Текст книги "Грани безумия. Том 1"

– Обязательно буду, – пообещал Аластор. – Если только у меня получится хоть немного быть похожим на вас, милорд.

И он, встав, с величайшим почтением и искренностью поклонился отцу.

На миг вспомнился Лу, который сегодня тоже увиделся с отцом – и тоже с приемным. Как странно отражаются друг в друге их судьбы! Сравнить лорда Себастьяна, доброго, великодушного, благородного! – и коварного убийцу? Немыслимо! Но Лу, как отлично помнил Аластор, говорил о своем мастере с таким же уважением и нежностью, как сам Аластор – о лорде Себастьяне. Вдруг этого Ларци действительно удастся уговорить, и грандмастер Шипов отпустит Лучано? Тогда все станет совсем хорошо! «Ну, почти хорошо, – признал Аластор, вспомнив Айлин. – Я все равно не понимаю, почему она выбрала Бастельеро, и вряд ли когда-нибудь пойму. Но пусть она будет счастлива – с кем ей угодно! Пусть будут счастливы все, кого я люблю, а об остальном я позабочусь. Ведь именно об этом я тогда просил то ли богов, то ли судьбу, то ли самого Странника, отвечая на вопрос арлезийского друга Роверстана. Я хотел исполнять свой долг – и судьба была так щедра, что отмерила мне этого долга полной мерой. Так чего же я теперь жалуюсь?»

– Ни один отец не гордился сыном больше, чем я – тобой, – серьезно ответил лорд Себастьян и, тоже встав, крепко его обнял, а потом, не отпуская, шепнул:

– Сколько бы у тебя ни было сыновей, обещай, что передашь родовое имя Вальдеронов одному из них. Пусть в твоих жилах ни капли моей крови, зато в твоем сердце и разуме – предостаточно того, что заложил я. Обещай!

– Клянусь, отец, – проговорил Аластор, чувствуя, как в горле стоит ком от волнения. – Вальдероны не исчезнут, пока стоит Дорвенна, и Всеблагая не лишила нас милости.

Глава 6
Семейные вечера

Пушок, лежавший возле ее кресла, шевельнул ухом, и Айлин глянула на дверь гостиной, уже зная, кто в нее сейчас войдет. Шесть часов пополудни – время возвращения супруга со службы. Последний месяц лорд Бастельеро почти никогда не задерживался, иногда приезжал даже раньше, и Айлин смутно удивлялась этому, ведь когда она была адепткой, встретить мэтра Бастельеро в Академии можно было в любое время дня, а иногда и ночи. Теперь он торопился домой, к ней, и рассудком Айлин понимала, что именно так должен вести себя любящий заботливый муж. Только приходилось отгонять подлую мысль, что сейчас она могла бы ждать совсем другого человека, причем с радостью и нетерпением!

Дверь открылась, на пороге появилась знакомая фигура – и Айлин спрятала взгляд, притворившись, что старательно разглядывает вышивку. У нее только что запуталась нитка, значит, придется развязывать коварный узелок скользкого шелка… Как вообще другие женщины умудряются получать удовольствие от вышивания?! Легче сплести самый замысловатый аркан, соединив его с дюжиной других, чем выполнить правильный переход от одного цвета к другому. Но это занятие приличествует леди. Оно успокаивает… Очень хорошо успокаивает – все так говорят!

– Миледи, как я рад вас видеть!

Что ж, нельзя ведь прятаться вечно, не так ли? Айлин подняла голову от вышивки и улыбнулась мужу. Она благовоспитанная леди, а леди радуются возвращению супруга… Если бы еще ей не было так стыдно! Лорд Бастельеро так счастлив ее видеть… Ну почему она не может ответить ему такой же искренностью?!

– Простите, милорд, – сказала она, стыдясь еще и этой лжи. – Я увлеклась и не заметила, как вы вошли.

– О, ничего страшного! Прекрасно, что вы нашли занятие по душе. И так чудесно вышиваете, моя дорогая!

Подойдя, он присел рядом с ней на диван и посмотрел на большие пяльцы с натянутой канвой с таким восхищением, что у Айлин язык не повернулся признаться, как ей надоела проклятая вышивка. Куда сильнее, чем домашние задания по теории проклятий на первом курсе. А ведь закончена лишь центральная фигура рисунка – и это за несколько недель! Ох, наверное, всю вышивку получится завершить только к родам.

