Текст книги "Люс-а-гард"

Илона посмотрела на часы.

– Вульф обещал принять меня через десять минут. Это будет интервью века! Бюллетень всемирного конкурса – там уже вышли два номера, и в каждом у меня интервью! – заплатит столько, сколько я пожелаю, даже если это будет что-то вовсе астрономическое!

– Это они обещают или действительно заплатят? – уточнила Люс.

– Заплатят. Потому что никто больше не знает, где сейчас Свирель, а мне сказал сам Вульф… да и попробовал бы не сказать!

Илона заявила об этом так, что сразу стало ясно – Вульф играл-таки некоторую роль в ее бурной молодости.

Тут мимо них пролетела на хорошей скорости длинная серебристая машина и красиво вписалась в поворот.

– Да это же Вульф! – воскликнула Илона. – Ну, девчонки, я понеслась!

И она захлопнула дверь автомобиля.

Люс и Зульфия проследили, как и машина Илоны вписалась в тот же поворот – туда, где кленовая аллея длиной километра этак два вела к главному въезду на территорию клиники. Причем Зульфия молчала, а Люс бормотала себе под нос нечто невразумительное, но очень сердитое.

– Совершенно верно, – согласилась Зульфия. – Нам в десанте недоставало только колоратурного сопрано. И наверняка эта Свирель – девица капризная и к жизни не приспособленная.

– Тем лучше, – буркнула Люс. – Мои шансы повышаются. Теперь главное – примчаться в институт до того, как эта Драйзер обнаружит побег нашей примадонны и поднимет шум.

Тут за спиной у них послышалось кряхтение. Люс обернулась и увидела, как Свирель с трудом выдирается из дырки.

– Это Вульф проехал, – сообщила певица. – Знали бы вы, каких глупостей он мне наговорил! Вы, мол, не отчаивайтесь, ваш талант, ваша слава, ваше будущее, виши горизонты!… Неужели он в самом деле ничего не понимает?

– Ишак, – философски заключила Зульфия.

Глава пятая
Девственница на старте

– Но я еще не уверена, что мне хочется родить ребенка! – совсем ошалев, выкрикивала Марианна Ольдерогге, пока Зульфия ловко плела ей длинные косы. – Я не готова к этому! У меня конкурс! И вообще!…

– Втяни пузо! – приказала Люс. Серебряная Свирель привычным движением ужалась, как могла, и Люс затянула на ней поверх тонкой рубашки плотный корсет.

– Очень хорошо, – одобрила Зульфия. – Вот даже талия появилась… Теперь – платье! А что касается ребенка – если хочешь, твой эмбрион пересадят другой женщине, это теперь не проблема. Операция, можно сказать, моментальная. Ты даже не узнаешь, где он и что с ним.

– Как это не узнаю? – возмутилась взбудораженная Свирель и собралась было сказать что-то свирепое, но Люс ловко набросила ей на голову платье.

Обе А-Гард прекрасно понимали, что рискуют драгоценным здоровьем многократной лауреатки, что совершают преступление против оперного искусства, да что уж говорить – обе ведали, что творят. Но выхода не было – они подозревали, что и в Австралии повывелись солидные габариты. А Люс, во-первых, выдвинула идею соблазнительной десантницы с сопровождающим лицом, во-вторых, уже сообщила бабке, что дело сделано, в-третьих, связалась с Маргарет и заказала хронокамеру.

Зульфия за полтора часа успела не меньше. Поскольку они с Люс решили сделать Свирель девицей знатного и обедневшего рода, то требовался подходящий наряд. Зульфия нашла его в здоровенной «Истории костюма». Это было в меру узкое платье, приталенное, с длинными свисающими рукавами и четырехугольным вырезом. Цвет она подобрала под светлые кудри и нежный румянец Свирели – бирюзовый, покрывало для волос выбрала чуть светлее, а венчик, придерживавший покрывало, решила сделать из золотой парчи. Пока Зульфия копалась в книге, две театральные портнихи сидели наготове – с сантиметровыми лентами навскидку и ножницами наперевес. Гонорар им был обещан мало чем поменьше того, что брала за свои записи Серебряная Свирель.

