Текст книги "Маяки. Антология гуманистической фантастики"

Я отпиваю глоток и шиплю, ожегши губу. Краем глаза вижу, что Анфиса сидит недвижимо, сцепив под столом напряженные руки. Виктория ковыряет пирожное ложечкой.

– Да, послушайте, можно легко убедиться, что воспоминания истинны, потому что ложная память не дорисовывает полноценной картины в нашем сознании, а всего лишь латает прорехи. Если воспоминания настоящие, то в них не будет явных провалов, вы сможете последовательно восстановить всю историю своих отношений с детьми, начиная с того, как привезли их домой, и заканчивая…

У меня немеют губы. Ребра телефона впиваются в пальцы и сейчас разрежут их на куски. Анна Сергеевна щебечет в трубку какие-то благодарности, но я не могу понять слов.

Я не помню, как привез домой свою дочь.

Кладу телефон на стол. Во рту сухо, в голове – холодно и гулко. Виктория сидит, не поднимая взгляда, ковыряет ложкой пирожное. Ковыряет пирожное одинаковыми, отточенными движениями. Выверенными. Запрограммированными.

Я не помню своей свадьбы.

Смотрю на Анфису. Она сидит с совершенно прямой спиной, сцепив под столом ладони, и смотрит на меня. Ей не было скучно дома одной. Ей не бывает скучно.

Поднимаюсь на ноги. Щенок выбирается из-под стола, чтобы посмотреть на меня с запрограммированным обожанием. Виктория откладывает ложку и поднимает голову. На мгновение мне кажется, что сейчас она пожелает мне доброй ночи как ни в чем не бывало.

Я смотрю на них, а они смотрят на меня: робот-щенок, моя жена и моя дочь.

Три робота.

* * *

Да, черт возьми, можно забыть и то, чего не было! Я забыл, что никогда не был женат, что у меня не было детей! Я забыл об этом настолько, что придумал даже сине-красный мяч и приезд моей мамы, которой у меня тоже никогда не было!

Сначала я мечусь по кабинету, потом обнаруживаю себя сидящим за столом перед толстой тетрадью. У меня ничего нет. У меня никого нет. Я такой же, как все эти люди в старческих домах, на инвалидных койках и «Подмостом», и вот почему я так хочу что-то сделать для них! Я – один из них!

Каждый вечер, возвращаясь домой, я впрыгивал в несуществующее пятно света. А существуют только ненужные друг другу люди, сериалы, роботы и алкоголь. И чужие воспоминания, которые мне не с кем делить, сидя в молчании на кухне до двух часов ночи. Некому читать книжки. Некого везти в отпуск.

Людей, которых я люблю, нет.

Нигде.

В дверь скребутся. Я не отвечаю, и Виктория входит без разрешения, неловко перешагивает короткими ногами несуществующий порог. Я машинально сметаю тетрадь и ручку в ящик стола.

На руках у Виктории щенок. Отличные роботы, черт побери, совсем как живые. Я хочу сказать, чтобы они убирались отсюда, но отчего-то понимаю, что никуда они не уберутся.

– Мне велено говорить тебе одну фразу всякий раз, когда ты вспоминаешь, – старательно выговаривает робот детским голосом.

– Всякий раз, – безнадежно повторяю я.

Робот выжидающе смотрит на меня. Совсем по-человечески шмыгает носом-пуговкой.

– Ну? Говори. Ты ж не отстанешь, я понял.

Ненастоящий ребенок переступает короткими ногами, покрепче прижимает к себе ненастоящего щенка и старательно декламирует:

– «Но если я не дойду, если в пути пропаду – что же станется с ними, с моими зверями больными?»

Я закрываю глаза.

Виктория еще несколько секунд стоит в дверях, сопит. Потом я слышу, как она выходит в коридор, переступая несуществующий порожек, и прикрывает за собой дверь.

Оглушительная тишина вползает через закрытые окна, растекается по стенам, трогает меня за рукав холодными пальцами.

«О, если бы знать, что пятьдесят лет назад я бездумно тратила время на такую ерунду, которая этого не стоила. Если бы только я могла прожить эти годы иначе! Накопить другие воспоминания!»