С другой стороны, ничего сложнее центральной фигуры на полотне уже не будет: Фарнельское озеро представляло собой широкую полосу нескольких оттенков синего и голубого, а обе армии на его берегу – и дорвенантская, и фраганская – множество смутных силуэтов без излишних деталей, и только изображение главнокомандующего… На один лишь мундир у Айлин ушла целая неделя, прошедшая с последнего визита друзей! Какое счастье, что мундир был хотя бы не парадным! Обычный черно-фиолетовый, в котором только золотые наплечники (десяток мотков золотистого шелка разных оттенков, как и саму вышивку, привезла Иоланда) выдавали одеяние командора. А уж каких усилий стоило вышить лицо!..

Но лорду Бастельеро, кажется, действительно нравился его шелковый портрет – он разглядывал ее работу с такой гордостью! Что ж, если так, Айлин попросту подарит ему вышивку, как только ее закончит. Кажется, леди пристало делать мужьям подобные подарки. Во всяком случае, леди Гвенивер дарила отцу то лично вышитый платок, то ленту…

– Вам правда нравится, милорд? – уточнила она осторожно.

– Восхитительно! – заверил ее супруг и добавил, с восторгом разглядывая своего вышитого двойника: – Этот демон поразительно похож на настоящего! Так могли вышить его только вы, видевшая их живыми… И какая остроумная идея – сделать его чешую черно-фиолетовой! Вы ведь думали об армейской форме, когда вышивали, я прав?

Из кресла у окна, где батюшка Аларик читал книгу, послышалось едва заметное хмыканье. Онемев, Айлин кивнула, а лорд Бастельеро перевел на нее умиленный взгляд.

– Прекрасная мысль, – снова похвалил он с полной убежденностью. – Признаюсь, мне и самому порой казалось, что демоны скорее напоминают армию, чем свору, что бы там ни говорил магистр Ладецки… Я буду с нетерпением ждать, когда вы закончите! А знаете! – торопливо добавил он вдруг. – У меня тоже есть чем вас порадовать!

И откинулся на спинку дивана, негромко бросив куда-то в пространство:

– Шамьет и пирожных для леди и бокал вина! Простите, что отвлекся, дорогая. Вы ведь помните, что сегодня Аранвен и Эддерли должны были сдавать выпускной экзамен?

– А разве… – растерянно начала Айлин и тут же спохватилась, что ведь прошла ровно неделя. Разумеется, экзамен был именно сегодня, а она даже не спросила о друзьях, бессовестная! – Простите, милорд! Они… они ведь его сдали? Правда?!

– Аранвен, как и ожидалось, с блеском, – отозвался лорд Бастельеро с понятным удовлетворением. Конечно, он должен гордиться Даррой, как же иначе! – А вот Эддерли… Вообразите только, пока Аранвен готовился к ответу, этот юный разгильдяй схватил первый попавшийся билет! Особенности общения с призраками… Не сходя с места, ответил по нему все, что знал, даже сверх того, что ему положено было бы знать, удивился, что билет такой легкий, и попросил разрешения взять еще один. В общем, все время подготовки Аранвена младший Эддерли развлекал нас своими ответами! Успел билетов пять или шесть… А когда закончил, магистр Эддерли заявил, что экзамен завершен, и… подписал ему диплом. Видели бы вы лицо вашего друга! Он-то собирался продолжать учебу! А тут такая неожиданность, да еще и от родного отца!

Айлин представила себе озадаченно-возмущенное лицо Саймона и невольно хихикнула. Да уж, милорд магистр Эддерли умеет быть неожиданным!

– Как я рад, что эта история вас позабавила, дорогая! – просиял лорд Бастельеро, заглядывая ей в лицо.

– О да, милорд, – заверила его Айлин. – А что ответил Саймон на первый вопрос? О призраках…

– Перечислил пятнадцать возможных способов действовать при встрече с ними, – усмехнулся лорд Бастельеро. – В учебниках, как вы… ах нет, пока не знаете! В общем, в обычной учебной литературе дается всего восемь. Но лорд Эддерли-старший специализируется именно на призраках, полагаю, Саймон научился у него…

– Пятнадцать? – поразилась Айлин, невольно подумав, как удачно разговор зашел о призраках сам собой. – А… каких? Вот если бы поблизости оказался призрак, что вы сделали бы?