Правила хорошего вкуса в одежде пышной красавицы были таким образом соблюдены. А корсет, позаимствованный в маленьком музее фирмы, выпускающей нижнее белье, удачно приподнимал пышный бюст Свирели, так что в вырезе платья виднелась действительно аппетитная и соблазнительная складка. Люс заметила, что теперь это сложносочиненное декольте певица может использовать как походный столик – спокойно ставить на него тарелку, класть книгу или даже ларчик с побрякушками.

Побрякушки Зульфия выдала из тех запасов, что сделала ей бабка Асият для соблазнения Разина.

Свирель все время, пока ее причесывали, одевали и инструктировали, настойчиво пыталась выставить на первый план свои проблемы. Их было немало – прежде всего, она боялась потерять голос, затем – девственность, и ей пока совершенно не был нужен никакой ребенок, даже от желанного концертмейстера!

Но ее почти не слушали.

У Люс и Зульфии хватало забот – нужно было успеть переправиться в Шервудский лес, пока певицы по-настоящему не хватятся. И не просто там оказаться, но и отрезать путь возможной погоне. Поэтому Люс одной рукой наряжала Серебряную Свирель, а другой листала брошюрку, выкраденную из кабинета Маргарет. Это было техническое описание хрономаяка. Люс, конечно же, верила в свою женскую интуицию. Именно интуиция, с ее точки зрения, заставляла ее выбирать для техники именно такой способ обхождения, от которого эта техника корчилась в предсмертных судорогах. Но тут требовались реальные знания. Люс пыталась понять, что именно следует повредить в хрономаяке, чтобы вывести его из строя временно, а не на веки вечные.

Пока Зульфия наводила на Свирель окончательный блеск и учила ее пользоваться браслетом хронодесантницы, Люс быстро переоделась в свой костюм пажа. И, подумав, протянула Зульфии ножницы.

– Ну-ка, А-Гард-джан, избавь-ка меня от этого одуванчика! Надоел – сил нет!

Зульфия прекрасно понимала, что модная прическа не могла так быстро надоесть, но Люс наконец-то окончательно осознала, что в двенадцатом веке не было химической завивки.

– Не жаль? – на всякий случай спросила Зульфия.

– Решено. Стриги!

Волосы у Люс у корней были немного темнее. Избавившись от искусственных локонов, они сами легли красивыми волнами. Теперь Люс больше была похожа на изящного мальчика. Вместе с золотистым одуванчиком она утратила свою драгоценную экстравагантность, но больше соответствовала стилю эпохи.

И тут в комнату, где боевые подруги готовились к очередному путешествию, без стука вошла Диана Кассион.

– Отыскали-таки! – изумленно воскликнула она, во все глаза глядя на Серебряную Свирель.

В сердце неугомонной тренерши мгновенно зародился жесточайший гимнастический комплекс, который за пару месяцев избавил бы толстушку от тридцати килограммов. Люс по бабкиным глазам прочитала неуемное желание немедленно стянуть со Свирели средневековый наряд, засунуть ее в гимнастический купальник и умыкнуть в спортзал. Оставался только один способ отвлечь бабку – приласкаться, что Люс из воспитательных соображений делала очень редко.

– Бабуленька, милая, главное – это очень захотеть! – воскликнула она, обнимая Диану и целуя ее в щеки.

– Где же эти прошмандовки тебя отыскали, голубушка? – продолжала изумляться Диана. – И до чего же быстро они тебя отыскали!

Услышав незнакомое слово, Свирель вопросительно посмотрела на Люс. Но та и сама часто не понимала бабкиной лексики.

– Так чем же они тебя соблазнили? – не унималась вредная бабка, на которую как раз сегодня нежности и не действовали. – Они хоть объяснили тебе, какая нелегкая жизнь тебя там ожидает? Им-то хорошо, они у меня обе – А-Гард, а ты?