«Я просто хочу знать, то есть нет… Я хочу помнить, как это – ходить!»

«Вы думаете, чужие воспоминания сведут нас с ума? Бросьте, мы и так уже все сумасшедшие – от безысходности, от пустоты внутри».

«Уж вы-то знаете, сколько в этом мире людей, которым осталась одна радость: ворошить прошлое».

«Что делать, когда заканчиваются воспоминания, в которых мы находили утешение? Когда они больше не приносят радости, а только выцветают и блекнут?»

И если я не дойду…

Я стряхиваю с рукавов ледяные пальцы тишины, достаю из ящика стола забвение и толстую тетрадь. Звучно шлепаю ее на стол и с треском вырываю последние страницы.

Андрей Гальперин
Невосполнимый ресурс

Питер Кауфман прекрасно знал, как выглядит комната «для уточнения некоторых обстоятельств». На государственной службе он и сам не один раз «уточнял подробности», потому не стал задерживаться в дверях, а сразу прошел к неудобному стулу у идеально чистого стола из полированной нержавеющей стали. Уселся и повернулся лицом к гладкой стене, выкрашенной светло-зеленой эмалью.

Спустя минуту пикнули электронные замки и послышались шаги. Звякнули стулья, в спертом воздухе редко проветриваемого помещения появились холодные нотки неплохого одеколона и еще чего-то едва уловимого, вроде лосьона для бритья. Щелкнул замок на кейсе. Кто-то прокашлялся и нетерпеливо постучал по столу браслетом часов. Кауфман развернулся и стал рассматривать агентов. Их было двое. Напротив него сидел курносый блондин с внимательными серыми глазами, чуть поодаль, ближе к двери, расположился крупный парень в безупречном черном костюме. На столе – толстая красная папка, серебристый цифровой диктофон, пачка «Лаки Страйк» и крошечная фарфоровая пепельница в виде улыбающегося до ушей спаниеля.

Блондин положил руки на стол и собрал перед собой сложную фигуру из сплетенных пальцев. Некоторое время он пристально разглядывал каждый изгиб и наконец произнес приятным, хорошо поставленным голосом:

– Добрый день, мистер Кауфман. Как проходит реабилитация?

Питер поднял руку на высоту плеча и согнул в локте.

– Спасибо. Уже значительно лучше.

Блондин покивал, придвинул чуть ближе к себе диктофон и указал ладонью на своего спутника.

– Это – агент Пек. Я – агент Эванс. Мы пригласили вас сюда для уточнения некоторых обстоятельств…

Кауфман кивнул в ответ и спросил:

– Разумеется. Я думаю, речь пойдет о событиях в Чили?

– Да.

– Как неожиданно. А господин Пек случайно не родственник контр-адмирала Лорена Риза Пека? Я даже вижу некоторое семейное сходство…

Агент Пек улыбнулся краешками губ, но промолчал. Агент Эванс слегка поморщился.

– Вряд ли ваш вопрос относится к теме нашей беседы.

– Это просто милое любопытство, – прервал его Кауфман. – Я перенес несколько операций, да и общаться в вашем чудесном заведении особо не с кем. Мой лечащий врач на редкость неразговорчивый человек, так что простите мне эту слабость. Я был знаком с контр-адмиралом Пеком, и ничуть не удивлюсь, если один из его четверых сыновей подался в разведывательное управление…

– Хорошо, но мы не будем останавливаться на биографии агента Пека. – Эванс вновь сплел пальцы и продолжил: – В Мемфисе вы подписали все соответствующие документы и согласились добровольно сотрудничать и оказать посильную помощь в решении некоторых интересующих нас вопросов, не так ли?

– Так.

– Специалисты доложили, что вы некоторое время принимали наркотические препараты в качестве обезболивающего. По вашим словам, это было необходимо для того, чтобы довести и посадить самолет на территории Аргентины. Как вы считаете, это может сказаться на ваших ответах? Не повлияют ли последствия приема наркотиков на вашу способность трезво оценивать произошедшие события?