– Упокоил бы его, разумеется, – удивился супруг. – Я всегда полагал это единственно верным по отношению к подобным… созданиям. Разумеется, можно попытаться узнать, нет ли у призрака незаконченного дела, но поверьте, это всегда ненужный риск. Даже если призрак притворяется доброжелательным… Впрочем, если у некроманта не хватает сил для упокоения, все-таки можно попробовать что-то иное. Но ко мне… и к вашему курсу, моя дорогая, это, к счастью, не относится. У каждого из вас более чем достаточно сил. А почему вас это заинтересовало?

– Просто любопытно, милорд, – пролепетала Айлин, опять опуская взгляд и принимаясь старательно развязывать узелок на фиолетовой нитке, которой вышивала манжет форменного мундира.

Внутри что-то разочарованно екнуло и потянуло уже привычной тоской. Конечно, она помнила, как лорд Бастельеро несколько лет назад поступил с мэтром Кираном, но надеялась – вдруг за это время он изменил мнение о потусторонних существах, смягчился… Потому и спросила, не решаясь признаться в причинах такого интереса. И получила ожидаемый ответ, именно тот, которого опасалась.

Нет, у супруга она точно не найдет понимания! Как и Кайл Морстен, а он совсем не заслужил принудительного упокоения… Ну что ж, она ведь и не рассчитывала всерьез на помощь лорда Бастельеро, а значит, искать ее следует в другом месте.

«Дарра, – уверенно подумала Айлин. – Мне очень, очень нужен Дарра! Он самый умный из Воронов, он умеет хранить тайны и точно никому не расскажет, что я вижу призраков, хотя и не должна. Вот только… не могу же я говорить с ним здесь, мы ведь никогда не остаемся наедине, а если кто-то услышит, о чем мы говорим, непременно донесет лорду Бастельеро. Ох, но что же делать?»

В двери проскользнула самая старшая из Тильд с подносом и принялась быстро накрывать на стол, а еще через несколько мгновений на пороге возникла другая Тильда, которая выполняла обязанности камеристки Айлин, и бесстрастно произнесла:

– Милорд, миледи, приехала сударыня Донован.

– Просите! – откликнулся супруг и встал. – Простите, дорогая, я вас ненадолго покину. Переоденусь перед ужином.

– Да-да, милорд… – рассеянно кивнула Айлин, старательно скрывая ликование.

Иоланда! Милая, дорогая, прекрасная Иоланда! Как же вовремя!

Она едва не забыла, что в гостиной еще кто-то есть, но батюшка Аларик невозмутимо произнес из кресла:

– Моя дорогая девочка, вы непременно должны закончить вашу прелестную вышивку! – И добавил с легкой усмешкой: – Предводитель демонов, ну надо же!

– А вдруг милорд мой муж узнает правду и обидится? – робко поинтересовалась Айлин.

– Кто, Грегор? Узнает себя в демоне? Уверяю вас, дорогая, мой сын всегда был склонен переоценивать свои… достоинства. Впрочем, как и недостатки. Боюсь, если даже кто-нибудь укажет ему на сходство, Грегор отмахнется. Впрочем, возможно, оно ему даже польстит. Все-таки предводитель демонов, а не обычная бессмысленная тварь, – закончил лорд Аларик с тем же ироническим смешком и поднялся: – Думаю, моя милая девочка, вы захотите поболтать с подругой наедине, чтобы не стесняться мужского присутствия.

– Благодарю, батюшка Аларик! – искренне выдохнула Айлин и обернулась к стремительно входящей в гостиную Иоланде.

– Доброго вечера, милая леди, – мягко пожелал ей отец лорда Грегора и, пока Иоланда приседала в реверансе, вышел из гостиной.

– Иоланда! – торопливо воскликнула Айлин. – Как я рада!