Как Люс и Зульфия имели темное представление о звездах оперной сцены, так и Серебряная Свирель смутно понимала, что такое это самое «А-Гард». Поэтому никакого восхищения на ее лице не отразилось.

– А знаешь ли ты, с какими чудовищами…

Люс поняла, что сейчас бабка Диана с большим чувством юмора расскажет про сражение Люс с блохами. А это было уж вовсе некстати. Судя по нежнейшей коже певицы, она очень заботилась о своей внешности.

– Бабуля, не шути так, не пугай нашу новую десантницу, – вмешалась Люс. – Конечно, мужчины и тогда не были ангелами, но и чудовищами их называть незачем. Обыкновенные здоровые мужчины, без дурацких проблем… И ты же знаешь – если я иду с ней, как сопровождающее лицо, ей ровным счетом ничего не угрожает!

– Не нравится мне эта затея с сопровождающим лицом, – призналась Диана. – Разве мало эпох, в которые можно отправиться без всякого риска?

– Мало, ханум, – твердо сказала Зульфия. – А это еще довольно миролюбивая страна и безопасное время.

– К тому же маршрут недорогой, – Люс приготовилась было перечислить цифры из своего доклада, но тут по веселой бабкиной физиономии поняла, что сейчас произойдет. Диана, очевидно, решила развлечь новую десантницу рассказом о проколе великолепной Люс-А-Гард.

– Бабуля! – укоризненно сказала Люс. – Эпох, конечно, много, но второго Шервудского леса нк свете нет! Ты подумай, ведь эти стрелки вели крайне опасный образ жизни. Вполне возможно, что они не оставили потомства. Представляешь, как пострадал генофонд?

Люс повернулась к Серебряной Свирели, потому что та куда больше нуждалась в обработке, чем Диана.

– Мы же спасаем генофонд! – патетически воскликнула Люс. – Мы восстаем против закона естественного отбора, который завел нас в тупик! Во все времена настоящие мужчины лезли во всякие передряги и гибли, а детей плодили домашние, безропотные, комнатные, постельные мужичонки! И вот мы пожинаем плоды этого безобразия!

Зульфия одобрительно кивала. А бабка навострила уши – внучка почти дословно цитировала ее собственную речь на последнем собрании заговорщиц.

– Все это я и сама знаю, – решительно перебила она Люс и шагнула к Свирели: – А скажи-ка, девочка…

Новая опасность нависла над затеей – Диана собралась расспрашивать Свирель! Узнав о ее застарелой девственности, бабуля всплеснула бы руками и наложила на экспедицию нерушимое вето.

– Мы с Марианной все обсудили, – значительно сказала Зульфия. – Она совершенно подходит нам и по внешности, и по характеру, и по опыту. Она знает, чего хочет!

Свирель с интересом покосилась на Зульфию – ей показалась странной значительность, которую А-Гард Семнадцатая вложила в последнюю фразу. Но, к счастью, Свирель не начала расспрашивать – а чего она такого, собственно, хочет?

– Так что, бабуленька, у нас все продумано, – заторопилась Люс. – Марианна получила полный инструктаж. Ты посмотри, какое мы ей платье приготовили! И волноваться совершенно незачем, я ее в обиду не дам. Ты же знаешь, как я фехтую.

– Допустим, знаю, – задумчиво сказала Диана. Что-то в этой истории было не так с самого начала. Во-первых, диковинное желание внучки стать не главным персонажем, а второстепенным «сопровождающим лицом». Во-вторых, поразительная спешка. В-третьих, сам факт, что на земном шаре живет себе молодая толстушка, когда есть столько возможностей похудеть!

– Пора в хронокамеру, – сказала Зульфия. – Маргарет выделила нам так мало времени, что я уж и не знаю…

При этом она с тревогой посмотрела на экранчик видео.

