злой, как сотня собак. Всю ночь не спал. Ревность изъедала меня. Вчера Валерий заставил себя ждать, так и не появился. Мать по больницам его искала, но я был уверен – изменяет мне, дрянь. Узнаю, убью! Только вошел в холл, навстречу уборщица, тетя Нюра, кинулась

– Натоль Гиоргич, голубчик, тебя парнишка-племяничек ждет!

– Какой, племяник? Племяники мои в Вене живут уже лет 15. Да и какие они парнишки? Одному 42, второму 38.

– Да, не, этот малой совсем, лет 15 ему не больше. На пороге утром нашла, говорит к тебе пришел.

– Ты, головой тронулась совсем, старая?! Бомжа или террориста подобрала и мне в племяники предлагаешь? -разозлился я еще пуще

– Да чего ты говоришь, Гиоргич?! Мальчик одет хорошо. Ладненький такой, красивенький. На бандита не похож совсем. Заходить не хотел, сказал, на улице поговорит с тобой. Но рано утром холодно, вот я его и затащила.

Тут я понял! Это любовничек мой, малолетний, явился. Негодник сам пришел, поступок этот его хорошо характеризует.

– А что сказал, зачем пришел? -делая вид, что недоумиваю, спросил я

– Сказал, прощение пришел просить, а за что не говорит.

– Догадываюсь кто такой будет. Троюродной сестры сынок. Паскудник! Давай-ка его сюда. Сейчас ему не то что тепло – жарко станет.

– Ты чего накажешь его? -обомлела пожилая женщина. Ей явно жаль его стало.

– А мне, как дядьке, даже положено воспитанием его заниматься. Всыплю по первое число, будет знать, как взрослым нервы трепать. Всю ночь где-то прошлялся, а я его вечером ждал. Интересно матери хоть звонил?

Тетя Нюра тяжело вздохнула и пошла в подсобку за гостем. Вывела Валерия, стоит бледный, губу прикусил, в глаза не смотрит. Я молча его за ухо взял, сжал, а он терпит, звука не издает. Я его по корридорам кругами водил. Специально унизить перед максимальным количеством, незнакомых ему, людей хотел. Он перед Рафиком и матерью своей меня унизил, вот пускай то же испытывает. Полвечера они за моей спиной шушукались и хихикали, «мол сидит, ждет старый дурак, а мальчишка с молоденьким развлекается». Я уехал в десять. Интересно когда, мерзавец, домой явился и явился ли вообще? Сейчас, под тяжелым ремнем, живо всю правду выложит. Валеркиной головой дверь в кабинет распахнул и со всей силой его втолкнул. Он о стол ударился. Ойкнул и остался стоять с низко опущенной головой.

– Ну-грозно начал я -Где шлялся? С кем?

Молчит и в пол смотрит.

– Ты дрянь, молчать явился?! -уже ору и по щеке его ударил – Где был?! Не слышу?!

– На дискотеке? С однокурсниками-еле слышно пролепетал и еще ниже голову опустил-Простите меня, пожалуйста!

– Сам надумал придти или мать послала?! Не ври!

– Я сбежал. Она не знает где я-вдруг начал плакать юноша-Не бросайте меня! Умоляю!

Я подошел поближе. Запах, шикарного одеколона смешивающийся с запахом адреналина, возбуждал меня до крайности. Страх в его глубоких глазах разжигал желание до боли в суставах. Еле сдерживаясь, чтоб не начать разрывать на нем одежду, процедил сквозь зубы

– С кем и где был?

– На дискотеке. Ни с кем конкретным, просто сокурсники шли и меня позвали.

Он даже не пытался защититься или прикрыться от моих увесистых пощечин. Воспринимал их как должное, только слезы лились, как у маленького. Он действительно выглядит лет на 15—16, хотя ему почти 20.

– Лечь? -покорно спросил, видя, что я снимаю ремень и стал брюки расстегивать

Я его резко развернул и о стол облокотил. Только после пятого удара, опустил глаза и увидел, что вся кожа потрескалась и ягодицы являют собой сплошной синяк. Парень молча сносил наказание, чуть не теряя сознания.

