Текст книги "Огонь в твоём сердце"

Глава 7
Янтарный морок

На палубе заорали совсем уж оглушительно, корабль качнулся, приподнялся и накренился. Громогласно прозвучал совет ярла утопиться всем безруким пожирателям падали, неспособным привести корабль к волне, а кто слишком глуп даже для того, чтоб утопиться, тому он сам… Дальше последовало что-то непонятное, воспринимаемое по смыслу – спасибо магическому дару, – но в точности не переводимое. Йанта мечтательно улыбнулась. Да… Почти жаль, что до вечера еще далеко, и Фьялбъёрн наверняка будет слишком занят на берегу. Сейчас бы затащить его в каюту да выспросить, что означает это завернутое, как клубок кракеновых щупалец, выражение. Для начала, разумеется. А потом – спросить про мерикиви. Например, не встречались ли они раньше, очень уж странно, что янтарная магия чудесницы интересовалась только Йантой, к драугу же золотые вьюнки потянуться и не подумали.

Ну и неплохо бы узнать, что делать ей, пока Фьялбъёрн отправится во дворец местного владыки. Можно ли прогуляться по острову, например? «Линорм» – корабль непростой, и ход у него куда мягче, чем можно было ожидать, но по ощущению твердой земли под ногами Йанта уже успела соскучиться. Тем более что вода никогда не была ее любимой стихией, и удерживать баланс силы в окружении стольких потоков чужой магии, сплетающихся вокруг живого корабля, утомляло не на шутку. А Лирак наверняка не откажет показать Остров. Жаль вот, что денег нет, неплохо бы пройтись по лавкам местных зелейников и травознатцев, заказать кузнецу и стеклодуву хотя бы самое необходимое.

Убрав клинок в ножны, Йанта села на кровати, заново переплела косу, помогая пальцам магией, чтоб волосы ложились ровно и послушно, вплела в пряди простой кожаный шнурок, найденный в одном из сундуков с книгами. На магическую утварь можно было бы попросить и у ярла, но вот не хотелось. Глупо, по-детски, но язык не поворачивался просить. Это ей-то, всегда и везде способной обеспечить не только себя, но и тех, кто рядом! Надо просто поискать, чем тут можно заработать. Вряд ли на местных кладбищах водятся гули, прячущие клады, но почему бы не быть кладам и без гулей? И не на кладбищах… Да и мелким бытовым чарам она не разучилась. Это мертвым без надобности заговаривать дом и постройки от пожаров, а вот если они останутся на Островах хотя бы несколько дней, живым ее искусство очень даже может пригодиться…

Дверь распахнулась – Фьялбъёрн вошел в каюту вместе с порывом ветра. Резкого, холодного, соленого ветра. И все-таки было в нем что-то иное, отличное от того постоянного ветра, к которому начала уже привыкать Йанта. То ли новые нотки, то ли сильнее, чем обычно, запах рыбы и водорослей. Береговой ветер…

– Что в каюте сидишь?

Драуг окинул ее внимательным взглядом.

– Собирайся, сходим на берег вместе.

– Я-то тебе у дроттена зачем? – подняла она в недоумении бровь.

– А к дроттену мы пока не идем. Покажу тебе Большую островную ярмарку, купим что-нибудь… Не идти же на пир в таком виде.

Не дожидаясь ответа и согласия, Фьялбъёрн вышел. Йанта поморщилась, подхватывая плащ и переобуваясь в сапоги, принесенные накануне вездесущим Лираком. Вид, значит, для сопровождения ярла на пир не хорош? Ну да, здесь ее тонкий южный лен разве что для каюты годится. Но как это… неправильно. Стоит поблагодарить за заботу, а хочется посоветовать ярлу идти на пир одному, раз уж… Ладно, не будем вести себя как капризная девица. Ванахенская, как Лирак говорит.

Йанта накинула плащ, вышла из каюты, оглядывая близкий берег: серые отроги скал, пенные барашки прибоя, на которых покачивался «Линорм», порт, заполненный множеством лодок, баркасов и кораблей побольше, не идущих, впрочем, в сравнение с «Линормом» ни по размеру, ни по красоте. Морские Острова? Пусть будут острова. «Надо же посмотреть, куда я собиралась вплавь, едва познакомившись с Фьялбъёрном Драугом», – усмехнулась Йанта, спускаясь в шлюпку, где уже ждал сам ярл и едва не приплясывающий от нетерпения Лирак.