Илона Драйзер была не глупее обеих А-Гард. Она запросто могла связать их загадочное появление под забором секретной клиники с исчезновением всемирно известной певицы. Допустим, какое-то время Серебряную Свирель безуспешно искали в гигантском парке, допустим, всех сбило с толку то, что она не взяла с собой вещей. Допустим даже, что обшарили рукотворный пруд! Но когда отпадет даже версия самоубийства, Илона сообразит, кто приложил ручку к этому делу! И эксперимент с «сопровождающим лицом» провалится в тартарары – если, конечно, не поспешить… Диана и Маргарет ни за что не позволят рисковать драгоценным здоровьем Серебряной Свирели. Доводы, что это единственная подходящая толстуха на земном шаре, их не проймут!

Должно быть, телепатия в семействе Зульфии была делом обычным – раздался музыкальный сигнал, и экранчик замерцал. Кто-то собирался вызвать на связь хозяйку кабинета. А поскольку со времени заговора Маргарет дала ключ от него Диане, нетрудно было догадаться, кто там на проводе, кого сейчас потребуют и каковы будут последствия.

– Бабуля, мы побежали! – Люс, чмокнув бабушку в щеку, схватила за руку Свирель и потащила ее к дверям.

Зульфия прикрыла их отход и сама выскочила следом.

– В подвал! – приказала она.

Время для хронодесантниц было неурочное. Но кое-кто из приближенных к Маргарет лиц их знал, и был шанс, что они без затруднений доберутся до камеры.

Свирель на ходу причитала, что не может так быстро, что спешка вовсе ни к чему и что она ничего не понимает. Но Люс, понимавшую опасность промедления, так раздражали капризные интонации примадонны, что она только молча ускорила шаг.

Пока она дотащила Серебряную Свирель до блока, где стояла хронокамера, пот лил с нее градом.

Остальное было делом техники.

Из зала перед хронокамерой Зульфия набрала код Маргарет. Та сидела дома в пасмурном настроении. С того дня, как ее втянули в заговор, она только и делала, что трепетала от ужаса. История не должна была вылезть на свет слишком рано. А Маргарет очень боялась за свое место и карьеру. Все-таки у нее на шее сидели два безнадежных холостяка, которые сами себя вовеки бы не прокормили.

– Нужен допуск по программе «Сопровождение»! – строго сказала Зульфия.

– Есть допуск… – пробормотала из кресла-качалки Маргарет. – Кто там на вахте?

Люс поймала за шиворот проскользавшего мимо лаборанта и сунула его физиономией в экран видео.

– Наладь им там… – распорядилась Маргарет. – Только поскорее!

Стоя справа и слева от перепуганного лаборанта, по очереди объясняя ему, кто он такой и почему вылетит из института хронодинамики к чертовой бабушке, Зульфия и Люс добились готовности хронокамеры за две с половиной минуты, что в нормальных условиях было бы рекордом. Маргарет с экрана смотрела на все это в тихой панике.

Зульфия и Люс продолжали держать с ней связь всего лишь потому, что это было единственное видео в помещении. И нужно было занимать его как можно дольше.

Наконец Маргарет все это надоело, она высказала обеим А-Гард, что думает об их бабушках, и отключилась.

Тут же раздался трезвон аварийного вызова.

– Ну, это уж точно твоя бабуля! – воскликнула Зульфия. – Скорее в камеру!

Люс первой впихнула Серебряную Свирель, потом втиснулась сама. Она попыталась захлопнуть дверь изнутри, что было невозможно в принципе, и тут мудрая Зульфия сунула ей за пазуху маленький, совершенно противозаконный в двенадцатом веке, но крайне необходимый Люс предмет, обнаруженный на полке возле пульта.

В тот миг, когда двери камеры закрылись, на экране появилась Диана. Вид у нее был яростный.

– Немедленно прекратить! – крикнула она.

Отшвырнув лаборанта, Зульфия схватилась за главный на панели тумблер.