Отбросив пяльцы, она вскочила, подбежала к подруге и заключила ее в объятия, шепнув на ухо:

– Мне нужно срочно увидеться с Даррой! Потихоньку! Иоланда, пожалуйста…

– С ума сошла, Ревенгар? – возмутилась Иоланда таким же шепотом, потому что за ее спиной в нескольких шагах так и торчала услужливая, но очень бдительная Тильда, навострив уши. – Ладно-ладно… – И добавила уже громче: – Я тоже тебе рада, только не души меня! И ужасно хочу шамьета, а еще лучше – чего-нибудь холодненького! На улице до сих пор жара…

– Да-да, конечно, – спохватилась Айлин. – Тильда, будьте любезны ягодного морса и фруктов со льдом!

– Да, миледи, – присела горничная и улетучилась, будто призрак.

– Ревенгар, я должна немедленно показать тебе эту новую лавку! – громко заявила Иоланда, падая в кресло и обмахиваясь веером. – Там настоящие фраганские духи и благовония! А мастер-парфюмер составляет уникальные ароматы на заказ. Ни у кого таких духов не будет, представляешь?

Она подмигнула, и Айлин, сообразив, торопливо обернулась к вошедшему в гостиную Грегору:

– Милорд супруг! Вы позволите мне завтра прогуляться с Иоландой? Прошу вас! Я так… скучаю… пока вас нет дома…

– Прогуляться?

Лорд Бастельеро едва заметно нахмурился.

– Ну что ж, если сударыня Донован согласна сопровождать вас… Куда вы намерены поехать? Надеюсь, это ненадолго?

– О, милорд Бастельеро! – пропела Иоланда, вскакивая и приседая в реверансе. – Вы так добры… Конечно, мы ненадолго! Айлин хочет новые духи!

– И мне нужно купить подарок тетушке! – добавила Айлин сначала по наитию, а потом тут же решив, что это сделает в любом случае. – Она любит фраганские духи с ароматом жасмина, я как раз думала, где их заказать…

– Разумеется, моя дорогая, – улыбнулся лорд Бастельеро, окончательно успокоившись. – Духи? Прекрасно! Порадуйте себя и тетушку! И сударыню Донован, разумеется!

Он перевел благосклонный и явно потеплевший взгляд на Иоланду, которая выглядела воплощением кротости и благопристойности, особенно с этими тщательно завитыми волосами и в новом голубом платье с кружевами по манжетам и лифу. Идеальная компаньонка для благородной леди!

Айлин снова укололо чувство вины. Супруг так радуется любым ее желаниям! Наверное, захоти она купить всю фраганскую лавку – он и этому не удивился бы! Только спросил, как именно ей угодно получить подарок – вместе с парфюмерами или без них…

– Может быть, мы еще заедем в новые сады на королевской набережной, – с тщательно рассчитанной небрежностью добавила Иоланда. – Айлин полезно смотреть на красивое, а там сейчас так пышно цветут розы! Не беспокойтесь, милорд, у меня экипаж с рессорами, папенька подарил! Такой мягкий плавный ход – мостовую и не чувствуешь!

– Я очень надеюсь на ваше благоразумие, – кивнул лорд Бастельеро, и вина принялась грызть Айлин уже всерьез. – Прошу, не позволяйте ей устать и при первом же признаке недомогания возвращайтесь!

– Все будет хорошо, милорд! – заверила Айлин чуть дрогнувшим голосом. – Я… просто прогуляюсь.

«И помогу одной несчастной душе, которой больше не на кого надеяться, – добавила она про себя. – Если бы вы знали, как ему тяжело и больно… Я бы с радостью вам рассказала, если бы только вы могли поверить, что призраки не всегда злобные коварные твари! Они такие же, какими были при жизни, и не дай нам Претемная оказаться на их месте. Простите, милорд, я не могу отказать этому бедняге, а вы… Если бы только вы могли меня понять…»

* * *

Остаток дня пролетел так быстро, что Аластор, переодеваясь к ужину, только вздохнул – ну почему нельзя растягивать время, словно хорошо выделанную кожу? Или как проволоку на том волочильном станке, который неделю назад показывал фраганский мастер, за большие деньги выписанный из Люрьезы. Опять соседи – вечно они впереди! Право, иногда задумаешься, а такое ли благо – магия, если она приучает полагаться на божественный дар вместо собственного разума?