После аш-шарамского базара, захватившего, кажется, полгорода, ярмарка на Острове не обещала ничего нового. Но Аш-Шарам с его бесконечными рядами, караван-сараями и лавками остался в ином мире, и после корабля размять ноги на суше было особенно приятно. Лирак, едва сойдя на берег, мгновенно затерялся среди портовых построек и улочек – явно у рыжего пройдохи там были свои дела. А Йанта осталась с драугом.

Город был красив. Узкие, мощенные серым скальным камнем улицы, такие же серые дома, приземистые, сложенные из крупных каменных блоков. Разве что крыши были черепичные, темно-красные, и рядом с серым камнем это смотрелось даже нарядно, хоть и строго. Поначалу немногочисленные встречные церемонно кланялись ярлу, бросая откровенно любопытные взгляды на Йанту, но чем дальше они шли в глубь Острова, тем больше было людей, тем торопливее они проходили мимо. Впрочем, дорогу ярлу уступали и здесь, Фьялбъёрн же принимал это как должное, иногда едва склоняя голову в знак приветствия.

А потом оказалось, что на Большую островную ярмарку вполне стоит посмотреть. Вместо пологов из легких ярких тканей здесь были плотные шатры из шкур, или деревянные навесы, или даже легкие домики, а рядом с продавцами курились дымком жаровни. Это и понятно: поторгуй на холоде весь день. Если и не замерзнешь, то уж горячего точно захочешь и съесть, и выпить. Фьялбъёрн шел, не торопясь, поглядывая на Йанту, и видно было, что он чего-то ждет. Но вот чего?

Ряды с бочками зерна и разделанными тушами давно сменились посудой, потом показались прилавки с яркими ворохами одежды. Первые несколько рядов ярл прошел, даже не глянув в сторону торговцев, потом начал присматриваться. Синие, серые и темно-зеленые плащи, подбитые густым мехом – от белоснежного до угольно-черного и полосатого, плотная шерсть, толстая дубленая кожа и мягкая замша. Будь Йанта одна, она бы с удовольствием покопалась в том, что предлагали суровые усатые дядьки в кожаных куртках и худые смугло-чернявые люди в башлыках. Для этого, конечно, следует знать, что здесь носят, иначе можно вырядиться местным курам на смех, но если чувствуешь настроение торговца, сделать верный выбор совсем не сложно. Люди – это не драуг с его непроницаемостью.

Фьялбъёрн же, в котором торговцы справедливо чуяли выгодного покупателя, смотрел на предложенные вещи с невозмутимостью сытого кота, взирающего на пустую похлебку. Рубашки, штаны, платья, долгополые одеяния, расшитые разноцветными нитками и узорной тесьмой, наборные серебряные пояса… На миг показалось, что в спину смотрит неприязненный взгляд, Йанта тихонько вздохнула, пытаясь определить направление, но тут же Фьялбъёрн соизволил, наконец, сделать выбор.

Чем очередной навес отличался от десятков других, она поначалу не поняла. Потом присмотрелась к смуглому хозяину, явно не северянину, оценила со вкусом подобранное сочетание цветов одежды, вывешенной прямо на длинных деревянных шестах. Эту лавку окутывала отчетливо заметная аура успешности. Торговец в длинном черном плаще откинул башлык и с достоинством склонил голову в ответ на несколько слов, негромко брошенных ярлом, перевел взгляд темных, почти как у Йанты, глаз на ворожею. Сказал что-то на неизвестном языке. Йанта с извиняющейся улыбкой пожала плечами – язык оказался совершенно незнакомым. Ничуть не расстроившись, торговец поклонился, указал рукой назад, и ворожея увидела, что за вывешенной в разноцветные ряды одеждой скрывается небольшой домик.

* * *

– Решил ограбить лавку благородного Зафара? – послышался из-за спины веселый голос Фрайде. – Не помню, чтобы раньше ты любил такие дорогие наряды.

Фьялбъёрн быстро обернулся. Хмыкнул. Надо же, сын Бо научился подкрадываться не громче снежной кошки. Перевел взгляд и столкнулся с насмешкой в темно-янтарных глазах мерикиви.

– А разве ты не видел, какая у него спутница? – в голосе чудесницы золотилась медовая отрава. – Чтобы такую ублажить, потребуется не одна красивая вещичка. Но если ярлу не жаль развязать кошелек, можно и всю лавку скупить…

Фрайде удивленно покосился на чудесницу, но та уже рассматривала украшения на одной из полок. «Вот же не вовремя явилась, маргюгра ее забери», – ругнулся про себя Фьялбъёрн, жалея, что нельзя выставить из лавки злоязыкую рыжую шельму.