– Боже, кто это тебя так? – поднимая его на руки и укладывая на диван, спросил я

– Мать с Рафиком. Я дурак, домой поехал. Думал, Вы меня дождетесь, или вернее надеялся. Она так меня не била б тогда, а без Вас они меня к лавке привязали и в две руки секли. Правда Вы обещали контракт прервать?

– С чего ты взял?

– Мать сказала-он уже не сдерживался и ревел во всю-Не бросайте меня, она на смерть забьет.

– Да не собирался я. Успокойся – максимально лаского заговорил я и погладил его по голове

– Вы простили меня?

– Ну почти. Норамально объяснись.

– Мои однокурсники, после Вашего приезда в универ, стали ко мне иначе относиться. Перестали «голубой вагон» в след петь. А вчера, впервые, с собой позвали, да еще и на дискотеку. Я никогда там не был. Поймите меня, не мог я отказаться. Клянусь, это в последний раз. Мне очень перед Вами стыдно, но никто домой не звонил, и я не стал. Приехал, мать розгами сечь стала и сказала, что вы обещали контракт прервать-глотая слезы и утирая их обеими руками рассказывал маленький мой «мышоночек».

Так жаль его стало, до слез.

– Врет мать! Ничего я не говорил и бросать тебя не собираюсь. А сейчас передохни немного и к хирургу поедем, гемматомы вскрыть придется.

– Не-е-ет! Не надо, умоляю!

– Не бойся, больней чем было не будет.

– Да ни боли я боюсь. Стыдно!

– Тогда в Париж полетим лечиться. Там никто тебя не знает и ничему не удивляется. Хочешь в Париж?

– Вы издеваетесь?

– Конечно нет!

– А можно тогда в Мадрид?

– Почему?

– Всегда мечтал побывать. Вы смеетесь надо мной, да?

Я не отвечая ему, стал звонить его жестокой матери. Вытребовал документы и вечером того же дня, мы вылетели в Испанию.

Боже, как кричал он под скальпелем хирурга, ожидавшего нас прямо в номере. Всю ночь температурил. Подняться смог только через день. Побывали во всех музеях, гуляли по улицам. Лерочка из благодарности был покладист и даже нежен иногда. Совершенно незаметно пролетели десять дней. Возвращаться не хотел ни один из нас. Он умолял остаться, хотя бы еще дня на два, но бизнесс, работа ждать не могут.

Не успели порог дома переступить, Зоя сыну истерику закатила, поприкала и угрожала ему. С тяжелым сердцем вернулся я к себе и всю ночь думал о Валерке.

Просто так /Валерий/

Анатолий Георгиевич позвонил во время лекций и потребовал немедленно подъехать к нему в офис. Я прекрасно понимал, что приказ сделаный таким тоном, ничего хорошего мне не сулит. Пока ехал все пытался вспомнить чем мог так покровителя своего взбесить. Все нормально было вчера, да и утром уходя даже расцеловал. А сейчас орет, грозным голосом, явно в ярости.

Баба Нюра-уборщица-встретила меня, как родного. Милая женщиина. С добрыми глаза, теплыми руками в простом платье. В детстве любил сказки, которые начинались со слов «Жили-были дед и бабка и был у них внучек». Представлял себя на месте этого внучека. Особенно после маминых взбучек, думалось «вот была бы бабушка, приласкала бы, успокоила». Ларке доставалось реже и не так сильно, по-этому тоску по бабушке она не разделяла и только посмеивалась надо мной. Баба Нюра видя мое невеселое настроение, тут же просекла, что дело неладно.

– Что милок, напортачил? Опять с повинной пришел? – по плечу погладила – Давай-ка свой ремень, мне оставь. Уж больно он у тебя тяжелый, да страшный.

Действительно ремень мой весь в металлических заклепках и шипах. Очень модный.