Аластор поспешно отогнал эти мысли, а то ведь так можно додуматься и до того, что Баргот хочет людям добра! Нет-нет, разум – это прекрасно, и все-таки есть более важные вещи! Например, честь и милосердие, благодарность и долг… Только Падший, великий враг рода человеческого, может утверждать, что главным для человека является собственное благо, ради которого можно пожертвовать чем угодно. Но как же обидно, что нельзя взять лучшее из всех божественных и человеческих законов, сотворив единый и совершенный закон! Такой, который укажет верный путь всегда и везде!

Если бы существовал такой закон, было бы понятно, как жить, как обустраивать государство и вести дела с кем угодно. Этот закон наверняка исправил бы людей, и мир перестал быть странным местом, где самая прекрасная и добрая девушка на свете оставляет возлюбленного и выходит за человека, рядом с которым ее даже представить невозможно! И ладно бы она была счастлива, но при кратких встречах Аластор безуспешно искал во взгляде Айлин хоть отблеск того счастья, который загорался в нем самом рядом с Беатрис. Подруга же в ответ на его осторожные вопросы улыбалась тенью своей прежней улыбки и утверждала, что лорд Бастельеро – прекрасный супруг! С этим Аластор не спорил, Грегор Бастельеро и вправду боготворит жену – это видно, и все-таки… Только реки текут в одну сторону, а человеку для счастья мало, чтобы его любили, нужно обязательно любить в ответ.

А еще в этом правильном совершенном мире умный, талантливый и верный Лучано никогда не стал бы убийцей, который наверняка принес людям немало горя. Или хотя бы с легкостью и радостью оставил это грязное ремесло, не боясь прежних собратьев.

В этом мире Беатрис не мучилась бы столько лет с мужем-пьяницей, став залогом расчетов между государствами. Да и сам король Малкольм был бы справедливым и усердным хозяином своей страны…

Не устроил бы Денвер заговор, который погубил столько жизней, не пришлось бы егерским капитанам выбирать между предательством своего полка и убийством полковника, не сидел бы канцлер Аранвен иногда до самой ночи, изучая документы о казнокрадстве, убийствах, шпионаже… Как было бы хорошо жить в таком замечательном мире! Но раз Благие его не создали, значит, либо даже им это не под силу, либо они ждут, чтобы люди сами позаботились о себе и о месте, в котором обитают.

Снова вздохнув, Аластор застегнул самый нарядный из своих камзолов – плотного небесно-голубого арлезийского шелка, расшитого тоненькими золотыми веточками. Лу каждый раз, когда его видел, восхищенно мурлыкал, мол, именно этот камзол так подчеркивает глаза и волосы, что «монсиньор-р-р в нем выглядит пр-р-росто белиссимо!»

Аластору и самому нравилось то, что он видел в большом зеркале своей спальни, хотя смущала откровенная роскошь – стоил камзол столько, что можно было бы хорошего жеребца купить! Да, он, конечно, король, но… Если в стране не хватает денег, королю не стыдно одеваться попроще. К тому же в одежде из добротного сукна удобнее и спокойнее, чем в шелке и бархате. Не нужно опасаться, что капнешь чернилами, к примеру… И он бы непременно велел королевским портным шить то, к чему привык, но Беатрис!

Ей нравится на него смотреть, в ее прекрасных темных глазах светится нежность и желание. И ради нее Аластор готов был наряжаться, словно павлин, только бы она улыбалась и шептала «ми амор-ре…» своим чудесным бархатным голосом…

Он последний раз окинул себя взглядом, поправил непослушную прядь, выбившуюся из-под бархатной ленты в тон камзолу, и вышел из спальни. Дела, разумеется, бесконечны, но все, что не терпит отлагательства, решено. Кроме, пожалуй, самого важного и неожиданного.

Аранвен, к которому Аластор заглянул по дороге, заверил, что знает о визите итлийского батюшки лорда Фарелла и уже велел оказать гостю достойный прием. Нет-нет, никаких соглядатаев, только охрана! Исключительно в знак уважения, чтобы почтенного немолодого мастера случайно не толкнули или еще как не обидели, приняв за обычного простолюдина. К тому же сударь Фарелли наверняка пожелает осмотреть Дорвенну, и сопровождение пригодится, чтобы гость не заплутал или не лишился кошелька на одной из торговых площадей.