Йанта, которая не могла не услышать их, выходить из-за ширмы не торопилась. Сначала Фьялбъёрн терпеливо ждал, потом понял, что ворожея уже давным-давно оделась, просто не хочет показываться. Фрайде подошел к чудеснице, лениво скользящей взглядом по блестящим поясам и пряжкам, что-то негромко сказал. Пока они были заняты, драуг скользнул к ширме, осторожно отодвинул ее и залюбовался ворожеей, замершей перед большим металлическим зеркалом.

Заглядеться было на что. Вишневое платье удивительно шло к черным волосам и темным глазам, заставляя смуглую кожу Йанты сиять, подобно редчайшему тигровому опалу. Черно-золотые узоры на рукавах привлекали внимание ровно настолько, чтобы задержаться взглядом и тут же его отвести, но потом… Потом и захочешь – из головы не выкинешь, так и будут стоять перед глазами плавные линии рук. Гибкая и изящная ворожея, словно облитая плотной гладкой тканью, походила на язык багрово-черного пламени… Или на сказочную золотую драконицу, что любила, говорят, обернуться прекраснейшей из дев.

– Хорошо, – коротко одобрил Фьялбъёрн, шагая вперед, за ширму. – Берем. А что еще глянулось?

Йанта оглянулась через плечо, усмехнулась неожиданно хмуро:

– Начинаешь скупать лавку?

– Захочешь – куплю.

Сказано это было не столько для нее, сколько для оставшихся за спиной, но ворожее явно не понравилось. Пытаясь успокоить строптивицу, Фьялбъёрн положил руку ей на плечо, а второй ласково коснулся аккуратно заплетенных волос, привычно запуская пальцы в смоляные шелковистые пряди кончика косы и любуясь, как они блестят на вишневой ткани.

– Что не так?

– Южанкам всегда что-то не нравится, – бросила Ньедрунг.

Теперь чудесница и вовсе приоткрыла ширму и осматривала Йанту с ног до головы насмешливо и презрительно, словно порядочная женщина – постельную игрушку важного господина.

– Ладно, Ньеда, – неожиданно послышался из лавки примирительный голос Фрайде. – Идем дальше.

Однако рыжая чудесница только обнажила в улыбке ровные белые зубы. Йанта вдруг резко дернула плечом, сбрасывая руку Фьялбъёрна. Отступила на шаг. Под взглядами – презрительным и недоуменным – стянула платье и отдала притихшему в углу чернокожему карлику, оставшись в тонкой полотняной рубашке, едва прикрывшей стройные бедра. Красноречиво указала глазами, что неплохо бы обоим зрителям выметаться, и потянулась за своей старой одеждой, рядом с вишневым нарядом показавшейся совсем невзрачной. Понимая, что любые слова сделают только хуже, Фьялбъёрн тяжело уронил руку на плечо мерикиви, чтоб та не вздумала задержаться, и вышел вслед за ней. Выскользнув за ширму, чудесница, невинно и довольно улыбаясь, тут же отошла к нахмурившемуся Фрайде.

Через несколько мгновений Йанта выскользнула из комнатки в том, в чем пришла. Чуть склонила голову в шутовском полупоклоне, выпрямилась, как натянутая струна. Или скорее тетива: тронь – сорвется.

– Благодарю, мой ярл. Мне ничего не требуется.

И вышла настолько быстро, что оторопевший драуг не успел ничего сказать. Мерикиви, на удивление, только хмыкнула, зато подошел изумленный Зафар:

– Благородной госпоже не подошел мой товар? Или случилось что-то еще, что не понравилось высокородной?

Фьялбъёрн, и сам желавший знать ответ на этот же вопрос, просто пожал плечами.

– Ворожеи – народ таинственный. Поди пойми, что у них там на душе.

Зафар покачал головой:

– Сожалею, мой друг, что так. Выбор-то широк, могла прекрасная дева и на другое взглянуть.

Фьялбъёрн посмотрел на торговца, вздохнул:

– Ты вот что. Вели завернуть то платье, что она мерила. Да еще не помешал бы пояс с самоцветами, такой, чтобы и на пир к дроттену не стыдно было заглянуть. Да и сапоги нужны девичьи, понаряднее.