Кауфман чуть вздрогнул и быстро ответил:

– Нет, не повлияют. Я был тяжело ранен, с учетом моего возраста и той напряженной обстановки, которая сложилась в Сантьяго в последние недели перед событиями на плато Аско, у меня не было другого выбора. Впрочем, я профессионал, поэтому совершенно уверен.

– Да, мы ознакомились с вашим досье…

– Не сомневаюсь.

Эванс придвинул одну из папок и достал несколько скрепленных степлером листов. Кауфман разглядел собственное черно-белое фото двадцатилетней давности.

– Питер Кауфман, пятьдесят два года. Холост. Детей нет. Родился в Хьюстоне, далее не интересно… Школа, увлечения, колледж. Это мы пропустим… Так. Полк специальных операций корпуса морской пехоты, разведка корпуса морской пехоты, Харвей-Пойнт, разведывательное управление. Далее… Никарагуа, Сальвадор, Чили… Опять Сальвадор… Коста-Рика, Панама, Колумбия, снова Сальвадор. Гондурас. Отставка. Лос-Анджелес, агентство «Worldwide Guard amp;Safety», должность – ведущий специалист.

– Эксперт.

– М-да. Эксперт. Получить данные из офиса «Worldwide Guard amp;Safety» не так просто, но нам это удалось, к тому же господин Гилрой считает вас мертвым, хотя официально ведущий специалист Питер Кауфман числится пропавшим без вести. В агентстве вы занимались расследованиями, в основном опять же в странах, расположенных южнее Мексики. Все верно?

Кауфман снова кивнул.

– Чаю? Кофе?

Питер откинулся на спинку стула и отрицательно покачал головой.

– Спасибо. Минералку, если вас не затруднит. Без газа. А почему вы не курите?

– А вы? – Эванс улыбнулся и сделал жест тому, кто следит за камерами.

Кауфман в ответ хмыкнул и указал на предметы, лежащие на столе.

– Агент Эванс, вы сейчас в двух словах озвучили мою биографию. Зачем же вам эта бутафория? Перед вами не запуганный мальчишка, которому с пеленок нашептывали о прелестях Джанната, а потом отправили взрывать неверных. Я знаю, что в этой комнате на высокочувствительную аппаратуру записывается каждый звук, каждый шорох и скрип, а также видеоизображение минимум с шести точек, и где-то рядом несколько специалистов оценивают мои жесты, мимику и движение ресниц, для того чтобы потом решить – обманываю я вас или нет. Перестаньте играть со мной в эти игры. Вы знаете, что я не курю, вы изучили и запомнили каждую строчку из этих документов, вплоть до последней запятой, иначе вас бы сюда не прислали. Давайте относиться друг к другу как профессионалы. Я дал согласие на сотрудничество и отвечу на все вопросы. Другого выхода у меня нет.

Эванс понимающе кивнул и отодвинул папку в сторону.

– Хорошо, мистер Кауфман. Давайте с самого начала.

– С какого именно пункта вы предпочитаете? Напомню, все, что касается событий в Сантьяго, а также в Куарто Ангел да ла Гуардо и на плато Аско, я подробно изложил в отчете, в пояснениях к отчету, а также неоднократно перед этим в устной форме, в том числе и в Мемфисе, лично полковнику Уиллкоту.

– Давайте будем считать, что никаких отчетов не было. Начните, пожалуй, с брифинга в Лос-Анджелесе.

Кауфман некоторое время смотрел в спокойные серые глаза Эванса, а потом сказал:

– Вы не получили отчеты. Я ведь прав?

В комнату бесшумно вошел рослый служащий в сером мешковатом костюме, поставил на стол две бутылки «Бонаквы», один большой пластиковый стакан и так же бесшумно вышел.

Эванс опустил глаза, помолчал и ответил:

– Это несущественно, мистер Кауфман. Нам нужна полная информация для тщательного анализа событий…

– Но полковник Уиллкот…

– Полковник Уиллкот вышел в отставку. А две недели назад скоропостижно скончался в военном госпитале Сан-Антонио. Сердечный приступ.