Аластор усомнился, что итлийцу понравится охрана, следующая за ним по пятам, но Ангус Аранвен, едва заметно улыбнувшись, пояснил, что ничего иного человек, подобный Ларци Фарелли, и не ожидает. Правила игры в учтивость грандмастер Шипов знает не хуже королевского посла и скорее обидится, если его посчитают совершенно безопасным и не заслуживающим особого внимания. К тому же бывают нелепые глупейшие случайности вроде сорвавшейся с крыши черепицы, понесшей лошади или пьяного болвана, что пристает к прохожим… А так всем будет гораздо спокойнее!

– Ну, если вы так считаете, милорд Ангус… – поморщился Аластор. – И если уверены, что он здесь ничего такого…

Как всегда, Аранвен понял его даже не с полуслова, а с полувзгляда.

– Грандмастеру лично исполнять заказы не по чину, – спокойно уронил он. – Все равно что полковнику стоять на часах, или мне – еще одна быстрая тонкая улыбка – переписывать бумаги словно простому секретарю. А если вы по-прежнему намерены получить лорда Фарелла в полное свое распоряжение, то визит его опекуна следует считать немалой удачей.

Согласившись с этим, Аластор ушел, оставив лорда Аранвена его обычным заботам и чувствуя себя слегка виноватым. Его, в отличие от канцлера, снова засидевшегося над бумагами, ждал прекрасный вечер! Просто изумительный!

Пройдя галереей, он кивнул гвардейцам у покоев королевы, улыбнулся стайке фрейлин, при его появлении присевших в глубоком реверансе, и попросил передать Беатрис, что ждет встречи.

– Ее величество приказала сразу проводить вас в ее малую гостиную! – отозвалась юная леди Сазерленд, самая бойкая из девушек. – Она ожидает в нетерпении! Прошу ваше величество следовать за мной.

Под шелест темного траурного платья Аластор проследовал в ту самую гостиную, которая стала для них с Беатрис любимым местом встречи. Ну, кроме спальни, разумеется!

Последняя мысль наполнила его сладким предвкушением, но Аластор тут же спохватился – надо спросить целителей, можно ли?

Распахнув перед ним дверь, оповестив королеву и сделав низкий реверанс, фрейлина ускользнула. Аластор шагнул через порог, и Беатрис поднялась ему навстречу из мягкого кресла возле уже накрытого стола. Присела в реверансе, выпрямилась…

– Садитесь, любовь моя! – воскликнул Аластор. – Я же просил вас! Ну к чему этот этикет?..

– Я это делаю не ради этикета, дорогой мой супруг. – Беатрис лукаво и ласково улыбнулась. – Мне просто приятно приветствовать вас, как полагается жене.

Она протянула ему обе руки, и Аластор, склонившись, поцеловал сначала одно, потом другое запястье.

– А мне – вас, – признался он, бережно поднося ее ладони к своим щекам. – О, Беа… каким долгим был этот день… А без тебя он казался еще дольше!

Он едва заметил, как в очередной раз перешел на ты – их совместное преступление против этикета, маленькое и такое приятное! Беатрис, улыбнувшись, погладила его кончиками пальцев по щеке, и теплая волна нежности захлестнула Аластора.

– Люблю тебя, – шепнул он. – Если бы я мог сделать что-нибудь, достойное тебя…

– Ты это делаешь каждый день, дорогой мой, – шепнула она. – Или ты думаешь, я не вижу? Каждый твой час, каждая минута – все ради меня и нашего ребенка… – Она тронула пока еще плоский живот под складками светло-лилового платья и заглянула Аластору в глаза. – Только поэтому я не умираю в тоске вдали от тебя… Ми аморе… Потому что ты любишь меня, даже когда тебя нет рядом…

Осторожно уронив ладони ей на плечи, такие хрупкие под его лапищами, Аластор склонился к запрокинутому лицу, огромным сияющим глазам, приоткрытым манящим губам… От Беатрис пахло какими-то цветами, но тонкий аромат не заслонял, а подчеркивал запах ее волос и кожи – безумно притягательный, знакомый каждой ноткой… Аластор знал, что вскоре благоухание духов окончательно померкнет, зато запах женщины, охваченной страстью, разгорится немыслимо ярко. Знал – и предвкушал!