В глазах Зафара зажглось понимание:

– Может, тогда и в косу ленту с кахарскими монетами?

Фьялбъёрн еле сдержал усмешку. Хорошо иметь дело с умными людьми, не упускающими своей выгоды.

– Да, и украшения тоже. И доставь все на корабль.

Йанту он догнал уже у причала. И то лишь потому, что лодки у ворожеи не было, а «Линорм» покачивался в полусотне шагов от берега. Хмуро глянув на Фьялбъёрна, она опять отвернулась, глядя на серые волны, бьющиеся о причал. Вид был такой, что еще чуть – и отправится на корабль вплавь. Драуг вздохнул.

– Что это на тебя нашло?

– На меня? Ничего, мой ярл.

Голос ворожеи так и сочился ядовитой учтивостью.

– А раз ничего, давай еще пройдемся.

– Зачем? – удивленно вскинула брови Йанта. – Ярмарку я уже посмотрела. Действительно, хороша. Но если у ярла дела, не смею его задерживать. Подожду Лирака здесь…

– Йанта… – начал было Фьялбъёрн, но раздраженно дернул плечом и замолчал.

Так, в предгрозовом молчании, они и дождались Лирака, с которого даже хмель слетел, стоило ему увидеть выражения лиц спутников.

В каюте, куда Тоопи, явно предупрежденный Лираком, притащил горячее вино и закуску всего через несколько минут, все стало еще хуже. Не взглянув на поднос, уставленный снедью, ворожея молча сняла плащ, повесила его на оленьи рога в изголовье кровати, стянула сапоги. Присела на край кровати, вытянув ноги и упорно глядя мимо Фьялбъёрна в потухшие угли очага.

– И как это понимать? – мрачно осведомился Фьялбъёрн. – Ты что устраиваешь?

– Я? – все с тем же язвительной вежливостью уточнила девчонка. – Прошу прощения, если мое поведение чем-то задело ярла. Видит небо, не хотела…

– А что ты… – начал было Фьялбъёрн, но не успел высказаться, как в дверь постучали.

Шагнув к порогу, он раздраженно распахнул дверь, собираясь высказать все, что думает о тех, кто беспокоит в такую минуту, но хитрюга Матиас и не собирался этого дожидаться. Сунув ярлу в руки увесистый сверток, он исчез так быстро, что Фьялбъёрн выдохнуть не успел. Прошипев сквозь зубы проклятье, Фьялбъёрн вернулся в каюту, швырнул сверток на постель и тут же понял, что делать этого не следовало. Или не так. Или не сейчас. Или…

Край свертка развернулся, открывая темно-вишневое, блестящее золотом, и ворожея посмотрела туда с выражением лица человека, увидевшего гадюку в своей постели.

– Все-таки купил? – поинтересовалась она исполненным ледяного спокойствия голосом, поднимая непроницаемые глаза на Фьялбъёрна.

– Йанта…

– Спасибо, что не всю лавку, – мило улыбнулась Йанта. – Нет, правда… Я очень благодарна за подобную заботу. Понимаю, мой нынешний вид может только опозорить благородного ярла на пиру у местного владыки. Но вообще-то был выход и проще: не брать меня с собой, только и всего. Или ярлу не терпится похвастать новым… приобретением?

– Какое приобретение? – рявкнул Фьялбъёрн, шагая к кровати, и замер, остановленный взглядом ворожеи.

В черных глазах плескалась ярость. Не то ураганное безумие, что он сбил в прошлый раз, а обычные злость и обида. Но на что, во имя всех богов?

– Ценное, наверно, – задумчиво сообщила Йанта с опасной безмятежностью. – Раз уж не жалеешь на меня ни времени, ни денег. Только вот какая незадача: я тебя об этом не просила.

– Это точно, – процедил драуг, медленно закипая. – Ты никогда ни о чем не просишь…

– А тебя это удивляет? – надменно изогнула бровь ворожея, выпрямившись еще сильнее, хотя куда уж. – Или должна была? Так ты и без моих просьб сам прекрасно все решаешь. Я обласкана, одарена, а теперь еще и наряжена, как девица на выданье. Чтоб уж точно никто не сомневался, зачем я на твоем корабле.

– Да что ты несешь? – не выдержал Фьялбъёрн. – Молока от бешеной коровы напилась? Что я такого сделал?