– Вот как? – Кауфман потер пальцами веки и вздохнул. – Военный атташе Гиз?

– Не имею ни малейшего понятия. Давайте вернемся непосредственно к событиям. Итак, брифинг в офисе «Сафети» в Лос-Анджелесе.

Кауфман помолчал, словно раздумывая, а затем неспешно начал:

– Второго мая я получил сообщение из офиса. Мне предписывали оставить расследование, которое я проводил вместе с группой специалистов «Сафети» на территории Бокас-дель-Торо, и срочно прибыть в Лос-Анджелес. В офисе меня встретил начальник отдела Джесс Мэнселл и сообщил, что я отправляюсь в Сантьяго для изучения довольно специфического случая. На следующий день прошел брифинг, на котором присутствовали сам начальник отдела расследований «Сафети», его заместитель Арон Арад и представитель компании-заказчика, мистер Бьерн Хайнрих. Я получил материалы для ознакомления, а именно сведения о катастрофе транспортного MD– 11F компании «Монреаль Карго Айрлайнс» в Тихом океане у берегов Чили, которая произошла восемнадцатого марта. Кроме того, мне предоставили сведения о поисково-спасательной операции в предполагаемом районе падения самолета, а также информацию о специальной группе, посланной на место авиакатастрофы после окончания поисково-спасательных работ. Эта группа была отправлена в Чили компанией-заказчиком, которой принадлежал груз на борту разбившегося «Макдугласа».

– Кто проводил брифинг?

– Непосредственно заместитель начальника отдела расследований мистер Арад.

– Вы упомянули представителя заказчика, мистера Хайнриха?

Кауфман пожал плечами.

– Мистер Хайнрих? Он сидел, выпятив нижнюю губу, и многозначительно молчал. В конце брифинга он достал распечатку последнего рапорта своих людей, полученного из Чили…

– В Мемфисе вы сказали, что последний рапорт – это видеообращение специалистов, отправленное в адрес компании-заказчика. Значит, ролик вы не видели?

– Нет. Я получил на руки распечатку сообщения.

– Что вы можете сказать о Хайнрихе, мистер Кауфман?

Питер поднял глаза и внимательно посмотрел на Эванса.

– Хайнрих? Весьма неприятного вида пожилой мужчина, чуть ниже среднего роста, избыточный вес, легкая одышка. Волевые черты, лицо уверенного, я бы даже сказал – самоуверенного человека. Скорее всего, бывший военный. Задача выяснить подробности биографии заказчика передо мной не стояла. Самодеятельность в компании не поощряется.

– Хорошо. Расскажите подробнее о материалах, переданных вам для ознакомления мистером Арадом. Подробности авиакатастрофы можете опустить.

Кауфман нацедил минералки, сделал глоток, затем встал со стула и, держа стакан на весу, прошелся по комнате. Агент Пек внимательно наблюдал за каждым его движением из-под полуопущенных век. Агент Эванс поглаживал указательным пальцем подбородок и терпеливо ждал. Кауфман допил воду, поставил стакан на стол и, облокотившись о стену, продолжил:

– Основная часть брифинга касалась моего расследования. Вернее, задачи, которую ставило передо мной руководство отдела. Не уточнялось, почему заказчик решил отправить на поиски собственную группу, после того как официальное решение комиссии было опубликовано, а поисково-спасательная операция, в которой были задействованы специализированные службы с новейшим оборудованием, судами и самолетами, не принесла никаких результатов. Также я не получил никаких сведений о характере груза, находившегося на борту самолета, и о конечном получателе. Передо мной стояла задача отыскать возможного свидетеля.

– Свидетеля чего, мистер Кауфман?