– Немедленно отставить! – продолжала бушевать Диана. – Ты знаешь, кто там, в камере?!. Знаешь! Это же Марианна Ольдерогге! Меня только что нашла Илона…

– Конечно, знаю, – работая на клавиатуре, ответила Зульфия. – Но у нас просто не было выбора!

Тут в зал вбежали Асият, Нора и Илона.

Прикрывая собой панель, Зульфия повернулась к ним и застенчиво улыбнулась.

Она держала паузу, сколько могла.

– Я хочу, чтобы так было… – прошептала Зульфия, теребя кончик правой косы. – Это мое желание, мой каприз… А беременной женщине ни в чем нельзя отказывать…

Асият всплеснула руками.

Когда Диана на экране и заговорщицы в зале опомнились, агрегат камеры уже вовсю ворчал. Вмешиваться было поздно. Люс и Свирель благополучно отбыли в двенадцатый век.

Зульфия жалела лишь об одном – они не насладились немой сценой…

О том же жалела и Люс, проваливаясь в дебри средневековья. Она могла держать пари, что Зульфия справится с ситуацией, но увидеть все эти растерянные физиономии, услышать их жалкую и более недействительную ругань!…

Единственное, что ее тревожило – как перенесет путешествие Свирель.

И впрямь, Люс пришлось повозиться, приводя ее в чувство. Наконец лежащая на свежей травке певица открыла большие голубые глаза и прошептала:

– Действительно…

– Что – действительно? – осведомилась Люс, поднимаясь с колен и шаря рукой за пазухой.

– Ну, что мы – здесь! Были в какой-то конуре, и вдруг – настоящая природа! Воздух! Небо!

Люс сама иногда срывалась с нарезки и впадала в бурные восторги. Но когда это самое затевала другая женщина, она спешила убраться подальше. Тем более, что у нее было срочное дело.

Люс что есть духу понеслась к стоявшему на опушке дубу.

Хрономаяк, упрятанный в дупло, был немалой величины и провалился туда довольно глубоко. Люс пришлось повиснуть над ним вверх тормашками – ноги снаружи, туловище в дупле. Одной рукой она придерживалась, другой вынула из-за пазухи отвертку-крестовик.

Ей нужно было вывинтить четыре шурупа, снять прозрачную пластинку и вынуть из гнезда хотя бы одну пластину антенны. Причем – в полной темноте.

Но недаром эту женщину звали Люс-А-Гард!

Единственное, что ее несколько смущало при возне с хрономаяком, так это странные звуки снаружи, довольно пронзительные и, на вкус Люс, не больно-то гармоничные.

Вытащив на всякий случай не одну, а две пластины, она выкарабкалась из дупла и все поняла.

Сидя в густой траве, Свирель сосредоточенно пела. Это были какие-то вокальные упражнения, напоминавшие хроматические гаммы. Певица занималась этим скучным делом с такой самоотдачей, с какой Люс – катами карате.

Люс оглянулась по сторонам. Таскать пластины с собой было решительно незачем, и она осторожно засунула обе вместе с отверткой за отставший пласт дубовой коры. Теперь ни ее, ни Свирель нельзя было так просто извлечь отсюда. С другой стороны, если бы они попали в беду и не могли воспользоваться браслетами, то на помощь рассчитывать не имело смысла. Люс взвалила на себя немалую ответственность – а безмятежная Марианна Ольдерогге беззаботно проверяла, как ее драгоценный голос перенес путешествие!

– Ты чем это занимаешься? – сердито спросила, подойдя к ней, Люс. – Если тебе так уж хочется звучать – исполни мадригал какой-нибуль, или эту… канцону! Мы же в двенадцатом веке!

– Да? – Свирель задумалась. – Ты знаешь, у меня в основном оперный репертуар. Может быть, стретту из «Трубадура»?

– Давай сперва выберемся отсюда, – решила Люс и протянула певице руку. Та с трудом поднялась с земли.