– Ничего, – скривила губы ворожея. – Лучше скажи, что я тебе буду должна за это?

Она указала подбородком на сверток и продолжила:

– Толку от моих чар пока немного, в бой не пускаешь, значит, придется расплачиваться по-другому? А то не люблю брать подарки, за которые не могу отдариться. Ну, так чем? Успею до пира? Или я тебе за прошлое еще должна?

Голос у нее все-таки сорвался в ледяную звонкую стынь, и только поэтому Фьялбъёрн удержался, чтоб не отвесить оплеуху, приводя эту дуру в чувство. Да еще потому, что не дело поднимать руку на женщину. Но по душе, злобно ухмыляясь, все-таки прошлись железными когтями маргюгры. Вот за что так?

– Замолчи, – тяжело уронил он вместо того, что хотелось сказать, выплюнуть в красивое, самую малость искаженное гневом лицо. Да и гнев, надо признать, Йанте шел: глаза сияли черным огнем, губы налились краской – так и поцеловал бы…

– Замолчи, – повторил Фьялбъёрн измученно. – Боишься, что потребую расплатиться за подарки? Можешь не беспокоиться – близко к тебе не подойду.

Развернулся и вышел, не хлопнув дверью лишь оттого, что пожалел «Линорм». Тот так привык в последние дни и особенно ночи к сладкой силе, источаемой ворожеей, что сейчас беспокоился, чувствуя, как кипят в его сердце-каюте злые страсти. Но на палубе Фьялбъёрн почти дал себе волю, рыкнув на нерадивого вахтенного, распугав кучку режущихся в кости моряков и пнув некстати подвернувшееся под ногу ведро. На душе было пусто и горько. Что делать дальше, он просто не знал.

* * *

Стемнело рано. Не зима, но все же плотная пелена хмурых, свинцово-тяжелых туч закрыла солнце чуть ли не сразу после обеда, да так и не разошлась, спустя несколько часов налившись такой же непроницаемой синевой.

Когда драуг вылетел из каюты, Йанта еще долго сидела на постели, бездумно крутя в пальцах нож: совсем как утром, только мысли были другие, невеселые. Отпустило ее быстро. И стоило уйти ярости, как навалился холодный липкий стыд за все. За глупость, за чванство и неумение благодарно принимать то, что дает судьба. Да, вот именно за неблагодарность. Что такого ужасного сделал Бъёрн? Хотел ее порадовать? Одеть наряднее, чтоб меньше было насмешек на пиру у местного владыки? О да, то еще преступление. А она, дура, вспылила, наговорила такого – как только с языка слетело! И что теперь делать? Просить прощения – это само собой. И старательно, если Бъёрн принял всю ее глупость всерьез.

Йанта вздохнула. На душе было в точности как на сегодняшнем небе – пасмурно. Бъёрн не обязан ее прощать и раз за разом терпеть очередные выходки подобранной из милости ворожеи, от которой пока что никакого проку. Да и что с ней вообще происходит? Откуда эти странные перепады настроения, свойственные изнеженной девице, а не боевому магу? В Аш-Шараме она бы только посмеялась, вздумай кто-то прилюдно запустить ей пальцы в волосы. Улыбнулась бы, уклоняясь, свела все к шутке, а потом, наедине, мягко объяснила, в чем дело. Сейчас же вспылила, словно драуг ее прилюдно завалить попытался. Впору успокаивающее пить, чтоб перед местными чудесницами не позориться…

Успокаивающее. Чудесница. Очень уж вовремя мерикиви оказалась рядом, а после ее появления все и пошло наперекосяк. Что-то забрезжило в мыслях, и Йанта, отогнав бесплодные самокопания, призвала силу и сосредоточилась. Закрыла глаза, представляя себя коконом, пронизанным светящимися нитями. Просмотрела дотошно каждое плетение силы, каждую мельчайшую частичку своего существа. Ничего, ничего, ничего… Вот! Тончайший золотисто-янтарный ореол там, где его быть не должно. Не чары управления, вовсе нет. Просто линза, сквозь которую все представляется чуть-чуть искаженным. И как мастерски! Тонко, нежно, едва заметно… Более сильное или настойчивое воздействие она бы непременно почуяла, вернув обратно так, что мало не покажется. А эта штука не подавляла волю, она лишь окрашивала происходящее вокруг в заданные мастером цвета и чувства.

Йанта улыбнулась, склонив голову набок. Вот, значит, как… Что ж, это я тебе еще припомню, янтарная ты моя… Ты свой ход сделала, теперь моя очередь.