Питер вернулся за стол и некоторое время молча смотрел перед собой. Наконец он вздохнул и заговорил:

– Давайте по порядку. Думаю, хронология событий вам и так известна, но тем не менее. Борт 901 рейсом из Орландо в Сантьяго через Каракас пропал с радаров рано утром восемнадцатого марта. Самолет был исправен, экипаж опытный, погода стояла отличная. Никаких свидетельств о взрыве, пожаре на борту, аварийной ситуации. Самолет просто исчез. Организованная поисково-спасательная операция не дала никаких результатов. Место предполагаемого крушения посетили специалисты из соответствующих ведомств, в том числе и американских, но окончательного мнения, касающегося катастрофы, они так и не составили. Официальная версия была такова – самолет попал в грозовой фронт, двигающийся с Анд, потерял высоту и разбился при падении в океан. Обломки затонули на большой глубине. Спустя неделю после окончания официального расследования в Сантьяго прибыла группа специалистов в количестве семи человек. Двое граждан Канады, двое – Германии, и три колумбийца. Те самые люди из компании Бьерна Хайнриха. Они привезли с собой поисковое оборудование и арендовали судно для водолазных работ, без экипажа. Через трое суток связь с ними прервалась. Вся группа пропала без вести в районе предполагаемого падения самолета. В последнем своем видеосообщении начальник группы передал в офис компании-заказчика информацию о том, что в океане они встретили рыбацкое судно с единственным членом экипажа. Этот самый рыбак предостерег их от поисков пропавшего самолета, не объясняя характер опасности, он посоветовал поскорее возвращаться на берег и никогда больше не приближаться к этому месту. Старшему группы одинокий рыбак показался странным, даже более того, в своем сообщении он описывает его как человека «явно не в себе», точные слова – «полностью долбанутого на всю голову». Бьерн Хайнрих считал, что этот рыбак и есть единственный свидетель.

– И компания поручила именно вам найти этого свидетеля на побережье Чили?

– Да. Именно так. Это была моя единственная задача. Найти и получить от него любую информацию о группе пропавших специалистов и о районе возможного падения самолета.

Как только Кауфман закончил, Эванс переглянулся с напарником и извлек из кейса толстый блокнот в темно-красном кожаном переплете. Некоторое время он перелистывал страницы, сделал несколько пометок карандашом и положил блокнот перед собой.

– И вы нашли этого свидетеля, мистер Кауфман?

– Да. Причем без всякого труда. Во-первых, достаточно подробное описание лодки и свидетеля, полученное мною от Хайнриха. Во-вторых… Рыбаков-одиночек на побережье не так уж и много. Промысел ведут в основном крупные предприятия и артели. Есть лишь несколько человек, которые выходят в океан ловить акул и крупных угрей на продажу. Так что никаких трудностей с поиском свидетеля не было. Я посетил набережную и порт и очень быстро нашел нужного человека. Им оказался довольно известный на побережье рыбак из Сан-Бернардо по имени Маноло Эрсилья.

Кауфман сделал ударение на имени и внимательно посмотрел на агентов. Эванс все так же бесстрастно разглядывал блокнот, Пек по-прежнему внимательно смотрел на него из-под полуопущенных век.

– Вам ничего не говорит имя Маноло Эрсилья?

Эванс оторвал взгляд от блокнота и слегка пожал плечами.

– Нет. На ваш взгляд, в имени свидетеля есть что-то особое?

Кауфман приложил кулак к губам и несколько секунд молчал, словно раздумывая. Затем неспешно проговорил:

– В том-то все и дело… Всему миру, кроме бывших и действующих сотрудников разведывательного управления, известно имя Маноло Эрсилья.

Агенты вновь переглянулись, и Эванс спросил с некоторым недоумением:

– Что вы подразумеваете под словами «всему миру»? И давайте будем конкретнее. Вы нашли свидетеля и опросили его? Вы получили информацию о пропавших специалистах?

Кауфман с улыбкой выслушал его и ответил:

– А вот здесь начинается самое интересное. Я действительно нашел свидетеля, собственно, он ни от кого не скрывался, и любая собака на Винья-дель-Мар могла привести к нему. Мне не пришлось придумывать легенду, использовать специфические приемы, привлекать арсенал отработанных годами мероприятий и так далее. Я просто пришел к нему домой. Но свидетель оказался практически бесполезен.

Агент Эванс заметно напрягся.

– И почему же? Он действительно «не в своем уме»?