– Беа… – шепнул он умоляюще. – Если тебе можно… Если не повредит… Поужинаем потом?..

– Я думала, мой король голоден! – лукаво возразила она, ярко блестя глазами.

– Очень! – выдохнул Аластор прямо ей в губы. – Умираю от голода!

И не выдержал – стиснул ее плечи, прижался губами к губам. Беатрис подалась ему навстречу, выгнулась в его объятиях – страстная, дерзкая, сильная, несмотря на внешнюю хрупкость и изящество. Закинула руки ему за голову, отвечая на поцелуй…

Странное шуршание едва достигло слуха, но уже через миг Аластор отшатнулся, а Беатрис, взвизгнув, отскочила, подхватывая подол в извечно женском жесте.

– Крыса! – вскрикнула она, глядя на невысокий диванчик у стены. – Там крыса! Позовите охрану!

– Боюсь, они не обучены ловить крыс, – растерянно возразил Аластор, пытаясь свести все к шутке. – Но я прикажу принести Флориморда…

У стены снова прошуршало – еще громче. Ничего опасного там скрываться не могло, и Аластор, хмыкнув, подошел и рывком сдвинул обитый бархатом диванчик. Беатрис вскрикнула, отступая еще дальше…

– Это не крыса! – заверил ее Аластор дрогнувшим от облегчения и смеха голосом. – Не бойтесь, любовь моя!

Наклонившись, он поднял с пола крепко спящего Дани, которого неизвестно как занесло в гостиную. Мальчик открыл сонные глаза, зевнул и с трудом проговорил:

– Ва-а-аше велич-ч-чество? А мы в плятки игла-а-али… Я так хол-лошо спрл-лятался…

– Вижу, – кивнул Аластор. – Замечательно спрятался! Так, что тебя никто не нашел, верно? А потом немножко заснул… Ну вот, видите, дорогая, бояться совершенно нечего! Ни одна крыса не потревожит ваш покой, пока Флориморд на страже…

Он повернулся, держа зевающего мальчика, и осекся, вмиг утратив охоту шутить. Беатрис стояла у накрытого для ужина столика. Побледнев и напряженно выпрямившись, она держала в руках нож для фруктов и сверкала глазами – но уже совсем иначе, чем несколько мгновений назад.

– Беа, это всего лишь Дани, – растерянно проговорил Аластор. – Он играл в прятки и заснул здесь. Ничего страшного, это просто ребенок…

– Ребенок? – проговорила Беатрис странно звонким голосом. – Ну, разумеется! Всего лишь ребенок, которому позволено все! Даже испугать меня… испортить мне вечер… такой редкий вечер с собственным мужем! Я думала… Я так испугалась…

– Я не знал, что вы так боитесь крыс! – еще растеряннее сказал Аластор. – Но все ведь хорошо, правда? Я сейчас отдам мальчика охране, пусть его отнесут к Джастину…

– Вы беспокоитесь о нем?! – так же звонко вскрикнула Беатрис. – О нем, а… не обо мне?! Я всегда… всегда вторая… И ладно бы после государственных дел! Но после этого оборвыша?!

– Беатрис?! Что вы… что ты говоришь?

Ничего не понимая, Аластор опустил сонного ребенка на злосчастный диван, шагнул к жене, но она, уронив нож на пол, прижала руки к груди и замотала головой.

– Ты готов проводить время с кем угодно… С кем угодно! С канцлером! Со своим фраганцем! С Шипом! С разумником! С этой… леди Бастельеро…

– Беатрис… – повторил Аластор, хмурясь и не понимая, что происходит. – О чем ты?

– И только ко мне ты приходишь напоследок! Я все понимала… терпела… Но этот мальчишка? Даже он… он тебе дороже? Эта маленькая дрянь?!

– Беатрис, прекрати!

Шагнув к ней, Аластор снова притянул жену за плечи, не понимая, что делать. Что с ней вообще происходит?! Позвать целителей? Фрейлин? Самому успокаивать?!

– Беа… – зашептал он, крепко обнимая дрожащую женщину. – Милая… Любовь моя… Ну что ты говоришь… Ты же знаешь, я люблю тебя! Причем тут все? Причем этот бедный мальчик?