Они были в трех шагах от той самой дороги в Ноттингем, где Люс обнаружили спешившие на праздник девицы. А-Гард задумалась – в тот раз она знала, где искать молодцов из Шервудского леса. В этот раз она не знала решительно ничего, да еще следом плелась примадонна. Опять же – в тот раз ее отправляли в двенадцатый век специалисты, способные рассчитать время с точностью до часа. А в этот раз – Зульфия. И Люс побаивалась – как бы ее не занесло в Ноттингем задолго до состязания стрелков?

Что-то говорили тогда девицы про замок Блокхед. Может быть, на худой конец стоит поискать пристанища в замке? И там разведать насчет Томаса-Робина и его удалой команды? Ведь искать их в лесу – бесполезное занятие. И хорошо, если Люс угодила в двенадцатый век после своего знакомства с ватагой, тогда ее признают за свою. А если – до знакомства?

– Ай! Это что там такое?!. – Свирель взвизгнула не во всю мощь своего тренированного горлышка, но вполне удовлетворительно.

– Ничего особенного, – выглянув сквозь кусты на дорогу, сообщила Люс. – Рыцарь в полном вооружении. Стой спокойно, он сейчас проедет мимо.

Она сообразила, что напугало Свирель – вдруг объявившийся над кустами пернатый шлем, детали которого грубо копировали человеческое лицо, а может, и львиную морду.

– Так это – настоящее средневековье? – вдруг осознав случившееся, воскликнула Свирель.

– Тихо ты! – приказала Люс, увлекая голосистую спутницу в лес. – Чего доброго, услышит и погонится… Да, это оно и есть – средневековье. Мы с тобой на опушке Шервудского леса. Здесь водятся олени, кабаны и настоящие мужчины. Сейчас ты совсем придешь в себя, и мы отправимся на охоту. Сегодня ты затравишь отличную дичь!

– Нет, – тихо сказала Свирель. – Я так не могу.

– Как не можешь? – не поняла Люс.

– Ну, так – сразу… Я же совершенно их… ну, его… не знаю! Как можно с незнакомым человеком – и вдруг сразу?…

– Во-первых, можно, – возразила Люс. – Тут же за тобой никакая пресса не шпионит, что хочешь, то и делай. Во-вторых, не обязательно сразу. А в-третьих, когда ты увидишь стрелков из Шервудского леса, такие дурацкие вопросы уже не будут тебя беспокоить.

– Тебе легко говорить… – надулась Свирель и вдруг замерла, разинув рот.

– Ты что это? – даже испугалась Люс. Вид у Свирели был – будто она наступила на ядовитую змею.

– Слушай! А как это повлияет на голос???

Ошарашенная Свирель села куда пришлось – и, к счастью, это был почтенный пень. Люс тоже растерялась – естественно, о голосе «сопровождаемого лица» они с Зульфией как-то не подумали.

Полчаса Люс плела ахинею о положительном воздействии личной жизни на физиологию вообще и голосовые связки – в частности. Наконец под угрозой оказались ее собственные связки.

Все же ей удалось воодушевить Серебряную Свирель, отцепить ее от пня и повести за собой на поиски «зеленых плащей».

– С ними у тебя не будет никаких проблем, – уже сбиваясь на хрип, проповедовала Люс. – Это простые, замечательные ребята, они увидят тебя и обалдеют! Скажи честно, когда в последний раз мужчина балдел от твоей великолепной груди? А?

Ответа она, естественно, не дождалась.

– А тут обалдеют все разом! – радостно пообещала Люс, взялась рукой за горло и прокашлялась. – А когда приходили в восторг от твоих бедер? А? То-то! И это – при том, что ты полностью одета. Вообрази же радость того, кому ты доверишь раздеть себя! Да он же рехнется, бедняга! Такое море свежей и ароматной кожи! Он покроет тебя всю поцелуями!

Тут Люс совершенно некстати вспомнила про блох.

– Да, а потом? – жалобно пискнула Свирель, стараясь не отставать от Люс.

– Потом? М-м… Потом тебя ждет среди кучи прятных ощущений одно не совсем приятное…

Люс задумалась, ища сравнение.