– Да. Более чем. Ну и еще одно… – Кауфман помолчал и добавил: – Дело в том, что Маноло Эрсилья глухонемой.

В комнате «для уточнения некоторых обстоятельств» повисла напряженная тишина. Спустя несколько секунд агент Эванс осторожно, словно подбирая слова, спросил:

– Мистер Кауфман, вы утверждаете, что свидетель, который, возможно, последним видел и даже беседовал с группой пропавших специалистов, оказался глухонемым и к тому же, очевидно, не совсем психически здоровым человеком. Не хотите ли объяснить?

– Вы читали книги Харлана Вудворда, агент Эванс?

Эванс поднял глаза и недоуменно пожал плечами. Было заметно, что вопрос привел его в некоторое замешательство.

– Вудворда? Нет, не читал. А это имеет какое-то значение?

– Имеет. Здесь все имеет значение. Вы или не обратили внимания на мою фразу о всемирной известности простого чилийского рыбака по имени Маноло Эрсилья, или просто проигнорировали, посчитав мои слова неважными в контексте данного выяснения обстоятельств. А ведь я сказал это очень серьезно. – Кауфман печально улыбнулся.

– Мистер Кауфман, насколько я понял, вы пытаетесь связать книгу какого-то Харлана Вудворда с событиями в Чили?

– Да, агент Эванс. К сожалению, первоначально я тоже не обратил на это внимания и не придал значения совпадениям, хотя книгу Вудворда частично прочел.

– Я не совсем понимаю, мистер Кауфман, при чем здесь книга? Сейчас нас больше интересуют события в Сантьяго.

Кауфман прижал ладонь к глазам и некоторое время сидел неподвижно. Потом убрал руку, откинулся на спинку стула и заговорил:

– Все гораздо сложнее, агент Эванс. После первой встречи с рыбаком я некоторое время провел в отеле, пытаясь решить загадку. Глухонемой не мог говорить с людьми из поисковой группы по простой и понятной причине, а значит, либо это был не тот человек, либо Бьерн Хайнрих почему-то дал «Сафети» заведомо неверную информацию. Тогда я вернулся в порт и снова попытался выяснить, кто еще мог быть в предполагаемом районе. И снова наткнулся на загадку. Одна женщина рассказала мне о том, что именно Маноло Эрсилья встретил в океане иностранцев, разыскивающих пропавший самолет.

– А откуда она узнала об этом?

– Он ей сказал.

– Глухонемой?

– Да.

Эванс чуть повернул голову в сторону коллеги и едва заметно кивнул. Агент Пек легко поднялся и вышел из комнаты. Кауфман проводил его взглядом и несколько секунд молча смотрел на закрытую дверь. Агент Эванс крутил в пальцах желтый карандаш, словно собираясь с мыслями, и наконец осторожно спросил:

– Вы не могли бы пояснить свои слова, мистер Куафман? Дело в том…

– Подождите с выводами! – Питер прервал агента и продолжил: – Вы пока не понимаете и не поймете, если и дальше будете следовать исключительно в русле примитивной логики. События, в которых мне пришлось принимать участие помимо своей воли, нельзя объяснить в двух словах. Поверьте мне. Здесь нет никакой мистики или паранормальных факторов, выходящих за пределы нашего с вами познания, но есть нечто… Назовем это обстоятельствами, которым сложно дать оценку, не прибегая к псевдонаучным объяснениям. Харлан Вудворд. Это ключ к пониманию. Точнее, его книга «Темные начала новой цивилизации». Несколько лет назад я провел отпуск на Гавайях в обществе одной дамы. Она была без ума от идей Вудворда и таскала с собой эту книгу везде. Я заглянул из любопытства, пробежал несколько страниц, и то лишь потому, что некоторое время автор и сама книга были у всех на устах.

Эванс бесстрастно смотрел на Питера и не перебивал.