– Баб Нюр, думаешь есть опастность применения?

– Береженного Бог бережет. Снимай-ка давай!

Отдал я ремень уборщице и направился к кабинету. Опоздал почти на час. Не избежать выговора. В кабинете кроме Анатолия сидело еще двоя молодых мужчин, они с интересом воззрились на меня.

– Ну наконец, пожаловал, господин хороший! -язвительно поздоровался дядя Толя-Познакомьтесь, мой племянничек. Разгильдяй, неслух и лентяй каких мало.

Ничего себе отрекомендовал! Я мотнул головой и хотел присесть, но покровитель прикрикнул на меня

– Кто приглашал садиться?! Ты дрянь, как смел матери грубить?! Она в слезах звонила, просила тебя урезонить!

Мысли смешались. Сесть я конечно не сел, но и стоять стало трудновато. Я знал, если Анатолий начинал так орать, значит сейчас будет бить. Прямо при этих людях?! Стыдоба-то какая! Они же с неподдельным интересом следили за нашим диалогом

– Я не грубил ей – промямлил я и сам же понял, как по-идиотски выгляжу. Взрослый человек стою и как пацанчик оправдываюсь. Густо покраснел.

– Что полагается за хамство и опоздание?! -взглянув на часы сухо спросил Анатолий

Молодые люди пошушукались и один из них спросил

– Сколько тебе лет?

– 20-стыдясь открывать рот, пропищал я.

– Я в твои годы в армии служил-брезгливо морщась буркнул он

– Не слышу ответа, дрянь?! -крикнул дядя Толя

Я стал пунцовым. Почувствовал, как в висках забилась кровь.

– Порка-тихо ответил я и опустил голову так низко, чтоб не встретиться с ними глазами

– Дай полный ответ!

– За хамство 50 и за каждую минуту по удару-теряя голос отвечал я

– Итого?! -вставая из-за стола и вытягивая ремень из брюк, уточнил мой каратель

– 95?!

Он подошел почти вплотную. Почувствовав его горячее дыхание, я оттолкнул его в грудь и рванул вон из кабинета. Выбежал из здания. Теперь куда?! Мать явно уже в курсе. Он сейчас ей звонит. Поехал к Ларе. Дай Бог Макса дома не будет. Хоть до вечера с сестрой побуду, она в положении на второго ребенка. Племянника приласкаю. Ларочка обрадовалась мне, но узнав что привело меня к ней, немного расстроилась, стали вспоминать школьные годы, подруг. Рассказала истории происходящие уже без меня. Юрка спал. Наше чаепитие прервал звонок в дверь. Лара никого не ждала, открыла и в корридоре раздались мамины вопли. Проснулся и заплакал малыш. Лара пыталась сдержать ее, но та ворвалась на кухню и сразу вцепилась мне в волосы, ударила по лицу и потребовала принести ей зятев ремень. Лара не тронулась с места, тогда мама сама выбежала за ним. Сестричка быстро сориенторавалсь, сунула мне в руку деньги и вытолкнула на лестничную клетку. Я сбежал во двор, коря себя за трусость. Теперь мать на Ларку сорвется, а ей нервничать нельзя. Больше идти некуда. Сел в такси и поехал домой. Добрался только через три часа, пробки. Вошел со стороны соседского участка, влез в окно, чтоб никого не встретить. От наказания все равно не уйти. Знать бы за что пострадаю, все легче было бы. Не так обидно. Заперся в комнате и прилег.

Проснулся от шума за дверью. Ясно расслышал голос Рафика

– Может у него в столе записная книжка есть. Номера хоть посмотрим однокурсников – и ручка на двери задергалась -Зойка, кто дверь запер?!

Видно она ответила, что никто не заперал и Рафик заорал

– Значит это сука дома! -он орал нечеловеческим голосом и колотил в дверь. Угрозы сыпались одна за другой-открой дверь, гнида, убью! Мы тебя по всему городу ищем! Мать в морг звонила! Дрянь! Открой только, я тебе шею сверну!