– Кстати, тебе случалось защемить палец в дверях?

– Случалось, и что?

– По сравнению с пальцем это – тьфу, мелочь, пустое место! И когда прищемишь палец, это не сопровождается никакими приятными эмоциями…

Люс вспомнила аналогичный эпизод собственной биографии, и сомнение ее одолело. Ее партнер хотя бы имел опыт изучения соответствующей литературы. По крайней мере, он проделал все необходимое по рекомендациям сексологов. Боли она практически не испытала, но и радости, естественно, тоже. Вообразив же себе жизнерадостных молодцов из Шервудского леса, Люс очень усомнилась в их грамотности и деликатности. Скорее уж, увидев такое великолепие цветущей плоти, избранник Свирели ринется напролом, невзирая на сопротивление. И какой же музыкальный вопль огласит тогда Шервудский лес!

Люс вообразила, сколько децибелов может выдать этот великолепно поставленный голос, способный наполнить собой самые большие концертные залы мира, и ей стало не по себе.

С другой стороны, грехопадение Свирели было для Люс делом второстепенным. Благодаря толстушке Люс прорвалась в Шервудский лес, а дальнейшее – уже просто личная жизнь, ее и Марианны, и как они свою личную жизнь будут устраивать – это никого не касается. Даже если по возвращении обнаружится, что Свирель прибыла в том же состоянии, что и отбыла… Во-первых, это когда еще будет! Во-вторых, Люс ждал такой нагоняй от бабки и заговорщиц, что на вернувшуюся Марианну Ольдерогге, скорее всего, они просто не обратят внимания.

– Понимаешь, – несколько сменила тактику Люс, – тут ведь все зависит от тебя самой. И только от тебя! Эти молодцы из Шервудского леса ничего тебе не сделают, если ты не захочешь.

– А если они мне ничего не сделают, как же мы вернемся? – резонно спросила Свирель.

– Положись на меня, – отвечала Люс. – Я беру ответственность на себя!

Свирель посмотрела на нее с большим уважением.

– А если тебе самой станет интересно, то опять же все от тебя зависит, – продолжала Люс. – Если ты будешь тихой, кроткой, ласковой, то и с тобой будут вести себя соответственно. Главное – слишком не раздразнить. А когда вы перейдете к делу, ты просто шепнешь ему – мол, милый, побереги меня… И он все поймет. И все будет замечательно!

– Действительно поймет? – удивилась Свирель. – Ты же говорила, что они просто бешеные…

Люс опять некстати вспомнила про блох. Уж кто был бешеным в Шервудском лесу, так именно они. Правда, в аптечке были самые свирепые снадобья, но все же, все же…

Тут поблизости хрустнул сучок, и Люс замерла.

Кто-то шел из глубины леса к дороге.

Люс подозревала, что стрелки в свободное от разбоя время могут слоняться днем неподалеку от опушки, подстерегая любительниц лесной ягоды и особенно грибов неизвестной ботаникам породы. Но в такое время года бывают только цветочки, ягодки – это уже потом. И по тропе может шагать не только стрелок, но и графский лесничий. Впрочем, лесничий, скорее всего, ездит верхом…

Так или иначе, Люс взялась за рукоять своего длинного кинжала одной рукой, а за Свирель – другой, чтобы при необходимости быстро закинуть толстушку себе за спину.

Тот, кто шел, насвистывал песенку.

Люс насторожилась – песенка была заунывная, но она уже знала, что музыка в этом двенадцатом веке все – наоборот. Стало быть, тот, кто свистел, делал это от избытка чувств и хорошего настроения.

Люс насвистела мелодию.

Тот, за кустами, сразу замолк. И Люс могла держать пари – он тоже шарит на боку рукоять кинжала.

Она сделала шаг навстречу. Он – тоже.

– Бог в помощь, добрый путник! – обратился он из-за кустов. – Не бойся, не обижу!

– Бог в помощь, молодец! – отвечала Люс. – Где ты там, покажись!