– По вашему лицу я вижу, что вы не имеете никакого понятия ни о Вудворде, ни о его главной книге. Думаю, вам придется ее осилить, и в кратчайшие сроки, потому что в ином случае мы будем говорить с вами на разных языках и любая информация, которую я вам передам, не будет иметь никакой ценности. Специалисты в управлении посчитают мои слова бредом, шизофазией, чем угодно. И будут правы, пока вы не получите ключ. Полковник Уиллкот в Мемфисе решил, что я пытаюсь водить Управление за нос. Спорю на свою пенсию, он даже толком не прочитал мой рапорт, а спихнул его по инстанциям.

– Ну хорошо… – Эванс отложил карандаш в сторону. – По вашим словам, книга Харлана Вудворда – это ключ к событиям в Сантьяго. Так что представляет из себя эта книга?

– Вы меня опять неправильно поняли, агент Эванс. Книга Вудворда – это ключ не только к событиям, которые произошли весной в Сантьяго. Это ключ к разгадке всего того, что происходит сейчас. Почему упал «Макдуглас». Почему упал «Боинг» в Египте. Почему взорвался А-330 в Париже. Почему сбили «Боинг» на Украине. Почему в Чаде голод и эпидемия, а в Южном Судане гражданская война. Почему падает евро, растет юань и дешевеет нефть. Это ключ к разгадке, куда делась группа специалистов в Чили и почему я сейчас сижу здесь. И пока вы решаете, не сумасшедший ли перед вами, еще раз прочтите мой послужной список.

Кауфман наполнил стакан минералкой, залпом выпил и заходил по комнате. Четыре шага от одной стены к другой.

– Послушайте. Исток всего, веретено, на которое наматываются события, – это «Темные начала новой цивилизации», еще эту книгу называют «библией антиглобалистов». В 2005 году Харлан Вудворд был никому не известным ученым-экологом из скромной лаборатории где-то в Вайоминге. Год спустя Вудворд уже видный общественный деятель с армией поклонников самых леворадикальных взглядов. Его резкие выступления в защиту стран «третьего мира» будоражат общественность и вызывают негативную реакцию государственного аппарата и воротил с Уолл-Стрит. Вудворд пользуется бешеной популярностью у журналистов, он выдает один разгромный материал за другим и становится знаменитой медиаперсоной. Он издает подряд несколько книг весьма сомнительного содержания, но в 2007-м выходят «Темные начала новой цивилизации». Книга вызывает серьезный общественный резонанс и обсуждается чуть ли не на государственном уровне. Собственно, это обширная, на тысячу страниц компиляция из статей об экологических катастрофах, ненаучных допущений, вымыслов и размышлений на футурологическую тематику. Основные тезисы, которые предлагает читателю Вудворд, – это прогрессирующее разделение человеческой цивилизации на два неравных по размеру лагеря. С одной стороны несколько высокоразвитых стран с четко ограниченным количеством населения, которые объединяются в некий конгломерат, в короткий срок обеспечивают себя всеми ультрасовременными технологиями и новыми источниками энергии и приступают к освоению ближайших звездных систем. С другой стороны большая часть человечества, которой придется довольствоваться ролью подопытных кроликов, при этом истребляя себя в бесконечных войнах на зараженной планете. Второй посыл Вудворда касался общечеловеческих ценностей, которые тоже претерпят некоторые изменения. Меньшая, но более высокоразвитая часть населения будет избавляться от основных моральных принципов, как от сдерживающих оков, все более и более отдаляя себя от основной массы.

Кауфман остановился, уперся руками в спинку стула и посмотрел Эвансу в глаза.

– Так вот, агент Эванс. Книга «Темные начала новой цивилизации» написана Харланом Вудвордом от лица некоего Маноло Эрсильи, философа, поэта и простого чилийского рыбака, наделенного даром предвидения и другими странными способностями, которые он якобы получил в результате бесчеловечных экспериментов над детьми-сиротами в тайных лабораториях, расположенных в Куарто Ангел да ла Гуардо. И знаете что, агент Эванс?

– Что?