Встав, она убрала клинок в ножны, вышла на палубу. «Линорм» мерно покачивался на сонных прибрежных волнах, и драугу давно пора было бы вернуться в каюту. Значит, Фьялбъёрн не шутил. И еще это значило, что просить прощения придется на палубе, невзирая на любопытные глаза и уши. Ладно, переживем. Лишь бы ярл не уплыл на берег.

Он не уплыл. Стоял, опершись на бортик, у самого носа корабля, вглядываясь куда-то вдаль неподвижно, как статуя. Йанту против воли накрыло острое чувство вины. Да, мерикиви опутала ее чарами, смутив сознание. Но всю дрянь, сказанную потом, чудесница ей не подсказывала. В этом, как ни крути, сама виновата. Хоть бы Бъёрн простил, иначе все будет совсем паршиво.

Подойдя сзади, она окликнула с пары шагов, радуясь, что рядом нет никого из команды:

– Ярл?

Драуг молчал, словно не слышал. Даже не дрогнули широкие плечи, укрытые толстым плащом из пропитанной жиром кожи. Йанта глубоко вздохнула, сделала еще шаг, заговорила негромко и медленно:

– Я прошу прощения, Фьялбъёрн. За все сказанное и сделанное сегодня. Я повела себя недостойно и глупо. Мне жаль, правда. Можешь не прощать, но иди уже в каюту. Это твой корабль…

Фьялбъёрн молчал. С тем же успехом можно было уговаривать прибрежную скалу, о которую волны разбиваются так же, как сейчас разбивались о спину драуга извинения Йанты. Что ж, этого следовало ожидать.

– Знаешь, – негромко продолжила она, – мне никогда не приходилось жить за чужой счет. Я привыкла, что это я забочусь о других, делаю подарки… Оказывается, принимать чужую заботу надо уметь. Я не хотела тебя обидеть, Фьялбъёрн, я злилась на саму себя. Прости.

Переведя дух, она продолжила, тщательно стараясь, чтобы не дрогнул так и норовящий сорваться голос:

– Я не знаю, как еще извиниться. Но если кому и уходить, так это мне. Иди в каюту, а? Я найду себе место…

Она снова шагнула, едва переставляя налившиеся вдруг свинцом ноги, и оказалась за спиной драуга совсем близко. Замерла на мгновение, потом, осторожно положив ладони на валуны обтянутых дубленой кожей плеч, прижалась всем телом, уткнулась лицом в пахнущий морем плащ. И опять замерла, не шевелясь, дыша тихо и осторожно и совершенно не представляя, что делать, если…

«Линорм», так и покачивающийся на волнах, подбросило чуть сильнее. Ударил резкий порыв ветра, басовито гудя снастями корабля, как струнами. Словно морское чудовище подало могучий голос. Йанта стиснула зубы, ожидая хоть чего-нибудь, упрямо не уходя. Изнутри поднималась холодная отчаянная горечь… Да лучше бы и правда тогда ударил – хотел ведь. Или сейчас рявкнул что-нибудь… Она вдохнула запах отсыревшей кожи, заставляя себя разжать пальцы, как-то незаметно вцепившиеся в плащ драуга, отступить хотя бы на шаг. Один шаг, первый! А потом уж…

Корабль снова качнулся, и Фьялбъёрн, развернувшись, сгреб ее в охапку, сжал в объятиях, прижимая, распахивая плащ и снова смыкая широкие полы за спиной Йанты. Обнял, притиснул, кутая, укрывая то ли от пронизывающего ветра, то ли от всего мира вокруг. Шепнул куда-то в макушку:

– Глупая маленькая ворожея.

Глупая – это точно. И «маленькую» Йанта приняла смиренно. Стояла, укутанная плащом, прижимаясь к груди Фьялбъёрна, пряча пылающее лицо у него на плече, и млела от неправдоподобного тепла, несмотря на ледяную ночь вокруг. Тепло поднималось откуда-то изнутри, заливало от ушей до кончиков пальцев на ногах, катилось горячими волнами, и от них подкашивались ноги, а губы сами тянулись в дурацкой счастливой улыбке. Как и всегда, она ничего не чувствовала от драуга, ни тени тех ощущений, что волной шли от живых людей. Но это было и не нужно. Рукам и телу Фьялбъёрна она верила больше, чем своей магии.