Из-за поворота тропинки вышел Черный Джек – тот симпатичный и вертлявый брюнет, что трижды попал в круг на состязаниях. Его правая рука действительно лежала на рукояти, а в левой была огромная корзина.

Люс замерла – вот сейчас выяснится, угодила ли она в Шервудский лес с опережением, или как раз несколько дней спустя после совместной ночевки.

– Ого! – воскликнул Черный Джек. – А мы тебя обыскались! Вожак сказал, что отпустил тебя в город – уладить твои дела. Идем со мной, я за хлебом в деревню и обратно, а то ты сам новой стоянки не найдешь… О, матерь Божья!

– Это моя сестра, Черный Джек, – сказала совершенно ошалевшему стрелку Люс. – Всего-навсего сестра.

Черный Джек присел на левой ноге, правую выставил вперед, а руки раскинул в стороны, не сводя при этом глаз с Серебряной Свирели. Люс догадалась, что это – поклон. Вот только корзинка тут была совершенно некстати.

Свирель, которую в консерватории обучали сценическому движению, тоже сделала что-то этакое. И Люс вздохнула – грации в реверансе толстушки не было ни на медный грош, а стрелок уставился на нее с таким восторгом, какого Люс еще ни в чьих глазах не видывала.

– Я рад приветствовать прекрасную леди у нас в Шервудском лесу, – сказал наконец Джек. – Что же ты, парень, крысу тебе за пазуху, молчал про такую сестру?!

– Ее нужно спрятать, – ответила Люс. – Я ведь потому к вам и пристал, что только «зеленые плащи» и могут нам с сестрицей помочь. На вас вся надежда!

Люс надеялась услышать что-нибудь о лесном братстве и взаимовыручке. Но от вида изумительного декольте стрелок то ли опять онемел, то ли, как ни странно, оглох.

Пытаясь понять, в чем тут дело, Люс обернулась и глянула на Свирель.

Певица, покрасневшая от взглядов красавца-стрелка, действительно была сейчас хороша собой, невзирая на четыре десятка совершенно лишних килограммов.

Парочка радостно таращилась друг на дружку. Свирель впервые в жизни произвела такое впечатление.

– Слушай, парень… – вдруг хрипло сказал Джек. – Да познакомь же ты наконец с сестрицей! Впервые вижу такую красавицу!

– Понравилась? – подмигнула ему Люс.

– Так бы и съел!

Тут Свирель дернула Люс за край фестончатой пелерины.

– Зовут мою сестрицу Марианна, – не обращая внимания, сказала Люс. – Мы с ней из северных графств. Понимаешь, Джек, лорд у нас там – не дурак. Знает, что почем. Красивую девку с уродиной даже впотьмах не перепутает. А ей этот наш лорд ни к чему. Вот и пришлось девчонке удирать, в чем была…

Тут Марианна так двинула Люс локтем в бок, что та покачнулась.

– Пусть твоя сестричка не беспокоится, мы ее в обиду не дадим, – решительно пообещал стрелок. – Я сам о ней позабочусь! И хорошо бы она замуж за меня согласилась, а? Замолви словечко, парень! Я, конечно, из «зеленых плащей» не сразу уйду, но есть у меня старший брат, зовет к себе на ферму. Дом для твоей сестрички построю, настоящий, господский, чтобы скотина отдельно стояла!

– А вот сейчас я с ней посоветуюсь, – обнадежила Люс и позволила Свирели ткнуться губами в свое ухо.

– А не могла бы ты перевести? – довольно ядовито осведомилась Свирель.

– Что перевести?

– Я ведь ни слова не понимаю, что вы там щебечете!

– Как – ни слова? – даже растерялась Люс.

– Очень просто – впервые слышу такой язык!

И тут Люс с ужасом сообразила, что произошло. Впопыхах, да еще в условиях конспирации, они с Зульфией напрочь забыли отправить Свирель на скоростную обработку к специалистке по гипнотическому внушению языков Асият.

И Люс стало жутко…