– Притом! – прорыдала Беатрис, утыкаясь в его камзол лицом и обхватывая его за пояс с каким-то отчаянным исступлением. – Я одна… только с дочерьми… но это другое! Аластор… ми аморе-е-е-е… я не могу… прости меня! Прости! Я говорю глупости! Я… не хотела! Я не хотела тебя обидеть, ми амо-о-оре… Ты целыми днями где-то… мы так редко видимся… О, прости, я такая… такая… идиотта… дура-а-а… Я знаю, что ты занимаешься делами! Что у тебя нет ни одной женщины, кроме… только дела… дела и друзья… Нельзя упрекать мужчину в этом, я знаю! Но я… я… прости…

– Беа… Тш-ш-ш… – Аластор укачивал рыдающую женщину, словно ребенка, не понимая, ужасаться или испытывать облегчение, что эта гроза, кажется, уже пронеслась над головой.

Это все из-за ее беременности! Женщины в положении часто чудят, плачут непонятно от чего, от всяких пустяков… Это он знал по разговорам матушки с ее подругами. Это ничего страшного, верно? Просто Беатрис боится, в ее положении это естественно. Он будет с ней нежным, терпеливым, и она поймет, как он ее любит, успокоится…

– Беа, – проговорил он так мягко, как только мог. – Все хорошо! Любовь моя… моя дорогая… Это пройдет… Ну какие женщины?! Конечно, только дела… И не могу же я не видеться с канцлером, правда?

Он с раскаянием подумал, что с Аранвеном и правда встречается чаще, чем нужно для этих самых дел. В полдень и вечером Лу варит им шамьет, когда сам не занят чем-то, и они втроем отдыхают от бесконечных забот, просто… разговаривая. О новостях – не важных политических, а обычных дворцовых и городских сплетнях! – о погоде, о всяких пустяках… Наверное, нужно было эти минуты проводить не с канцлером, а с Беатрис, но он не хотел быть навязчивым! К тому же до обеда она занимается своей красотой или гуляет в саду с дочерьми… Он же не знал! Не подумал…

А с остальными, кроме Лучано, и видеться выходит не так уж часто. Ну не будет же он фехтовать с Беа вместо месьора д’Альбрэ?! Или обсуждать с ней реформы, как с Роверстаном?! Да и на обед к родителям ее приглашать не стоит, уж это он успел уяснить. Но что тогда ему делать?!

И во всяком случае, причем здесь бедолага Дани, который так и моргал на диванчике, словно совенок?!

Всхлипнув последний раз, Беатрис оторвалась от его груди и тут же отвернулась, еще и лицо прикрыла рукавом для верности. Но он успел увидеть дорожки слез, прочертившие идеальное лицо, темные круги вокруг глаз и припухшие расплывшиеся губы.

– Оставьте… меня… – попросила она дрожащим голосом. – Я сейчас… сейчас… Нет, погодите! Не уходите, умоляю!

– Я не ухожу! – заверил Аластор, и Беатрис, тяжело дыша, выскочила из гостиной.

За дверью послышалось аханье кого-то из фрейлин, цокот каблучков… Через пару минут в гостиную заглянула леди Норвик, сделала реверанс и, потупившись, тихо сказала:

– Ее величество просит дать ей немного времени, чтобы успокоиться. Она умоляет вас ужинать без нее и располагать своим временем, как вам будет угодно.

Поднявшись из реверанса, девица бросила на него быстрый и такой испуганный взгляд, что Аластору стало не по себе. Теперь все подумают, что он обидел и расстроил жену! Да плевать на всех, что с Беа?!

– Она хорошо себя чувствует?! – выпалил он. – Может, позвать целителей? Хотя бы лейб-медика пригласите!

– Все хорошо, ваше величество! – заверила его юная леди. Посмотрела на Аластора и, зябко поежившись, умоляюще повторила: – Правда, все хорошо! Ее величество просто… перенервничала! И ей… нужно умыться… Вы же понимаете…

И это все?! Дело только в том, что у Беа размазалось… ну, что там женщины наносят на лицо?! Она убежала, потому что испугалась показаться ему?!

Аластор вспомнил лицо жены и выдохнул с неописуемым облегчением. Всеблагая Мать, а он уже решил, что это его ненавидят и не хотят видеть! Только не понял – за что?!