* * *

Дурочка. Ох, какая же дурочка… Хотя и он сам тоже хорош. Гнать надо было мерикивскую гадюку сразу, пока не раскрыла ядовитую пасть. Ведь умудрилась укусить гордую до глупости ворожею в самое больное место. А теперь обоим паршиво. Стоя у бортика и глядя на ночное море, Фьялбъёрн чего только не передумал и сейчас был рад, что успел остыть. А в голосе Йанты звенели боль и стыд. Вот ведь… девчонка. Напридумывала…

– Простишь? – тихо спросила Йанта, не отрываясь от его плеча.

И хотелось бы свести все к шутке, мол, как попросишь, но эта же опять за чистую монету все примет. Еще правда начнет искупать вину… И Фьялбъёрн буркнул, прижимая сильнее, сомкнув руки на горячей гибкой спине, чтоб не вырвалась:

– Забудем.

Ворожея вздохнула, потерлась лицом о его плечо – неужели знает, паршивка, как это действует? – подняла голову, заглядывая в глаза:

– Пойдем в каюту, а?

С палубы они ушли молча и рядом, соприкасаясь плечами, будто боясь оторваться друг от друга. Разве что из-под плаща Йанта все же вынырнула, а Фьялбъёрн ей это безмолвно позволил: до каюты шагов пятнадцать, а уж там не замерзнет.

Вместе шагнули в дверь, едва не столкнувшись, Фьялбъёрн щелкнул пальцами, отдавая приказ, и свечи загорелись, озаряя мрак чрева «Линорма» теплом и уютом. Йанта так и замерла посредине каюты, опустив глаза, не подходя к постели. То ли ждала чего-то, то ли боялась. Фьялбъёрн подошел к ней, обнял, шепнул в макушку:

– Все хорошо. Если не хочешь – не надо. Еще будет время…

– Хочу, – выдохнула ворожея и подняла глаза.

Если гневной она была красива, то сейчас казалась просто ослепительной. Впервые Фьялбъёрн видел, как тьма может сиять, а тьма глаз Йанты действительно сияла чем-то, чему драуг и названия бы не подобрал.

– Хочу тебя, – повторила Йанта, закидывая ему руки на шею, приникая всем телом.

Не в силах оторваться от раскаленного мрака зрачков, Фьялбъёрн стянул с девушки старую рубашку, мимолетно подумав, не сжечь ли ее, как змеиную шкурку сказочной королевны. Хотя в сказке от этого и пошли все неприятности…

За рубашкой последовали штаны – сапоги ворожея скинула сама, – и Фьялбъёрн прижал к себе обнаженное горячее тело, поцеловал радостно раскрывшиеся навстречу губы. Йанта млела и таяла, подставляясь под ласки и с упоением лаская сама, гладила плечи и спину Фьялбъёрна, тихо постанывала и едва не облизывалась, как кошка на сметану. Будь это кто-то другой, а не его ворожея, Фьялбъёрн бы заподозрил игру, так не похожа была нежная, откровенно льнущая к рукам и телу красавица на ту яростную колючку, что бросала ему в лицо злые глупости. В самом деле вину искупает, что ли?

Что ж, если и так, самой Йанте это нравилось не меньше, чем ему. Подхватив охнувшую от неожиданности девушку на руки, Фьялбъёрн опустил ее на кровать, навис сверху, опираясь на ладони по бокам Йанты. Та, шало улыбаясь, распустила шнуровку на рубашке Фьялбъёрна, потянула ее, помогая снять, взялась за пояс. Лицо ее разрумянилось, налившиеся розовым соски торчали, как крупные спелые земляничины. Фьялбъёрн, позволяя себя раздеть, положил ладонь на упругую грудь, погладил, приласкал, а потом осторожно сжал тугой сосок подушечками пальцев. Запрокинув голову, Йанта прошипела что-то, переходящее во всхлип.

Фьялбъёрн, усмехнувшись, лег рядом на бок, обнял немедленно придвинувшуюся девушку, просунул колено между ее бедер. Склонившись к его груди, Йанта игриво обвела кончиком языка сосок, легонько прикусила его и тут же зализала, принялась за второй… Не переставая ласкать шелковистую кожу, Фьялбъёрн опрокинулся на спину, укладывая ворожею на себя, та лишь слегка привстала, чтоб было удобнее лечь, опираясь коленями и ладонями по обе стороны от драуга. Потерлась животиком об уже вздыбленную плоть Фьялбъёрна, улыбнулась, чуть склонив голову набок.