– Харлан Вудворд никогда не был в Чили. Он вообще никогда не покидал территорию США. Он выдумал этого персонажа для своей книги, как выдумывал до этого много разных историй. О судне под флагом Белиза, бесследно исчезнувшем у берегов Сьерра-Леоне с грузом некоего лабораторного оборудования. О случайно найденной там же, в Сьерра-Леоне, флешке с видеозаписью экспериментов над людьми. О небольшом военном перевороте в этой же африканской стране, после которого с лица земли исчезло сразу несколько поселений, где, собственно, и велась злополучная видеозапись. Все это Вудворд выдумал. Он выдумал историю про фармакологические корпорации, поставляющие в страны третьего мира препараты, применение которых изучено не до конца, и про международные гуманитарные фонды, которые ведут тщательный мониторинг последствий использования этих препаратов. И знаете, какой ресурс Вудворд считал самым ценным в своем выдуманном мире?

Агент Эванс откинулся на спинку стула, сложил руки на груди и кивнул:

– Продолжайте.

– Время. Вот какой ресурс Вудворд считал самым ценным. То, что нельзя добыть в шахтах Африки и Южной Америки. То, что нельзя купить у России или Саудовской Аравии. Что нельзя изготовить на заводах в Китае. Время. Единственный невосполнимый ресурс. На исследования, если проводить их в ограниченном объеме и под надлежащим контролем, уйдут годы и десятилетия. Но представьте, если полем экспериментов станет весь мир? Одновременно тысяча экспериментов в реальном времени и на живых людях? Не на мышах и компьютерных моделях, а на целых социумах.

– И кто, по-вашему, этим занимается, мистер Кауфман?

– Тот, кто отправил самолет в Куарто Ангел да ла Гуардо. Или корабль в Сьерра-Леоне. В тот самый, выдуманный Харланом Вудвордом мир.

Кауфман сел на стул, веки его слегка подрагивали, лицо покрылось испариной.

– Послушайте, Эванс. Я узнал, что произошло с поисковой группой. Чей-то эксперимент вышел из-под контроля. Это был сбой в отработанной системе. Мир не получил новой сенсации, кто-то лишился огромного массива данных для анализа и обработки. Не случилось новой эпидемии очередного «звериного» гриппа, а может быть, провалился социальный эксперимент по внедрению самых современных способов управления наиболее податливыми слоями населения. А может быть, что-то другое, чему еще название не придумали. Думаю, господин Хайнрих мог бы рассказать гораздо больше…

– Кстати, о Хайнрихе. – Эванс поставил на колени кейс и стал неспешно складывать в него блокнот, папку… – Дело в том, мистер Кауфман, что не существует никакого господина Хайнриха.

Кауфман вздрогнул, на его длинном тяжелом лице застыла гримаса непонимания. Агент Эванс сунул диктофон в кейс, затем толкнул пальцем пачку сигарет в сторону Кауфмана и печальным голосом добавил:

– Закуривайте, Питер. Вы же курите, об этом сказано в вашем досье, которое я действительно выучил до последней запятой. Так вот, повторюсь, никакого Бьерна Хайнриха в природе не существует. Мистер Арад и мистер Мэнселл никогда не встречались и не могли встречаться с этим человеком. Как и не существует и никогда не существовало Харлана Вудворда, автора международного бестселлера, написанного от лица глухонемого чилийского рыбака про загадочную организацию, использующую планету для своих бесчеловечных экспериментов. Впрочем, и рыбака тоже нет. В нашем, не придуманном мире, мистер Кауфман, вам придется разобраться со своими воспоминаниями, настоящими и мнимыми, и ответить на главные вопросы. В каком месте потерпел аварию «Макдуглас», почему вы убили несколько человек, похитили гражданский самолет и спешно покинули территорию Чили. Думаю, мы располагаем соответствующим штатом специалистов, которые вам помогут. А пока всего доброго, Питер.

– Ну и как вам это, Бьерн?

– Интересно, интересно, сенатор. Параноидальная шизофрения, я так полагаю? Или алкогольная энцефалопатия? Впрочем, я не специалист. Но каков расклад, я впечатлен. Только давайте мы не будем играть с этим Кауфманом? Не в этот раз. Нам вполне достаточно проблем от Вудворда и его сумасшедших последователей. Где Кауфман сейчас?

– В психиатрической клинике Святого Винсента, в Льюистоне.