На часах 23.20. Ничего себе проспал. Странный он человек, реально думает, что после таких угроз люди, обещающему боль и смерть, в объятия бросаются. Рафик принес топорик и собирался порубить дверь

– Я сначала дверь, а потом и тебя, сволочь, топором изрублю!

– Не пугай его, а то не откроет-резонно вставила мать

Открыть все же пришлось. Только я щелкнул замком, комната сразу же заполнилась людьми. Рафик первым же ударом сбил меня с ног. Его макасины впивались в ребра. Заныли старые раны

– Ма-а-а-ма-а-а! Простите! Простите! А-а-а-а! -орал я

Зря я крикнул «мама», место Рафика заняла она. Ее цепкие пальцы впились мне в волосы и она рывком поставила меня на ноги, стала бить по лицу и отбросила к кровати. А там Анатолий с хлыстом. Мама белье сорвала, они с Рафиком держали, а дядя Толя сек. Незнаю сколько ударов получил, но вся спина и задница в рубцах и крови. Измочалили и разошлись по своим комнатам. Я лежал, в той же позе, в какой оставили меня мои палачи, мордой в подушку. Анатолий вернулся, ополоснув лицо.

– Мыша, мальчик мой – ласково и заигривающе позвал он-Прости меня, старого пса! Прости, солнышко! -он присел рядом и стал протирать меня мокрым полотенцем, поглаживать, целовать в раны и плакал, умоляя о прощении.

– Мои сотрудники просили научить, как аболтусов своих наказывать, а ты сбежал. Унизил меня.

Он был так обижен, заставил отвлечься от собственной обиды и боли и думать о том, как он выкручивался после моего побега. Как ему было стыдно и за меня и за себя. Ужас!!! Я почти простил его, но произнести слова, крутившиеся в голове, я так и не смог. Не мог озвучить, что не смотря ни на что, он нежный и человечный, по сравнению с матерью и Рафиком, избивающими меня годы напролет. Он стоял на коленях у моей кровати, целовал руки и умолял смягчиться и простить его, «подлого старика». Наконец услышав:

– И Вы простите!

Поднял меня на руки, прокрутил по комнате, нежно и осторожно опустил обратно и совершил то, к чему обычно сводились наши примирения. Подлец! Он ведь знает, мне этого никогда не надо. Я тихо заплакал. Анатолий разозлился, хлопнув дверью уехал в ночь, вернулся под утро и опять изнасиловал меня. Утром умолял поехать с ним, клялся, что не обидит, но я не согласился. Когда же я попросил, на обратном пути, забрать у бабы Нюры ремень, он разорался, обозвал трусливым мальчишкой, дешевкой и еще тысячи оскорбительных эпитидов пришлось выслушать

– Не кричите на меня. Руки чешутся? Бейте не стесняйтесь! -орал и я

Он хлопнул дверью и уехал.

Тут же примчалась мать. Не успел прикрыться, она бросилась ко мне, но не ударила, как я ожидал, а наоборот обняла и прижала к себе.

– Он ударил тебя, детка?

– Нет.

– А вчера за что хотел наказать?

– Просто так, для острастки. А ты ма, а Рафик? За что? -остраняясь от нее спросил я.

Давно не верил я в ее ласки. Припадки материнской любви возникали один-два раза в полгода и заканчивались так же внезапно, как и проявлялись. Могла поцеловать и тут же надавать по лицу. Даже в детстве побаивался я ее ласк. Частенько на колени посадит, юбочку оправит, обнимет, плачет и по щекам бьет больно. Страшно было. Ларку она так никогда не лупила. Наказывала ее за дело, а меня просто потому-что мальчиком родился.

– Думала ты с собой покончил. Я потом всю ночь проплакала. Болит спинка? Давай смажу чем-нибудь. Хочешь?

– Не надо, ма. Ты приласкаешь, а потом еще больней и обидней. Не обманывай меня. Не надо!

Мама фыркнула, оттолкнула меня и вышла.