– Как ты хочешь? – хрипло спросил Фьялбъёрн.

– Вопрос в другом, – усмехнулась Йанта, напоказ проводя кончиком языка по нижней губе полуоткрытого влажного рта. – Как я могу заслужить прощение, мой ярл?

– Подумай сама, – предложил Фьялбъёрн, принимая игру и борясь с желанием немедленно завалить дразнящую его негодницу.

Та и правда будто задумалась, опять наклонившись и не переставая играть горячим ртом с сосками Фьялбъёрна, то прикусывая и зализывая, то посасывая их.

– Быстрее… – предупредил Фьялбъёрн.

– Глубину моего раскаяния нельзя измерить, – со вздохом сообщила Йанта, поднимая на драуга совершенно пьяный взгляд и снова потираясь об него бедрами. – В любом случае полагаю, что наказание я заслужила…

Фьялбъёрн медленно провел ладонями по спине ворожеи, по-кошачьи выгнувшейся навстречу, задержался на тугом округлом задике, погладил стройные напряженные бедра. Дождался всхлипа, шепнул на ухо снова прильнувшей к нему девушке, вдыхая запах возбужденных тел:

– И как же тебя наказать, строптивая ты моя? Выпороть – шкурку жалко. Она у тебя нежная…

В подтверждение снова огладил, доказывая: и впрямь нежная, вон как загорается под ладонями.

Ворожея тихо постанывала под его пальцами, ласкающими сзади ложбинку между раскрытых бедер. Вскрикнула тягуче и томно, когда Фьялбъёрн двинул их внутрь, в горячее, скользкое, тугое…

– Правда, хочешь? – усмехнулся Фьялбъёрн дразняще. – Не пожалеешь потом? Не обидишься?

– Не-е-ет, – выдохнула Йанта, раздвигая колени шире, подставляясь под пальцы, гладящие ее изнутри. – Прошу тебя…

Дернулась, сама насаживаясь глубже, облизала распухшие губы, посмотрела умоляюще.

– Значит, наказа-а-ать, – протянул, наслаждаясь игрой Фьялбъёрн. – Что ж…

Вытащив пальцы, он поднес их к лицу, вдохнул пьянящий аромат разгоряченной женщины. Заглянул напоследок в чернильные пятна зрачков, безмолвно спрашивая – Йанта решительно кивнула. Глупышка, будто он и правда сделает ей больно.

Хмыкнув, Фьялбъёрн перекатился набок, сбрасывая ворожею с себя, обхватил тонкие запястья одной своей ладонью. Заставил привстать, а потом, подхватив другой ладонью под живот, поставил на колени. Выпрямив и слегка выгнув спину, Йанта закинула назад голову, широко развела бедра, упираясь в мех постели коленями.

Стоя на коленях сзади и немного сбоку, Фьялбъёрн наклонился, медленно лизнул ложбинку между смуглыми лопатками, провел языком вверх, к основанию шеи. Шепнул, сдув с уха смоляные завитки:

– Хочешь быть моей? Примешь меня?

– Да, – жарко выдохнула девушка. – Приму. Все, как ты захочешь…

Подалась назад, прильнула, подчиняясь требовательным рукам, слегка наклонилась… Удерживая ее за руки и под живот, Фьялбъёрн потянул на себя, уперся головкой мужской плоти между припухших потаенных губок. Всхлипнув, Йанта сама двинулась навстречу, помогая, покоряясь, отдаваясь целиком. Застонала, потерлась спиной о грудь Фьялбъёрна, без слов прося продолжать. Легонько подавшись назад, Фьялбъёрн снова двинул бедрами, медленно раздвигая горячий, восхитительно плотный проход. А потом их накрыло обоих.

И были стоны и всхлипы – непонятно чьи. Было жаркое, до боли и изнеможения, удовольствие, тоже на двоих. И покорность, которая требовала больше, чем любая ненасытность, и яростная нежность между болью и лаской… Йанта, его девочка, его ворожея с небес, стонала и сбивчиво просила еще, всхлипывая на каждом толчке, И Фьялбъёрн давал ей просимое и сам брал, пока не понял, что оба уже на той грани, где наслаждение вот-вот обернется пыткой. И был один на двоих вскрик, долгий, тягучий полустон-полухрип. И одно на двоих рваное дыхание, которое они делили, целуясь, рухнув на постель в обнимку.